Сотворение

          Темноволосый художник, замерев, стоял возле распахнутого окна студии. Весенний ветерок залетал за ворот серой рабочей рубахи. Близкое голубое небо отражалось в глазах человека, но сознание его было где-то вне пределов этого материального мира.
          В центре студийного зала прямоугольным экраном в неизведанный мир белел загрунтованный холст.
          Наконец человек у окна покачнулся, шумно выдохнул и уверенным шагом приблизился к удерживаемой подставкой плоскости. Окунув в разлитое по палитре кадмиевое озерцо с разводами белил кисть, чёткими профессиональными мазками заполнил верхнюю и боковую часть будущей картины, набрасывая фон…

          БЕЗЖИЗНЕННЫМИ ПЯТНАМИ ПОДСЫХАЮТ ПАХНУЩИЕ МАСЛОМ ОСТРОВКИ. В НЕПОДВИЖНОМ ЦАРСТВЕ ХОЛОДНО-РОЗОВОГО, ПЛАВНО ПЕРЕХОДЯЩЕГО В ПРОЗРАЧНО-ЗОЛОТИСТЫЙ И БЛЕДНО-ИЗУМРУДНОЙ, НИЧЕГО НЕ ПРОИСХОДИТ. НЕ ДВИГАЕТСЯ В ПРОСТРАНСТВЕ ВРЕМЯ,УЦЕПИВШИСЬ ЗА КРАЕШКИ ПОДРАМНИКА.

          Мастер отложил кисть, прислушиваясь к доносящимся с улицы звукам: шороху шин подъезжающей машины, стуку мяча о бетонные плитки дворика, смеху детей…
          Плавно расползалась золотистая охряная горка, захватывая свободное место деревянной палитры, рядом с горошинами краснеющего краплака и комковатой землистой сепии. Порхала кисть, послушная велению руки, заполняя центр вселенной рождающейся картины. Падали с глухим звуком, ударяясь об основу стола, помятые алюминиевые тельца туб. Всё быстрее перемещались собранные в едином порыве щетинки, окрашиваясь то в тускло-рыжий, то в ярко-коричневый, то медово-травяной.  Взмах, мазок, стук, шелест – и вот из ничего появился силуэт, потом, облепившись, словно глиняная скульптура свежими кусочками пластичного материала, мелкими деталями, приобрёл чёткость, став главной фигурой, притягивающей внимание.
           Размазывая терпко пахнущие подтёки киновари по скуле, хозяин студии и возникшей из небытия героини, отступил вглубь комнаты, оценивая проделанную работу. Мелкие морщинки извилистыми тропинками разбежались от сощуренных глаз по незагоревшей коже щек…   
 
           НА ХОЛСТЕ РАСПОЛОЖИЛАСЬ КОЛЕНОПРЕКЛОНЁННАЯ ДЕВОЧКА. НЕЖНЫЙ ОВАЛ ЛИЦА, ТЁМНО-РУСЫЕ ВОЛОСЫ ПОД НАКИДКОЙ, ПЛАТЬЕ-ДОХА С ДЛИННЫМИ РУКАВАМИ.

           Нахмурился художник, возвратился к полукартине. Снова падали за ненадобностью на пол  искорёженные  нервными пальцами тубы…

           ДЕВОЧКА ЧУТЬ-ЧУТЬ ИЗМЕНИЛАСЬ, НО ПО-ПРЕЖНЕМУ ОСТАЛАСЬ СИДЕТЬ НА ПОЛЯНКЕ, СЛЕГКА НАКЛОНИВ ГОЛОВУ, НА ГУБАХ – УЛЫБКА, МАЛЕНЬКИЕ ЛАДОШКИ ЗАСТЫЛИ В ОТПУСКАЮЩЕМ ЖЕСТЕ. ТОЛЬКО ВЗГЛЯД ЕЁ ПУСТОЙ, БУДТО СПИТ ОНА, ОКОЛДОВАННАЯ ЗЛЫМИ ЧАРАМИ.ОТРЕШЁННО СМОТРИТ В ПУСТОТУ ПЕРЕД СОБОЙ, ТЩЕТНО ПЫТАЯСЬ ВСПОМНИТЬ ЗАБЫТОЕ-НЕУЛОВИМОЕ.

           Нервно покусывая хвостик любимой кисти, любитель трудных заданий мерил широкими шагами пошарпанный паркет, то и дело натыкаясь на брошенные когда-то вещи для этюдных постановок. Вот он случайно задел железную птичью клетку с колокольчиком. Замирающий звонкий тон эхом отразился от стен и потолка, оставшись в памяти. Опять завершил свой путь пленник собственного воображения у мольберта, заставляя порхать кисть-труженицу...

           ТЕПЕРЬ ВСЕ ФИГУРЫ ЗАНИМАЮТ СВОИ МЕСТА, ЗАМКНУЛАСЬ ЛОГИЧЕСКАЯ ЦЕПОЧКА СОБЫТИЙ: ОСТАНОВИВШАЯСЯ НА МИНУТКУ В РАЗНОТРАВЬЕ ДЕВЧУШКА ВЫПУСКАЕТ ИЗ РУК В НЕБО МАЛЕНЬКОГО ЖАВОРОНКА.

            Но не доволен написанным живописец. Тусклы перья птицы, не похожа она на настоящую, живую, скорее напоминает музейное чучело. И время года точно не определить, и движения в картине нет. Правильно, сухо и мёртво.
            Закрыл знаток красок глаза, совершенно позабыв и про комнату, и про звуки за окном. Превратился в невидимку, очутился на заветной полянке из почти забытого сна, низко полетел над холмами наперегонки с легкокрылым ветерком, оставляя за собой шлейф из разлетевшихся шапочек пушистых одуванчиков. Увидел Оймену, сказочную девочку-весну, собирающую в красивом расшитом пёстрым бисером и пушистым мехом платье-дохе полевые цветочки и танцующую в солнечных лучах. И жаворонка разглядел в её руках…
             Вернулся в реальность, вспомнив что-то очень важное.
             Скользила искусственным продолжением руки умельца теперь уже самая маленькая из набора, беличья кисть, разбрасывая по почти готовому творению весенние брызги ультрамарина, зажигая в теневой стороне всполохи кобальта, падая красочным дождём из смеси белил и сурика на детали нарисованной одежды…

             И ВОТ РАСПУШИЛИСЬ У НИЖНЕГО КРАЯ ПОЛОТНА БЕЛОБОКИЕ ОДУВАНЧИКИ-МЫЛЬНЫЕ ПУЗЫРИ. ЗАИГРАЛИ НА ПЁРЫШКАХ ЖАВОРОНКА СОЛНЕЧНЫЕ ПЯТНЫШКИ.ЗАВЕЯЛ ВЕТЕРОК-НЕВИДИМКА, РАЗЛИВАЯ ПОЛОСКИ-ТЕНИ ОТ ПЛЫВУЩИХ В ВЫШИНЕ ОБЛАКОВ ПО ПРИЧУДЛИВО МОЗАИЧНОЙ ОДЁЖКЕ ОЙМЕНЫ, РАСТРЕПАЛ ВПЛЕТЁННЫЕ В НАКИДКУ ОБЕРЕГИ-ВЕРЁВОЧКИ. ВСПЫХНУЛИ ИСКОРКИ СВЕТА И ЖИЗНИ В ЕЁ ГЛАЗАХ.
             - ЛЕТИ, ПТИЧКА! – НАРАСПЕВ ПРОИЗНЕСЛА ДЕВОЧКА ИЗ СНА-СКАЗКИ , РАСКРЫВАЯ ЛАДОШКИ. – ЗОВИ РАДОСТЬ-ЛЕТО В НАШИ СЕВЕРНЫЕ КРАЯ, ЧТОБЫ ЛЮДИ ВДОВОЛЬ ПОГРЕЛИСЬ НА СОЛНЫШКЕ, НАСОБИРАЛИ В ЛЕСАХ-ПЕРЕЛЕСКАХ И СЛАДКИХ ЯГОД, И БЕЛЫХ ГРИБОВ, И ДУШИСТОГО МЁДА ДИКИХ ПЧЁЛ, НАЛЮБОВАЛИСЬ ЦВЕТУЩИМИ ЦВЕТАМИ-ТРАВАМИ И ПОСПЕВАЮЩЕЙ В ПОЛЯХ РОЖЬЮ-КОРМИЛИЦЕЙ.
             КАЧАЮТСЯ, ВТОРЯ СЛОВАМ ОЙМЕНЫ, КЛУБОЧКИ ОДУВАНЧИКОВ, РАЗЛЕТАЯСЬ ОТ ЛЁГКОГО ВЕТЕРКА.
             И, РАСПРАВИВ КРЫЛЫШКИ, МАЛЕНЬКИЙ ВЕСТНИК-ЖАВОРОНОК ЛЕТИТ В ЗЕНИТ, НЕСЯ В КЛЮВИКЕ ПОБЕДНУЮ ЛЕТНЮЮ ПЕСЕНКУ…

             Создатель творения, оставив на одуванчиковом поле еле заметную скромную подпись,  протирал ветхой ситцевой тряпицей видавшие виды кисти, спрятав в уголках губ счастливую улыбку. В его тёмных волосах белела запутавшаяся, пахнущая маслом и краской пушинка одуванчика...

3 место в конкурсе"Вернисаж 24" Международного Фонда ВСМ
Картина Владимира Распутина "Жаворонок"