Стакан воды

       Подружки сидели на травке, надели на уши клипсы, поели чипсы, попили колу, слушали речи духа бремени, пускали дым из папирос, ловили языком бабочек, что летали мимо. Одна другой говорит непринужденно:
- Кузьминична, между нами, девочками, говоря, мне Мишка ответил на мое письмо. Я его прочитала и разрыдалась! Такое письмо душевное вообще написал он мне, что дурь моя в ноги ушла. Голова стала легкой, словно пух. Я не могу думать, что он после этого будет совершать суицид. Просто я поняла, что у него в голове все происходит более радикально и серьезно, чем у меня. Если мне всего лишь лет шестнадцать, а он пишет мне такие письма, мол, можно подумать, что мне уже семьдесят. Я так поражена этим. Может быть, он забыл, что мне всего лишь шестнадцать!
- Ой, Захаровна, - качает головой Кузьминична и тяжко вздыхает, - мне не приходилось общаться с такими людьми, как твой Мишка, а у меня, между прочим, был идеал: мамина установка в голове сидела, а теперь нет. Я теперь не знаю даже, кто же мне нужен и нужен ли вообще мне кто–либо из людей. Я ночами читаю «Алые паруса». Чудесная книга! Она мне жизнь спасла не один десяток раз. Мне надо еще самой понять, за что же мы вообще любим людей, да, за что?
Кузьминична ответила быстро, совсем не думала над ответом:
- За общие взгляды на жизнь. За то, что они просто существуют себе, как растения, как животные. Так вот скажу одно ,что я очень много думаю обо всем этом: о своих чувствах, взглядах на мири тут мне мысль пришла, что изначально Бог меня просто поразил  тем, что послал ангела в мой сон, который сказал мне, что надо верить ему и все будет хорошо. Мне нравилось, что они стал интересоваться моею жизнью. Может быть, я увидела в Нем  какое-то одинокое существо, такое же одинокое, как и я. Я подумала в тот миг: а что с того, что Бог не ведет себя так, как ведут себя люди, да мало ли что я вообще могу тут фантазировать на эту тему? А не послать ли все идеалы общества куда подальше, ведь моя картинка мира нарушилась. Все, что связанно было с моим представлением о моем идеале, теперь не существует. Я сяду в лодку, уплыву черти куда, дабы мои жилы лопнули, буду грести изо всех сил, пусть меня акулы едят в перламутровом мареве, ведь исход один – гибель в воде.
- Эй, кончай ныть! – пытается утешить ее подруга, - хватит уже думать об одном и том же целыми сутками! Вот ко мне мальчик в дверь постучал. Я открыла. Он мне с порога говорит: «Девочка, девочка, я не пью и не курю. Не я ли ваш идеал?». Я на него смотрю и грустно говорю: «Не, ты слишком мрачный, ты вовсе не мой родственник, ты лишь форма из чьего-то романа, некий идол что ли. Иди к черту, сопляк!». Но суть в том, что тут в данный момент есть человек , который интересуется мною, но он летчик, он летает на аэроплане. А я ему и говорю: «А почему же ты такой бесстрашный, ведь упадешь рано или поздно. Твой аэроплан хрупок. Тело еще же жить просит твое!». А он мне ответил: «Мой воздух есть кровь для ума, таким образом. Моя жизнь уже мне не преграда». «Извини, друг, - говорю я ему спокойно, - но я ненавижу тебя, да, ты не мой идеал, черт бы побрал все это, пилот!». Слезы капают у меня на черное платье и на колготки. Я словно бы с ума сошла. Нытиком стала неимоверным. А он мне холодно: «О, какие мы грустные, да полетай ты со мной хоть раз! Ветерок узнаешь. Подумаешь – высота! Все будет так, как Богу угодно». Так вот, насчет него, я реально думала, что ему надо летать без меня, я боюсь упасть. Мое тело слишком дорогое, чтобы терять его так бессмысленно. И что это за абсурдное предложение в конце-то концов? Летать с ним – ха! Вот же фокусник нашелся, тоже мне! Что ему надо было от меня? А ничего! И все – точка. Хотя, я пришла к выводу, что мне никто не нужен вообще. Что небо меня звало – это да, но были ли у меня тогда иные мечты? Идеалы идеальной личности, которая была на уровне ангела? Я буду драться до смерти, до последнего конца за тот идеал, ага, тот самый ангельский чин что ли. А потом у меня будет новый идеал и так до бесконечности. Я подумала, что раз времени нет, то все в моей жизни теперь счастье. И думаю, что мой дух рад, что я не стала кривить душой тогда, когда я сидела в парке на скамейке и вздыхала: «О Боже, как я тебя люблю. Я не умею кривить душою. Лучше  горькая правда» - шептала я, сидя в парке на скамейке, сама себе. А потом встретила пилота, а он лишь брови хмурит, глядя на мое перекошенное от нервов лицо, а мне вначале, казалось, это такой мелочью, а если подумать, то реально, как же этот авиатор может быть со мной и при этом хмурить брови? Я слаба и не интересна ему – вот весь ответ! В городе дымки из окон махали руками, они ползали по улицам на коленях. Я просто не люблю дым, ага, но если чертов Икар не будет хмурить брови, то я полюблю его, но будет ли это вселенская большая любовь? Вот тут я пока не знаю, может и будет…
     Потом она встала с лужайки и глянула на хмурое, грустно сказала очередную порцию меланхолии:
- Мечтаю, чтобы бог любил мои принципы и идеи. Это признак поиска смысла жизни, а если бы полюбила бы человека, а человек бы стал зверем,   если бы человек напился бы до потери сознания и валялся бы брусом на мостовой, тогда бы что? Где была бы твоя тогда любовь? Душа голая вышла бы на суд после смерти тела, я не думаю, что у тебя бы возникло желание копаться в ее грязном белье, которое она забыла дома в корзине, ибо это все было принадлежность тела, но ты бы встал на гору и сказал бы строго: «А ты жила для тела, душа, ты не жила для самой себя, ты лишь жила для тела, потому –то я и не люблю тебя. Я не хочу видеть тебя ни в аду ни в раю. В аду ты уже была, ибо землю люди превратили в ад, а в раю скукота навеки. В раю только и остается, как спать в постели день и ночь, а все ради того, чтобы не думать ни о чем, но душа, тебе разве этого нужно?». Мне тошно от уроков любви, ибо это смерть души, потому, что люди не знают, что такое любовь. Мне это не нужно, ибо когда я ночами пью воду из ручья, то все время пытаюсь понять просторы космоса. Я всегда смотрела ночью на звезды и ощущала тепло, льющееся с их красивых лиц. Звезды мои друзья. Общение с ними всегда радует меня. Звезды на небе – это мой идеал. И до сих пор они мой идеал, а люди? А что люди? Чем больше я узнаю людей, тем больше я люблю звезды. Людям со мной становится скучно, все меня сторонилась, и мало со мной общались, они были напуганы тем, что в моих глазах одни лишь дали звездные отражаются. Бог все знает, я же тогда почти ничего и не знала ни о чем. Я любила тогда молчать, я была очень милой и доброй. Моя мать говорила, что Бог есть, она не имеет веры. Мысль не могла угнаться за чувством. Я не могла ухватить мыслью чувство, но потом ухватила все же чувства своей мыслью. Поймала чувство мыслью, как кошка мышку. Я б  поплакалась сейчас своему капитану – это же позитивно, но уже не могу плакать. Все события такие яркие . Я мамино кольце нашла в траве. Оно было медным.