Встреча

Мой духовный путь начался давно, можно сказать, что я и сама не понимала, что эта поездка изменит мое будущее настолько сильно. Тогда я просто жил и мечтал, что окончу школу, и поступлю в институт и стану одним из многих жителей нашей необъятной страны. Но судьба поступила по-другому и с поездки в деревню все пошло не так, как я планировал.
И так это была совсем маленькая деревенька или село, в получасе езды от Аркадака,  всего десяток домов, названных - как я узнала позже по имени речки «Ольшанка». Тогда это казалась большим поселением, а для бабушки это была ее малая Родина, а для меня это была просто деревня, в которую мы приехали из Аркадака.
В то время меня больше всего поразила долгая, целых полтора дня, дорога до Аркадака. Восемь часов в Москве на вокзале, потом поездом до Ртищева, но я почему-то,  начинаю свое повествование  именно с Ольшанки. Это все-таки еще одна дорога, а я в свои двенадцать лет не была избалованна путешествиями. Каждый год на три летних месяца дача недалеко от Кировска, зимой школа, а это целое путешествие. Потом произошла эта встреча, и жизнь разделилась до и после. Я стояла в очереди за молоком.
Интересно, что в отличие от дачи, где я тоже ходила за молоком, в магазине Аркадака очередь занимали с двенадцати часов. На даче это делалось с девяти или даже восьми утра и раньше.
По первости я и там пришла занимать очередь в десять утра. Естественно никого не было и я села на травку ждать следующего.
Неожиданно рядом раздался голос, звуки подобно кошачьей лапе мягко коснулись моего сознания, и я подняла голову.
Сегодня я бы назвала его старцем. Так как это был мужчина весьма солидного возраста, с большой седой бородой, пронзительными глазами, что странно для старика, опирающегося на посох… это не было клюкой, скорее напоминало палку, с которой грибники ищут грибы, я назвала это посохом.
Отдаленно он мне напомнил Григория Распутина, о котором я читала в своем учебнике истории. Как раз в этот год мы начали изучать историю, и я прочитала про этого человека.
“Распутин”, - не вольно вырвалось у меня, когда я посмотрела на старца. На что он улыбнулся и ответил.
“Чьто я то Гришка, нема Гришки, когда старца убили я был не старше тебя хлопце”.
Присев рядом на траву старец потрепал меня по макушке и задал вопрос.
“А ты Ори Караваевой унук”.
“Ну да, тут на соседней улице”.
Я махнула рукой.
“Добре, добре, - старик снова потрепал меня по волосам и продолжил свой
рассказ”.
“Я один остался, хотя нас много было, а нынче я один. Хочу, что бы ты продолжил наше дело”.
Глупо улыбаясь, я молча смотрела на старика, и абсолютно не понимая, что он хочет, ждала продолжения рассказа. Видя, что я молчу, старик продолжил рассказ.
“Когда-то давно у одной женщины должны были родиться дети – двойняшки. От них произошли два разных народа, один большой, другой поменьше. И надо же такому случиться, что больший народ должен был находиться в услужение у меньшего. Так или нет, но пришло ей время родить и вот она родила. Первый был красный, красный и косматый яко медведь. Этого нарекли Исав, а затем и второй подоспел, причем при рождении он держался за пятку Исава. Этого нарекли Иаковом.
Долго ли коротко дети выросли, и Исав стал звероловом, зверей ловит, птиц бьет, с двадцати шагов в глаз попадает. Иаков же все больше по хозяйству. Однажды сварил он блюдо из чечевицы и когда Исав пришел с охоты голодным поставил блюдо на стол, есть да нахваливает. Старший брат увидел и говорит меньшому, а дай и мне твоего кушанья. Тот, не долго думая, удумал одну штуку. Дам я тебе кушанья, сказывает, но ты мне свое старшинство продай. 
А Исав то, толи тугодум, толи шибко голодный, согласился и продал первородство меньшому Иакову. С тех пор мы потеряли право называться перворожденным народом,  народом, что избран Богом. Оны же подобно траве - перекати поле, рассеялись по лицу земли. До недавнего времени они и помыслить не могли о своей стране обещанной отцу Израилю. Теперь они народ избранный, и родина у них в обетованной земле.
В голосе старика чувствовалась некая обида или досада, что избранным оказался какой-то другой народ. Тогда я еще не понимала что этот народ евреи. Но рассказ старика мне нравился, и я продолжала его слушать.
Мы не можем вернуться, в обетованную землю Сиона. Не можем!  Хотя у нас самая большая Родина в мире, так моего сынку в школе учили, но все ровно край наш не здесь мы лишь временные пришельцы”.
Надо было что-то спросить, и я спросила.
“А разве наша страна это не Родина”? Я посмотрела на старика. ”Мы родились в этой стране значить наша Родина здесь, а может и в другом месте называемом Небесный Град Иерусалимский”.
Старик грустно покачал головой и ответил.
“Мы то тут живем это наша Родина, мы должны были жить в стране, что дана Богом, но право на эту страну мы потеряли за чечевичную похлебку. Те другие Яковцы получили право на страну называемую Израиль, а мы потомки Идома живем в России. Кто мы, без роду, без племени, а для них герники – пришельцы. Живущие между ними и обязанные служить большие меньшему. Но вот какую штуковину я удумал”.
Немного оживившись, старец посмотрел мне в глаза.
“Ты должён возродить наше собрание Идомского наследия. Мы герники, а вот Израиле нас не признают. Говорят харей не вышли, братцы субботники”.
Тогда эти названия герники, субботники, были для меня пустым звуком, но потом я узнала что герники или геры это русские принявшие иудейскую веру, субботники это второе название этих людей. Так как они считают седьмым днем субботу, а не воскресенье как у православных.
“Вот я и решил, что если назваться нам, людьми Рут. Я не хочу терять своего наследия, это наша страна и нам здесь и жить в России, но мы подобно библейской святой выбрали удел”.
“Ну и как я возглавлю этих людей”?
“Да просто скажешь, что тебя Ульянка Васильева Богородицей поставила, а то и сам братец Лубков который Христос постановил, что в двадцать первом веке тебе богородицей быть. Я то Симарин Степан последний из Христов, нашей верой был оскоплен. Больше наших нема. Понимаешь, хлопец, нужен новый человек, и ты станет новым скопцом. Нужен именно такой человек, чтобы объединить герников в новый корабль. Я не могу, но ты это сделаешь, обещай что сделает”.
“И что я должен сделать”?
Тогда я была парнем двенадцати лет, и когда Симарин Степан назвал меня Богородицей, я была, тогда еще был в шоке.
“И как я стану Богородицей? Глупый вопрос, но все же я его задал. Степан посмотрел на меня, пожал плечами и ответил”.
“Пока жди, скоро придет конец царству антихриста, и ты узнаешь тогда, что делать дальше, а пока живи хлопец, просто живи. Мы живем аж с прошлого веку, еще при батюшке императоре заложили наследие свое. Ты же теперь продолжи. Ведь учение наше не столь хитро, как у герников”.
“Вы не русский”?
“Я и говорю, ответил Степан, я из Духовного Израиля. Хотя Лубков он из Нового Сиона, а я и братья мои Люди Божьи – Голубы белокрылые. Это и национальность наша и вера. Некоторые нас кличут Жидовичами или Субботниками, но мне больше любо Молокане, ибо возлюбили учение Моисеево как молоко, и за это словесное молоко мы отказались от наследия иуды в пользу эдомского наследия, что в нашей стране находиться, а потому мы люди Анашим по нашему.
Я молча смотрела на Степана, и абсолютно не понимая, что он от меня хочет, глупо, улыбалась, а когда он закончил свой рассказ.
“Как я теперь знаю это, был рассказ библейской истории, записанной в книге бытие”.
Я произнесла.
“Я то тоже молоко люблю”.
Старик рассмеялся, и еще раз погладив меня по голове, проговорил.
“В таком случае приходи ко мне в гости. Будем пить молоко вместе”.