Носки

   «Уезжаю на неделю, а это значит, что я должна  мужу и сыну обеспечить полноценную жизнь», – подумала женщина.  Мысли с утра вертятся в голове, обгоняя друг друга: «Щи наварила. Их хватит на первые три дня. Блины с мясом купила в магазине полуфабрикатов, - пойдут на ужин. Разогреют их в микроволновке. Надо всё записать».
 
  Женщина взяла чистый лист бумаги, шариковую ручку, синего цвета, и написала крупными буквами заголовок  «Памятка». Слева под заголовком поставила цифру «один» и с большой буквы написала: «Щи в холодильнике, - подумала и добавила, – в жёлтой кастрюле, - обед на первые три дня».

Спустилась на строчку ниже и поставила цифру «два». Рядом с ней написала: «Блины с мясом - на ужин, они лежат в морозилке, в среднем ящике сверху, в прозрачном целлофановом пакете».
 В этот момент она встала, подошла к холодильнику, открыла морозильную камеру, выдвинула средний ящик, убедилась, что блины на месте, задвинула ящик и закрыла камеру.

- Что дальше? – неожиданно для себя она произнесла это вслух. – Дальше - четвёртый день и номер «три» в моём списке. На четвёртый день пусть едят пельмени.
Она написала после цифры «три» слово «пельмени». И приписала уточняющие координаты «в первом ящике в морозилке».

Поставила точку и тут же задумалась: «Нет, точку ставить рано. Одними пельменями сыт не будешь. Надо разнообразить меню». По строчке ниже, под номером «четыре» она написала: «Соленья. Трёхлитровая банка с помидорами стоит под столом, пол-литровая баночка с лечо -  в холодильнике на верхней полке, за банкой со сметаной».

Тут глаза её засияли. Она вспомнила, что ещё накануне накрутила  котлет. «Смогут ли они хорошо пожарить котлеты? Это вопрос! Но с голоду не умрут», - она поставила цифру «пять» и написала           «Котлеты». Затем обвела каждую букву несколько раз с нажимом шариковой ручкой и вспомнила, как в детстве писала пером и чернилами. Тогда можно было  писать с нажимом, и получались линии разной толщины. То проведёшь линию тоненькую, как ниточка, то с нажимом.  Животик буквы получался заметнее, жирнее. Буквы выглядели очень красиво, а что можно сделать сейчас этой шариковой ручкой? Она повертела её перед глазами. Вздохнула. Эти буквы обязательно надо выделить, чтобы муж и сын знали, что она любит их и заботиться о них. Рядом с выделенным словом « котлеты», она написала: «Они в морозилке, в контейнере, под блинами с мясом. Потом зачеркнула слова «под блинами с мясом», потому что вспомнила, что блины они должны съесть  несколькими днями раньше. Значит должен быть другой ориентир. И она написала: «в морозилке в контейнере во втором ящике сверху».

Список был готов. Она перечитала его с первой до последней строчки:
1. Щи - в холодильнике в жёлтой кастрюле, - обед на первые три дня.
2. Блины с мясом – на ужин, они лежат в морозилке, в среднем ящике сверху, в прозрачном целлофановом пакете.
3. Пельмени - в первом ящике в морозилке.
4. Соленья. Трёхлитровая банка с помидорами стоит под столом,  пол-литровая баночка с лечо – в холодильнике на верхней полке, за банкой со сметаной.
5. Котлеты – в морозилке в контейнере во втором ящике сверху.

«Что-то я упустила… – подумала хозяйка, перечитывая свой список. - Десерт! Что у них  на десерт? Конфеты! Лежат в вазочке на столе. Сын их заметит, не глядя в список. Печенье - в хлебнице, тоже мимо не пройдут. Всё! С едой всё».

Она достала новый чистый листок бумаги и написала заголовок «Одежда». Поставила цифру «один».
         1. Рубашки – на спинке стула».               
Женщина осталась довольна своей сообразительностью. Она догадалась достать рубашки из шифоньера и повесить на спинку стула, чтобы муж не искал их на вешалках. Поставила в списке номер «два» и крупными буквами вывела «Нижнее бельё».
          2. Нижнее бельё стопочкой лежит на сиденье стула, на котором висят рубашки.
  И самое главное –  носки.  Лидия Ивановна под номером «три» написала:
3. Носки.
         
 В это время на плите  зашипело и побежало из кастрюли молоко, как из брандсбойта пожарная пена.
- Боже мой! – вскрикнула женщина. – Я совсем забыла, что поставила кипятить молоко!
   Она бросила список, выключила газ, сняла кастрюлю с молоком с плиты и стала её отмывать. Нельзя же оставить грязную плиту на мужа.

Только она подумала о нём, как раздался его голос из комнаты:
-  Поезд. Ты смотришь на часы или нет? Надо заранее ехать на вокзал, мало ли что может задержать на дороге.
 Муж любит точность, но это уж слишком. Лидия, скребя прилипшее молоко на плите, крикнула мужу в зал, где он, сидя на кресле, смотрел телевизор:
- Тольяттинский поезд прибывает в девятнадцать часов десять минут, и стоит сорок пять минут на пути. Можно четыре раза съездить домой и обратно. А сейчас только шесть часов.
- Лучше час постоять на перроне, чем бежать на последних минутах, - резко ответил муж.

 Спорить с ним женщина не стала. Протерев сухой тряпкой конфорки, и вымыв руки, она пошла одеваться. Списки остались лежать на кухонном столе. Муж поднялся с кресла, взял её сумки и вышел на улицу. Выходя, она крикнула сыну в приоткрытую дверь его комнаты:
- Пока!
   Он ничего не ответил, потому что увлечённо играл на компьютере.

Уже в поезде она вдруг с ужасом вспомнила, что не написала в списке, где носки. Носки она тщательно перестирала и развесила на верёвке в комнате дочери. Дочь вышла замуж и живёт в другом городе.  Лидия протянула верёвку от стены до стены и повесила там все носки. Все до одного. Так хотелось, чтобы у  мужчин  носки были чистые на каждый день. А сын ещё по две пары надевает в холодную погоду.
«Правильно делает.  Надо беречь себя!», – с такими мыслями она прилегла на полку и заснула.

В Москве она и не заметила, как пролетела неделя. В Москве и год пролетит, не заметишь. В Москве ритм жизни, как в блендере, - сплошное головокружение.

- Наконец-то я дома! – вздохнула путешественница.
Муж внёс вслед за ней её сумки. Она с наслаждением вдохнула родной запах дома. В прихожей чисто, в зале ковёр пропылесосен. Женщина  прошла на кухню. Посуда помыта. Жёлтая кастрюля стоит пустая, значит, щи съели. Банки стоят пустые под столом.  По стеклу стекает вода.  Их только что помыли. Рубашки и нижнее бельё лежат в тазу для стирки в ванной комнате.
- Хорошо!
 Но когда она открыла дверь в комнату дочери, замерла в проёме двери. На верёвке один к одному висели носки. Они висели в том же порядке, в каком она их развесила неделю назад. Женщина заботливо осмотрела всех. Она знала каждого в лицо, вернее в пяточку, потому что часто чинила пятки. Этот носок с пяткой в клеточку, похожий на шахматную доску, она не успела вывернуть, и повесила наизнанку. Рядом висит его пара. Вот  носки с вышивкой на английском языке «sport». Эти чёрные носки очень тоненькие, эти махровые, синие и бежевые. А вот этому носку Лидия не нашла пару. Он остался висеть один.

В это время в комнату вошёл муж. Она обратилась к нему:
- Вы носки не меняли?
- Я их не нашёл и купил новые.
- Здесь пятьдесят пять штук. Зачем новые?  Я их постирала  перед отъездом.
- Ты ничего не написала, где носки. В шкафу я не нашёл ни одного. Пошёл и купил.
- А это что? – она показала на длинную верёвку, с  развешанными носками.
- Так я же в эту комнату не заходил.
- Ну а на кухне? Там на леске висит ещё двадцать пар.
- Я всю неделю не поднимал глаза выше телевизора. Слушай, а зачем ты перестирала все носки?
- А зачем кто-то из вас бросил грязную пару носок в ящик с чистыми? Мне, естественно, пришлось перестирать все.

 В это время в комнату заглянул сын и рассмеялся:
- О, это что за гирлянда? – он дёрнул  верёвку, как гитарную струну.
- Это называется: С Новым годом, приехали! – пошутила Лидия, но на глазах её засверкали слезинки.
- Да, ладно тебе расстраиваться, – сказал муж, – зато у нас теперь в два раза больше носков.
- Труд  жалко, – вздохнула мать – который вы совсем не цените.
Она достала из письменного стола фотоаппарат и сфотографировала верёвку с носками. Муж улыбнулся.
- Теперь навеки запечатлён твой труд, а фотографию мы повесим на стене и назовём шедевр: «Носки».