Муза

Я быстро захлопнул тетрадь: не хотел, чтобы она увидела, как я пишу.

- Что делаешь? – с этим вопросом девушка села рядом со мной на подоконник, подтянула ноги и обняла колени руками, склонив голову набок и пристально меня разглядывая.

- Да вот, вывод к лабораторной проверяю. Хотелось бы максимальный балл за эту работу, - я нервно покрутил тетрадь в руках, а потом и вовсе положил ее рядом с собой.

- Ну-ну, - она понимающе ухмыльнулась, но не стала приставать с вопросами – у каждого из нас были вещи, о которых предпочитали не распространяться. – А мне вчера сон приснился про тебя, и я подумала, что мы давно не общались.

- Надеюсь, я остался жив? – она с непониманием посмотрела на меня. – В твоем сне.

- А-а-а, ты же знаешь ответ, - и она звонко рассмеялась своим немного хриплым, слишком низким для девушки голосом, но так ей подходящим.

- Да, мы давно не разговаривали, - становясь серьезным, ответил я.

- Надо это исправлять, - и девушка улыбнулась. – Знаешь, я недавно подумала, что люди похожи на муравьев. Все куда-то спешат, суетятся, трудятся. Часть из них – рабочие, для которых смысл всей жизни – подняться на вершину карьеры, хотя есть те, кто просто погружается в работу, отдавая себя полностью ей, но не ставя перед собой каких-либо целей. Есть и так называемые самки, которые рожают детей, сидят дома, наслаждаются жизнью и заплывают жиром. А еще… - она вдруг замолчала. Закусила губу. Секунд двадцать сидела неподвижно, а потом, вскинув голову, посмотрела мне в глаза. – Не хочу быть такой.

Я понял, что она хотела сказать мне, объяснить. Между нами было удивительное единодушие. Мы могли говорить о чем угодно, не стесняясь и не чувствуя неловкость. Мне было легко с ней, будто она озвучивала мои мысли, те чувства, что пытались обрести форму, она переносила на слова.

Мы познакомились около трех лет назад, перед зимней сессией, когда ждали препода у кабинета, пытаясь сдать зачеты вовремя. Она стояла отдельно ото всех, слушала музыку в огромных басовых наушниках, беззвучно подпевая. Мне казалось, что если бы я смог заглянуть в ее мысли сейчас, то увидел бы не скучный серый коридор с потрескавшейся краской на стенах и заполненный толпой студентов, а огромный стадион, забитый фанатами, срывающими голос, подпевая любимой песне, прыгающими в экстазе, ловящими кайф от нереально крутого концерта. Она ловила на себе любопытные, заинтересованные взгляды, ничуть не стесняясь своего внешнего вида. Осуждающие и брезгливые приводили ее в восторг. Она крутила между пальцев свои ярко-синие волосы, улыбалась своим мыслям и выстукивала какой-то мотив тяжелыми гриндарами. Я понял: если не подойду к ней, буду очень сильно жалеть.

- Что слушаешь? – именно с этого вопроса началось наше общение.

Она была изгоем, с ней не общался никто из группы. При этом ее знал каждый на курсе, но ни разу не заговаривал с ней. Казалось, девушку должно было это сломить, но нет! Она была другой, отстраненной, независимой. Ее ни капли не волновало такое положение вещей.

Так мы стали общаться. Обсуждали любые темы, начиная политикой, а заканчивая способом избавления от тараканов. Иногда мы могли не пересекаться больше месяца, а потом как ни в чем не бывало продолжить прерванный разговор.

Вот и сейчас мы сидели на подоконнике, болтали о всякой ерунде и чувствовали спокойствие. Нам было приятно друг с другом. Хоть мы и неосознанно обходили стороной вопросы о личной жизни, но всё равно раз за разом узнавали друг друга лучше, ближе, полней. Как-то так получилось, что наше общение не выходило за рамки корпуса университета, мы не гуляли, не созванивались, не переписывались в соц. сетях. Нам было вполне достаточно и этого.


Я был ее вдохновением.


Она – моей синеволосой музой.