Он был моим первым мужчиной

Он был моим первым мужчиной.
Нет, не убегайте далеко, и не подходите слишком близко, не в этом смысле, в этом смысле всё было потом.
Давайте, я расскажу по порядку, а вы уже  по ходу рассказа сами всё поймёте:
Вчера я, наконец то, нашла песню, которую очень любила в глубокой юности, "Сказка о Царевне-Лягушке" ...
И вспомнила:
Шестнадцать моих лет было решено отметить поездкой на теплоходе, благо Оля очень любила теплоходы и реку Амур.
Круиз был роскошный (по тем временам): корабль новый, красивый, уютная каюта и разнообразные развлечения.
Мы с мамой наслаждались всем, веселились, я даже получила грамоту за победу в соревнованиях по шашкам, влёгкую обыграв всех мужиков корабля.
Помню, какая гордость была, ибо отдыхали с нами дружественные прибалты, имевшие привычку по вечерам петь громко, не по нашему, под окнами каюты, чем приводили нежную меня в состояние "фрогги" (то есть офонаревшей лягушки – перевожу для непонятливых, не «грогги», а «фрогги»).
В общем, разделала я энтих прибалтийских снобов и успокоилась.
Тем более на таком взлёте мама, (тоже не выносящая хорового прибалтийского пения), разрешила мне пойти на вечернюю дискотеку.
А до этого я просто стояла у борта и завистливо смотрела, как отдыхающий народ отплясывал.
И так мне хотелось чтобы кто-нибудь пригласил танцевать.
И чтобы – именно под эту песню.
Естественно, я нацепила самое красивое, мамой сшитое, платье: белое, шёлковое, типа сарафана, с оголенными плечами и спиной, оборками.
Ах, какое это было платье!
А к нему босоножки такие, сабо назывались, может, помните? На каблуках нереально высоких, твёрдая подошва, а ремешочки белые лакированные, как гвоздиками прибиты к подошве.
Приковыляв на жутких каблуках на дискотеку, я, гордо сияя размалёванными маминой польской помадой губами, хлопая ресницами, которые намазала, поплевав в коробочку, в общем – танцевала, цвела и пахла французскими духами - в смысле источала терпкий запах "Мажи нуар", (хорошие, кстати, духи то), а сама – всё ждала мУзыку эту.
И так было трепетно! В смысле - начала жизни.
И тут на веранду ввалилась куча моряков, почти вся команда корабля, и среди них был помощник капитана, весь в белом.
И наши взгляды встретились.
Ну, ещё бы они не встретились – он в белом, я тож.
И когда, наконец то, зазвучала заветная песнЯ – меня пригласили.
Ураа – сердце взмыло, и даже каблуки уже не мешали.
Парень был высокий, крепкий и я млела в нежных объятиях, под романтичную музыку. Далее была пара коктейлей в баре, и ещё пара медляков.
А потом романтика быстро перешла в следующую стадию.
Ну, сказать, что это было неожиданностью, я не могу.
Сейчас – не могу. А тогда, замучившись отпихивать настойчивого ухажера и убирать его руки со всех стратегических мест, я выпалила:
-Отстань, мне 16 лет, придурок!!!!
И выражение его лица помню, да - такой облом.
И ещё фраза: "ах ты …, а сиськи отрастила, как у взрослой ...... ".
Не знаю, как кто, но я в ответ с размаху наступила тяжёлой босоножкой на ногу помощнику (такое у меня всегда получается спонтанно), при этом жалостливо пропищала:
- Простите, дяденька, я нечаянно. - и начала смеяться.
Помощник капитана от боли и неожиданности хрястнул меня по накрашенной мордахе, попав, естественно, по носу.
Ну а далее – кровь ручьём на белый сарафан.
И я каблуком саданула ему уже гораздо выше.
По тому месту, которое мужчинам надо беречь смолоду.
Он, в ответ, заехал мне кулаком в солнечное сплетение.
Я, задохнувшись, села на палубу, а подняться не могла, так как твердые подошвы сабо мешали.
Конечно, тут набежали туристы-активисты. Схватили помощника за белы руки (ну он же – в белом кителе был).
Самый умный активист сбегал за капитаном.
Тот, незамедлительно явившись, молча схватил нас двоих за шкирки и поволок к эскулапу.
Почему нас? Да я же помощника выпачкала кровушкою всего, пинаясь и пытаясь придушить. Вернее - забить ногами.
Осмотрев меня, врач засунул мне в нос ватки, на лоб положил пузырь со льдом.
Помощник эскулапу ногу свою показал, с синяком, остальное показывать не стал при мне, стеснялся, видно.
Тут и мама моя пришла, спокойная, но одарила взглядом таким, что отползли все подальше, и я в том числе.
Капитан извинился. Помощник его чот тоже промычал вроде того, что: «Я вашу дочку коктейлями поил».
Мама вежливо поинтересовалась, сколько ему должна за любезность.
Так и сказала:
- Милейший, выставьте счёт, я оплачу. - и твердою рукою погнала меня в каюту, по дороге сильно огрев чем то тяжёлым по хребтине.
А потом, под звуки дискотеки, я отстирывала от крови белоснежный сарафан, тихо матеря неуместные мечты.
И, продолжая материться, остаток круиза по вечерам тихо сидела на лавочке у нашей каюты, слушая хор прибалтов.
Справедливости ради, скажу, что они заглушали и дискотеку, и мои отчаянные маты.
Вот так, нашла песню и вспомнила давно и прочно забытый эпизод своей далёкой бесстрашной юности.
Да, что же я хотела сказать то?
Ах – вот: Он был моим первым мужчиной.
В смысле: первым мужчиной, который ударил по носу.
Первым – который предъявил счёт за выпитые напитки.
Сколько их было потом?
Немного, потому что присказку:
«Кто девушку кормит, тот её и танцует», я усвоила навсегда, но по носу получать не полюбила, поэтому не люблю я медленные танцы. Совсем.
И романтику.
А вот эту песню люблю до сих пор.
Да, еще дополню: На следующий, после прекрасного романтического побоища, день, вернее, вечер, мама зашла в переполненный бар, где сидел помощник капитана, и шлёпнула перед ним на стол купюру со словами: «Получите, а сдачи Вам уже дали»!