Линия Паасикиви - искусство возможного

                Пьеса в 3-х действиях

                Действующие лица:
Юхо-Кусти  Паасикиви – 74 года дипломат, в период времени, охваченный действием пьесы, имеет должность «государственный советник»
Вячеслав Михайлович Молотов, 54 года -  нарком НКИД СССР, член Политбюро ЦК КПСС. Невысокого роста, немного заикался, но это не делало его речь непонятной. Отличался исключительной работоспособностью,  неукоснительно подчинялся партийной дисциплине, полностью опирался на волю Сталина, и поэтому выполнял все его поручения и директивы с необычайной пунктуальностью и быстротой». Уинстон Черчилль говорил о Молотове: «Я не видел человека, в котором более полно была бы представлена современная концепция робота». До последнего вздоха не сомневался в правильности своих действий, как политика – по его мнению, все они были направлены исключительно на пользу СССР. Известна фраза, сказанная Молотовым: «Нет такой любви между мужчиной и женщиной, ради которой можно было бы изменить Родине!»
Коллонтай Александра Михайловна 72 года – посол СССР в Швеции
Карл Густав Маннергейм, 77 лет- маршал, главнокомандующий финской армии. Внешне – высокий, прямой, сухопарый, даже костлявый, с очень хорошей выправкой, поскольку целенаправленно всю жизнь следил за своей физической формой; всегда невозмутим, внимателен к собеседнику, вежлив, но часто ироничен. А в тесном кругу любил  с успехом пародировать известные личности. Старался не устраивать коллективные совещания, а получал информацию конфиденциально. При беседе умел направлять ее в нужное русло, при необходимости мог резко прервать разговор, редко говорил «нет», а при несогласии молча откидывал голову и иронично смотрел в пространство. Родной язык - шведский, по-фински почти не говорил. На остальных языках ( английский, русский, немецкий, польский) разговаривал свободно, но с сильным шведским акцентом. Его не смущала необходимость начинать рухнувшее дело с самого начала. Был суеверен. К немцам относился негативно, хотя одним из его личных друзей был Герман Геринг. Считал, что с Германией нельзя ни при каких обстоятельствах входить в формальные союзы и заключать договоры.

Рамсай Карл Хенрик 58 лет - министр иностранных дел Финляндии
Рюти Ристо Хенрик 55лет - президент Финляндии
Вальден Карл Рудольф 66 лет  - генерал пехоты, министр обороны Финляндии
Хейнрикс Аксель Эрик 54 года – генерал пехоты, начальник Генерального штаба армии Финляндии
Таннер Вяйне Алфред 63 года - министр финансов Финляндии
Линкомиес Эдвин Юхан 50 лет - премьер-министр Финляндии
Свенто Рейнхольд Константин 63 года – финский дипломат, политик, друг Паасикиви
Грипенберг Георг 54 года - посланник Финляндии в Швеции
Гюнтер Кристиан 58 лет- министр иностранных дел Швеции
Хэгглёф Стен Ингемар - поверенный в делах Швеции в Москве

1 действие
Картина 1. На встрече у Рюти Паасикиви и Рамсай  10.02.44.
Паасикиви: Не скрою, господин президент, что я огорчен – меня, который знает русские дела, не хотят информировать и со мной не желают советоваться. Я в прошлом сентябре первый раз после начала этой войны серьезно поговорил с Маннергеймом. Он был сильно озабочен и хотел бы, чтобы мы  вышли из войны, но как – не знал. Он считал, что мы зря официально объявили захваченные нами у русских территории присоединенными к Финляндии. Их нужно было придержать в качестве залога, пока не прояснится ситуация. А так, если война еще протянется, то будет что-то вроде новой Зимней войны, и  мы ее проиграем. И тогда встанет вопрос о существовании самой Финляндии. По его мнению, несмотря на жестокость нынешней войны, Германия может пойти на сепаратный мир с Россией, и тогда мы останемся один на один со своим соседом, потому что на реальную помощь англосаксов сейчас мы никак не можем рассчитывать.
Я ответил ему, что сепаратный мир между Германией и Россией маловероятен. А вот для нас сейчас очень хороший момент для заключения мира с Россией и Сталин скорее сейчас проявит умеренность, чем позже. Если бы сейчас через Швецию дать  знать русским, что мы готовы на переговоры, то, я считаю, Кремль бы не отказался. Говорить следует о границах 1939г, но можно будет поторговаться. Но все это трудно будет сделать позже, потому что, если русские через некоторое время разобьют немцев, им нельзя будет признать себя побежденными перед маленькой Финляндией.
Маннергейм мне еще тогда сказал, что очень труден вопрос с офицерским корпусом. Он просто не представляет, как им объяснить большую вероятность того, что Германия проиграет войну. Офицеры в своем абсолютном большинстве настроены исключительно патриотично и непоколебимо уверены  в возможностях нашей армии, которая без сомнений может защитить себя от России.
Я сказал ему тогда, что все это ему надо объяснить вам, потому что решение должно принимать правительство и парламент. Он обещал. Я знаю, что потом были попытки завязать контакты через мадам Коллонтай, но ничего не вышло. А что сейчас?
Рюти: Господин Паасикиви, я попросил вас прийти именно по той причине, что наши контакты через Стокгольм, наконец, до определенной степени прояснили ситуацию. Министр иностранных дел сейчас расскажет, до чего мы пока договорились. Пожалуйста, господин Рамсай.
Рамсай: В прошлом ноябре  и в дальнейшем я имел несколько встреч с мадам Коллонтай в Стокгольме. Кремль хочет, чтобы в качестве основы переговоров был Московский договор 1940г. Русские хотят, что встреча произошла в Москве и чтобы  возглавляли делегацию вы.
Паасикиви ( после некоторого размышления): Я согласен.
Рюти: Я считаю, что сперва вам нужно съездить в Стокгольм и, только выяснив все их предварительные условия и все тщательно взвесив, можно будет ехать в Москву со своей четко выработанной позицией. А в Москве уже вы узнаете, как они эти свои условия будут интерпретировать, и что скажут про наше мнение.
Паасикиви: Хорошо, я ближайшие два дня поеду в Швецию.
 
Картина 2. Стокгольм, посольство СССР в Швеции ( Встреча А.М. Коллонтай и Паасикиви)
(Коллонтай сидит в кресле. У нее парализована левая сторона и левой рукой она не двигает вообще, а движения в левой ноге сильно нарушены, но говорит она хорошо и  правая рука  у нее действует. Ею она делает заметки на память. К концу разговора видно, что она очень устала ).
Коллонтай: Господин Паасикиви, когда я прочитала в газетах о вашем приезде сюда, я страшно обрадовалась. Я вас люблю и вам точно скажу, что Сталин тоже вас любит. Вы именно тот человек, который может сдвинуть отношения между нашими странами  в правильную сторону.
Паасикиви: Мадам, в свою очередь я готов заявить, что доверяю господину Сталину. Если он что-то скажет и пообещает, то я верю, что он выполнит обещанное.
Коллонтай: Ну, и отлично, ведь, когда между переговаривающимися сторонами есть определенное доверие, то дело может пойти. Итак, начнем, вы понимаете, что я буду излагать взгляды своего руководства, а если захочу выразить свое мнение, то я вам об этом скажу отдельно. Прежде всего, я хотела бы сказать, что нашим странам не нужно рассчитывать на помощь США, Англии. Германии и Швеции. Нам нужно уладить свои дела самостоятельно. Если нашим странам удастся договориться, то Финляндия может точно рассчитывать, что Советский Союз будет скрупулезно придерживаться буквы и духа заключенного соглашения. Ваш министр иностранных дел, господин Рамсай, говорил мне, что в дальнейшем Финляндия хочет оставаться нейтральной. Со стороны СССР на этот счет нет никаких возражений, но, естественно, сейчас вам нужно разорвать отношения с Германией, а это сделать очень непросто, потому что ее войска занимают у вас весь Север. Кроме того, в случае вашего будущего нейтралитета вам нельзя будет вступать ни в какие оборонительные союзы Северных стран или что-то в этом роде.
Паасикиви: Мадам, а что в отношении таможенного или какого-то вида экономического союза между Северными странами, в котором могла бы участвовать Финляндия? Какое на этот счет мнение у Советского Союза?
Коллонтай: Насколько я понимаю ситуацию, это может быть предметом дальнейших переговоров, и если такой союз будет заключен между полностью нейтральными государствами, то СССР возражать не будет. Но мы с вами унеслись далеко вперед. Давайте вернемся сюда на землю.
Паасикиви: На шведскую ( оба смеются ). А что? Шведы – молодцы, им удается отстоять свою нейтральную позицию. Пусть на этой мирной земле нам будет сопутствовать успех.
Коллонтай: Да, пока мы еще только здесь, но я очень надеюсь, что вскоре вы окажитесь во главе делегации в Москве.
Паасикиви: Давайте сейчас сформулируем, какие самые ближайшие цели мы могли бы достичь в ходе переговоров в Москве.
Коллонтай: Пожалуйста, прошу вас, сделайте это.
Паасикиви: На встрече в Москве нужно обсудить, какой мир можно заключить в будущем, но сейчас нас прежде всего волнует вопрос, как нам не оказаться точно в таком же положении, в котором оказалась Италия, которую оккупировали немецкие войска, после того как пал Муссолини. То есть, как сделать, чтобы Финляндия официально и окончательно вышла из войны и заключила бы мирный договор с Россией. 
Коллонтай: У вас очень тесные отношения с Германией.
Паасикиви: Теснее некуда. Где-то на юге России воюет батальон или даже полк SS, сформированный из финнов. Но что будет дальше – непредсказуемо. Посмотрите, что происходило все эти годы в Европе. Что стало Австрией, с Норвегией, с Данией, а что сейчас творится в Венгрии?  Я уж не говорю про Польшу, которая вообще очередной раз исчезла с лица Земли. Вы прекрасно понимаете, что нам судьба этих стран совершенно не улыбается. А с таким партнером, как Германия можно ждать все, что угодно. Откровенно говоря, наше положение малой страны на севере Европы весьма уязвимо, что и доказывается событиями последних лет. Любая великая держава, обладающая многочисленным населением и мощным вооружением, может позариться на нашу территорию, и природные богатства. СССР в этом отношении не исключение. Именно поэтому мы в дальнейшем хотели бы быть нейтральными.
Коллонтай: Так, понятно. Получается, что сейчас наша задача заключить перемирие, вывести Финляндию из войны и сделать так, чтобы германские войска покинули ее территорию. Теперь я вам расскажу, на каких условиях Советский Союз согласен с вами на этом пути взаимодействовать, чтобы суверенитет Финляндии оставался неприкосновенным.  Но сейчас используя термин «неприкосновенность» я не имею в виду, что Советский Союз согласен на границы 1939г. Если ваш ответ будет коротким и в принципе позитивным, тогда имеет смысл ехать в Москву, например, вам, и вы уже в Москве выясните в деталях, что хотят руководители нашего государства.
Паасикиви: Мадам, скажите откровенно, а вы действительно считаете, что в будущем Россия сможет во всех вопросах уважать суверенитет Финляндии?
Коллонтай: По моему мнению, моя главная роль как посла в Швеции добиться многостороннего сближения между СССР и северными странами. Это было бы невозможно, если Финляндия не останется полностью суверенным государством.
Паасикиви: Да, вопросы нашего суверенитета и безопасности, как малой страны принципиально важны. Честно говоря, я не сомневаюсь, что Балтийским государствам после окончания большой войны не видать суверенитета как своих ушей и нам бы очень не хотелось оказаться в подобном же положении.
                Длительная пауза ( Коллонтай перебирает свои бумаги)
Коллонтай: Насколько я знаю, во время встречи большой тройки в Тегеране между союзниками обсуждались условия, на которых возможно заключение мира между Советским Союзом и Финляндией и то, что вы сейчас услышите от меня и далее, по-видимому, будете обсуждать в Москве и является именно этими условиями.
Паасикиви: Пожалуйста, расскажите о них.
Коллонтай: Территориальные границы между нашими государствами должны соответствовать Московскому договору 1940г, думаю, что какие-то дискуссии по этому вопросу малопродуктивны. Хотя я прекрасно понимаю, в каком трудном положении находится правительство Финляндии.  Финские войска ушли далеко на территорию России. Они не понесли никакого поражения, никаких крупных военных операций уже давно не проводили. Но когда осенью 1939г ваша делегация в последний раз покинула Москву, товарищ Молотов мне сказал, что Финляндия упустила свой шанс. У него нет никаких сомнений, что в наших отношениях нужно вернуться к границам Московского договора 1940г.
По моему мнению, правительство Финляндии могло бы, пожалуй, веско заявить СССР, что хотя оно не может одобрить принципиальные установки партнера по переговорам, т.е. границы Московского мира, однако все же готово послать человека в Москву, который там попытался бы найти путь к соглашению с советским правительством.
Теперь этот вопрос. (Пауза) Вы извините, я не очень хорошо себя чувствую…
Паасикиви: Это давно с вами произошло?
Коллонтай: Полтора месяца назад, сперва очень сильно пострадала речь, и я с ужасом думала, что все так и останется. Меня вообще не понимали. Но потом дело пошло на лад и сейчас с речью почти все в порядке, верно?
Паасикиви: Да, говорите вы хорошо, как обычно.
Коллонтай: Ну, а с движениями дело плохо, совсем никакого прогресса. Доктора, а тут и шведские доктора приходили из госпиталя, тоже смотрят не слишком оптимистично. Ну, ладно, вернемся к нашим баранам. С немцами на вашем Севере нужно разобраться. Понятно, что вы не хотите еще одной войны, теперь уже с Германией, да и объективно эта война уже никому не нужна. Весь вопрос в том, найдет ли Финляндия в себе силы разорвать отношения с Германией и так или иначе  самостоятельно изгнать германские войска со своей территории? Если вы не сможете это сделать только своими силами, то вам понадобится помощь, но как я догадываюсь, для вас эта помощь со стороны Советского Союза крайне нежелательна. Что же делать?
Паасикиви: Да, этот вопрос требует тщательного обдумывания. У меня, конечно, сейчас нет никаких готовых решений на этот счет.
Коллонтай: Теперь следующий вопрос -  Петсамо. Вячеслав Михайлович передал, что СССР хочет полностью владеть этой территорией. Все те варианты, которые существовали раньше – совместное предприятие, аренда и так далее – все это Советский Союз сейчас не устраивает. Насколько я поняла, вам хотят вернуть Ханко, но это требует еще дополнительного обсуждения и в наркомате вам об этом расскажут. Как я понимаю, если удастся решить два основных вопроса – о возврате к границам Московского договора и как поступить с немецкими войсками, то все остальное пойдет легче.
Паасикиви: Возвращение Ханко – это звучит позитивно. Ведь события показали, что никакой особой роли факт владения этой территорией в ходе войны не сыграл, думаю, что тут спорить со мной никто не будет.
Коллонтай: Я согласна, ну, давайте дальше. С пленными, понятно – их нужно обменять. Неважно, в каком соотношении будет обмен -  1:1 или 1:5. Кроме того, Советский Союз хочет также забрать к себе всех перемещенных лиц.
Паасикиви: А если кто-то из них захочет остаться в Финляндии, что с такими делать? Но у нас уже есть опыт работы смешанной комиссии, когда мы обменивались пленными после Зимней войны, так что этот вопрос не слишком сложен.
Коллонтай: Далее. Вопрос о репарациях. Советское правительство считает, что Финляндия, воюя на советской территории, причинила значительный ущерб интересам нашего государства, поэтому точную сумму для компенсации ущерба вам представят в Москве, но вам нужно быть готовым к обсуждению этого вопроса.
Паасикиви: Мы противопоставим этому аргументы о взаимной компенсации ущерба, поскольку территория Финляндии и особенно гражданское население также сильно пострадала от воздушных налетов.
Коллонтай: Теперь вопрос о вашей армии.  Какое количество воинов должно быть в армии Финляндии мирного времени, включая пограничные войска?
Паасикиви: Нет, я, сейчас не готов ответить на ваш вопрос, но мы его тщательно изучим и в Москве представим объективную информацию.
Коллонтай: Я, конечно, и не рассчитывала, что вы сейчас с ходу ответите мне на этот вопрос, но он и не риторический.
Паасикиви: Да, этот вопрос совершенно конкретный. Дело в том, что большинство кадровых офицеров в нашей армии весьма патриотичны, и  нам очень трудно будет им объяснить необходимость отвода войск с существующей линии фронта, с  последующей демобилизацией в сколь-нибудь крупных масштабах.
Коллонтай: Тем не менее, это один из принципиальных вопросов, и он требует конструктивного обсуждения.
Паасикиви: Мадам Коллонтай, а вот я бы так сформулировал – возможно ли вести переговоры по всем этим вопросам не в Москве, а в Стокгольме. Ясное дело, что переговоры будут сложные и нужно будет оперативно связываться с Хельсинки, что будет иметь важное значения для успеха переговоров. Я помню, что во время переговоров в Москве осенью 1939 г именно эта задача – оперативная связь с Хельсинки – в силу ряда причин решалась далеко не лучшим образом. Мы встречались в Кремле, проводили переговоры, а потом ехали к себе в Финляндию и обсуждали это с руководством. Так вот сейчас в Москве ситуация в этом отношении будет еще хуже – ведь сейчас идет война и в Москве у нас своего посольства нет. А в Стокгольме все это есть и кроме того переговоры в нейтральном месте всегда протекают менее агрессивно и с лучшими результатами. Вспомнить хотя бы Тарту в 1920г.
Коллонтай: Наверное, я вас разочарую. В Стокгольме нет никого, с кем можно было бы вести такие переговоры, то есть  в этом случае должны приехать сотрудники НКИД из Москвы. Это вряд ли возможно. Нет, в Стокгольме это дело не продвинется. Я считаю и, поверьте, это не только мое мнение, что переговоры в Стокгольме привели бы к худшим для Финляндии результатам.
Паасикиви: Итак, все, что мы сейчас с вами проговорили я, естественно, буду обсуждать у себя в Хельсинки. Но сам я остался при своем мнении, что в Москву ехать надо. Они действительно хотят, чтобы я приехал?
Коллонтай: Да, господин Паасикиви, просили именно вас.
Паасикиви: Кого-то еще кроме меня называли?
Коллонтай: Еще называли господина Вальдена, но вы сами разберетесь с этим вопросом, я не сомневаюсь.
Паасикиви: Хорошо, спасибо вам за ваши усилия. Пожалуйста, поправляйтесь, так печально смотреть на вас в таком состоянии.
Коллонтай: Ну, это уже не исправить. Самое мое горячее желание, чтобы я могла убедиться своими глазами, что вы подпишите мирный договор между Финляндией и СССР.
Паасикиви: Спасибо вам, до свидания мадам Коллонтай.
Коллонтай: Успехов вам, господин Паасикиви.

Картина 3. В посольстве Финляндии в Швеции у Грипенберга ( Гюнтер, Паасикиви)
Грипенберг: Господин Паасикиви, нам не терпится узнать, пожалуйста, расскажите, как протекала ваша беседа?
Паасикиви: Я, честно говоря, ожидал более жестких условий. Правда, тут есть одна тонкость. Дело в том, что мадам Коллонтай очень хочет, чтобы отношения между нашими странами стали нормальные и прилагает для этого титанические усилия. Честь ей и хвала. Но мне показалось, что порой она неосознанно подменяет мнение Кремля своими представлениями, хотя она сама предупредила меня в начале разговора, что эти две категории она будет четко разделять.
Гюнтер: Ну, так вам удалось до чего-то конкретно договориться?
Паасикиви: Главное, со слов мадам Коллонтай выходит, что ни о каком будущем расчленении Финляндии или оккупации ее значительных территории сейчас – подчеркиваю, сейчас - речь не идет, то есть мы сохраняем полную самостоятельность. Я серьезно затронул вопрос о нашем будущем нейтралитете и возможном союзе Северных государств – она думает, что принципиальных возражений против этого мы в Москве не получим. Главных вопросов два. Территориальный – русские твердо хотят вернуться к границам Московского договора 1940г, и второе – это, что делать с германскими войсками на севере Финляндии. Русские считают, что их надо интернировать или изгнать силой. Прочие вопросы – пленные, репарации, демобилизация – тоже очень важны, но они второстепенные и, я думаю, что о них в Москве можно  будет дискутировать. Прозвучала одна позитивная нота – вроде бы нам собираются возвращать Ханко, но взамен хотят забрать Петсамо. Ханко, конечно, для нас важнее, хотя полностью утратить Петсамо с его месторождениями – это весьма болезненно.
Гюнтер: И что в сухом остатке? Вы поедете в Москву?
Паасикиви: Я еще и до встречи с мадам Коллонтай считал, что в Москву ехать надо, а теперь тем более укрепился в этом мнении, в особенности, поскольку мадам сказала, что русские хотят видеть на переговорах именно меня.
Гюнтер: Слушайте, господа, мое мнение, что условия русских оказались неожиданно хорошими. Я тут разговаривал с англичанами. Они настроены не так мягко по отношению к Финляндии в сравнении с американцами. То есть они, конечно, не будут вставлять палки в колеса при выработке условий договора между вами и Москвой, но, во-первых, хотят участвовать в процессе выработки договоренностей, а, во-вторых, той доброжелательности к вам, которая мне так запомнилась по Зимней войне, уже нет совсем.
Грипенберг: Позвольте я скажу. Я согласен с вами, господин Гюнтер, последнее очень чувствуется здесь, в Швеции.
Гюнтер: Так вот, предложенные вам условия вполне могут быть базовыми. Очень не хочется, чтобы опять все сорвалось, как в 1939г. На основе этих условий дело нужно довести до позитивного результата – перемирия. Прекратить военные действий, потом уже, может быть, достаточно долго договариваться об окончательных мирных условиях. Сейчас лучших условий Финляндии от русских ждать просто бессмысленно. Надо спешить, потому что, очевидно, в будущем претензии со стороны России могут возрасти.
Паасикиви: Я, в принципе согласен с вами, но помимо прочего есть две весьма серьезные трудности. Мы сейчас или вообще мало информируем народ, общественность о происходящем или излагаем в печати все однобоко. В результате, народ Финляндии вряд ли поймет эти условия, поскольку наша армия очень далеко продвинулась на вражескую территорию, и теперь нужно вернуться назад и отдать помимо всего завоеванного опять часть своего, родного, что уже один раз с такой горечью от себя пришлось оторвать. И еще, особую важность имеют взгляды офицерского корпуса на происходящее. Мне говорил маршал Маннергейм, что армии далеко не монолитна по этому вопросу и, если немцы еще приложат на эту тему усилия, то военный переворот совершенно реален после чего возможен такой режим, как в Венгрии. Я очень этого боюсь.
Гюнтер: Что касается народа, то он поймет происходящее или через 6 месяцев или через год, тут я не сомневаюсь. Про офицеров – да, в правы, здесь нужно пройти по тонкому лезвию и не допустить взрыва насилия. Здесь, конечно, велика роль Главнокомандующего. А вы обсуждали с ним, в принципе, такую вероятность, чтобы он взял на себя обязанности президента? Этот шаг придал бы всем его решениям большую легитимность.
Паасикиви: Нет, он не хочет брать на себя это. По крайней мере, прошлой осенью он высказывался именно таким образом.
                Пауза
Гюнтер: Вы сейчас будете формулировать свой ответ в Москву и мое мнение таково, что вопрос о Ханко нужно уже обсуждать в Кремле и на компенсационной основе он вполне может быть улажен.
Грипенберг: Да, война сложный и малопредсказуемый процесс, но в дальнейшем от русских нужно ожидать предъявления не лучших, а худших условий.
Паасикиви: Утрата Восточной Карелии будет для Финляндии сильным ударом, но, видимо, этого будет не избежать.


Картина 4.  Совет с членами Правительственной комиссии на даче у Рюти перед поездкой в Москву
Рюти: Господин Паасикиви, расскажите нам, пожалуйста, как выглядит положение дел перед возможными переговорами в Москве и стоит, ли по – вашему, посылать туда делегацию?
Паасикиви: Условия русских, конечно, для нас серьезные и горькие. Но они соответствуют нынешней военной ситуации. Настаивая на возвращении к Московскому миру, русские не только преследуют стратегические цели, но для них это очень важно и с точки зрения престижа. У них в головах уже победа в этой войне и поэтому эти условия относительно хорошие. В Стокгольме слово «капитуляция» даже не произносилось. Они согласны на нейтралитет Финляндии, даже, возможно, вернут Ханко. Демобилизацию мы сможем провести так, как нам необходимо. Возмещение нанесенного ущерба – это дело неприятное и его следовало бы избежать. Во всяком случае, мы заявим, что нужно тщательно обсудить не только подходы сторон к этому вопросу, но и конкретные цифры, а также срок выплаты.
Давайте я сейчас задам принципиальный вопрос и сам же на него отвечу –  можем мы рассчитывать, что война повернется так, что  в будущем есть шансы получить условия лучше, чем мы имеем сейчас? Ответ таков: сейчас военная ситуация  не дает надежд рассчитывать на лучшие условия мира. Позже русские выдвинут заведомо более тяжелые условия. А если дело дойдет до полномасштабной военной схватки между Финляндией с СССР, то нас в этом случае ждет полная катастрофа. С политической точки зрение положение нашей страны в мире ухудшилось – во время Зимней войны мы были «обвинителями», а теперь мы «ответчики». Мы не можем не учитывать мнение западных держав.  Если мы сейчас скажем «нет», то Запад этого не поймет и негативно расценит нашу политику. Первый вопрос, который нам нужно обсудить – можем ли мы заключить мир при условии уступки Выборгской губернии. Если мы даем положительный ответ, то имеет смысл ехать в Москву и выяснять детали.
Рюти: Господа, теперь, пожалуйста, задавайте вопросы  и высказывайте свои мнения. Пожалуйста, господин премьер-министр.
Линкомиес (очень горячо) По моему мнению, русским доверять нельзя Условия нового Московского договора могут оказаться только началом, ловушкой, а продолжение приведет к полному уничтожению нашей самостоятельности. У меня  все время перед глазами пример с Балтийскими государствами. Они тоже сперва заключили договоры о базах, а через год Советский Союз их проглотил, потом началась война и сейчас эта территория занята германскими войсками. Вы думаете после победы союзников, если это произойдет, балтийские государства получат независимость? Я на 100% уверен, что они останутся в составе России. Я боюсь того же самого для нас. Демобилизация в редакции русских может оказаться только формой безоговорочной капитуляции. Нет, на эти условия идти нельзя.  По моему мнению, «лучше умереть сразу, чем потом у нас будет медленная агония  в петле».
Рюти: Теперь, кто хочет высказаться? Пожалуйста, господин министр обороны.
Вальден: Я предлагаю взглянуть на ситуацию глазами противника. Стратегически русские явно побеждают. Они освободили от немцев огромные территории, а до нас у них еще просто не дошли руки. На этом этапе войны они уже не разбрасываются войсками и хотят дипломатически получить то, что в противном случае можно будет отвоевать. Их условия умеренные и деловые. Вывод германских войск естественное, хотя и трудновыполнимое требование. Надо будет об этом переговорить с германской ставкой. С их министром иностранных дел говорить бесполезно – он невозможный человек. Если посмотреть на современные вооруженные силы России, то нет никакого сравнения с Зимней войной – они стали принципиально лучше. Я сказал, что теперь они с большей бережностью относятся к своим войскам, но если они потеряют 300 000 солдат, то это их не напугает. Что поделать, мы потеряем также. В результате Россия получит большую награду: вопрос о границах 1940г уже стоять не будет, речь пойдет о гораздо большем, пожалуй, о всей Финляндии. Нужно признать, что немцы не выполнили обещанное. А ведь они обещали захватить Петербург и выйти на Свирь. Сейчас в январе русские под Петербургом предприняли новое большое наступление, город уже больше не блокирован. У немцев там новый командующий, генерал фельдмаршал Вальтер Модель, и ему удалось стабилизировать положение по линии реки Нарвы, но прежнего фронта под Петербургом уже не будет – это ясно.
У нас сходное с Главнокомандующим мнение, что нужно попытаться достичь мира на этих тяжелых для нас условиях. Неправильно говорить об «уступках» Выборгской губернии. Это неправильно политически, поскольку Выборгская губерния по условиям мира от 1940г принадлежала России. То, что мы односторонне провозгласили ее принадлежащей Финляндии, ничего не значит.
Рюти: Кто следующий? Пожалуйста, господин министр финансов.
Таннер: Теперь требования русских известны, а то ранее мы получали только неопределенные сведения. По поводу германских войск на нашей территории. Мы своими силами неспособны их интернировать, мы вообще ничего с ними не можем сделать, потому что для  того, чтобы этот вопрос начать решать, нам нужно пересмотреть свои отношения с Германией. Кто должен заняться таким пересмотром? Очевидно – правительство во главе с президентом, то есть мы с вами. Способны ли мы в таком составе решить этот вопрос? У меня на этот счет нет уверенности. То есть необходима реорганизация кабинета.
Далее, продолжая обсуждать вопрос об иностранных войсках на нашей территории, я хочу сказать, что русские специально так сформулировали свое мнение, чтобы мы не могли его одобрить и поэтому можно сделать вывод, что на самом деле они вовсе не хотят вести переговоры, а только для всего мира якобы демонстрируют такую готовность. Нужно обсудить в парламенте весь этот вопрос, но пока у меня складывается впечатление, что парламент идею о переговорах не поддержит.
Вальден: Можно мне дополнить, господин президент?
Рюти: Пожалуйста, господин Вальден.
Вальден: Идеально, если мы сейчас заключим перемирие, и наши войска останутся на достигнутых рубежах. Помимо чисто военной и политической составляющей это необходимо и для поддержания морального состояния войск. А более общий договор будет заключен после окончания мировой войны.  Ну, что ж скрывать, мы действительно боимся своих соседей. Кстати, у русских сейчас на фронте меньше войск, чем у нас – и в данный момент они не планируют нападение.
О германских войсках – Германия, конечно, очень обидится. Причина – они перестанут получать никель из Петсамо и еще моральная сторона. Мы тем самым покажем и народу Германии, и ее вассалам, что мы в победу Германии больше не верим. Для вывода германских войск понадобится не менее 3-х с половиной, а то и пять месяцев. Вообще, с военной точки зрения русским невыгодно сейчас добиваться вывода немцев с нашего Севера. Немцы не атакуют, поэтому лучше провести интернирование. По-моему, для русских это скорее вопрос престижа. Но если прогнозировать реакцию со стороны Германии, то, пожалуй, она не будет против. Швеция ведь аннулировала с ней соглашение о транзите и ничего. Надо провести переговоры с Германией.
Теперь о демобилизации. Мы не будем держать больше войск, чем это необходимо, но в принципе такое обсуждение недопустимо, потому что это затрагивает наш суверенитет..
О контрибуции – мое мнение, что народ Финляндии не будет участвовать ни в чем, что попахивает унижением национального престижа.
О границах – северное побережье Ладоги не имеет большого оборонного значения для России, потому что оно слишком узкое. А Петсамо – это такая большая территория и такая ценная, что ей соответствует территория Выборгской губернии.
Рюти: Все высказались? Я подведу итоги. Я считаю, что вам господин Паасикиви, ехать надо. Подумайте, кого взять с собой, возможно, господин Вальден – наилучшая кандидатура.
Главных вопроса два: первый - германские войска на нашей территории. Мы должны проявить гибкость и не дать рухнуть переговорам из-за этого для русских очень важного, а для нас все-таки второстепенного вопроса. Мы после войны хотим быть нейтральными и с этой точки зрения  неприемлемо пребывание на нашей территории любых иностранных войск. От германских войск мы должны избавиться, а русских к себе не допустить. Как это сделать, вот вопрос. Я вам, господин Паасикиви, к завтрашнему дню напишу свои соображения по этому поводу.
Теперь территориальная проблема. Она первостепенная по значению. Тут мы должны быть очень упорными, России не нужны наши территории,  но все-таки мы также можем  проявлять гибкость и вот ваша мысль, господин Вальден, об обмене по крайней мере части Выборгской губернии на Петсамо – эта мысль хорошая.
Паасикиви: Я намереваюсь сказать Молотову, что нам необходима часть Выборгской губернии – по линии от Выборга до Сортавала, обосную это и предложу, чтобы Россия согласилась на это, а дополнительно предложу Ханко обменять на Петсамо.
Рюти: Спасибо всем, до свидания, господа.

2 Действие
Картина 1. Первая встреча в Кремле 27.03.44.
 ( В приемной В.М. Молотова сидят Паасикиви и Вальден)
Вальден: Долго обычно тут приходится сидеть?
Паасикиви: Нет, всегда принимали очень быстро. У них это тут здорово отработано.
Вальден: Дайте еще раз сформулируем нашу сверхзадачу – не дать русским навязать нам свое видение проблемы. Представить дело так, что мнения обеих сторон в равной степени важны. Столкнуть мнения и в результате получить конструктивную дискуссию. Так?
Паасикиви: Мы с вами это уже многократно обсуждали, и я с вами полностью согласен, но все равно хозяева положения они, а мы – гости и будем, прежде всего, слушать хозяйское мнение.
Секретарь: Господа, народный комиссар просит вас к себе.
                Проходят в кабинет В.М. Молотова
Молотов: Здравствуйте, господа. Я рад, что вы смогли приехать. Как прошел перелет таким кружным путем? Господин Паасикиви, мы действительно именно с вами хотели вести переговоры. Вы «нащ» человек в Финляндии ( смеется).
Паасикиви: Мне тоже приятно вас видеть вновь, я надеюсь, что вы в добром здравии.
Молотов: Господа, у меня такое предложение. Поскольку вы наши гости, то вам предоставляется первое слово. Не возражаете? Тогда, пожалуйста. Времени у нас достаточно, вопросы важные, спешить не будем.
Паасикиви( спокойно и рассудительно): Уважаемые господа, мы встретились с целью обсудить условия, на которых могут быть прекращены военные действия между нашими странами. В более отдаленной перспективе наша цель должна заключаться в том, чтобы граница между нашими странами превратилась из военного фронта в границу мира. Это сделать, видимо, непросто, но абсолютно необходимо. Весь опыт наших контактов на протяжении периода времени после обретения Финляндией независимости в 1918г говорит об отсутствии главного в наших отношениях – между нами нет доверия.
Но вернемся в сегодняшний день и обсудим пункт за пунктом все актуальные вопросы.
1. Обмен пленными. По нашему мнению мы можем произвести обмен красноармейцев, взятых в плен, а также тех, кто находится в лагерях для перемещенных лиц. Точные цифры нам может сообщить господин Вальден.
Прошу вас, господин Вальден,
Вальден: На сегодня мы имеем информацию о 60 025 красноармейцах, которые находятся у нас в плену.
Паасикиви: Нужно сопоставить цифры и решить по какому расчету будет производиться обмен, чтобы не ущемлять интересы обеих сторон. Нужно обсудить вопрос о принципе добровольности на возвращение. Наше мнение, что те лица, которые желают остаться в Финляндии, могут рассчитывать на нашу защиту.
2. Границы.  Нам известно мнение советской стороны, что необходимо вернуться к границам мирного договора от 1940г. В то же время, мы отмечаем, что эти границы не вполне отвечают интересам Финляндии. По нашему мнению линия Суванто в большей степени создает условия для длительных мирных отношений между нашими странами. Давайте попросим господина Вальдена показать это на карте.
Молотов: Пожалуйста, покажите.
Вальден: Согласно линии Суванто, граница может проходить от Тайпале на берегу Ладоги по озеру Суванто, далее по озеру и реке Вуоксе и далее к Выборгу.
Молотов: То есть вы хотите, чтобы Выборг был ваш?
Вальден: Я сейчас обращаю ваше внимание, господин Молотов, на той географической линии, которая с нашей точки зрения могла бы со всех точек зрения быть устойчивой границей между нашими государствами, независимо от того, в чьих руках, в конечном итоге, окажется город Выборг.
Молотов: Понятно, спасибо.
Паасикиви: Я продолжаю. 3. Петсамо. Это очень ценный район, прежде всего, с экономических позиций, но и территория там немалая. Мы предлагаем рассмотреть вопрос о следующей компенсации. Советский Союз получает Петсамо в полную собственность. Взамен вы отказываетесь от аренды Ханко и от северной части Карелии, конкретную границу здесь можно будет уточнить. Что касается Выборга, то, понятно, что он представляет ценность сам по себе, но его нельзя рассматривать в отрыве от Сайменского канала – ведь порт Выборг с каналом образуют единый механизм по переработке и транспортировке грузов во внутренние отделы страны. Давайте подходить к территориальной проблеме глобально – ведь дальше придется жить с резко деформированной экономикой и в особенности после такой войны это совсем непросто. 
4. Компенсация. Мы считаем, что у советской стороны не должно быть претензий к Финляндии на этот счет, поскольку совершенно очевидно, что все несчастья Ленинграда, которые в эту войну выпали на его долю, не имеют к Финляндии никакого отношения. Финские ВВС не бомбили Ленинград, а финская артиллерия его не обстреливала. Тот же взаимный ущерб, которые нанесли друг другу стороны в ходе боевых действий, должен взаимозачитываться.
5. Германские войска на территории Финляндии. Советская сторона совершенно логично добивается того, чтобы после заключения перемирия между СССР и Финляндией германские войска были выведены с севера Финляндии в определенные сроки. Однако, здесь возникает много сложностей. Для Финляндии было бы крайне нежелательно, чтобы эту функцию взяли на себя советские войска. С другой стороны, сил финской армии явно недостаточно для того, чтобы изгнать германские войска или чтобы их интернировать. Таким образом, желательно, чтобы общий ход военных действий вынудил германские войска или самостоятельно эвакуироваться на родину или сдаться.
6. Демобилизация. Как я уже говорил, обсуждая сегодня условия перемирия или мирного договора сторонам следует иметь в виду более отдаленную цель – как сделать наши отношения в дальнейшим дружественными и доверительными. Отсюда проистекает вывод, что обе стороны в равной степени должны обладать суверенитетом. Важнейшим элементом права суверенной страны является ее право иметь армию мирного времени определенной численности, способную защитить ее границы.  С этой точки зрения для финской стороны условие полной демобилизации является неприемлемым.
У нас все, господин Молотов, теперь мы готовы выслушать ваше мнение.
Молотов( относительно медленно, но некоторые фразы произносит очень горячо): Уважаемые господа, я должен заметить, что советская сторона несколько с иных позиций расценивает наши взаимоотношения. Вот наше видение.  Советская Россия из рук Ленина непосредственно вам, господин Паасикиви, в январе 1918г предоставила независимость Финляндии. Почти не сомневаюсь, что царская Россия не пошла бы на этот шаг и больше куцей автономии у Финляндии никогда бы так ничего и не было. И что же Советская Россия получила в качестве благодарности за свое деяние? Она получила три войны.
Первая – в этом же 1918 вы напали и нас. У нас это было очень сложное время. Шла Гражданская война, а кроме того, кто только в это время не терзал Россию – но все же нам удалось со всем этим справиться, и в 1920г мы заключили с Финляндией мир в Тарту. Причем по условиям этого мира было много взаимных уступок – по Карелии, по Сестрорецку, по Петсамо, но мы – вы хорошо это знаете -  обо всем договорились.
Вторая война разразилась в 1939г. Я не хочу быть голословным.  Давайте разберемся. Осенью 1939г мы с вами же, господин Паасикиви, обсуждали вопрос о мирном переносе границ на Карельском перешейке. Товарищ Сталин, лично участвуя в переговорах, предлагал вам широкий компромисс. Вы помните, чем закончилось дело. Вы не захотели никаких компромиссов, вы упрямо настаивали на status quo, а потом, уехав к себе в Хельсинки, стали грубо провоцировать нас в Майниле и наконец-то вызвали с нашей стороны строго ответные действия.  Та война была краткой, хотя и очень кровопролитной. Но все-таки разум восторжествовал, и мы с вами подписали мирный договор в марте 1940г. И что же? Не прошло и полутора лет, как Финляндия в третий раз напала на СССР, теперь уже в компании с братьями по оружию – с германскими войсками. Вы все время публично заявляли, что ведете свою отдельную освободительную войну, но давайте будем строго логичны – что и от кого вы, так сказать, «освобождали»? На востоке вы дошли до Свири – когда, скажите мне, была здесь граница Финляндии? Вы говорите, что не бомбардировали и не обстреливали Ленинград. Но вы с севера его наглухо блокировали, так что даже мышь не могла проскочить. Все те жертвы, которые понесли ленинградцы во время блокады – они в равной степени связаны с бесчеловечными действиями как германской, так и финской армии.
Теперь я предлагаю решительно прекратить рассуждать о прошлом и обсудить настоящее, думая о будущем. Мы вместе сейчас,  но, прежде всего, вы не должны совершать ошибку, которая была допущена осенью 1939г. Вы тогда отказались дать четкий ответ на сделанные вам совсем неплохие предложения. Все последующие события являются следствием той непростительной ошибки. Я понимаю, что вы, возможно, сейчас даже внутренне согласны со мной, но вас сдерживает ваш пост – главного переговорщика – а также то обстоятельство, что вам придется держать ответ перед правительством в Хельсинки, когда вы туда вернетесь. А в вашем правительстве у людей, естественно, разные мнения.
Так вот, рассуждайте шире, вы абсолютно правильно сказали, что наша задача сейчас найти взаимоприемлемые мирные условия, а потом в дальнейшем создать прочную границу мира между нашими странами. Так давайте это и сделаем. Вот вам наши условия мирного договора:
-границы по договоренности 1940г
-Петсамо отдаете нам полностью, а не в аренду
-демобилизация армии
-компенсация ущерба обязательно, но надо подумать, чтобы вы справились с репарациями, и не получилось так, как вышло в Германии после 1918г
-германские войска – в течение месяца или их интернировать, или сделать так, чтобы они сами ушли с Севера Финляндии
-обмен пленными нужно провести, но хорошо обдумать в каком соотношении. Мы заберем всех, кто по документам был советским подданным или проживал на советской территории.
Все, уважаемые господа, вот вам наше мнение. Подумайте, как следует, следующее заседание через день 29.03.44. До свидания.
Паасикиви и Вальден: До свидания, господин Молотов.

Картина 2. Посольство Швеции в Москве (встреча с Хэгглёфом )

Паасикиви: Здравствуйте, господин Хэгглёф, очень рад вас видеть.
Хэгглёф: Добрый день, господа. Расскажите, пожалуйста, как у вас идут переговоры с русскими?
Паасикиви: Да, честно говоря, неблестяще. Мы считали, что наш приезд в Москву- это как бы маркер, признак слабости русских, их отступление. У нас было мнение, что для русских  важен выход Финляндии из войны, и поэтому они готовы заключить с нами хороший мир на взаимовыгодных условиях и, соответственно, готовы пойти нам на уступки. Сегодняшнее заседание показало, что все обстоит совсем не так. Такое складывается впечатление, что для русских выход Финляндии из войны – второстепенное или третьестепенное обстоятельство и поэтому ни на какие уступки нам они не идут. Как вы думаете, почему русские такие упрямые?
Хэгглёф: Главный фактор, конечно, это успехи русских в боях с Германией. Среди дипломатов уже никто не сомневается, что Германия проиграет войну. Только один вопрос – когда? Если летом англосаксы осуществят вторжение, то уже к концу этого года Германия, похоже, рухнет. Русские сейчас на вершине своего  военного и политического могущества, смотрите, как они бьют немцев на юге. Да и под Ленинградом удалось снять блокаду и теперь медленно, но верно они двигаются к Прибалтике.
Паасикиви: А как у них с экономикой, население ведь страдает от войны?
Хэгглёф: Конечно, во время этой войны население у русских пострадало тяжко, особенно на оккупированных немцами территориях. Да и вы тоже внесли свою лепту. Но нет оснований считать, что в России будет продовольственный кризис. Прошлой осенью были трудности, тогда выдавали хлебные пайки. Но сейчас очень большого дефицита нет. Да и англосаксы посылают много продовольствия помимо военной техники.
Вальден: Как вы считаете, насколько важны поставки англосаксов в деле успехов русских на фронте?
Хэгглёф: Наш военный эксперт считает, что в худшие для русских времена около четверти военного потенциала обеспечивалось за счет поставок союзников. Сейчас уже меньше и поставки, конечно, касались не всех видов вооружений – больше всего было авиационного топлива, самолетов, автомобилей и определенного вида проката.
Паасикиви: Ну, если ты выступаешь в поход с достойными союзниками, то тогда только честь и хвала твоей политической мудрости. Да, положение русских на сегодня представляется очень прочным. Понятно, почему Москва ведет себя как победитель на переговорах с нами и диктует свои условия. Я попрошу вас отослать в Хельсинки господину Рюти следующую телеграмму:
Заседали 27.03.44. около 3-х часов с Молотовым. Никаких улучшений. Требует весь Петсамо без компенсаций.  Следующее заседание 29.03.44. 
                Паасикиви,  Вальден               

Картина 3.  Вторая встреча в Кремле ( кабинет В.М. Молотова ) 29.03.44.

Молотов: Здравствуйте,  господа, проходите, пожалуйста, рассаживайтесь. Надеюсь, что вы вчера отдохнули, погуляли по Москве. Конечно, идет война и сейчас у столицы вид не такой как раньше, но конец войны уже виден и как раз наша с вами задача сделать его как можно ближе. Мы тут подумали и решили немного смягчить  свои условия для заключения перемирия. Но это я уже прошу рассматривать как окончательный вариант. Итак, говорю по пунктам:
1. Значит, границы остаются по договору от 1940г. Изменение границ 1940г исключено.
2. Ханко забирайте обратно, без каких-либо условий.
3. Петсамо вы теряете полностью.
4. Возмещение ущерба. В этом пункте мы с вами совершенно расходимся. Да, действительно в разрушении Ленинграда вы не участвовали, это мы спросим с Германии. Но захваченную территорию вы опустошили и разграбили, и здесь не может быть никакого взаимозачета. В результате мы хотим с вас получить сумму в  600 млн. американских долларов за 5 лет.
5. Демобилизация – а как же без нее. Это мы потом выстроим добрососедские отношения, и нам понадобятся только пограничные войска. Сколько для этого должно пройти времени – никто не знает. А сейчас все в памяти очень еще живо и пока ни одна из сторон не испытывает к другой доверия, поэтому вы должны свою армию военного времени демобилизовать до согласованной численности. Мы, кстати, после окончания войны сделаем то же самое. И нам, и вам нужно будет развивать экономику мирного времени, торговать, а  с огромными армиями ничего подобного сделать в принципе невозможно.
6. Пленные – тут тоже без изменений. Мы забираем всех советских граждан, а также тех, кто проживал на советской территории на момент 22.06.41г. По нашим данным у нас в плену находятся 1112 финских военнослужащих. У нас есть позитивный опыт работы смешанной комиссии по обмену военнопленными в 1940г, так что, я думаю, в этом вопросе непреодолимых проблем не возникнет.
7. Германские войска – мы понимаем, что вы оказались в трудной ситуации. Давайте решим так, что мы поставим немцев перед фактом, что им нужно покинуть территорию Финляндии в течение 45 суток и будем вместе угрожать, что устраним их силой. Я понимаю, что Финляндия не хочет, чтобы советские войска участвовали в этой операции. Но посмотрим, как пойдет дело и, возможно, что под влиянием меняющейся военной обстановки Германия сама отведет свои войска.
У вас есть, наверное, какие-то вопросы или комментарии?
Паасикиви: Да, честно говоря, господин Молотов, я испытываю смешанные чувства. Прискорбно, что вы даже не хотите обсудить территориальный вопрос, как в той части, что касается Выборгской губернии, так и в отношении Петсамо, а территориальный вопрос для нас, как вы понимаете, самый болезненный.
Молотов: Не более болезненный, чем в марте 1940г, но вы же справились. ( Пауза). Правда, потом опять началась война.
Паасикиви:  Опыт как Первой мировой войны в отношении Версальского мира, так и опыт наших взаимоотношений на примере Московского договора от 1940г показывает, что скрытое и  подавленное недовольство заключенным договором порождает очень неприятные отдаленные последствия. Как этого избежать? Может быть, все-таки оставим место для обсуждения по территориальному вопросу?
Молотов: Я вам заявляю совершенно честно, что мы на самом верху вчера очень долго судили и рядили по этому вопросу и все-таки пришли к выводу, что лучше текста мартовского договора от 1940 г не  существует. Извините, пожалуйста, я вас перебил.
Паасикиви: Обещание возвратить нам Ханко – это, безусловно, благая весть, но как это мало! Что касается других пунктов – германские войска, демобилизация, репарации, то, мы, безусловно, обсудим все это в правительстве и сообщим вам результаты.
Молотов: Уважаемые господа, это наши окончательные условия. Везите их домой, спокойно обсуждайте с руководством страны, но позвольте дать вам совет – не мешкайте. Наше терпение не бесконечно. Будем ждать от вас ответа. До свидания.
Паасикиви: До свидания, господин Молотов.
Вальден: Всего хорошего.


3 действие
Картина 1. В штабном вагоне поезда Маннергейма ( Маннергейм, Паасикиви, Рамсай, Вальден )
Маннергейм: Господа, прошу вас, проходите, а вы оказались быстрые мальчики.
Вальден: Да, уж, пришлось потрудиться. Но главное – результат.
Маннергейм: Какое у вас, господа, общее впечатление от переговоров?
Паасикиви: Господин Вальден, выскажите, пожалуйста, свое мнение.
Вальден: Переговоры были очень трудными и напряженными. Молотов как с цепи сорвался, обвинял нас во всех смертных грехах. По его мнению,  с 1918г мы трижды нападали на Россию. Потом он предъявил свои условия. Наши попытки как-то изменить тон разговора, аргументировано заявить и отстаивать свою позицию успеха не имели. Он как-будто вообще нас не слышал. Молотов вел переговоры с позиции сильной стороны, он вел себя как победитель. А по вечерам каждый день были салюты в честь побед русских на Южном фронте. Так что аккомпанемент был соответствующий. Их условия такие:
-границы по договору 1940г
-они забирают Петсамо и возвращают Ханко
-с Германией мы должны разорвать отношения и очистить территорию Финляндии от германских войск за 45 дней
-контрибуция 600 млн. долларов США на 5 лет
-демобилизация полная, оставить только резервистов.
                Длительная пауза
Маннергейм ( невозмутимо): Ну, и каково ваше мнение, такие условия следует принять?
Вальден: Наше мнение с господином Паасикиви, что если мы заупрямимся, то дальше условия станут еще хуже. В основном предложения нужно принять, как это ни тяжело.
Маннергейм: Господин Рамсай, как вы думаете, какая будет реакция правительства на такие условия мира?
Рамсай: Нынешнее правительство такие условия не примет. А в парламенте при голосовании этот вариант точно не наберет большинства голосов. Я считаю, что для проведения в жизнь такого решения нужно новое правительство. Если полноценное новое правительство не сформировать, то нужно техническое правительство.
Паасикиви: Но техническое правительство такие проблемы не осилит – это очевидно.
Рамсай: Тогда нужны большие изменения в нынешнем правительстве, потому что то правительство, которое у нас сейчас  - я это  говорю со всей ответственностью, поскольку я сам министр иностранных дел – так вот нынешнее правительство не способно реально заниматься этим делом.
Паасикиви: Позвольте мне высказаться?
Маннергейм: Прошу вас.
Паасикиви: Мое мнение, что вам господин Главнокомандующий следовало бы взять дело в свои руки, потому что народ Финляндии вам доверяет.
Маннергейм ( почти мгновенно, но говорит медленно, как бы отвечая на хорошо обдуманный вопрос): Нет, я на это не пойду. Все очень просто - я уже старый и мне это не потянуть, а кроме того, мне нужно довести до конца те обязанности, которые у меня уже есть, а именно – я должен руководить армией.
Паасикиви: Позвольте спросить, господин маршал, как вы оцениваете военную ситуацию на сегодня?
Маннергейм ( после небольшой паузы): Уже давно для Германии война идет неудачно. Но в военном деле заранее предсказывать ничего невозможно. Немцы надеются, что отобьют вторжение на Западе, а на Востоке удержат фронт против русских.  Это план немцев. Но кто может сказать на войне что-то наверняка? В какой степени русские будут измотаны через полгода? Смогут ли они предпринять против нас крупную операцию? А вот это я точно знаю, что рассчитывать на помощь западных держав, как они нам обещали и даже отчасти сделали во время Зимней войны – вот на это полагаться не приходится.
Паасикиви: Господин маршал, нам стоит искать путь к миру с Россией?
Маннергейм: Ситуация для нас очень неопределенная, и именно поэтому нам нужно замириться с Россией.
Вальден: Но вы, господин маршал, можете взяться за это?
Маннергейм: Нет, я сейчас брать на себя эту ответственность никак не могу. Сегодня моя задача и армейского командования – это без больших потерь отвести армию от нынешней линии фронта, если прикажет правительство.
Паасикиви: Позвольте, господин маршал. Прокомментировать результаты переговоров.
Маннергейм: Сделайте одолжение.
Паасикиви: Прежде, чем руководству страны принять окончательное решение, надо еще выяснить много вопросов:
-45 дней для вывода германских войск – это нереально.
-На какие позиции, до каких пределов и на какой срок отводить нас свои войска? Оба эти периода времени, по моему мнению, нужно отсчитывать с момента подписания договора.
-возмещение урона на 600 млн – это совершенно нереально. Мы ведь Ленинград не обстреливали.
Позвольте мне еще высказаться по поводу военной ситуации – нет признаков того, что в общем характере боевых действий произойдут резкие перемены и для нас к лучшему. Поэтому нам нужно активно идти к миру, начинать прямо сейчас.
Маннергейм ( после паузы): Больше никто не хочет высказаться? Ну, позвольте мне заключить. Такое ощущение, что военными усилиями эту ситуацию не упростить и не решить. Нужны очень продуманные и энергичные действия со стороны политиков. Кто конкретно это будет делать, я, право, не знаю, но я согласен с господином Рамсаем, что нынешний состав правительства мало годится для этой цели. Я бы назвал этот коллектив «правительством войны», а для достижения как минимум перемирия с русскими нам необходимо «правительство мира». Пока его нет. Вы, господа, спрашиваете и просите меня взять на себя ответственность в этом страшно сложном вопросе, но, право, я сейчас, когда все так неопределенно, не могу это сделать, Возможно, в будущем моя позиция изменится.  Пока же я буду заниматься именно тем, что является моими непосредственными обязанностями – руководить армией и готовить ее к сражениям, которые, я думаю, не за горами.
Картина 2. У Рюти ( Паасикиви, Таннер, Рамсай, Линкомиес, Хейнрикс) 02.04.44.
Рюти: Господа, от имени парламента и себя лично я благодарю вас за проделанную работу, за то, что вы «верно» защищали интересы Финляндии. Мы рады, что вы благополучно вернулись и теперь, господин Паасикиви,пожалуйста, расскажите как протекали переговоры и до чего вы договорились?
Паасикиви: Господа, начну с плохого, чтобы потом проанализировать и то немногое, что было хорошим. Общая тональность бесед, заданная русской стороной, была, прямо скажем, неважнецкая. Обстановка на переговорах была очень напряженной и я сразу вспомнил первый день переговоров о мире 8 марта 1940г после Зимней войны. Молотов все время говорил агрессивно, резко как прокурор и как победитель. В эти дни войска России одержали крупные победы на Южном фронте и по этому поводу в Москве каждый вечер устраивали салют из 300 орудий. Можете себе представить эту обстановку для переговоров. За время своего выступления в первый день Молотов, наверное, трижды подчеркнул, что Россия из рук Ленина дала независимость Финляндии в 1918г и что в результате она получила в качестве платы за это доброе дело? За 25 лет, по его мнению, Финляндия трижды нападала на Россию.
-во время гражданской войны в Финляндии в 1918г
-во время Зимней войны Молотов считает, что именно Финляндия начала военные действия
-и летом 1941г
В своем выступлении я старался аргументировано представить нашу позицию, и изложил те условия, на которых мог бы строиться диалог о мире между нашими сторонами. Но Молотов слушал скептически, что-то писал, потом с шумом переставлял предметы у себя на столе, а когда стал говорить, то оказалось, что наше мнение он вообще не принял в расчет, не обратил на него никакого внимания.
Условия СССР для нас тяжелые:
-границы по договору 1940г
-они хотят забрать полностью Петсамо
-мы должны разорвать отношения с Германией и сделать так, чтобы ее войска в течение 45 дней покинули территорию Финляндии
-русские требуют возмещения ущерба на сумму 600 млн. долларов за 5 лет
-и они хотят, чтобы мы провели полную демобилизацию
-ну, обмен пленными, это обычное дело
Можно было бы рассчитывать на лучшие условия, если войска СССР в сражениях с Германией будут разбиты, но не похоже, что события в мировой войне пойдут таким ходом. Сейчас много говорят о будущем вторжении союзников через Ламанш, и если это произойдет и Германия не сможет его отразить, то данное обстоятельство негативно на боеспособности войск русских никак не отразится. В итоге, из плохих вариантов, как может кончиться война, та линия, которая сейчас вырисовывается – в действительности наименее плохая. Поэтому, по моему мнению, на основе этой линии следовало бы попытаться получить настолько хороший результат, насколько это возможно.
Возмещение ущерба на 600 млн. долларов – это невероятная сумма. Можно попытаться ее снизить, но поскольку мы оказались на проигравшей стороне, то нет надежды, что мы отделаемся без какой-либо вообще контрибуции. Таковы законы войны.
Теперь об относительно хорошем. Нынешние условия Советского Союза лучше, чем условия 1940г, потому что мы получаем назад Ханко. Правда, мы уступаем Петсамо, но Ханко для нас намного важнее Петсамо. Также есть целый ряд вопросов, которые можно поставить перед русскими, обсудить и попытаться выторговать определенные уступки. Все-таки, я считаю, следует попробовать еще раз поставить вопрос об изменении карельской границы, особенно о Выборге, Сайменском канале. В этой связи Молотов говорил о будущем мирном экономическом развитии наших стран. И следует попытаться аргументировать свою позицию таким образом – если нас полностью лишить этого экономического района, то мы навсегда останемся хромой уткой и от нас, как от полноценных торговых партнеров для Советской России будет мало толка. Иными словами Сайменский канал – это такое обстоятельство, за которое имеет смысл бороться. Хотя у меня и мало надежды, что здесь мы добьемся результатов, но поспорить имеет смысл.
Рюти: Господа, теперь ваши вопросы, у кого они есть. Господин Таннер, прошу вас.
Таннер: Шведы говорили о каком-то смягчении русских условий. Но из того, что вы рассказали, нет даже намека на смягчение. Почему так?
Паасикиви: Мадам Коллонтай, видимо, высказывала свои мысли, не основываясь на позиции Кремля. Это были всего лишь собственные фантазии мадам.
Таннер: Мое мнение, что те условия русских, которые вы привезли, нацелены на уничтожение Финляндии.
Паасикиви: Господин Таннер, я считаю, что не надо дополнительно драматизировать ситуацию - она и так достаточно серьезная. Но если руководство страны сейчас не начнет целенаправленно действовать, выводя страну из войны, то ситуация только ухудшится. В обсуждаемых условиях русских нет даже намека на расчленение страны или на утрату финнами своего суверенитета, но если мы сейчас потерям время и будем опять обсуждать вопрос о мире с русскими осенью сего года или еще позже, то какие тогда условия выдвинут русские, мы сейчас не может даже предположить.
Рюти: Господин Линкомиес, вам слово.
Линкомиес: По вашему мнению, в какие сроки нужно ответить русским?
Паасикиви: Ну, в течение недели. Вообще, в конце встречи Молотов дал нам совет, чтобы мы «не мешкали». Я все-таки считаю, что нам нужно ответить и вообще вести переговоры через Стокгольм, хотя мадам Коллонтай говорила прямо противоположное. Плохо, что, как я слышал, мадам Коллонтай заболела. У нее же совсем недавно был удар, она еще не до конца оправилась, у нее рука почти не двигалась, когда я с ней встречался в феврале, а теперь еще воспаление легких. Вообще, я думаю, что если мы задержимся с ответом на неделю, то Москва простит. Главное, что будет в этом нашем ответе.
Рюти: Пожалуйста, господин Хейнрикс, прошу вас:
Хейнрикс: Господин Паасикиви,  какое у вас сложилось впечатление, можно все-таки рассчитывать на лучшие условия по территориальному вопросу? Ведь смотрите, объективно под Ленинградом – мы у Valkeasaari (Белоостров), Petroskoi (Приозерск) наш, а на востоке – мы на Свири.
Паасикиви: Если посмотреть, как идут военные действия под Ленинградом и в целом на севере, то мы не получим существенно лучших условий.
Я бы так сформулировал вопрос: получим ли мы позднее еще более тяжелые условия, чем те, о которых сейчас идет речь? Я много думал на эту тему – и до поездки, и во время пребывания в Москве – можно допустить, что СССР еще какое-то время будет придерживаться этих условий. Но если мы ничего им не ответим, а наш с ними фронт придет в движение, и не в нашу пользу, тогда будет уже поздно. Поэтому лучше, чем сейчас нам потом условий не получить. Сейчас с нашей стороны нужно приложить усилия, чтобы вывести страну из войны. Я предлагаю правительству сейчас действовать очень энергично до получения позитивного результата. 
Рюти: Пожалуйста, господин Рамсай, вам слово.
Рамсай: Господин Паасикиви, мы тут обсуждали вопрос об отношениях с немцами. Дело вот во что упирается. Если немцы не получат поддержки со стороны кадровых офицеров, а также таких правых партий как Патриотическое народное движение, Коалиционная и Аграрный союз, то вопрос  об удалении германских войск с нашей территории решить будет можно. А если все перечисленные силы их поддержат, то тогда они распоясаются и у нас в Финляндии будут себя вести точно также как в Венгрии, если не хуже. Что вы по этому поводу думаете?
Паасикиви: Послушайте господа, давайте говорить откровенно. Нам нужно выйти из этой войны, желательно малой кровью и с минимальными потерями. Я считаю, что у нас в стране  политическая и социальная обстановка иная, чем в Венгрии и оккупации Финляндии германскими войсками, как это произошло там две недели назад, мы не допустим. Вообще, наши взаимоотношения с Германией – это важнейшая тема, но сейчас мы обсуждаем другую проблему, хотя и связанную с германской - как замириться с Россией. Очень важная мысль следующая - если сейчас наше правительство будет топтаться на одном месте, если дела пойдут еще хуже, народ станет обвинять тех, кто должен был сейчас принимать решение. Ответственность сейчас велика.
Рюти: Есть еще вопросы к господину Паасикиви? Если нет, прошу высказать свое мнение. Господин Таннер.
Таннер: Ну, я уже в какой-то степени высказал свое мнение. Я считаю, что привезенные условия одобрить невозможно. Но время у нас еще есть. Я доложу ситуацию у себя в парламентской фракции, и мы все обсудим и вынесем решение. Думаю, что это можно будет сделать только  после пасхальных каникул.
Паасикиви ( почти с возмущением ): Но ведь пасхальные каникулы в этом году целых 8 дней, неужели нельзя столь судьбоносное для Финляндии решение обсудить безотлагательно.
Линкомиес ( энергично): Позвольте мне высказаться, я тоже считаю, что спешить не надо. Не нужно расшаркиваться перед Россией. У нас своя война и в целом своя политика. Кстати, можно по разному относиться к господину Гитлеру, но он нас как  достойного партнера уважает и можно сказать, что в сравнении с другими его союзниками мы находимся в самом выигрышном положении. Посмотрите, что произошло с Италией, Венгрией, Румынией, что сейчас творится в Тихом океане с Японией, а у нас  пока все относительно неплохо. Давайте спокойно обсудим этот вопрос на собрании Коалиционной партии и вынесем взвешенное решение.
Рюти: Кто еще хочет высказать свое мнение? Господин Хейнрикс?
Хейнрикс: Противоречивость и даже я бы сказал нетерпимость сегодняшней ситуации заключается в том, что в ходе военных действий с лета 1941г мы добились очень хорошей линии фронта. Сегодня нет никаких признаков активности противника. Мы ведем переговоры, и на них выясняется, что, по мнению русских, мы должны добровольно отдать все нами отвоеванное и вернуться к границам позорного мира после Зимней войны.
Паасикиви: Можно я отвечу?
Рюти: Да, пожалуйста.
Паасикиви: Вы очень точно сказали, господин Хейнрикс – мы добились очень хорошей линии фронта. А цель  руководителей страны должна быть такая - превратить линию фронта в государственную границу, за которой будет находиться дружественное нам государство. И пока мы бесконечно далеки от этой цели.
Рюти: Я хочу подвести итог. Мы не можем провалить переговоры из-за того, что не в состоянии уладить дело с германскими войсками. Если мы в дальнейшем хотим быть нейтральными, то ничьи чужестранные войска не могут находиться на нашей территории. Западные страны не поймут, если мы откажемся от заключения мира из-за того, что не смогли избавиться от германских войск.
Но главная проблема – территориальная. Россия огромна и одновременно крайне прижимиста  в этом вопросе. По вопросу о территориях мы должны быть упорны, стоять намертво. России не нужна наша земля. Иными словами, нам необходима часть Выборгской губернии от Выборга до Сортавала.
Есть еще желающие высказаться? Нет. Заседание окончено.
                Собеседники стоят отдельно от всех
Рамсай: Да, особого оптимизма эта дискуссия у меня не вызвала.
                Долгая пауза
Паасикиви:  Я - пессимист.  Нынешнее руководство завело нашу страну в это трудное положение, и я сомневаюсь, способно ли оно спасти Финляндию от падения в пропасть. Правительство готово заключить мир, но на таких условиях, которые русские нам не предлагают. То есть руководство в плену иллюзий, неспособно действовать и просто ждет спасения. А людей, которые сейчас бы взялись за эту трудную работу, нет. Да, видимо, наш час еще не пришел, мы не готовы. Странно, неужели финны такой спящий народ, или все-таки все дело в руководстве? Но должен же кто-то сказать: если не я, то кто?

Картина 3. Паасикиви сидит у себя дома, к нему пришел Рамсай ( поздно вечером 26.06.44г)
Паасикиви: Здравствуйте. Ну, сегодня и денек, чем дело закончилось с Риббентропом, я уже знаю, и также я знаю, что он уже улетел, но прошу вас, расскажите, как все это происходило?
Рамсай: Риббентроп  пробыл у нас три дня. Мы с ним встречались, и он сказал, что до сих пор между Германией и Финляндией так и не подписано никаких соглашений, все пока остается на уровне устных договоренностей и теперь  для Германии это стало окончательно неприемлемым. Ведь немцы и финны  вместе сражаются с русскими уже три года. Сейчас трудный, но далеко не безнадежный этап войны. Фюрер считает, что теперь, когда англосаксы обрушились на Германию через пролив, значимость сопротивления на всех других участках фронтов только многократно возрастает. Финская армия стойко держится, у нее хорошие позиции, но нам нужно подтвердить наше братство по оружию еще и письменными документами. Поэтому  по данному вопросу Риббентроп хотел провести переговоры с президентом.
Паасикиви: Рюти его сразу принял?
Рамсай: Ну, не сразу, но, во всяком случае, достаточно быстро и потом они разговаривали несколько раз.
Паасикиви: И что в итоге?
Рамсай: В итоге президент  сегодня - 26 числа  в письме к Гитлеру заключил «личный» пакт с Германией. В письме он написал, что принимает на себя обязательство не подписывать мир с Советским Союзом и не позволять назначенному им правительству или кому-либо иному идти на переговоры о мире иначе, как при согласовании его условий с Германией. После этого Риббентроп сразу улетел обратно и я все это узнал уже от президента.
Паасикиви: Рюти расстроен или как?
Рамсай: Скорее воодушевлен. Германия обещала быстро помочь – сперва она даст нам две полноценных дивизии, а также штурмовые орудия и самолеты, а потом помощь будет продолжена. Это немцы сделают дополнительно, учитывая июньское наступление русских на Карельском перешейке. А то, что нам они передают уже длительно по плану – продовольствие и горючее, это будет все продолжаться, как и раньше.
Паасикиви: Как вы думаете, почему он это сделал?
Рамсай: Мы потом долго разговаривали, и он объяснил мне свою позицию. По его мнению, ничего другого не оставалось, как и дальше идти вместе с Германией. Сейчас, кроме как от Германии нам больше ни от  кого помощи не получить. От США, Англии и Швеции мы можем иметь только проявления сочувствия. Все дело в условиях русских, а они таковы: немедленная капитуляция, потом просьба о мире, после чего русские принимают представителей Финляндии в Москве и передают им условия мира. Правда, через Стокгольм также стало известно, что русским все равно, какое правительство будет в Финляндии, но это дело не меняет. Капитуляция для нас неприемлема в принципе.
Паасикиви: А, по мнению Рюти, президент имеет право брать на себя такие личные обязательства?
Рамсай: Президент по этому вопросу обратился к двум юристам, профессору Кайре и доктору Кастрену, и они независимо друг от друга пришли к выводу, что у президента есть полномочия подписать такое соглашение без согласия парламента. Опираясь на  их мнения, Рюти и принял это обязательство при поддержке большинства правительства.
Паасикиви: То есть с правительством разговор был?
Рамсай: Да, с правительством президент долго совещался, уже имея поддержку от юристов.
Паасикиви: И какие там были высказаны мнения?
Рамсай: Социалисты были против, и еще один – Кууппи  из Прогрессивной партии. Против голосовал и Таннер. Общее мнение таково, что Германия на данном этапе способна нам помочь, а согласие на сегодняшние требования русских для нас неприемлемо, но хуже они в будущем быть уже не могут. Капитулировать мы еще успеем, а время мы выиграть можем. На войне выигрыш времени играет очень большое значение.
Паасикиви: А с военными президент советовался?
Рамсай: Я спросил Рюти об этом – ведь, у военных сейчас очень горячее время. Рюти многократно, хотя и коротко разговаривал с Маннергеймом. Маннергейм был на стороне такого урегулирования, и он обосновал свое мнение необходимостью выиграть время и нуждой в поставках оружия, боеприпасов и зерна, без чего ситуацию просто невозможно стабилизировать. В дальнейшем, опираясь на такой фундамент, уже можно будет создать условия для мирных переговоров, которые нельзя вести, являясь заведомо слабейшей стороной. А Вальден – он был здесь, в Хельсинки -  но он не присутствовал все время при переговорах, однако, я знаю точно, что Рюти с ним говорил и Вальден высказался как и Маннергейм за договоренность  с немцами.
Паасикиви: А парламенту дали знать о проходящих переговорах?
Рамсай: Только неофициально, потому что его реакция была непредсказуема, да и времени для организации обсуждения этого вопроса в парламенте было мало, Риббентроп очень сильно нажимал, чтобы решение было положительным и было бы принято быстро.
Паасикиви: Ну, и все-таки, как отреагировал парламент?
Рамсай: Большинство в парламенте были против таких обязательств, но не посмели противиться уже идущему процессу. 
Паасикиви: Слушайте, господин Рамсай, а у вас сложилось личное мнение? Вот, все вот эти люди, руководители страны, в чем они видят основную цель России по отношению к нам? Какую цель преследует Россия в войне с нами?
Рамсай: Я выражу вам и свое собственное мнение и как вы сказали, суммарное мнение руководства страны – главной целью Советской России является покончить с нами.
                Долгая пауза
Продолжает) А какой еще можно сделать вывод из ответа русских на наш зондаж из Стокгольма о перемирии? Они написали ( достает из кармана лист бумаги и читает): Ввиду того, что мы многократно были обмануты финской стороной, считаем необходимым получить от финского правительства декларацию, подписанную президентом или министром иностранных дел, о том, что Финляндия готова капитулировать и обратиться к Советскому правительству с просьбой о мире. Если мы получим такое послание от правительства Финляндии, Москва готова принять финскую делегацию».
Вот как выглядела ситуация. Мы должны были выбрать между безоговорочной капитуляцией и возможным вступлением армии противника на сколь угодно большую территорию нашей страны, и пактом, который увеличивал наши шансы на подписание приемлемого мира.
Паасикиви: Я думаю так, наше нынешнее положение и будущее просто ужасны, но есть ли у Сталина намерение покончить с нами, этого сказать нельзя.  В любом случае народу Финляндии нужно научиться жить рядом с Россией, установить такие отношения с этой страной, чтобы и Советская Россия относилась к нам терпимо. Наверное, мы еще не все упустили, так еще можно сделать и уладить дело таким образом, чтобы СССР убедился, что через нас ему не грозит опасность. Что же касается Германии, то она сама себе помочь не может и дело верной дорогой идет к ее краху, а для нас беда заключается в том, что в финале мы так и будем волочиться за ней в одной компании.
У меня такое ощущение, что вас, Рюти и правительство будут сурово критиковать. Вас будут проклинать, если вы доведете страну до полной катастрофы.
Ну, а вообще, если посмотреть на ситуацию в целом, то главной нашей ошибкой в цепи внешнеполитических просчетов – это все-таки было наше поведение на переговорах в 1939г., которые мы позволили прервать.
Рамсай: Да, я согласен, что это сегодняшнее соглашение с Германией – большая ошибка, но наше поведение объяснимо, потому что мы еще не научились успешно решать такие трудные проблемы.
Паасикиви: Ну, не дети же мы, в конце концов. Да… Ох, смотрите, уже сколько времени, а я вас все держу, господин Рамсай. Спасибо большое, что вы сумели приехать ко мне сегодня и все рассказать. Ну, ладно, будем думать -  это, конечно, не решение наших проблем, а так, какой-то и далеко не самый лучший  паллиатив. До свидания.
Рамсай: До, свидания, господин Паасикиви.

Картина 4. В своем доме Паасикиви разговаривает со Свенто ( 29 июля 1944г)
Свенто: Слушай, ну, дело, кажется, немного пошло!
Паасикиви: Пожалуйста, расскажи, что ты знаешь?
Свенто:  Вчера президент посетил в Ставке Маннергейма и твердо заявил, что собирается уйти в отставку. После этого им удалось уговорить маршала в полной мере взять на себя обязанности главы государства. Когда маршал в принципе согласился, они стали обсуждать конкретный механизм передачи власти. Старый маршал, учитывая все сложившиеся обстоятельства – и свой возраст, и то, что руководство армией ему все равно не бросить и что все-таки положение на фронте удалось стабилизировать – он считает, что ему ни в коем случае нельзя брать на себя регентство или пожизненное президентство. Он отрезал – буду президентом только до подписания мирного договора с русскими, и все. На том и сошлись.
Паасикиви: Это хорошо. Это шаг, безусловно, в правильном направлении ( Задумался). Маршал – выдающийся человек и, я не сомневаюсь, что это именно та ситуация, когда верный человек оказался на своем месте в нужное время. Только бы ему хватило сил и не очень сильно бы ему мешали. Ну, будем надеяться, что он сумеет не только подобрать хорошую команду, но и подписать мирный договор с русскими.
Свенто: Я тебя перебью, прости, война – это очень противоречивый и непредсказуемый процесс. А человек сам по себе еще в большей степени состоит из противоречий. Сколько раз только ты пытался уговорить его взять на себя этот пост, и он все время отказывался, мотивирую своим возрастом, болезнями и обязанностями по армии.
Паасикиви: Ты прав. Кроме того наши военные постоянно неправильно оценивали ситуацию. Прежде всего – из-за чего мы оказались в этой войне?
Свенто: Да?
Паасикиви: Немцы обещали нам Великую Финляндию от Баренцева моря до Невы и от Ботнического залива до Онеги и Белого моря. Вот какая была главная мотивировка политиков и военных, когда мы вступили в войну.
Свенто: Это вышло только частично.
Паасикиви: И, слава богу, потому что в противном случае возвращаться от снов к реальности было бы еще сложнее. Потом военные говорили, что захват Восточной Карелии улучшит наше стратегическое положение. Оказалось, что этот фактор почти ничего не значит, а русские атаковали наши войска на Карельском перешейке. В Зимнюю войну они за 100 дней не могли взять Выборг, а теперь захватили его через 10 дней от начала наступления.
Свенто: Но сейчас у них совсем другая армия и колоссальный опыт.
Паасикиви: Верно, но слушай дальше. Финские военные постоянно твердили, что наша армия находится в очень хорошей форме и выдержит любое наступление русских, но это не произошло.
Свенто: Я знаю, что многих распустили по домам, чтобы хозяйство в стране совсем не рухнуло. Может быть, они не все вернулись обратно?
Паасикиви: А вернувшиеся плохо воюют? Дело не в этом. Военные также говорили, что русские из-за усталости вообще не нападут на нас. Сейчас видно, что все иначе. Нет, наши военные умеют хорошо драться, но с интеллектом у них слабовато.
Свенто: Да, проигрывающий всегда виноват и все его критикуют – и то у него не так, и это не так.
Паасикиви: Нынешние политики не лучше военных. Как я тебе уже сказал, они позарились на русские территории и тем самым эта война стала совсем иным в сравнении с Зимней. Именно по этой причине Западные страны отвернулись от нас и почти не поддерживают. Из обвинителей мы стали виноватыми.
Свенто: Последнее ты верно говоришь, но я хочу сказать, что уж совсем Запад нас не бросил и, начиная с лета 1941года, я насчитал 10 попыток с их стороны выступить в роли посредников между нами и Советской Россией, но все эти попытки Финляндия холодно отклонила.
Паасикиви: Десять раз? До меня дошло только 6 или 7, но все равно – с нашей стороны это просто политическая слепота и упертость в свое корыто. Другими словами такую политику не охарактеризовать. Причем, находящиеся столь  длительно у руля люди вообще не прислушивались к иным мнениям, которые им высказывались. Ты помнишь, ведь первый раз в парламенте официально иное мнение было высказано еще в августе 43-го года – это был «Документ 33-х». Они приходили ко мне, чтобы я тоже подписал это обращение к президенту.
Свенто: Ты помнишь, в чем была главная идея этого письма?
Паасикиви: Конечно, помню. Там были два момента – что нужно твердо опереться на США и одновременно выяснить условия мира из Москвы. Ко мне тогда приходили Пеккала и Войонмаа. Я ответил им, что с этими мыслями я согласен, но прежде, чем подавать это письма Рюти нужно прозондировать его возможную реакцию.
Свенто: Ты с ним разговаривал?
Паасикиви: Да. Он сказал, что с правительством США контакт есть и они считают следующее: Финляндии не следует нервничать и торопить мир с Советским Союзом; состояние армии имеет первостепенное значение; уже осенью 1943г США планируют десант в северной Финляндии и Норвегии и к этому нам нужно быть готовыми. Таким образом, правительство не дремлет, а действует, но сообщать широкой общественности о конкретных делах, естественно, нельзя.
Свенто: А к этому времени у президента все еще сохранялась уверенность в конечной победе Германии?
Паасикиви: Нет, он тогда уже считал, что Германия не может выиграть войну. Получится ли у Германии заключить компромиссный мир с русскими – не понятно. И еще на тот момент он подчеркнул, что в Финляндии народ готов к миру, а вот армия – нет.
Свенто: Ну, и ты, в конечном итоге, это письма к президенту не подписал?
Паасикиви: Не подписал. Я посчитал, что оно тут же станет известно в прессе и точно так и оказалось, а дипломатические усилия на такой стадии не терпят публичности. Правда, люди потом высказывали прямо противоположные мнения – одни считали, что сообщения в прессе сыграли резко негативную роль, а другие, что именно широкой информированности нашего общества они этим демаршем и добивались.
Свенто: А потом Кекконен выступил с инициативой?
Паасикиви: Да, верно, Кекконен. Это было уже в начале 44 года. Ему удалось собрать уже больше голосов – тем – 33 голоса, а ему - 43 подписи. И главное, что они требовали от президента – это начать переговоры о мире с Советским Союзом. Тогда Таннеру только чудом удалось предотвратить падение кабинета, иначе в стране начался бы разброд.
Свенто: Ну, и что правительство, как оно реагировало?
Паасикиви: Правительство в лице Линкомиеса стало проводить репрессии, закрыло совершенно легальную газету «Свенска-прессен» и трех подписантов даже посадили под арест. Весной один из них Арттури Виртанен приходил ко мне и предложил обсудить возможность образования «правительства в изгнании», например, в Швеции. Мне вполне серьезно предлагали такое правительство возглавить.
Свенто: Ну, почему они обращались к тебе – это понятно. Ты считаешься самым русским финном, ты даже слишком большой друг России.
Паасикиви: Все верно, я всегда старался наладить хорошие отношения с Россией.
Свенто: Ну, и ты опять не подписал и в этот раз почему?
Паасикиви: Ты, знаешь, именно в это время, а это было в июне,  ко мне обратился Кекконен по сути с таким  же предложением возглавить эмигрантское правительство, но его конкретные мысли были несколько иные и они мне были ближе. В частности, он предлагал, прежде всего, пытаться работать с Россией, а не с Западом и тем более не с Германией.
Свенто: И что ты сделал?
Паасикиви: Я ему так и сказал, что в принципе я согласен с этими представлениями, но непосредственно участвовать, подписывать, а тем более возглавлять правительство в эмиграции не могу, прежде всего, из-за своего физического состояния…
Свенто: У тебя такая же аргументация, как и у Маннергейма, ты замечаешь?
Паасикиви: А что ты хочешь? Но мне, действительно, уже много лет. Я тебе скажу, что я на пенсию собирался еще в 1933г, но тут как пошли события одно за другим и чем дальше, тем страшнее. Я действительно, по утрам еле встаю с постели, поживи с мое ( оба смеются).
Свенто: То есть ты Кекконену вчистую отказал?
Паасикиви: Я отказался подписывать его документ и намекнул, что он сам по своему опыту и политическому весу вполне может возглавить такое правительство.
Свенто: Да, пока совершенно не ясно, во что все эти усилия выльются, но я ощущаю, как у нас  в политике что-то такое зашевелилось, чего не было уже давно, а, может-быть, и вообще никогда не было.
Послушай, меня всегда интересовали твои мысли в отношении отличий в принципах политики, которую должны проводить малые и великие государства, чтобы быть успешными. Наверное, в наибольшей степени именно ты можешь компетентно рассуждать в отношении политики малых государств. Или встать у руля великой державы хотя бы в мыслях ты тоже в состоянии? У меня вот такая идея - ты бы написал как-нибудь статью или некий меморандум, потому что это ключевой вопрос современности, и он будет весьма актуален после окончания этой мировой войны. Даже немного приблизившись к его решению, люди смогут все-таки предотвращать мировые пожары. Послушай, у нас ведь сейчас есть немного времени, пожалуйста, расскажи о своих соображениях по этому поводу.
Паасикиви ( после некоторого размышления): Хорошо, давай попробуем. Я согласен с тобой -  Первая и Вторая мировые войны разыгрались из-за конфликта интересов великих держав, а малые государства оба раза попали между жерновами. Во время Первой мировой войны нашего суверенного государства не существовало, поскольку мы - финны- были частью России. Во втором случае мы в полной мере испытали судьбу малого государства. Собственно, Вторая мировая война началась с Польско-германского конфликта и тут же продолжилась нашей Зимней войной. При этом мы никого и ничем не провоцировали, все дело в том, что мы имеем общую границу с великой державой. Идеально было бы иметь с Россией дружественные отношения, но их никогда не было и пока неясно, когда они появятся. Объективно Россия сейчас наш противник. Мы с ней, естественно, в одиночку справиться не можем. Отсюда мы нуждаемся в помощи отовсюду, откуда ее дадут, в том числе и от Германии. Можно ту же мысль сформулировать иначе – с позиций великой державы: поскольку малые государства не могут быть абсолютно независимыми, им следует искать поддержки у других стран, великих или не великих. При этом не имеет значения, что малые государства настолько слабы, что не могут быть иными, как только порядочными, то есть a priori не нарушающими международное право.
На самом же деле, как все должно быть: малое государство имеет собственное право на жизнь. Если отношения между государствами, например в Европе, семейные, то это условие является фундаментом для позитивного развития каждого отдельного государства. А правильно понятые интересы каждого отдельного государства не разделяют, а объединяют территориальное сообщество.
Однако, вернемся к  сегодняшней реальности. Даже в самые худшие времена для России – в 1941 и в 42гг у меня складывалось впечатление, что великая Россия будет существовать всегда, и именно великая в сравнении с Финляндии. Нам это обязательно нужно учитывать. Тут есть еще одно существенное обстоятельство. Гитлер как-то сказал, что «война является естественным состоянием человека» и я, пожалуй, с ним соглашусь. Более того, в определенных обстоятельствах война и, зачастую, чужая война может определенной нации помочь. Яркий пример: три раза большие войны нам помогали: Крымская война 1853-56гг -  после нее мы получили свой сейм, японская война 1904-905гг – Россия прекратила политику русификации Финляндии, ну, а итоги мировой войны 1914-18гг дали нам независимость. Сейчас в Европе основное противостояние между Германией и Россией. Хотелось бы сказать, что справедливость победит, так как наше дело правое. Но если бы я был чехом, поляком, голландцем, датчанином, бельгийцем и т.д., то что бы я мог сказать о справедливости? Сейчас, пока идет такая война следует даже не пытаться вдумываться в такие понятия, как справедливость и мораль. Сейчас - досадно сказать – нам малым народам, следует соблюдать принцип – спасайся, кто как может! Но такая политика не подходит малым народам на длительный срок. В какой-то форме малые народы нужно убеждать в необходимости солидарности. В Новой Европе, если такая вообще возможна, это было бы абсолютно необходимо.
Я недавно ссылался на Гитлера ( а лично мне он не симпатичен), но полемизируя с ним следует сказать, что война – это очень опасная вещь, поскольку ее исход в принципе непредсказуем и, тем более, война опасна для малого государства. Почему? Если великое государство проигрывает войну, то его основная нация все равно будет существовать, например Германия в 1918г, Франция в 1940г. Но если войну с великой державой проигрывает малое государство, то возникает вопрос о жизни и смерти его народа. Особенно, если его великий противник принадлежит к совершенно иной культурной сфере, чем проигравшее малое государство. Так обстоит дело во взаимоотношениях между Финляндией и Советской Россией. Если же малое государство проигрывает войну примерно равному с ним государству, то не возникает вопроса о его существовании. Пример – многочисленные войны между народами, населяющими Балканский полуостров.
Свенто: Слушай, то, что ты говоришь, просто потрясающе интересно и, самое главное, логически верно. Извини, что я тебя прервал, но я хотел задать тебе вопрос. Вот ты говоришь о гипотетической будущей Новой Европе. Но как ты себе представляешь существование в единой Европе таких столь разных народов, как, например, немцы, поляки и русские?
Паасикиви: Хороший вопрос. Можно парировать и сказать, что русские никогда не будут участвовать в построении единой Европу, поскольку они в большей степени азиаты. Но я вспоминаю мою встречу с американским посланником в Финляндии Шёнфельдтом летом 1942г. Тогда у русских на Южном фронте дела шли совсем худо, и в целом ситуация для них выглядела если даже не хуже, чем в самом начале войны в 1941г. Я спросил Шёнфельдта – считают ли англосаксы, что после войны можно будет добиться соблюдения немцами и русскими Атлантической декларации и поддержки свободы и демократии? Мы достаточно долго дискутировали на эту тему, и потом он сказал, что если планируемой США и Англией системы всеобщей свободы не будет, то Финляндия никогда не сможет сохранить свою независимость и защититься от Советского Союза. Я парировал это так: есть две альтернативы 1. Германия должна выступать в роли противовеса России, как это было уже давно. 2. Все цивилизованные страны ( США, Британия, Германия, Италия и др.) будут действовать совместно и удержат порядок в Европе и в мире. Россия будет жить в мире и постепенно дорастет до цивилизованных государств. По мнению Шёнфельдта ( еще раз напоминаю, что это было лето 1942г!!!), победа Германии была исключена, а Россию нельзя выталкивать из  круга цивилизованных государств, а нужно, наоборот всячески в него включать.
Тут я выразил свое личное мнение о том, что русские настолько отличаются и отстали от других народов, что из их сотрудничества с англосаксами для поддержания демократии, ничего не выйдет. Русским еще долго нужно приобщаться к цивилизации и развиваться. У них совершенно иной образ мышления, и они смотрят на дела совсем с иных позиций, чем народы западных стран. Различия между англосаксами, с одной стороны, и русскими  - с другой гораздо больше, чем между русскими  и немцами. Мы тогда остались каждый при своем мнении. Я считал, что демократия и Россия в принципе несовместимы, а Шёнфельдт, что советские русские будут меняться под влиянием и в сотрудничестве с англосаксами.
Свенто: Ну, ты наших соседей не жалуешь!
Паасикиви: Из моих слов неверно делать вывод, что я негативно отношусь к русским. Ты сам знаешь, что я Россию хорошо знаю и к этому народу отношусь весьма уважительно, но я объективно вижу их и наши отличия и особенности. Мы несовместимы, именно поэтому наше отделение от России в 1918г – не случайность, а закономерность. Но мы остались близкими соседями и поэтому не должны ссориться. Весь вопрос в том, как нам помириться и дальше жить в дружбе. Как это конкретно сделать? Ведь, вот их чертовы мирные предложения о границах по московскому договору и все остальное…Слушая, ты, ведь, хорошо знаешь историю дипломатии. Не было ли похожей ситуации с той, в которой находимся мы сейчас, когда условия предлагаемого мира такие тяжелые, и как поступала в этом случае сторона, которая хотела выйти из угла, в который ее загоняли?
Свенто: Дай подумать…Пожалуй, определенная аналогия была в случае с той же Россией во время Крымской войны 1885г. Соединенным войскам Франции, Англии и Турции уже удалось взять Севастополь. Военные действия прекратились, но все еще было очень зыбко и в Париже на мирные переговоры собрались представители конфликтующих сторон. Противники выставили России 4 или 5 предварительных условий. Если она их не примет, то они собирались возобновить военные действия. А условия все были нелегкие , а одно совсем тяжелое – полный запрет на строительство флота и береговых укреплений на Черном море.
Паасикиви: Да, я вспоминаю…и как же русским удалось выкрутиться? Они ведь так не привыкли проигрывать. У них почти вся история – сплошные победы и территориальные приобретения.
Свенто: Понимаешь, русским очень не хотелось на этих  навязанных условиях начинать переговоры, но выхода не было, потому что страна по всему продолжать войну просто не могла. Царь Александр II ( а, ведь, его отец Николай только что умер) все же пошел на переговоры. А уже в Париже очень скоро стало видно, что император Франции Наполеон III мыслил совсем другими послевоенными категориями и страстно желал сблизиться с Россией. В результате того, что в ходе переговоров Наполеон III ловко подыгрывал русским, они отделались минимальными территориальными потерями, а это грозное условие о черноморских крепостях и флоте все же было принято, но через 14 лет, в 1870г после разгрома Франции Пруссией вовсе перестало играть значение.
Паасикиви: И какой же вывод из этого исторического примера?
Свенто: А вывод такой – нам нужно идти на переговоры, потому что, как это говорится у русских – худой мир лучше доброй ссоры. Будем торговаться, а там посмотрим. Мне представляется, что этот противоестественный союз между Россией, Англией и США недолговечен и сразу испустит дух, как только союзники разберутся с Гитлером.
Паасикиви: Да, интересный ты пример привел, а в отношении этого союза ты, наверное, прав. Ну, если вернуться к нашим баранам, то у нас появилась надежда. Что со сменой президента наши государства  подпишут перемирие и в будущем перестанут конфликтовать. Это, конечно, еще долгий путь, но начинать его уже давно пора. Беда -  Маннергейм такой старый  больной, да и я тоже недалеко от него ушел. Здесь, с одной стороны, нужен гораздо более молодой человек, ну, как, например, Кекконен, а, с другой -  чтобы у него в голове мысли были бы совсем другие, в отличие от тех политиков, что управляли нами все эти годы войны. Честное, слово, я иногда сожалею, что мне уже так много лет, и я физически не могу справиться с управлением нашим государством, потому, что, честно тебе скажу – я считаю, что вот как раз правильные мысли у меня в голове есть, а сил уже нет. Да, если б юность знала, если б старость могла! Старовата поговорка?
                Конец