Формула Спокойствия. В соавторстве с VerKKой

Формула Спокойствия. Тому, кто её выведет – надо будет …
Нет – никто её не выведет. Можно быть спокойными.
И поэтому она так спокойна, что даже Альфред, с его всемирным запасом динамита, был бы бессилен.
Плиз – замените динамит на более конвертируемую валюту?
И всей валютной массой взорвите спокойствие этой стервы. Пусть поймёт, что такое беспокойство.
Бес – покойство … естественное моё состояние, я в нём – как в крепости.
А её состояние – спокойствие. Как линия метро – поезд тронулся осторожно, створки, нежно-розовые, как мочки ушей, украшенных очередным перлом от Картье, закрылись, разом прихлопнув все надежды.
Ох, эти створки, так и вижу, как они пропускают ненужное в вакуум игнора. А нужное поглощают.
Нужное – это приятный бриллиантовый пустячок от фирмы на «К», ненужное – тот, кто доверчиво его подарил, в надежде смутить покой хоть ненадолго.
Наивный – ну кто такое сможет? Может Нобель смог бы?
Хотя сильно сомневаюсь!
Да, Альфред, ты гений, ты смог уцелеть на бочке с порохом.
Но рядом с этой спокойной стервой, ты бы взорвал свой свечной заводик.
Отстроил заново – и снова взорвал.
И так до бесконечности, пока, наконец, не сдался бы.
И успокоился в одиночестве, обняв последнюю бочку пороха.
Нобелевская премия по литературе. Вот её цель. Говорит, что я хорошо смотрелась бы на красной дорожке, даже выбрала причёску и платье в тон.
Вот только туфли пока под вопросом. Приносит коробки, заставляет примерять. Забраковывает.
Когда сделает выбор подходящих, по её мнению, мне придётся написать шедевр. Иначе никак.
Она всё знает про Альфреда и его премию. Она всё знает про меня, что гораздо сложнее, потому что я сама себя не знаю. Спокойствие … Безупречность …
Каждый день она учит меня жить. Вот только писать сценарии дано мне (за что такой талант?).
А ей дано вбивать мою гениальность в рамки очередного мыльного сериала.
Мы – соавторы. Успешные, востребованные, опремированные (пусть пока и не Нобелевским комитетом), заласканные критикой, залюбленные режиссёрами - душными, как облако взрыва, оставшееся от Альфредова свечного заводика.
Отчего никто, кроме неё, не хочет заменить моё беспокойство на красивую коробочку?
На вензеле – буква «К»?
Беспокойство без спокойствия ничего не стоит?
Справедливости ради отмечу, что она охраняет моё беспокойство тщательно, не даёт взбурлить. Принимает и гасит в спокойствии весь негатив.
Какое странное слово «негатив», в нём все реально.
Особенно когда смотришь негатив на свет.
Или смотришь на свет в негатив?
На мир, состоящий из двух цветов?
- Интересно, у света есть негатив? – смотрю на то, как тонет в её волосах луч света, не преломляясь. Я не сильна в физике, прости Нобель. Прости за будущую премию твоего имени. За мою речь на безупречном английском. Или хотя бы за туфли.
- У нас главная героиня беременна, ты обещала переписать сюжет. – Луч освободился, когда она поправила и без того безукоризненную причёску. Хорошо лучу, я тоже так хочу.
Негатив свободы – несвобода?
- Когда я тебе обещала? – ору истерично, а сама уже открываю файл, уже начинаю лихорадочно соображать, куда приткнуть ребёнка или двух (хотя, если бюджет сериала это позволит, могу приткнуть целый детсад).
- Вчера. Когда ты вставила в сюжет сцену, где героиня угоняет спортивную машину и лихо падает на ней с моста, улыбаясь герою напоследок, я предупредила, что беременной трудно будет улыбаться естественно.
- Я думала, ты шутишь …. – Точно, о чём я думала тогда? Она же никогда не шутит на работе. Поэтому наши сценарии безупречны, как её причёска, свободны, как спасенный ею луч.
И снова я смотрю с тоской и беспокойством. И снова я тону в её спокойствии.
Я – луч? Или негатив луча?
- Сценарий. – Вежливо напоминает она.
- Не мешай, мне срочно надо пристроить выводок новорожденных, потому, что главной героине подменили младенца после родов, когда она совсем ненамного отвлеклась, навещая бывшего супруга в соседнем корпусе. Конечно, умная героиня сразу поняла это во время кормления, но и накормленного подкидыша ей уже не бросить, зритель не поймёт, рейтинг упадёт, а с ним и наши доходы.
- Не хотелось бы. – Вежливо замечает мисс Спокойствие. И я её не разочаровываю, продолжая развивать сюжет:
- Наша героиня попытается забрать двух младенцев из негостеприимного роддома, являющегося частью огромного больничного комплекса, а папа подкидыша в это время тоже будет его искать, слоняясь почему то не возле палаты для рожениц, а по ресторанам и подпольным казино, периодически взрывая их - это всё Альфред с его бочками пороха навеял. И нобелевская ковровая дорожка.
Я зажмуриваюсь, представляя картину будущих разрушений, и продолжаю:
- Так что, в итоге, за героиней по комплексу весь сериал будут гоняться:
1. Бывший муж героини, считающий себя отцом одного из младенчиков (хотя как может русский быть отцом негритёнка? Учитывая, что мать ребёнка будет играть сексуальная блондинка Вера Брежнева?).
Ну - этот вопрос разрешится в ближайших тридцати пяти сериях, не стоит слишком томить зрителя.
Дадим мужу фамилию Пушкин, и даже самый недогадливый зритель поймёт, откуда бакенбарды растут. Безруков отлично подойдёт на роль бывшего. Зритель его особенно любит в бакенбардах.
2. Врачи разного пола, в пока неустановленном количестве, которым неохота возвращать заказчику деньги за младенца, а придётся, раз заказ не выполнен. Очень надеюсь на их упорство, иначе сто серий им не сдюжить, по плану именно столько надо будет написать для сериала. (Интересно, кто будет играть врачей? Хорошо бы убить в финале Безрукова, который идеально подходит на роль главврача-злодея). Ничего, что он будет параллельно играть бывшего мужа героини. Загримируют, а зрители и не к такому привыкли. Кстати – можно будет мотивировать, что и раньше в роддоме случались ошибки.
Отдали нечаянно тридцать пять лет назад близнецов разным семьям, один получился – главврачом -злодеем, голубоглазым и кучерявым блондином, армянином Дантесом Есениным, второй – мужем главной героини, добрым и кучерявым брюнетом Сержио Пушкиным.
Так и сто серий пролетят незаметно, успеть бы всё пояснить зрителю, и не забыть бы ещё назвать героиню Натали Дункан-Мак Клауд.
3. Настоящий отец младенца, который тоже не понимает – откуда у него темнокожее дитятко?
Кто мог его родить? И зачем ему героиня, раскосая и растрепанноволосая Натали?
Но это я разъясню в последних пятидесяти сериях, то есть за год. Кто будет эту роль играть - неважно, так как первые пятьдесят серий актёр пролежит в коме, в недрах больничного комплекса, где его и навещает наша роженица, а когда он очнётся под Новый Год, на руинах взорванного таки папашей подкидыша комплекса, то память ему изменит. Конечно, наша героиня тоже изменит ему за это время, причём и с главврачом, и с бывшим мужем. Выбор у неё небольшой. И руки двумя детьми заняты.
Нет, как всё таки Безруков подходит на роль коматозника, Санты Мак Клауда.
Так и вижу его с бородой. И в тапочках соответствующего цвета.
4. И естественно, за компанию со всей этой компанией, в гонку за героиней по больничному комплексу включается крутой папаня второго младенца, бывший иностранный легионер по прозвищу «Лысый» (интересно, согласится ли Безруков на лысую роль?), который упорно не понимает, чей же он папа: то ли очаровательно молчащей голубоглазой и белокурой малютки, то ли – кучерявого, вечно недовольно орущего смуглолицего брюнета? Из-за возникшего непонимания, обусловленного незнанием русского языка и отсутствием волос на голове, по цвету которых зритель мог бы и раньше догадаться, чей же кто отец, крутой, хотя и несколько женственный, лысый перец, нервно разнесёт прихваченным с последнего места службы ящиком пластида (здравствуй, Нобель), опостылевший зрителю больничный комплекс.
Но тут всё просто – это на последние двадцать четыре серии. Надеюсь, за два года зритель всё поймёт и полюбит наших малышей.
- А сцену с падением я приберегу для финала. И всех лишних с моста. Как тебе? – беспокойно выпаливаю и замираю в ожидании. Расписывать в подробностях будет она, мне главное всё закрутить.
- Хороший будет сериал, – она спокойно улыбается - И по срокам подходит, как раз заказчик просил на два года в стиле «обознатушки-перепрятушки», – и, невпопад, тихонько, - Я люблю тебя. – Точно, не шутит. И никогда не даст мне свободы.
- И я тебя люблю – отвечаю машинально, а сама думаю: - Ну зачем мне свобода, я же не луч? Вот только бы узнать, есть ли негатив у света – брякаю вслух и невпопад.
- Зачем тебе все знать? Разве мир крутится только вокруг нас? – неожиданно сменив тему, сказала Мисс Спокойствие, подрагивая красивыми «К» в ушах сильнее, чем обычно.
- Это кто кому говорит? - после длинной паузы я закурила, зачарованно наблюдая за этими подрагиваниями.
Подозревала ли она, что спокойствие ее крепость? Мало сказать подозревала, давно знала. Бетонные стены спокойствия давно сотрясались ее беспокойством. Осталось только подкоп вырыть. Но что-то все как то... то времени не хватало, то совок вместо лопаты доставался, то «не буду думать об этом сегодня, подумаю завтра»... и еще много, много всего, о чем они, сбиваясь, замолкали, когда разговоры заходили в тупик.
Мисс Спокойствие между тем подошла к стене и принялась внимательно изучать календарь.
Это был не очень хороший знак.
Даты и время.
Она так трепетно относилась к этому зыбкому постоянству, что казалось, если б могла, то рассыпалась бы струей в песочных часах здесь, что бы собраться по крупинкам где-то еще.
- Какой сегодня день? - задумчиво произнесла Мисс.
- 13 октября. А что? - втягивая дым, ответила ей нервно.
- Да так. Просто так. А сценарий хорош, действительно хорош. Я не шучу, - резко развернувшись, Спокойствие подошла к бюро, взяв желтые листы со стола, бегло прочитав их и уложив в папку, сказала:
- Ты не хочешь добавить туда немного мистики, или лирики? Люди любят тайны, так же как и любовные драмы. Может быть, добавить немного этой патоки? И никакого реализма, вопреки обыкновению?
- Ха-ха-ха-ха. Ты не сможешь сдержаться, и тебя будет тошнить весь показ. Коту под хвост. Все коту под хвост.
- А причем тут это бедное животное? - улыбнувшись, Мисс потянулась, вполне по кошачьи, снова дрогнув капельками «К» в ушках, - мы не настолько гениальны, чтобы выдавать перлы по заказу, но процесс, процесс может быть приятным ...
- Притом! - упрямо вякнула я ей назло, - Притом! Ты какая-то странная сегодня. Может быть, отдохнешь пару недель? Съездишь куда-нибудь, развеешься?
- Съезжу куда-нибудь, развеюсь, да, непременно,- Спокойствие села рядом, уютно поджав ноги в белых балетках, и, поймав мой беспокойный взгляд, произнесла:
- Вот сейчас бы заплакать театрально, заломив руки, пожаловаться на судьбу, и кредиторов, обвал биржи и холодный кофе, но, как всегда, зазвонит телефон, или войдет посыльный, и все труды будут под хвост коту.... Знаешь, почему мне так нравится смерть, порой? Потому что в ней трудно спошлить. Хотя и тут бывают чудаки, которые умудряются произвести фурор.
- Я думала, у сериала будет счастливый конец. - нервно выпаливаю, избегая проницательного взгляда.
- Пусть будет счастливый. Так пойдет, - улыбаясь глазами, Спокойствие положила руку мне на плечо.
- А вот смотреть так на меня не надо! Знаю я. Плавали. Я настаиваю, чтобы конец был счастливый, - фыркнув, я беспокойно отклонилась, сбросив тёплую ладошку прочь.
- Ну, хорошо. В конце концов, мое дело маленькое. Найти точку опоры, и всего лишь, - вот же, гадина, как беспардонно давит. И этот луч света, что он нашел в этих там ее волосах?
- Я тут кое что ещё приготовила. Посмотришь на досуге, ладно? Мне важно знать твое мнение, ну и ... ты не торопись, вдумайся ... в общем как обычно. Все. - брильянтовые «К» испуганно дернулись в нежных розовых мочках.
- Очередная идея фикс? - смеясь над этими маленькими беззащитными мочками, спросила я.
- Очередная просто идея, одна из многих, ты знаешь, никаких исключений. Ты должна оценить. - Собравшись, Спокойствие мило улыбнулась и протянула мне тонкую папку с желтыми бумагами с бюро, которую я отчего то только сейчас заметила в руках Мисс.
- Да что с ней сегодня? А со мной что? Усталость наверно, а еще советую ей куда-то ехать. - Неуверенно взяв папку в руки, я почему-то смутилась от своего любопытства, а, поймав взгляд Спокойствия, смутилась еще больше. Та пристально глядела на меня, уютно положив голову на домик из собственных рук. «К» больше не трепыхались в нежных ушах, а просто замерли, или ... «умерли» …?
- Ты не проводишь меня, - беспокойно спросила я, разрушая этот уют.
- Конечно, почему ты всегда спрашиваешь?
- Я сама не знаю.
Закрыв за ней дверь, Спокойствие подошла к зеркалу. Долго-долго смотрела куда-то в отражение.
- Сука! Сука! Сука! - щелчок. И все, что было на светлом трюмо, полетело под ноги. Дрожащими руками она сняла бриллиантовые капли, всегда выдававшие ее, отшвырнув их с отвращением. Предатели! Ногой за ногу сняла балетки и несмело пошла по холодному полу.
- Какая же ты сука. - Давясь слезами, она еле сдерживалась, что бы не хлопнуть со всей силы в ладоши, и не пожелать ...
Ей очень хотелось пожелать, что бы та, за которой она только что спокойно закрыла двери, потеряла, не открыла, выбросила, уничтожила ... папку с желтыми бумажными листами. Типовой договор на расторжение контракта. Типовой договор на расторжение контракта со Спокойствием.
Сдержалась …