Чужие жизни

Здравствуй потенциальный читатель! Решился я опубликовать свое первое произведение. Буду признателен за конструктивную критику и объективную оценку!
Надеюсь развязка вас удивит. Приятного чтения.
Начало может показаться непонятным, и неоправданно жестоким, но, уверяю вас, ближе к концу все станет на свои места.

Предисловие.

Часто ли вы задаетесь вопросом, почему вам, или вашим друзьям, близким, знакомым жизнь преподает столько суровые уроки? За что нам это? В своем рассказе, я попытался дать нетривиальный ответ на эти вопросы. Ответ фантастичный, маловероятный. Но кто знает?

Глава первая. Майк.

Если человека очень долго избивать, наступает момент, когда он перестает что-либо чувствовать. Есть два варианта:  вышеуказанный – это первый; второй – человек просто отключается, но мне, к сожалению, повезло меньше. Хотя, в целом, мне уже было все равно. Я был в сознании, но мир уже казался неким сюрреалистическим кровавым месивом, воспринимать его всерьез, мой мозг категорически отказывался.
***
Началось все с того, что я мирно шел домой. Было уже темно, но улицы моего города не являются тем местом, где следовало бы чего-то бояться, как оказалось, это мнение было катастрофически ошибочным. Шел я по традиционному маршруту, наиболее короткому, как мне кажется. Завернув очередной раз за угол, я наткнулся на какого-то человека. Точнее даже будет сказать «натолкнулся». От неожиданности я отпрянул и извинился, хотя за что, на самом-то деле? Тогда я поднял голову, и увидел перед собой мужчину довольно внушительных размеров: больше двух метров роста, и, казалось, такой же в ширину. В общем, мне довелось встретить главный кошмар всех темных переулков. Мужчина в ответ только заулыбался. Такой нехорошей улыбкой, от которой возникает неприятное ощущение беззащитности, мол «попался». Мое чутье внезапно проснулось, но дремало оно слишком долго: было уже поздно. Массивная рука поднялась, сжимая что-то массивное, и опустилась прямиком на мою бедную голову.

***
Я сидел посреди просторной комнаты, просто огромной и, кажется, совершенно пустой. Очень высокие потолки. Стены темные, без малейшего намека на свет, кроме одной тонкой полоски, идущей от пола и до самой крыши. Так до меня постепенно начало доходить, что я нахожусь в пустом ангаре. Слишком много места для одного человека. Голова раскалывалась, руки затекли. Видимо находился я тут уже довольно давно.
Все тело плотно примотано скотчем к стулу. Обе ноги - к ножкам. Обе руки – к подлокотнику. Тем не менее, кровь продолжала циркулировать. Это я понял исходя из того, что мог чувствовать, как шевелю пальцами рук и ног. Я подергался. Кроме того, скотч обхватывал меня и в районе пояса, а так же чуть выше груди, впиваясь в подмышки, другими словами – шансов на побег никаких.
Вот только побег от кого? Кому понадобилось меня похищать? Вот в чем был главный вопрос.
Время текло медленно. Мир вокруг был ужасно статичен. Единственными развлечениями было смотреть на собственные шевелящиеся пальцы, да слушать биение сердца, которое уже вроде успокоилось. Поначалу, было ощущение, что оно вот-вот вырвется из груди, шлепнется на холодный пол, и еще некоторое время, не сбавляя темпа, будет обильно поливать его горячей кровью.
Кричать? Есть ли в этом смысл? В фильмах никогда не помогает. Думаю, если уж мне не заткнули рот, значит тех, кто привязал меня к этому стулу, не беспокоит то, что я могу кричать. Я поймал себя на мысли, что я поразительно рассудителен, учитываю ситуацию, в которой я находился. В конечном итоге, я решил ждать. Не знаю чего. Не думаю, что меня притащили сюда для того, чтобы не разговаривать со мной. Совершенно очевидно, что им (ему?) что-то нужно от меня. Хотя это, как раз, и было самым интересным. Не имею ни малейшего понятия, что и кому от меня может понадобиться.
А время продолжало бежать неведомо куда. Видимо я уже адаптировался к навалившейся на меня рутине и перестал замечать, как оно пролетает мимо. Если верить моим внутренним часам, прошло не меньше двух часов. Довольно странно, пора бы моим похитителям уже появиться.

***
Тем временем, в белый свет, просачивающийся сквозь тонкую полоску ворот ангара, добавились оранжевые краски. Видимо время близилось к закату. Мне стало надоедать ожидание неизвестно чего.
- Эй! – Часы молчания дали о себе знать, голос был хриплым и тихим. – ЭЙ! – На этот раз уже во все горло. Эхо прокатилось по ангару, давая мне хотя бы малейшие  представления о его размерах. – Покажитесь! Кто вы?
Как и следовало ожидать, мне никто не ответил. По крайней мере, теперь я знаю, что ответа ждать не стоит. В животе заурчало. «Да, поесть бы сейчас не помешало…». Да и пить хотелось не меньше.
- Эй! – Снова громко. – Я есть хочу… - уже тихим, слышимым только мне, голосом.
Больше попыток заговорить я не предпринимал, а еще через некоторое время, полоска света, начала исчезать полностью. Глаза, привыкшие за эти часы к полумраку, быстро адаптировались к надвигающейся темноте. Было бы на что смотреть…
Кромешная тьма. Если уж солнечный свет мог хоть немного проникнуть через эту щелку, то лунному это уже было не по зубам. Благо есть воздух. Да и темноты я не боюсь. Разве что замкнутых пространств, немного, но чего-чего, а пространства у меня в достатке! Вот и все плюсы, пожалуй. Список из двух пунктов – воодушевляюще.
Голова была занята не понятно чем. Трудно сосредоточиться на собственных мыслях. Темнота и тишина - которые обычно доставляли мне удовольствие, на этот раз действовали угнетающе. Хотя, может это все из-за удара по голове. Тем не менее, сон медленно подкрадывался ко мне, пока не схватил в свои крепкие объятия.
Снился полнейший бред, как во время сильнейшего жара. Водоворот непонятных образов, мелькающих один за другим, не дающий возможности запомнить хотя бы что-то. После этого, я словно шел по бесконечному переулку, чьи крутые повороты привели меня в этот самый ангар, затем, в конце переулка стал виднеться знакомый силуэт. Ноги, не смотря на все мои требования, не прекращали неумолимо приближать меня к цели, точнее не прекращали приближать цель к нему. Добычу к охотнику. Как мотылек, я не мог противиться манящему свету. А потом, снова удар и невыносимый шум! Кажется, его источником было  уже не мое воображение. Шум доносился из ангара. Ужасно громко! Десятки одновременно включенных сирен разрывали мои перепонки, словно я нечаянно улегся спать на рупор. Хотя нет. Это было бы просто спасением. Секунд через тридцать, перед моими глазами вспыхнул яркий, слепящий свет. Правая рука дернулась, чтобы прикрыть глаза, но была остановлена надежными липкими стражами. Пришлось их крепко зажмурить. Это помогало, но не значительно - свету все равно удавалось просочиться даже сквозь веки. Мои органы чувств, уже привыкшие к сладкому спокойствию кромешной тьмы и полной тишины, сейчас обезумили от нахлынувшего потока информации. Через несколько минут, я начал постепенно привыкать к этому безумию, как вдруг, все прекратилось.

***
Около получаса я приходил в себя. Сердце перестало колотиться. Глаза вновь начали привыкать к темноте. Только звон в ушах не переставал напоминать о недавнем происшествии. Еще через десять минут, я с удивление обнаружил, что на пустом ранее месте передо мной, теперь уже стояли мощные прожекторы. Лихо. Пока я спал, они умудрились поставить передо мной эти дьявольские штуки. Через час ко мне начало возвращаться былое спокойствие (то, что можно им назвать, учитывая сложившуюся ситуацию), более того, меня вновь начало клонить в сон. Единственное, чего я хотел бы в данный момент, так это чтобы эти фокусы больше не повторялись.
Если Бог и есть, то у него явно в этом месте слепая, а заодно и глухая, зона. Потому как мои молитвы он не услышал. Стоило мне задремать, былой кошмар вновь повторился. Продлился он примерно столько же, только фонари, плюс ко всему, начали еще и мигать.
Так продолжалось, предположительно, всю ночь. Свет больше ниоткуда не поступал (кроме прожекторов, конечно, будь они не ладны), видимо ворота ангара закрыли плотнее, поэтому я не имел никакой возможности узнать о наступлении утра, а биологические часы начали барахлить после все этого ужаса. Затем наступила продолжительная пауза. Тогда я подумал, что утро все-таки наступило, и днем мне удастся избежать этой пытки, но не тут-то было! После паузы все началось заново.
Чувствовал я себя просто отвратительно. Тело ломило, голова раскалывалась. Ужасно хотелось спать, но я не имел никакой возможности. Есть мизерная вероятность привыкнуть к подобным вещам (человек тот еще гад, ко многому привыкнет), но вся проблема в том, что в этих явлениях не было совершенно никакой закономерности – сирены и прожекторы включались совершенно беспорядочно. Я специально засекал, отсчитывая про себя, сколько прошло «моих единиц времени». Временами удавалось досчитывать до нескольких сотен (учитывая мою сонливость и нынешнюю скорость мышления, в «моей единице времени» помещалось не меньше трех  секунд), а иногда, стоило мне досчитать до 50-60, и слух вновь резал пронзительный звук, а глаза слепили прожекторы. В общем, ни о какой адаптации не может быть идти и речи.
Нервы накалены. Каждую секунду ждешь, что вот, сейчас это случится. Я перестал считать. Это бесполезно. Это может произойти в любую секунду.
- Ну же! Давай! – Я пытался кричать. Получалось не убедительно.
Ничего.
Затем свет, без сирены. Сначала просто загорелся, затем моргнул. Затем еще и еще, все быстрее и быстрее. После чего, достигнув невероятной частоты, внезапно перестал, включив сирену.
Мне уже доводилось не спать целые сутки, а то и двое, но это… вне всякого сравнения. Больше всего угнетало постоянное ожидание. Это буквально сводит с ума. Ты теряешь терпение, нервы сдают. Кажется, что сирена становится громче, а свет ярче. А когда все прекращается, она все равно продолжает звучать в твоей голове, иногда даже настоящая сирена начинала звучать еще до того, как переставала звучать внутренняя.

***
Мышцы стало сводить, появились неконтролируемые подергивания рук, шеи, затем судороги, которые еще более мучительны, когда ты связан. Время потеряло смысл, но, не смотря на это, я был уверен, что прошло уже не менее двух суток.
Прожекторы стали включаться реже. Только теперь, темнота уже не была темнотой в привычном понимании, она не была пустой, ее заполняли сновидения. Неясные образы, мелькающие перед глазами. Силуэты людей и существ на них похожих, то и дело проходили мимо. Некоторые из них останавливались и внимательно рассматривали меня. Особенно смелые подходили вплотную и, наклонившись, впивались в меня своими глазами. Одни лица были приятны, другие ужасны, и, даже, вовсе не человеческие. Ужасные морды, с красными глазами касались своим носом моего, вызывая отвращение. В их глазах я видел свое отражение. Свое только условно, потому как в их глазах к стулу было привязано некое, тщедушное, подобие человека. Сон окончательно прорвался в реальность.
Но вдруг, тьма вокруг очередного образа начала рассеиваться, принимая очертания злосчастного ангара, а сам образ – очертания живого человека.

***
Все тело обжег поток ледяной, не холодной, а именно ледяной, воды. Глаза резко распахнулись.
- Добрый день.
Передо мной стоял не очень высокий человек средних лет, в костюме. Лицо, а в особенности глаза, производили впечатление очень умного и расчетливого человека. Казалось бы, добродушное, оно скрывало нечеловеческую жестокость. Впрочем, совершенно очевидно, что такая неубедительная маска была создана намеренно. Этот человек явно хотел, чтобы собеседник знал, с кем он имеет дело, и что ему стоит бояться, но при этом не любил это открыто демонстрировать.
Человек в костюме поставил передо мной стул, в который он сел, а его помощник, мой знакомый здоровяк, поставил радом с ним второй, на него поставил некий предмет, похожий на электронные часы.
- Посмотрите на эти часы. – Он указал мне на них рукой. – На них отмерено ровно пять минут. – Посмотрев на здоровяка, он небрежно махнул рукой. – Запускай. – А затем, повернувшись снова ко мне, сказал. – Когда время на таймере истечет, я собственноручно отрежу вам один, - он продемонстрировал мне свой указательный палец, - палец. – После чего расплылся в улыбке. – Не могу отказать себе в таком удовольствии! – Он заерзал на стуле как ребенок, которому принесли конфетки.
В голосе было пугающее спокойствие. Он говорил со мной так, словно мы старые друзья, сидим в какой-то маленькой кафешке, и обсуждаем своих детишек-сарванцов, в особенности то, какие они у нас проказники.
После этого он принялся насвистывать какую-то мелодию, глядя по сторонам и улыбаясь каким-то собственным мыслям.
Наконец я нашел в себе силы заговорить.
- Кто вы? Что вам нужно? – Голос сдавленный, тихий, но достаточно громкий, чтоб меня могли услышать, однако это не помешало ему меня проигнорировать.
- Кстати! Чуть не забыл! – Он вскинул брови, устремив на меня свой холодный взгляд. – Пустая моя голова. – Он рассмеялся, приставив руку ко лбу и мотая головой в разные стороны, словно удивляясь собственной рассеянности. Подобная наигранность казалась совершенно неуместной, но не я заказываю музыку. – Я же не сказал вам, зачем, собственно, у меня появилась такая необходимость отрезать вам палец! Во-первых, это, конечно, очень приятно и весело! – Он снова рассмеялся. – А во-вторых, это некая усмиряющая мера, дающая вам понять, что я не шучу. – Теперь уже лицо было совершенно серьезным, былая незатейливость исчезла без следа. – Вам предстоит пробыть здесь довольно долго, и вам необходимо следовать моим правилам, за их несоблюдение, я каждый раз буду лишать вас одного из них. И имейте в виду, закончатся пальцы – я перейду к чему-то другому. – Вновь эта ужасная, спокойная улыбка.
Я не мог ничего ответить, что значит, «очень долго», черт возьми?!
- О! Одна минута осталась! – Он довольно подскочил со стула. – Давай щипцы. – Посмотрев на здоровяка, сказал человек в костюме.
50, 49, 48…
- Какой палец? Мизинец наверно, да? Да, пусть будет мизинец. – Я не участвовал в его монологе. В целом, это все было мне безразлично. Я все еще балансировал между сном и реальностью.
10, 9, 8…
Я следил за таймером, а этот безумец уже зажал мой мизинец левой руки в здоровенных щипцах, чьим предназначением скорее было резать металлические цепи. Он нервно подергивался от нетерпения. Затем начал считать вслух.
- Три, два, один! – С криком «Оди-и-и-и-н!»  он свел ручки щипцов вместе, а мой бедный мизинец глухо упал на пол. Было больно, но я ожидал, что будет больнее. Видимо из-за недосыпания. – Ну вот, будешь слушаться? – Сказал этот изверг, держа руками мой подбородок и глядя в глаза. И улыбка. Улыбка безумца.

***
- И так, тебе ведь наверняка интересно, кто я такой, зачем ты здесь, верно?
Меня, наконец, отвязали от стула, я сидел на мокром холодном полу. Руки и ноги ватные, голова опущена, глаза почти закрыты. Желание ответить этому человеку, не привело ни к каким действиям.
- Будем считать, что да. Я Фрэнк. Этого достаточно. А ты здесь для того, чтобы получить максимум удовольствия от этой жизни! – Фрэнк засмеялся, сделав явный акцент на слове «максимум».
Что он подразумевал под этим словом, мне оставалось, только содрогаясь догадываться. Дрожь, кстати говоря, была не только от страха, но и от холода.
И вообще, мое нынешнее положение не доставляло мне ни малейшего удовольствия. Ужасная безысходность, способная подкосить даже такого, достаточно сильного психологически, человека, как я. Безысходность, вызванная невозможностью удовлетворить свои, даже малейшие, потребности. Которые, словно самопроизвольно, удовлетворялись в моей прежней жизни, которой я жил целых двое суток назад.
- Как же я люблю свою работу! Все-таки, у меня имеется возможность, дарить людям незабываемые ощущения! А так же потрясающий опыт! Которым они, к сожалению, не имеют возможности воспользоваться. – Все это, он рассказывал, медленно расхаживая из стороны в сторону, и активно жестикулируя. – Я всегда задаю один и тот же вопрос всем своим новым знакомым, коим, по счастливой… - некоторая пауза, он крутил в воздухе рукой, подбирая нужное слово, -  «не случайности», оказался и ты. Мне, по роду деятельности, всегда это жутко интересно! Майк, ты бы хотел знать, когда ты умрешь? Точную дату. Не пообещать себе, убить себя в определенный день, а именно знать, что судьбой тебе предназначено умереть именно в этот день! – Стоит отметить, что его речь стала еще более эмоциональной. Этому человеку стоило бы быть актером, а не убийцей. – Ну же, ответь! Не заставляй меня лишать тебя пальца. – Этот клоун походил на ребенка, шантажирующего родителей побегом из дома, если они не купят ему машинку. – Эй ты, здоровяк, кажется, он отключается, верни-ка его сюда.
- Эй ты! – Ко мне подошел этот верзила и толкнул меня ногой. Ударом это не назовешь. Вопреки представлениям Фрэнка, я все еще был здесь, к сожалению. Я искал в себе силы на то, чтобы ответить. Пальцы мне еще пригодятся.
- Все надо делать самому… - Фрэнк подошел ко мне, и со всего размаха врезал ногой по ребрам. – Видимо, ты еще не понял, с кем имеешь дело. Очень жаль. Для начала, я должен тебе сообщить, что если вдруг, ты колеблешься в выборе, кого из нас двоих стоит бояться больше, то выбор очевиден. Понимаешь, этот здоровяк, слишком туп и необразован, чтобы поручать ему важные задания вроде пыток или банальных избиений. Он может не рассчитать и ненароком убить клиента раньше времени. Но, зато, он прекрасно справляется с одной ненавистной мне работой – перетаскивает мертвые, и не очень, тела с одного места на другое. Такое задание ему как раз по плечу. Более того, один его вид, иногда помогает разговорить особо боязливых парнишек. Мой внешний вид, почему-то не вызывает у людей такого трепета. В прочем да, комплекцией я не вышел. Что же касается меня, то я свою силу рассчитывать умею, поэтому ты будешь живым ровно столько, сколько я посчитаю нужным. Все понятно?
Я молча кивнул головой. На счет силы, он все-таки не соврал. Ее у него в достатке. Несмотря на полубессознательное состояние, я почувствовал этот удар всем телом.
- Вот и отлично. – Он вновь заулыбался. – Но все же, думаю, для лучшего усвоения, нужно закрепить материал. – После этих слов, мое лицо встретилось с его тяжеленным, не смотря на размеры, кулаком.
От такого удара, я упал на бок. После этого последовал сильный удар ногой в живот, грудь. Я перевернулся на спину, пытаясь прижать ноги к себе, но он оказался быстрее: уперся коленом в грудь и начал наносить удары по лицу. Дыхание перехватило. Удары были именно такими, чтоб было больно на столько, чтоб не отключиться. Этот парень знал свое дело и балансировал на грани моих возможностей. Не смотря на, казалось бы, уличное избиение, удары были техничными и точными, попадающими туда, где больнее всего.
Теперь я не понимал, больно мне или нет. Остаток рассудка говорил, что мне наверняка больно, но я продолжал сомневаться. Собственно, именно отсюда и начался мой рассказ. Здесь же он временно и закончится.
- Это аванс. В следующий раз будет палец. – Затем он нанес последний удар. Гораздо более сильный. После него я уже окончательно отключился.

***
У меня начала появляться странная привычка, просыпаться в новых местах. В прочем привычкой это кажется только сейчас. На этот раз, я был во все том же ангаре, но теперь уже не на холодном полу, а на какой-то плотной и теплой подстилке. Вокруг меня стояло множество больших мониторов. Я огляделся. Они представляли собой замкнутый круг, диаметром метра 3-4, центром которого являлся я. Зачем? Посмотрев на ногу, я обнаружил на ней цепь, с виду довольно прочную. Крепилась она к не менее прочному штырю, вбитому в пол, прям насквозь подстилку.
Надо сказать, что, так называемый сон, пошел мне на пользу. Я хоть немного соображал, но что касается тела – оно болело невероятно. По первым ощущениям, никаких переломов нет, но и без них хватало. Огромное кол-во ушибов у ссадин. Лицо болело – такого у меня еще не было. Я уверен, было бы здесь зеркало, я бы наверняка ужаснулся.
Взглянув правее, я увидел нечто невероятное! Большая чашка с какой-то кашей! Овсянка. И бутылка воды. Сейчас это казалось деликатесом. Превозмогая боль, я, как можно скорее, подполз к бутылке и жадно, расплескивая воду, сделал несколько больших глотков. После чего накинулся на кашу. Такой вкусной, она еще никогда не была!
- О, ты проснулся, мой дорогой друг! – Фрэнк зашел в ангар через все те же ворота, приветственно разводя руки в стороны и улыбаясь, конечно же. – Если ты можешь есть, значит, ты уже наверняка сможешь и говорить.
- Между прочим, говорить я не мог по вашей милости! – Неожиданно резко для самого себя ответил я.
- Следи за тоном, мальчик. – Очень спокойно сказал он. – И так, мы можем продолжить наш прошлый разговор, или мне опять придется учить тебя манерам?
Стоит ли спорить с этим человеком? Опыт показывает, что нет.
- О чем вы хотите поговорить?
- Так-то лучше. Если ты вдруг забыл, что ж, я освежу твою память. Ты ведь был не в форме. – Улыбка. Гадкая, самодовольная улыбка. – Я задал тебе вопрос, хотел бы ты знать дату своей смерти?
- Нет, не хотел бы.
- Почему же?! – Изумленно спросил мой собеседник. – Очень зря. На мой взгляд, это невероятный подарок! Можно даже сказать дар! У тебя появляется потрясающая возможность создать план своей жизни, и иметь возможность разумно распорядиться предоставленным временем.
- Я люблю импровизировать…
- Да? Видно, до чего тебя довела эта импровизация.
Я задумался. В словах этого безумца было что-то разумное.
- И так. Торжественно заявляю, что я дарю тебе возможность, почти бесплатно, между прочим, знать точную дату своей смерти! – Он действительно говорил как какой-нибудь великий оратор. – Прошу поднять голову. – Он указывал рукой куда-то вверх. Последовав взглядом по невидимой линии, берущей начало от его руки, я обнаружил огромный таймер, на котором красовалась самая большая череда цифр, которую мне доводилось видеть хоть на каком-то таймере. Огромными красными буквами 364:23:59:59. Стоило мне на него взглянуть, как секундная часть начала свой обратный отсчет.
- Как ты видишь, тут отмерен ровно год. С сегодняшнего дня. С данной минуты и секунды. По истечении этого срока, я убью тебя. – Как всегда, более чем спокойно, сказал он.
- ЧТО?! – Внутри что-то опустилось. Как так? Как можно, просто взять и сообщить человеку, что убьешь его, да еще и назвать точное время! Он точно больной!
- Именно так. Это будет волшебный год, для нас обоих. – Он рассмеялся, развернулся и пошел к выходу.


***
Как только Фрэнк пересек линию, отделяющую ангар от внешнего мира, мониторы тут же загорелись. В начале, я не понял, что они показывают, но потом я узнал себя. Оказалось, что он демонстрируют мне недавнюю сцену моего же избиения. Со стороны это смотрелось еще хуже. В начале, я заворожено смотрел на эту, достаточно жестокую сцену, после чего попытался встать, чтобы выключить один экран, а потом и все остальные. Но на этот раз, стимул бы не достаточным, поэтому превозмочь боль не получилось.
- И что мне сидеть и смотреть, как меня избивают? – Я сказал, глядя куда-то вверх, почему-то думая, что меня услышат. Ответ, как и следовало ожидать, не поступил.
Кое-как я лег на спину и ставился на потолок. К своему удивлению, я обнаружил там себя. Потом уже пришло понимание того, что там находится огромное зеркало. Я помахал себе. Да, это действительно мое отражение. С такого расстояния было трудно разглядеть детали, но судя по количеству оттенков красного, лицу здорово досталось.
Я глянул на монитор. Там все еще был я. И вот, завершающий удар Фрэнка. Я понадеялся, что мне покажут, что происходило после того, как  я вырубился, но такого удовольствия меня лишили. Вместо этого, появилось другое видео, на этот раз мне не знакомое.
Сюжет напоминал отборный, извращенный фильм ужасов, но качество съемки убедительно говорило о том, что съемки документальные. Последним доказательством реальности этого видео стало появление знакомого лица – Фрэнка.
С монитора на меня глядел незнакомый мужчина. С грязным, окровавленным лицом, он сидел на стуле, как некогда это делал я. Его руки, и ноги были привязаны точно таким же образом. В отличие от меня, он находился в каком-то темном, явно маленьком помещении, потому как даже в этих сумерках, мне удалось разглядеть все три стены. Судя по всему, позади камеры стояла лампа, света которой едва хватало, чтобы разглядеть лицо очередной жертвы Фрэнка. Сам же Фрэнк, кстати говоря, выглядел не меньше, чем на 10 лет моложе (и это не смотря на освещение). Он стоял позади, и держал в руке массивный нож, поблескивающий рядом с плечом этого бедняги.
- И так, - как всегда начал он, - надеюсь меня слышно. Приступим. Очнись, парень! – Он похлопал его по щеке, но он не отреагировал. – Очнись! Ты не должен пропускать свой дебют! – На этот раз, без лишних церемоний, он всадил нож ему в плечо. Так что тот взвыл от боли. – Ну, наконец-то. Ты тут. Не хочешь ничего сказать напоследок? Видишь, там камеру? Больше такой возможности не представится, я тебя уверяю! – Он говорил это прямо на ухо, изредка поглядывая в камеру, своими, уже тогда, холодными глазами. И не забывая изредка сопровождать слова своими коронными улыбками. Сделав предложение, он подождал несколько секунд и продолжил. – Как хочешь. Мое дело предложить. Как ты считаешь, ты уже достаточно настрадался? Понимаешь, мне же за это деньги платят! А за тебя мне хорошо заплатили, поэтому и получить ты должен сполна. Давай, покажи свои руки. – Он быстро перерезал скотч, дав жертве частичную свободу действий, но тот и не думал этим воспользоваться. Хотя, вероятней всего, просто не мог. – Ну же, похвастайся, не скромничай.
Фрэнк сам поднял руки жертвы и продемонстрировал их на камеру. Это зрелище меня ужаснуло. Так называемые «руки», представляли собой  просто ладошки, без единого пальца. Фрэнк же улыбался до ушей, явно довольный своей работой. Я автоматически глянул на свою левую руку, на которой теперь тоже не доставало одного пальца.
- Давай же! Я должен знать, что ты получил сполна! – Он начал орать на этого человека, но что тот мог сказать? Тогда Фрэнк приложил его руку обратно к стулу и с маху пригвоздил ее к нему ножом. Тогда парень не выдержал и разрыдался.
- Хватит! Прошу тебя… убей меня! – Он рыдал как ребенок. Неужели это ждет и меня?
- Этого я и ждал. Пожелай всем спокойной ночи. – Этими словами он зашел сзади и полоснул ножом по горлу. Брызнула кровь. Парень пытался откашливаться, но на его лице, как мне показалось, вместе с ужасом и болью, было еще и облегчение.
Я смотрел как завороженный. Не знаю почему, следовало бы отвернуться. Раньше мне никогда не доводилось видеть настоящую смерть человека. Только в фильмах. Но там, как выяснилось, слишком много недосказанного.

***
Когда Фрэнк обещал «волшебный год», он не врал. Это был действительно тот еще год.
Когда этот ролик закончился, за ним последовал другой, затем еще один и еще, и так без конца. На одних был Фрэнк, на других нет. На одних были пытки и убийства, на других изнасилования. Бесконечная череда. Днем и ночью. От которой невозможно никуда деться. Смотреть можно либо на себя, либо на этот разврат и ужас. Но в любом случае, от звуков никуда не деться. Крики и мольбы звучали каждый день. Иногда их сменял спокойный голос Фрэнка, гласящий, что вот-вот он тебя убьет. Мужчины и женщины, иногда даже дети, постоянно сменяли друг друга на мониторах. Изо дня в день. Я научился даже спать под это. Но моими единственными снами были сюжеты с мониторов. Если, согласно преданиям, в аду действительно отовсюду слышны крики страдания и боли, то я, вероятно, попал в ад. Пусть сам я не испытывал этого на себе, но временами, я был очень близок к этому.
Со мной никто не разговаривал. Здоровяк приходил раз в два дня и приносил мне еду и воду, а раз в неделю, сюжеты из мониторов оживали. Их раздвигали в стороны, и в ангар заходила молодая пара, парень с девушкой, в сопровождении, каждый раз новой, жертвы. Они не разговаривали ни между собой, ни со мной. Здоровяк привязывал меня к стулу и усаживал напротив них. Это всегда были молодые и совершенно здоровые люди, которые пребывали в сознании. Они кричали и пытались вырваться. Таким образом, я наблюдал за тем, как люди, под воздействием многочасовых пыток, превращались из молодых, красивых и, вероятно, когда-то жизнерадостных, в полумертвые, измученные тела, мечтающие о смерти. Каждую неделю, целый год. 52 невинные жертвы, принесенные лишь для того, чтобы довести меня до полного безумия.
Больше всего меня поражало абсолютное спокойствие этой парочки. Всякий раз, когда они пытали очередную девушку, молящую о пощаде, или задающую вполне резонный вопрос «За что?!», на их лице не вздрагивал ни один мускул. Иногда меня подсаживали поближе, и теплая артериальная кровь из свежеперезанного горла поливала меня с ног до головы. А потом я, лежа посреди ангара, пытался стереть ее со своего лица и без того окровавленной рубашкой. Все это происходило путем судорожных движений рук в сопровождении частых всхлипываний. Слезы, надо сказать, немного помогали отмыть кровь. Я мечтал о спасении. Я мечтал о мести. Я хотел усадить на подобный стул всех троих и проделать с ними то же самое. Я хотел отомстить за себя, за тех, кого приводили  в этот ангар, за каждого человека, чье лицо появлялось на этих ужасных мониторах.
После того, как я однажды попытался выключить мониторы, я лишился пальца. После того, как я швырнул в него чашку с едой и разбил, меня не кормили неделю. Я не мог ничего. Я не мог протестовать, я не мог ничего изменить. Я не мог даже убить себя. Это пресекалось тем, что меня привязывали на неделю к стулу и не давали пить. Тщательный контроль посредством слежения и немедленного пресечения всех попыток саботажа. Я полностью был в лапах этого безумца.

***
Что такое бесконечность? В любом случае – это абстракция. Это что-то настолько большое, что мы не можем представить его размеры. Вселенная представляется нам бесконечной, потому что мы не в состоянии сопоставить ее размеры с нашими. Надо признать наше ничтожество в ее масштабах. Либо с другой стороны, количество атомов в нашем теле, тоже наверняка конечно, но кто их считать будет? Как правило, это понятие возникает, когда дело касается чего-то очень большого или очень маленького. Но есть довольно странные исключения, одним из них стал я. Мне довелось почувствовать это самое, непостижимое на собственной шкуре. Думаю, все дело в том, что когда каждый день похож на предыдущий, ты перестаешь понимать, сколько прошло времени, собственно говоря, ты «не можешь вообразить размера пройденного промежутка времени». И это не какая-то надоевшая вам работа.
Так или иначе, этот год был длиннее, чем вся моя жизнь. Он был бесконечен. Но, как и у любой бесконечности, у него был конец.
Что меня ждало в конце этого года? Когда на часах были цифры 0:23:54:18, у меня внутри уже были сплошные нули. Мысли? Никаких. Этот год сделал из меня безумца способного на все. Убить? Запросто. Это перестало быть чем-то запретным. Я привык к этому. Я привык к вкусу крови. Я привык к крикам. Они больше не заставляют вздрагивать от неожиданности, не вызывают дрожь, жалость. Жалость? Ее запасы давно подошли к концу. Насколько давно? Не известно. Не важно. Время вновь сжалось до размеров этого таймера. Беспокоит ли меня моя дальнейшая судьба? Неминуемая гибель? Нет. Хочу ли я умереть? Не знаю. Пожалуй, мне все равно. Это больше не имеет значения. Жизнь и смерть – черное и белое? Они представляются именно так, но не думаю, что это так на самом деле. Это закономерность. Даже закон. Ни хороший, ни плохой, ни черный, ни белый. Единый и неоспоримый. Если жизнь больше не представляется важной, почему смерть должна беспокоить? Особенно, если она неизбежна. Я к ней готов. Я не боюсь ее. Раньше боялся, даже когда убеждал себя в обратном, но теперь она моя верная подруга. Я провел с ней целую вечность, а теперь, я либо останусь с ней навсегда, либо нам придется проститься. Какая разница?

***
Осталось чуть меньше часа. Фрэнк зашел в сопровождении своей верной свиты.
- Вот и наступил этот долгожданный день, Майк! – Он улыбался так, словно у меня был день рождения. Или у него. – Ты рад? Я - очень рад! Ребята, развяжите его. Что ж он должен провести последний час своей жизни на цепи? Пусть порезвится. – Смех. Живая человеческая речь. Я уже так отвык от всего этого.
Здоровяк подошел и отодвинул два больших монитора так, что теперь образовывался своеобразный коридор. Я сидел в центре, прижав ноги к груди и положив на них голову. Затем здоровяк вставил ключ в замок на моей ноге, повернул его и снял цепь.
Благородный жест…
Я продолжал сидеть в той же позе. А зачем куда-то идти? На самом деле, я уже слабо понимал, что происходит вокруг. Весь мир уже находился в моей голове. Очень простой и маленький мир. Где хорошо и спокойно, где нет ни этого адского квартета, ни мониторов, ни цепей. Есть только я. В полной тишине. Думаю, мне действительно удалось сойти с ума.
- Ну же, Майк, вставай! – В голосе Фрэнка слышались гневные нотки, хоть он и пытался сохранить добродушный настрой. Здоровяк подошел ко мне и легким движением поставил на ноги. Стоять, надо сказать, было не очень просто. Ноги уже отвыкли от подобных упражнений. Придерживая, он подвел меня к стулу и силой усадил на него. Камера находилось метрах в двух от моего лица.
- Майк, покажи, кем ты стал. Посмотри в камеру. – Он сюсюкает со мной как с маленьким ребенком. Я глянул в камеру. Интересно, что же предстало ее взору. Произведет ли на кого-то это такое же впечатление, как некогда на меня, то, самое первое видео?
- Знаешь, ты ведь мой первопроходец! Мне однажды довелось пообщаться с человеком, который сказал мне, что психологические пытки гораздо более жестоки, чем телесные. Знаешь, он мне тогда просто глаза открыл! Как я сам до этого не догадался? Столько лет, я использовал эти банальные, физические способы пыток. – Он презрительно фыркнул. – А теперь я вижу, насколько был прав мой новый друг. Да ты же на человека не похож! – Он сидел на стуле, только облокотив скрещенные руки на его спинку, но после этих слов весело заерзал и даже подскочил. – Слишком долго, честно говоря, но ты того стоишь! Считай, что тебе выпала уникальная возможность!
Повезло, так повезло…
Последний час моей жизни, которым я не могу воспользоваться. Интересно, что возникает в такие моменты в голове у обычных людей? Которые еще помнят кто они, которым есть, что терять. Чувствуют ли они приближение смерти? Я нет. Я ничего уже не чувствую. Нет желания бороться, нет желания быстрее все это закончить. Я просто молча сидел и ничего не делал.
- Вот, полюбуйся, что я тебе приготовил. – Фрэнк держал передо мной увесистый револьвер. – Нравится? – Хорошая вещь, всегда любил такие. По-хорошему, схватить бы его перестрелять этих мерзавцев. Особенно эту парочку. На них бы я потратил по два патрона. Но… я не хотел этого делать.
- Одно удовольствие на тебя сейчас смотреть. – Он самодовольно улыбался. – Все-таки, ты мой шедевр! По-крайней мере пока. Я знал, конечно, про всякие там… китайские пытки, и прочее, но, всегда любил работать руками! Чувствовать, как тело медленно покидает жизнь! – Фрэнк мечтательно произносил эту фразу. А затем тяжело вздохнул. – Не знаешь ты этого – многое потерял! Смотри-ка! А время-то истекает.
Время, и, правда, подходило к концу. Добегали последние минуты. Фрэнк заряжал пистолет, вставляя патроны в барабан. Затем повернулся ко мне и прицелился, сощурив левый глаз.
Три минуты.
Фрэнк подошел ко мне.
- Смотри в камеру. – После этих слов он залепил мне хорошую пощечину. Я на это, конечно, никак не отреагировал, но голову все же поднял. – О, а давай тебя боком к камере повернем! Эй, здоровяк, давай, быстренько. – Громила подошел и развернул стул вместе со мной. После этого Фрэнк приставил пистолет к моему лбу. – Ну как? Хорошо смотримся? – Девушка, стоящая позади камеры удовлетворительно кивнула, а затем сказала «Одна минута». Надо же, такой приятный голос. Да и внешне она была очень красива. Стройная фигура, красивое лицо, темные длинные вьющиеся волосы. Встреть я такую на улице, вероятно, влюбился бы, даже не подозревая, что за всей этой красотой скрывается хладнокровный убийца.
30 секунд.
- И так, друг мой, вот и подходит к концу наше знакомство! – Он снова заговорил торжественно. Приставив пистолет к моему лбу.
10 секунд.
- Камера работает? Это обязательно нужно заснять! Второго дубля не будет!
Выстрел.
 
Глава вторая. Кларк.
Я сидел в своей квартире. За окном уже было темно. В комнате же горел приглушенный свет, как я люблю. Я сидел, уставившись в одну точку, пытаясь прийти в себя. Если бы меня спросили, на что я смотрю, честное слово – я бы не ответил. Зато предмет моих размышлений был вполне однозначен – жажда крови. Меня все еще мучили сомнения, но, тем не менее, чей-то голос внутри меня говорил, что так надо, так правильно.
Мое оцепенение прервал звонок в дверь. Как раз этого я и жду. Я подошел к двери, глянул в глазок. Как я и ожидал, оттуда на меня смотрела моя прекрасная подруга. Стоило мне открыть дверь, она вихрем пересекла порог и бросилась мне на шею. Я не стал отталкивать ее, а только крепче сжал губы, чтоб ее яд не проник внутрь меня. Ее это несколько смутило, но лишь на долю секунды, затем на лице вновь засияла радостная улыбка.
- Кларк, я так рада. Честно говоря, я не ожидала, что ты позвонишь так быстро. Ох, знал бы ты, как мы переживали! Эта история – что-то просто невероятное! Такого раньше никогда не было! Да ты и без меня это знаешь. Ты так никому ничего и не рассказал. Ты позвал меня, чтобы все рассказать?
- Не думаю. Нет. Ты присядь. – Я говорил абсолютно спокойно, пожалуй, даже слишком.
- Да, конечно. Я так боялась за тебя… – Она так быстро говорила, так искренне. Я начал было сомневаться, но быстро прогнал эти мысли. Я уже все решил.
- Думаю, это было лишним. Будешь что-то?
- Нет, спасибо. Кларк… с тобой все в порядке? Я знаю, что когда возвращаешься – ты всегда, мягко говоря, не в себе, но все же. – Она сидела на диванчике, уставившись на меня своими пронзительными карими глазами, в которых поселилась искорка тревоги.
- Со мной все хорошо. – Я говорил тихо, до половины наполняя свой бокал виски, и двинулся к стеклянному столику. Каролина пошла за мной.
Комната очень большая, разделенная на две части. Справа от входа – только диван, при нем столик, напротив телевизор. За ними стоит небольшой бар. Слева – огромное окно, заменяющее стену, в паре метров от него пара небольших диванчиков, между ними стеклянный столик. Рядом с окном кресло, возле него торшер. Именно здесь я любил сидеть и любоваться видом из окна с высоты 87 этажа.
Я встал напротив окна, вглядываясь в огни города, потягивая виски. Я ждал. Тем временем, сзади слышались тихие шаги. Слышал, как Каролина садится на один из диванчиков. Время пришло. Я развернулся, подошел к ней и сел рядом. Ее это, кажется, обрадовало.
В комнате было довольно темно, но, тем не менее, лезвие ножа, лежащего на столике, заметно поблескивало. Каролина это заметила.
- После того случая с револьвером, я боюсь находиться в одной комнате с тобой и любым оружием! – Она рассмеялась собственной шутки, но в смехе слышались настороженные нотки. Я поддержал ее шутку.
- Нет, что ты. Просто забыл его отсюда убрать. – Я заулыбался ей. Хотя, возможно, она этого не видела, поскольку светильник находился позади меня. Зато я видел, как она облегченно вздохнула. Я потянулся своими губами к ее, она снова заулыбалась, тревога покинула ее лицо. Как только наши губы соприкоснулись, моя правая рука потянулась к ножу. Ее яд меня больше не беспокоил. Я крепко сжал его рукоятку и вонзил нож ей в живот. Она резко отпрянула, как могла, ее глаза распахнулись, затем посмотрели вниз.  Там ее ждали окровавленная блузка и моя рука, крепко сжимающая рукоять торчащего из нее ножа. Каролина удивленно уставилась на меня. Даже тогда, когда она стала свидетелем того, как я собственноручно убиваю ее, она не испытывала ни капли ненависти. В ее глазах не было и намека на нее, она только не понимала, почему я это сделал, но продолжала меня любить. Даже этот взгляд не переубедил меня, я уверен, что я поступил правильно.
Я медленно достал из нее нож, на ее лице это отразилось нестерпимой болью, но она молчала. Она не произнесла ни звука. Я же тем временем, поднес нож к ее горлу и одним движением, забрал ее жизнь навсегда.

***
Как я выяснил, набирать номер окровавленными руками на сенсорном телефоне – не очень удобно, поэтому я вытер руку о свою рубашку и попробовал еще раз. На экране, все же, остались красные разводы.
- Макс, привет. У меня тут кое-какие проблемы, не мог бы подъехать?
- Что случилось? С тобой все в порядке? – Его голос стал обеспокоенным. – Я же говорил, что мне нужно было остаться у тебя!
- Да все в порядке, просто этот разговор не для телефона.
- Хорошо, через 10 минут буду! – И он бросил трубку.
Я же тем временем стоял и смотрел на окровавленное тело и на лужу крови под ним. Опустошив бокал, я поставил его на столик, обнаружив, что кровь есть и на нем. Времени было не много. Поэтому я развернулся и пошел к двери, на ходу вытирая об себя руки, ведущей в мой кабинет, как я называл эту комнату. Которая, как правило, была мне нужно только для написания книг. Дернув ручку, я оказался в сравнительно небольшой темной комнате, щелкнув выключателем, я увидел, что искал. Большой револьвер, лежащий на письменном столе, рядом с мигающим монитором. Каролина выполнила обещание – вернула его на место, пока меня не было. Я взял его, проверил на месте ли патроны. На месте. Погасил свет и вернулся в ту комнату, которая теперь напоминала логово маньяка. По дороге я захватил бутылку из бара, удостоверился, что входная дверь открыта, и сел на чистый диван, напротив мертвой Каролины, наполнил бокал и принялся ждать.
Макса все не было. Я, тем временем, старался ни о чем не думать, старался не вспоминать ее предсмертное лицо – боялся, что этому всему удастся меня переубедить. Нет, не нужно поддаваться.
Не успел я на чем-то сосредоточиться, как входная дверь распахнулась. На пороге стоял Макс и удивленно смотрел то на тело, но меня. Уверен, что я тоже выглядел как труп, будучи весь в чужой крови, но ведь он-то не знал, что она чужая.
- Что… что здесь произошло? – Он был совершенно разбит увиденной картиной.
- Закрой дверь и сядь. – Твердо сказал я.
Макс закрыл дверь и начал медленно подходить к нам, затем, его взгляд упал на револьвер и он резко остановился. Несколько секунд он смотрел на него, затем посмотрел мне в глаза, с явным вопросом. Не знаю, что он в них увидел, но после этого мой друг начал пятиться.
Я не стал долго тянуть, его-то мне не нужно заманивать в ловушку, он уже в ней, поэтому просто поднял пистолет и выстрелил. Макс глухо упал на пол. Он был еще жив. Он пытался что-то сказать, но у него никак не получалось – я прострелил ему правое легкое.
Я сел рядом с ним на корточки, смотрел куда-то в сторону, чтобы не встречаться с ним взглядом, только слышал, как тяжело и быстро он дышит.
- Так нужно. – С этими словами, я поднес пистолет к его голове и выстрелил. Затем похлопал его тело.  – Ты был хорошим другом.

***
Остался последний штрих. Я двинулся к лестнице, ведущей на крышу. Не смотря на то, что сейчас лето, ветер был сильный и холодный, некоторые его порывы пытались сбить с ног, но он всякий раз терпел поражение. Я подошел к краю крыши и сел.
Об этом дне я мечтал. Множество репетиций никак не сравнятся с настоящим выступлением. Ощущения уже знакомы, но, тем не менее,  все иначе. Настало время заглянуть за ширму. Но с другой стороны, чего мне там ждать? Что атеист может ждать от смерти? Верующий, наверняка бы помолился и шагнул в пустоту, с надеждой на то, что Великий Суд поймет его, и отворит перед ним врата Рая. Но я никогда не верил в эти сказки, но зато твердо верил в то, что реально лишь то, во что мы верим. Я не знаю, я верю, что стоит мне сделать шаг, и мое тело понесется вниз, до тех пор, пока земная твердь не примет его в последние объятия, и тогда произойдет… что-то. Это неизбежно, это произойдет, но что потом? Мне доводилось умирать столько раз, но каждый раз, я получал один ответ, который был далек от действительности. Или нет? Скоро узнаю. Я встал, бросил последний взгляд на город, представил, куда мне придется приземлиться: как раз рядом с парадным входом. Наверно, на несколько часов вход перекроют. Затем обнаружат еще два тела у меня в квартире. Решат, что я сошел с ума, убил своих друзей, а моя совесть не дала мне прожить и часа. Они ведь ничего не знают…
В целом, не важно, кто и что подумает. В моей жизни что-то значили только три человека, но они уже мертвы. Через минуту, все станет на свои места. Либо я выиграл, либо проиграл. Все предельно просто.
Я сделал шаг. Внутри что-то словно оборвалось, как когда поднимаешься на лифте, только гораздо сильнее. Я расставил руки и закрыл глаза. Наслаждался. Все-таки, все совсем по-другому. Не смотря на мою достаточно бурную фантазию, мне не удавалось это представить в той мере, в какой это является на самом деле.
Приятно. Страшно, даже мне, но жутко приятно. В мозге такой коктейль гормонов, что с ним не сравнится не кокаин, не героин, не экстази, не DMT.  Пора открывать глаза. Земля быстро приближалась. Осталась всего пара метров, на преодоление которых мне понадобились доли секунды. Затем удар, и…
;
Глава третья. Билл.

Можете не верить, и не поверите, пока не испытаете на себе, но лучше чего-то не иметь, чем иметь  это и потерять.
У меня было все, что может только пожелать современный человек. В первую очередь, у меня была прекрасная семья: жена и дочь. Заработок, получаемый от собственного бизнеса, позволял удовлетворять все наши потребности.
Началось все с мелочи (все, что касалось моей карьеры, я воспринимал как «тернии» на пути к моим «звездам»). Как всегда, рано утром, я ехал на работу, и, казалось бы, этот день совершенно не отличался от других: все тот же завтрак, приготовленный моей красавицей Мэгги, дочурка, жующая свой тост, собирается в школу, и я, как всегда бегающий по дому, совмещая завтрак, ранние телефонные звонки и завязывание галстука. Поцелуй на прощание (как же я по ним скучаю) и через минуту я уже в машине. Традиционно стою в пробке, рывками продвигаясь вперед и тут… какой-то мудак, на скорости километров 50 в час таранит меня в бок. Первая мысль «Что случилось? И все ли со мной в порядке?». Примерно через минуту, когда шок прошел, и я понял, что со мной все в порядке (чудом, потому как позже, мне пришлось менять переднее крыло и обе боковых двери), я кое-как вылез через пассажирскую дверь с другой стороны с намерением набить мерзавцу морду. То ли из-за аварии, то ли из-за злости, но нормально вылезти так и не получилось, поэтому я просто-напросто вывалился из машины через пассажирскую дверь, совершив кувырок вперед, да так, что испачкал весь костюм (дорогой, между прочим, хоть я тогда об этом и не думал) и порвал рукав. Это подстегнуло меня еще больше, и я, в три шага обойдя свою машину, ринулся к протаранившей меня машине. И тут я увидел лицо этого бедолаги - бледное, с маской ужаса… на вид ему было около 50, и, судя по лицу, он был обычным работягой, у которого в голове сейчас вертелась только одна мысль «Почему меня не слушаются ноги? Надо бежать!». Кулаки разжались сами собой, а руки опустились, я не смог ему ничего сделать. Увы, я был добрым малым. Может это и к лучшему.
В конечном итоге на работу я опоздал, машину забрал эвакуатор, а на того бедолагу подавать в суд я отказался. Медики меня осмотрели, после чего я решил сделать себе выходной, поймал такси и поехал домой.
Но, как я уже сказал, это было мелочью. Если каждый раз обращать внимание на подобные передряги, то через 10 лет в бизнесе, которые уже были за моими плечами, можно стать параноиком. На следующее утро это уже было простым воспоминанием и все вернулось в прежнее русло.
А дальше, неприятности начали сыпаться на меня одна за одной. Можно долго рассказывать о том, как у меня все буквально валилось из рук, или как я сломал все пальцы на левой ноге (действительно, даже не думайте спрашивать как), и один на руке. Или про пустяки, на которые вы не обращаете внимания до тех пор, пока они не начинают происходить с вами с завидной регулярностью. За 4 месяца передо мной 217 раз закрылись дверцы лифта (я считал!), буквально перед носом, и это при том, что мне нужно всего-то раз в день подняться на свой этаж и раз спуститься, 682 раза (считать стало чем-то вроде хобби), красный свет загорался едва я успевал ступить на дорожное полотно, и 24 раза меня чуть не сбила машина (я хотел быстренько перебежать дорогу на красный свет). Более того, я привык, что меня минимум раз в день бьет током, притом в самых неожиданных местах, а контрастный душ стал традицией, единственным сюрпризом всегда оставалось то, какая вода внезапно отключится на этот раз холодная или горячая? Жена уже привыкла к моим вскрикам, а иногда мы даже делали ставки (ей, как ни странно, везло больше). Я вызывал сантехника (угадайте, сколько раз?) семь! Семь раз! Притом каждый раз разного, и ни один не смог ничего сделать, все как один говорили, что все в порядке (та же история с электриками). Я уже начал привыкать ко всему этому, как вдруг… все закончилось.
 Сначала даже не верилось, но как это всегда бывает – к хорошему привыкаешь быстро. Спустя три дня я привык к своим «удачам», которые заключались в отсутствии неудач.
Прошел месяц, затем два, жизнь наладилась, машину отремонтировали, на работе все было прекрасно, я решил нанять зама, и у меня появилось больше времени, которое я старался проводить с семьей. Да что там старался, я так и делал! Я стал посвящать этому все свое свободное время! Все те неудачи, словно чернила, по капле очерняли воды моего спокойствия, как вдруг жизни вернулись прежние краски. Пока Бекки была в школе, мы с Мэгги, как парочка студентов не вылезали из постели, ей это, естественно, только нравилось, поскольку раньше из-за работы нам на это не хватало времени. Каждые выходные мы втроем выезжали на природу. Жизнь стала такой, о какой я всегда мечтал, пока не случилась неприятность, которой удалось испортить абсолютно все.
Изначально это выглядело как банальная простуда: небольшая температура, недомогание и насморк. Врач выписал слабые антибиотики, но они не помогали. Увеличение дозы тоже не дало никаких результатов. Более того, через неделю температура с 37 подскочила до 41, и на протяжении двух суток не двигалась с места. Не помогало совершенно ничего. Мы перепробовали все способы вплоть до нетрадиционной медицины. На протяжении этих двух дней Бекки ничего не ела. Любая пища моментально отторгалась. Примерно 4-5 раз в сутки у нее случались приступы судорог, которые проходили только сами через 1-2 минуты. Врачи разводили руками. За два дня, моя и без того маленькая, хрупкая девочка побледнела, осунулась. Я и Мэгги не отходили от ее кровати, не спали, не ели. Родственники говорили, что мы постарели лет на 10.
На 10 день все прошло. Так же внезапно, как и началось. Температура спала, к ней вернулись рассудок и аппетит. Чрез два часа, моя малышка уже не лежала бледной на кровати, а сидела и оживленно о чем-то говорила с мамой, при этом уплетая сэндвич. Мы наконец-то облегченно вздохнули, хотя, где-то внутри, чувство тревоги все еще нас не покидало.
Возможно, это какая-то родительская интуиция, но мы оказались правы. Через два часа Бекки умерла.

***
У нее снова начались судороги, температура и пульс подскочили еще больше чем прежде, а после этого у нее произошел сердечный приступ. Сердечный приступ у одиннадцатилетней девочки! Вы можете себе такое представить?! Да у нее с рождения проблем с сердцем не было! Врачи сказали, что смогут дать хоть какие-то ответы только после вскрытия. Я не соглашался, но они настояли, мне не оставалось выбора. Я был раздавлен. Как и Мэгги. Я должен был стать ее поддержкой в этот момент, но как удержаться за сломанное дерево? Я был сломлен, надломлен, переломлен, да как хотите. Только пережив это чувство, можно это понять.
Мы пытались помочь друг другу, без конца твердили, что мы справимся, при этом рисуя на лице поддельные, выдавленные через силу, улыбки (никогда не думал, что это может быть так трудно), но только первое время.
Каждую ночь я слышал всхлипы жены. Через ночь она слушала мои, но не долго, потом я понял, что делаю ей этим только хуже. Дом стал похож на молчаливый, скрипучий дом приведений. Мы ни о чем не говорили, а только периодически встречались взглядами. В такие моменты я пытался утешить ее, подходил и обнимал, и каждый раз она начинала рыдать. После пятого раза, я понял, что это все равно, что толкнуть хромого.
Большую часть времени Мэгги проводила в спальне, лежа на кровати в позе эмбриона. Глядя на это, я не знал, как мне себя вести. Не смотря на то, что мне словно выстрелили в грудь из 45-го, мне хотелось ее утешить, я чувствовал ответственность за это, но Мэгги не замечала меня, я перестал для нее существовать. Даже чувствуя себя Каспером, я продолжал ухаживать за ней, я держался из последних сил, чтоб не разрыдаться прямо на полу кухни. А сколько раз я бросал кроткие взгляды на набор кухонных ножей, бритву в ванной или представлял нижний ящик тумбочки, в котором хранил пистолет. «Я не могу с ней так поступить». Эта мысль заставляла меня жить.
Спустя, примерно, полтора месяца, она вроде как немного оживилась. Первым признаком этого стало то, что она внезапно подошла ко мне и крепко обняла, словно в последний раз. Ох, знал бы я, что это действительно наши последние объятия. Что бы я тогда сделал? В первую очередь – спрятал пистолет подальше. Хотя не факт, что это остановило бы ее, но как знать, теперь это все равно будет грызть меня до конца дней. К моему невообразимо большому сожалению, Мэгги знала, где я храню пистолет…
В 02:04 в доме раздался выстрел.

***
В первую очередь я окликнул Мэгги, но никто не отозвался и я заметил, что место рядом со мной пустует. Вранье, когда говорят, что в такие моменты человек отгоняет плохие мысли и не верит в то, что это произошло. Когда это происходит, ты все понимаешь. В такие моменты твое чутье тебя не подводит. Я четко осознавал что случилось. Я знал что, я знал с кем, не знал только где, но это не было проблемой. Я медленно встал с кровати, да, именно медленно (я помню даже, что успел надеть тапочки). Сил больше не осталось. Ни физических, ни эмоциональных. Больше никакого контроля над собой не было – огромный вагон эмоций сейчас балансировал над пропастью, ему нужен был только небольшой толчок, чтоб сорваться. Этот толчок ждал меня в ванной.
Наравне с остальными, вполне ожидаемыми чувствами, словами, мыслями, в голове крутилось слово «Эгоистка», снова и снова. Позже мне было стыдно за это, но не в этот момент. Наконец, я дошел до двери, под которой горела небольшая полоска света – это была ванная. Это она такую заботу обо мне проявила? Чтоб легче кровь было смывать? Вот уж спасибо.
Она лежала в ванной в своей ночной рубашке. Либо ее не беспокоил ее внешний вид, как многих самоубийц, либо, все-таки, это решение было спонтанным? Этого мне уже не узнать никогда. Но скорее уж первое.
Кровь была везде, на ней, под ней, на стенах, полу, потолке. Одна ее рука свисала с края ванны, я просто сел рядом, взял ее руку и заплакал. Это был самый честный, настоящий глухой плач отчаяния. Последняя ниточка, которая удерживала меня в этом мире, была отсечена метким выстрелом.

***
Сразу после похорон, Джули, моя старшая сестра, переехала жить ко мне. Как бы я не отнекивался, ни ее, ни маму переубедить было невозможно. Это и так понятно. Наверняка каждого человека, кто присутствовал на похоронах, посетила мысль «Он следующий».
Сколько по вашему нужно времени, чтобы прийти в себя после такого? Что бы вы ни ответили, ответ один – этот момент не наступит никогда. Но мои родственники дали мне полгода. Этого мне хватило только чтобы отсеять мысли о самоубийстве. Точнее моя сестра привила мне мысль, что я не смогу этого сделать. Не потому что мне страшно, а потому что у меня физически нет такой возможности, именно поэтому это были ужасные полгода… Мало того, что у меня из головы не выходили жена и дочь, так еще Джули, буквально преследовала меня на каждом шагу. Честно говоря, я не знаю, как ей удавалось… Она, словно всверлила мне в голову жучек пока я спал, словно у нее была собственная Карта Мародеров. Стоило мне остаться наедине, она тут же появлялась рядом. В общем, годы жизни с мамой не прошли для нее даром. Меня это жутко раздражало, мне хотелось страдать наедине с собой, единственный человек, с которым я мог разделить подобное свое состояние, был его причиной.
Мой ящик опустел. Может оно и к лучшему, ведь покончить с собой можно многими способами, а он являлся символом моей халатности, постоянно напоминал мне, какую оплошность я допустил. Но его больше нет, поэтому мои размышления и поиски продолжались. Через неделю, я решил, что не смогу поступить по примеру Мэгги. Во-первых – Джули,  а во-вторых, тоже она, но уже в другом смысле. На данном этапе моей жизни, она стала символом того, что я не смогу предать. Я понял, что не смогу причинить такую же боль своим близким, какую причинила мне Мэгги. Бекки, естественно, нанесла не меньшую, а то и большую травму моему сердцу, но она сделала это ненамеренно. Убедить сестру, что ей не о чем беспокоиться, мне так и не удалось, она продолжала «бдить» день и ночь не смыкая глаз (завидую ее выдержке и упорству, даже странно, что она до сих пор не замужем), из моей сестренки вышла бы отличная мама. Но в конечном итоге я привык, а она, вроде даже ослабила хватку. Все дело в том, что я нашел свою отдушину в книгах. Меня больше совершенно не беспокоила моя работа, а машина покрылась толстым слоем пыли стоя в гараже. Спустя еще месяц, я лишился своего бизнеса, точнее говоря, меня его «лишили». Вышеуказанный зам, нашел в нашем договоре какую-то лазейку, которая позволяла ему списать меня по факту «профнепригодности». Ну да ладно. К тому времени меня уже больше беспокоили мои главные герои, это уже была 64 книга за последние два месяца и темпы только увеличивались. В свои 37 лет я не был заядлым читателем, и, скажем так, потерял навык. Поэтому, поначалу, книга давалась мне за 2-3 дня, затем за 1-2, через месяц я стабильно прочитывал одну, и часто, к вечеру начинал другую, а через два месяца это уже были две книги в день. Они словно заполняли ту безграничную пустоту внутри меня, но заполняли по особому принципу, каждая книга считалась как минус один от бесконечности. Бездонная яма, которую мне никак не удавалось заполнить. По этой причине мои аппетиты только росли. Как правило, это была фантастика, иногда ужасы, и даже произведения связанные с философией и метафизикой. У меня началось переосмысление. Книги стали новым смыслом. Спустя еще два месяца я сбился со счета. Мой мозг работал как никогда. Словно старые, заржавевшие шестеренки облили маслом и почистили. Сестру это, конечно, настораживало, но она была рада и этому. Прошло уже пять месяцев с тех пор, как она у меня поселилась. Следить за мной она практически перестала, да и зачем? Даже если бы я хотел таким образом отвлечь ее внимание, так натурально у меня бы все равно не получилось. Все что я делал, это читал, ел и спал. Но, клянусь, такой полноценной моя жизнь не была еще никогда, как бы стыдно мне было это говорить. Я переживал десятки жизней и историй каждую неделю. Они становились частью меня.


***
Как я уже говорил, спустя полгода Джули уехала. На прощание, она крепко обняла меня, и, словно мы вернулись в детство, сказала «Не читай допоздна!». Она словно решила пошутить, и на ее лице, таким образом, образовалась легкая, чуть кривая улыбка, в которой, как мне тогда показалось, заключались забота и переживание, и та любовь, которую может испытывать только сестра к своему младшему брату.
Тут все и началось. Я стал настоящим затворником. Все мои накопленные средства уходили на книги, которые я скупал десятками в интернет-магазине, на еду и выпивку. Да, плюс ко всему я начал пить. Нет, я не напивался, это было недопустимо, потому, как я бы не смог запоминать то, что читаю. Это было своеобразным ускорителем. Выпив пару бокалов виски или вина, я брал в руки книгу и тут же оказывался на ее страницах. Без всяких прелюдий. Это круче видеоигр и 3D-кинотеатров. Порой я не слышал, как звонит телефон, а после только прослушивал встревоженные, а то и разгневанные голоса на автоответчике.
Первое время, перед сном я вспоминал их. Вспоминал, как хорошо мне было в те времена, но со временем, эти воспоминания медленно замещались событиями из свежепрочитанной книги. Мне снились сны, в которых я путешествовал по другим планетам или сказочные миры будущего описанные футуристами. Бывало даже, я видел себя на вершине. Я видел себя Создателем, Вершителем, Творцом. Я был мудрецом и путешественником, временами даже злодеем, человеком или монстром. Мне нравилась моя новая жизнь. Проблема заключалась лишь в том, что все эти истории, строчка за строчкой, страница за страницей, становились частью меня, а со временем, уже я стал их частью. Сон и реальность приобрели одни краски. Через год одиночества взаперти я перестал их различать. Все было сплошным фантастическим рассказом. Я уже не знал, стал ли мне сниться разносчик пиццы, или я перестал есть? Сестра звонила мне каждую неделю, но говорил я с ней словно в трансе, но при этом мне не удалось вызвать у нее подозрений. Или это было во сне? В конечном итоге, я очнулся в палате, крепко привязанный ремнями к какой-то кровати.

***
Мама сидела рядом с заплаканным лицом и держала меня за руку. Джули стояла позади нее, прикрыв лицо одной рукой и повернувшись ко мне боком. На ее подбородке скопилось немного капель слез, готовых вот-вот упасть на пол, но что самое главное, я чувствовал это – от нее несло страхом, и боялась она меня.
Я пытался что-либо вспомнить, но не мог. Я не знал, какое сейчас число и даже какой год, не знал, как долго я здесь нахожусь, почему я здесь нахожусь, и, что важно, где это самое здесь?! То, что я находился в больнице, не вызывало никаких сомнений, но ведь и они есть разные. Хотя ремни, сжимающие мои запястья, наводили на определенные мысли, вряд ли это для моей безопасности.
Вначале, я подумал, что я перебрал с виски. С кем не бывает? Как всегда увлекся чтением, и не заметил, как опустошил бутылку. Раньше со мной такого не бывало, но ведь все бывает впервые? Возможно, я рухнул где-то, расшиб себе голову, кто-то вызвал скорую, а затем подрался с санитаром? Звучит, конечно, как настоящий бред, но другой версии, у меня пока что не было, да и ни мама, ни Джули ничего не говорили. А почему я молчу? Я только сейчас заметил, что все вокруг немного плывет. Я пьян? Тогда, видимо, я тут совсем недавно. Но не было ни головной боли, ни похмелья. Да и не чувствовал я себя таковым. Все просто было… по-другому. Как во сне. Я видел и понимал все, что происходит, но стоило сфокусировать на чем-то свое внимание, как это тут же расплывалось, и теряло всякий смысл. Мысли в голове роятся без моего вмешательства, они сами возникают и исчезают, словно я стою на обочине и читаю надписи на боках проезжающих мимо меня машин. Мне хочется спросить «Что со мной?», но губы не слушаются, только глаза лихорадочно носятся из стороны в сторону. Попытавшись дернуть рукой, я смог только шевельнуть пальцем (зачем связывать того, кто не может шевелиться?), но при этом, я ощущал КАЖДУЮ складочку больничной пижамы, надетой на меня, тугие кожаные ремни на запястьях и ногах. И шепот… «Не делай…». Не делать чего? Каждый раз, когда этот голос затихал, я слышал только звон, как при абсолютной тишине. Но тут произошло кое-что еще более странное, и пугающее…


***
Дверь в палату открылась, и в нее вошел высокий мужчина, в очках и белом халате. Он закрыл за собой дверь. Где щелчок, стук, скрип, скрежет, да хоть что-то!? Неужели тут двери работают так отлажено? Следующее его действие развеяло все иллюзии по этому поводу. Джули повернулась к нему, опустила руку, но ее лица я по прежнему не видел, и он заговорил с ней, его губы шевелились, но я не слышал ни слова, хотя они стояли в паре метров от меня. Какого хрена я ничего не слышу?! Мама обернулась в их сторону, и внимательно слушала их разговор, Джули что-то понимающе кивала. Он на секунду положил ей руку на плечо, затем обошел ее и подошел к моей кровати. Доктор что-то сказал мне, вопросительно кивнув и слегка улыбнувшись, взял свой этот маленький, докторский фонарик и посветил сначала в левый, а потом в правый глаз. Все мое тело отреагировало вместе со зрачками. Я дернулся так, что мама дернулась, и немного привстала с явной готовностью встать подальше, а то и бежать. Что ж я натворил такого, что родная мать шарахается от меня как прокаженного, а сестра готова смотреть только на мое отражение в отполированном щите Персея? После этого, врач открыл дверь перед Джули, и она вышла в коридор, как я думаю, и сразу свернула куда-то влево, он сам, тем временем встал в проходе, ожидая маму, она встала, прижимая сумочку к животу, поцеловала меня в лоб и посеменила к двери. Врач погасил основной свет, оставив только небольшой ночник, излучающий слабый, мягкий свет, и закрыл дверь. Старая душевная боль начала возвращаться. Я снова один, как и полтора года назад.

***
Который час? На улице уже светло. Неужели здесь нет даже часов? Пытаясь их обнаружить, я обнаружил нечто другое, куда более ценное - я могу вертеть головой. Как на счет рук? Они в порядке. В мышцах не осталось сил, но это можно наверстать. Но вопрос о моем местоположении остается на повестке дня.
Не знаю что это за звук, и наверняка ли я его слышу, но вроде слух ко мне тоже возвращается. Это были шаги. В палату зашла, довольна молодая девушка, лет 25-27. Ее внешний вид говорил, что она медсестра. В руках она держала достаточно массивный пакет с какой-то прозрачной жидкостью, в который она ловко вставила тоненькую трубку, ведущую к моей правой руке, и закрепила его на штативе.
- Где я? – мой голос прозвучал слишком тихо. Она глянула на меня, дав этим понять, что она слышала, что я что-то сказал, но понятия не имеет что. Я прокашлялся. – Кхм-кхм. Где я? – Так-то лучше. Голос был хриплый, слабый, но, по крайней мере, было понятно, что я говорю.
- В больнице. – Ее интонация и выражение лица говорили, что она не горит желанием отвечать на мои вопросы.
- Это я уже понял. В какой? И что произошло?
- В психиатрической лечебнице. На второй вопрос отвечать мне запретили.
Психиатрической?! Вот чего я боялся. И почему это ей нельзя отвечать на этот вопрос?
- Кто запретил? Почему?
- Слушайте, в скором времени вы сами все узнаете. Я - не лечащий врач, в мои обязанности не входит отвечать на вопросы пациентов и решать их личные проблемы. Я делаю только то, что мне велели.
Я не стал настаивать. Девушка говорила довольно уверенно, вероятно это не первый ее подобный разговор.
Что ж, ну и вляпался же я.
Следующие два часа (как я думаю), я пытался вспомнить, что же, черт возьми, произошло, перебирал различные варианты, но ни один из них не казался мне достоверным, поэтому не стану вдаваться в подробности.

***
- Добрый день.
- Вы уверены?
- Юмор это хорошо. Очень хороший признак! – Это был тот самый врач, которого я видел в день своего «прибытия».
- Кто вы?
- Меня зовут Роберт Полсен, я ваш лечащий врач. А вы? Вы знаете, как вас зовут?
Он считает меня идиотом?
- Да, естественно, а вам, это разве не известно?
- Конечно, известно, - сказал он, рассмеявшись, - но я хотел бы, чтоб вы представились. – На его лице сияла улыбка. Это такой психологический ход? Мне это не нравится.
- Билл. Билл Тайлер. – Я говорил сухо, своим видом давая ему понять, что он мне не нравится. Но  он не обращал на это совершенно никакого внимания. По крайней мере, делал вид.
- Очень приятно Билл. Ведь я могу вас так называть? Если хотите, можете называть меня Роберт, но только не Боб, прошу вас, не люблю я этот вариант своего имени, уж извините. – И вновь улыбка. Он словно телезвезда.
- Да, Роберт.
- Вот и прекрасно! Как вы себя чувствуете? Как можете описать свое состояние?
Я проигнорировал его вопросы. Меня больше беспокоили ответы на мои собственные.
- Что случилось? Почему я здесь?
- О, я надеялся, вы мне расскажете!
- Да я бы с радостью, но, к сожалению, последнее, что я помню до появления здесь, это то, как я дочитывал Паланика, потягивая красное полусладкое сидя в своем любимом кресле. – Не думаю, что стоит ему врать. Мне нужна информация! Око за око. – И еще, какого черта я связан?
- Я могу вам доверять?
- Если вы готовы поверить человеку, прикованному к койке в психушке, то, видимо, вам стоит занять место в соседней палате. – Мои слова его насмешили. Он рассмеялся в голос.
- Ну что ж, давайте с вами договоримся, я развяжу вас, если вы пообещаете мне вести себя спокойно. – Хочет завоевать мое доверие. Ладно, не буду ему мешать.
- Обещаю.
- Знаете в чем ирония? Мой кабинет действительно находится за стенкой. – Он снова рассмеялся. А затем расстегнул мои руки и ноги.
Я попытался встать, получилось у меня не очень хорошо, но Боб помог мне (когда не слышит – можно). Я огляделся, комната была не большой, в ней помещались только моя кровать, небольшой столик со стулом, у окна, и тумбочка. Тут не было ни тяжелых, ни острых предметов (разве что штатив для капельницы). К тому же сил у меня не осталось. Он все продумал. Мнимое доверие, скрытое под личиной уверенности в собственной безопасности. Кроме того, за дверью наверняка стояла пара крепких санитаров, наряду с медсестрой, вооруженной шприцом с каким-то успокоительным.
- К сожалению, Билл, я не могу рассказать вам всего, что знаю. Это часть лечения. Важно чтоб вы сами вспомнили, что с вами произошло. – Улыбка сменилась сочувствием. Может он не так уж и плох.

***
Следующие два дня, Боб периодически забегал ко мне, спрашивал как у меня дела. Он почему-то был заинтересован «моим случаем». Этот его интерес вызывал у меня подозрения (может, мама с Джули пожертвовали энную сумму больнице?). Как бы то ни было, я уже мог по-человечески питаться, поэтому, через три дня, когда силы ко мне начали возвращаться, меня перевели в другую палату, так сказать, уже на постоянное место жительства.
Это была палата на двоих, но моего соседа в ней не было и, судя по аккуратно заправленной постели, его тут не было давно. В комнате стояли только две односпальных кровати и две прикроватных тумбочки (прикрученных к полу), между ними – окно с решеткой. Где еще ставят решетки на окна на 3 этаже? Только в тюрьме, пожалуй.  Здорово, у меня есть выбор: направо или налево? Недолго раздумывая, я двинулся к левой кровати, она показалась мне уютней. Подойдя ближе, я увидел, что на ней уже лежали мои вещи. Кто угадал? Я или они? У изголовья каждой из кроватей было по одному, вмонтированному в стену светильника, рядом с которым была кнопка-выключатель. Я постучал по плафону – пластик, естественно, кому нужны суицидники?
Закинув свои не многочисленные вещи в тумбочку, а ноги на кровать, я, подложив руки под голову и уставившись на плафон, решил ее опробовать. Учитывая мое местонахождение – весьма не плохо. Меня начало клонить в сон, мне представлялось, что этот плафон – источник невиданной болезни, которая постепенно разрастается от него по стенам, попутно обращая все, чего она касается, в пластик. Я лежал, и спокойно наблюдал, как теперь уже пластиковые стены, становятся все более прозрачными, до тех пор, пока не исчезают вовсе. То же самое происходит с горизонтом, все вокруг становится абсолютно прозрачным, до тех пор, пока я не оказываюсь в… пустоте. Вокруг меня нет ничего, кроме всепронизывающего белого света.
- Добрый вечер, Билл.
Я открыл глаза, свет внезапно ослепил меня, как выяснилось, кто-то зажег лампу. Стены снова стали материальными, а за окном стемнело. Рядом стоял Боб.
- Да… Добрый, – сказал я сонным голосом, прикрывая рукой еще не привыкшие глаза, - вы разбудили меня.
- Извините, просто теперь, когда вы уже не мой сосед, я не смогу забегать к вам так часто. Как вам на новом месте?
- Ну, как видите, осваиваюсь. – Сказал я, садясь на кровать. – Где мой сосед?
- Через недельку, к вам кого-нибудь подселят, не переживайте. Не хотите прогуляться? А то вы уже засиделись в четырех стенах.
Я кивнул. Встал с кровати и почувствовал резкую боль в колене. «Что это с ним?».
Роберт пошел к двери, и я последовал за ним. Только сейчас, спускаясь по лестнице, я остановился на втором этаже и наконец-то понял, где я все-таки нахожусь. До этого момента, все было слишком хорошо, чтобы это понять. Ничто, кроме пластикового плафона и решеток на окне, не напоминали о моем местонахождении.
На втором этаже находилась общая комната. Здесь «местные жители» проводили большую часть своего времени. Сейчас тут находилось около 15 человек в домашних халатах. Среди них были три санитара и одна медсестра (из тех, что я видел). Но халаты, в данном случае, не придавали обстановке домашнего уюта, мне, своим видом они говорили только одно - «отсюда не возвращаются».
Кто-то просто ходил по комнате, что-то бормоча себе под нос. Кто-то играл в шашки, а кто-то и в шахматы. Одни разговаривали друг с другом, другие с самими собой. Один чудак, стоял и бился головой об стену, пока не ударил так, что рухнул на пол, а один из санитаров унес его в медпункт (искренне на это надеюсь), другой, таращился в окно.
- С ним все будет в порядке, - сказал мне Боб, заметив, куда я смотрю, - с ним это не первый раз. Тут и не к такому привыкнешь.
Вот уж перспектива. Но Бобу я ничего говорить не стал, а молча пошел дальше.
Спустившись на первый этаж, мы прошли по коридору и наткнулись на охранника, доктор Полсен дал ему знак, что все в порядке, и тот нажал у себя какую-то кнопку, дверь издала звук и открылась.
- Время позднее, поэтому двери закрыты. Днем все иначе, так что не надо думать, что вы в тюрьме. – Он слегка улыбнулся, толкнув дверь и пропустив меня вперед.
«Ну да, конечно. Так просто возьму и выйду».
Выйдя на улицу, мы оказались в небольшом саду, с газоном, и невысокими деревьями. Тут была небольшая аллея, как я понял, огибающая все здание, и несколько скамеек. Небо у горизонта уже было красновато-оранжевым. Боб указал на скамейку, усаживаясь сам, я сел вслед за ним.
- Есть успехи с вашими воспоминаниями?
- Нет. По-прежнему ничего… - Я опустил голову.
- Ничего, завтра мы сделаем первый шаг. Я думаю, это должно помочь.
- Должно помочь что?
- Всему свое время. – Он снова улыбнулся и больше не проронил ни слова.
Честно говоря, я ожидал расспросов, ведь я уже почти пришел в себя, но ничего этого не было. В моей голове крутились мысли, действительно ли я должен здесь быть? Действительно ли с потерей жены и дочери, я потерял рассудок? Но, учитывая, что находясь здесь, я не испытывал ни гнева, ни расстройства, может я действительно этого заслуживаю? Может мое подсознание, которое по-прежнему все помнит, и является причиной моей апатии? Пока я думал, он молчал. Мы оба молчали, пока совсем не стемнело и не зажглись фонари. Только тогда мы встали и прошли обратно в здание.
- Ну что, дорогу назад найдете? – Спросил доктор Полсен, когда мы уже стояли в коридоре внутри здания.
- Да.
- Тогда доброй ночи, мне еще нужно доделать кое-какие дела здесь, на первом. И имейте в виду – отбой в 9, не провоцируйте санитаров. – Боб подмигнул и пошел куда-то в неизвестную мне часть больницы.
Я поднялся наверх, стараясь не смотреть в сторону общей комнаты. «Еще насмотришься». В конце коридора на своем этаже, обнаружил дежурную сестру (хорошо или плохо?), люди уже разбредались по своим комнатам. Как я заметил, большая часть пациентов была мужчинами, хотя женщин тоже хватало. Большая часть из них казалась вполне нормальной, на мой, «непрофессиональный» взгляд. Мне было интересно заглянуть в голову каждому. Мне не хватало книг, а я находился в «живой» библиотеке. Наверняка, большая часть не осознает своего плачевного состояния. У всех на лицах блаженное спокойствие и полная невозмутимость. Вполне возможно, не без помощи препаратов. Меня тоже, уже третий день как, начали пичкать какими-то таблетками, но никакого эффекта я не замечал, оно и к лучшему.
«Неужели я стану таким же?». По телу пробежала дрожь. Но с другой стороны, чем там, лучше, чем здесь? Вполне возможно, что меня так же напичкают препаратами, мир обретет прежние, хоть и искусственные краски.
Но, все-таки, есть кое-что, что останавливает меня от шага в нирвану – мне нужно знать, что произошло.
Вторая кровать по-прежнему пустовала: кто будет подселять в такое время. Я лег на кровать, спать я не собирался, я хотел вспомнить, но ничего не приходило на ум. Вместо этого я снова уснул.
Первая ночь на новом месте была ужасной. Мне снилось ночь, когда Мэгги покончила с собой. Только на этот раз, я был не в нашей спальне. Я стоял в коридоре, дверь в ванную была распахнута. Через нее я видел, как Мэгги подносит пистолет ко лбу, держа его двумя руками, ее глаза смотрят прямо на меня, в мои глаза, а я не могу сказать ни слова, не могу пошевелить не одним мускулом. Стою и смотрю, как она медленно нажимает на курок. Резко проснувшись, я слышу, как где-то громко хлопнули дверью, из соседних палат разносятся возмущенные сонные возгласы. Иногда удивительно, как наши сны синхронизируются с реальностью.
Кое-как, я уснул снова, дальше мне уже ничего не снилось, по крайней мере, я этого не помню.



***
Первый шаг доктора Полсена к моему выздоровлению мне нравился. Этим шагом была Джули. Я скучал по ней, во всяком случае, хотелось увидеть родное лицо, ведь тут одиноко, даже если есть с кем поговорить. Хотя бы изредка.
Она сидела в общей комнате за одним из столиков, и крутила в руках, кажется, свой мобильник.
Интересно, если это первый шаг к лечению, пришла ли Джули сюда по собственному желанию, или по настоянию Боба?
Подойдя к ней, я обнял ее, но она, видимо, этого не ожидала. Она дернулась, и как-то неестественно, как робот, ответила на объятия, при этом выжимая из себя какую-то кислую улыбку. Я улыбнулся ей.
На шее у нее был повязан шарф, что показалось мне довольно странным, учитывая время года. Она видела, что шарф привлек мое внимание, и захотела его поправить, но сделала этим только хуже. Мне хватило секунды, чтобы понять, что я увидел. Приглядевшись, я увидел сильные ссадины. Меня словно пронзило. Я ничего не вспомнил, но был уверен, что я как-то к этому причастен.
- Это я сделал?! – Я сказал это видимо слишком громко, при этом срывая с нее шарф. Под ним красовались огромные, фиолетово-синие ссадины, будто ее за шею привязали к трактору. Санитары это видимо восприняли как дурной знак, и скрутили мне руки. Джули плакала. – Отпустите, пожалуйста! Джули, ответь, это сделал я?! – Я пытался вырваться, но держали они меня крепко. Джули, тем временем, стояла и смотрела на меня, словно силясь что-то сказать. По ее щекам текли слезы. К ней подбежал Роберт, и, обняв за плечи, развернул и повел к выходу.
Ко мне же подходила медсестра со шприцом. Укол, голова закружилась. Последнее, что я увидел, это как Джули покидает комнату, кинув на меня последний заплаканный взгляд.
Снова тот же кошмар. Только на этот раз, в роли палача – я. Крепко держу пистолет в руках, а Мэгги наводит его на свою голову, исподлобья глядя на меня и улыбаясь. «Билл, сделай это для меня». Как я могу ей отказать? Я жму на курок. На этот раз, дверью никто не хлопал. Капли крови попадают на мое лицо. Ее тело обмякает, голова падает на бок, а из аккуратного отверстия в ее голове струится кровь. Второй выстрел. На этот раз я подношу пистолет к своему виску. Упав на пол, я вижу ее лицо. Хоть она и не может больше двигаться, глаза по-прежнему смотрят на меня и моргают, равномерно распределяя заливающую их кровь, а губы, по-прежнему, растянуты в улыбке.

***
- Билл, вы же обещали мне? – Боб сидел на краю кровати. В дверях стоял один из тех санитаров, оперевшись о косяк двери и скрестив на груди руки.
«Не рыпайся, парень».
- Я сдержал обещание! Я не хотел причинять никому вреда! Мне только нужно знать, я ли это сделал! – Я поднялся на локтях и повысил голос.
- Да, это были вы. Именно поэтому, вам с сестрой так важно было увидеться сегодня. Я надеялся, что это станет толчком к тому, чтобы вы все вспомнили. Это подействовало?
- Подействовало?! Да меня опять накачали какими-то транквилизаторами!
- Что вам снилось? Вы беспокойно спали.
- Это не имеет отношение к Джули, я не хочу об этом рассказывать… - Мой голос резко стал гораздо тише и спокойней.
- Я ваш врач, мне следовало бы… - Я не дал ему договорить.
- Я не хочу об этом говорить! – Здоровяк возле двери оживился, и уже выровнялся, заслонив почти весь дверной проем.
- Хорошо-хорошо. – Сказал Боб, подняв руку, таким образом останавливая своего подопечного. - Отдохните. Если будут какие-то результаты, обратитесь к кому-то из персонала, они помогут меня найти.
 Как выяснилось, день был в самом разгаре, было около двух или трех часов дня, поэтому мне не оставалось ничего другого, кроме как спуститься вниз. Провалявшись еще около получаса на кровати лицом к стенке, я встал, и пошел в общую комнату.
Все занимались своими повседневными делами (мне так показалось), я сделал один круг по комнате, довольно больших размеров, как по мне, рассматривая населявших ее людей. Ни один, к моему сожалению, не вызывал у меня желания подойти и познакомиться, заговорить, хотя это было мне необходимо.
Я сел на свободное место на одном небольшом, довольно стареньком диванчике, такого болотного цвета. На расстоянии одного места от меня, сидела молодая девушка, я бы дал ей не более 25 лет. Посмотрев на меня, она приветливо заулыбалась, я улыбнулся ей в ответ. Она сияла. Это было в равной степени как очень странно, так и совершенно нормально для этих мест.
- Почему вы так счастливы? – Довольно бестактно спросил я, без всяких формальностей вроде знакомства или хотя бы приветствия.
- Если каким-то вещам суждено случиться, то зачем переживать из-за того, что они происходят? – Говорила она воодушевленно, каким-то пугающим голосом верного служителя какой-то секты.
- Пожалуй, но разве не мы сами делаем выбор?
- Если Бог позволяет свершиться нашему выбору, не является ли это проявлением судьбы?
Есть над чем задуматься. Она увидела это и отвернулась, мол, «дело сделано».
История с Джули не выходила у меня из головы, а еще этот сон…
Как смириться с судьбой, когда ты причиняешь боль  своим близким? В конечном итоге, я отправился на поиски Боба, но не потому, что память стала  ко мне возвращаться, мне захотелось что-то почитать, а у него в кабинете наверняка завалялась пара книг.

***
- Хорошо, я подыщу вам что-то, но при одном условии – не более одной в неделю.
Выбора не было, это, так сказать, лучший вариант. Но как растянуть книгу на целую неделю, когда у тебя столько свободного времени?
Я держал себя в руках. Читал медленно, перечитывал страницы по нескольку раз, заучивал заинтересовавшие меня моменты, «погружался максимально глубоко». Но даже такими темпами, к пятому дню она заканчивалась, и я снова принимался бродить по больнице, периодически срываясь, и снова перечитывая от корки до корки. Так продолжалось месяц. Четыре книги за месяц? Раньше я прочитывал как минимум в десять раз больше.
Не зря говорят, что в таких заведениях, даже из здорового, сделают сумасшедшего. Я сходил с ума от одиночества, безделья, рутины и препаратов. Все эти очереди за лекарствами и групповые терапии, напоминающие общество анонимных алкоголиков. Один псих должен излить душу, а другой, должен подсказать ему, как с этим справиться. Все равно, что учить прыгать с крыши без страховки.
Спустя месяц, в мою дверь, наконец, постучали.

***
Мужчина, лет 35, перешагнул порог моей палаты. Лицо было довольно дружелюбным. Он не был похож на сумасшедшего, что радует.
- Видимо я ваш новый сосед?
- Если вам нужна 23 палата, то, видимо, да.
- Она самая. Меня зовут Сэм Нортон. – Сделав три больших шага, он оказался рядом с моей кроватью, протягивая руку, которую перед этим, зачем-то обтер о джинсы.
- Очень приятно, я Билл. – Я пожал ему руку.
На этом наше знакомство на сегодня закончилось, он сложил вещи в тумбочку, и только спросил, где находится туалет. Почти весь день, он где-то пропадал, видимо на втором этаже, и вернулся только за 10 минут до отбоя, я, к тому времени, уже отложил книгу и засыпал. Слышал только, как он укладывался спать, включив свою лампу.
Более чем за месяц, я так и не смог привыкнуть к местному режиму, и наверно никогда не смогу. Засыпал всегда долго, ближе к 11 часам. У моего нового соседа, видимо, была та же проблема. Он долго ворочался, пока, наконец, не спросил:
- Билл, вы спите?
- Нет, никак не могу привыкнуть к местным порядкам.
- А сколько вы уже здесь?
- Второй месяц пошел.
- Это еще мало. – По голосу было слышно, что он улыбается. – Это ваша первая экскурсия по шоколадной фабрике?
- Шоколадной фабрике? Надеюсь, вы говорите не буквально? – Я решил тоже немного пошутить, давно не предоставлялось такой возможности.
- Ну да, фильм есть такой, не видели? Безумное место.
- Как-то не доводилось, но в лечебнице я действительно впервые. А у вас это первая... экскурсия?
- К сожалению или к счастью, но нет. Уже 7 лет так катаюсь, с места на место.
- Вы сомневаетесь?
- А почему нет? Так жить значительно проще. Я не задумываюсь о своем будущем, и о прочих вещах, о которых зачастую приходится думать остальным. Вроде этих… денег! Лекарства позволяют мне не беспокоиться о том, чего у меня нет, и никогда не будет. Наша жизнь хороша настолько, насколько мы ее таковой считаем, так что быть тут – не такая уж и плохая перспектива. А большое количество времени, позволяет смириться с чем угодно. В моих мыслях я абсолютно свободен, там нет ни этих стен, ни чертовых санитаров, ни медсестер, а где бы у меня еще была такая возможность, думать о том, о чем мне хочется думать? Думать абсолютно чисто и непредвзято, без влияния мнения окружающих. Объективно, не глядя через призму предрассудков или через розовые очки.
- Почему вы так уверены, что мыслите объективно? Препараты, например, способны значительно менять наш способ мышления.
- Друг мой, за все годы, проведенные здесь, я изучил действие каждой таблетки, которыми нас здесь кормят как конфетками, и принимаю только те, которые считаю полезными, а главное, не вредными для своего мозга.
- В смысле? Как вы можете решать, что пить, а что не пить?
- Это опыт, который приходит с годами. – Он, кажется, снова расплылся в самодовольной улыбке.
- А за что вас сюда упекли? Изначально.
- Вы видели фильм «Побег из Шоушенка»?
 - Да, конечно. Отличный фильм!
- Еще бы! Так вот. Помните, что говорил Рэд главному герою, на счет его невиновности?
- «Мы здесь все невиновные, разве ты не знаешь?».
- Именно. Это место мало чем отличается. Вместо оранжевых роб – халаты, а вместо надзирателей в военной форме, медсестры в белых халатах, да санитары в белых рубашках. А в остальном, мы все тут просто «недопонятые». Чтобы попасть сюда, не обязательно быть психом, достаточно просто отличаться от других.
А ведь он может быть прав. Ведь я до сих пор не знаю, как именно здесь оказался.

***
У этого парня по поводу всего было свое мнение, с ним всегда было о чем поговорить. С ним было интересно. Ему тоже разрешили брать по книге в неделю, мы читали их по очереди, после чего обсуждали. Мне нравилась его привычка отвечать вопросами на мои вопросы, из ответов на которые он строил свои собственные. Он заставлял меня думать. Я будто вновь, как в школьные годы, обрел учителя. Уже прошел месяц, с тех пор, как его ко мне подселили, и он стал мне настоящим другом. Но одна вещь, которую ему никак не удавалось привить  мне, не давала мне покоя, это его смирение со своей судьбой. Как-то раз, мы снова спорили по этому поводу.
- Неужели тебя совершенно это не беспокоит? Тебе не хочется завести семью, детей?
- Ты никогда не думал, откуда мы взялись?
- Как и все, откуда еще.
- Нет, я не про это. Люди в целом, наша планета, Вселенная.
- Ну, если верить ученым…
- Нет-нет, никаких ученых. Только твое мнение. – Он перебил меня на полуслове.
- Я не думал об этом, поэтому…
- Хорошо, тогда подумай. – Он снова перебил меня. – Через неделю, когда сможешь сформулировать свои мысли, и высказать свое мнение, я смогу тебе объяснить, почему меня это не беспокоит.
Следующие 7 дней, он со мной не говорил, а все попытки заговорить с ним, рубил на корню, а если быть точнее, то просто игнорировал. На протяжении всего дня, его не было в палате, а после себя он оставлял аккуратно заправленную кровать, будто на ней никто и не спал вовсе.
Когда прошла неделя, он сам заговорил со мной.
- Ну, что надумал?
- Для начала, я не верю, что весь наш мир был создан за 7 дней, я скорее склоняюсь к эволюции. Я верю в Большой взрыв, верю, что мы, на протяжении миллионов лет становились теми, кто мы есть сейчас.
- Что ж, молодец, но ты не сделал из этого главный вывод.
- Какой?
-Если Теория Большого взрыва верна, то наша Вселенная, шаг за шагом, путем довольно сложных физических и химических процессов, образовывалась из материи, которая за секунду до этого, была сгустком чистой энергии, и так, из материи создавались атомы, ставшие строительным материалом для химических элементов, те для звезд, планет, которые образовывали звездные системы, те, в свою очередь, галактики, пока Вселенная, не стала такой, какой мы видим ее сейчас. Что же касается нашей планеты, то ей повезло оказаться на нужном расстоянии от Солнца, что и позволило возникнуть на ней жизни. Может показаться, что таких совпадений просто так не бывает, но в масштабах Вселенной, это вполне нормальное явление. Отсюда следует вывод: почему я должен беспокоиться о себе, если я всего лишь случайная маленькая частица?
- Но ты же не можешь быть уверен, что все именно так и было?
- Даже если так, что это меняет? Я на что-то влияю? Или ты? Кого-то волнует, что с тобой здесь происходит? Кроме кучки родственников, при условии, что они у тебя есть.
- В первую очередь, это волнует меня! – Я стал терять самообладание. С Сэмом было очень трудно спорить.
- А вот меня нет. – Он заулыбался, а мне захотелось прекратить разговор.
К моему счастью, в палату зашел доктор Полсен.
- Билл, пройдемся ко мне в кабинет?

***
Я сидел в знакомом мне кресле в кабинете Боба. Был я тут, естественно, не первый раз.
- Как ваши дела, Билл? – Лицо Боба было каким-то обеспокоенным.
- Хорошо, с тех пор как вы подселили ко мне Сэма, все стало довольно не плохо. Мне не хватало общения с адекватным человеком, который при этом не является моим врачом. – Я заулыбался, надеясь, что Боб оценит мою шутку, но он оставался подозрительно невозмутимым.
- Как раз поэтому, я вас и позвал. Видите ли, Билл, вам трудно будет в это поверить, да и мне, не очень легко об этом говорить…
- О чем это вы?
- Я, честно говоря, не ожидал такого исхода. Решая одну проблему, я пришел к неожиданному результату. Я думал, что уединение пойдет вам на пользу…
- Доктор Полсен, вы не могли перейти к делу? – Я терял терпение. Это разговор мне очень не нравился.
- Видите ли, Билл. Я хочу, чтоб вы восприняли эту информацию как можно более спокойно, и…
- Говорите уже! – Я сорвался на крик.
- Мы к вам никого не подселяли. - После этих слов, внутри что-то оборвалось. – Никакого Сэма нет, вы его придумали.
- Это не правда…
- К сожалению, это так. В связи со всеми этими ужасами, которые произошли с вами, смерть дочери, самоубийство жены, у вас развилась…
- Хватит! Я докажу вам! – Я соскочил с кресла, и побежал в свою палату. Боб побежал за мной.
- Стойте, Билл, стойте! Задержите его кто-то. – Кричал он, бегая глазами по коридору, в поисках хоть кого-то, кто сможет меня остановить.
Один из санитаров заметив это, рванул за мной, но я оказался быстрее, шагая через три ступеньки, я пересек коридор, и вбежал в свою палату. Сэма в ней не было. Пока я стоял и обдумывал, где он может быть, Боб догнал меня, и, увидев, что я стою в ступоре, остановил санитара, дав ему знак, чтобы если что, он ловил меня.
- Билл, его нет. – Он подошел ко мне, и положил руку на плечо, но я дернулся вперед.
- Я докажу вам! – Я подбежал к своей тумбочке и схватил с нее свою книгу, затем подбежал к тумбочке Сэма, и взял его книгу. – Вот, смотрите! Две книги! Откуда бы им взяться у меня, если вы сами даете мне только одну в неделю?
«Посмотрим, что ты на это ответишь!»
- Да, так было, но месяц назад, вы так просили, чтоб я давал вам хотя бы две, потому что вам очень скучно, что я не смог вам отказать.
«Не может такого быть». Голова закружилась.
- Если его нет, то может и вас тоже?! Откуда мне знать, что вы настоящий? Или тот парень, стоящий у лестницы?
- Билл, я ваш лечащий врач… - Мой взгляд упал на шариковую ручку, закрепленную на нагрудном кармане его халата. Как непредусмотрительно.
И тут меня осенило. В голове что-то щелкнуло, и она перестала кружиться. Все стало на свои места.
Я схватил ручку, да так сильно, что разорвал карман, и побежал к лестнице, точнее не к ней, а к санитару, который хотел поймать меня, думая, что я пробегу мимо него. Глупец. Ты-то мне и нужен. Я со всего маха воткнул ручку ему в шею. Такого он не ожидал, поэтому не успел даже защититься. Ручка угодила прямо с сонную артерию, кровь хлынула фонтаном, обрызгав стены и меня. Здоровяк упал как шкаф, и я отошел от него, пока тот корчился, пытаясь остановить кровь руками. Боб подбежал к нему, пытаясь помочь, но было уже поздно.
- Билл! Что ты наделал?! Он живой! Он настоящий человек, гребаный ты псих!
Я молча стоял и думал. Меня все это больше не беспокоило. В голове начали мелькать картинки. Я начал вспоминать. Я вспомнил, как просил еще одну книгу, я вспомнил, как я разговаривал сам с собой, вспомнил, как Джули приехала ко мне, после того как я в течение недели не брал трубку, а потом пытался задушить, думая, что она одна из героев книг, которые я читал. Но даже это уже не важно. Я был сумасшедшим. Самым настоящим шизофреником. Был, до этого момента.
- Вы хотели, чтобы я все вспомнил? - Я успокоился.
- Хотел! Это тут причем?! Ты человека убил! – Он встал, и окровавленными руками схватил меня за шиворот. Казалось, он хочет сделать со мной то же самое.
- Но вы ведь имели в виду далеко не мое нападение на Джули. Я все вспомнил. – Говорил я спокойно.
Гнев вдруг исчез с его лица, он отпустил меня и одобрительно похлопал меня по щеке, размазывая по ней кровь. На лице Боба появилась ухмылка.
- Молодец, верно.
Боб достал откуда-то пистолет, и, по традиции, приставил его к моему лбу. Я закрыл глаза. Я не сопротивлялся. Зачем? Щелчок. Выстрел. Все временно погрузилось во тьму.
;
Глава четвертая. Кларк.
Фух, как же всегда тяжело возвращаться…
Я сел на край ГВР, или «гроба», как мы его еще называем. Кстати говоря, последнее название ему очень подходит, если учесть сколько раз мне, как и любому другому профессиональному игроку, приходилось там умирать, пусть даже виртуально.
- Молодец, Кларк! Ты как всегда всех уделал.
Лицо Макса – всегда было первым, что я видел по возвращении. Он, как всегда довольный, протянул мне бутылку негазированной воды, предварительно открыв, и полотенце. Я накрылся полотенцем и сделал два небольших глотка, после чего, около пяти минут пытался прийти в себя, может больше, не знаю, после игры долго еще находишься вне времени. Единственное, что от этого спасает - это хороший сон. Дуло все еще мельтешило перед глазами, а на лице чувствовался жар от вырывающихся газов, в ушах звенело.
Макс – это друг, которых еще надо поискать. Друг, помощник, соратник. В нашем деле без этого никак, иначе загнешься. Кто-то обязательно должен беречь твой сон после игры, кормить, потому как после 3 суток в «гробу», на одной капельнице, абсолютно не шевелясь, ты не в состоянии об этом всем думать, а тем более делать. Все это за меня делал, конечно же, Макс, именно поэтому, я иногда в шутку называл его мамочкой. Его это ни капли не злило, скорее даже нравилось.
Когда  уже начал приходить в себя, я подал ему знак. Тогда он помог мне встать, и мы пошли к выходу. Эта комната, по сути, являлась сердцем всего здания, ведь именно здесь происходило и находилось то, благодаря чему, собственно, все здание, и все его жители так преуспевали в этом мире теле-индустрии.
По пути я заметил, что Ева, одна из игроков, сидела возле ГВР-а и истерически рыдала, в то время как ее помощница ее успокаивала.
- Она была Мэгги. Ох уж эти женщины… сразу же сказали, что не потянет, так нет, все хотят кому-то что-то доказать. – Сказал мне Макс.
Иногда такое случается, двух соперников сводят лицом к лицу в одном мире, ставят в одинаковые условия, и ждут, кто первый сломается. Так что фактически, я победил уже давно, но пришлось пройти через все стадии.
Ну что ж, одним соперником меньше.
Мы вышли через черный ход, потому как поклонники, а их у меня не мало, не дадут пройти, но что хуже, врагов у меня не меньше. Знали бы вы, сколько недотеп хочет на мое место. Всякий думает, что он способен прожить десятки жизней и не свихнуться. Хуже всего то, что многим удается сюда пробиться, и после первой, в лучшем случае третьей, игры пополняют здания с мягкими стенами. Жить – это искусство, и в этом деле я мастер. Бывали, конечно, случаи, когда люди не выдерживали физически, например «перегруз», когда кровь хлещет со всех отверстий, таких как нос, уши и даже глаза, был обычным делом. Кому-то везло, кому-то нет, чаще, правда, до больницы не доезжали. Тут мне повезло, со здоровьем все было в полном порядке, хотя и перегруз один раз был, но откачать успели. Я тогда был еще совсем зеленый, слишком увлекся сюжетом. Все дело в том, что профессиональные игроки, подсознательно контролируют своего персонажа, даже когда совершенно ничего не помнят. Нам удается заранее запрограммировать персонажа так, чтобы он не переходил определенную черту, нечто вроде рефлекса. Жаль, но для этого приходится быть довольно черствым, поэтому апатия – нечто вроде профессионального заболевания, хотя, может и врожденного – может именно оно позволяло нам достигать таких высот. Так что назвать нас трудоголиками – ничего не сказать.
Наконец-то мы подошли к машине, с трудом, но я мог идти сам. Переднее сиденье не для меня, не сейчас, я залез на заднее.
- Эй, Кал-Эл, имей совесть! Тебе машину не жалко? Убери ноги с сиденья. Да и чего ты разлегся? Ты же знаешь, как ты вырубаешься после игры. Я тебя тащить не собираюсь. И найди там пару яблок, в пакете. – Я лениво приподнялся и сел. Оказалось, что на яблоках я лежал.
Кал-Элом Макс называл меня в честь небезызвестного Супермена, которого звали Кларк Кент. Хорошо хоть фамилия у меня была другая, а то б вообще в школе житья не дали. Детям и без того повода чтоб поиздеваться не надо.
Возвращаясь домой, я как всегда молчал, а Макс слушал музыку, тарабаня по рулю в такт. Такие поездки уже стали своеобразной традицией.
Еще одна победа, 47-я. Абсолютный рекорд. Я 27-летний парень, который прожил 47 жизней, который множество раз был ребенком, подростком, стариком. Десятки первых поцелуев, разочарований, первых разбитых сердец, десятки, а то и сотни, виртуальных детей и внуков, жен, любовниц, живых, мертвых, брошенных, предавших и преданных, больных и здоровых. Сотни пережитых болезней, десятки тюремных сроков, в разных уголках планеты. Множество друзей и подруг, домашних животных, в конце концов. Сотни литров пролитых слез и крови, как своей, так и чужой. Все это, сделало сердце настоящего Кларка Олсена куском бесчувственного камня, а мозг – расчетливой машиной. Физический возраст больше не значит ничего, а все ради чего? Ради шоу. Но мало кто знает, что мои силы подходят к концу. Мало кто… никто этого не знает, и не узнает. Даже Макс.

***
Дома, как всегда, меня ожидал небольшой легкий обед, чтоб не перегружать желудок, горячая ванна и мягкая, большая двуспальная кровать.
Есть хотелось жутко, но налегать на еду еще было нельзя, поэтому ел я неторопливо, бездумно уставившись в телевизор, там, как раз крутили рекламу моей программы: «Смотрите новый сезон программы «Конец игры» (на экране, в этот момент, Боб вышибает мне мозги) где вы вновь увидите легендарного Кларка Олсена! Удастся ли нашему герою выкрутиться вновь?».
Кстати говоря, на счет игры. Ее правила предельно просты: не сдался – значит победил. Тебя погружают в виртуальный мир, если быть точнее, проецируют его прямо в твоей голове при помощи ГВР, а затем, при помощи специальных датчиков фиксируют реакцию твоего мозга на созданные условия. Создается специальная сеть, подключиться к которой может каждый, у кого есть на это специальный допуск (не так уж это просто его получить, между прочим). Особый почет тем, кому в процессе игры удается вспомнить, понять, кто он, где находятся и зачем (мой личный рекорд – 5 лет, повеселился я тогда на славу, в стиле хороших фильмов ужасов). «Режиссеры», отвечают за то, в каком мире будет жить главный герой, какие неприятности будут встречаться на его пути, будут всячески стараться сломить его (есть те еще изверги). Есть и шутники, как в этот раз, например (эти лифты и светофоры меня изрядно позлили). А все ради чего? Естественно ради рейтинга. Чем слезливей история, тем больше рыдающих девчонок она привлечет к экранам телевизора, чем больше насилия и крови, тем больше мужиков будет восторженно наблюдать за этим сидя в трусах на диване с бутылкой пива. В 2049 году культ потребителя достиг своего апогея.
Когда я был маленьким, и только познакомился с произведениями писателей-фантастов, я представлял новый мир будущего прекрасным. В нем должно было быть все, о чем я прочитал на страницах книг. Но чуда не произошло. Проблемы остались те же. В общем лучше мир не стал, скорее даже наоборот. Главным достижением, за все эти годы, стало, как раз, изобретение ГВР (Генератор Виртуальной Реальности).
Удивительно, что после 3-х суток в «гробу», мой мозг продолжал работать. На фоне всех этих размышлений, мне внезапно вспомнилось детство. Ведь я был чемпионом неспроста.

***
Мой отец, был автором идеи, создателем и первоиспытателем прибора, который послужил началом новой эпохи теле-говна, более известного, как вышеуказанный Генератор Виртуальной Реальности.
Своей матери я не видел с рождения. По словам отца, она скончалась при родах, но говорил он это как-то подозрительно, при том каждый раз, но другой версии я так и не узнал, тем более, как я выяснил позже, архивы его рассказ подтверждали. Отец любил ее безумно. Собственно эта любовь и послужила толчком к созданию, ведь именно после ее смерти, он решил «возродить» ее при помощи науки. Слава Всевышнему, он не поступил по примеру Франкенштейна, а взялся за паяльник, и годами создавал то, что зрело в его поистине гениальной голове. Да, мой отец был настоящим гением. Был ли он хорошим отцом? Хорош ли тот отец, который ставит эксперименты на собственном сыне?
Пока я был совсем маленьким, он кое-как умудрялся совмещать работу со сменой пеленок, кормлением и убаюкиванием, но когда мне исполнилось 3 года, большую часть времени я был предоставлен самому себе: он кормил меня три раза в день, оставлял в комнате игрушки, включал телевизор и шел в гараж. После ужина, как правило, он укладывал меня спать, а сам работал почти до рассвета. Благодаря своему образу жизни, он прослыл тем еще чудаком на всю округу, что сказывалось и на мне, что на улице, что, позднее, в школе.
Не смотря ни на что, я, естественно, любил его всем своим маленьким, детским сердцем, а он, между прочим, любил меня не меньше, я всегда это знал. Когда мне исполнилось 4, он начал учить меня читать, считать и писать. Я учился быстро, что доставляло ему огромное удовольствие. Это были единственные случаи, когда я мог увидеть улыбку на его лице. Таким образом, моему образованию он уделял по часу каждый день. Мне этого, естественно, не хватало, но я наслаждался каждой минутой из этого часа. Я хотел, как все дети играть со своим отцом, но он хотел, чтобы я скорее стал взрослым и, в своих стремлениях, он делал успехи. В 5 лет, я уже вполне самостоятельно мог готовить себе еду (ничего особенного, естественно), и заниматься.
Как-то раз, я хотел позвать его к обеду, и зашел в гараж. Для меня тогда это было то же самое, как если бы я сейчас попал в НАСА. Гараж казался мне какой-то невиданной, фантастической лабораторией, в центре которой, стоял большой металлический ящик, к которому были подведены толстые черные, и, более тонкие, желтые, красные, синие и зеленые провода, гофрированные трубки разных диаметров, которые так же свисали с краев. Отец аккуратно вывел меня оттуда, произнеся непонятную мне тогда фразу «высокое напряжение». Все-таки, для одержимого, он был хорошим отцом.
Следующие два года, он почти каждый день говорил мне одну и ту же фразу «сынок, скоро ты увидишь маму». Я не понимал, что он имеет в виду, пока однажды, когда мне уже исполнилось семь, он, очень веселый, зашел ко мне в комнату, и радостно подхватил меня на руки, выкрикивая «Я сделал это! Я наконец-то это сделал!». Не выпуская из рук, он потащил меня в гараж. Там стоял уже знакомый мне, но все же как-то изменившийся (наверно количеством проводов) ящик, возле него, небольшой стульчик. Кроме него, в комнате было 4 больших монитора, на одном из которых я увидел лицо мамы, знакомое мне по фотографиям, отец, тем временем, что-то печатал на соседнем. Я молча стоял и наблюдал за всем этим, пока он не подбежал ко мне и не сказал «раздевайся и полезай вон в тот ящик», указывая пальцем на металлическую коробку черного цвета, длинной около двух метров. В гараже было холодно, и я решил как можно скорее последовать его словам. Я встал на стул и перекинул ногу через край, ящик оказался не пустым, а заполненным какой-то жидкостью, она была не холодной и не горячей. Я перекинул вторую и сел. Вода не доходила до края сантиметров 10, не меньше, внутри он казался огромным. «Ящик должен быть герметичен, поэтому не бойся, когда я его закрою. К нему подведен кислород, поэтому тебе будет, чем дышать, если будет кружиться голова – ничего страшного, если что-то пойдет не так, я сразу открою тебя. Главное – ничего не бойся! Все понял?». Я молча кивнул головой. «Тогда ложись». Я лег, но понял, что я не касаюсь дна ящика, а как бы держусь на поверхности воды. Коснуться дна никак не получалось и я бросил эти попытки, и просто расслабился. После этого он плотно закрыл крышку. Стало очень тихо. На крышке светились лампочки. Вдруг откуда-то изнутри раздался голос. «Забыл сказать, лампы придется выключить, но ты не бойся! Все будет хорошо, сынок! Если что, я тебя слышу». С этими словами, свет погас. Я ничего не слышал, не видел, не чувствовал. Затем начал слышаться небольшой гул. В начале, он доносился, как мне показалось, от самого аппарата, а затем словно стал звучать из моей головы, перед глазами начали бегать разноцветные зайчики, голова закружилась. Позже, эти зайчики сменились обрывками каких-то картинок, фотографий, видеозаписей, они появлялись все чаще. Как вдруг… я очутился посреди парка. Все кругом было желто-оранжевое. Была осень. Откуда-то слышался женский смех, я обернулся и увидел маму, за ней бежал отец, они смеялись. Я узнал, это было то самое видео, которое несколько минут назад, я видел на одном из мониторов. И я был внутри него! Неожиданно для себя я обнаружил, что я уже одет в осеннее пальто, а на шее повязан тонкий шарф, свисающий чуть выше пояса. Лицо обдувал довольно холодный ветер. Я сделал пару шагов, листья под ногами зашуршали, я наклонился и поднял один и попытался разглядеть. Настоящий. Все жилки, мелкие надрывы и трещинки, все как положено.
Я стоял и наблюдал, как мои молодые родители веселятся. Я позвал их, но они не обращали на меня совершенно никакого внимания. Тут, как нигде еще, было видно, почему последние семь лет, мама была причиной бессонных ночей отца, которые он проводил в этом гараже. Внезапно, отец остановился, а мама продолжала кружиться, не замечая его отсутствия. Он подошел ко мне. «Я же тебе обещал. Теперь ты видишь, какой она была. Как красива она была. Это видео было снято за 2 года до твоего рождения, ей тут только 22 года. – Он задумчиво уставился на нее. - Ладно, думаю, для первого раза хватит, пора тебя вытаскивать». Но ничего не происходило, я все так же продолжал стоять и пересматривать одну и ту видеозапись уже третий раз, пока отец снова появился передо мной. «Возникла кое-какая проблема, я опасался этого, но думал, что обойдется». Он был чем-то обеспокоен. Брови были нахмурены и сведены вместе. «Чтобы я сейчас не сделал, знай, это только для того, чтобы тебе помочь. Не оборачивайся». В следующую секунду, он зашел ко мне за спину, и крепко обхватил одной рукой мое горло. Я почувствовал его сильную хватку, он держал так крепко, что я не имел ни малейшего шанса вырваться. Воздуха не хватало. Тоненькая детская шейка начала хрустеть под таким натиском. Наверняка, будь это по настоящему, и если бы я смог выбраться, перелом шеи был бы мне гарантирован. «Прости, прости, прости» - все, что я слышал в этот момент. Затем темнота. Сердце замерло. Затем глубокий вдох. Я словно забыл, что я нахожусь в запертом ящике, и здорово ударился лбом о крышку. Я очнулся и начал тарабанить в нее руками, уверен, такие же ощущения испытывали заживо погребенные. Когда крышка открылась, я вылетел оттуда как ошпаренный, попутно отбиваясь от отца руками, он что-то говорил мне, но я не слышал, а сломя голову бежал в комнату. Последнее, что я увидел, это несчастное лицо отца. Преодолев порог комнаты, я захлопнул дверь и закрыл на замок.

***
Именно так, я впервые умер, и, именно так, был обнаружен главный недостаток данного аппарата: чтобы вернуться в реальный мир, ты обязательно должен умереть в виртуальном.
К сожалению, никакие формальные способы убийства, вроде ядов, не подходили, это должно быть абсолютно явно, ты должен осознавать, что через секунду ты умрешь, пусть даже не по настоящему, нужен стресс, мозг должен перезапуститься. Именно тогда отец задал мне, пожалуй, один из самых странных вопросов, который отец может задать семилетнему сыну «Как бы ты хотел умереть, сынок?». И, честно говоря, не имею ни малейшего понятия, каким образом мне пришло это в голову, какие логические цепочки выстроил мой детский мозг, или я элементарно пересмотрел телевизор, но я выбрал способ, который и по сей день является моим фирменным знаком – выстрел в лоб. Сантиметров с тридцати, чтобы успеть насладиться моментом. Я не знаю, что испытывает человек во время настоящей смерти, но верю в то, наш мозг знает, какого это, только не рассказывает, поэтому, возможно, я испытываю ровно то же самое. Это эйфория. В начале, конечно, это вызывало жуткий страх, но затем стало приносить ни с чем несравнимое удовольствие. Время замедляется, и я наблюдаю, как пуля медленно вырывается из дула и движется в моем направлении. Медленно. Сантиметр за сантиметром. Такое ощущение, что если бы я хотел, я мог от нее увернуться. 20 сантиметров. 10 сантиметров. 5, чувствуется жар. И вот, наконец-то, она медленно врезается в череп. Ты не чувствуешь ничего, кроме упоительного аромата смерти. Воздух пропитан ею. Воздух, густой, вязкий, как сладкий гель с  примесью черного шоколада с надписью «Смерть» на золотой обертке, проникает в твои легкие, заполняет их, растекается по венам, и, наконец, попадает в мозг. И, эйфория.
Сильное разочарование ждало бы грабителя, который попытался бы меня запугать таким образом. Я так часто заглядывал в дуло пистолета, что его вырывающиеся газы полностью выжгли почву, в которой мог прорости хотя бы малейший росток страха.

***
На ближайшие полгода все эксперименты прекратились. Не только мне тогда досталось. Для отца это тоже было сильно ударом, это было заметно. По его собственному признанию, чувство вины не покидало его до конца дней. Но, нет худа без добра. Кто знает, кем бы я сейчас был, если бы не тот случай?
Даже в 7 лет, я уже многое понимал, поэтому решил взять на себя долю ответственности.
Именно тогда у нас состоялся долгий разговор, в ходе которого нам обоим предстояло стать на тропу переосмысления. Именно тогда нам предстояло пересмотреть довольно сложную жизненную позицию, а именно, наше представление о смерти. Мне, пожалуй, это далось легче. Во-первых, я был слишком мал. У меня еще не было тех предрассудков, которые складываются у человека на протяжении его жизни, во-вторых, она косвенно преследовала меня всю жизнь. Постоянные обещания отца познакомить меня с умершей матерью стирали эту, и без того тонкую, грань между жизнью и смертью. На протяжении многих лет он внушал мне, что смерть – это не конец. Но, что самое главное, я уже умирал. Естественно, это мне не понравилось. Это долго не покидало мою юную голову, но если долго о чем-то думать – ты к этому привыкаешь. И я привык.
С отцом все обстояло гораздо сложнее. Но и он сдался. В хорошем смысле. Он поддался соблазну. Хотя, конечно, не обошлось и без научного интереса, который взял верх над гуманностью.
В конечном итоге, мы пришли к обоюдному согласию: смерть не так страшна, тем более не настоящая, и тогда я стал добровольным испытателем Генератора Виртуальной Реальности, и тогда, отец задал мне тот самый вопрос, который изменил мою жизнь окончательно и бесповоротно.

***
Мои размышления прервал Макс.
- Доедай быстрее. Ванна остынет.
- Да, сейчас иду.
Как выяснилось, тарелка была уже почти пуста. Быстро доев, что осталось, я направился в ванну. Вот уж блаженство… но увлекаться нельзя, так не долго и уснуть. Все что нужно, так это смыть с себя остатки раствора и прогреть мышцы. Не более 10 минут. Но, тело трудно убедить в том, что ванна – это не лучшее место для сна. Глаза начали медленно закрываться, но их медленную капитуляцию прервала громкая музыка. Тяжелый рок внезапно пробудил меня.
- Не спать! – Крикнул Макс из-за двери. Было слышно, что он доволен своей выходкой. Хотя она была весьма кстати. – Давай, еще немного и выходи, а то уснешь и утонешь, и страна лишится своего героя.
Любимая музыка не на долго привела меня в сознание. Поэтому еще 5 минут я оставался «по эту сторону», но затем, усталость снова начала брать верх, поэтому я решил не испытывать судьбу.
Окна в комнате были завешены, поэтому в ней было абсолютно темно в любое время суток, как я люблю. Большую двуспальную кровать покрывало теплое одеяло. Все, больше ничего сейчас и не требуется.
- Приятных снов, Кларк. – Макс похлопал меня по плечу и закрыл дверь, а я только молча кивнул, но он этого уже не видел.

***
Проспал я 26 часов. Об этом меня оповестил Макс, пребывающий в моей квартире. Он сидел в гостиной, что-то попивая, и играл в видеоигры.
- Привет, дружище, выспался?
- Да, теперь все на много лучше.
Все действительно казалось гораздо менее мрачным. Хороший сон всегда шел на пользу, но чтоб отойти все равно требовалось время. Прожить целую жизнь, это вам не шутки. Первую половину ночи мне снилась та жизнь, от которой я благополучно сбежал несколько часов назад. От этого трудно избавиться, помочь может только очередная прогулка по виртуальной реальности. Довольно интересно, когда одна жизнь замещает другую. Каждый раз, ложась в «гроб», я надеюсь, что эта новая жизнь будет лучше предыдущей, и тогда, можно будет завязать – новые навязчивые воспоминания будут не такими ужасными. Но, режиссеры, словно догадываясь о моем замысле, каждый раз преподносят мне новый сюрприз. Даже в тот раз, когда я поставил свой рекорд, мне не удалось избавиться от этого. А все, как говорится, по глупости. Это невероятный соблазн. Когда ты осознаешь, что весь окружающий мир нереален, ты чувствуешь себя богом, более того, ты действительно им становишься. Это некое подобие управляемого сна, ты вправе делать с окружающим миром все, что угодно, в рамках декораций. Вот я и развлекался, как мог, разыгрывая для своих псевдо-родителей и зрителей, конечно, некоего пятилетнего ребенка-дьявола. Честно говоря, получилось забавно, но с кровью я тогда перегнул. Зато рейтинги были о-го-го!
- Ну что, какие планы на первый день после воскрешения? – Спрашивая, Макс, конечно же, знал, что мне сейчас нужно.
- А то ты не знаешь. Поехали куда-то поедим. Я сейчас готов убить за еду, а ты знаешь, я это могу.
- Знаю, знаю, поехали. Куда-то… всегда в одно и то же место ездим, надоело уже. Тем более, с твоими «поклонниками», следовало бы хоть изредка менять свои привычки.
- А он мне на что? – Сказал я, достав из тумбочки внушительных размеров револьвер, из которого меня каждый раз отправляли домой по моему собственному желанию.
- Не нравится мне эта твоя старомодная штука, а что если их больше 6 будет?
- Ты не понимаешь, эта «старомодная штука» должна пугать одним своим видом. – Я рассмеялся, Макс посмотрел на меня с серьезным лицом, но, затем, не выдержал, и тоже засмеялся. Я вернул револьвер на его законное место, и мы пошли кушать.
Любимым местом, была забегаловка в сорока минутах езды от моего дома, в одном из спальных районов, подальше от телецентра. Невзирая на непримечательный вид, там делали просто потрясающие гамбургеры. К тому же местный повар очень давно и хорошо меня знал, еще с тех пор, когда я не был, скажем так, звездой. По старой дружбе, я оставлял ему солидные чаевые, чтоб он особо не болтал о том, кто любит захаживать в его забегаловку. А что, за все надо платить. Особенно за молчание.
Район был тихий, народу всегда было мало, поэтому я особо не беспокоился. Да на самом-то деле, я считал количество моих недоброжелателей явным преувеличением. Единственным человеком (завистливые недоумки не в счет), который мог желать моей смерти, был Эдриан, мой вечный преследователь. Я всегда был преградой к его пальме первенства. Но и на счет него я не был уверен. Не думаю, что он готов опуститься до подобных способов достижения своих целей. Он был благородным соперником, надо отдать ему должное, который никогда не опускался до публичных оскорблений, как это делало большинство моих оппонентов. Большая часть из них считала, что я незаслуженно восседаю на пьедестале почета, ведь у меня есть явная фора.
- Привет, парни, вам как всегда? – Мистер Лойтон, классический представитель держателей подобных заведений. Тучный мужчина лет пятидесяти, с усами и в, когда-то белом, замасленном фартуке.
- Да, только мне еще немного виски в Колу подлей. За рулем все равно Макс.
- Будет сделано.
- Никакой солидарности… - Начал было ныть Макс. – Ладно уж, у тебя была тяжелая неделя.
- Спасибо за понимание.
Мистер Лойтон, тем временем, пошел выполнять наш заказ. Макс начал разговор, чтоб скоротать время ожидания.
- Что, никак не удается отделаться от навязчивых мыслей?
- Никак. Сам знаешь. Нужна терапия.
- Да, знаю. Просто жду, когда ты, наконец, привыкнешь. Но, кажется, никогда не дождусь.
- Да… - Паршивые мысли нахлынули новой волной. Первый день самый тяжелый. Всегда в реальной жизни найдется какая-то мелочь, которая является отголоском той, за экраном монитора.
Моя терапия состояла из нескольких этапов. Первый уже был на стадии исполнения. Утолить голод, набраться сил и занять мозг куда более важными вещами, чем сопереживание моему виртуальному «я», например, говорить желудку, как правильно нужно переваривать пищу. Следующее по списку – длительная поездка под предводительством моего верного соратника. Как правило, мы включали музыку, я ложился на заднее сиденье автомобиля, и мы так долго ехали куда-то, на его выбор. Тут особым постоянством мы не отличались. Иногда он брал с собой свою девушку, должна же из нас двоих хоть у кого-то быть нормальная личная жизнь. Мне они не мешали, я всегда был несколько отстранен от окружающего мира, такая уж особенность характера, благодаря которой я редко с кем уживался. Глядя правде в глаза, ужиться со мной удалось только Максу, сам не знаю, как ему это удается, учитывая то, что игроков часто называют редкими снобами, выходит, что я являюсь их официальным королем. Что еще ожидать от апатичного социопата? Но одна девушка, которая могла выдержать мое присутствие (не долго, правда), все же была – Каролина. Она и была третьей стадией. По каким-то причинам, она принимала меня каждый раз, когда я появлялся на ее пороге. Что я делал крайне редко, чтобы это значило, что между нами что-то есть. По словам тех, кто хоть раз видел нас вместе, мы любили друг друга. Она – может быть, я – нет. Я слишком много знаю о любви, чтобы ее испытывать. Но все же, она каким-то образом помогала мне приводить мысли в привычный для меня хаос. Я любил приходить к ней через 2-3 дня после возвращения, жил у нее около недели (чаще меньше), а после, вновь абстрагировался от нее и всего остального.  Это, собственно, и было четвертой, завершающей стадией моего восстановления. Я писал. Это было моим хобби. Жизненно-необходимым хобби. Я садился за клавиатуру и начинал подробно описывать все то, что произошло со мной в последней истории.
Казалось бы, режиссерам ведь виднее, ведь это они создают сцену, но весь фокус в том, что режиссеры задают направление, тему, общую картину, а уже мы, игроки, создаем детали. Они говорят нам «создай дом», а мы задаем количество этажей, планировку, выбираем и расставляем мебель, выбираем цвет стен. В целом – абсолютно все, до мелочей. Мы, сами не ведая того, являемся творцами своих миров. Не ведая до поры, до времени. Именно поэтому мы и начинаем дурачиться, когда вспоминаем, кто мы есть на самом деле. Хотя влиять мы способны только на детали, но в них, как известно, вся суть.
Бывали довольно курьезные случаи, когда режиссер начинал борьбу с опомнившимся игроком, стараясь всячески убедить его, что все это плод его больного воображения. И некоторым это удавалось! В основном с новичками, но бывало и с довольно опытными игроками, но такая победа хуже поражения. Некоторые, вспомнив о своей реальной сущности, на радостях начисто забывали о своих виртуальных возможностях, а может и не знали. Всего-то нужно попробовать сделать что-то такое, что могло бы убедить тебя, что все не настоящее, я, например, двигаю предметы силой мысли. Верный способ удостовериться. Хотя, иногда, даже этого не нужно. Но и среди режиссеров есть умельцы, способные запутать твои мысли так, что начисто забываешь, должна ли у людей быть кожа синего цвета, или нет. И тогда, когда ты уже абсолютно уверенный, что это абсолютная истина, начинаешь пребывать в безумной радужной фантазии гогочущего режиссера вообразившего себя богом в стране пони. Но подобные фокусы срабатывают только с новичками. Если с тобой проделают такое хотя бы один раз, второй раз уже не сработает, только если ты не полный идиот, но таких, к счастью, к нам не пускают.
Мои рассказы «изнутри» пользовались большой популярностью. Во-первых, в них были подробности, которые просто невозможно передать через экран. Во-вторых, я записывал мысли, которые возникали в голове у героя в процессе его деятельности, и которые он не озвучивал. А в-третьих, эфирное время ограничено, поэтому многое просто-напросто не выходило на экраны. Хотя, изначально, у меня и в мыслях не было издавать свои рассказы. Писал я для себя, они помогали мне, и продолжают помогать впредь. Когда переносишь свои воспоминания на бумагу, меняешь свое отношение к произошедшему. У тебя самого складывается впечатление, что все это там и произошло, на бумаге. Словно перекладываешь ответственность. Хороший психологический ход, знаете ли.
- Эй, Кларк, заказ принесли. – Я и не заметил, как всегда.
- Да, спасибо. – Я немного дернулся и вернулся из своих собственных мыслей в реальный мир. В нем я, кажется, бываю реже всего. Пора бы уже усомниться в его реальности…
И мы принялись набивать брюхо. Макс то, конечно, по скромному, он то ел последние четыре дня. Зато я от души. Пять довольно больших гамбургеров и пол-литра колы, иногда с виски, было нормой.
Мой друг сидел и скучал, ждал, когда я доем.
- Ну что, обжора? Скоро ты?
- Видишь же, один остался. Сейчас поедем.
- Куда поедем?
- Да покатаешь меня пару часов по городу, только подальше от всего этого шума, и завезешь домой. Потом уже как хочешь. – Я говорил с набитым ртом, но понятно (по крайней мере, мне).
- Я тогда поеду к Эвелин. Четыре дня ее уже не видел, по твоей милости.
- Без проблем. Если будешь нужен, я позвоню. – Вел я себя, конечно, как начальник. По сути, я им и являлся, но только формально. К счастью, деньгам так и не удалось меня извратить.
Не знаю, как так получилось, что у меня появился такой друг. Наша дружба зародилась еще в школе. Репутация чудака от отца перешла ко мне, поэтому особой популярностью я там не пользовался. Хотя нет, особой – пользовался. Редко кто упускал возможность надо мной поиздеваться. Продолжалось это около двух лет. Класса до седьмого. Пока не появился этот рыцарь в сияющих доспехах. Неожиданно для меня, уже и не помню как, у меня появился защитник. Все-таки, друзей действительно не выбирают. Хотя мне повезло значительно больше, чем ему. На кой черт ему сдался этот странноватый хиляк? Кто его знает…
- Поехали. – Сказал я, вставая и допивая колу. На дне виски оказалось больше, поэтому я поморщился, но допил и поставил пустой стакан на стол. – Спасибо, мистер Лойтон. – Продемонстрировав несколько купюр, я положил их под пустой стакан. Мистер Лойтон молча кивнул.
Я снял куртку со спинки стула, и мы пошли к машине.
Куртка. Старая черная кожаная куртка. Отцовская. Благо, что у нас с ним один размер. И длины рукавов хватало, чтобы закрыть мои длинные худые руки. Я сам не маленький, под метр девяносто, примерно на пол головы выше Макса, хотя значительно более худой.
- Ты на заднее? – Спросил он меня.
- Естественно. Я хоть и в наушниках буду, но все же давай подальше от этой суматохи. Если усну, через пару часов разбудишь. – Я на ходу вставлял в ухо левый наушник. Из него уже вырывалась громкая музыка, которая навечно поселилась в этих маленьких пластмассовых раковинах, словно бессмертный рак-отшельник.
Макс завел мотор. Тот громко заурчал, машина рванула с места. Медленно ездить он никогда не умел…

***
Это особый вид удовольствия. Музыка является барьером между реальностью внутри тебя и этим, внешним миром, который многие ошибочно называют реальностью. Машина создает иллюзию движения. Ты ощущаешь то, что ты не стоишь на месте. Это нечто большее, чем просто изменение твоего положения в пространстве. Это словно осознавать, чувствовать движение твоей собственной жизни. Такое обманчивое. Искусный способ самообмана, говорящий тебе о том, что ты живешь не просто так, ты движешься, не стоишь на месте, а значит, развиваешься. Все занимаются самообманом, и я – не исключение. А что мне остается делать, если моя жизнь утратила смысл с того момента, как я впервые ступил в ту неосязаемую жидкость? Что еще делать, если все, ради чего ты живешь, является виртуальным? Каждое утро, просыпаясь, я вспоминаю, кто я, где я нахожусь. В какой из реальностей? Я – первое поколение виртуальных героев. Я – подопытная крыса. Никто не знает, что случается с людьми вроде нас. Хотя не трудно догадаться. Сколько раз в интервью меня спрашивали, не боюсь ли я закончить жизнь в доме для сумасшедших? Я ничего не боюсь. И я устал от этого.

***
Дорога. Дорога это особое место. Это перспектива. Это побег. Перспектива новой жизни и побег от старой. Еще одна иллюзия.
Иногда, вместо заднего сиденья, я занимал место на переднем, мы выезжали на автобан и я смотрел на мелькающие машины, некоторые ехали нам на встречу, а я мысленно пытался их остановить «не надо, там хуже». Мне казалось совершенно непонятным то, что они стремились туда, откуда я бегу. Макс, кажется, видел, о чем я думаю, и тогда подбавлял скорости. Но, как гласит одна мудрость, куда бы ты ни ехал, ты всюду берешь с собой себя. Я же тащил с собой целый автобус с сорока семью  Альтер-эго на борту.

***
Кто-то потряс меня за ногу. Я открыл глаза и снял один наушник. Внешний мир снова дал о себе знать, просачиваясь тонкой струйкой в мое ухо. Маленькая тонкая ручка схватила меня за шиворот и вытащила на берег из теплых вод моего сознания.
- Эй, ты уснул? Два часа прошло. – Этой «маленькой тонкой ручкой» оказалась здоровенная лапа моего друга, крепко схватившая меня за ногу. – Едем домой?
- Да, поехали. Далеко мы?
- Нет, минут 15. Не больше.
- Хорошо. – Я встал, потянулся и перелез на переднее сиденье.
- Посмотрите-ка, кто вылез из своей норы. – Макс широко заулыбался и слегка толкнул меня в плечо. Так слегка, что я ударился головой и стекло.
- За дорогой следи. – Пробурчал я.
Ехать оказалось и, правда, не далеко. Менее чем через 15 минут машина уже остановилась возле моего дома.
- Сам дойдешь? – Я уже вылез из машины. Поэтому услышал это уже на улице. Пришлось наклониться.
- Что я, немощный что ли? Физически со мной уже все в полном порядке. Если что – позвоню. Пока, мамочка. – Я махнул рукой на прощанье, хлопнул дверцей и поковылял к дому. Макс постоял секунды три, понаблюдал за мной, и, наконец, поехал к своей возлюбленной.

***
В плане жилья я особой скромностью не отличался, поэтому моей «скромной холостяцкой берлогой» была огромная квартира на верхнем этаже небоскреба. Но я не считаю это позерством. Это скорее прихоть. Некоторые из решений в моей жизни, я принимал по принципу «мне нравится». Это одно из них. Чем не аргумент?
Посиделки на крыше 87-ми этажного здания – это одна из тех не многих вещей, которые приносят мне истинное удовольствие. Поэтому я решил на этом не экономить. В начале своей карьеры, я спустил на эту квартиру все имеющиеся деньги, поэтому пришлось месяц пожить в пустом пентхаусе на одних макаронах, но я ни капли об этом не жалею.
Зайдя в здание я, как всегда, направился к лестнице. Нет, я не собирался идти пешком на 87 этаж. Только до десятого. Одна из моих привычек – люблю подниматься по лестнице, правда больше, чем на десять этажей меня не хватает. Поэтому доходя до него, я сажусь в лифт и еду до самого верха.
В квартире меня ждал вечно приглушенный свет и оставленный Максом бардак. Я достал  из куртки пистолет и положил его на стеклянный столик. Тот, в свою очередь, издал звенящий звук, словно стол просил быть поосторожней. Я разгреб бардак на столике. Люблю только свой беспорядок. И заменил пачки из-под чипсов, банки от колы и пива на бутылку виски и ее верного преследователя – небольшой бокал. Заполнив бокал на треть, я выпил все залпом. Зажмурил глаза. Открыв глаза, перед ними мелькнули стеллажи с книгами, коими так увлекался мой виртуальный друг Билл. Конечно, ведь именно такое сочетание помогало ему забыться. Может и мне взяться за книжки? Нет. Возьми себя в руки. Это не ты. Скоро пройдет. Надо чем-то себя отвлечь. Я еще раз наполнил стакан на треть и направился к лестнице, ведущей на крышу.
Потрясающий вид. Холодный ветер. А под ногами более четырехсот метров свободного падения. «Чего ты ждешь? Ты ведь это уже делал». В одной из жизней я действительно так делал. Подобные вещи не забываются. Последний полет… это в тысячу раз лучше прыжка с парашютом, канатом или чем-либо еще. Мало кто может похвастаться подобным опытом. Как правило, те, кто такое испытал, уже не в состоянии об этом поведать. А им, поверьте мне, было бы, о чем рассказать. Что бы тебя ни подстраховывало – парашют, трос или бассейн внизу - это ограничение, не позволяющее тебе насладиться моментом. Чтобы ощутить разницу, в следующий раз, как будете выходить из дома, захлопнув за собой дверь, представьте, что вы делаете это в последний раз. Домой вы больше не вернетесь. Никогда. Ощутите это. Почувствуйте. Все, что осталось за дверью, осталось за ней навсегда. Осознание того, что ты делаешь что-то последний раз, гораздо сильнее всего остального. По сравнению с этим меркнет даже первый. Делая что-то впервые, вы ощущаете уверенность в том, что вы сделаете это еще раз. Это перспектива. Вы не цените момент.
Я стоял на краю крыши, сжимая в руке холодный бокал. Голова кружилась, но мне не было страшно, это чувство давно меня покинуло. Глупцы те, кто старается от него избавиться. Страх – это не яд, это нектар. Только он позволяет увидеть контраст, разницу. Победа не имеет смысла, если дается легко. А когда не боишься – преград не существует. Все дается слишком просто.
Нужно что-то делать. Видеть я никого не хотел, но и сидеть на месте не мог.

***
Мой железный конь стоял на положенном ему месте. А именно - на подземной стоянке.
В руках я держал шлем, который одевал, по большей части для того, что меня не узнавали, когда я останавливаюсь на перекрестке на красный свет, а не для защиты. И такие случаи бывали…
«Ну что ж, привет друг, давно не виделись». Я провел рукой по черному блестящему металлу. Протер успевшую запылиться приборную панель, с электронным спидометром, снимавшим, кажется, любые ограничения скорости.
Я сел на байк, и поехал на поверхность. Ехать на скорости в 200 км/ч после двух бокалов виски было не впервой.
Улица была переполнена машинами. Я остановился на выезде и наблюдал за этим столпотворением. Медлить нельзя. Тротуар? Почему бы и нет. Громко сигналя, я свернул на тротуар, люди начали разбегаться, кто-то кричал: одни от страха, другие от злости. Не важно. Сбить, конечно, никого не хотелось, но, тем не менее, цифра на спидометре продолжала увеличиваться. Наконец-то просвет. На дороге образовалась брешь, которую я поспешил заполнить. Там уже, виляя между машинами, удалось выехать на широкую трассу, ведущую за город.
Место, в которое я направлялся, находилось в часе езды от дома. В часе езды на мотоцикле под моим управлением. По мере удаления от центра, концентрация машин уменьшалась, поэтому скорость только увеличивалась. 180. 200. 220. 250. Все сливается в одно сплошное месиво. В ушах только рев двигателя и ветер, быстро обтекающий шлем.
Через полчаса, серые здания и пыльные дороги слева сменил океан, уходящий за горизонт. Я немного сбавил скорость, вглядываясь в безграничную синеву.

***
Океан. Океан это особое место. Место, где все проблемы уходят на задний план. Становятся ничтожными. Только тут, глядя на горизонт, можно увидеть, насколько велика наша планета, и насколько малы мы.
Именно поэтому, я так любил сюда приезжать. Невысокий утес на краю океана. Достаточно далеко от дороги, чтоб ее не слышать.

***
Я остановил байк в нескольких метрах от края, а сам подошел ближе. Сел на траву. Океан было слышно даже отсюда. Один из немногих моментов, когда не возникает желания достать наушники. Несколько минут вслушивался в шум прибоя. Затем лег на траву и закурил. В пачке осталось пять штук. Мне этого хватит еще надолго. Солнце постепенно подкатывалось к горизонту – до заката осталось не более часа. Затем я уснул, мне не снилось ничего. Во всяком случая, я не помню.
Меня разбудил звук подъезжающего автомобиля. Открыв глаз, я увидел нависшее надо мной темное небо, сплошь усыпанное звездами.
Кто бы это мог быть? Дверца машины захлопнулась. Кто-то подходил ко мне. Я потянулся за пистолетом, но его не было. Конечно, ведь он так и остался лежать на стеклянном столике.
Быть застигнутым безоружным, да еще и в лежачем положении – не лучшая перспектива. Судя по звуку, машина остановилась метрах в тридцати, а значит, у меня еще есть около десяти секунд. Я быстро поднялся. Из темноты ко мне приближался женский силуэт, подсвеченный сзади автомобильными фарами. Она приближалась быстро, лица не было видно.

***
- Привет, Кларк. – Сказал мне знакомый голос. В губы впились столь же знакомые губы Каролины.
Я слегка оттолкнул ее.
- Как ты нашла меня? – Я был немного удивлен.
- Как? Ты издеваешься? Да ты же уже живешь по сценарию! Хорошо хоть по собственному, я надеюсь. – В ее голосе слышалось раздражение с некоторыми нотками гнева. – Неужели ты сам не замечаешь? Что вся эта твоя «те-ра-пи-я», - она демонстративно поставила пальцами кавычки в воздухе, - всего лишь способ поскорее пережить ненавистную тебе реальность, и вернуться назад, в чью-то придуманную жизнь. – Она перешла на крик. – Очнись! Это реальность! – Она развела в стороны руками, а затем защелкала пальцами перед моим лицом. – Живи! Здесь, сейчас! – Внутри меня закипал гнев. Я резко отвел ее руки в сторону и зашагал мимо, к мотоциклу.
Она стояла, опустив руки, и смотрела мне вслед.
- Поехали ко мне… - Ее голос стал спокоен. – Прошу тебя. Ты уже месяц не приезжал. Я соскучилась. – Я остановился, держа шлем в руках, в готовности надеть его и быстрее уехать. – Даже если ты нет, поехали…
 - Догоняй. – Я надел шлем и рванул с места.
Зачем я это сказал? С ней хорошо до тех пор, пока она молчит. Это ее вечное стремление затянуть меня в свой мир, часто приводило к серьезным скандалам. Это выводило меня из себя. Она ничего не понимает…

***
Каролина ехала по трассе. Мотоцикл Кларка почти сразу скрылся из вида. В глазах стояли слезы. Внезапно пришло СМС «Встречаемся у меня».
- Хорошо… - Произнесенное вслух, адресованное самой себе. – Чего плачешь? Сама дура – влюбилась в бесчувственного робота…
Правая нога уперлась в педаль газа.
Уже через час, руки Кларка быстро снимали с нее одежду.

***
- Где я? – Традиционный утренний вопрос, обязательно произнесенный вслух, чтобы услышать собственный голос. Поиск соответствий в голове. Я посмотрел на подушку – на ней снова было пятно крови.
- Ты со мной… спи. Рано еще. – Каролина пробормотала это, не открывая глаз.
- Ты надолго планируешь остаться? – Поинтересовался я. Довольно бестактно.
- Я приехала только вчера вечером. Уже надоела? – Сквозь искусственную иронию слышалась обида.
- Мне нужно писать. – Мне снова хотелось остаться одному. Если она снова заведет старый разговор – я не выдержу.
- Что, злишься? Все идет не по плану? Не по твоему сценарию? Конечно, меня ведь не должно здесь быть! – Она уже сидела на кровати, прикрывая обнаженное тело простыней и размахивая свободной рукой. Сонливость полностью пропала, ее сменило раздражение.
- Хватит. Не поднимай снова эту тему. Если тебе не нравится моя жизнь, значит тебе в ней не место. – Голос сохранял спокойствие и твердость, но внутри все снова кипело.
Гнев – все, что мне осталось. Самое честное и искреннее. Очищающее и пожирающее пламя…
Только он позволяет мне чувствовать себя живым. Все остальное давно умерло, во время безжалостной борьбы разума с чужими эмоциями. Как напалмом, в попытке избавиться от переживаний, оставшихся после моих путешествий по задворкам чужих жизней, я выжег и свои… переживания, чувства, эмоции. Огню не поддался только огонь, воспылавший с небывалой силой, когда почувствовал, что остался только он.
Я подошел к стеклянному столику. На нем по прежнему были револьвер и бутылка виски. Я наполнил бокал на треть и осушил его до дна. Как всегда.
- Научись ценить хоть что-то, что есть в твоей жизни… - Ее голос дрожал, но она держалась молодцом.
- Что я должен ценить? – Теперь и я перешел на крик. – Ты хоть раз была там? Ты знаешь, сколько, таких как ты, у меня было? Сколько раз я видел эти слезы, сцены? О, как-то раз, я даже был на твоем месте! Пойми ты, я уже пережил все, что может пережить человек! Я иссяк!
- Кларк…
- Что!?
- Положи пистолет, пожалуйста.

***
Я сидел на кровати, держа в руках бокал. Револьвер лежал рядом. Каролина ходила передо мной из стороны в сторону.
- Тебе нужна помощь! Ты понимаешь это?! Ты не отвечаешь за свои действия! Ты забываешь кто ты…
- Скажи, кто может мне помочь? Мне поможет только амнезия… или это. - Я снова начал крутить в руках револьвер. – Теперь мы поменялись ролями – я был спокоен, а она на взводе.
- Дай сюда эту штуку! – Она силой вырвала пистолет из моих рук. Смелая девушка, ничего не скажешь. – Меня трясет, когда я вижу его в твоих руках.
- Дай мне побыть одному. Мне нужно писать.
- Нет уж, одного я тебя не оставлю!
- Слушай, я не прошу тебя помогать мне! Со мной все в порядке. – Я посмотрел в ее глаза. Она понимала, что это бесполезно.
- Ладно. Но это, - она потрясла револьвером в воздухе, - я возьму с собой. И позвоню Максу.
- Договорились… - Придется пойти на уступки, чтобы она ушла. – Если потеряешь, я уже не буду таким добрым. – Она зло посмотрела на меня, и вышла, громко хлопнув дверью.

***
Телефонный звонок.
- Кларк, привет, это Макс. – Голос обеспокоенный, Каролина наверняка приукрасила…
- Привет.
- Мне звонила Каролина… у тебя все в порядке?
- В полном.
- Мне приехать?
- Макс, у меня все хорошо, не беспокойся. Знаешь же, если что будет не так – я скажу.
- В том то и дело… знаю, что не скажешь.
Небольшая пауза. Затем я решил нарушить повисшую тишину.
- И, пожалуйста, постарайся не беспокоить меня в ближайшее время. Я буду писать.
- Хорошо. Не забудь потом дать почитать. – Он выдавил из себя улыбку.
- Ты будешь первым, как всегда.
Я положил трубку. Он уже привык к подобным «прощаниям».
Макс действительно всегда был первым, кто читал мои произведения. Собственно, благодаря нему, я и начал издаваться. После того, как он прочитал мою первую книгу, в которой я описывал свое самое первое, «эфирное» путешествие. Он считал, что людей заинтересуют те подробности, которые он нашел в этой книге, и оказался прав. Она стала бестселлером. «Взгляд изнутри. Глазами очевидца – сына основателя виртуальной эпохи!». Именно это гласили заголовки газет.
Интересно, как бы отреагировали читатели, если бы узнали, что «основатель виртуальной эпохи», вопреки официальной версии, не покоится на городском кладбище, а мирно сидит в инвалидном кресле, уставившись в одну точку. Все этой действо происходит в элитной психиатрической клинике и оплачивается представителями всеми любимого канала, чье благополучие он в свое время обеспечил в стенах нашего гаража. Эти медиа-гиганты почему-то решили, что подобная информация неблагоприятно скажется на рейтингах, и, главное, на притоке новых игроков. Что довольно странно, учитывая то, как сильно людей привлекает чужое горе.

***
Ноутбук, телефон с номером ресторана, в котором есть доставка еды на дом, полный бар выпивки и полная изоляция на 2-3 недели – вот вам рецепт очередного бестселлера от Кларка Олсена.
Я принялся писать. Выключил все телефоны, кроме одного, который знает только один человек – оператор, принимающий заказы, из ресторана через дорогу.

***
По-прошествии, примерно, двадцати дней, я закончил очередную книгу, повествующую о приключениях Билла Тайлера. После этого я сразу позвонил своему другу.
- Макс, привет. Я закончил. Приедешь?
- Ну у тебя и голос, парень! – Он был явно рад меня слышать. В голосе слышалось облегчение. – Рад, что ты в порядке. Буду через час.
- Когда следующее погружение?
- Послезавтра. Так что начинай приводить себя в порядок. В частности – старайся больше не пить. А то хватит с нас этих экспериментов…
- Знаю, не маленький. Жду.
Спустя сорок минут Макс уже стоял на пороге.
- Кларк, ты бы хоть помылся! От тебя несет как от свиньи! Знаешь, такой странной пьющей свиньи… еще эта борода… какой-то пьющий свиноподобный медведь! - Он сильно поморщил нос. – Может сюда Каролину привести? Сейчас бы она тебя мигом разлюбила!
- Только ее здесь не хватало… и хватит придумывать эти глупые прозвища.
- Так и быть. Вот, держи, я был как раз недалеко от твоей любимой забегаловки. – Макс протянул бумажный пакет, наполненный любимыми гамбургерами.
- Спасибо. – Голос ужасно хрипел. – Ты прав, пойду, помоюсь. Располагайся.
- Мать твою! Где!? У тебя тут настоящая свалка!
- Спихнешь это куда-то… - Я наугад провел в воздухе рукой и побрел в сторону ванной.
В ванной я пробыл минут сорок, не меньше. Пока полежал, пока побрился. В конечном итоге, вышел совершенно другим человеком.
- Ну вот, другое дело! – Макс успел навести порядок. Оказывается, он умеет не только разбрасывать мусор, но и убирать его туда, где ему место.
- Есть какая-то информация, о  предстоящей игре? – Спросил я, завязывая на ходу халат, направляясь к принесенному Максом пакету.
- Нет, ничего. Даже не знаю, парная будет игра, или одиночная. Ничего, справишься. – Он уже что-то жевал.
- Да, точно… - В голосе не было совершенно никакой уверенности, мой друг это заметил, но виду не подал.
- Тебе уже лучше?
- Со мной и так все было в порядке. Успокойся, мамочка. Но воспоминания отступили, если ты об этом.
- Об этом. Ладно. Где книга? – Он обвел взглядом комнату.
- Что ты ищешь? Ты думаешь, я ее уже издал, по-тихому? На ноуте посмотри. – Я указал пальцем на ноутбук, лежащий под двумя подушками на диване. Если не знать где он, то найти будет довольно трудно.
- Хорошо, я тогда домой, читать. Если за ночь осилю, то завтра поеду в редакцию. А ты набирайся сил. Все, я поехал. – Макс подошел, и похлопал меня по плечу. – Еще раз: рад, что ты в порядке.
Похоже, что в этот раз, мне по-настоящему удалось его напугать.
- До встречи, мамочка. Спасибо, что убрался.
- Без проблем. – Улыбка Макса скрылась за дверью.

***
- Готов?
- Да. – «А есть ли у меня выбор?»
- В туалет сходил? Кишечник промыл?
- Да-да. Не впервой, поехали.
- Хорошо, тогда иди, готовься, через 10 минут запускаем.
Оливер,  главный оператор моего ГВР-а, маленький, шустрый и назойливый парень. Но, очень умный, и что более важно, внимательный. Иначе, зачем бы я его держал? Его педантичность позволяла мне не думать о мелочах. Я доверял этому парню.
Я только собрался идти к своему «гробу», как вдруг увидел подбегающего Макса.
- Кларк, стой. К тебе посетитель. – За его спиной стояла Каролина.
- Привет. – Она была явно расстроена. Глаза опущены. – Может не надо?
- Ты же знаешь, мне это нужно.
Она поцеловала меня. На этот раз, отталкивать я ее не стал. После чего развернулся и пошел к ГВР, снял халат и полез в неосязаемую жидкость. Крышка плотно закрылась. Свет погас. Перед глазами начали мелькать яркие вспышки.

***
- Эй, идиот, давай быстрее! Пока нас не заметили. – Дирк говорил шепотом, стараясь, чтоб его слышал только напарник.
- Не торопи меня! Я, между прочим, несу все оборудование! Мог бы и помочь!
- Не бубни, а доставай ноут! И делай это как можно быстрее и тише. У нас мало времени.
- Ты же видишь, что достаю!
Леонард достал ноутбук и подключил кабель к серверу.
- Давай, давай! Загружайся быстрее! – Сказал Леонард своему ноутбуку.
- Ну что там у тебя? – Дирк был весь на нервах. Терял терпение. – Ты же знаешь, если нас поймают, то легко мы не отделаемся!
- Заткнись и не мешай! – Леонард сосредоточенно что-то набирал на клавиатуре. - Еще чуть-чуть… - А спустя минуту радостно произнес. - Готово!
- Отлично! Погнали! – Дирк сорвался с места, но затем, на секунду остановился и посмотрел на то место, где они только что сидели, и тихо произнес. - Посмотрим, Кларк Олсен, как тебе такой «режим Бога»! – На его лице сияла улыбка.
;
Глава пятая. Майк.

Я заметил интересную закономерность: сила мигрени прямо пропорциональна концентрации свинца в твоей голове. Моей критической дозой оказались примерно 14 грамм. Голова болела неимоверно, но, к счастью, не очень долго.
Я потянулся рукой ко лбу, и мой указательный палец наткнулся на ровное круглое отверстие, в которое с легкостью проходил палец. Там была кровь. Кто бы сомневался, спрашивается? Зато сзади все было не так красиво: куска черепа не было, как и части мозга, все было липкое. Да, мой любимый Кольт постарался на славу.
Я все вспомнил, как всегда, но важным было то, что я все еще оставался здесь. Почему? Я же должен вернуться, а продолжаю сидеть на этом стуле с продырявленной головой. Это меня удивляло больше, чем то, что я продолжал соображать, не смотря на отсутствие доброй половины мозга.
Хуже всего было то, что из-за того что я не вернулся как положено, воспоминание обо мне настоящем, о Кларке Олсене не заменили, а просто добавились к тем, что я приобрел в этом аду. Таким образом, Кларк не был доминирующей личностью, а Майк не был неприятной альтернативой, сном. Они были едины. Как и эти воспоминания – не просто навязчивая «чужая» информация, а мои, личные воспоминания, настоящие. Тем не менее, я все же понимал где я, и что из этого следует. Я глянул на левую руку, на которой было 4 культи, постарался представить, что вместо них снова полноценные, действующие пальцы, и, как и следовало ожидать, он вновь отросли. Подобные фокусы я уже проделывал неоднократно. Сложнее было отрастить голову. Однако, я напряг то, чего в ней сейчас недостает, и вновь ощупав, я обнаружил свой волосатый затылок. Что ж, сил теперь было хоть отбавляй, но это все равно было очень странно. Меня вдруг осенило, что я нахожусь тут не один.
- Будет второй дубль, будет. – Спокойно сказал я, оглядывая тело, а затем поднял голову на Фрэнка. Он был немного озадачен, но не сказать, что сильно удивлен.
- Что ж, я ожидал этого, хотя не думал, что ты так быстро займешься собственным врачеванием. – Голос его оставался таким же уверенным, немного насмешливым. Он продолжал держать в руке мой револьвер, затем вновь направил его на меня. – Попробуем еще раз. – Он только хотел нажать на курок, но я его опередил.
- Нет, так не пойдет, поиграл – положи на место. – Кольт вылетел из его руки и оказался в моей. Здоровяк ринулся ко мне, но я оказался быстрее – выстрел, и эта огромная туша рухнула на пол. Под ним начала быстро растекаться лужица крови. Он большой, конечно, но голова у него точно не железная, наверняка его череп постигла та же участь, что и мой, не так давно. – Так, значит, вас тут убить можно. – Я направил дуло на Фрэнка. Тот чуть приподнял руки, мол «Тише, парень, не нервничай».
- Можешь попробовать, но я бы не советовал – результат тебя не удовлетворит.
- Меня удовлетворит любой способ причинить тебе боль. – Мое лицо исказила ненависть. Я действительно хочу его убить. А кто бы не хотел, на моем месте? Я не собираюсь заставлять его раскаяться в содеянном. Я просто хочу, чтобы его больше не было. Пусть он умрет – по-настоящему или нет, хоть как-то. Поэтому я не заставлял себя долго ждать и выстрелил. Прямо в переносицу. Ее тут же раскрошило, а бетонный пол позади, окропила кровь моего врага и ошметки головы. Он рухнул на пол. Не так громко, как его подмастерья, но ощутимо. За ним я обнаружил объектив камеры (отличный кадр), а так же двух людей, стоящих рядом с ней. Меня как громом поразило. Я наконец-то понял, кто эта парочка.
;
***
Я стоял, пытаясь прийти в себя. Позади камеры на меня взирали мой лучший друг и моя девушка. Макс и Каролина. Разумеется, я не мог узнать их раньше, я их не помнил. Во мне боролись две личности – Кларк, считающий их самыми близкими людьми, и Майк – искренне ненавидящий эту парочку. Я понимаю, что этот мир выдумка, так что и они, вероятней всего, но рассудок сейчас не имел права голоса. Стойкая уверенность в том, что эта парочка, на протяжении года, убивала ни в чем не повинных людей, лишь для того, что доставить мне страдания, не позволяла принять верное решение. Кровь в жилах вновь закипела. Я поднял руки в направлении этих маньяков, и начал медленно сжимать. Они закорчились от боли, а я продолжал сжимать их в стальных тисках собственной воли. Я не душил их, я сжимал, кажется, само пространство вокруг них. Все равно, что положить человека под пресс. У них глаза из орбит повылазили, но я не останавливался, пока… их ошметки не разлетелись по всему ангару.
«Это были не они. - Успокаивал я себя. – Переживать не о чем».
Внутренний разговор немного помог. Что ж, теперь осталось только как-то вернуться. Домой?
Я перешагнул через Фрэнка, чуть не поскользнулся на том, что осталось от моих «друзей», и побрел к выходу. Тем временем, сзади послышалось некое шевеление. Не успел я повернуться, как меня швырнуло метров на пять вперед.
- Я же сказал, что не стоит. – Послышался голос сзади.
«Фрэнк. Живучая тварь».
Я поднялся на руках, а затем медленно встал на ноги и повернулся. Фрэнк шел ко мне без видимых повреждений. Костюм стал, кажется, еще чище.
- Видишь ли, - продолжил он, - я не проекция, как они, - он указал пальцем на кровавый фарш на полу, - я такой же живой человек, как ты, лежащий где-то там, за пределами своего сознания. Именно поэтому, вся та сила, которой ты здесь обладаешь, принадлежит и мне. – Он снова улыбался. Как бы стереть эту ухмылку с его лица? – У меня были годы, чтобы, как следует, научиться ей управлять. Знаешь, это действительно божественно. – Он с наслаждением протянул последнее слово.  А в глазах затаилось безумство. – Возможность создавать все, на что способно твое воображение! Даже не хочется возвращаться, честно говоря. Но надо. – Он поджал губы, как бы действительно сожалея. – Ну что, будем силами меряться?
Я сосредоточился, и представил, как появляется двухэтажный автобус, несущийся под сотню, и сбивает Фрэнка, размазывая его по полу, или по стенке. Моя фантазия не заставила себя долго ждать. Из ниоткуда появился автобус, именно такой, как я хотел, и снес Фрэнка. Я же рванул к выходу. Оборачиваясь, я увидел, как он врезается в стену ангара, и разносит ее так, что тот начинает рушиться.
Бояться было нечего, но это наверно инстинкт, от которого никуда не денешься.
«Беги, чтобы спастись».
Не посмотрев, куда я прибежал, я стоял и смотрел, как рушится ангар, в котором прошла худшая из моих жизней. Интересно, насколько это задержит Фрэнка? Думаю, у меня было всего несколько минут.
Теперь мне предстояло выяснить, в какие декорации меня засунули режиссеры. Я развернулся спиной к ангару и оторопел. Я был возле своего дома. Не того небоскреба, в котором я живу сейчас, а возле того дома, в котором я родился! В доме, где мы жили с отцом, в котором проходили наши первые эксперименты с ГВР. Его детище привело меня туда, где оно было создано. Символично.
«Зачем нужно было делать декорации рядом с моим родным домом?».
- Что? Узнаешь? – Сзади послышался знакомый голос. – Зачем ты придумал этот автобус? Не понимаю. Ты же понимаешь, что ни с тобой, ни со мной, тут случиться ничего не может.
«Да, знаю. Но я хочу разорвать тебя на части!».
- Интересная версия бессмертия, не правда ли? – Его лицо вдруг стало совершенно мирным. Пропала эта злобная ухмылка. Холод в глазах сменило какое-то очень знакомое тепло.
- Почему мы здесь? И как, самое главное? – Я не стал вновь направлять на него автобус, вертолет, самолет и прочие средства передвижения. Он прав. Это бесполезно. От меня сейчас требуется только сжать кулаки, и выяснить все, что получится. Потому как эта история становится все более странной.
- А ты еще не понял? Этот мир мой. Я его придумал, не режиссеры. Точнее даже не придумал, а вспомнил. Хотя я никогда его не забывал. – В его голосе внезапно появилась тоска, сожаление. Он опустил глаза. Он вдруг перестал быть тем Фрэнком, которого я ненавидел. Он стал кем-то другим.
- Что это значит? Кто ты? – Я не пытался давить на него. Перестал кричать.
- А вот это - хороший вопрос. – Он слегка улыбнулся.

***
Я стоял и непонимающе глядел на новую версию Фрэнка. Он засунул руки в карманы, и встал рядом со мной. Он стоял и как-то ностальгически рассматривал дом моего детства. Я же стоял и следил за его мимикой. Он улыбнулся краешком рта, будто вспомнив что-то приятное.
- Так кто ты? – Снова спросил я.
- Кто может помнить твой дом и иметь доступ к ГВР?
«Макс?!»
Я дико уставился на него.
- Макс?! Но зачем? – Увидев мою реакцию, он слегка рассмеялся.
- Нет, это не Макс. Действительно, зачем ему это? Подумай еще. – Он внезапно рассмеялся. Очень знакомый смех.
Пусть я и не выяснил личность этого странного типа, но мне стало легче. Меньше всего мне хотелось, чтоб мой лучший друг был причиной моих мучений.
Я задумался. Из всех, кто имел хоть какое-то отношение к ГВР, только Макс был в моем доме, когда мы были еще в школе. Более того, он частенько тут бывал. Мы часто играли вместе. Я помогал ему с уроками, а он делал из меня человека, который хоть как-то может вписаться в общество. Хотя последнее было весьма безуспешным.
Но тут меня осенило. Есть еще один вариант, но слишком уж невероятный.
- Кроме него, есть только один человек. Но, если верить людям, он пускает слюни в инвалидном кресле, и он не то, что пользоваться ГВР, он не может ходить и говорить.
- А ты когда-то верил людям? – Он вновь улыбнулся. Впрочем, он прав, я действительно никогда никому не верил. – Приятно слышать, как ты отзываешься о родном отце. – На этот раз он уже рассмеялся. – Впрочем, эти люди, кем бы они ни были, говорят правду. Но кто сказал, что ГВР, это единственный способ проникать в виртуальную реальность? – Фрэнк вопросительно посмотрел на меня.
- Что ты хочешь этим сказать?
- А ты еще не понял? Мне кажется, я уже все сказал.
- Ты хочешь сказать, что ты – мой отец, человек, который мучил меня на протяжении года, довел до настоящего безумия? Мой отец, конечно, далек от совершенства, но он на такое не способен.
- Спасибо за комплимент, но это действительно я. Тебе нужны доказательства? Пошли в дом. – Фрэнк шагнул по направлению к дому.

***
В доме все было по-прежнему. Один - ноль в его пользу. В отличие от улицы, дом не был пуст. Кто там был? Конечно же, маленький я и отец. Я сидел в большой комнате, в которой обычно учился и играл, пока он был занят в гараже своей разработкой, но на этот раз, он не возился с железками, а стоял в косяке и наблюдал за мной. Маленький я не видел его, уткнувшись в тетрадку, а он стоял и улыбался. Его руки были за спиной, а в них большой игрушечный робот. Это мой день рождения. Я помню этот день. Тогда мне исполнилось 11 лет. Я помню, как мне хотелось, чтоб, когда я проснусь, отец встретил меня в дверях, и сказал простые слова «С днем рождения, сынок». Это единственный подарок, которого я ждал. Но этого не случилось, это утро было безумно похоже на все предыдущие. Когда я проснулся, моя комната была пуста. Я заправил постель, умылся, и пошел делать завтрак. После этого, я как всегда сел делать задания, которые накануне мне дал отец. Именно за этим занятием он меня и застал.
Когда я поднял голову, и увидел стоящего в дверях отца, на лице засияла улыбка. Я подбежал к нему, он меня обнял и сказал то единственное, что я хотел услышать в этот день. После чего свершилось моя мечта – он не шел в гараж до позднего вечера. Он весь день провел со мной. Что еще нужно ребенку? Я был счастлив. Это был один из лучших дней в моей жизни. День, который я провел со своим отцом.
Я наблюдал за этой картиной и воспоминания нахлынули как лавина. Пожалуй, подобные воспоминания – это единственное, чему удается хотя бы ненадолго растопить мое окоченевшее сердце. На глазах выступили слезы. Впервые, за многие годы.
Фрэнк увидел это и приобнял меня за плечи.
- Привет, сынок. Давно мы с тобой не виделись. – Его голос дрожал.
- Зачем все это? – Мой голос, как выяснилось, тоже.
Наши двойники исчезли. Он усадил меня на диван, а сам сел рядом, и начал рассказывать, как получилось так, что родной отец замучил родного сына до безумия.
- Во-первых, как мы с тобой уже выяснили, я действительно не могу говорить, да и вообще проявлять какие-либо виды деятельности, а во-вторых, безумца поймет только такой же безумец. – Грусть на лице сменила улыбка. Кроме того, я с удивлением обнаружил, что лицо стало знакомым. Таким, как я его помню. – Прости уж, что выбрал такой ужасный способ, но мне нужно было окончательно изменить твое отношение не только к собственной смерти, но и к смерти твоих близких. Мне нужно было сделать из тебя убийцу. Да и получилось же. К тому же, я же сумасшедший. – Отец рассмеялся.
- Что я должен понять? И как ты вообще это сделал?
- На счет того, как я это сделал. Меня с самого начала заботила проблема габаритов ГВР, и я занимался разработкой специального чипа, который вживляется в мозг, и может генерировать видения напрямую. Я научился все это синхронизировать, передавать, извлекать. Но все же, было довольно трудно влезть к тебе в голову. С этим мне помогли, по совершенной случайности, надо отметить, парочка твоих недоброжелателей, которые хотели устроить тебе бесконечную жизнь в виртуальной реальности. Собственно им мы и обязаны своим бессмертием. Только они не учли, что, на самом деле, игрок вполне может отсюда выйти, было бы желание. Хотя, это никто не знает, кроме меня. Нужно только, чтоб никто тебя не удерживал.
- Что ты имеешь в виду?
- Если в целом мире тебя никто и ничто не держит, ты вполне можешь отправиться куда захочешь. Об этом, нам как раз и нужно поговорить. – Он как-то помрачнел. Судя по всему, нам предстоял не очень приятный разговор. – Когда я создавал ГВР, я не знал, даже не думал, к чему меня может это привести. Как выяснилось, я коснулся тех вещей, о которых не стоит знать простым людям вроде нас. – На минуту он замолчал, я не стал ему мешать. Я знаю эту его привычку, он всегда делал так, когда хотел сказать что-то важное. – Понимаешь, я провел в виртуальной реальности гораздо больше времени, чем кто-либо еще, даже ты. К тому же, у меня есть большое преимущество – я гулял по виртуальности, ни на секунду не забывая, кто я такой. Я излазил каждый закоулок своего сознания и подсознания, и обнаружил там ответы на многие вопросы. Меня ждало множество открытий. Откуда они там? Наверно, каждому дано знать это, но не каждый может оттуда это выудить. Это как пытаться достать ключи через решетку канализации - рукой никак, но ведь можно взять палку. ГВР, как раз, и стал этой самой палкой. Благодаря нему, я выудил множество всего, что могло бы стать интересно не только тебе, поверь мне. Большая часть этих знаний, перевернула бы наш мир с ног на голову, если бы не одно «но», которое делало все остальное не важным. Фундаментальное. – Я только слушал. Я верил, что то, что он говорит, действительно важно. – Я узнал, что наш с тобой мир, в котором живем ты, я, да и все остальные, далеко не самый реальный. Скорее даже совсем не реальный. Он – такая же иллюзия, как эта комната, и ты уже начинал это понимать. Вспомни свои путаницы. Это не из-за пережитых жизней, а из-за того, что понимание подкрадывалось к тебе все ближе. Вот только чья иллюзия? На этот вопрос я ответить не смогу, но очень надеюсь, что однажды, сможешь ты.
- Но, что тогда реально? – Не могу сказать, что я был сильно удивлен. Я действительно часто об этом думал, но у меня было относительно рациональное объяснение этому.
- На этот вопрос я также не могу ответить. Не потому что не хочу, а потому что не знаю. Я могу сказать лишь, что не реально. Посему выходит, что я твой «виртуальный отец». – Он рассмеялся.
- А ты уверен, что все эти твои знания, не являются такой же иллюзией? – Все же, это все кажется мне слишком невероятным.
- Я понимаю, что трудно поверить в подобные вещи, тем более, когда их произносит сумасшедший. Это все из-за этого чипа, он начал сводить меня с ума, по-настоящему. До тех пор, пока не стало поздно. Со временем я понял, что является иллюзией, а что нет, но к тому времени я уже начал утрачивать двигательные и речевые функции. Когда я стал овощем, меня и определили в психушку. Мое тело живет своей жизнью, а я больше не могу знать, что происходит вокруг, но это больше и не требуется. Все что мне требовалось, это поделиться с тобой своим открытием.
- Но ты как-то проверял это?
- Конечно! Я же ученый. Поначалу, когда я еще мог себя контролироваться, я отправлялся в управляемые путешествия, получал информацию, а затем проверял, когда возвращался. Все. Абсолютно все было правдой. – На лице была уверенность, голос твердый. Ни капли безумия.
- Но что мне теперь делать? – Я растерялся.
- А ты еще не понял? Тебе нужно избавиться от всего, что тебя держит. Ты должен остаться абсолютно один. Только тогда ты сможешь шагнуть за грань.
- Что значит «избавиться от всего»?
- Это значит, что каждый человек, который заставляет тебя думать, что ты настоящий, напоминает, кто ты есть, должен перестал существовать.
- Как это? Убить что ли?
- Именно. Всех, кто тебе дорог. Хотя, у тебя их не так много, насколько я знаю, верно?
- Да. Но, отец, если ты не прав, ты понимаешь, на что ты меня толкаешь? – На удивление, я был довольно спокоен. Видимо, это все последствия моего пребывания здесь, в роли Майка. План отца сработал.
- Да, прекрасно понимаю, но я уверен, что я прав. Более того, тебя тоже должно не стать. Притом, ты сам должен сделать это! Запомни, это очень важно!
- Самоубийство? То есть, я должен убить всех своих близких, а потом себя? Попахивает безумием.
- А ты разве еще не привык? – Он лукаво улыбнулся.
«Да, действительно».
- А почему ты сам этого не сделал?
- Как? Хотя, единственный, кто меня держит – это ты, но как я убью тебя, будучи в инвалидном кресле? К тому же, это мой подарок тебе. Думаю, ты его заслужил. Видишь ли, получилось так, что меня держишь ты, а тебя – я, поэтому уйти может только один из нас, и я дарю это право тебе. На счет меня не беспокойся, я уже вполне способен расправиться с собой самостоятельно. Я бы давно это сделал, но меня останавливало желание передать тебе свое знание. Теперь, я могу умереть спокойно. Поэтому, как только ты вернешься, будь уверен, меня уже не будет в живых.
- А как мне выбраться отсюда?
- Я могу уйти самостоятельно, а как только не станет меня, у тебя не возникнет проблем. Главное знай, что нужно сильно, захотеть покинуть это место. У тебя получится.
- А дальше?
- А дальше ты уже знаешь. Не сомневайся. И не пытайся себя переубедить, когда вернешься!
- Кстати! Я совсем забыл! Все же видят наш разговор!
- Нет, я об этом позаботился. Наверняка, сейчас все бегают и пытаются тебя вытащить неизвестно откуда. Придумай что-то или не рассказывай никому, что здесь случилось. К тому же, ты здесь пробыл всего год, а там это минут 20, не больше. – По его лицу было видно, что он наконец-то спокоен. Выполнил свою задачу. – Вот и все, сынок. Пожалуй, это все, что мне нужно было тебе сказать. Теперь можно и прощаться.
- Даже для меня, это все звучит невероятно.
- Понимаю. Со мной было нечто схожее. Но тебе еще предстоит убедиться в моей правоте, я в этом уверен. Все, сынок, нам пора. Прости меня за все, я был не далеко не очень хорошим отцом, но надеюсь, что то, что я тебе сказал, сможет изменить это в лучшую сторону. И я надеюсь, что ты, будешь помнить меня там, куда бы ты ни попал. Прощай, сынок. – Он подошел ближе, и обнял меня на прощанье.
- Прощай, папа.
И он исчез. Просто раз, и исчез. Даже не испарился. Я стоял в комнате один. Я обдумывал, что мне делать дальше. Хотя, что тут думать? Все уже и так понятно. Мне нужно вернуться, и убить их. Макса и Каролину. Отец из списка уже выпадает. Больше никто меня не держит. План уже выстроился в голове. План жестокий и беспощадный, но раз все вокруг выдумка, о чем жалеть?
Я сел на диван, закрыл глаза ладошками, сосредоточился, и мир завертелся, меня нес поток, возникающий из моей же головы. В следующий миг, я уже лежал в неосязаемой жидкости, крышка над головой открылась, и я увидел перепуганное лицо Макса.
Они еще не знают, что их ждет.
Впрочем, как и я.