Конический суп

Нервный бит переволновавшегося сердца вырвался через тонкие пальцы холодной ладони, машинально брошенной на левую грудь. Выдох. Кривая ухмылка перекосила помятое лицо, ладонь взлетела к подбородку и схватилась за несвежую щетинистую кожу. Резко захотелось есть, мысль о еде вызвала тошноту, взгляд глубоко посаженных карих глаз упал в левый нижний угол гипертрофированного пространства комнаты и расфокусировался до состояния бензиновых разводов на растрескавшемся асфальте автостоянки. Так хорошо, что аж плохо.

- Это что сейчас было?

Бутылка «Столичной» опрокинула свое горлышко в широкий приплюснутый стакан и заполнила его на четверть теплой водкой, недолгая транзитная история в пятый раз за сегодняшнюю ночь опровергла закон сохранения энергии. Красная этикетка бутылки, как фрагмент гигантского пазла, начала обрастать другими фрагментами, складывая бессмысленные куски бытия в более-менее целостную картину восприятия комнаты.

- Не знаю.

В комнате темно, почти тихо, лишь незначительное жужжание в торчащих из колонки наушниках разбавляет тишину. Стол. На столе монитор, колонки, клавиатура, мобильный телефон, бутылка водки, стакан, несколько пустых пивных бутылок, кредитная карточка и опрокинутая на лопатки рамка с фотографией девушки, на стекле рамки следы порошка.

- А кто знать будет?

Часы на стене остановились на пол-шестого. Символично. Эрекция здравого смысла обещала долго жить и умерла так же стремительно, как и возникла. Взгляд на бутылку и еще один стакан раздирает горло, догоняя своего предшественника. Все та же ладонь сморщивается в кулак и бьет физиономию.

- Я с кем говорю?.. Эй?.. Ну да,  молчишь… Трус… А я тебе скажу, скажу, что все правильно было, я сделал то, что я хотел, и ничего плохого я ей не сделал: позвонил и сказал то, что тебе говорю… Вечно себя винишь, засранец. Считаешь, что ты лучше других, ублюдок, поэтому больше других себя ненавидишь.

Рука начинает шарить по столу в поисках компьютерной мышки, маниакальная привлекательность бутылки с красной этикеткой притягивает руку к «Столичной» и заставляет опустошить еще один стакан. Теперь уже действительно затошнило. Лицо падает на стол, правая нога начинает отбивать бешенный техноритм зайца-чечеточника. Шаловливая рука, так и не найдя мышку, вырывает провод наушников из колонки, и комнату обволакивает чарующая мелодия какого-то трип-хопа.

- Позвонил?.. Позвонил. Хотел?.. Хотел. Хотел и позвонил. Все логично, все как надо, все правильно, только… ****ь! Ненавижу…  Ненавижу все это, за что, зачем, какой смысл?

Телефон на столе завибрировал, и на экране высветилось емкое и убийственное «Любовь».
Взгляд набросился на телефон, все хоть сколько-нибудь различимые предметы в комнате взъерошились, встали на дыбы, сердце провалилось в пятки и вытекло через дырку в носке.

- Нет! Нет! Не надо, не звони, умоляю! Черт, что делать? Что теперь делать? И зачем я только… ****ь. Не надо было. Сука, *****, сука!

Ноги отрывают тощий вспотевший зад от кресла и несут его на кухню, комната и находящиеся в ней предметы трясутся, взгляд цепляется за каждый из них, пытается выровнять его по отношению к субъективному пониманию горизонтальной плоскости и, как только чувствует приближение заданного результата, переключается на следующий предмет. Ноги добираются до холодильника, затем подключаются руки, они достают две бутылки пива и вместе с ногами транспортируют их в комнату, к столу. На столе все тот же проклятый телефон, но уже не вибрирует, на экране высвечиваются «пропущенные»: «Любовь».

- Я не слышал, может быть, я не слышал, ведь всякое… Что делать? Она ведь еще раз может позвонить. Как я мог позвонить ей и сказать такое, такой бред, да еще вот так вот, как я это сделал. ****ь!..  Нужно телефон отключить, типа он у меня сдох, если че.

Пивная пробка отлетает куда-то в вечность, бутылка с пенным спешит заполнить полость рта. Рука хватает телефон, большой палец сильно жмет на красную кнопку.

- Вот и все… Сука. Теперь есть то, что есть, а вы как хотели? Все хотят, все делают, такую ***ню делают, что ****а. Все же у нас хорошие, правильные. И она… Она даже не думала, наверное… Я же хороший мальчик – и вдруг… Я же пустое место, а она вся идеальная, вся такая. А я «такой-никакой». Похуй. Похуй…

Бутылка с пивом совершает почти механические движения от стола ко рту, не занятая в этих манипуляциях вторая рука наконец нашла мышку и нервными щелчками, бессмысленно и нецеленаправленно, открывает окна и вкладки на мониторе.

- Идите нахуй со своей ***ней, пидоры! Пидрилы чертовы. Малейшая херня – все замечают, все смеются. Она тогда сделала вид, что я, что меня вообще нет, а я поздоровался, а тогда, когда она села со мной, а потом пришел Тема, и она пересела, да какого, нахуя ты так сделала? Сука! Ишь, сука! Да. Пусть глупо… Пусть ****ец, зато похуй, нахуй. И что? Да **** я вас всех, суки! Все такие умные, правильные, ты им только попробуй сказать, что они говно, сразу замочат, а сами учат, лечат. Давайте, давайте! Суки!!! Эй! ****ь!!! Ааа!!!

Ноги еще раз подняли задницу и понесли ее в непонятном направлении. В виски ударила сильная пульсация, из недр пищевода к горлу подкатил горький желудочный сок, обильно разбавленный всем выпитым накануне алкоголем, руки судорожно схватили рот, по пальцам потекло неминуемое. Ноги отказали. Взгляд встретился с полом комнаты, раздался грохот, вертолеты, сумятица, потом перед глазами возникли потолок и люстра, потом диван. Ноги поджались к животу, руки обхватили голову, размазывая по лицу и волосам рвоту, уши заложило, а рот продолжал издавать звуки.

- ****ь, сука, да пошла ты нахуй!.. И че? Ты такая классная, я бы даже твое дерьмо съел, сука!.. Ааа!!! Я бы съел твое дерьмо! Дерьмо!!! Посри мне в рот!.. Все говорят другим, что им нужно делать, ублюдки. Нужно быть хорошим мальчиком, делай то-то, это правильно, это нет. Мамочка говорила «посмотри на этого, на того», вечно сравнивала, этот в секцию ходит и в музыкальную школу и *** дрочит, а ты? И эти еще суки… «У тебя волосы грязные» – все замечают, ****и. А братан? Пидорас. Он еще будет там что-то ****еть, убил бы суку!.. Я твое дерьмо хочу есть, малыш!!! Ааа!!! А!.. *****, как же я хочу тебя трахнуть!... А! Ааа!!! Я, *****, как лох, всегда всего боялся, вот я и боюсь, правильно, а что они хотели? И после всего они еще спрашивают: «А че ты такой? А че ты такой мудак?» Туда-сюда… Заботятся они, как же… Боятся лохануться, вот и ебут другим мозг, чтобы те считали себя виноватыми. Кто они такие? Кто я такой?... Везде ложь, везде ****аболы. *****!!! Суки!!! Когда же вы все сдохнете? Ааа!!! *****!!! Трахай, трахай, трахай, трахай!!! Еб твою мать! Какая же ты сучка… Зачем я тебе позвонил? Дебил… А ты такая. А я, а кто я? Говно. Я, *****, сука, кто? Ааа!!! Ааа!!! Жидкое пространство в объеме… Я – конический суп!!! Я – суп!..  Я!!!  Ааа!!!

Провал. Зрачки глаз прожигают насильно закрывшиеся веки, сквозь них взгляд устремляется на красную этикетку водочной бутылки, она так красива, похожа на дьявола. Голова взорвалась и разлетелась по полу, руки поменялись местами с ногами, заднице хорошо, она, как свинья, лежит в собственном дерьме и улыбается, по спине потной испариной пробежала судорога, живот пульсирует, желудок внутри него вывернулся наизнанку, ладони прилипли к животу. Все проходит. Солнечный свет застлил пространство и глубоко посаженные карие глаза наконец распахнулись. Они склонились над лицом.

- Стоп, а я ей вообще звонил?.. Что происходит, где я и что это? Что произошло, что случилось?

Играет какая-то пронзительная форте-пьяная-в-хлам мелодия, «Daughter Darling – Absconding». Светло. Пахнет скверно, но терпимо, часы застыли на пол-шестого.

- Ты провалялся на полу полтора суток в собственной рвоте. Ты нашел себя.