Интриги конного двора

На территории городского лесопарка среди старинных усадеб и разлапистых  сосен, излучин реки и детского гомона располагалось старое белокаменное здание конюшни. Обычно, населяющие его двенадцать разномастных лошадей, жили своей жизнью – отдыхали ночью, напивались холодной водицы по утру, получали сено и овёс и шли учить детишек ездить верхом. А кроме того их запрягали, кого по двое, кого по трое,  и с ветерком неслись по парку упряжки.

Однако, в этот раз порядок был нарушен – в стенах старинного здания проходило проходило собрание. Участники были очень серьёзны, напряжены и даже немного нервничали. Первым взял слово гнедой Марафон.

- Товарищи! Считаю неприемлемым наше бытие в этой тесной конюшне без достойного плаца и масштабного выпаса. Вношу своё предложение - устроить бунт и добиться того, чтобы хозяева парка выделили нам новое место на исторической территории конного двора, где можно сделать  так нужные нам плац и выпас! Не понимаю, почему нас поселили здесь – вдали от комплекса усадеб, в этой маленькой конюшне, предназначенной для семи-восьми лошадей!

- Но послушают ли нас? – засомневался вороной философ Хмель.
- Вместе мы сила! – ораторствовал Марафон. – Должны!
- Если нам не будут внимать, то мы прикинемся невинными пони, построим им глазки, и они нам поверят, - предложил белоснежный Кеша, который до этого момента был занят тем, что пытался незаметно выкрасть из соседнего денника солёный лизунец.
- Кто за? - обратился Марафон к населению маленькой конюшни.
В ответ прозвучал  почти единогласный стук правым копытом.
-Кто против?
Как ни странно, желающий стукнуть копытом всё-таки нашёлся.
-Прошу пояснить свою позицию! – возмутился оратор.
-А всё равно у нас ничего не выйдет, - протянул вороной Рант и печально приподнял брови, как бы желая разглядеть получше этот мир, в котором ему так тяжело живётся. Морда его выражала печаль всегда и во всех обстоятельствах, а если случалось что-то хорошее, то к вселенскому  горю прибавлялось удивление.
-Есть кто-то, кто воздержался? – уже с некоторым напряжением спросил лидер только созданного движения за лучшую жизнь.

Воздержались пони. Места им хватало, да и жили они своей отдельной от верховых лошадей жизнью в мире лилипутов. Потому их позиция всегда была простой: « Мой денник с краю, я ничего не знаю».

- К работе приступаем с самого утра, раз решили единогласно за исключением некоторых аполитичных личностей, - угрожающе резюмировал старый гнедой конь и улёгся спать в тесном стойле, в котором едва помещался лёжа. Его твёрдые копыта упирались в стену соседа молодого проказника Дани, который мог легко вытащить из кормушки предводителя морковку, но никогда этого не делал.

***
Утром следующего дня закипела бурная работа. Пришедшие с утра ученики школы верховой езды не смогли поседлать лошадей, так как те просто не хотели вставать – это была лежачая забастовка! Хозяйка конюшни с охами и ахами подбегала к каждому, пока не приехал ветеринар. Он тщательно осмотрел всех и каждого, смерил температуру, оглядел зрачки и зубы, и выдал следующее резюме:

- Первый раз такое вижу. Массовый психоз. Но крайне пассивная форма. Похоже на…
- На сговор? - с ехидством подсказала хозяйка, которая хорошо знала своих питомцев, ведь многих растила с жеребячьего возраста.
- Точно! - обрадовался врач.

И впрямь - к обеду все стояли на четырёх ногах, жадно зарывались мордами в не съеденное утром сено. Оля недоумевала, но была настроена решительно. Быстро накинула недоуздок на Гешу и повела его на круг – разминаться.

Геша всегда был большим любителем порезвиться, тем более что на корде ему позволяли отбивать задом, носиться малопонятными аллюрами, а потому никогда ничего не имел против. Вот и сейчас он очень хотел поразмяться, но борьба важнее. Поэтому конь меланхолично уставился на кошку Мотю, восседающую на крыльце. Оля напрягалась. Ведь обычно гнедой Геша не упускал возможности попытаться достать кошку, конюха и собаку в силу весёлости нрава и желания казаться очень страшным. Когда Мотя убегала, конь с чувством выполненного долга понимал, что достаточно напугал её и включался в более серьёзную работу. На этот раз после долгих тоскливых взоров в сторону томной по весне красавицы, конь тяжко вздохнул, встал и повернулся к ней задом, а мордой - к лесу.

И тут Оля догадалась – её воспитанникам просто крайне надоело жить в тесной конюшне и потому они объявили забастовку, но при этом, не  понимая, что сделать с администрацией городского лесопарка ничего нельзя. Ведь чиновники не понимают проблем людей, а лошадей тем более.

Однако дух борьбы за свои права заразил и её, и Оля надела туфли на высоком каблуке, подхватила сумку и отправилась на переговоры с нависающим над столом директором парка, вложив в своё появление в его кабинете всю имеющуюся у неё энергию.

- Не знаю, не знаю. Будет тут развлекательный центр. Какие могут быть плацы, о чём вы. Вот у меня бумага, - гнул своё директор, не слушая и не слыша разъярённую женщину. Он водил ногтём толстого чиновничьего пальца по бумаге, рассуждал о планах муниципалитета, и лишь удар сумочкой по голове заставил его оторваться от этого увлекательного занятия. Известно, что сей дамский аксессуар уже давно признанное серьёзное оружие борьбы, что кистень. Возмущённая Оля вылетела из кабинета, проклиная слепоту и глухоту чиновника, порождённую бездушием.

А вот в мире лошадей совсем не всё, как у людей. Народонаселению конюшни казалось, что теперь все уже наконец поймут, что же им надо, но для пущей убедительности благодаря зубам старого седого Орика, который обычно стоял в коридоре, щеколды всех денников были открыты, и в тот момент, когда вскипевшая после беседы с дирекцией Оля вернулась, лошади дружно громили кафе.

Первыми в расход пошли гренки и коржики – они были съедены в один присест. Ну, а посетителей сдуло уже в тот момент, когда морда предводителя неожиданно возникла в зале. Причём прекращать банкет никто не собирался, наоборот – кони требовали продолжения! Бутылки с пивом разбивались о пол вдребезги, а известно, что лошади очень любят ячменный напиток.

Но этот лошадиный бунт – бессмысленный и беспощадный - привёл к тому, что трясущиеся руки директора набирали единый телефон службы спасения.

Неожиданно, где-то в момент общения директора с оперативным сотрудником МЧС, посетитель его кабинета попросил никуда не звонить.

- Забираю всех этих лошадей, всех,  до единой!
- Зачем они вам? – не понял Василий Иванович.
- Сделаю из них первоклассных актёров. Вы только посмотрите, сколько энергии, сколько эмоций! Прирожденные артисты!

***
Так всё лошадиное население маленькой конюшни неожиданно переехало в знаменитый район Рублёвского шоссе, где проживал их владелец. Каждый день новоявленные актёры попадали во времена гражданской войны 1917 года, и делились на наших и не наших, на одних скакали красногвардейцы, на других - белые офицеры. Сьёмки проходили по всему городу, а вечером лошадей возвращали на поле, где они паслись до самого утра.
Но параллельно нувориш, желая заработать на них по максимуму, отправлял их бегать в упряжках разных исторических эпох от греческих колесниц до царских карет. То им на головы водружали красочные  плюмажи, то надевали бряцающие побрякушками португальские уздечки, то сёдла покрывали офицерскими вальтрапами, а ноги перебинтовывали ярко-красными бинтами… На лошадей с трудом забирались малахольные гламурные девушки, ничего не понимающие в верховой езде, но желающие сфотографироваться….

Свадьбы и дни рожденья, юбилеи и именины, подмостки театра, и даже, не поверите,  похоронная процессия – там, где нужна была лихая тройка, катания в фаэтоне с ветерком, весёлый цокот копыт, да перезвон бубенцов, там появлялись четвероногие красавцы, чтобы унести с собою в век 19-ый, а то и во времена Греции и Рима….

Надо сказать, что жить так было достаточно интересно, и первое время на пастбище лошади с удовольствием паслись, пили утреннюю росу и ночевали под луной, правда, чем ближе была осень, тем жёстче становилась трава, и всё больше вопросов вызывала жизнь без конюшни.

- Я ничего не имею против дикой природы, - сказал Марафон, - Но не кажется ли вам,  друзья, что наш новый хозяин финансово не состоятелен, а значит,  конюшни  у нас не будет и зимой? А я, знаете ли, привык к тёплому жилью, к каким никаким элементарным удобствам.
- Не будет, - раздался мрачный ответ.
- По правде, я редко соглашаюсь с Рантом, он у нас известный пессимист, но и я думаю, что не видать нам чистых опилок и автоматических поилок. Конечно, лошадь ко всему привыкает, однако же, здесь нам не дают овса, а ведь его   мы должны получать три раза в день для энергии. Вы заметили? И думается мне, что хозяин наш попросту скареден… - высказался Хмель.

Кеша и Геша, которые всегда были рядом, вместе паслись и пощипывали другу дружке гривы, хором закивали головами, кобылы же капризно улеглись спать, всем своим надменным видом показывая, что в разговоре участвовать не намерены. Правда, сперва дамы кинули самые не лестные взгляды в сторону мужчин. Баядера так вообще презрительно подняла брови, что означало   только одно: « Господа, это была ваша идея и посмотрите до какого состояния, вы нас довели, а ведь конюшня была! И жили,  между прочим,  в тесноте, да не в обиде!!!»

- Наши дамы нуждаются в тепле и уюте, - как истинный джентльмен рассудил Марафон, - Значит так. Вновь ставлю вопрос на голосование: кто за то, чтобы вместе с Олей сбежать от этого тирана, изверга, скупца и просто мучителя лошадей, чтобы создать свой собственный лошадиный рай?

На этот раз голосование было единодушным. А уж Олю уговаривать и подавно не пришлось. Она жила в доме нового владельца лошадей в крохотной комнатушке – в таких раньше помещали прислугу, - чтобы быть поближе к своим   любимцам, и обучать их разным цирковым трюкам в надежде на приступ щедрости скупого рыцаря. Потому, когда утром её окружили питомцы, а лидер галантно лёг, чтобы Оля могла сесть на его широкую спину, стало ясно - она уже ничего не решает. Потом женщина забралась на старого борца, которого знала ещё жеребёнком, и караван их тронулся в путь на поиски своего  рая.

Путники пересекли огромный мост через Москву - реку, одолели даже МКАД, в течение нескольких дней шли по Московской области, пока не прибыли в деревню Жеребятьевка, где было то, что они искали - луг, заброшенная конюшня и река. А кроме того там были дубравы, свежий пьянящий воздух, да такие красоты,  от которых закружилась голова у  привычных к шуму города лошадей.

Говорят, после всей этой истории, лошади стали вести  себя как  и прежде - как полагается обыкновенным четвероногим – паслись, обучали детей премудростям верховой езды, бегали в упряжках, и как-то даже снялись в видеоклипе какого-то   заезжего режиссёра. А когда приехал цирк, шатёр раскинули поблизости,  и Геша с Кешей выступили вдвоём на радость детям. Они и кланялись синхронно, и в такт кивали головами.

Кобылы же нарожали кучу жеребят, которым по вечерам рассказывали легенду о великом лошадином переселении. Что касается предводителя, то он в виду преклонного возраста бросил привычную работу и лишь ходил по пастбищу, взирая на товарищей, встречал закаты и рассветы. Рант же печалился значительно меньше, жизнь на природе пошла ему на пользу. Теперь ночами он мог считать звёзды и сочинять стихи. Кеша и Геша стали бегать в одной упряжке, и охмурять местных кобыл, а Хмель сумел выучить многие поколения маленьких всадников любить и уважать лошадей.

Кстати, пони всё-таки приняли участие в великом пути в Жеребятьевку.
Что же касается Олюшки, то она считает себя самым счастливым человеком на земле, потому что лошади оказали ей такое высокое почтение и доверие, взяв её в свой лошадиный рай, куда люди обычно не попадают.