Иткара! Вижу тебя из далёка...

 Видно должны были пройти годы, чтобы опять вспомнились те дни, проведённые в Иткаре,  а вспомнив, воскликнуть: «Где же те чудные замыслы юности! Где те поэтические грёзы, возникшие у костра на Лысой горе? И сама Иткара - та и не та …  О, Иткара! Даже на слайдах, отснятых  сыном в июле 2011 года во время путешествия,не взятых из интернета, нет, видно, как много отняло время у Иткары, много… и – ничего не добавило.  Обмелела Томь, стала уже почти вдвое, хотя также быстра, чиста и неугомонна. Не вернуть то время и всё пережитое . Не поплывут по Томи белые пароходы. Оставшиеся дома обнажили рёбра крыш, обнажили свою серую немощь, многие опустели, одряхлели,  отжили. Никто не вдохнёт в них жизнь. И только лес величественен, он подвинулся к Иткаре, пуская по былым улицам молодую поросль. Возможно, устоит та новая усадьба. Но не вернуть  былую честь и славу Иткаре. Кто не любит патетику, пусть смеётся, но у каждого должна быть своя Иткара,  даже такая странная, как  эта.

Наверно, должно было  что-то случиться, чтобы  на первый взгляд наивная, бесхитростная былая жизнь Иткары засветилась с новой силой в закоулках памяти. Может не теперь – а тогда это произошло? Что она ищет, перебирая источающие пыль страницы черновиков? Бесполезно, такие пустяки, как состояние души, никому ещё не удавалось воскресить. Не нашла она в старой папке и рассказа о том, что ещё происходило в тот вечер. Видно тогда ей казались те события незначительными, более того - не совсем приличными. «Ну, что хорошего?» - думала Рита, глядя на дикую пляску ряженой невесты, напоминавшей гротескную игрушку бегемота, - ибо в этой сцене, явно просматривается какой-то грубый намёк. Особенно неприятно было смотреть на карикатурного жениха. Теперь же Рите всё это виделось по-другому: «Это и есть народное творчество, тесно связанное с повседневной жизнью деревни. Ведь не каждый же день гуляют на свадьбе, и, говоря на современном языке,  гости старались «оторваться» пополней»               
Вздрагивая от резкого шума машин за окном, кутаясь в пуховый платок Рита, будто ощутила, как тогда из-за скалы потянуло холодом, прятавшимся в Черепановом логу, а может, дальше - в Винном… Надо заметить, что к тому времени Иткаринцы  давно забыли туда дорогу: водки им хватает в магазине, и забыты те времена, когда они тащили всё приспособление и брагу подальше от деревни, от вездесущего начальства гнали самогонку. Ибо без бутылки самогона ничего не сделаешь: не привезёшь дров, не накосишь сена, не вспашешь огород. Рита, слушавшая эти рассказы, представляла эти проделки, как ведьмовские шабаши. И вся иткаринская жизнь ей казалась запредельной. Она почему-то помнит во всех подробностях те вечерние мгновения, когда солнце уже сползало на запад за тучу, насупившуюся из «гнилого угла», откуда приходят  затяжные дожди, не унимающиеся до тех пор, пока сено не сгниёт в копнах, а - свадьба всё ещё пляшет и поёт. С большим трудом домашние заботы вытесняют из них разгульную радость, растаскивают их по дворам, однако еще долго оттуда раздаются возбуждённые окрики, грохот ведер и кастрюль, хлопанье дверей, хрюканье, мычание и завершается блаженным храпом.               
К Маше и Рите подходит Нина Николаевна, знакомит их с подругой  Надеждой Парфеновной, которая только приехала на лошади с поля: она в брюках, серой мужской рубашке.  Окинув девчонок жгучими цыганскими глазами, закуривает сигарету, потом ведёт часть компании к себе домой «на грибы». Их встречает её мать – Екатерина Степановна, маленькая, худенькая, но живая и весёлая старушка, которую все называют - баба Катя.  Она, быстро выставляет на стол всё, что было припасено ею для ужина, расспрашивает девчонок – кто такие, зачем сошли с катера в Иткаре, попутно даёт всякие житейские советы, рассказывает о себе. Гости говорят все сразу и сразу обо всём: о сенокосе, о погоде, о грибах.  Когда застолье было в разгаре, все вдруг сосредоточили  внимание на бабе Кате:

-Тост от бабы Кати, - объявила Нина Николаевна. Баба Катя поднялась с рюмкой:               
- Выпьем за мир во всём мире, - намерено искажая слово, добавила: и за колунизм! – Видно, это был её коронный номер, демонстрирующий познания в политике. Смех, одобрительные шутки сыпались со всех сторон. А баба Катя мотнулась на кухню за очередным блюдом в виде варёной картошки с солёными огурцами.               

Приглядевшись, Рита поняла, что присутствуют они с Машей на женских посиделках во главе с Надеждой Парфеновной, её лидерство чувствовалось во всём: во взглядах на неё, во внимании - когда говорила она, все молчали. Да, что же пыталась найти Рита в старой папке? - Ни что иное, а тексты песен, которые пела баба Катя. Не нашла. Только эти фразы остались в памяти:  «Писарь будя писати, а я деньги считати..», «А какие у тябе были гости без мяне?»  «Как зачула глолоса, расчесала волоса»… Почему с какой-то ревностной ностальгией вспоминается всё это?

«И всё-таки прекрасно, что была у меня  Иткара, что довелось встретиться с её интересными людьми, много узнать о жизни вообще, о сложных судьбах» - думала Рита, с сожалением отрываясь от лиц, просвечивающиеся сквозь старые страницы.