Мои пятиклассники

               

  Я познакомилась с ними, когда они были в 4-ом классе. Они были маленькие, подвижные и очень деятельные. Их учительница иногда контрабандой приносила им диктовки, предназначенные для пятого класса, и они, не размышляя над правилами, писали эти диктовки без единой двойки, не подозревая, что на них ставят опыт. Об этих опытах я знала и радовалась успехам моих будущих учеников.
 С арифметикой у них было немного хуже, но я рассчитывала уговорить свою приятельницу взять их, а уж она-то (я это знала) сумеет научить их и высшей математике, не только четырём действиям…
 За лето они здорово выросли, и я едва узнала их на линейке, посвящённой началу учебного года. Чтоб не ошибиться и, чувствуя себя очень одиноко на огромном школьном плацу среди сотен учеников (я весной «выпустила» мой 11-ый), я громко закричала:
- Где мой народ? Где 5-а?
 И они очень серьёзно сейчас же отозвались:
- Мы вот.
 И я стала во главе их отряда. Они мне сдержанно улыбнулись. А моё сердце ещё раз сжалось от того, что нет на плацу моего милого 11 класса, решилось, наконец, забиться в новом ритме. Надо было начинать снова жизнь с 10 лет. Это было нелегко, но интересно.
 А через два дня меня уже захватила эта жизнь. Было так непривычно ново заботиться о чистых воротничках, решать футбольные вопросы, говорить не о поэзии Есенина или Симонова, а о сказках Чуковского и Маршака.
 Народ мой оказался книголюбом. Они сейчас же объявили, что имели собственную библиотеку, и вопросительно поглядели на меня. Я поняла и сейчас же огласила декрет о создании новой собственной  библиотеки, тут же для начала пожертвовав 5-6 книг. Библиотекарем единодушно был назначен Грищенко Валерик, потому что «у него ключ от шкафа есть и он много книг прочёл». Затем была придумана масса всевозможных должностей, и каждый стал начальником какой-нибудь ответственной отрасли классной жизни. Выборы были очень единодушными, т.к. проводились совместно с их учительницей младших классов.
 Первые дня три-четыре народ сидел на уроках очень тихо, поражаясь обилию учителей и предметов, которые придётся им осваивать.
 Через неделю они уже знали своих учителей не только в лицо и по именам, они уже знали, у кого на уроке можно пошуметь, у кого можно «забыть» тетрадь…
 И если до 1 сентября были такие, которые считали, что я «по блату» получила хороший класс, то через неделю мне сочувственно уже говорили:
 - Ну и класс вам достался!
 В ответ я улыбалась многозначительной улыбкой Джаконды и молчала. Я всё ещё присматривалась к своему народу. А народ оказался предприимчивый! У них появился мяч, и на каждой перемене они устраивали матч, а на урок являлись взмокшие и грязные. Руки, ноги у них действовали независимо от них и были в постоянном движении.
 Я рассадила их очень мудро. В первый же день я им объявила:
- Сядьте так, как сидели в 4-ом классе.
 Они послушно выполнили моё требование. Но я попала впросак. Дело в том, что в последние дни в 4-ом классе они сидели, «кто с кем захотел». Поэтому составились милые дружеские пары, четвёрки – им было хорошо. Учителям было плохо. Через неделю разные учителя уже стонали:
 - Пересадите их! Ведь это невозможно!
 За первой партой перед учительским столом сидел наш библиотекарь Грищенко Валерий и Галя Харитончик, особа маленькая, худенькая, но страшно задиристая. Учителю вполне достаточно было одной этой пары, чтоб выбиться из сил за 45 минут. Но были и другие «удачные» группировки. За третьей партой этого же среднего ряда сидели два друга – Дедович Миша и Саша Климко. А на соседнем ряду тоже за третьей партой неутомимо вертелись ещё двое – Боря Лучкин и Женя Ивченко. Остальные тоже не были сонями и тихонями. На уроках в классе было оживлённо, на переменах тридцать семь вихрей носились по классу.
 Пересадила я их после первой четверти. Учла всё. Сели безропотно девочки с мальчиками. Только Губко  Вова и Бердников Серёжа за недостатком девочек сели вдвоём. А Женя Ивченко заявил, что лучше простоит весь год у двери, чем сядет с Любой Панасюго. Урок он действительно простоял, потом всё же сел с Любой.
 В классе стало как-то спокойнее.
Начались увлечения. Когда они увлекались футболом, было ещё полбеды. Они с мячом уходили на школьное поле и там часами носились, забывая, что надо идти обедать. Иногда их обижали старшеклассники, но они не жаловались. Я это обнаружила случайно. Пошла после уроков посмотреть, как «идёт тренировка», и увидела, что на них напали. Я турнула старшеклассников и с четверть часа «покараулила» своих пацанов.
 На соревнованиях между классами они взяли первенство. На спинах у них были пришиты бумажные цифры, и они носились по полю, сверкая ими.
 Когда пошли дожди, они принесли в класс целый пук резины и стали стрелять бумажными «пульками». После каждой перемены из класса выносили кучи этих «пулек». Пришлось им нарисовать кошмарную картину: попадает «пулька» в глаз… и… Предложила начать делать луки, потом стрелять в мишень. Согласились горячо. Резинки с этого дня исчезли. Зато на переменах на доске мне изображали проекты разных луков. Ранний снег помешал нашему лучному увлечению. И тут, заглянув на перемене в класс, я увидела, что они носятся друг за другом и стреляют из игрушечных чёрных наганчиков. Я выразила опасение, что они и на уроке будут играть, но они заверили: «Нет!»
 А Женя Ивченко подошёл ко мне и как-то ласково успокоил:
- Мы поиграем на перемене и спрячем их.
 Я поверила… Но на другой день мне вручила Тамара Петровна, учитель истории, наган и свистульку. Это были трофеи, отобранные у Олега Шерстюка и Грищенко Валеры.
 Я покачала головой и начала фантазировать, видимо, заразившись от ребят:
- Вот, Валера, на выпускном вечере я тебе вручу эти игрушки.
- Валерка живо ответил:
- Тогда я большой буду, на что мне тогда.
- А ты подумай, как это будет, а! – он подумал и решил:
- А стыдно будет, вот что!
 Подули холодные ветры, в классах стало очень холодно, и я разрешила надеть пальто. Они весело приволокли пальто в класс, воткнули головы в рукава и стали…слонами. После битвы «слонов» пальто были уже ни к чему, и без них было жарко.
И вдруг в классе изобрели! Изобрёл Ивченко. Когда я зашла к ним, он подошёл и подёргал меня за рукав. Я обернулась. Он, хитро улыбаясь, что-то выложил на стол. Нас окружили, Ребята как-то торжествующе поглядывали на меня. А по столу не спеша ползла катушка. Я «изумилась», и тотчас мне пояснили, что это просто резинка на палочку накручивается, а изобрёл это чудо техники Женя Ивченко.
 Шёл мой урок. У доски ученица писала предложение, я сидела за столом. Вдруг вижу, Грищенко улыбнулся, пошевелил губами и заспешил, быстренько записал предложение, положил ручку, сунул руки в парту, вытащил бумажный наган и нацелил в меня. Я схватила свою ручку и сейчас же навела на него, прошептав: «Бум!» Класс не заметил, а Грищенко спрятал свой пистолет и приоткрыл рот, опустил глаза, и уши его запылали. Это было очень смешно!
 23 февраля, в День Армии девочки устроили мальчикам сюрприз. Они сами купили им в подарки книги «о войне». Перед уроком девочки разложили их на парты. Уроки пошли прахом. Мне первой мальчики сообщили, что им подарили (словно я не знала!), спрашивали, о чём эти книги (словно я всё обязана знать!) Было не до суффиксов существительных. Но пострадали не только суффиксы, но и остальные уроки: всем рассказывали о подарках.
 На 8 марта решено было устроить сбор. На открытках мамам были написаны приглашения на этот сбор. Сбор решили провести вместе с 5-б. В шесть часов вечера все нарядные, в новых рубашках мальчики, в белых фартуках девочки были уже в школе. Когда я пришла, вся орава со мной с шумом помчалась наверх. Открыли дверь в учительскую, увидели, что там никого нет, и затопали её. Их ручонки замелькали всюду, хватая всё. Я еле их выпроводила. Сказала, что надо нести из столовой стулья в спортзал. Они, сломя голову ринулись в столовую, схватили стулья (железные!), поднялся ужасный грохот по школе. Наконец, все скрылись в зале. Когда я вошла туда, на миг онемела. Из баскетбольной корзины торчал Грищенко, Бердников, Леонченко  и несколько мальчиков из 5-б висели на брусьях, кто-то карабкался на баскетбольный столб-решётку. Гремели стульями девочки. В нашем зале каждый шорох слышен особенно, а уж тут был адский шум. Сказала, чтоб строились. Не услышали. Тогда я стала и вытянула вправо руку, они мгновенно выстроились под моей рукой в две линии: мальчики, а напротив девочки. Пришло восемь мам (из двух-то классов!). Они робко прижались в уголке у двери, им дали стулья, усадили. Надо было что-то делать. Я собрала все силы и крикнула:
- Отряды! Смирно!
 С удивлением увидела, как  они мгновенно вытянулись, замерли. Я не знала, что делать дальше, но молчать больше было нельзя. И сказала решительно:
- Боря! Запевай!
 И он запел. Его сразу поддержали:
- Взвёйтесь кострами…
 Но второго куплета никто не знал. И я, учуяв замешательство, объявила сбор открытым. Все захлопали, и я, как заправский командир, громко сказала:
-Вольно, садитесь!
 А что ещё было говорить? Софья Григорьевна, умирая от смеха, стояла в другом конце зала и, как потом выяснилось, удивлялась моим способностям командовать. Всё это должна была делать вожатая школы, но она не пришла по какой-то причине. И нам пришлось командовать самим. Софья Григорьевна, когда поняла, что мой «репертуар» исчерпался, вышла на середину и объявила, что сейчас будет беседа. Тут же вышел мальчик из её класса и рассказал, почему мы празднуем  8 марта. Я в этот краткий миг отдыхала от напряжения, судорожно думая, что делать дальше. Докладчик умолк, ему захлопали. Я крикнула командирским голосом: «Монтаж!» Выстроились мои милые пятаки. А потом уж без объявлений выходили желающие и рассказывали стихи, пели песни…
 Но, наконец, все таланты были продемонстрированы. Снова заминка.
 Софья Григорьевна скомандовала своим, и они вручили своим девочкам книги. Пока шла эта церемония, на меня с двух сторон шипели мои мальчишки:
- Вот не сказали нам! Мы б тоже!
 Я прошептала в ответ:
- Завтра подарите!
 Софья Григорьевна взглянула на меня, надо было помогать, и я закричала: «Игры».
 Меня не поняли. Никто не знал, как играть. Тогда мы с Софьей Григорьевной вспомнили единственную игру.
- Ручеёк! – сказали мы четырём девочкам. А остальные в момент выстроились за ними. Наступила пятиминутная передышка. Но в «Ручейке» было мало движения, и я, схватив за руку Валерку Панфиленко и Наташу Ушатую, закричала, что надо делать хоровод (зачем я ещё не знала), но увидев заскучавшего на стуле маленького Олега, я вдохновилась и закричала:
-Кошки-мышки!
Потом я, обессилев от смеха, сидела на краю сцены, а по залу, к ужасу мам, носились друг за другом наши пионеры. Перекричать их, остановить было невозможно. Это длилось минут десять. Тут мы с Софьей Григорьевной увидели, что мамы совсем уже ошеломлены, нам их стало жаль, и мы сказали пробегавшим ребятам, что надо строиться. Что делать дальше, ребята решили сами: они запели. Мальчики пели «Взвейтесь кострами», а девочки «Пусть всегда будет солнце». Мамы не поняли, что поют две песни, настолько бал «слаженный», многоголосый хор. Песня (ужасный крик) уже подходила к концу, и Софья Григорьевна подошла ко мне, чтоб согласовать дальнейшие действия.
- Я больше не могу! – сказала я ей и тут же скомандовала орущему рядом Валерке Грищенко:
- Стулья несите в столовую!
 Он схватил два стула и помчался к двери. Это послужило сигналом. Все стали хватать стулья и бросаться вон из зала. Это были последние минуты диких возгласов и шума. Ребята вмиг оделись и помчались домой. Мамы робко пошли за ними.
 Утром страшно болела голова, мы с Софьей Григорьевной хитренько улыбались и многоопытно говорили классным руководителям, готовящимся к «огонькам»:
- А мы вчера… Мы уже провели, да…


Рецензии
Ярко ощутила эту живую атмосферу школьной поры!
Впечатлили многие моменты. Особенно тронул процесс создания
библиотеки и проведение "Огонька"!
Затейливая была у вас классная руководительница!
Вдохновенного августа, Таня!
С благодарным теплом,-

Ордина   03.08.2018 21:59     Заявить о нарушении
На это произведение написано 6 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.