тишина

где же эти чертовы подгузники? я обошел уже весь маркет. консервы, хлеб, чудо-порошки... местный маркетинговый гений, полагаю, определил их между виски и пончиками - это единственное неисследованное еще мной место. так и есть, черт, а ведь я шутил...

он набросал в тележку доверху упаковок памперсов и замер, устремив глаза вверх.

так, что я забыл? мясо для Билли-хвостатого, сок и памперсы для Билли-младшего, сигареты и пиво для его озабоченной мамы. чем бы ее порадовать? где тут одноразовые упаковки счастья? пару фунтов довольства мужем? метр-второй радости - ей со мной, конечно, скучновато, но ведь я так ее люблю...

он расплатился на кассе и, напевая, пошел к машине, рывками подталкивая тележку, как иногда катал коляску Билли, чтоб тот смеялся. забрав пакеты, он позвонил в дверь. постоял. снова позвонил. настроение начало портиться. где же все? кто тут папе не рад? отставив один из пакетов, он порылся в кармане, вместе с ворохом монет достал ключ и под мелодичный перезвон запрыгавшей по ступенькам мелочи отпер дверь. хвостатый не встретил хозяина лаем, только из-за двери кухни неприветливо выглядывала гора грязной посуды, готовая извергнуться из раковины. он бросил пакеты на пол, вытащил памперсы и зашагал в детскую. кроватка Билли-младшего уже утопала в упаковках нетронутых памперсов всех брендов. потому он аккуратно пристроил новые у стены и вышел.

Билли, Марджори, где же вы?

он глянул на фото, приколотое к стене, двое смеющихся людей с третьим на руках, полностью залитые солнцем и счастьем. фото, снятое на полароиде.

прекрасные были фотоаппараты. жаль, уже лет пять днем с огнем не разыщешь кассет к ним.

с фото в руках он пошел плеснуть себе виски.

тишина давила на него, но музыку включать не хотелось.