Плата. Глава 4

Прошли сутки. Холодно попрощавшись со всеми, Эдгар уехал в аэропорт. В ожидании вылета, не прекращал жать на кнопку  номера Вел.
По приезду в имение, пронесся по холлу, перепрыгивая через несколько ступеней, взбежал на свой этаж, пробежал длинный коридор и, распахивая двери, добрался до гардеробной. Жены нигде не было, как и некоторых ее вещей. Совсем немногих, но даже на первый, скользящий по сторонам взгляд, было ясно - уезжала не на день.
- Где Вел? – спросил он у Катерины, вызвав ее к себе.
- Она мне не докладывалась.
- Понятно! – Эд принялся искать Ника. – Дед! Не приезжала?
- С приездом, внук! Не приезжала, но звонила вчера вечером. У нее все хорошо, сказала, вернется, как освободится.
- Ясно, что ничего не ясно! – Опустив плечи, поплелся к себе, зашел в кабинет и присел напротив ее портрета: - Я привез тебе подарок. Вот, купил по дороге в аэропорт. Случайно увидел в витрине. – Эд достал ларец,  точную копию их, так неожиданно возникшей коллекции.
Голубой аквамарин, местами отдавал синевой, немного зеленью, резные углы, так же кованы золотом и никакого замочка, для открытия крышки. Одно отличие – в центре сидел маленький ангелочек, с мячиком в руках. Отодвинув ларчик в сторону, открыл комп. Внизу вспыхнул красный квадрат. Он обрадовано нажал: «Милый, любимый, мудрый мой Эд! Единственный мужчина в моей жизни и мой муж! Я безумно тебя люблю. Так сильно, что иногда, кажется, еще один шаг, один взгляд и я сойду с ума или возненавижу тебя за это.  Дорогой! Я растворяюсь в тебе и своей любви, теряя себя. Я забыла обо всем на свете! Мне очень важно побыть одной. Совсем немного. Не мучай себя и меня. Я позвоню, а затем приеду сама, когда пойму что готова к этому.
Люблю, люблю и еще тысячу раз – люблю тебя! Целую, твоя и только твоя. Гелио. »
Он гневно опустил крышку и ушел в спальню. На подушке лежало письмо, ее рукой выведено: «Прочти, пожалуйста!»
Развернул - побежали строчки, вонзаясь сначала в глаза, разрастаясь в мозгу и падая тяжелым грузом на сердце: «Знаю, злишься. Не надо! Иногда любовь заходит в тупик. Я найду выход. Я просто обязана его найти, ради нашего будущего. И буду с тобой. Всегда! Я.»  - Эд приложил к губам лист бумаги и ощутил слабый аромат.  Нервно выскочил из комнаты,  распечатав электронное послание, сложил пополам и убрал в тот же  конверт. Прикрыв глаза, всунул конверт в карман. Взял саквояж, прошел в гардеробную, собираясь разложить вещи. К ногам упала ее блузка, подхватил и повесил на плечики.  Напрочь забыв о своих намерениях, разложить свои вещи, выскочил на балкон и, достав конверт – перечитал оба письма.
  Первые двое суток в пустых комнатах их части дома, стали для Эда Адом. Эдгар. Старший сын Жана, взрослый мужчина, проживший почти девяносто лет, на первый взгляд выглядел как тридцатилетний, выхоленный мужчина, уделяющий себе намного больше внимания, чем принято в обществе. Но это только на первый взгляд, пока не встречался с его глазами, полными мудрости и внимания, пока он не начинал говорить. Каждое его слово, произнесенное уверенным, тихим и мягким голосом, долетало до собеседника и укоренялось в сознании. Помимо этого, Эдгар умел слушать, замечал любые мелочи и никогда не осуждал глупость. Он считал таких людей обделенными, но, делая выводы, держал на расстоянии. Встреча с Валери перевернула его самооценку, и он полностью, без любого остатка, отдал себя ей, погрузившись в ее желания, окунувшись в ее жизнь с головой, слившись с ней, раз и навсегда. Эта двадцатишестилетняя, рыжеволосая девушка, с глазами цвета моря, как солнечный луч озарила его жизнь новым светом. И,  хрупкая девушка, но немного резкая в общении, обладая сильным, даже волевым характером, могла скрутить его волю так, что Эдгар терял голову, забывал обо всем на свете. Так было в первый год их жизни, когда она, жертвуя собственной жизнью, ради него, отдала себя на растерзание темным, так произошло и сейчас, когда жена, по непонятным ему причинам, игнорировала его. Эд забыл все и всех. Его глаза, цвета гречишного меда, тускнели до матовости гуаши,  черные, блестящие волосы, волной спадающие к затылку, приобретали вид грязной соломы и торчали во все стороны, его упругое, в меру накаченное тело сутулилось, горбилось. Кремовый цвет лица серел, выдавая прожитые годы, с каждым часом раздумий покрываясь морщинами. Легкая походка, превращалась в шаркающие шаги старика….  Он сбрасывал любой звонок, боясь пропустить ее. Спешил к городскому телефону,  торопясь первым поднять трубку, затем перенес аппарат в спальню, определил прямо на кровать. Ел в одиночестве, сидя у аппарата, избегая любых разговоров, как с дедом, так и с персоналом. На третьи сутки глаза начали улавливать окружающие предметы – заметил диск, ее фильм на подаренную ей песню. Включил и, дав волю слезам, просмотрел до конца. Достав Виски, поставил повторно, пил прямо из горла. Уснул под энный просмотр, прямо на диване, в обнимку с пустой бутылкой. Проспал почти сутки, а проснувшись, привел себя в порядок: побрился, сделал всего один глоток эликсира, как толчок мозгу, надел свежие вещи, прихватил не разобранный саквояж, взял моторку и поплыл на тот берег, в их летний домик, поговорить с ИВ.  Посетил все: ресторан, агентство жены по проведению праздников, переговорил с администратором, вытягивая нужные ему сведения и, не оставляя подозрения, поехал в город. Ее нигде не было, уже много времени. Убедившись, что дела шли хорошо кругом, включая редакцию, свою юридическую фирму и клинику брата, выпил кофе в ресторане, несмотря на позднее время, наведался в их городской дом и квартиру родителей, даже не думая о сне, поехал назад. Бросил машину у ворот,  не простившись даже с ИВ, спустился к причалу и под утро вернулся в поместье. Устало упал на диван и вот тут, устало отключился.
Утро перевернуло его представления о жизни, первым лучом солнца, упавшим на его лицо и раскрасив все оранжевым цветом. Поднялся, оборвал провода телефона, к кровати с этого момента не подходил, переселился в кабинет, на неудобный, маленький кожаный диван. Не спал, а так давал мозгу отдохнуть от лавины мыслей, лезущих отовсюду. На каждую из них отвечал себе одно и то же:  «То, что мы хотим и что можем – большая разница!»
Большую часть дня проводил в конюшне, ночами терзал рояль.  Две недели не меняя распорядок дня даже по мелочам, прожигал жизнь, уже не ожидая ее, ни в каком проявлении. 
Вернулась семья, ликующий Дэн, не зная, что происходит с братом, влетел к нему:
- Ексиль – моксиль! Ты поменял имидж. – провел рукой по заросшему подбородку. Эд отстранился, отошел к окну, не желая встретиться взглядом:
- И что, многие носят! У тебя все, мне надо работать.
- Тебе не идет. Пьешь? – заметив сутулость плеч и то, как брат сдал и похудел, Дэн начал догадываться  о его состоянии.
- Всего две недели. – упрямо стоя лицом к окну, бросил Эд.
- Куришь?
- Только когда пью. Дэн! Не надоедай, мне не до твоих подковырок!
- Побрейся! Тебе не идет. Выглядишь пятидесятилетним, злым мужланом.
- Анахоретом! И мне нравиться.
- Отшельник, блин! Ты, мазохист чертов! И Вел… - Дэн не договорил, брат практически заткнул его своим взглядом, покинул свою комнату и хлопнув дверью, исчез в неизвестном направлении.
Это был последний разговор Эдгара с кем - либо из семьи. Он категорически всех сторонился. Дэн и хотел бы встряхнуть его, но был остановлен отцом, с веским доводом: «Дай им самим разобраться!»
****
«… Особенно глаза – чуть раскосые, светло-зеленые, прозрачные, в оправе темных ресниц… - заполнял он воспоминание о жене, цитатами из книги. – На белом, как лепесток магнолии, лбу – ах, эта белая кожа…. Словом, она являла взору очаровательное зрелище…» - И тут же переключался на повторяемую Вел цитату, когда у нее возникали трудности: «Я подумаю обо всем этом завтра…. Завтра я найду способ…. Ведь завтра уже будет новый день». – Избегая произносить ее имя, словно оно было его приговором, признаком слабости. В подчинении любви к ней, выдвигал вперед сложившуюся за многие годы, пока он шел к ней, ассоциацию – Скарлетт:
- Вот и тебя унесло ветром…  « …Я никогда не принадлежал к числу тех, кто терпеливо собирает обломки, склеивает их…» - произнес он еще одну цитату и тут же добавил, маршируя по кругу гостиной. - Ах, как же ты была права! Я не Рет Батлер! Склею, ведь склею, едва ты поманишь пальчиком!
****
Плачь рояля, безжалостно надрывал сердце. Отбросив данное себе слово - не вмешиваться, Вилен поднялась, надела халатик на тонкую рубашечку и, плюнув на приличия,  пошла на звук. Заканчивался беспросветный июль и, как она не старалась - спать под слезы Эда больше не было сил. А он играл, вкладывая в клавиши всю свою боль. Музыка надрывно кричала, но была полна неразделенной любви. Большой колонный зал был темен, лишь отблески луны, через высокие окна, бросали тени на предметы. Ступив на мраморный пол, босою ногой, Ви содрогнулась от холода, подумав: «молчание дочери морозом отражается и на доме». Эдгар не услышал ее, продолжал играть, нечто новое, еще нечеткое, эхом разносившееся по залу и тонувшее перед закрытыми дверями всех спален. Слышали ли остальные, не волновало ни Эдгара, ни Вилену, в данный момент. Раз никто не жаловался, значит, не тревожатся от этого, единственного проявления боли души. Сделав с десяток шагов, женщина увидела, в ночном полумраке рояль, напоминающий умирающую птицу, из последних сил поднявшую одно крыло. Виен присела рядом и молчаливо ждала последнего аккорда. Эд замер, не убирая рук с рояля, с опущенной  безвольно головой.  Виен положила руку на его щеку, повернула лицо к себе. Глаза Эда болезненно горели, губы потрескались.
- Милый! Дорогой мой сын. Не убивай себя.
- Но я ей не нужен.
- Мы все так можем сказать. Вел никому не звонит. Но мы же знаем, что это не так!
- Вилена! Не успокаивай меня. Ты же знаешь, что я прав. Иначе, зачем она так со мной?  Второй раз. Ставя впереди своего поступка холодное «Люблю»?
- Потому, что она любит, сильно, до боли, до крика! Но она такая, какая есть. Она не может потерять себя.  А уехала – растерялась, не зная, как лучше.
- А мне, мне то, что делать?
- Ехать! Отоспись, убери с лица слабость и езжай за ней.
- Не могу, не знаю куда, и вот… – Эд протянул ей зачитанное письмо.
- Ты хочешь, что бы я прочла?
- Да! Хочу, что бы прочла только ты.
Виен развернула листочки, повернулась к окну, подставила под холодный свет с небес, пробежала их:
- Вот видишь! Она же черным по белому призналась тебе. Любит! Поезжай к ней. Верни ее самой себе. Именно этого она ждет. – Эд мотал головой. – Глупый! Нам всегда нужен поступок. Ты же не нарушил ее просьбу, ждал. Но у тебя есть свое мнение, свои желания, которые ты не должен ущемлять и Любовь! Твоя собственная любовь к ней, не повторяющая ее и не покоряющаяся ей! Чистая, преданная!
- Но куда мне ехать, я проверил все,…, нет ее нигде!
- Если ты впустишь назад, в свое сердце ее имя и произнесешь его, то вспомнишь ваши разговоры. Эд, подумай, где она могла себя реализовать, или чего очень хотела.
- Единственное, что она хотела, но как-то откладывалось – это поступить…
- Вот видишь, ты начал думать. Милый мой, дорогой, я знаю о ней меньше, чем ты.
- Как это? – Эд выпрямился, посмотрел ей прямо в глаза, не веря сказанному.
- Сын! Живя под одной крышей, мы заняты так собственными проблемами, что порою не замечаем того, что творится перед глазами. Мне стыдно признаться, но я порой забываю, что вы живете этажом ниже. Я спокойна, что вы вместе, что все тихо, что рядом с девочками есть крепкое плечо, и не навязываюсь. Поезжай!  Ты знаешь, где ее найти.
**** 
Студенты ликовали, собравшись в группы. Образовавшимся коллективом обмывали каждый экзамен. И только рыжая, стройная девушка, с постоянно грустными глазами, зелено-голубого цвета, была одна.  Пожалуй, не было ни одного абитуриента, да и среди студентов нашелся не один десяток, кто не пытался завладеть ее вниманием. Но одного взгляда  было достаточно, чтобы сразу прекратить всякие попытки. Постепенно все к ней охладели, лишь косо поглядывали, шушукаясь в ее адрес.
  Вел сидела на подоконнике, листала книгу, в ожидании последнего результата. Наконец-то на стенд вывесили списки. Увидев свою фамилию, с облегчением вздохнула, махнула рукой пригласившей ее стайке молоденьких девчонок, отметить сдачу экзаменов и, вполне довольная собой, поспешила на съемную квартиру. До конечных результатов о поступлении было довольно далеко, но ей было достаточно знать, что экзамены сдала, и не плохо!
Открыла входную дверь, спустилась на последнюю ступеньку, свежий воздух наполнил легкие, закружил голову. Боковым зрением уловила знакомые черты, повернула голову, расплываясь в улыбке, как в глазах потемнело. Эд подлетел,  подхватил ее:
- Я так ужасно выгляжу или ты ничего не ешь?
- Эд! Милый, любимый мой! - Не открывая глаз, прижалась к его груди и, всунув носик, наслаждалась его запахом, все крепче и крепче обнимала. - А я собиралась тебе звонить и ехать домой.
- Опоздала! Я уже здесь. Чем порадуешь?
- Еще не знаю.- вздохнула и подняла к нему усталое лицо.
- Не может такого быть! – оптимистически возразил он и поцеловал макушку головы.
- Я сдала все экзамены, отлично, почти. – отчитывалась она, радуясь и стесняясь одновременно.
- А говоришь - не знаю!
- Но балы! Здесь же есть еще балы, да и много чего, разного.
- Значит, будем ждать! – подхватил сумку, поднял брови, удивляясь весу маленькой женской сумочке, забрал книгу из рук, обнял за талию и развернул к выходу из территории института.
- И ты готов со мной здесь остаться? - Подняла она к нему глаза, недоверчиво глядя на него.
- Ты сомневаешься? Я готов был с тобой ехать, хоть на край света, в любой миг! И быть твоей тенью. А уж остаться...
- Дорогой мой! Я не сомневалась в тебе ни на миг!
****
"...Питера белые ночи и разводные мосты. Воспоминания Авроры, величаво дремлющие дворцы..."
- Вел! Дорогая! Ты так восхищаешься, будто попала сюда сегодня! - Проговорил Эд посредине нескончаемой прогулки по бесконечным улочкам.
- А так и есть, Эд, я ведь приехала, закрылась в четырех стенах и ушла полностью в подготовку и сдачу экзаменов.
- Не верю! Чтобы ты, не посетила  ни один музей!
- Не верь, но так и есть! Я даже не гуляла по улицам. Как-то не притягивали белые ночи, одиноко гулять.
- А поклонники?! Вел, не разочаровывай меня, неужели никто не уговорил сходить  куда-нибудь?
- Поклонники? – Вел задумалась. -  Не разочарую, были. Но я не помню ни одного лица. Ни женского, ни мужского. Мне было не до этого…
- Ну и зря! – поцеловал ее, наслаждаясь самим присутствием жены, мимолетными прикосновениями, прохладной рукой, в его ладони, голосом, кротким взглядом, бросаемым каждой минутой. Он видел, что она соскучилась, истосковалась по нему, рада ему. Ее запах кружил голову, а такое близкое присутствие – поднимало желание. Но он не торопил. – Нельзя изменять себе. Ты человек общительный, таковой и оставайся. Устала? Домой  или выпьем, чего-нибудь? Вижу открытое кафе, так заманчиво приглашающее.
- Выпьем и по возможности покормим тебя. Тем более, что квартиру я сняла на том берегу.
Присели за свободный столик, на удивление в кафе было людно, заказали кофе и французскую выпечку. Эд не отпускал ее руку, постоянно целуя холодные пальчики:
- Дорогая! А как же Сашка? Вы не виделись?
- Нет. Я ей не звонила.
- Гелио! Почему?
- Не хотела отвлекаться. – Вел опустила голову, поправила за ушко медную прядку волос и посмотрев из под бровей, спросила. – Глупо, да?
- Это как посмотреть. Ты ехала с определенной целью, достигла ее, а это лишний раз подтверждает, что в тебе есть сила воли, что тебе многое по плечу.
- Захвалил, а на деле, мне просто ни с кем не хотелось общаться.
- И сейчас? – он говорил спокойно, беззаботно, в глазах сияло счастье и любовь. Совсем недавнего падения не осталось и следа, на лице, вот только внутри, в сердце, все еще покалывало. Но Эд знал, все пройдет, она исцелит, и этот отголосок боли, и собственный стыд за очередную слабость. Излечит его полностью.
- Нет, конечно, мои уши устали от тишины и хотят бальзама. – Эд засмеялся и его голос разлился внутри ее, наполняя всю, да краешков. Захотелось большего, но Вел промолчала, боясь спугнуть, маленькую «птичку- синичку», внутри нее. Ей все еще хотелось растянуть прелюдию.
- Гели! Я прежде, чем приехать, просмотрел предлагаемые варианты жилья.  Выбрал парочку квартир, маленьких, но с окнами на Неву.  Посмотрим?
- Зачем?
- Как зачем? Ты же поступила! Лучше жить в своей. А потом, после окончания, у тебя же будут предложения на работу.
- Я так далеко не заглядывала. – она наморщила лоб и смотрела себе под ноги, затем вернулась к нему. - Давай пока не будем спешить.
- Почему, солнце мое? Такие квартирки, я имею в виду, в центре, бывают крайне редко. Вел, дорогая, продать легче.
- Сдаюсь! Но отложим до завтра. Я так устала за эти недели, что просплю двенадцать часов!
- Почему не сказала?! Вот старый дурак, так обрадовался твоему присутствию, что измучил прогулками.
- Это было мое желание. – Наконец подошла официантка и принесла их заказ. – Простите меня, - проговорила Вел, прикрывая носик рукой. – А у вас кофе из сырых бобов?
- Что? – девушка посмотрела на нее неприветливо, спросила грубо, но под взглядом Эда остепенилась. – Не понимаю, о чем Вы.
- А могу я попросить, просто чашку зеленого чая? Без сахара. Ваш кофе пахнет сыростью, простите.
- Мы скоро закрываемся на пересменку. – Пожала  невпопад плечами официантка. – Но я принесу. – Забрав поднос, девушка ушла, обескураженная и недовольная.
- Кофе пахнет сыростью? – улыбнулся Эд, взял чашку, понюхал и сделал пару глотков. – Что-то новенькое. Но согласен, не наш. Наверное, из автомата.
- Или вода из реки.
- В таком случае и чай будет из той же оперы. У тебя что, нюх обострился?
- Временами даже раздражает. Наверное, климат влияет.
- Северней, давление ниже.
- А ты когда приехал? – сменила тему, взяла его руку и приложила к своей щеке.
- Позавчера. Обосновался в гостинице.
- Позавчера?! Столько дней наблюдал….. Сразу понял, где меня искать?
- Нет, родная. Мне стыдно признаваться, но сначала я полетел в  Москву, а потом вспомнил наш разговор и примчался уже сюда.
- И?
- Мне было приятно за тобой наблюдать. Как в старые, добрые времена. Я рядом, а ты меня не замечаешь. А если серьезно, я не подошел бы до твоего звонка. Боялся, что ты разозлишься, поймешь не то, что есть на самом деле. Но сегодня я испугался, твой мраморный вид…, мне показалось, что ты теряешь сознание…. Вот и подлетел.
- А ты всегда будешь делать то, что я скажу?
- Только в определенных случаях. 
- Ты сказал, что я могу подумать не то. А что есть на самом деле?
- Любовь! Наша с тобой, взаимная, искренняя, крепкая, нежная! Я соскучился и больше не мог без тебя.
***
- Ты куда? – Испуганно подхватилась Вел, только Эд взял брюки.
- В гостиницу, за вещами. Или ты против?
- Нет! – улеглась она спокойно, зевнула, прикрыв ротик рукой. – Гостиницу я не осилю. – Повернулась лицом к стене и мирно заснула. Эд одевшись, подошел ее поцеловать, но не решился, боясь разбудить, пошел к двери.
- Могу тебя попросить? – Сонно, повернув слегка голову, произнесла вдогонку. – Принеси минералки. Не могу пить их воду, изжога мучает.
- Принесу! – Прикоснулся он губами к плечику. – Спи, я не долго.
- Угу!
(фото из интернета)