гл. 47

47. Удачная охота и неудачный разговор

   Держи, кто-то из солдат сует ему поводья, я так устал сегодня чего-то, что просто не хочу сам заниматься еще и конем. Хорошо, что тут теперь есть ты, которому можно поручить эту работенку, а усталый солдат может отдохнуть с дороги. – Луис тут же взял протянутые поводья даже и, не подумал протестовать. Он ведь действительно тут не только солдат, но и все-таки раб и в какой-то мере, наверное, даже правильно, что парни начнут использовать его положение как лишнюю возможность облегчить себе жизнь. Однако кто-то рядом тут же выхватил кожаные ремешки из его рук.
- Давай-ка ты сам этим займешься. Ишь нашел себе прислужника. В отряде побольше десятка коней, как, по-твоему, паренек сумеет управиться со всеми за один вечер? Или он будет заботиться о конях только избранных, тебя например? – В нежданном заступнике Луис уже без всякого удивления узнает черноусого красавца Томаса. Видимо этот вечный насмешник решил, что Луис его и только его законная жертва и мишень только для его острот, и никто кроме него самого не имеет права осложнять жизнь пареньку. Луис был вовсе непротив. Шуточки Томаса не смотря на свою нескончаемость, были большей частью безобидные и веселили как его самого и зрителей, так и очередную жертву, а отбрехиваться от одного всяко было лучше, чем от десятка. Впрочем, конечно же, он не собирался постоянно прятаться за усача насмешника, просто иногда его поддержка оказывалась вполне, кстати, но иногда и нет. Вот сейчас, например он и в правду не имел ничего против того, чтоб помочь кому-то из солдат. Ему-то и в правду не трудно, а лишнее «спасибо» и хорошее отношение ему совсем не помешает. К счастью солдат видимо в серьез настроился на ранний отдых и был вовсе не рад, что его планы скинуть хоть часть вечерних забот на другого грозили вот-вот сорваться.
- А поему бы и нет?  - Упрямо не сдается он, - За моим и за капитановым, ну может еще за Керновым и за парой других, а  вы ребята, и сами о своих позаботитесь. У вас ведь лошади-то действительно свои вот и следите за ними сами, а у нас отрядные, вот пусть отрядный мальчик за ними и ходит. – Оказавшиеся неподалеку солдаты сгрудились поближе, с ленивым интересом следя за перепалкой.
- А капитан? – возразил нежданный Луисов защитник - У него-то конь тоже свой, а ты его к вам безлошадным босякам присоединил или просто к командиру примазываешься? – Он насмешливо рассмеялся, но по-прежнему не унимавшийся солдат и не подумал обидеться – Точно,  ты угадал. Всегда удобно иметь командира на своей стороне, ну а, кроме того, ведь должен же паренек отработать те пряники, что получает по ночам в командирской палатке. – Луис мгновенно почувствовал, как запылали лицо и уши, так что смех теперь уже большинства мужчин он услышал едва-едва, словно за странной, заткнувшей уши пеленой.
-И ты, жестокое сердце, зная об этом, все равно хочешь загрузить лишней работой того, кто в отличие от тебя трудится еще и ночью? Капитан-то у нас мужик хоть куда, или ты в этом сомневаешься? Наверняка бедному парнишке после таких ночей дополнительный отдых нужен, а вовсе не дополнительная работа. Или ты хочешь сам потрудиться вместо него сегодня, чтоб капитан был в хорошем настроении завтра? – Теперь уже смешки и предложения явно успевшему пожалеть, что вовремя не подумал отступить солдату, послышались со всех сторон. И самые смелые и откровенные, как раз от заступившегося за Луиса зубоскала – Пареньку наконец-то удается вспомнить, как же зовут солдата, что так упорно пытается отстоять свое право спихнуть ему заботу о  своем коне – Сэм! Ну, наконец-то, а то как-то не очень удобно разговаривать или просто следить за общей беседой не зная даже имен ее участников.  Прежде паренек никогда не умел нормально запоминать имена. Лица еще да, а вот имена случайных людей всегда вылетали из головы. Впрочем, он ведь и не старался прежде особо запомнить чье-то имя. Он и в банде-то с трудом бы перечислил всех трахавших его скотов, а уж имена клиентов и вовсе ему были ни к чему, так – клиент или цель и все. Никаких угрызений совести никакого сочувствия, так было легче. Тем более что и изменить-то он все равно ничего не мог, а вот если б дал волю чувствам, мог бы сделать какую-нибудь ошибку и закончить жизнь на плахе. Ведь никто из обманутых им клиентов его бы тоже не пожалел, так что Луис и не старался забивать себе голову их именами. Теперь вот наверно следовало начинать запоминать. Заметив, что паренек почти полностью погрузился в свои мысли, Томас видимо решает, что их грубые шутки не предназначены для ушей совсем молоденького мальчика, пускай он и спит с капитаном. Вон как покраснел-то, наверняка в первый раз кто-то обсуждает при нем подобные вещи вслух.
 - Все парень, давай беги-ка отсюда пока этот мужлан тебя совсем не засмущал. - И Томас легонько подтолкнул Луиса к уже появившимся в полу десятке шагов первым ночным кострам. Но паренек внезапно перестает чувствовать себя неловко. По лицам окружавших их парней он прояснившимся взглядом замечает, что вся эта перепалка совершенно не кажется, никому оскорбительной, ни для капитана, да и на него с презрением, как он ожидал, вовсе никто не смотрит. Парни просто добродушно ухмылялись, чеша языками после долгого дня. И вот сегодня их мишенью оказался, похоже, именно он, а завтра, наверно, уже он сам вместе с ними посмеется над кем-нибудь еще, если только сегодня не сделает глупость и не вздумает обижаться или огрызаться. Наверное, тут просто так принято. Раньше-то он в основном общался только с Гейвом и Эсканом, да еще с Мартином, а простые солдаты были сами по себе. Они и раньше наверно шутили на их с капитаном счет, и ничего ужасного в этом нет. Наверняка появись Гейв сейчас тут, шутки и не подумали бы прекратиться. Он уворачивается от дружеского толчка заступника и с насмешливым вызовом устремляет на него свои глазищи цвета теплой полночи.
- А чего это вдруг ты решил отослать меня подальше будто ребенка? Собрались посплетничать, так не стесняйтесь. Тоже мне великое дело, чего я, по-твоему, тут не слышал? А лошадь,- он снова забирает поводья у так и не успевшего отойти Сэма, - Мне ведь вовсе не трудно позаботиться о твоей и о чьей-нибудь еще, ну конечно не обо всех сразу. Так что вы ребята решите как-нибудь сами, когда чья будет очередь. Я ведь тут и в правду чтоб работать. - И тут же увидев прямо возле себя стоящего без седока Конька, поскорее потянулся к его поводьям, радуясь, что как раз нашелся удачный предлог, позаботиться о старом друге не привлекая лишнего внимания.
- А ну убери лапы, мразь бандитская! – Откуда ни возьмись, словно из-под земли выросший Мартин, тут же со злостью выхватывает упряжь у него из рук. – Не смей трогать моего коня, я в последний раз предупреждаю!
- Я же хотел только помочь…
- Иди, помогай кому-нибудь другому, или займись тем, что у тебя выходит лучше всего кроме предательства. Подставь капитану свой зад, который ему так нравиться или отсоси ему. Поработай, наконец, своим длинным языком там, где он действительно нужен. Глядишь, командир, как всегда растает и еще немного облегчит тебе жизнь. Тебе ведь только этого и надо крысеныш.- Все смешки смолкли, словно по команде. Одним разом. Наступила гробовая тишина, а Луис вновь почувствовал, как краска жгучего стыда заливает его от макушки до самых пяток. Стоило хоть на миг поверить, что хоть что-то налаживается, как в тот же миг все снова с грохотом проваливалось в преисподнюю.
- Заткнулся бы ты Мартин, если уж не можешь сказать ничего умного. Мы и без того все знаем, что ты ненавидишь мальчишку, так что нечего лишний раз исходить дерьмом парень. - Внезапно подает голос, стоявший ближе всех к яростно сверкавшему глазами Мартину Сэм. - Ты бы рискнул повторить все это при капитане, или тебе просто понравилось пинать Луиса, пока командир не видит, зная, что паренек не только не сможет, но и не посмеет тебе ответить? Не подловато-ли друг?
- Да пошли вы все! - Поняв, что снова оказался в меньшинстве, Мартин злится еще больше. – Вы что все позабыли уже кто он и почему тут  оказался? Хотите делать вид, что он такой же как и мы все? На здоровье! Ждите, когда эта тварь снова нас подставит, а я не стану! Я буду следить за ним в оба глаза и пинать когда захочу и как захочу и никто мне не указ! -  С этими словами Мартин сильно пихает застывшего перед ним Луиса плечом, так что тот, не удержавшись на мокрой траве, во весь рост растягивается на животе, вытянув вперед руки. А молодой солдат дергает за поводья ставшего предметом очередной стычки Конька и уводит его прочь, едва не заставив пройтись тяжелыми копытами по растянувшемуся ничком на земле беззащитному телу.
- Нет, парень ты прав только в одном, он действительно, такой как мы, а вот, ты, похоже, становишься кем-то совсем другим. – Бросает ему в след Сэм, но Мартин даже не оборачивается. Луис принимает чью-то оказавшуюся перед самым носом протянутую ладонь и, ухватившись за нее, с трудом поднимается. И тут же едва не вскрикивает от боли. Оказывается, падая, он сильно вывихнул палец на левой  руке, но сейчас это кажется такой ерундой по сравнению с пониманием того, что парни, не смотря на то, что теперь действительно знают кто он, вовсе не поддержали Мартина, а заступились за него, Луиса. Пусть и говорил только один, а остальные молчали, но все равно в каждом устремленном на него взгляде он видел только поддержку и сочувствие, а вовсе не презрение или ненависть. Эти ребята, похоже, все-таки поверили ему, или, что вернее, они поверили капитану, поверившему ему, и будь Луис проклят, если еще, хоть раз, хоть в самой малости посмеет предать это доверие! На глаза навернулись слезы, но вовсе не от обиды, а от чего-то жаркого, неясного. От чего-то одновременно и выворачивавшего душу на изнанку и очищавшего ее, заставляя одновременно и хотеть обнять каждого из ребят и сев на землю разрыдаться в голос. Стыдясь этого непонятного порыва, Луис снова хватает поводья и почти бегом направляется к отведенному для лошадей месту.

   Утром он убедился, что зря не придал значения вывихнутому накануне пальцу. Тот распух и заметно посинел. Делать что-то левой рукой, при полной невозможности шевелить большим пальцем, было совершенно невозможно. Наверное, надо бы было его вправить, но Луис совершенно не представлял, как это делается. Всеми его увечьями в банде, как правило, занимался Скот, взяв на себя добровольно обязанности и друга, и лекаря, и утешителя, а теперь вот Луис не мог обратиться с этим ни к кому так, чтоб это не дошло до капитана. Иначе придется рассказать  тому, как он получил эту новую травму. И тогда Мартину не поздоровится. Припомнив последний разговор на пути в столицу свидетелем, которого он невольно стал, Луис кивает сам себе. Все верно, о том, что произошло капитану рассказывать нельзя.  Гейви без раздумий прогонит из отряда молодого солдата, если узнает, что упрямец вновь не сдержался и ослушался его. Но отряд-то был для Мартина всей жизнью. Ребята и так, похоже, крысятся на него из-за вчерашней нападки на Луиса. Ну не мог мальчик подвести бывшего приятеля еще и под это. Тем более что любой бы злился, если б тот, кто называл тебя своим другом тебя же и подстрелил, едва не убив. Да и опять же Луис виноват и сам. Не стоило лезть к Коньку, Мартин его честно предупреждал. Так что как ни крути, а Луис виноват сам. Нет, говорить капитану было и в правду нельзя.  Хорошо еще, что каким-то чудом удалось скрыть от него искалеченную руку ночью, хотя прятать одновременно и руку и, уже привычно, спину, была, конечно, еще та задачка, но Луис как обычно справился.
- Малыш, ну что, слабо тебе подстрелить этого красавца? Тут никак не меньше двухста шагов, втер, да и деревья так закрывают оленя, что его едва видно. Может, попробуем все-таки подобраться поближе? Не оставишь нас сегодня без ужина?
- Смеешься Гейв? Да легко.- Луис привычным движением снимает с плеча лук и? быстро проверив тетиву, пытается натянуть ее, невзирая на неслушающийся, дьявольски ноющий и дергающий, до безобразия распухший палец, который не дает, как следует удерживать лук. В последний миг он, не выдержав, жалобно вскрикивает и, непроизвольно отпущенная стрела летит прямо в землю, воткнувшись в нее всего в паре шагах от неудачливых охотников. Напуганный этим вскриком олень срывается с места и тут же скрывается в густом лесу. Преследовать его дальше нет смысла, пробегать в лучшем случае полночи, чтоб полакомиться желанным свежачком никто в отряде позволить себе не может. Завтра им всем снова выступать в путь, невзирая на то, выспятся они сегодня или нет.
- Что с тобой? - с досадой начинает капитан и тут же замолкает, видя, как бережно баюкает мальчик пораненную руку. – Что это такое? – Гейвин осторожно прикасается  к несчастному пальцу. Ощупав его и убедившись, что тот не сломан, он тут же коротко командует – Держись и не двигайся!. – И резко дергает его, поворачивая чуть в сторону. Негромкий щелчок и облегчение, накатившее сразу же за короткой но ослепительной вспышкой боли, подсказывают о том, что сустав встал на место.
- Когда ты успел его так вывихнуть? – Краем глаза Луис замечает, как смертельно бледнеет, тут же понявший когда именно это произошло, Мартин. Паренек опускает глаза в землю и, молясь всем известным богам, чтоб никто из парней не вздумал опровергнуть его слова, выдавливает
- Вчера, когда уводил Коня Сэма, тот головой сильно дернул, ну у меня палец и как-то странно и хрустнул в ремнях, когда они натянулись.
- Да? - Капитан с сомнением смотрит на склоненный черноволосый затылок. Что-то было не чисто.  И история вроде не хитрая, и парни вон молчат. Хотя вроде он вчера всех их там и видел, и даже вроде они там чему-то все вместе смеялись так что, похоже, и происшествие все должны были видеть. И ни кто парня не поправляет, значит все вроде верно. Так чего же Луис ведет себя так, словно опять пытается что-то скрыть и стыдиться этого? – А чего потом никого не попросил помочь, или ты ни боли не опухоли тоже случайно не заметил?
- Я не хотел, чтоб кто-нибудь узнал, что я такой жалкий дурак, что не могу, даже самого простого дела сделать не поранившись. – Все так же, не поднимая лица, отвечает паренек. – Да и болело не так уж и сильно, если не двигал,  думал к утру само пройдет.
- А мне, почему не сказал, вся ночь же была?
- Да потому же почему и другим, а еще потому, что пришлось бы объяснять, почему не рассказал никому раньше. К тому времени-то я уже понял, что снова сглупил. Вот и решил потерпеть.
- Ох, ну и дурачок же ты парень. – Гейвин чувствует, как непонятная подозрительность отпускает. И происшествие, и объяснение были вполне правдоподобны и как раз в Духе Луиса. Сделать глупость, чтоб не выглядеть дураком и постараться прикрыть все это еще большей глупостью. Похоже это просто его именной стиль. Наказать бы его, чтоб в следующий раз знал, что за помощью нужно обращаться сразу, но, похоже, он уже как всегда и сам успел пострадать от своей глупости. Оставалось только надеяться, что уж этот-то урок он усвоил и запомнил. Впрочем, кое-что можно будет повторить и позже, когда вокруг будет поменьше лишних ужей и глаз. Сделав себе мысленный зарок, капитан выкинул сомнения до поры из головы. – У кого-нибудь найдется, чем перевязать руку этому недоразумению? Надо бы чтоб он не двигал пальцем, хоть недолго. – Сразу несколько пар рук протянули капитану подходящие тряпицы, а Мартин, как заметил с облегчением переведший дух Луис, круто развернувшись на пятках сапог, решительно направился вслед за сбежавшим оленем, не дожидаясь никого в спутники.
 Тем же вечером они все-таки ели хорошо зажаренную оленину. Упорный следопыт действительно не дал улизнуть их ужину. Может быть это, а может хмурый, но отчетливо виноватый вид молодого солдата были причиной того, что никто из парней ему так ничего и не сказал, хотя, судя по многочисленным взглядам, хотели многие и, наверняка, многое.
   Уже на следующий день у Луиса появился очередной повод убедиться, что вовсе не все высказывания покойника Деймона  о нем были просто грязными шуточками да злобными нападками на своего никчемного, как он выражался, раба. Иногда и он кое в чем говорил правду. Например, когда утверждал что на мальчишке все, абсолютно все заживает быстрее, чем на безродном псе. Уже к вечеру следующего после падения дня Луис и думать забыл о вывихнутом пальце. Так что, убедившись, что он справится самостоятельно, и ничья помощь ему не понадобится, он с нетерпением дождался пока парни из отряда, наконец, докупаются и, покинув реку, вернутся в лагерь, чтоб уже самому без помех и ненужных свидетелей смыть с себя двухдневную грязь. С наслаждением выкупавшись во в меру прохладной реке и наскоро простирнув по мелочи кое, что из вещей он уже был готов в свою очередь возвращаться в лагерь, когда с досадой заметил осторожно спускавшегося по крутому, скользкому от воды берегу еще одного, как и он сам припозднившегося, купальщика. «Ну вот! Какого только демона сюда несет кого-то? Да еще и именно сейчас?» с легкой осадой думает он. «Я ж вроде всех переждал, так нет же! Хорошо хоть одеться успел!» Внезапно разбуженное непонятно чем отчетливое чувство тревоги настойчиво зашептало пареньку, что с этим незваным гостем ему почему-то лучше бы разминуться. Причем обязательно. К несчастью единственная тропка, что позволяла кому-то покинуть реку, была как раз та, по которой и спускался пришелец. Загнав все свои опасения поглубже, Луис на всякий случай все же отошел подальше от воды, чтоб подождать пока спускающийся освободит ему путь, и в свою очередь, воспользовавшись узкой тропинкой поскорее покинуть пустынный берег. И тут же обзывает себя трусливым идиотом. Ну, кого скажите на милость, он должен бояться в своем родном отряде? И почти сразу получает единственно правильный ответ на этот действительно не самый умный вопрос. Солдат так некстати решивший посетить реку, оказывается никем иным как Мартином! Очень хмурым и даже, пожалуй, чем-то немного разозленным Мартином, если уж совсем точно. Заметив неподвижно стоящего паренька, юноша тут же меняет направление и, передумав идти к воде, двигается прямиком к нему.
- Какого демона, - начинает он без всяких предисловий, - Какого демона ты не выдал меня капитану? Ведь это я тебя тогда толкнул, когда ты поранился. Так почему ты не сказал ему этого? Решил быть добреньким и благородненьким? Думаешь, я из-за этого тут же тебя и прощу? И со слезами благодарности верну тебе твоего дорогого Конька, перевязав его заодно для большей торжественности красной ленточкой?
- Да нет же! Мартин, я вовсе не думал о чем-то таком! Клянусь! – Ну почему все, похоже, абсолютно все понимают его неправильно, что бы он ни сказал или ни сделал? – Луис чувствует, как возмущение против воли охватывает его. Однако помня о том, что произошло при их не совсем удачной беседе в столице, когда он не смог сдержать необдуманные слова Луис постарался не давать снова воли своему длинному языку.
- Я же не из-за Конька Мартин, правда. Ну, вот честно же! Я просто хотел… Точнее не хотел… –  Поняв, что окончательно запутался, Луис мысленно плюнул и решил говорить, как оно само говориться. – Просто Гейви же сказал, то есть капитан сказал, - тут же поправляется он, видя, как дергается лицо бывшего друга, когда тот услышал, КАК мальчишка называет командира. – Капитан ведь сказал, что если еще раз, то он тебя тут же прогонит из отряда. Вот я и подумал, что не зачем ему знать. Тем более что я же и сам виноват. Надо было послушать тебя и не лезть к Коньку. Так что я и…
- Да какая тебе к демонам разница вышибет меня капитан или нет? Ты что действительно думаешь, что я поверю хоть единому слову какого-то бандитского приблудыша? Что ты скрыл это от капитана только потому, что хотел защитить того, кто только и делает, что пинает тебя? Не смеши меня! Даже слабоумные вроде тебя на это не способны! Ты просто хотел показаться хорошеньким перед ребятами, чтоб они еще сильнее жалели тебя и еще больше крысились на меня! Думаешь, я такой дурак, что не понимаю этого? И в любом случае, - повышает он голос, видя, что паренек пытается что-то сказать, - Почему ты так уж не хочешь, чтоб командир меня вышиб? Тебе без меня только жить легче станет, а твой замечательный конек наконец-то станет полностью твоим. Командир-то точно не позволит мне его забрать! – Нет, это уже слишком! Как и старался Луис сдерживаться, но это уже было чересчур!
- Мартин, ну прочему ты не хочешь слышать, что я говорю? Почему постоянно приписываешь мне только ложь и вероломство? Я в какой уже раз пытаюсь объяснить тебе, почему и что делаю, а ты вместо простого объяснения каждый раз пытаешься найти какие-то коварные замыслы. Почему? Не потому ли что пытаешься приписать мне свой собственный план? План, который я так неудачно или наоборот слишком удачно угадал тогда в столице? Ты именно поэтому так взбесился тогда?
- Ах ты, гнида бандитская! – Восклицает юноша, сгребая в охапку ворот Луиса и почти перекрывая пареньку доступ воздуха. – Да как ты смеешь обвинять других в том, что обычно делал сам?! – глядя в смертельно побледневшее лицо, которое еще совсем недавно было просто хмурым, а теперь совершенно исказилось от ярости. Видя, как сверкают неподдельной жаждой убийства светло ореховые глаза, Луис в запоздалом приступе здравомыслия думает, что не стоило в очередной раз так злить парня. Небо, когда же он научиться следить за своими словами и думать, чем обернется его очередная выходка! «Теперь уже может и никогда!» С уже не шуточным испугом думает он, припоминая, как предупреждало его чутье о грозящей опасности. «Сейчас он меня тут притопит, и никто даже не узнает что произошло. Мы же тут совсем одни, а я опять его раздраконил» думает он со смесью страха и сожаления.
- Мартин, Мартин, пожалуйста, успокойся.- Начинает он, осторожно припоминая, как ему прежде удавалось, хоть немного, смягчать гнев вспыльчивого Деймона. Должно же получиться и сейчас, тем более что сейчас ему и притворяться-то ненужно, что он раскаивается в несдержанности и что искренне хочет заслужить прощение бывшего друга. – Мартин, пожалуйста, забудь, что я сказал. Я идиот. Я вовсе не хотел ни оскорбить, ни разозлить тебя. Небо Мартин, я же правду говорю. Я вовсе не из-за коня ничего не сказал капитану. И у тебя прощенья просил и прошу снова сейчас вовсе не из-за коня. Пойми же Конек мне дорог, очень, но он не дороже твоей дружбы, которую я тоже потерял из-за своего проклятого предательства. И я вовсе не потому, что нас всех поймали, сожалею о нем. Клянусь. Мартин. – Почувствовав, как хватка солдата на его одежде немного ослабла, Луис принимает это за добрый знак и с воодушевлением продолжает.- Мартин я сожалею, потому, что действительно сожалею. Как ты не поймешь. У меня ведь не было выбора, точнее он был и если б я не был таким трусом, то я бы и сам это понял, но тогда-то я думал, что его нет! А зла я никому из вас не хотел ни тогда, ни тем более сейчас. Я на любой святыне тебе поклянусь, и пусть меня дотла сожжет молнией, если это не  правда! Мартин! Если тебе так уж нужен Конек забирай его. Тем более, что он с тобой теперь пробыл уже куда больше, чем со мной, и наверно и в правду считает теперь своим хозяином тебя. - Луис против воли несдержавшись всхлипнул, но какими бы ужасными, ни были его слова, это ведь действительно была правда. Так что он решительно продолжил. – Забирай его себе, пожалуйста, только прости меня! Мартин я просто хочу, чтоб все было как раньше. Я и сам понимаю, что совсем все по-прежнему быть, конечно же, не может, но хоть что-то. Я на все готов ради этого! И вовсе не потому, что это король велел мне искупать прежние проступки. Конечно и поэтому тоже, но не только, а еще и потому, что очень хочу, чтоб те, кого я предал, с кем так ужасно обошелся, простили меня! И прежде всего чтоб простил меня ты Мартин. Мы же дружили, помнишь! Я умоляю, я уже говорил, что сделаю все, что ты скажешь, все что угодно только прости. Во имя неба прости меня! – Луис стоял весь, дрожа и задумчивый взгляд Мартина из которого казалось, на единый миг исчезла жаркая ненависть, заставил его забыться и, осторожно разжав пальцы солдата, освободить свою одежду и самому шагнуть к тому, с надеждой пытаясь поймать его взгляд.
   Да что же это такое! Даже зная, кто такой этот проклятый предатель, даже зная, что ни единому его лживому слову нельзя верить, даже помня о том, что этот бандитский щенок сделал с его жизнью, он все равно чувствует, что еще немного, и он словно последний болван скажет «Прощаю!» Какое право этот маленький подонок имел просить прощения таким искренним таким полным боли и раскаяния тоном, что даже видевший насквозь всю его лживость Мартин чувствовал себя распоследним мерзавцем, снова и снова отказывая в нем этому выродку?! Какое право он имел смотреть полными такой отчаянной мольбы глазами, что против всякой воли хотелось обнять эту страдающую гадину, прижать к себе, утешить… Если б он только хотя бы по прежнему не был так до невозможности похож на его младшего братишку. Нет, конечно, оставшийся до поры с матерью тринадцатилетний  Кеннет не был похож на этого маленького бандитеныша. Русоволосый и сероглазый Кенни совершенно не походил внешностью на черного галчонка Луиса, но вот во всем остальном… Оба дружелюбные и открытые, оба веселые и задорные, у обоих почти не сходящие с мордашек заразительные улыбки светятся задорным озорством, а глаза так и сияют мягким вызовом. Именно таким был этот маленький выродок, когда впервые попал к ним в отряд. Именно таким, а еще чуть потерянным из-за расставания со своим мнимым старшим братцем. А он Мартин как последний дурак увидел в этом лживом бандите своего младшего братишку и не сумел справиться с желанием опекать. Маленькая двуличная сволочь! Какое право, демоны раздери его на части, он имел на все это?! Да у этого ублюдочного предателя даже и жить-то не было ни единого права после того, как он пытался вместе с негодяем-братцем и их лихой бандой спровадить на тот свет весь их отряд, лишь бы добраться до королевских денежек. И вот сейчас он опять с легкостью обводит вокруг пальца всех парней своим мнимым раскаянием. Неужели же никто кроме него Мартина не видит, что это все снова только игра, и что бандитский выродок только и ждет момента, чтоб вновь показать свое истинное лицо!
- Что тебе сделать, чтоб я тебя простил, мразеныш? – Неудержимая ярость охватывает молодого солдата с новой силой. – Хочешь знать, что сделать? Ну, так я ведь уже сказа тебе однажды! Или у вас, бандитских выкормышей слишком короткая память, чтоб помнить то, что помнить вы не хотите? Сдохни мразь и я обязательно прощу тебя! Я даже помогу тебе, если уж у тебя самого на это смелости не хватает. – Мартин и сам не смог понять, когда и как большой боевой кинжал сам прыгнул из поясных ножен в ладонь, а он, шагнув вперед, сгреб оторопевшего мальчишку в охапку и прижал острое лезвие к тонкой шее.
   Почувствовав крепко прижатую к коже холодную острою сталь Луис мгновенно замер с полуоткрытым ртом, прервав очередную фразу и боясь даже дышать. Единственной мыслью испуганной бабочкой бившейся во внезапно опустевшей голове было «Ну вот, доигрался! Теперь он меня точно прикончит! Небо! Не надо бывало так его злить. Ну почему я никогда не мог думать, прежде чем что-то ляпнуть. Теперь вот даже и учиться поздно! Сейчас он просто перережет мне горло и прощай идиот - Луис!» Мальчик даже зажмурился от страха в ожидании неизбежного. Но мгновения шли, а крепко держащий его парень тоже не делал больше ничего, словно не меньше паренька был изумлен происшедшим.
- Мартин! – резкий громкий окрик прозвучал полной неожиданностью для обоих участников разыгравшейся драмы.
   И без того обычно пугающее лицо неизвестно откуда и неизвестно каким чудом так вовремя появившегося капитана было  страшным. Это, вновь распахнувший от неожиданного окрика глаза, перепуганный на смерть Луис рассмотрел с первого же взгляда.
- Мартин, немедленно опусти оружие! – Громкий, раздельно и четко произносящий каждое слово голос был на удивление спокойным. Только горящий ярчайшей лазурью яростный взгляд что, минуя замершего в руках бывшего приятеля Луиса, так и впился в лицо молодого солдата, хоть отчасти выдавал истинные чувства мужичины.  – Опусти оружие Мартин и немедленно отпусти мальчика. Давай ты отпустишь Луиса, и мы спокойно поговорим.
- Поговорим? О чем командир? – Парень, наконец-то сбрасывает охватившее его оцепенение, вызванное изумлением над собственным поступком. – О чем еще говорить? Сколько раз уже все было сказано? Бандитский шпион спокойно бродит по отряду, а всем кроме меня на это совершенно наплевать! Словно именно так и надо! Словно так и должно быть! Только вот я не собираюсь ждать, пока он снова придумает способ избавиться от нас всех. Как же вы не поймете что один раз предатель – предатель всегда! Вы мне еще спасибо сказать должны. И скажете потом, сами увидите! – И рука с кинжалом сильнее прижимает лезвие к нежной коже. Едва не теряющий сознание от ужаса Луис чувствует, как по шее скатывается тонкая теплая струйка.
- Мартин, - тихонько решается пискнуть он, - Мартин, пожалуйста. Ты ошибаешься. Я больше никогда никого не предам, ни вас, ни кого другого. Мартин, умоляю не нужно. Не делай этого. – Капитан, воспользовавшись тем, что внимание молодого солдата переключилось с него на мальчика, немедленно делает осторожный шаг к ним, но юноша тут же, вновь вскидывает на него сверкающие безумием глаза.
- Не подходи!
- Опусти кинжал мать твою, если тебе дорога жизнь! Мартин сейчас же! – Как ни старается Мужчина держать себя в руках, чтоб не спровоцировать случайно утратившего казалось последние остатки здравого смысла парня, но страх за Луиса, леденящее предчувствие скорой непоправимой беды,  злость на собственную беспомощность  делали свое дело.  – Опусти кинжал или больше никогда не услышать ни от кого «Спасибо». И вообще ничего больше не услышать! Ты еще хоть помнишь что положено гвардейцу за причинение вреда товарищу по отряду? А за его убийство? Мартин, мать твою отпусти его немедленно!
- Он не товарищ по отряду, он предатель и бандитский шпион. – К небольшому облегчению капитана голос молодого солдата казалось, стал уже не таким уверенным, как еще недавно.  Командир понимает, что ему удалось найти доводы, что подействуют на, казалось, обезумевшего, парня.
- Мартин, кем бы раньше ни был Луис, это в прошлом. Сейчас он гвардеец. Сейчас он один из нас. Нравится тебе это или нет.  И то, что ты сейчас делаешь это преступление. Прямо сейчас именно ты изменник, поднявший  руку на товарища. Отпусти его. Отпусти пока еще не поздно.
- Он не гвардеец. Это просто чья-то ужасная ошибка. Таким как он тут не место! – Не желает так легко сдаваться, но все, же понемногу заметно теряет свой напор Мартин.
- Мартин послушай, - медленно и вкрадчиво начинает ободренный этим капитан. – В отряд мальчика порекомендовал я, а одобрил его зачисление сюда король. Лично. Указом.  А ведь мы с ним оба знали, кем был Луис в прошлом. И кем был и что делал.  Знали и не посчитали это непреодолимым препятствием для того, кто раскаялся и готов искупить то, что делал прежде. Неужели ты и в правду, считаешь, своего командира и своего короля доверчивыми дураками, которые не понимают, что делают?
- Нет, вовсе нет, но…
- Никаких «но» солдат! Никаких «но». Отпусти мальчишку! Или тебе больше никогда не придется переживать о том, что я выгоню тебя из отряда, потому что я обвиню тебя в нападении на члена отряда и единственное место, куда ты отправишься после этого, будет королевский суд, после которого все что тебя будет ждать  это только постыдная казнь! Как гвардеец, совершивший напавший на члена отряда, ты покроешь позором не только себя, но и своего героя отца, что погиб, исполняя  приказ своего короля и до последний минуты, верно служил ему в этом самом отряде. Покроешь позором всех своих предков, что за столько поколений снискали вашей семье репутацию верных солдат Его Величества. Подумай Мартин, твой младший брат никогда не сможет поступить на королевскую службу. Ни он и никто другой из вашей семьи. Ваше имя навсегда будет внесено в черные списки и все из-за тебя идиота! Ты одним только преступлением полностью зачеркнешь все ваше славное прошлое и лишишь всех потомков будущего. Подумай, оно того стоит? Убийство паренька того стоит? – Словно во сне капитан замечает, что  наконец-то рука с кинжалом начинает, пусть и совсем медленно, но отдаляться от беззащитного горла замершего мальчика. Тот, полностью обмякнув в сильной хватке, даже и не пытается больше что-то говорить. На миг, переведя на него взгляд, Гейвин к своему ужасу видит две тоненькие алые струйки, сбежавшие от ноздрей к подбородку. Небо! Мальчику, похоже, снова плохо. Только бы он не потерял сейчас сознания. Только бы не потерял. «Держись малыш. Продержись еще немножечко. Пожалуйста!» Заканчивать этот бред нужно было как можно скорее! 
- Немедленно отпусти своего товарища солдат! – внезапно властно рявкает во все горло капитан. – Немедленно, это приказ! – И не то окончательно убежденный словами капитана, не то сломленный неизбежными в случае дальнейшего ослушания карами, Мартин привычно подчиняется своему командиру. Уже совсем отведя кинжал от горла почти бесчувственного паренька, он сильно отталкивает безвольное тело, отбрасывая его от себя в сторону тут же подхватившего мальчика капитана. Гейвин быстро и осторожно ощупывает Луиса, чтоб убедиться, что с ним все в порядке. К счастью, тоненькие струйки крови под носом мальчика уже успели присохнуть. Видимо приступ если он и был, то в этот раз оказался совсем кратковременным и уже успел и сам благополучно миновать, а рана на шее, к счастью, оказалась совсем малюхонькой царапиной.. Доказывая это, Луис даже попытался слабо отмахнуться от чересчур на его взгляд обеспокоенного мужчины. И все еще немного бледновато улыбнулся ему, показывая, что и в правду начал приходить в себя. Немного успокоенный капитан тут же рванулся было за успевшим покинуть злополучный берег Мартином, но не тут-то было. Действительно успевший оклематься Луис, обхватив капитана за талию, немедленно повисает на нем всем телом.
- Гейв, погоди! Постой! Не оставляй меня сейчас. Прошу. Гейви, я, кажется, сейчас сознание потеряю. – Этого оказывается достаточно, чтоб мужчина, не смотря на явно сжигающую его жажду мести, снова опустился на колени подле полулежащего на земле мальчика и с тревогой заглянул ему в лицо.
- Луис, как ты? Где-то болит? Голова не кружится? – И подхватив паренька на руки, он относит его поближе к воде и принимается очень осторожно смывать кровь с лица и шеи парнишки.
- Ну как малыш, полегче?- Да уж, оставлять паренька одного сейчас никак нельзя. О чем он идиот только думал? Мальчику бы сейчас выпить, но вино есть только в лагере. Значит нужно как можно скорее вернуться туда. Мартин пока подождет.
- Да все в порядке Гейви. Уже все в порядке. Он  меня только поцарапал, ну и напугал конечно. - прерывает его мысли Луис, стараясь одновременно и успокоить мужчину и, тем не менее, выглядеть достаточно плохо, чтоб капитан не бросил его прямо сейчас и не отправился разыскивать этого идиота Мартина. Лицо Гейви, когда тот ринулся, было за парнем, очень не понравилось Луису. С таким лицом выволочек,  пусть даже и очень ужасных, виновным не устраивают. С таким лицом убивают! А, только боги ведают почему, едва опомнившийся от пережитого страха Луис, по-прежнему не желал беды бывшему другу. По крайней мере, смерти ему он  точно не желал. Да и то сказать, ведь опять же, он и сам был кое в чем виноват. Он ведь опять сам взбеленил молодого солдата, как всегда, не сумев вовремя прикусить язык! Ведь знал же, что и без того ненавидящего его юношу, бесить не следует, и все равно,  дурак такой не удержался! И вот! Так что самое малое, что он мог сейчас сделать, это хоть немного задержать капитана, чтоб дать ему хотя бы чуть-чуть остыть. Чтоб он, по крайней мере, не прикончил парня сразу же, как увидит его.  - Я в порядке Гейви, ну, то есть, почти в порядке не волнуйся. Только слабый совсем. – Опускает глаза юный хитрец, радуясь, что отлившая от лица кровь помогает ему сейчас не покраснеть от необходимости в очередной раз обманывать своего дорого капитана. Но либо так, либо этот несчастный придурок Мартин вполне может поплатиться жизнью за свою последнюю выходку. -  Я такой слабый, что если попробую встать сейчас, то боюсь просто упаду. Ты не поможешь мне добраться до лагеря? – Капитан, даже не отвечая, просто вновь подхватывает легонького паренька на руки и спешит к их палатке. Перед самым лагерем Луис, не желая привлекать лишнего внимания парней, выскальзывает из бережных объятий и продолжает дальнейший путь уже на собственных ногах, сильно опираясь на руку мужчины. Капитану он объясняет, что чувствует себя немного лучше и хочет убедиться, что в силах проделать остаток пути самостоятельно. На самом же деле причина конечно в том, что парнишка не хочет, чтоб кто-нибудь из парней, хоть в шутку, хоть в серьез поинтересовался, почему это Луис разъезжает по их стоянке на руках у командира. Свидетелей у того, что произошло у реки, не было, и пусть так и остается. Чем меньше будет посвященных, тем больше шансов в очередной раз как-нибудь все замять и уговорить Гейви, что виноват не только Мартин и что, если уж наказывать, то их обоих. А в том, что в этом случае наказание будет одинаковым или на худой конец равнозначным паренек не сомневался. Ну не может справедливый капитан одного прогнать из отряда, а второго только отругать, погрозив пальцем. Не может. Луис был уверен!
- Что ты теперь сделаешь с Мартином?  Уже перед самым входом в их палатку решается, наконец, задать тревожащий его вопрос Луис.
- А что я по-твоему должен сделать с Мартином? – За малым не рычит  ему в ответ уже кусающий губы от нестерпимого желания поскорее добраться до этого самого Мартина Гейвин. – К сожалению ничего из того что мне больше всего сейчас хочется я с ним не сделаю. Но в любом случае в отряде ему больше не место! С меня хватит его выходок. В первом же городе или деревне, что попадется нам на пути, он останется! Впрочем, нет, до городов и деревень с нашим маршрутом придется слишком долго ждать.  На первом же сторожевом посту или  просто в первой же заброшенной хижине посреди леса этот идиот останется и дальше пускай как сам знает. Мое терпение лопнуло, но не отдавать, же  его и в самом деле под суд. На него мне теперь наплевать, но мать и брата жаль, да и репутацию его отца героя тоже. Так что просто выставить вон и пускай уже сам попытается объяснить новому командиру, почему да что…
- Но это, же не правильно Гейви. – Не смотря на явный гнев капитана, пытается вступиться за бывшего приятеля Луис. – Это просто не справедливо! Ты же не знаешь, но в этот-то раз я точно сам был виноват! Он ведь вначале просто говорил со мной, а я как всегда не подумал о том, что вызовут мои слова и нечаянно взбесил его. Гейви, я не вру, я и правда сам так довел его! – но, конечно же, капитан как обычно и не думает слушать непрошеного защитника.
- В этот раз Луис? В этот раз? А сколько их еще было этих раз? Сколько раз ты уже покрывал его выходки? – И видя, что парень снова пытается что-то сказать мужчина взмахом велит тому заткнуться  и продолжает – Ты прав, ты виноват не меньше его. Потому что молчал и прикрывал все его фокусы. Расскажи ты мне о них раньше, может тогда еще все и обошлось бы плетью, но теперь это уже нет. Однако сейчас твоя глупость больше не имеет значения, потому что Мартин из отряда уходит. Все.
- Но Гейви, - делает еще одну попытку зайти с другой стороны испуганный непреклонностью капитана Луис – Гейви, ты же знаешь, как много значит для него этот отряд! И потом, ты же сам говорил, что Мартин словно родился гвардейцем, что он отличный солдат. Помнишь? Куда же он пойдет? Тут же вся его жизнь почти с самого детства!
- Об этом он должен был думать раньше. Все Луис, хватит! Мне до зеленых бесов надоела твоя привычка вечно заступаться за тех, кто не заслуживает ни малейшего заступничества. Сначала тот мерзавец в бараке, теперь вот Мартин который, между прочим, едва не прикончил тебя, наплевав на все мои предостережения и приказы.
- Но Гейви…
- Я сказал, хватит Луис! Все! В тот раз я пошел у тебя на поводу в первый и в последний раз. Все. Разговор окончен! – И мужчина несильно подтолкнул мальчика ко входу в палатку. – Давай-ка иди, ложись, а я пока принесу тебе подогретого вина и приведу целителя, пускай посмотрит тебя на всякий случай. И не вздумай снова начинать про Мартина. – Предупреждающе проговорил он, видя, что мальчик по-прежнему не убежден его доводами. – Луис, не шучу. Хватит. Ты ничего не добьешься, продолжая спорить, только снова меня разозлишь, и мы опять поссоримся. Но тебя-то я наказывать не хочу, а вот Мартину своему сделаешь только хуже. Я ведь могу передумать и сделать то, что и собирался с самого начала: не просто его вышибить, а с таким треском, что он больше и охранником к бродячим скоморохам не сможет наняться. Ты этого хочешь добиться? Волна горькой безнадежности захлестнула Луиса. Когда Гейви был в таком настроении, спорить с ним и в правду было бесполезно. Он уже принял решение, уверен в его правильности и ни за что его не изменит. А значит, бедняге Мартину уже не помочь. Ничем! Как ни старайся! И все из-за его Луиса чересчур длинного языка и не умения вовремя затыкаться! Отчаяние от непоправимости происходящего сжимает сердце холодными стальными когтями. Смешавшись с все еще не до конца прошедшим потрясением от  совсем недавно пережитого страха, злостью на этого идиота Мартина, умудрившегося в этот раз отмочить нечто совсем уж несусветное, острое щемящее чувство собственной вины и бессильное негодование на этого упертого капитана, упорно не желающего слышать никого кроме себя неподражаемого и непогрешимого. Смешавшись вместе все это снова заставляет его потерять голову и забыть обо всякой осторожности.
- Отлично Гейви!  Давай! – яростно начинает он, даже не замечая, что постепенно переходит на крик. – Давай, выгоняй его! Ты же уже принял решение верно капитан? Ты же всегда прав и никогда не ошибаешься! Давай мой капитан! Докажи в очередной раз что тебе наплевать на то, что чувствую я! И всегда было наплевать, верно? Главное это чтобы ты сумел всегда настоять на своем, да Гейви? Однажды ты уже едва не убил человека из-за меня. Точнее это ты считаешь, что из-за меня, но как раз меня-то капитан ты тогда и не пожелал слушать! И вот теперь ты собираешься разрушить жизнь уже другого человека и тоже из-за меня. И опять не желаешь ни слышать меня, ни слушать! Так что не нужно прикрываться мной. Ты поступаешь так только потому, что сам так хочешь! Ну и ладно. Ты можешь вышибить Мартина из отряда, это ведь твое право капитан! А я пойду сейчас, найду его и хотя бы расскажу, что его ждет, чтоб он хоть знал, что ему предстоит и хоть успел собрать вещи! И пускай он знает, что именно я в этом виноват! Ведь если я причина, то будет только справедливо если он и в правду меня прикончит! Тогда хоть ты сможешь выгнать его за дело, а не просто так!- На громкую ссору у палатки командира начинают потихоньку собираться первые зрители. Это становится чересчур теперь уже для не менее чем мальчик, взвинченного всем произошедшим капитана. Оглушительная пощечина внезапно разом прерывает самозабвенные выкрики Луиса. На поясе одного из застывших подле них с пареньком в изумлении солдат Гейвин замечает свернутое кольцами змеистое тело хлыста. Как кстати! Не произнося ни слова он быстрым движением срывает гибкое оружие из плетеной кожи и громко рявкает на недогадавшихся или просто не успевших вовремя убраться солдат.
- Ну чего столпились?! Вам нечем заняться?! Хотите, чтоб командир сам нашел дело каждому из вас?! – Неосторожных зрителей тут же сдувает словно ветром. Крепко зажав хлыст в одной руке, другой,  окончательно взбешенный Гейвин буквально вбрасывает застывшего с прижатой к уже заметно распухшей щеке ладонью Луиса в палатку.
- Ты перешел все границы непослушания Луис! Похоже, ты окончательно забыл свое место! Пожалуй давно пора хоть раз напомнить тебе что, не смотря ни на что, ты все-таки раб и есть определенные рамки, за которые заходить не стоит даже тебе!