Синдром волка

.                Синдром волка.
.       Бахито И.

.       На той стороне моста через реку, лишь недавно освободившуюся ото
льда, беспокойно кружили лохматые деревенские собаки. Днем обычно
отсыпавшиеся в небольшой деревне, расположенной чуть ниже по течению реки.
В это время на мосту всегда было оживленное движение. А ночью, когда дорога
пустела, наступал их черед. И они, сбиваясь в стаю, выходили на охрану того,
что охранять считали своей прямой обязанностью. Собственность своих хозяев.
Людей дающих им кров и пищу.
.       Он лежал в кустах, на противоположном берегу, терпеливо выжидая
момент, когда можно будет без схватки проскочить мимо них. Хотя ветер дул с
их стороны, собаки время от времени, насторожив уши, коротко гавкали в темень
его берега. Не слыша, не видя и не обоняя его запаха, они на
генетически-интуитивном уровне чувствовали присутствие своего собрата,
соплеменника, исконного врага - волка.
.       Издалека, на том берегу прозвучал еле слышный вой. Собаки,
развернувшись в сторону воя, яростно залаяли. Он вскочил и весь напрягся,
вслушиваясь в темень, ловя повторения этого звука который узнал бы из тысячи
других. Ведь это был голос его волчицы, ушедшей по зимнему льду, вместе с
волчатами, за реку. Поочередно перенося в зубах теплые повизгивающие комочки.
Ушла от голода, от наступившей бескормицы.  Туда, где была добыча. А он
остался, чтобы сохранить свою территорию от чужаков. Их нору, их дом. Куда
она обязательно вернется, как только  наступит тепло и лес снова наполниться
живностью. Значит, пришла пора ей возвращаться. Она звала его.
.       На дороге послышался шум приближающейся к мосту большой машины. Вот
то, что мне нужно решил он. Можно пристроиться к ней и под ее прикрытием
перейти на ту сторону. Эта штука так шумит, так воняет, что собаки вряд ли
меня учуют. Если бежать рядом, впритык с колесами или прямо под ней.
.       Он в несколько  прыжков пересек кусты и затаился у дороги. Уже
через несколько минут, оставив за собой собак на мосту, волк мчался средь
лесной чащи, с удовольствием разминая затекшие от долгого ожидания мышцы.
Легко перелетая в прыжках через поваленные стволы и ямы. В направлении
изредка звучащего призыва его волчицы.
-                - - - - -
.       Предъявив, паспорт с билетом охране аэропорта я положил свой
чемодан на ленту сканера.  Рановато вроде бы, - подумалось мне, когда парень,
сидящий за экраном сканера, неожиданно остановил меня. Он ткнул пальцем в
экран и мрачно произнес, - что это за штука с проводами?
.       На экране виднелся большой прямоугольник с двумя торчащими из него
проводами. Мысленный обзор того, что я запихивал в чемодан, не помог. Ничего
даже близко похожего не нашлось.
.       Мне самому стало интересно и я, предопределив желание охранника,
предложил открыть чемодан. Пошарив рукой среди вещей, в месте, куда он указал
пальцем, выудил мою старую, советскую электробритву "Харьков" в твердом,
прямоугольном чехле. Очень надежная вещь, кстати, а главное работает при
любом напряжении.
.       Да, прогресс на лицо, - внутренне хмыкнул я, - эти ребята уже не
знают, как выглядит электробритва. Впрочем, надо признать, мне тоже не
удалось опознать ее на черно-белом экране. Тем более с увеличением в
несколько раз. И вправду ведь немного было похоже на что-то этакое, очень
уж подозрительное.
.       Охранник удивленно повертел электробритву в руках, молча, протянул
ее мне и махнул рукой, чтобы проходил дальше. Система подхватила меня.
Выделила из общего потока пассажиров. Обозначила красным крестиком.
Разослала всем сигнал - внимание. Насторожилась, повернув уши в мою
сторону. Не так, как я ожидал, но совсем даже неплохо благодаря бдительности
этого парня.
.       У меня с системой особые взаимоотношения. Что такое система?
Поясняю. Это, конечно же, люди. А в придачу к ним компьютеры, датчики,
камеры слежения, сканеры и прочие штучки-дрючки, через которые они наблюдают
за нами. Нечто вроде дополнительных органов чувств. Этих людей называют по
разному: секьюрити, служба безопасности, охрана или еще как-то, но функция
у них одна. Держать всех, кто попадает в их поле зрения, на коротком
поводке. В нужный момент, превращающийся в хлесткую плеть.
.       На заре повсеместного внедрения компьютеров, мы, современники этого
события, зачитывались фантастическими романами о далеком будущем, в котором
умные железки тотально контролировали всех и вся. Однако это "прекрасное
далеко", в реальности, оказалось совсем не далеким.
.       Оно внезапно наступило. Легко и не заметно. Камеры наблюдения видят,
как вы входите и выходите из дома, как садитесь в машину и едите по улице.
Как вы ведете себя в магазине, офисе, ресторане. Компьютеры помнят: что вы
купили, сколько у вас на счету в банке, кому и куда звонили, какие посылали
смс и майлы, на какие сайты заходили, какие фильмы смотрели, чем вы больны
и как лечились, сколько и кто ваши дети и так далее, и так далее. Кому не
лень, тот  запросто может пополнить этот список сам. Не особо напрягаясь.
.       Помнят. Для чего? Наверняка не для того, чтобы одаривать нас ценными
подарками в дни рождения и другие знаменательные даты. Значит кому-то надо?
Парадоксально, но этот кто-то все мы в одном безликом лице. Падкие, на новые
услуги и сервисы.
.       Радует то, что эти гляделки, наблюдалки, запоминалки и тому подобное
пока фрагментарны. Разобщены. К тому же обладают короткой памятью. Пока
потому, что усиленно стремятся к глобальности. И когда-нибудь все это добро
соединиться в одну большую структуру. В единую систему. Где для каждого из
нас найдется свой поводок. Кроме естественно избранных. О ком идет речь,
догадаться не сложно. Такова, видимо, плата за прелести технического
прогресса и, как говорил один знаток человеческой глупости, торги здесь
не уместны.
.       Подошла моя очередь на регистрацию. Симпатичная девушка приняла мой
чемодан. Отметила билет. Выдала посадочный талон. Потом проверили визу.
Своим корявым почерком, заполнив  декларацию, я прошел на таможенный
контроль. Таможенник, просветив на сканере мой старенький, надежный ноутбук,
уложенный в дорожную сумку, внимательно прочитал декларацию и без колебаний
направил меня в кабинет, расположенный в сторонке от стойки. Сигнал внимание
действовал.
.       Где-то там, в укромном месте, некто, наблюдая за мной по экрану
дисплея, нажал кнопку, - этого проверить. И теперь смотрел, через видео
камеры под потолком кабинета, как меня ощупывают с головы до пят, а потом
пересчитывают тонкую пачку долларов из моего портмоне, которую и считать-то
не стоило. Система отступила, но не поверила, что ее подозрения могли быть
ошибочны.
.       Я уже говорил о моих особых взаимоотношениях с системой. Где бы мы с
ней не соприкасались, она сразу настораживается. Если, к примеру, я появляюсь
в супермаркете, то видеокамеры постоянно следуют за мной, а вдали,
ненавязчиво, маячит фигура охранника. И так везде. В метро, в банке и даже в
библиотеке. Не говоря уже об аэропортах. Нет, это не результат обостренной
наблюдательности, или подозрительности. Я чувствую, когда система пристально
наблюдает за мной. Тем более что сам когда-то был причастен к созданию
подобного и вполне отчетливо могу себе представить, как это устроено. Как
оно действует.
.       Тут другое. Хотя конечно, мои профессиональные знания играют в этом
не последнюю роль. Меняется окружающий фон. Вибрации пространства. Они
становятся тоньше, пронзительнее. Тревожнее. Сгущаются в тех направлениях,
откуда ведется наблюдение. Откуда излучается потенциальная угроза. Ее
уровень. Чем он выше, тем сильнее чувство тревожности. Тем сильнее внутри
меня желание поскорее покинуть это место. Тем детальнее образы происходящих
при этом процессов в моем воображении.
.       Скажете паранойя? Я тоже так думал когда-то. Ходил по психологам.
Выслушивал их длинные туманные рассуждения. Пытался следовать их наставлениям.
Честно потреблял, выписываемые ими таблетки. И почти смирился с мыслью, что
я просто, напросто неизлечимо чокнутый. Пока, к счастью, не встретил Томаса,
поставившего диагноз моей странности - синдром волка.
.       Последняя, перед посадкой, проверка личных вещей еще не началась.
Система не закончила ощупывать, просвечивать, обнюхивать багаж до загрузки
в брюхо самолета. Можно было напитать свой организм никотином. Желательно
так, чтобы хватило на пять часов. Пришлось трижды зайти в мужской туалет,
единственное место, где это можно было сделать,прежде чем я ощутил, что
теперь готов к полету. Сидящий рядом пакистанец, попытался было пообщаться
со мной, но убогий запас слов моего английского позволил только резюмировать
превосходство футбольной команды Барселоны над Реалом, в прошедшем недавно
матче.
.       Система продолжала вести меня, я это чувствовал. Мои походы в туалет
и пакистанец не остались незамеченными ею. Женщина, следящая за экраном
сканирования личных вещей сложенных в ящик, возгласила, - зажигалка.
Стоящий рядом офицер, в форме пограничника, достал ее из ящика и обрадовано
произнес, - конфискуется.
.       Я согласно кивнул головой. Грошовая зажигалка не стоила дискуссий.
В конце, концов, не я один был курящим в этом самолете. С зажигалкой.
Включая пакистанца. Однако оказался единственным, у кого конфисковали
такое  приспособление. Ну, хоть что-то во мне должно же было быть не так,
для системы. Опять скажите паранойя?
.       Пять часов лету до Риги и еще восемь до Нью-Йорка. Тоскливое
однообразие серого салона. Можно для разминки сходить в туалет или
посмотреть старые, приевшиеся до оскомины, фильмы на экране, вмонтированном
в спинку впередистоящего кресла. И все. Завидую тем, кто может засыпать
сидя, извернувшись. Я не могу. Время бездарно тянется пережеванной жвачкой.
Тринадцать часов вычеркнуты из жизни. Черт бы подрал, этих воздушных
возничих. Ну почему бы им не закачать вместе с фильмами хорошие книги,
пылящиеся в избытке на сайтах бесплатных электронных библиотек.
.       У Томаса была своя, оригинальная теория. Была, пока его не хватил
обширный инфаркт. Он считал, что каждый человек ассоциируется с каким-нибудь
животным. Повторяя в общих чертах его свойство и поведение. С привязкой,
естественно, к среде своего обитания. Не так, чтобы точно и не так как,
скажем, у буддистов. А в том смысле, что мы, за долгое совместное
существование, переняли у братьев, млекопитающих, наиболее полезные для
выживания повадки. Характерные черты поведения, отложившиеся у наших предков
в генной памяти от бесконечных повторений. И теперь это всплывает,
накладываясь на психику индивидуума в зависимости от его предрасположенности.
.       Туманно, спорно. Но я передаю так, как понял его. Не надо спрашивать
о деталях. Их мог бы объяснить только сам Томас, будь он жив. В любом случае
его теория  избавила меня от чувства психической неполноценности. Изначально
я тоже отнесся к этому весьма скептически. Слишком нереально звучало то,
что в каждом из нас сидит что-то типа, скажем, обезьяны, попугая или зайца.
Однако потом пришло сначала внутреннее согласие, а за ним и логическая
обоснованность Томасовских утверждений.
.       Рига запорошена снегом. Холодно. Прежде чем пропустить пассажиров
в крошечный транзитный зал ожидания устраивается тотальный досмотр личных
вещей. Прибалты, своеобразные ребята. Видимо, они твердо уверены, что на
борту прилетающих к ним транзитных самолетов непременно имеется оружейная
лавочка и что за один евро или их лат, положено сдирать два доллара.
.       Молодой парень предлагает мне открыть сумку с ноутбуком. Проверяет,
нет ли чего внутри кроме компьютера. Потом указывая на провода, соединенные
с блоком питания задает сакраментальный вопрос таможни, - А это что? В
очередной поездке у меня сломался штекер. Я разобрал компьютер, выломал
штекер, а взамен запаял два провода. Но объяснять это долго и не
продуктивно. Пожимая плечами, коротко бросаю, - такой купил. Крыть ему
нечем. Прохожу рамку метало искателя, после которой награждаюсь исключительным
эксклюзивом.  Быть еще раз пощупанным за последние пять часов.
.       Закономерность возникает из набора случайностей. В этом, как известно,
суть теории вероятности. Если каждый раз, при подбрасывании монеты, у вас
выпадает решка, то глупо думать, что вы такой фатально невезучий. Вероятнее
всего решка у монеты с обеих сторон. Лучше внимательнее приглядеться к ней.
Мысленно здороваюсь с системой, - Привет зараза. Говоришь, наводку получила?
.       Курильщики спешно бросаются в курилку. Щелкают пронесенными через
пограничный контроль зажигалками. С удовольствием закуривают долгожданную
сигарету. Потом вторую. А кое-кто и третью. Камеры наблюдают как мы,
перекурив, обходим две скромненькие лавочки "Duty Free".Через сорок минут
объявляют посадку. К нам присоединяются пассажиры из Риги. Моя подопечная
стоит в середине очереди на посадку. Повзрослела. Стала очень похожа на свою
мать в молодости. Такие же пшеничные волосы, чуть курносый нос, веснушки,
статная фигура. Не видел ее десять лет, но сразу узнал. Она меня тоже. Слегка
повела головой и незаметно кивнула.
.       Собственно всех курьеров я должен знать в лицо, так же как и они меня.
Проверено опытом. Она едет в первый раз и потому прикрывать Миру, выпало мне,
знавшему ее с детства. Вернее я сам вызвался, после звонка Анны. Так ей было
спокойней, да и мне тоже.
.       Томас плотный, среднего роста, лысоватый мужчина, с невыразительными
серыми глазами. В очках, на массивной круглой голове. Одевался он всегда
просто, во что-нибудь неброское, серенькое. В толпе, на такого, вряд ли
кто-нибудь обратит внимание. Но за этой серой внешностью скрывались в равной
мере, тонкий психолог и скрупулезный математик. Аналитик, умеющий быстро
разобраться в любой личности, а так же достаточно точно предсказать ее
поведение и поступки в различных ситуациях.
.       Нас, прошедших тесты, было трое. Анна, я и Вика. Мы заполнили
многостраничные вопросники, после чего Томас назначил первое, вводное занятие.
Оглядев каждого в отдельности сквозь толстые линзы своих очков он, аккуратно
разложив перед собой листы со своими записями в три стопки, произнес:
- Ну что ж, начнем.
  Как я уже говорил, в каждом из вас существует ассоциация  с неким животным.
  Это некая часть вас, которую вы до сих пор не признавали.
  Или не понимали.
  Хотя иногда поступали в соответствии с характером своей ассоциацией.
  Вы считали, что это аномалия или психическое отклонение.
  Что с этим надо бороться, лечить.
  Так вот, я научу вас не бороться со своими ассоциациями.
  Потому что,  на самом деле, бороться с самим собой бесполезно.
  Глупо, бездарно.
  Я научу вас признавать ее.
  Подчинить себе, управлять ею.
  Использовать ее, когда вам это необходимо.
  Когда ваша ассоциация может гораздо эффективнее помочь, чем логика.
  Либо придержать ее, когда это может навредить вам.
  Главное.
  Я научу вас чувствовать с ней себя комфортно.
  Уверенно.
  Тем самым избавиться от комплекса неполноценности.
  Если, конечно, вы сами поможете мне.
  И еще, в последующем мы будем называть ассоциацию синдромом.
  Чтобы не возникало путаницы в терминах.
  Итак, вы Вика.
  Ваш синдром кролик.
  Но не домашний, а лесной.
  Домашние животные адаптированы к человеку.
  И потому не могут быть ассоциациями.
  Хотя иногда наблюдается схожесть, - усмехнулся Томас.
  Вы, в силу своей доброты.
  Сочувствия ко всем подряд.
  Желания всем помочь.
  Доверчивы, беззащитны и пугливы.
  Вы поверите чему угодно, а в случае опасности готовы пуститься на утек.
  Или застыть в оцепенении.
  И соответственно не можете себя настроить на активную защиту.
  На сопротивление.
  Сейчас я даю вам общие оценки.
  Детально мы с вами разберем на последующих занятиях.
  Проиграем реальные и вымышленные ситуации.
  Разработаем шаблоны поведения в большинстве из них.
  Кстати, к следующему занятию вы должны внимательно изучить материалы.
  Все, что сможете разыскать.
  Каждый по своему синдрому.
  Теперь Анна, - продолжил он, взяв следующую стопку листов.
  Вы умны, расчетливы.
  В некотором смысле жестоки  и коварны.
  Но не настолько, чтобы нарушать общепринятую мораль.
  Вы нацелены на достижения своих целей, но не любым способом.
  Ваши бойцовские качества в не сомнения.
  И при этом вы очень трепетно относитесь к своим детям.
  Ради них вы готовы на схватку с любым противником.
  Но до схватки попытаетесь запутать его.
  Избежать столкновения использую ум, хитрость, изворотливость.
  В целом можно определить вашу ассоциацию как синдром лисы.
  Только не путайте с песцом.
  Ну и по поводу вас, - он взял последнюю стопку и поглядел мне в глаза.
  Скажу сразу, ваш синдром - волк.
  Вы чувствуете себя одиноким.
  Чужим в этом мире.
  Оттого, что очень настороженно относитесь к вторжению в ваше пространство.
  Как физическое, так и ментальное.
  Это ваша личная территория, среда обитания волка.
  Чужим здесь не место.
  Поэтому у вас, фактически, нет близких друзей.
  Есть лишь знакомые, с которыми вы поддерживаете отношения.
  С кем-то теплые, с кем-то так себе.
  Но особо вы, как охотник, чувствуете другого охотника.
  Точно так же как и он вас, когда ваши ментальные пространства соприкасаются.
  Это то, о чем вы мне говорили как о паранойе.
  На самом деле, это сигнал появления враждебности.
  Сигнал, отражающий реальное событие.
  Способность принять его присуща волкам.
  Когда без видимых причин, они уже чуют опасность.
  Ведь это чувство у вас не постоянно, так?
  Поэтому не надо данный сигнал игнорировать.
  Прислушайтесь.
  Подключите свою логику и свои знания.
  Проанализируйте.
  Ваша эрудиция вполне позволит вам сделать это.
.       Четвертый терминал аэропорта Кеннеди, пожалуй, самый многолюдный и
самый придирчивый к пассажирам. Восточный терминал. Здесь перемешиваются все
расы и национальности, со всех континентов, подолгу ожидая в длиннющих
очередях, когда полицейские с показной неторопливостью проверят их въездные
документы. Мы с Мирой встали в одну очередь. Она впереди меня, чтобы я мог
видеть, как она проходит контроль. Прождав более часа Мира, наконец, подошла
к стойке и протянула свой паспорт. Демонстративно посматривая на часы, я
оглядывался по сторонам и всем своим видом выражал недовольство медленным
обслуживанием. Система засекла меня на входе в зал контроля, а теперь выделила
нетерпеливого мужика в старых джинсах, потертой куртке и кепке надвинутой на
глаза. Сфокусировалась, повела, ослабив внимание на Мире. К тому же сработал
американский шаблон русского криминала, особенно кепка.
.       Дальше все пошло, как по писаному. Мире быстро вернули документы,
а меня пригласили к стойке. Полицейский долго рассматривал мой паспорт и визу.
Спросил, знаю ли я английский. Я ответил, что совсем немного. Проверил
соответствие моего языка, произнеся на ломанном русском, - Как дела? Потом
повел меня в отдельный кабинет, где опять крутили так, и сяк мой паспорт.
Не найдя ничего подозрительного, с сожалением отпустили. Для обыска не хватило
аргументов.
.       Багажа с моего рейса уже не было. Пока я узнавал, где могу найти свой
багаж, позади неожиданно появился какой-то латиноамериканец с моим чемоданом.
Миры не было видно. Значит все в порядке. Я оказался в одиночестве перед
таможенником. Получив отрицательный ответ о наличии колбасы, он, естественно,
не поверил. Пока щупали мой паспорт, успели просветить багаж. Таможенник,
уверенно потребовал открыть чемодан. Произошла еще одна реквизиция.
Килограмм домашней колбасы полетел в корзину. С электробритвой, судя по всему,
разобрались без меня.
.       Элла с Максом встретили меня на выходе встревоженными лицами.
- Ты в порядке? Почему так долго?
  Два часа ждем.
  С твоего рейса все давно уже вышли.
- Все нормально, - ответил я, жадно затягиваясь дымом долгожданной сигареты.
  Откупился вашей колбасой.
.       Можно сказать, первая часть оказалась несколько скучной,  - подумал я,
садясь в машину, - зато вторая должна быть интересней.
-                - - - - -
.       У моста беспокойно кружили собаки, но о том, чтобы вернутся назад,
не могло быть и речи. Волчицу с волчатами терпели здесь, на чужой территории,
пока они были маленькие. Беспомощные. Теперь же они подросли. Добычи на всех
не хватит и им дали понять, что настало время уходить. Был бы он один, или
хотя бы только с волчицей, повторил бы прошлый фокус с машиной, но с
волчатами это явно не пройдет. Волк уже определил, как им перейти на ту
сторону, осталось лишь подобраться поближе к мосту. К собакам.
.       Дождавшись, когда движение машин на мосту прекратилось, он выскочил
прямо на собак. Как и было задумано, те всей сворой, рыча и громко лая,
бросились на него. Волк повел их по широкому кругу обратно к мосту, держа
на очень близком от себя расстоянии. Не давая остыть в них азарту погони.
Расчетливо расходуя свои силы. В том, что они не смогут его догнать, он был
уверен. Они не были охотниками. Не умели долго бежать, загоняя добычу. В стае
или в одиночку. Их кормили. Им не надо было охотиться, а для него это была
естественной обыденностью. Его жизнь зависела от умения просчитать и догнать,
а потом уже от клыков. Будь на их месте волчья стая его сразу взяли бы в
клещи, а эти топают скопом за ним, как привязанные. Мешая друг, другу.
.       Он бежал легко, не особенно напрягаясь, чувствуя свое полное
превосходство над собачьей сворой, иногда в кураже подпуская их совсем
близко к себе, чтобы издевательски щелкнуть клыками перед их мордами,
а затем опять уйти в отрыв.
.       Когда волк выскочил на мост, волчица с волчатами были уже далеко
на том берегу. Какая-то рыжая шавка, заливаясь истеричным лаем, бросилась
было ему на перерез. Не замеляя бега, он на ходу полоснул ее клыками и та,
завывая, откатилась обратно.
.       Проскочив на ту сторону, остановился, восстанавливая дыхание. Можно
было расслабиться, передохнуть. Здесь уже его территория. Без людей, собаки
сюда не забредали. Боялись. А кто пробовал, обычно пропадали. Навсегда.
С удовлетворением послушав их раздосадованный лай, он повернулся и
неспешной рысцой затрусил по следам своей семьи.
-                - - - - -
.       Проболтавшись, целый месяц в Нью-Йорке, я вошел в автоматические
двери четвертого терминала ровно за час до начала регистрации на обратный
рейс. Этот час был нужен мне, чтобы подергать систему за усы. Засветиться
перед ней к приезду Миры. Как это лучше сделать я автоматически прикинул
еще, когда выходил отсюда после прилета. Привычка, появившаяся у меня с
годами работы на фирму.
.       У стойки регистрации уже собрались люди, послушно ожидавшие при
своем багаже ее начала. В отличие от них я спустился  вниз, на первый этаж,
в зал ожидания прибывающих. Зашел в туалет. Потом подсел на свободное
место рядом с какой-то африканской парочкой и немедленно ощутил в них
вибрацию испуга. Мое соседство их явно напрягло. Пришлось переместиться
на другую скамью. Чутье меня предостерегло, - находится рядом с этими
ребятами опасно. Насколько не знаю, но в мои планы такое не входило. Потом
несколько раз перекуривал. Бродил среди китайцев, индийцев и еще бог знает
кого, разглядывая всякую ерунду на стенах. Потом выпил отвратительное кофе,
заваренное молоденькой вьетнамкой. В общем, делал то, что система посчитает
странным. Она приметила меня, когда я вошел в аэропорт, это почувствовалось
сразу, а теперь склонила голову на бок, прищурила свои проницательные
объективы и взяла мою персону на контроль.
.       Объявили начало регистрации. Мира стояла в сторонке у колонны. Увидев
меня, она подкатила свой чемодан в конец очереди. Получив посадочный талон,
я спустился вниз к зоне контроля. Но дородная, темнокожая полицейская, на
входе, вернула меня обратно наверх. В посадочном талоне было пропущено имя.
На регистрации, виновато улыбнувшись, перепечатали талон. Интересно, - подумал
я, - как часто у них случаются такие казусы. Случайность? Не думаю. Наверняка
решили отделить меня от остальных, а заодно проверить один ли я.
.       В зоне контроля Мира возилась с застежками на сапогах. Я обошел ее.
Быстро сложив верхнюю одежду и ноутбук в ящик, продвинулся к сканеру. Следом
за мной подошла Мира, как и было, оговорено с ней заранее.
.       Не менее дородная, белая полицейская поставила меня к экрану сканера
в позу "руки на стену, ноги раздвинуть, падлы". Что-то зажужжало, пронизывая
мою бренную плоть лучами. Дальше, загораживая проход, возвышалась приличная
туша чернокожего полицейского. Он тщательно ощупал меня со всех сторон. В
результате к моим вещам в ящике были добавлены часы, плеер с наушниками и
носовой платок. Белая, сэр полицейская, пропустила вещи через сканер. Краем
глаза я уловил, как они быстро переглянулись между собой. На вопросительный
взгляд полисмена, его белая коллега отрицательно покачала головой. "Sory",
ничего нет.
.       Как это так,  у этого подозрительного типа и вдруг ничего нет! Даже
зажигалки. Должно быть хоть что-то. Апофеоз, разочарованной системы,
выразился в том, что меня подвели к анализатору запахов и проверили руки.
Класс. Удостоившись высшего знака внимания, я переполнился уважением к себе.
На запахи меня еще никогда не проверяли. Наверно немного переборщил с усами.
Или с африканской парочкой. Неторопливо натягивая кроссовки за зоной контроля,
я исподтишка наблюдал, как Миру, после меня, пропустили почти без проверки.
Зонтик сработал.
.       Восемь утомительных часов. Обратный путь, почему-то, всегда дается
тяжелее. Не только для меня. С плеером немного легче. Вивальди, Пинк Флойд
и Григ. На все время полета, конечно, не хватает, но все-таки не так тоскливо.
.       В Риге ночь. Снова проверка. Усталые пассажиры послушно становятся
в очередь на контроль. Американским коллегам здесь тоже не доверяют. На
этот раз Мира становиться впереди меня. Когда очередь на проверку доходит
до нее, громко возмущаюсь, - нас же только что проверяли, сколько можно.
Очередь, в душе согласная со мной, обращает свои взоры на стоящую передо
мной сотрудницу контроля. Она отвечает мне, то ли глупым вопросом, то ли
многозначительным намеком, - а куда вы летите? Пожимаю плечами, как будто
она сама не знает. Но дело сделано. Смутилась. Неужели я первый, кто громко
сказал им такое? После этого проверка проходит быстро, без всяких ощупываний
и вопросов. Мира не удержалась и помахала мне у выхода из транзитной зоны
рукой. Надо будет сказать ей, чтобы больше так не делала. Не положено.
.       Сорок минут долгожданного перекура и снова грузимся в самолет.
Можно расслабиться и поспать, если удастся. Хотя бы часик из последних пяти
часов полета.
.       Я помню время, когда полет на самолете был таким же обыденным, как
поездка на пригородном автобусе. Единственное, что проверяли - вес чемодана.
Не более двадцати пяти килограмм. Было это в стране, которой уже нет. В
далекие шестидесятые, начало семидесятых. Случалось, я летал с чужим
студенческим удостоверением, по которому покупал билет. Потому, что свой
куда-то задевался. Собственно не совсем чужим, а студенческим моего
однокашника. Случалось, приходил с авиабилетом на более ранний рейс, и
если там были места, меня пропускали за плитку хорошего шоколада. А
после регистрации пассажиры ожидали посадки на самолет  в общем зале
ожидания.
.       И никто нас не просвечивал, не рылся в багаже, не ощупывал с головы
до ног, не было сканеров, не было рамок, не было отстойников и не было
многого другого. Унизительного. Оскорбляющего достоинство человека. С чем
мы на удивление легко согласились, притом, что одновременно забалтывались
о свободе и правах человека.
.       Не было, пока не нашлись подонки, угнавшие самолет, убившие
молоденькую стюардессу. Убили человека. Они не понесли никакого наказания
за это. Политические интересы возобладали над элементарной справедливостью,
разумностью необходимости возмездия за преступление и в результате
поплатились все. Все кроме этих подонков, а также, естественно тех, кто мог
себе позволить личный самолет.
.       Угоны, взрывы самолетов стали всемирным кошмаром. Спираль тотальной
подозрительности и тотального контроля начала стремительно раскручиваться.
Зародилась система, разрастающаяся с быстротой соответствующей скорости
научного прогресса, жадно вбирающая в себя большинство технических
достижений. Монстр, который сегодня приобрел такие масштабы всеобщего
охвата, о которых тоталитарные режимы прошлого столетия могли только
мечтать.
.       Один из главных персонажей всем известного сериала, профессионал
в своем деле, сказал, - что знают двое, то знает каждая свинья. Хорошо
сказал. Умные люди, проворачивающие многомиллионные сделки, вполне оценили
эту аксиому, переложив ее на сегодняшнюю реальность. Что знает система,
то знает каждая свинья. Так возникла фирма, которая взялась решать для них
эту проблему. Причем старым, отработанным веками, способом. В современном
исполнении.
.       У фирмы нет публичного адреса, телефона, названия. Она не
рекламирует свои услуги. Кстати сказать, весьма дорогостоящие. Но кому надо
знают ее. Так как та информация, которую надо пронести мимо системы, стоит
гораздо дороже. Во всех смыслах.
.       Томас научил меня верить своей интуиции, верить своему особому чутью.
Соединять их с моими знаниями и наблюдательностью. Тем самым максимально
приближать рождаемые мысленные образы к реальности. Говоря проще соприкасаясь
с системой, я мысленно вижу ее в виде некого технического процесса. Во всех
деталях. Наверное, такое же восприятие организма возникает у опытного хирурга
при осмотре тела пациента. А еще Томас свел меня с людьми из фирмы. Как я
потом понял совсем не случайно. И я стал работать на них в качестве зонтика.
Так это называется на сленге этой фирмы.
.       Зонтик тот, кто прикрывает курьера. Выпячивается, если можно так
сказать, отвлекая от него внимание системы на себя. Делая его этаким сереньким,
неприметным, среднестатистическим пассажиром. Про курьеров я могу сказать
только, что они особо подготовленные люди, с детства, обладающие отличной
памятью. Способные запомнить, а потом воспроизвести сотни страниц текста и
изображений, до мельчайших подробностей. Запомнить, а потом в нужный момент
мгновенно и безвозвратно забыть навсегда. Как у них называется "очистить
память". Насколько я знаю, в этом  тоже заслуга незабвенного Томаса. Одним
из курьеров стала Мира. Единственный ребенок моего старого друга, коллеги по
фирме, Анны. Лисы.
.       Самолет приземлился вовремя. Выйдя к автобусу последним, мне повезло
оказаться первым на паспортный контроль, а уже через полчаса загрузиться в
такси. Ввалившись в свою однокомнатную квартиру, я первым делом заварил кофе.
Когда оно было перелито в большую кружку, открыл окно на балконе и
расположился в кресле, закинув ноги на подоконник. Синее предвечернее небо,
ментоловая сигарета, ароматный, крепкий кофе снимающий усталость, слабый
городской шум приносимый легким ветерком, после душного салона самолета. Даже
не верилось, что, наконец-то, вернулся в свою нору.
.       Почему я тогда согласился на эту работу? Деньги? Да, деньги не плохие.
Фирма ценит своих сотрудников, тем более что вкладывает большие средства в их
подготовку. И все-таки...
.       Мне не нравиться этот новоявленный монстр. Мне не нравиться, что по
телефону опять надо говорить междометиями и намеками, а в мейлах читать между
строк. Мне не нравиться, что где-то помнят обо мне все, ну или почти все.
Куда ходил, что читал, что купил, сколько потратил, о чем говорил. Это мы уже
проходили, но и остановить монстра невозможно. Черта уже пройдена. Хорошо ли,
плохо ли, но он защищает нас от подонков, гораздо опаснее его. Тревожно
другое. То, что их, таких подонков, становиться все больше. И потому
приходится выбирать между плохим и очень плохим. Хотя во что трансформируется
этот монстр предугадать трудно. Может правы те, кто утверждал, - по грехам и
болезнь.
.       Ну а фирма, кроме приличных денег, предоставляет мне возможность
подразнить монстра, подергать его за усы, заставить поволноваться. Не бог
весть что, но приятно. Доставляет злорадное удовлетворение, когда монстр
раздражен, а куснуть не получается. Да, не нравиться мне овечий загон.
И шакалов не переношу. Такой вот он, этот синдром волка.
.       Мелодичный звонок телефона возвращает меня обратно к окну и кофе.
- Привет серый, - звучит в трубке голос Анны.
  Ты уже дома?
- Хороший вопрос, - улыбаюсь я.
  Особенно если звонишь на домашний телефон.
  Как дочурка?
  Все нормально?
- Большое тебе спасибо, - мягко произносит она.
  У нас все в порядке.
  Сам-то как?
  Что делаешь?
- Пью кофе, смотрю на облака.
  Вспоминаю друзей.
  Рыжих и не только.
  В этот раз устал что-то.
  Пора уже, наверное, на отдых.
- Ага, размечтался, - смеется Анна.
  Таких как ты еще поискать надо.
  Знаешь что?
  Немного передохни и приезжай.
  Забыла уже, когда мы с тобой виделись.
  Здесь поговорим.
- Только не на самолете, - невольно вырвалось у меня.
- Да хоть пешком, - снова смеется она.
  Огородами, огородами и к Котовскому.
  Мне ли волка учить.
  Сообщи когда будешь.
  Отдых гарантирую по самому высокому классу.
  Договорились?
- Разве тебе откажешь? - усмехаюсь я.

= = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = = =
Бахито И.                25 марта 2013 года.