Ночной монолог из цикла Рассказы о Сталине

Поздним январским вечером 1943 года, когда на Волге, под Сталинградом Советские войска завершали ликвидацию последних очагов германского сопротивления. внося коренной перелом во Вторую Мировую войну, в Москве, в маленькой кремлевской комнате , что примыкала к рабочему кабинету Сталина, его хозяин готовился к отдыху. Повесив на стул китель, он снял хромовые до колен сапоги и лег на черный , кожаный диван ,спиной к стенке. Накрылся аккуратно шинелью, с головой, высунув наружу только нос. Форточка большого окна была приоткрыта - Сталин любил свежий воздух. "Надо быстрее заснуть, чтобы через два часа сесть за стол, - он закрыл глаза, подогнул колени, чтобы было теплее и скорее задре¬мать, но уловил дрожь внутри тела, - нервы? Гигантская битва на Волге?... Она за нами. Спокойно. Вся война за нами". Он зевнул и представил, как в приволжских степях в 30-градусный мороз наши в валенках и полушубках, а немцы ... "немцы несут крест за действия своего фигляра, подлеца Гитлера! Все, спать." Но внутреннее потряхивание продолжалось. Сталин сбросил шинель с головы: "Черчилль намекает, что мы с Гитлером - две стороны одной медали. Сам-то понимает, что Гитлер противоестественен для Германии надолго, а мы , т.е. - я" - в традициях власти в России - Иван Грозный, Петр Первый, Народ наш горы свернет, когда вера есть во что-то, церковь или коммунизм. Там и там братство, счастье для всех! Отслужила церковь. Теперь наша вера, большевистская! На данном этапе истории России мы - большевики дали народу, что сплотило его. Он непобедим! Гитлеру конец! Пора спать," - Сталин натянул шинель на голову и затих, но через несколько минут он встал, одел тапочки и накинув китель, прошел в кабинет, взял со стола трубку и закурил.
Медленно пустив кольца дыма, он вдруг с несвойственной ему торопливостью зашагал по кабинету: "Что ж такое? Спокойно. Раз, два, три, четыре, ..четыре ... Разбито четыре немецких дивизии, - Вместо тряски загудело, - Ага, уже лучше. Затихает ... Крови жажду, за то, что Гитлер обманул меня, начав войну. Но и наших пять дивизий побито ... - Затрясло, ... - Крест несу за погибших перед войной, в блокаду Ленинграда, под Харьковом, Ростовом. Трясет. А до Берлина еще далеко. Так можно и в разнос. Что же делать? Надо тренироваться". Он сел за письменный стол, опять встал, походил и, наконец, нажал кнопку звонка. Вошел секретарь.
"Какие потери наших войск под Сталинградом, за сегодняшний день? - Сталин напрягся, тряска исчезла. "Пять дивизий, товарищ Сталин, - голос секретаря стал неуверенным, - Я уже докладывал ... " Внутри тела, загудело и глаза Сталина засверлили: "Мне нужна правда. Четыре немецких и пять наших ... ! Мы наступаем, а потери наступающих должны быть больше потерь немцев, обороняющихся. Проверьте еще". Секретарь вышел из кабинета. Последовало несколько длинных затяжек из трубки: - "У Лермонтова, кажется, - люблю тебя, народ, но странною любовью. Русский народ - добрый, отзывчивый. .Душой отзывчивый, но не умом. Ум его гноили, начиная с подлецов - бояр, даже крепостной хомут одели, чтобы в темноте держать. В Европе до этого не додумались. а может набеги с Востока вынудили ... Когда в 1903 году, а ссылке, в Иркутской губернии, я по молодости лет просвещал местных крестьян - свобода, равенство и братство - они меня чуть не убили! За Христа!, - тряска затихала. Сталин прямо в тапочках медленно пошел к входной двери, но вдруг резко повернулся, - И правы были! Тогда я окончательно понял: Ленин дальновиден, такое преступное невежество народа можно вышибить только сделав их хозя¬евами жизни - землю крестьянам, заводы и фабрики рабочим!
Тогда от их имени можно кончать с власть имущими и тащить их за волосы к свету. Спасибо русско-японской и первой мировой войнам - поражения просветили народ лучше книг. Но интеллигенты наши.... по любому вопросу такие склоки устраивают. Работать некогда! Одна партия нужна. Наша! И тут Ильич прав – если одна партия, туда хлынут карьеристы, проходимцы и прочая мразь… Маяковский показал таких в «Клопе», «Бане». Поэтому чистки партии надо проводить регулярно. Первая уже была в 37 году, не совсем праведная… Прости, грешного"
Вошел секретарь и посмотрел на тапочки Сталина, но увидев уже несверлящие, но все же блестевшие глаза заторопился:"По уточненным данным, товарищ Сталин, под Сталинградом шесть наших дивизий отведе¬ны в тыл на переформирование-  на З/4 личный состав каждой выведен из строя"
"Четыре немецких и 6 наших? - Сталин глядел в глаза секретарю,- Правда, хоть и режет глаза, но..." Тряска почти исчезла, но внутри где-то далеко потряхивало, Кивком головы он отпустил секретаря, загасил трубку и пройдя в комнату лег на диван, - "А правда в чем? В том что я счастлив - если русских погибло больше... немцев?! Нет! Нет! После победы я подниму бокал - за великий русский народ!".
Несколько раз повернувшись с одного бока на другой, он вдруг вспомнил кривой от злобы рот иркутского крестьянина, что чуть не зашиб его тогда, на завалинке дров в 1903 году. Усы Сталина заше¬велились в гримасе и затихли. Дрожь исчезла, тепло пошло по всему телу и Сталин задремал,- "А как тот крестьянин плясал и пел в троицу!" По лицу Сталина идет судорога, но он уже спит.