Одноглазая Cова по дороге в Ад - фрагмент 26

''Одноглазая Cова'' по дороге в Ад'' - фрагмент 26



''Первый снаряд''

***

Первый снаряд пошел с перелетом и упал на склон ущелья чуть впереди, на плавном зигзаге горной дороги.

Колонна распалась на части и замерла.

По центру дороги, там, где только что были люди, прошла дорожка искр и взметнувшихся асфальтовых крошек, затем без свиста разрыв на нависшей над дорогой скале и снова тихо.

- Вперед! Вперед! - заорал Ровшан, и приказ подхватили по колонне командиры групп...

Колонна рванулась, и тут же снова разрыв на скале. Без команды, развернувшись, вся колонна, рота из тридцати четырех человек, огрызнулась огнем по противоположной стороне ущелья.

- Засекли!!!.. - орал кто-то рядом... - Пристрелялись! Уходим!

Пятясь, и прикрывая друг друга, стали отходить.

В пасмурное небо над колонной взлетали фонтанчики стреляных гильз. С небольшим опозданием заговорил один из пулеметов. Тут и там между перебегающими асфальт искрился и взрывался осколками.

‘’Просто удивительно, что никто еще не ранен’’ - подумал я, и тут впереди что-то лопнуло, окутавшись черным дымом и блеснув вспышкой.

Чью-то изломанную фигуру взметнуло в воздух и вниз головой плашмя ударило об скалу. Перебежав, двое схватили его под руки, а третий пятился позади них и бил короткими очередями поверх голов отступающих.

- Прекратить огонь! - орал Ровшан. - Отходим! Быстро!

Оставаться на дороге было бессмысленно.

Ущелье - ловушка...

С одной стороны отвесные скалы, с другой - отвесный обрыв, пять метров шоссе и ни одного камешка, где можно было бы укрыться...

Потом взрывы стали ложиться чаще... спереди... сзади, справа, слева.

Иногда кто-то вскрикивал, получив осколок, быстро осматривал, к счастью, легкую рану и продолжал огонь.



''Кровь''

***

Первый раз я увидел ее года в четыре... отец взял меня в гости к родне на соседнюю улицу... задержался, прикуривая, и отпустил мою руку... я увидел кусок ''изумруда'' - так мы называли странные стеклянные кристаллы, там и здесь выкапываемые нами из земли.

Наверное, когда-то здесь было что-то стеклоплавильное... не знаю... во всяком случае, куски этого вещества были большими, увесистыми и чуть зеленоватого цвета... и очень красивыми.

Огур беседовал с каким-то незнакомым дядькой в кепке... я этого Огура не любил, потому что однажды отец дрался с ним и абикай - бабушка потом плакала, что за драчливые у нее сыновья.

Собеседник Огура взмахнул рукой перед лицом его и пошел прочь...

Огур посмотрел на меня, поднес руку к горлу, и между пальцами его потекла кровь... этой же рукой он потянулся вслед уходящему, и тут кровь брызнула струей на меня.

Я до сих пор помню вкус этой крови на губах... отца забрали по подозрению в соучастии, из-за той его драки с убитым... а абикай опять плакала и все окуривала меня пахучими травами и шептала молитвы.

Дед долго смотрел на все это из-за стола... потом прикрикнул на бабушку и потрепал меня по лысой голове жесткой шершавой ладонью.

- Наша кровь крови не боится! - сказал он по-татарски, и абикай, махнув обреченно в ответ полотенцем, пошла спрашивать у соседей, что и как.

Огурца жалко не было... был он вор, и конец его был закономерен.

Потом Амирбека пырнули в живот в простой житейской ссоре... тоже перед глазами моими... ударил сосед и потому до ментов дело доводить не стали... Амирбек собрал выползающие кишки в пригоршню и пошел в Скорую Помощь, сопровождаемый толпой воющих от страха женщин.

Потом одного из соседей кто-то толкнул в чан с киром... было это ночью и собравшиеся все никак не могли вытянуть его из липучей смеси... упал ли он сам или его кто толкнул, так и осталось неизвестным... только вот когда его все-таки достали, мясо у него с костей прямо-таки отваливалось, и утром все было вокруг красно-черное.

Короче - я насмотрелся всего и потому мысли о том, что кого-то ранят или кому чего оторвут меня особо не циклили... первое время я думал, что по этому вопросу и у остальных все тоже самое... оказалось не совсем. Говорить то они все говорили, но вот когда до дела доходило, то оказывалось, что в этом виде деятельности чемпионом является только их язык.

Возможно, и даже весьма вероятно, что на третий - четвертый раз их перестанет рвать, корежить и парализовывать, но у меня, да и у остальных времени на такие проверки не было... мы просто смотрели на них, когда натыкались на уже остывшую кровь и оставляли в тылу подозрительных.

Были и другие... мимо как-то пробегала собачонка... принюхалась и, виляя хвостом, подалась поближе... прижимаясь от страха к земле, она вся извивалась в тоске по своим потерянным хозяевам и в ожидании ласки и теплой пищи.

- Убей! - приказал я.

Солдат потянулся за автоматом, потом за ножом... потом остановился и повернулся ко мне
-Зачем?

- Как зачем?!! Командир приказал - сделай! - второй номер метнул нож и счастье собачье, что реакция у нее еще не притупилась.

Из них двоих я оставил в группе только первого... спросившего... может это и неправильно... но мне кажется, что иногда надо спросить

- ЗАЧЕМ?



''Вопроса так и не последовало''

***

Вопроса так и не последовало... люди стараются увидеть в ситуации только то, что желаемо ими в настоящий момент... стараются и умеют... в описанной ситуации все закрыла философская сторона и приказ убить воспринялся как некую проверку в духе Буси.

Нет...  время для размышлений - это время ДО или время ПОСЛЕ... в момент же осуществляемого действия все подчинено только и только лишь Действию. И, следовательно, заданный вопрос, хоть и нес в себе в первую очередь, лишь вопрос по поводу моральной стороны приказа, но ответ должен был получить, как вопрос по поводу целесообразности внешне бессмысленной жестокости.

А действительность и она же жестокая правда такова.

Время одичания псов в мертвых деревнях различно от бывшей населенности деревень, возраста пса и тех функций, которые он исполнял при жизни хозяев. Цепные дворовые псы до самой смерти остаются на прежде охраняемой территории... они не уходят далеко даже испытывая голод... встреча с таким псом во время рейда означает нарваться на жуткий шум и лай... при отходе они следуют за группой до границ безопасности своей территории... это почти правильный, строго очерченный, невидимый круг... достигая его, они рвут траву когтями, и захлебываются в лае, но стоит вам сделать еще пару шагов прочь, и они тут же умолкают и торопятся вернуться к своей будке.

Если в мертвой деревне вы увидели мертвого пса, то по степени его окоченения можете определить, когда здесь прошла чья-то группа.

Собаки старые дичают долго… если дичают... эта трансформация и возврат к предкам  быстрее проходит у молодых... они охотнее сбиваются в стаю и рыщут по округе, вспоминая древние инстинкты охоты и дележа территории... в своих поисках натыкаются на точно такие же новосформировавшиеся стаи и, начиная с опасливого принюхивания и приглядывания издали, потом выпускают своих вожаков на поединок. Встреча с такой стаей практически безопасна для группы... собаки помнят, что такое человек и то, что он опасен... он им не нужен ни как покровитель, ни как добыча... они уже ничего не ждут от него как потенциального кормителя. Стаи стараются уйти с тропы... в голодное, холодное время и в случае одиночного обессиленного или раненого бойца встреча со стаей может быть опасной, но только в том случае если он практически обездвижен... они не набрасываются сразу... нюхают и лижут кровь и только потом начинают рвать. Собаки-трупоеды во фронтовой полосе это в основном старые и малоподвижные особи... молодые редко идут на падаль.

Трупоеды молчаливы и трусливы... но, если они голодны, то долго следуют по пятам группы.

Хуже всего непримкнувшие к стаям одиночные псы... добродушные и неспособные к охоте они идут на запах человека и ходят за ним, постепенно увеличиваясь в количестве... не помогают ни камни, ни крики. Такой собачий эскорт виден издалека... по ночам они вспоминают охранные свои привычки и начинают возню и шум около укрывищ, демаскируя их.

Поэтому если ты хочешь жить, то тебе нужно привыкнуть что кто-то должен умереть.

Мы выдвигались по ночам… даже в своем тылу. Комбат и старшие приказывали при встрече с местным населением называться, например украинцами.

-Почему именно украинцами? – спросил как-то кто-то в строю.
Комбат с любопытством поглядел на спрашивающего.

-Хочешь, назовись китайцем… но только кто поверит в двухметровых китайцев штурмовиков.. да еще с такими рожами.
Давайте выходите и лучше тогда никого не встречайте по дороге… все равно спалитесь.