***

Он не дает опомниться и впивается в ее губы мягким поцелуем, руки скользят вниз по телу и прижимают ее к себе. Он соскучился, и это невозможно не заметить. Все такой же нежный, но необычайно пылкий. Кажется, в его руках не расплавится лишь сталь, но она холодна. Она никогда не будет его любить…

Греется его теплом и смотрит прямо в глаза, сверкая изумрудным блеском, несмотря на серые тучи. Он вспоминает питерское небо, то самое синее, которое бывает на высоте 12 км, а еще то, которое бывает там постоянно, низкое, темное, заставляющее искать теплые укромные диванчики с горячим латте и стилизованным интерьером. Аристократичные манерные официантки бодлеровской красоты особенно обходительны с мужчиной, который словно сошел с экрана романтической драмы начала XIX века. Он рассказывает ей о фильмах Гришковца и шепчет, что без нее жизнь совсем грустна…

Перед ее глазами пролетают картинки теплых морей, и он снова говорит о том, чем она живет – песчаные пляжи, прозрачная вода и плавающие в ней морские звезды. Его там нет. И никогда не будет. Он лишь отражение от зеркал, которое преследует ее.

Звучит мелодия любви, и он восхищается ее способностью музыкой пробуждать в нем нежность. Так мало времени на двоих. Так мало чувств… Так много «но»…

Ни его. Ни ее. Только драгоценные минуты. Для него. Для нее.