Дневник

   Мой прадед отлично знал свое дело... Обложка книги будто ластилась, приятно пружинила, и разве что не урчала под моей  рукой. Впрочем, дневнику досталось. Да и немудрено, учитывая, сколько ему лет, и где он успел побывать, пока я его не отыскал. Чернила почти стерлись, края страниц истрепаны, местами даже погрызены. Перелистывать страницы приходилось очень осторожно, чтобы не нанести совсем уж непоправимого вреда книге. Обложка потерта, чем-то заляпана и обожжена. Неплохо бы раздобыть такой же кожи, но, подозреваю, что это практически невозможно. Матово-черная, со следами крупных чешуек, какому существу она принадлежала?
   Добравшись, наконец, до нужного места, я углубился в чтение.
   «Цветок сей произрастает только в одном месте на Земле, и собирать его можно лишь при стечении нескольких, весьма редких обстоятельств. А именно: большой парад планет, полнолуние, и определенное время года. И сорвать цветок нужно в тот миг, когда светило скроется за горизонтом, не раньше, не позже. Вкупе эти условия делают сбор цветка дорогим и хлопотным».
    Прервавшись, я машинально посмотрел на небольшой полотняный мешочек, лежащий на журнальном столике. Надеюсь он стоил тех денег, что я за него отдал.
    «Однако же, те, кому посчастливится добыть этот цветок, вознаграждены будут сторицей, ибо чудесные (без преувеличения) свойства отвара, из него приготовленного, превосходят все достижения современной фармакологии»…
    - Нынешней тоже, - хмыкнул я, возвращаясь к чтению.
«…Отвар сей может погрузить в сон любое существо и сон это будет крепок и спокоен. И во всех мирах нет того, кто смог бы противостоять действию чудесного отвара…»
    Зачитавшись, я и не заметил, что уже стемнело, и мне пришлось включить свет. Описание последовавших за этим событий требует, однако, пространного, но необходимого пояснения.
    Кабинет мой довольно мрачен, и не в последнюю очередь из-за каменной плиты с высеченной на ней пентаграммой. Прадед привез ее откуда-то с Востока, где в то время был расквартирован полк, к которому он был приписан в качестве корреспондента. Доставив плиту в фамильный особняк, он вмонтировал ее в пол гостиной, но вскоре переменил свое мнение, и плита украсила стену над полкой камина в его кабинете, прекрасно сочетаясь с массивными книжными полками и литой бронзой во всевозможных видах и формах.
    Итак, я поднялся, чтобы зажечь свет, и немало удивился, обнаружив, что пентаграмма на плите светится, и свечение это усиливается. Подойдя ближе, я в изумлении расслышал некий звук, исходящий от плиты. Она словно пела, но пела на языке, не принадлежащем этому миру, на языке чуждом, прекрасном и чарующем. Неожиданно узор на плите полыхнул фиолетовым пламенем, звук усилился до невыносимого визга и пропал. Мгновение спустя появился силуэт человека, стоящего на плите. Хотя нет, не силуэт, объемный контур скорее, да и человека ли?
    Не успел я хоть как-то отреагировать, контур обрел материальность, превратившись в стройное подтянутое существо, очевидно мужского пола. Собственно, эти наблюдения я сделал чуть позже, ибо в тот момент существо с грохотом рухнуло на каминную полку, а с нее – на пол. Массивные часы, стоявшие на полке, с честью выдержали неожиданное испытание, не сдвинувшись ни на дюйм. Стыдно сказать, но в тот момент я и сам был подобен статуе, настолько нелепым и невероятным казалось мне происходящее.   
    Полежав несколько секунд неподвижно, это создание поднялось на ноги, и осмотрелось, позволив мне рассмотреть его в деталях. Высок, отлично сложен. Темные волосы до плеч, строгие черты лица, пронзительные синие глаза. Он не выделялся бы из толпы, если бы не цвет и фактура его кожи. Матово-черный цвет, рисунок, и характерный блеск, такой знакомый, но откуда?  Я растерянно смотрел на него, и никак не мог понять, о чем собственно, думаю. Затем, совершенно неосознанно, я шагнул к своему столу и небрежно смахнул книгу в ящик, мысленно попросив прощения у прадеда.
   Мой визави, впрочем, не менее моего был ошеломлен столь неожиданным окончанием своего путешествия. Он растерянно озирался по сторонам, внезапно напомнив провинциала, впервые приехавшего в Лондон и немедля в нем заблудившегося. Довольно скоро, впрочем, он оправился и растерянность уступила место спокойствию, под которым угадывалось сдержанное негодование.   
- Как необычно вы расположили портал, - неожиданно обратился он ко мне, сочтя, полагаю, что молчание несколько затянулось.
- Что, простите? – ответствовал я, не сразу сообразив, что обращаются ко мне, – какой портал?
- Вот этот, разумеется, какой же еще? – удивленно приподнял брови нежданный визитер, выразительно махнув рукой в сторону плиты с пентаграммой.
- Ах, этот портал, - пробормотал я, растерявшись. – Простите, э…, но я и понятия не имел, что он все еще функционирует, иначе принял бы все меры предосторожности, не сомневайтесь. Но, не могли бы вы представиться для начала? Так было бы удобнее нам обоим, полагаю.
- Я Герхард, – мрачно сказал он. – Наш язык слишком сложен для вас, и вряд ли вы сумеете выговорить мое имя, так что это вполне подойдет.
- Мартин, - представился я. – Мартин Мартин.
- Что же, раз формальности улажены, могу я перейти к делу?
- Дело? Ко мне? – удивился я. – Какое дело может быть у вас ко мне? Я антиквар, букинист и реставратор. Возможно, Вы что-то путаете?
- Нет. – Отрезал Герхард. – Я ничего не путаю. Вы тот, кто мне нужен. Я объясню. Мой народ достаточно давно умеет перемещаться между мирами, используя порталы. Они не всегда выглядят именно так, но по выполняемым ими функциям весьма схожи. Несколько лет назад мой старший брат пропал, когда воспользовался порталом, парным этому. Портал находился тогда совсем в другой местности, очень далеко отсюда, в пустыне. Но когда им воспользовался я, он перенес меня сюда, к вам. Это явно требует объяснений, не находите?
- И каких объяснений вы ждете от меня? – поинтересовался я. – Хотя, может быть, вы присядете, для начала. Боюсь, беседа может затянуться.
Коротко кивнув, он опустился в кресло напротив, и недоверчиво посмотрел на меня.
- То есть, Вы хотите сказать, что не знаете, о чем идет речь?
- Разумеется, - безмятежным тоном отозвался я. – Далеко отсюда, говорите? Но эту плиту привезли сюда много лет назад. Девяносто восемь, если быть точным.
- Привезли? Но кто? – удивился Герхард.
- Прадед, разумеется. Конрад Алонзо Мартин. Он и привез ее с Востока.
- Девяносто восемь лет, - пробормотал он. – Я не учел разность временных потоков… Это осложняет дело. Осложняет…
       Я смотрел на его замешательство, его растерянность, и вдруг,  вдруг, неясные мысли, витающие где-то на окраине  моего сознания, стали ясными, четкими, и абсолютно безжалостными. Я вспомнил, на что похожа кожа незваного гостя.
- Осложняет? – прервал я его бормотание. – Ничего подобного! Мой прадед был военным корреспондентом, и сделал множество записей во время пребывания на Востоке. Я могу просто посмотреть в семейном архиве, не оставил ли он упоминаний о вашем брате. Вы ведь похожи, не так ли?
- Конечно, - с надеждой отозвался он. – И вы сделаете это для меня?
- Ну разумеется. – Заверил я его. – А пока я роюсь в бумагах, позволите угостить вас чаем? Только вчера мне доставили абсолютно уникальный сбор из Тибета. Это обошлось мне в целое состояние, но оно того стоит, уж поверьте.
- Почему бы и нет, - задумчиво пробормотал Герхард. – Пожалуй, я согласен.
- Вот и славно, - улыбнулся я.
    Выходя из кабинета, я продолжал улыбаться. Полагаю, что теперь привести в порядок дневник прадеда будет гораздо проще.