Маета майская

В жизни всему удивляться есть место:
Рядом с добром уживается зло,
Если к другому уходит невеста,
То неизвестно – кому повезло!
  /Финская песня «Рулатэ»/


   С работы я вернулся под утро. Быстро смыл с себя проблемы бюро судебно-медицинской  экспертизы и  растянулся на прохладной простыне, не забыв  распахнуть окно.  Мне нравилось, когда свежий поток майского воздуха, разбавленный цветением акации, врывается в  спальню и дурманит  забитую невеселыми мыслями  голову, медленно вытесняя их. Я начинаю кружиться в хороводе запахов, бессмысленно  упираю взгляд в потолок  и начинаю медленно  погружаться в болото сна.  Иногда посторонний звук вырывает меня на середине пути,  я оказываюсь на поверхности, делаю глоток упоительного по вкусноте воздуха и снова погружаюсь в трясину. Главное – преодолеть вторую половину погружения, тогда можно палить из пушки и меня уже ни чем не проймешь. Я на дне…
- Ты мне надоела, - отчетливо произнес мужской голос без тени недовольства. Так сообщают о походе в булочную, расположенную за углом, но не об отношении к близкому человеку. Близкий человек не отреагировал, словно готов был к подобному исходу, как студент к оценке за экзамен, результат которого не стал для него  неожиданностью:  «неуд», если все время для подготовки заняли развлечения, и заслуженное «отл.», если ты корпел над учебниками и не отвлекался.
  Я  не пересек заветную границу всенаплевательства на окружающий мир, заморгал глазами и уставился на электронные часы, доложившие мне, что мое погружение заняло  семь минут.
  Голос был такой   четкий, что я поискал глазами декламатора, желая  высказать ему свое возмущение: человек пришел с дежурства и хочет выспаться, а ты…
  Кто был декламатором, я понял сразу, архитектура семидесятых годов прошлого столетия позволяла нам жить с соседями одной недружной семьей. И не потому, что позволяла участвовать в чужой жизни и быть свидетелем любви-нелюбви, а потому, что за стенкой жила моя бывшая пассия Лукерья Смородинова вместе с мужем Игорем Решто. Луша предпочла меня спецназовцу – качку с бычьей шеей, который за год их совместной жизни половину провел в командировках. Остальное время они выясняли отношения. Больше «кипятилась» Лукерья, вспоминая слова своей дорогой мамаши, предупреждавшую дочь о неудачно выбранном времени для брака.  Бракосочетание Смородиновой и Решто состоялось  в мае: жениться в этом месяце, как гласит народная мудрость,  всю жизнь маяться… Всю не всю, а год они уже промаялись.  На сколько их еще хватит, я не знал. И подумывал сменить квартиру, не желая быть  застенным соучастником и следующей кандидатурой на роль жениха.
  Раньше Лушка была тихой и застенчивой. Мне всегда нравились такие -   молчаливые  собеседницы, отдающие тебе пальму первенства в разговоре. Тогда я мог говорить сколько угодно и на любые темы, не боясь быть прерванным. Смородинова не только  ловила каждое мое изречение, даже не самое умное, но и смотрела с благоговением. Мне такая расстановка не надоедала. Я был молод, по–юношески неопытен и расценивал  поведение девушки, как безграничную любовь на все годы моей последующей жизни. Но вскоре Лукерья стала отводить глаза,  хмуриться и ерзать на скамейке, где она сидела и усиленно пыталась  уловить  смысл моих речей. Это я сейчас понимаю, что торжественную часть надо сочетать с танцами в ночных клубах и  страстными поцелуями в темном подъезде,  медленно преодолевая ступеньки и водворяясь в свою квартиру.  Но  тогда я чувствовал себя главным оратором на земле, а сопутствующие  молодости страсти-мордасти мне  были ни к чему. В этом отношении я отстал от сверстников лет на пять, а то и более,  думал, что Смородиновой тоже наплевать на поцелуйчики в подъезде и слепое препровождение в однокомнатную квартиру, доставшуюся мне от бабули, но ошибался.  Моя пламенная речь ее не захватила полностью,  осталась лазейка, через которую она смылась к новому ухажеру с бицепсами, а тот  сразу перешел к делу, оставив меня за бортом. Я страдал и мучился, мучился и страдал. Лукерья не догадывалась и спокойно являлась ко мне за советом. На носу была свадьба, на которую меня не забыли пригласить, предварительно представив   новоявленному кавалеру, обозвав   пошлым прозвищем «школьный друг». Оказывается, я был приятелем невесты со школьной скамьи… И не более… Как могли два человека с разницей в возрасте шесть лет быть школьными приятелями, непонятно даже мне, человеку всегда  имеющему ответ  даже на тупиковые вопросы.   Такой возрастной промежуток равен в те годы ширине Волги,  ты замечаешь девчушку на том берегу, но не можешь рассмотреть ее лица, поэтому интерес плавно движется к нулю.  Ходит – бродит кто-то, ну и пусть ходит!..
     Я, естественно, нашел причину для неявки  на бракосочетание, и весь день мая прошлого года просидел в четырех стенах, закрыв все окна-двери. Вернее, пролежал, уставившись в любимый потолок. Хотелось забыться на сутки, но сон не шел из-за душевных терзаний.  Или по причине отсутствия  воздуха с примесью пахучей акации. Но я настойчиво терпел и не открывал окно, перекрывая доступ воздушным потокам.  Может, боялся  впустить чужое счастье, которое окончательно добьет меня?
  Я думал, что старшая Смородинова  останется в гордом одиночестве за общей со мной  стенкой, а ее дочурка переберется к мужу, который был обладателем собственной квартиры. Но оказалось, что мамаша  «положила глаз» на жилье зятя в новом районе, а тот не стал спорить, ему  по соседству со мной почему-то жилось лучше. Наверное, решил, что  «школьный приятель» с видом ботаника не только неопасен, но и может скрасить одиночество его супруги, когда  законный муж  убывает в командировку. Своего рода подружка мужского рода, превратившаяся со временем в плакательную жилетку.
  Постоянные скандалы за стенкой мне надоели. Одно радовало, что на месте Игоря был не я, лежащий за стеной и  мысленно восхваляющий тот день, когда эти  мужчина и женщина встретились. Однако замаячила опасность. Решто не выдержал занудства жены и впервые высказался.
    Короткая фраза разбудила меня и стала кляпом для жены. Смородинова вмиг заткнулась, хотя, я и раньше ее не слышал, ее монолог был настолько привычен, что я не реагировал на него даже на  этапе неполного погружения. До меня доносились всхлипы и странные звуки, походившие на перемещение  человека, притаскивающего за собой ногу, или таскающего за собой стул.  Я отнес эти звуки к раздумывающему Игорю, который не мог решиться  поднять предмет интерьера над головой и стукнуть им об пол. Но и расстаться  пока  не желал. Или раздумывал,  опустить его на голову жены, чтобы избавиться от нее раз и навсегда? Потому она и смолкла, испугавшись непредвиденных последствий…
   А что, такой парень может все…
  Сон испарился. Мои мысли перенеслись в  ближайшую риэлтерскую контору,  способную найти достойный обмен в другом районе, подальше от четы Смородинова  - Решто.
   Лукерья предприняла попытку удалиться, так как раздался бас супруга.
- Беги к своему Забияке, жалуйся! Можешь, там и остаться!
   Это мне совсем не понравилось, но следующая фраза из уст Луши немного успокоила.
- Если ты забыл, я напомню:  это квартира моей матери, - осторожно прогундосила  она.
   Хромоногий боец перестал передвигаться по комнате, за недолгой тишиной последовал скрип. Игорь сел на стул, который  выполнил привычную для него роль.
- Выгоняешь? – с надеждой спросил муж с годовалым сроком  выдержки.
- Нет, не выгоняю, - быстро поправилась Смородинова. – Я не люблю, когда ты начинаешь говорить об  Артуре Забияке. Он мой школьный друг, не более… Или ты ревнуешь? – в голосе зазвучали нотки Марша Мендельсона, свидетельствующие, что вся жизнь впереди, надейся и жди.
  Мне не нравилось, что камнем преткновения в их разговоре стал я, Артур Иванович Забияка, человек положительный во всех отношениях, не замеченный в порочащих связях ни  с кем, тем более, с замужней соседкой, о чувствах к которой  успел позабыть.
- К этому хлюпику? – я «увидел» скривившуюся физиономию амбала, пренебрежительно высказывающемуся обо мне.  Поискал глазами тяжелый предмет, который я могу запустить в стенку, заявив таким способом о себе. Но предмета не нашлось, но не это стало причиной, я пожалел  недавний ремонт, оценил веселые обои и передумал их портить ударом.
  Засунул голову под подушку, желая снова начать погружение на дно болота, в тайне надеясь услышать слово в свою защиту. Но Лукерье было не до меня, ее супруг сделал какое – то движение, сподвигнув ее  на истерический крик.
- Игореша! Если ты уйдешь, я… я… я не знаю, что я с собой сделаю!
- Ну, реши для начала, а я подумаю, веская это причина или нет, - пробубнил бессердечный муж. По комнате, как набат, раздавались его шаги в сочетании со  скрипом.
  Собирает свои пожитки, - подумал я и мысленно упаковал собственные  вещи в большие коробки,  приготовившись к переезду.
   Смородинова засеменила по замкнутому пространству. Сначала я решил, что она выбирает место для захвата  предателя–супруга,  не желая выпускать его из своих цепких рук, но понял, что ошибался. Зазвучал громкий голос драматической актрисы низкопробного театра  из Тьмутаракани.
- Если ты сейчас уйдешь, я себя зарежу?
- Не дури! Отдай мне нож! – призвал Игорь. В голосе не было испуга. Только презрительное безразличие.
  Последовал шаг-набат и обрушение.  Звук был похож на упавший шкаф. Я начал строить догадки:  падение   малышки Лукерьи  больше напомнило  бы стук закрытого окна. Может, супруг выбрал, как средство защиты… или нападения стол. Скорее, отвлечения. Это был маневр, он уронил стол, жена отвлеклась, и орудие  прощания с жизнью оказалось в руках Игоря. Сейчас он наденет на нее смирительную рубашку, и я смогу спокойно заснуть. Война между супругами закончится, я на это очень надеюсь, и перейдет в фазу перемирия и братания.
  Но произошло то, чего я никак не ожидал. Раздался требовательный звонок в дверь. Я  неспешно натянул на себя шорты в сопровождении  переливчатых аккордов и пошел открывать.
  Сначала я увидел глаза. На ее лице были два испуганных глаза невероятных размеров.
- Я его убила! – сообщила Смородинова и закусила  нижнюю губу, словно боялась еще одной нелепо вылетевшей фразы. Я сделал шаг назад,  женщина переступила порог, быстро захлопнула за собой дверь и  навалилась  на нее, будто убиенный супруг следовал за ней по пятам, горя мщением.
  Я смог оторвать взгляд  от безумных глаз Луши и  только сейчас заметил   в ее руках большой нож. Он был чист и сиял  незадействованным в деле  смертоубийства лезвием.
- Ножом? – на всякий случай поинтересовался я, присматриваясь к несуществующим каплям крови, которые должны скатываться с ножа, образовывая лужицу на моем новом полу.
- Ножом, - подтвердила она, разомкнув губы.  Ноги плохо держали ее, поэтому Лукерья сползла по моей двери, добавив к двум опорам еще одну.
  Я  схватил Смородинову за локти и поднял, она не сопротивлялась ни сейчас, ни тогда, когда я повел ее на кухню и усадил на стул. Хотел налить ей воды, но передумал, распахнул холодильник, вытащил бутылку водки и капнул  в стопку. Она с интересом следила за моими действиями, будто оценивала меня, как начинающего официанта, волею судьбы оказавшегося в приличном заведении. Как только стопка оказалась перед ней, Луша  взяла ее двумя пальчиками, заправски выдохнула и опрокинула в себя,  не забыв приложить кулак свободной руки, пригрозив  таким образом исчезнувшему содержимому стопки, желающему показаться вновь. Я осторожно освободил  другую руку соседки от ножа,  особо не рассматривая его,  и убрал  подальше.
- Рассказывай! – приказал я, присев на стул.
- Мы… поссорились, Игорь хотел уйти, а я… вытащила нож  и хотела воткнуть себе в грудь… Но там, - Лукерья кивнула в сторону холодного оружия, что –то щелкнуло и… выстрелило, - она сама опешила от заявления.
  Я снова взял в руки нож. Уже без осторожности.  Я впервые  видел воочию НРС-2. Или нож разведчика специальный, в народе прозванный стреляющим, в рукоятке которого расположен ствол с одним патроном. Чтобы произвести беззвучный выстрел, надо снять нож с предохранителя, повернуть острием к себе и нажать специальную кнопку. Как все это проделал неопытный стрелок, желающий покончить с собой, но не с хозяином этого оружия, оставалось загадкой.
- Что было дальше? -  спросил я, понимая, что  ответ на вопрос уже получил на входе в собственную квартиру.
- Игорь… упал, -  разделила короткое предложение одной паузой Лукерья и посмотрела на меня с осуждением, будто я собственноручно укокошил ее муженька.  Затем опомнилась,  развела в стороны руки и начала заваливаться назад, показывая, как Решто падал сраженный пулей. Я хотел подхватить  женщину, но она сама остановилась на граничной точке опрокидывания.
- Та-а-ак, - протянул я,  оттягивая момент вынесения приговора, и решил задать еще один вопрос. – И куда  ты попала?
   Лушка стукнула себя ладонью по левой стороне груди, придержала ее в этом месте и с выдохом сожаления убрала.   Оценить точное место попадания я не смог: пуля могла войти в сердце. Или выше,  в плечо. Я не знал, что у моей бывшей пассии  такие опахальные конечности. Непроизвольно опустив глаза, я уставился на руки Смородиновой,  сцепленные в замок на животе. Однако, - подумал я и из меня вырвался следующий вопрос.
- Ты… беременна? – я продолжал сверлить выступающий животик насупленным взглядом.
- Нет, просто аппетит хороший, - недоуменно заметила соседка, отодвинув на незначительное расстояние замок из  переплетенных пальцев и, совершив при этом круговые движения большими пальцами.
- Жаль, - насупился я, переварив опровержение, -  суд присяжных был бы к тебе более благожелателен.
 Лушка представила себя на скамье подсудимых,  некрасиво скривила  губы и  так же некрасиво завыла, как побитая собака. При этом она неэстетично размазывала  слезы крупными руками.  Меня ее  громкие завывания не тронули,  я подавил зевок, сделал умное лицо, хотя, мне и делать ничего не надо, я и так не жалуюсь на работу мозга, хлопнул себя по бедрам и поднялся, желая осмотреть место преступления. Или все же вызвать опергруппу?.. А если Игорь  жив и уже пришел в себя? В этом случае можно договориться и заключить согласие между сторонами: Лукерья дает ему вольную, а он не пишет заявление.
- Я пошел! – решительно заявил я и направился к выходу.
- А-а-а… я? - протянула Смородинова и в довершения  шмыгнула носом.
   Я скривился и  приказал оставаться на месте.
   Приоткрыв дверь, я огляделся: лестничная клетка была пуста. Тишину подъезда разбавляли звуки с нижнего этажа, где жила любительница сериалов  и дама с  плохой слышимостью в одном лице. Я всегда задумывался: неужели мыльные оперы идут круглосуточно? Возвращаясь домой в разное время суток, я всегда слышал неврастенические диалоги из гнезда киномафии. Сегодняшнее утро  не было исключением.
    Я занес ногу  над порогом и заметил, что забыл  обуться, быстро надел шлепки и в этом неудобной обуви преодолел на цыпочках  несколько метров до квартиры Смородиновой. Удивился, что дверь прикрыта, а не распахнута настежь. Если  бы я застрелил кого-либо, то летел на бреющем, преодолевая земное притяжение, позабыв закрыть не только дверь, а обуться, одеться и взглянуть на себя в зеркало, что было немаловажным и привычным.
   Я взялся за ручку, в тайне рассчитывая, что дверь заперта. Из чего следует: муж Игореша жив-здоров и спокойно сидит за стаканом успокоительного, желая снять стресс и готовясь  к появлению зарвавшейся супруги. Я замер, представив, какой прием меня ждет, если удар обрушиться сразу, без разбора, но не отступил.
   Разогнув  напряженную спину, я побарабанил пальцами по ручке двери и  подумал о трусливом бегстве, но вспомнив о соседке,   с волнением ожидающую результатов  осмотра места происшествия,  и решился.
  Увы, но дверь была не заперта. Ни булканья жидкости из одной посудины в другую, ни шуршания   ползущего тела по полу, ни текущей в ванне воды, смывающей кровь  с несерьезной  раны – ничего этого не было. Одна гробовая тишина…  Она давила и пугала… Я зачем-то покряхтел, затем негромко кашлянул, осторожно  заявляя о своем приходе, не дождался приветствий и ударов в челюсть и шагнул в пространство, где затаилась смерть. Или не смерть.  Я знал, что тело лежит в спальне, в комнате, которая примыкает к  моей квартире, но на всякий случай заглянул  в  кухню, которая  располагалась прямо по курсу, облегченно выдохнул – расправа над гостем  на время откладывалась,  и прошествовал далее.   Кишкообразная прихожая упиралась в кладовку, где мать Лукерьи хранила банки с помидорами и огурцами, выстроившимися на многочисленных полках. По левой стороне располагались две двери, меня интересовала вторая. Я  скользнул взглядом по залу, не нашел ничего необычного и проследовал  в спальню. Удивительно, но и эта  дверь  была закрыта.  Я приложился к ней ухом, улавливая своим локатором  возможные звуки.
-  Тишь, гладь, неблагодать, - прошептал я, размышляя над следующими действиями. 
   Для начала надо обзавестись средством самозащиты. Оставалось протянуть руку и проверить содержимое кладовки на предмет таких средств.  Запасливая теща спецназовца оказалась неподготовленной к отражению нападения противника: кроме старинной швабры, тоненьких реек и опустошенных банок в  небольшом помещении ничего не было. Я проверил рейку на укол подобный шпаге, ткнув  ею в стену, та не выдержала и надломилась. Осталось вооружиться шваброй. Я задумался, какой конец станет боевым, остановился на нахлобученной перпендикулярно перекладине для тряпки, посчитав ее   достойной для тарана.
   Спальня была пуста. Посередине комнаты валялась дорожная сумка, из которой подобно непоместившимся в тарелку макаронам,  свисали рукава свитера, камуфляжной  куртки, а сверху, как  оптический перископ подводной лодки торчало горлышко бутылки водки. Завершали  композицию внутреннего убранства просторная кровать и одинокий стул, к которому тянулись рукава свитера зятя хозяйки.  Комната была довольно просторной, позволяла крупногабаритному мужчине растянуться во весь свой гигантский рост.  Но  он не растянулся. И как объяснить поведение бывшей пассии?  Лушка развела меня, как последнего лоха? Но с какой целью? Хотела получить плечо для поддержки и безымянный палец для окольцовывания?
 Я представил, как она  обхватывает меня своими здоровенными ручищами – капканами, и прижимает к своему выступающему животу, и передернулся.
  Не выпуская из рук швабру, я быстро вернулся в свою квартиру, где на кухне продолжала терзаться содеянным  Смородинова.
  Прямо по Ивану Гончарову – «Мильон терзаний», - мысленно выдал я, похвалив себя за начитанность и хорошую память.
- Розыгрыш удался! – голосом дворецкого, объявляющего о визите гостей, заявил я и встал в стойку. Наверное, я походил на обезумевшего Дон Кихота, сражающегося с ветряными мельницами при помощи устройства для мытья полов, поэтому вызвал улыбку на лице Лукерьи.
- Что случилось? – поинтересовалась она, шмыгнув носом и позабыв о существовании платка, заменив его ребром ладони.
  Боже мой, где были мои глаза? –   взвыл я про себя. – И  этой женщине я рассказывал, сидя у подъезда длинными темными ночами, о высоких материях! Чтобы во всем разобраться, нужно было отдать ее  в другие руки, год быть слушателем ее монологов и, в довершении, она стала или не стала убийцей своего избранника, которому я так завидовал год назад.
- Там,  – я ткнул  большим пальцем себе за спину,  повторяя  один из многочисленных движений танца  прошлых лет,  - ни – ко - го нет!
- Как… это…нет? А где… Игорь? – Лушка встала с табурета, снова села, снова встала, словно проделывала одной ей понятные гимнастические упражнения. – Но… он  упал и больше не вставал. Сначала вскрикнул, приложил руку к сердцу, - женщина живописно повторила сказанное действие, я вздрогнул, а она раскинула руки в стороны подобно  раскрывшемуся тюльпану  с двумя лепестками  и завалилась. Снова не до конца. Поза была отвратительная, живот обозначился еще сильнее, превратившись в горб верблюда.
- Ты проверяла у него пульс? – я понял, что Смородина не врет. Все было, действительно так, как она рассказывает и изображает.
  Лушка  соизволила вернуться в исходное положение.
- Ничего я не проверяла, я ужас как перепугалась! И сразу помчалась к тебе.
- Если бы ты… ранила мужа, то была бы кровь! Из-под его руки вытекала кровь?
- Да не знаю я! – Лукерья плюхнулась на табурет, сложила на столе руки подобно прилежной школьнице и зарылась в них лицом,  не позабыв шмыгнуть носом и судорожно вздохнуть.
- Ну, дела! – осуждающе покачал головой я. – Выстрелила, пусть по–неосторожности, в человека и скрылась, не оказав ему первую  помощь?
- Я думала, ему помощь уже не нужна-а-а, - завыла  женщина.
- Конечно, не нужна, он спокойно поднялся и ушел.
- Не может быть! – с революционной  настойчивостью заявила  Смородинова.
- А тебе лучше, чтобы он лежал посередине комнаты и истекал кровью?
- Нет! – испуганно замотала она головой.
- Игорь тебя разыграл! – «убил»  я  выводом.  – Сделал вид, что смертельно ранен, желая напугать тебя, что  у него замечательно плучилось.
- Но зачем?
- Чтобы  беспрепятственно уйти! – сегодня я был безжалостным правдолюбцем.  При этом   указал на дверь, - можешь сама убедиться!
- Пошли вместе, - попросила Луша, вскочила с места и подтолкнула меня к выходу, прикрываясь мной, как щитом.
  Процессия, состоящая из Дон Кихота в шортах и  со шваброй и заплаканной женщины с распухшим носом, проследовала в подъезд.
  На лестничной площадке у третьей двери стоял наш сосед, он же секс-символ нашего дома и прилегающих окрестностей – Марат Кнопочкин вместе с очередной пассией.  Надо сказать, что жителям нашего этажа не повезло с фамилиями. В том смысле, что унаследованная  приставка  к имени  совершенно не подходила. Например, я… Никакой я ни забияка, ни задира,  как Марат совершенно не кнопочка.  Парень двухметрового роста с фамилией Кнопочкин вызывает усмешку. Или улыбку. Или громкий смех. Или ржание. У кого, как, в меру своего воспитания.
  Марат замер с ключом в руках, не донеся его до замочной скважины. Процессия впечатляла.  Я хотел сдать назад, но уперся в Смородинову. Та, недолго думая, отодвинула меня лапой-веслой, преодолевая  неводные просторы, и заискивающим тоном  поинтересовалась.
- Маратик, ты мужа моего не видел?
- Видел пару раз за весь год, - задумчиво ответил  секс–символ, разглядывая швабру в моих руках. – А вы подрядились подъезд мыть?
  Мы не удостоили его  объяснением. Мысли Лушки были рядом с мужем, в исчезновение которого она никак не могла поверить, а мои  блуждали, как хоровод тополиного пуха вокруг девушки, стоящей рядом с  соседом.  Она была такая… такая особенная. Такая маленькая, складненькая, хорошенькая. И сразу видно, умная. По глазам,  которыми она рассматривала нас с Лукерьей. На ней был необычный, а как иначе, комбинезон из легкого шелка, подчеркивающий достоинства. Недостатков у нее не было…
- Я не про вообще, - взвесила рукой это «вообще» Смородинова. – Я про сейчас. Сию минуту ты его не видел? Во дворе или… еще где?
- Ни во дворе, ни еще где я твоего мужа не видел! – без раздумий сказал Марат.
  Вот сейчас девушка глупо хихикнет, выказывая свое пренебрежение к чужим проблемам. Или хмыкнет и возьмет Кнопочкина за руку, возвышаясь над дремучими людьми, потерявшими человека и не способными толком объяснить, чего они хотят.
  Но она не сделала ни того, ни другого, покопалась в сумочке, выудила из нее  носовой платок и протянула Луше  без слов. Еще один плюс в ее пользу.  Девушка могла заявить при мужчинах, что у  женщины испачкано лицо или тушь размазалась, а она снова  оказалась  на высоте.
- Как Вас зовут? – спросила миловидная красавица приятным ласковым голосом. Мы не поняли, к кому она обращается и хором представились. Я уже хотел заметить, что Забияка – такая фамилия, а не  способ выражения   агрессии, но она меня опередила, заметив вскользь  о ее  редкости.
  Я уже хотел захватить инициативу, пока не решив, каким образом буду завоевывать внимание красавицы, но вдруг меня ударило молнией: она пришла к Марату. Причем с вещами. У ног  соседа  стоял дамский саквояж.  Теперь мои глаза видели  только ненавистную дорожную сумку, заполненную ЕЕ вещами. В этом я был уверен.  Увы, обманываться рад, но не вижу смысла.  Подумал: что за жизнь такая! Везде опоздал! И что за соседи меня окружают?! Не соседи, а визуальное и хорошо слышимое издевательство!
- Познакомьтесь, - сказал  остепенившийся секс-символ,  стоящий не только на пороге своей квартиры, но и на пороге создания новой семьи.  – Это моя двоюродная сестра – Екатерина. Она приехала из Воронежа…
- И будет у нас жить, - задумчиво продолжил я, опустив начало фразы.  Затем встрепенулся, как петух после драки, расправил крылья и полетел.  – Сестра! Как мы рады, что у Марата есть такая прелестная сестра. Да еще из Воронежа!
- А это что-то меняет? – напрягся Кнопочкин.
- В корне! – не понял его я, а он меня. – Так вы здесь будете жить? – я кивнул на дверь соседа.
- Всего неделю, - улыбнулась она.
- Это много или мало? - вмешалась Лукерья, обращаясь ко мне, не понимая причины моего парения и наличия глупой улыбки на устах.
- Для кого, как, - заметил я,  разминая крылья для полета на запредельную высоту.
- До встречи, - прошелестела Катя, возвращая меня на землю,  и скрылась в квартире Марата.
  Мы постояли столбом несколько минут.
- Ты ему веришь? – кивнула Смородинова на едва закрывшуюся дверь.
- Почему, нет? – пожал я плечами.
- Как знаешь! – пригрозила она строгим голосом матери,  предоставившей полную свободу выбора единственному чаду, и потянула  на собственную жилплощадь.
    Мы тщательно обследователи квартиру, особенно уделили внимание месту, где якобы пал от пули НРС-2 боец-спецназовец.   Женщина  даже отыскала лупу, которую вверила мне. Я изучил  вооруженным глазом ковровое покрытие на наличие пятен крови и таковых не нашел.
  Смородинова набычилась, словно решила забодать невидимку-мужа,  вытащила из кармана пестрого халата мобильник, предупредительно усмехнулась и нажала нужную кнопку. Ответный перелив раздался сразу из прихожей со стороны вешалки, где притулилась еще одна камуфляжная куртка Решто.
 Интересно, у него есть другая одежда, - не ко времени мелькнула мысль в моей голове.
  В это время жена проверила карманы мужа и обнаружила мобильный телефон.
- Вот, - сказала женщина, протянув его мне. Я взял, и стал любоваться фотографией Смородиновой, высветившейся на дисплее.  Это была та  улыбчивая добродушная девушка из прошлой жизни. Лушка отключила свой мобильник и ее изображение исчезло.  Я поднял голову и сверился с существующим образцом. Все нынешние показатели были не в пользу соседки. – Артур, - внушительно начала она,  - с Игорем случилось несчастье!
- Его смертельно ранила жена, он обиделся и ушел, - добавил я. Хотел указать место, куда уходят люди после смерти, но передумал. Мое настроение после знакомства с Катюшей было неуместно игривым.   Смородина проигнорировала мой словесный выпад и продолжила проникновенным шепотом.
- Он не взял с собой вещи. Даже мобильник. И бутылку водки забыл! – привела она веский аргумент.
- Это заставляет задуматься о его судьбе, - покачал я головой. – Не иначе вмешались потусторонние силы!
  Лукерья не уловила в моем голосе юмористических ноток.
- Зачем им нужен Игорь? – насупилась она. – Не самый лучший экземпляр для изучения.
- Для кого, как, -  заметил я второй раз за последние пятнадцать минут.
  Интересно, влюбленные все любят пофилософствовать или только обладатели редких фамилий?..

   Я парил в небе вместе с Катей над небольшим островом, усеянным склеенными домами:  настолько они тесно прижались  друг другу. С высоты были видны одни крыши, сложенные из красно-коричневой черепицы. Этакое черепичное поле, окруженное  бескрайними просторами синей  воды  и  освещаемое ярким солнцем,   повисшем на лазурном  небе. 
- Это Венеция! – с придыханием сообщил я девушке и потянул за руку. Мы сделали виток по спирали и стали с интересом рассматривать узкие улочки – протоки, по которым медленно передвигались гондолы. 
   Вокруг  острова жизнь была стремительнее: моторные лодки с пассажирами курсировали туда - сюда, рассекая водную  гладь.
- Хочешь спуститься вниз? – спросил я,  ласково сжимая ее ладошку.
- Нет, - покачала она головой и улыбнулась, - здесь так хорошо!
- Потому что никого нет?
- Потому что ты рядом. И потому что мы одни на всем небе!
  Неужели ЭТО сказала Катерина? – подумал я.  Я стал заполняться счастьем, как воздушный шар гелием, и воспарил еще выше, не выпуская руки девушки. От высоты у меня кружилась голова, и не хватало воздуха, потом зазвучали бубенчики. Я осмотрелся и увидел маленького ангелочка, кружащего рядом с нами.
- Ты кто? – опередила меня Катюша.
- Я ваша дочь…
 Я хотел услышать продолжение, но звон заглушил голос ангелочка…

  Мой мозг вибрировал от громких звуков.  Не открывая глаз, я сжал голову руками и замычал, как рассерженный бык.  Музыкальные звуки перешли на топот моих соплеменников из стада. Я с трудом разлепил веки и  прислушался. В дверь кто-то отчаянно барабанил.  Пришлось зомбированному человеку-быку подняться и, пошатываясь,  пойти в прихожую.
- Артур! Ну, ты даешь! – возмутилась Лукерья. – Оставила тебя на пять минут, а ты заснул.
- Как… на пять минут? – удивился я.
-  Не мелочись! Может, на десять, какая разница!
- Хочу напомнить тебе, Луша, что я вернулся с дежурства и хочу спать!
- Хочу напомнить тебе, товарищ…, ты же мне товарищ? – насупилась женщина, ожидая немедленного подтверждения. Я склонил голову и замер в полусне.  Но ненадолго: Смородинова отпихнула меня с прохода и просочилась в мою квартиру, продолжил речь-воззвание. -   А раз ты мне товарищ, то должен  помочь отыскать законного супруга!
- Иди в полицию, пиши заявление, - произнес я, захлопывая дверь и  направляясь к месту  недавней лежки и короткого сна, который мне принес массу положительных впечатлений.
- Ты отлично знаешь, заявление принимают через три дня после пропажи! А у тебя везде связи,  поиски начнут уже сегодня, если ты пойдешь со мной…
  И я пошел…

- Твой знакомый как-то странно отнеся к моему горю, - расстроено заметила Лукерья, стоя на пороге здания, на котором красовалась новая надпись.
- Нормально он отнесся, - отрезал я и подавил зевок, но вдруг окончательно проснулся. Вдали шествовала Катерина, двоюродная сестра Кнопочкина.
  Я выпрямил спину, прибавив  пяток сантиметров к своим ста восьмидесяти, пригладил бесцветные русые волосы, которые в этом не нуждались в виду  короткой длины, и, позабыв про свою спутницу,  припустил за девушкой.  Смородинова не желала отпускать помощника по поискам супруга и  засеменила  следом.
- Катя! – окликнул я двоюродную сестру соседа.
  Она оглянулась, непонимающе уставилась на нас, затем ее лицо просветлело. Узнала! -  мысленно порадовался я, посчитав это удачей.
- Здравствуйте, Артур! Здравствуйте Лукерья! – чинно поздоровалась девушка.
- Здравствуйте! - поприветствовали мы Катерину. Я покосился на Смородинову и намекающее подмигнул. Та уставилась на меня, как непонятливая объевшаяся корова перед свежескошенной травой.
- Луша, ты иди домой, - внятно произнес я, - может, Игорь вернулся и ждет тебя.
- Думаешь? -  озадачилась женщина.
- Все вероятно, я позже зайду…
   Смородинова  рванула к дому, приободренная моим предположением.
- У Лукерьи  проблемы, -  объяснил я Кате, не вдаваясь в подробности. Ее порадовала моя  сдержанность.
- Вы ей помогаете их разрешить?
- По мере возможностей! – заявил я, не преумножая своих заслуг. Судя по благожелательной улыбке, я получил еще одно очко в свою пользу. Поэтому решил задать чисто дружеский вопрос. – А… Вы куда-то спешите?
- Просто гуляю. Марат занят, а дома  сидеть в такую погоду не хочется. Я обожаю весну!
- Я тоже! – подхватил я эстафету, но попридержался с рывком, зная за собой страсть  к долгим монологам.  В присутствии этой девушки мне захотелось   молчать, смотреть на нее, и не просто смотреть, а пожирать ее глазами, чтобы ее прекрасный образ навсегда остался в памяти, и слушать, особо не вникая в слова. Нет, вникать необходимо, чтобы не выглядеть полным идиотом. 
- Удивительно, - усмехнулась Катюша, - мне всегда казалось, мужчинам все равно какое  время года за окном их кабинета. Они так погружены в работу, что не замечают, как мелькают страницы календаря.
- Не все, - загадочно сказал я.
- Я сразу поняла, вы  умеете восхищаться самой простой вещью, несмотря на вашу работу.
- О моей работе Вам Марат рассказал? – девушка кивнула. У нее это получилось так по-особенному, словно и подтвердила, и извинилась за проникновение на чужую территорию. – И она Вас не пугает? – вылетело из меня.
- Ничуть. Мне кажется, вы родились под знаком Близнецов, в Вас уживаются два человека:  реалист и лирик.
- Вы угадали, я родился в последний день весны. И на службе я реалист, а дома… - я замялся: ни одна живая душа не знала, что человек с высшим юридическим образованием  на досуге пишет…
- Вы пишет стихи! – констатировала Катя.
- Нет, я слагаю философские заметки о жизни.
- Где-то публикуете их?
- В основном они пополняют мой письменный стол.
- А можно мне их прочесть?
- Вы будете первым человеком, после меня конечно, взявшим в руки бредовые мысли одинокого мужчины.
- Я польщена доверием… А где вы берете материал?
- Сталкиваюсь по жизни со многими  людьми,  фиксирую что-то в памяти, а затем переношу на бумагу.
- То есть все заметки списаны с реальных персонажей?
- В них нет конкретных персонажей. Есть он и она. Или  только он…
- Лучше, когда и он, и она.
- Лучше, - согласился я. – Но в жизни  не всегда встречаются два пазла, полностью  совпадающие друг с другом.
- Вы не сказали две половинки, как это принято. Вы не любите говорить штампами?
- Не люблю. Как не люблю шагать по легкому пути. Пусть это глупо,  но я  выбираю проблемный путь, для закалки и проверки себя -  с преградами и канавами, в которые мне периодически приходится падать. Но я справляюсь! И снова иду дальше. По равнине, а затем опять гора. Или море,  которое необходимо преодолеть вплавь или на спасательном плоту.
- А спасательный плот выдержит двоих? – серьезно спросила Катерина.
- Думаю, да, - после раздумий тихо сказал я. – Если эти двое  легко соединяться по выступам и впадинам.
  Она стушевалась от моего взгляда, который добавил к  реплике еще кое-что, понятное только ей.
- Артур, у Вас усталый вид, но я хочу набраться наглости и попросить быть моим гидом.  Познакомьте меня с вашим городом…
    Я не стал заверять, что бодр и свеж, как ранее утро, не стал шаркать ножкой и  благодарить  за оказанное доверие, молча, взял ее за руку и повел. Или взлетел ввысь, не отпуская свою вторую половину, которая еще об этом не знала.
  Мы парили над городом с разноцветными крышами, с широкими улицами, по которым сновали  автомобилями, а мне хотелось туда, где все крыши красно- коричневые, где вместо машин моторные лодки и гондолы.
  Я не выдержал и пересказал ее увиденный недавно сон.
- Никогда не была в Венеции, - с чувство произнесла Катя и многозначительно посмотрела на меня.
  Я уже открыл рот, чтобы сморозить банальность,  типа, обещаю отвезти тебя в Италию, если будешь не против, но вовремя  остановился. Наши отношения должны быть особенными. Нельзя торопиться, чтобы не уткнуться носом  в грязь, не заметив очередного препятствия.  Однако, нельзя отпускать вожжи, давая возможность судьбе везти тебя по своему усмотрению. Она может понести и сбросить одного из седоков…
   Мы вернулись домой после долгой прогулки. Подъезд встретил нас прохладой и полутьмой. Я не сдержался.  Притянул к себе девушку, и  она не оттолкнула меня, лишь внимательно изучила мои глаза, в которых перестало прятаться новое чувство. Сначала ее ладони упирались мне в грудь, но слова,  сказанные взглядом, заставили руки обвиться вокруг моей шеи. Катя не выдержала молчаливого напора и закрыла глаза.
  Я обожаю целоваться в темных подъездах, - была последняя разумная мысль в моей голове…
  Страсть вознесла нас на нужный этаж и приготовилась неласково запихнуть в мою квартиру, чему мы особо не сопротивлялись, но преградой встало одно но. Это «но»  не было персонажем мелодрамы, где участвовали двое новичков, оно скорее  участвовало с драмкружке,  готовящему к выпуску детективную историю, и звалось Лукерьей Смородиновой. Едва мы оказались на этаже, она выплыла из своей квартиры и, скорчив мину расстройства,  заявила.
- Артурчик, звонил твой друг и сказал, что к ним в отделение привезли… бугая в невменяемом  состоянии, учинившего драку  на улице. Этот… человек, - она не решилась повторить определение моего приятеля капитана Сафронова, - похож на Игоря.
- Теперь каждый крупногабаритный мужик, доставленный в полицию,   станет причиной нашего мгновенного реагирования? – взвился я.
- Если ты не желаешь поддержать меня в трудную минуту, я пойду одна! – с вызовом сказала Смородинова, вскинув подбородок.
- Да, уж, наподдерживался, - обескуражено прошептал я и извинительно посмотрел на Катерину. Ее припухлые от поцелуев губки заставили меня забыть о Лушке и ее муже. Но на непродолжительное время.
    Соседка внушительно прокашлялась, как  разумные родители на пороге комнаты их взрослого чада. Напомнила о себе и предупредила о моральности.
- Я подожду… - прочел я по припухшим губам.
- Пошли уже, - рявкнул я и стал спускаться по лестнице, не оглядываясь. Еще один взгляд на Катеньку, и я забуду  о Смородиновой навсегда. Как бы я не хотел уединиться с девушкой, но оставить подругу без помощи не  имел права…

  В отделении нам предъявили для опознания  мало подвижное и плохо реагирующее на эмоциональные  всплески  тело  с немигающим взглядом усталых от возлияний глаз.
- Это же Славик Чайка, друг и сослуживец Игореши! – воскликнула Лукерья и попыталась встряхнуть тело на стуле. Тело завалилось и едва не стекло на пол. Я вовремя его поддержал и установил в сидячем положении.
  Смородинова не  сдавалась, она затеяла допрос, не увенчавшийся успехом, в виду глухоты и слепоты  Вячеслава.
- Голый номер, - констатировал капитан Сафронов, с интересом изучая потерявшее все реакции тело.  – Завтра приходите, часиков к десяти. Ваш Чайка отоспится,  и я Вам  передам его из  рук в руки.
-  А Вы его не задержите? – спросила сердобольная Лукерья.
- Нет, мы своих не обижаем! Побузил парень маленько, с кем не бывает. Тем более потерпевшие не в претензии. -  Сафронов  уверенно «отпечатал» последнее слово, давая понять, что никто не смеет писать заявление на человека, прошедшего Крым и Рим, огонь, воду и медные трубы…

  Ровно в десять мы  с жалостью взирали на Славика. При нас он опустошил графин  с водой, но все равно голова отказывалась вспоминать прошедший день, а голос продолжал скрипеть несмазанными  чем-либо существенным, чем обычная вода, жерновами.
- Славуня! – взывала со слезой  покинутая жена. – Вспомни, родной, был вчера с тобой Игорь или нет? – этот вопрос она повторила уже три раза, не получив ответа, но  в последний раз проснулась реакция понимания. Затуманенный вчерашними парами взор Чайки остановился на женщине, он попытался сфокусировать зрение, хмыкнул и проскрипел.
- Луша, ты что ли?
- Я, Славик! –  радостно закивала она.
-  А братан где? – удивленно поинтересовался мужчина, окидывая нас недовольным взглядом, заранее обвиняя нас  в отсутствии друга.
- Сама ищу! – развела руки Смородинова.  – Думала, Игорь с тобой вчера развлекался. Может, ты забыл? – с надеждой спросила она.
- Не-а! – мотнул тяжелой головой Славик.- Я один был. Сначала дома  размышлял о жизни, потом вышел на улицу узнать…
- О чем узнать? – не поняла Лукерья, не дождавшись продолжения.
-   Забыл…  Как выходил из парадного помню, а больше… - он поскреб рукой-кувалдой свою голову-наковальню.
- А что предшествовало Вашему размышлению? – не выдержал я. Чайка вскинул на меня рассеянный взгляд, не улавливая сути вопроса. – Может, произошло что-то неординарное?
- Не-ор-ди-нар-ное, - выговорил он. – Все ординарное. Был выходной. Я встал, позавтракал, стал смотреть телевизор. Там старый фильм показывали. Про войну. Отличный фильм. Но я  концовку прозевал… Хотя, и знаю наизусть, но все равно хотел увидеть…
- А почему прозевали? Вам кто-то помешал? – попытался я настроить  на волну воспоминаний брата-близнеца Игоря Решто.
- Помешали, - недовольно заметил  Вячеслав.- Позвонил мой друг из Дагестана… Зачем же он позвонил? – задумался мужчина.
  Я догадался, что завтрак Чайки включил в себя не только  еду и привычные чай-кофе, скорее всего, напитки были заменены на более крепкие. Мы терпеливо ждали продолжения. – Шабан спросил, где живет Игорь, - медленно произнес Славик, делая паузы между словами, словно воспоминания рождались постепенно.
- Мой Игорь? – удивилась Луша.
- Твой, а то еще какой же! – хмыкнул Чайка. – Но зачем  Шабану мой дружбан? – снова неприятие перекинулось на нас.
- Ты и спросил бы этого Шабана! – возмутилась Смородинова.
- Я не подумал, - обеспокоенно заметил Вячеслав. – А может, ему был нужен Гарик Зималетов?
- Какая связь? – не проветрил я сумбур в  собственных мыслях.
- Вот, именно, связь! – загадочно заявил Чайка, подняв  вверх указательный палец.- У  Шабана сестра необыкновенной красоты! – мечтательно протянул он, окончательно вырываясь из вчерашних  паров. – У Гарика… Это мы зовем его Гариком, чтобы не путать с Игорем Решто, а на самом деле он тоже Игорь… Так вот, у Гарика- Игоря случился роман с сестрой Шабана…
- Давно? – подорвалась Лушка, будто срок имел значение.
-  А когда мы были в Дагестане в последний раз?
- Месяца три назад, - подсказала всезнающая жена спецназовца.
- Тогда и случился! – радостно воскликнул Вячеслав.
- Значит, Вам позвонил Шабан и спросил, где живет Игорь, - подытожил я все выше сказанное. – Вы решили, что он интересуется Решто, а на самом деле,  ему был нужен Гарик, который тоже зовется в гражданской  жизни Игорем. – Мою витиеватую мысль все дружно уловили за хвост, судя по кивкам.  Но выводов не сделали,  ожидая заключения. – А какова причина любопытства?
  Чайка недовольно зыркнул на меня.
- Ты можешь выражаться нормальным языком?! –  накинулась на меня Лукерья и, сбавив тон, пояснила, - видишь, человек туго соображает, - и сразу обратилась к туго соображающему субъекту  с переводом.  – Славик, зачем этому Шабану адрес Гарика?
- Он не сказал.
- А ты не догадываешься? – продолжала упорствовать Смородинова.
- Может, хотел о сестре поговорить? – предположил Вячеслав.
- Но зачем ты дал наш адрес! – взвыла женщина, двинув кулаком в плечо Чайки. Тот даже не шелохнулся.
- Я уже объяснил. Перепутал Гарика с Игорем. Я забыл, что  Зималетов  тоже Игорь…  А  почему   на меня все набросились? Что-то случилось?
- Наконец! – выдохнула Лукерья. – Наконец, до тебя дошло, что мы не просто так мучаемся с тобой!
- Это неизвестно, кто еще мучается, - обиделся Славик.
- Игорь пропал. Я вчера… вышла к соседу,  - она кивнула в мою сторону, - возвращаюсь, а его нет. Вещи на месте, даже бутылка водки.
  Мне понравилось, как болтливая Смородинова, у которой  изречение опережает мысль,  вырулила из  запутанной ситуации. Она  посчитала,  раз нет  убиенного  стреляющим ножом мужа, то можно опустить рассказ о событии, произошедшем  накануне исчезновения.
- Нечего по соседям шастать, тогда и мужья пропадать не будут! – философски заметил  Чайка, пронзая меня взглядом–стрелой.  Тяжко вздохнул, побарабанил пальцами-сардельками по  обтянутым джинсовой тканью бедрам и заметил. – Если водка на месте, то  братан ушел не по своей воле… Наверное, ко мне собирался, душу излить, но кто-то помешал.
- Шабан и помешал! – закричала Лушка. – Он не сказал, откуда звонит, вот ты и решил, что из Дагестана, а он мог быть здесь, в нашем городе. Ты назвал ему  место жительства  моего Игоря, перепутав  с Зималетовым.  Шабан отправился по указанному адресу и выкрал моего мужа!
- Ты думаешь,  что  можно справиться с Решто в одиночку? – ехидно спросил я. – К тому же, дагестанский гость не мог перепутать твоего мужа с Зималетовым. Они же не братья-близнецы?
- Почему, нет! – подхватилась Смородинова. Она ухватила Чайку за подбородок и повертела в разные стороны, - я сама их путаю, они все на одно лицо!  – выдала   Лукерья.
- Ты бредишь! – заявил я. – Если Шабан знает в лицо Гарика, то никогда не спутает его с Игорем Решто!
- А если предположить, что он принял Зималетова за Решто?
- Поясни! – приказал Чайка.
- Допустим, сестра Шабана призналась  брату в связи со спецназовцем, который ей назвался Игорем. Не Гариком, а своим настоящим именем, не предполагая перевести стрелки на моего мужа в случае непредвиденных обстоятельств. Может, Зималетов ее полюбил,  думал в будущем соединиться, но за постоянными командировками не успел…  В общем, она призналась брату, потому как их близкие отношения  совсем скоро должны обозначиться на ее фигуре, - Лушка  непроизвольно похлопала себя по животу. – Брат прижал сестру к стенке и потребовал назвать имя человека, опозорившего ее. И она назвала.
- В связи с  последними событиями твоя голова стала работать в нормальном режиме! – похвалил я подругу.  – Что- то в твоих предположениях есть…
- А то! -  гордо вскинула голову Смородинова.
- Нужно ехать к Зималетову! – заявил я.
   Экскурсоводом и охранником вызвался быть Вячеслав…

  До чего же они все похожи, - подумал я, переступая порог квартиры Зималетова.
  Без долгих разговоров Чайка  внушительно призвал приятеля к содействию. Тот, недолго раздумывая, подтвердил предположение Лукерьи об их связи с красавицей дагестанкой, не более. О дальнейших перипетиях ее судьбы он ничего не знал, но признался, что не забывал девушку, все время  строил планы, как он придет в ее дом, как ее родные… откажут ему.
- Они хотят поквитаться со мной,  -  сказал  Гарик, не подумав о последствиях. В тот же миг к нему подлетела фурия Смородинова и залепила со всего маху в глаз. Для Зималетова это было, как укус комара, не больно, но ощутимо. Он потер ушибленное место и попытался увернуться от следующего удара. Занесенный кулак моей подруги был перехвачен Славиком.
- Он ни  в чем не виноват, - отсудил он пыл Лушки. – Это я перевернул все с ног на голову… Если тебе хочется выместить на ком-то зло, то ударь меня.
- И ударю, - пообещала растерявшая запал Лукерья, опускаясь на диван. 
- Не волнуйся, Шабан с ним ничего не сделает, он отвезет его  к себе домой и  проведет очную ставку с сестрой. Пока не убедиться, что ее любовником  был  похищенный человек, не приведет приговор в исполнение, - успокоил Вячеслав.  При этих словах Зималетов испуганно поозирался по сторонам, беспокоясь о внезапном появлении Шабана, вернувшегося за новой жертвой. За настоящей жертвой. – Не боись, - разгадал  состояние Гарика сослуживец. – Если его сеструха в положении,  он тебя не убьет, но заставит жениться на ней, чтобы скрыть позор.
- Я готов, - качнул головой  будущий жених.
- Славик, ты сейчас правду говоришь? - заскулила Смородинова, - или придумываешь на ходу, желая меня успокоить?
- Как оказалось, ты, Лукерья, неглупая баба, - с чувством произнес он странный комплимент.  И сразу отрезвил. – Но дура!
- Это… почему же я… дура, - округлила глаза  моя подруга.
- Потому что своими руками роешь могилу для  захоронения вашей ячейки общества!
  Я с уважением посмотрел на спецназовца. Он тоже   кинул взгляд на меня, ожидая подтверждения. Я пока не разобрался, куда он клонит, но на всякий случай подтвердил внушительным кивком, от которого хрустнуло в шее.
- Чего я рою? - нахмурилась женщина.
- Слушай сюда! – приказал боец. – Вернется твой муженек, не волнуйся! Но  от тебя зависит, надолго ли задержится в гнездышке… Все я знаю, про вашу жизнь. Уж, извини, но Игорь мне больше, чем брат, он моя часть, поэтому у нас нет  друг от друга секретов… Ты не женщина, ты пила. Только муж в дом, она выставит свои зазубрины и давай его распиливать. Туда-сюда, туда-сюда.  У него зубы болят от твоего скрежета.
- Я не пила, - обиделась Лушка и надула губы.
- Как хочешь себя называй, но подумай на досуге, нужен тебе Решто или нет! Если не нужен, то зачем  портишь жизнь себе и ему…  Ведь, как любили друг дружку! Вспомни, Лукерья?
- Любили, - подтвердила она, присовокупив тяжелый вздох.  – Но вам, мужикам, доверять нельзя! Вот, яркий пример, - она кивнула в сторону Зималетова. – Как командировка, так очередной романчик.
- Во – первых, нам некогда  ТАМ амуры крутить! – вступился за всю братию Чайка. – А во-вторых, случай с Гариком единичный, к тому же он не женат.   Человек встретил красивую девушку и потерял голову.
- Потерял, потом нашел и отбыл, позабыв про возлюбленную, - заметила Смородинова, сложив колечком руки на груди. Грудь  зазывно приподнялась. Присутствующие мужчины оценили и сглотнули слюну.
- Луша, ты не только умная, но и красивая, - заворожено глядя на пышную грудь,  произнес Славик. – Но  умело прячешь свои достоинства, а  недостатки выпячиваешь.
- И посмотри, во что ты одета! – не выдержал я. Мне захотелось соединить  разлученных волею случая в лице Чайки   два  любящих сердца.
  Смородинова развела руки, подхватилась с дивана и  стала рассматривать себя в огромном зеркале шкафа-купе. Бесформенное платье болталось на ее аппетитной фигуре, «подрезая» ноги. Так всегда происходит, если длина закрывает колено. Поэтому я предложил подруге слегка приподнять подол, обнажив  коленные чашечки. Она беспрекословно подчинилась.
- Вот, совсем другое дело! –  удивился мгновенному превращению Вячеслав. Он приблизился к Лукерье и  стянул с волос замурзанную резинку, которая  стягивала  их в хвост. Мужчина попытался завернуть концы в подобие каре.
- Отлично! – вынес вердикт я. – Лицо становиться более вытянутым… Радость наша, ты поняла, как  заново покорить сердце супруга? – обратился я непосредственно  к подопытному «манекену».
- Поняла, - величественно ответила она, подобрав выступающий животик и расправив плечи.
- Не забудь про характер! – напомнил Чайка.
- Я больше не буду пилой! – улыбнулась Лукерья.
- И не переживай, Игорь скоро вернется. Думаю, через пару дней будет дома. У тебя  всего два дня для  работы над своей внешностью!  -  ободряюще улыбнулся я в ответ.
- Может, попросить совета у Катюши, -  едва слышно спросила она у меня.
- Лучше обратись к специалистам, но для компании возьми с собой  Катерину.
 - Возьму! Надо же мне с ней ближе познакомиться! Что-то подсказывает, она не уедет в свой Воронеж, а останется в  соседней квартире.
  Я зарделся, как девушка,  которую пришли сватать.
  Смородинова направилась к выходу, бросив на прощание, что ей нужно побыть одной и подумать.
-  Думать никому не вредно! – заключил Вячеслав.
- Меня тревожит один вопрос, - обратился я к Чайке. – Почему Шабан так легко справился с  Решто?
- Он не один к нему пришел, скорее всем кланом. Они застали братана врасплох. Наверное, он не ожидал нападения…
  А у меня появилась мысль:  может, Игорь все же ранен? Поэтому дагестанцы так легко увезли его на опознание с  девушкой Зималетова… Тогда совместная жизнь Лукерьи даст такую трещину, которую никаким клеем не соединишь…
- Слава,  я  возьму отпуск и поеду в Дагестан, - оторвал меня от нерадостных мыслей Гарик.
- Молоток! – похвалил  сослуживца Чайка. – Наконец, я слышу речь не мальчика, но мужа. С тобою, князь, она меня мирит. Безумный твой порыв я забываю!
  Цитата из поэмы Пушкина меня шокировала.
  Вот  такие они, защитники нашей Родины…

  Я был рад за Лукерью, которая носилась по салонам и бутикам, но одновременно обижен: она разлучила меня с любимой. Но я ей это простил, надеясь наверстать бесцельно проведенные дни. Это касалось личной жизни, но не службы, которой я отдавался, как  всегда, без остатка. 
  Не желая мешать  двум окрыленным преображениями женщинам, я не только отдежурил за себя, но и за приятеля, пообещавшего мне бутылку хорошего коньяка. Я лишь отмахнулся, Я уверен, когда мне понадобиться его помощь, он, не задумываясь, будет  бодрствовать  несколько суток.
  Я не заглядывал к Смородиновой, не желая застать ее на середине этапа перевоплощения. Мне нужно оценить конечный результат.
  Снова майское утро. Снова я дома. И снова один. Слоняюсь из угла в угол и заставляю себя лечь и заснуть. И  окно раскрыто настежь, зазывая потоки воздушных масс, легко дурманящих мои мозги и утягивающих на дно болота, и прохладные простыни готовы принять в меня в объятия, а я подобно ученому коту хожу по выложенному паркету, стараясь соблюдать  ритуал попадания в одни и те же ромбы.
- Спать, Артур, спать! – уговариваю я себя, подражая гипнотизеру.
  Я растягиваюсь на простынях  и изучаю потолок, на котором появляется лик любимой девушки. Она улыбается мне и говорит.
- Спи, Артурчик, спи, дорогой…

-Вы… кто? – резко произнес знакомый голос, преграждая мне путь в болотное сонное  царство.
- Едрена Матрена, - прошептал я, не открывая глаз.  Кто на это раз помешал мне пасть на дно?
- Игореша! – воспела моя застенная подруга.
- Решто вернулся!  - взвыл я и, как на батуте, подлетел к потолку.
-  Женщина, вы кто? – забубнил тот же мужской голос.
  Преображение удалось на все сто!  – мысленно похвалил я Лукерью, натягивая на себя шорты и продолжая прислушиваться к соседским баталиям.
- Ты… меня не узнаешь? – удивилась Смородинова. Скрипнули  пружины на кровати за стеной.
  Лушка поднялась, - констатировал я, замирая на одной ноге. – Сейчас продемонстрирует себя во всей красе. Жаль, муж заявился ранним утром, не успела прифуфыриться. Но и так подействовало.
- Лукерья?! – протянул Решто.
  Минута молчания начала затягиваться. Я заметался, не зная, как поступить, бежать на помощь подруге или дожидаться следующей реплики.
  Реплики я не дождался, только услышал, как что-то тяжелое рухнуло на кровать и…  пожалел мебель,  которая не проходила таких испытаний за весь прошедший год.
  Звуки меня убаюкивали. Я  вернул тело в горизонтальное положение  и с чувством выполненного  долга заснул,  надеясь, что  внес в создание нового суперклея, способного намертво соединить две отколовшиеся друг от друга  частички,  пусть небольшое, но все же   участие…

  Я редко сплю без сновидений и так  безответственно продолжительно. Когда я открыл глаза, то увидел за окном надвигающиеся сумерки.  Я посмаковал тишину, улыбнулся и пошел в душ.
  Я был запрограммированным роботом.
   Надел свой лучший костюм,  белоснежную сорочку, затянул на шее галстук и критически оглядел себя в зеркале. Обозвав женихом, покинул квартиру.
  Я скользнул взглядом  по двери Марата и зашагал вниз, старясь совершать спуск как можно тише.  Хотя, перекрыть звуки громкоголосой мелодрамы было нелегко.
  Неподалеку от моего дома вечерами сидели бабули  с ведрами, заполненными  цветами.  Не заморскими экземплярами, а  своими, родными, выращенными на  шести сотках.
  Я скупил ведро ромашек, отказался от упаковки, способной  испортить букет, напоминавший сноп, и пошел назад.
  Я не торопился, собираясь с мыслями и репетируя проникновенную  речь,  которая не оставит в душе моей избранницы сомнений.
   Потоптался на пороге и решился нажать на кнопку звонка. Дверь открылась мгновенно. Меня ждали. Меня, а не кого-то другого. Это я прочел в ее взгляде.
- Катюша, выходи за меня замуж, - произнес я, позабыв слова  подготовленной  речи.
- Я не стану гадать на ромашках, тем более их такое огромное количество, боюсь, это займет слишком много времени, а я  не хочу его терять понапрасну…
 
- Игорь вернулся. – сказала Катя, провожая  взглядом мечущиеся по небу тучи, которые не могли понять, зависнуть им над этим городом или проследовать дальше, не забыв попугать горожан своим приятелем  громом. – Луша приходила ко мне, она искала тебя. Все произошло, именно, так, как вы предполагали.
- Теперь все счастливы, - уверенно заявил я, любуясь ее профилем. – И Смородинова со своим спецназовцем, и   восточная красавица  с Замалетовым…  А главное -  я нашел  нужный пазл…
- Мы пойдем твоей дорогой?
- Мы пойдем той дорогой, которую выберешь ты…
- Мы выберем вместе…

                Май 2011года
г. Ростов-на-Дону