тоска. признание самому себе

Вы когда-нибудь ощущали себя мертвым? Так чтобы вся фантазия казалась действительностью? Так что не чувствуешь своего тела? Мне кажется, вы не понимаете о чем я, а ведь эта история именно о моей смерти. Мне бы стоило, как это принято рассказать о своей жизни, о себе, но разве вам интересно в каком доме я раньше жил? О таких скучных вещах мне досадно говорить, я не слишком выделялся на фоне прохожих. Я больше чем уверен, что вы прошли мимо меня вчера или позавчера и не обратили ни какого внимания. А я, между прочим, заглядывал вам в глаза. Впрочем, не буду заострять на этом ваше внимание, к сожалению не каждый из вас обладает той остротой чувств, при которой вы способны ощутить меня.
Кто я? На этот вопрос я не могу ответить даже сейчас.
Кто я  был? Ах, да с этого лучше и начать.
Иногда человек пробуждается от сна в другом пространстве. Вчера я был с вами, вчера я был вами, а сегодня нет. Мы спали на одной большой кровати, но мне свойственен лунатизм, я встал с нашей общей постели, и меня притянул к себе спрятанный от всех нас магнетизм. Может быть, моя защитная оболочка дала трещину, но вот только я не успел вернуться к общему пробуждению. Я очнулся, где то в самом низу. Ни кто не обратил на это внимание. Даже я не сразу понял, в чем тут дело. Моя память образовала в голове глубокую дыру, по стенкам углубления я еще могу что-то воссоздать, но дальше ждет тьма, черная несмываемая слизь не умеет отпускать. Я не хочу туда падать снова и тянуть вас за собой особенно.
Трещина во мне стала кровоточить навязчивыми идеями, я смотрел на свое отражение, в зеркале как будто впервые видел этого человека, он возбуждал меня, он ласкал меня, он смеялся мне в лицо. От этого я загибался еще сильнее, как можно сопротивляться тому, что вызывает блаженство? Я целовал его руки, нет, я просто присосался к нему, мой влажный язык, наверное, покрыл все его тело своей влагой. Голова кружилась до тошноты, я втягивал его запахи, такие разные, терпкие, сладкие, в какой то момент освежающие и отвратительно кислые. Я сидел перед ним обнаженный, раздавленный, такой жалкий новорожденный. Он одобрительно кивнул, я прижался к его паху и  глубоко втянул в себя его воздух, мне хотелось поглотить его, слиться в него. В такие моменты отбрасываешь далеко мысль о своей ничтожности. Пусть она приползет и навязчиво будет вьедатся в голову, это будет потом, а может быть пройдет бесконечность времени, я не способен отречься от своей мягкотелости во имя главенствующего разума.
Я не могу, назвать его имя ведь вы не умеете хранить секреты.
Почувствовав его вкус на своих губах, я не мог остановиться, но он бесследно исчез, в дебрях ваших слов я пытался услышать его голос, но он был так тих, так слаб. Осознав, что я обречен на вечные поиски удовольствия, я попробовал все. Кроме смерти. Я попробовал убить и знаете я не нашел в этом его следа. Мой язык, не различал ни каких вкусов. Ядовитая змея вонзила мне в горло свои клыки, она впрыснула яд, и я потерял сознание.

Я должен убить себя или кто то должен убить меня. Вот в чем все дело. Вот куда я вел себя.

теплый подводный поток прижал прядь водорослей к моей щеке, мне было уютно на самом дне. Где-то наверху, надо мной свет рябился от волн воды. Рябились и лица моих убийц. Они пытались разглядеть меня, но я был скрыт подводной мутью.
Я заплатил не мало денег этим бродягам, чтобы они убили меня. Они были бездарны и грубы. Как я мог на них положиться?
На встречу мне шли школьницы. Пятнадцать лет, может я, и ошибаюсь, двенадцать, девять и совсем кроха шести лет. Черненькая, кожа грязного цвета, карие зрачки смотрелись контрастно  на белках. Они смотрели на меня, черные ресницы смущенно скрыли их, но через секунду снова посмотрели на меня, уголки губ поднялись.
- ты знаешь, ты знаешь! Ты знаешь все про  меня! Скажи мне чудесное создание, где мне найти выход?
На коленях перед юным тельцем я содрогался и плакал, тряс ее за руки и молил открыть мне глаза.
Кто то действительно сильный ударил меня по голове. Дети убежали, вместе с ними и она. Я мог, поклясться, что взял бы ее замуж и прожил с ней всю свою жизнь, согласись она открыть мне правду.
Но девочки не стало. Я лежу лицом в снег, кто то бьет ногой мое тело. Раньше, это могло доставлять, какое то удовольствие. Но сейчас вызывает только скуку. Когда человек, превосходящий меня в силе, прочитал как молитву мне мораль, я встал и отряхнулся. Развернулся и молча ушел домой.
В доме меня поджидала гремучая тоска. Я дышал газом, висел на веревке. Самому убить себя? Это похоже на онанизм. Я онанировал у зеркала, но мне хотелось, что бы отражение вышло из зеркала и оказалось реальным. Я бы хотел, что бы оно и убило меня, а не эти бездари бродяги.
В комнату вошла моя мать, она молчала, я не сразу ее заметил, а когда почувствовал ее присутствие, все равно продолжал онанировать. Согнувшись над портретом старшей сестры, я семя извергался на ее лицо. Почему моя мамаша так долго смотрела на меня молча? Возможно, в ней есть та же трещина что и во мне, но она через силу, а такой силой обладает только женщина, скрывает свою тайну. Как сложно все сдерживать под маской примерного семьянина. Я посмотрел ей в глаза, она хлопнула дверью.
Вы не умеете хранить секреты, я слишком много вам рассказал. Если встретите его, напомните ему обо мне.