Серёжа

Джине, с благодарностью за все, от мисс ЧиЧи


Решено. Тебя нет. Кто же так решил?! Кто смог вырвать тебя из этой жизни, к которой ты, казалось бы, намертво прирос?! Она из тебя била. Била из глаз. Изо рта. Ты искрился каждым поворотом головы. Самый живой из нас. Ушел.


Я осознал это, не когда мы закрыли в последний раз твой гроб. Не когда Олег заплакал так горько, что у меня кончились слёзы, Боже, Сережа, за что?! Мой маленький. Мой дорогой. Ты же так любил жизнь. Мой хороший… Я осознал это спустя много месяцев. Я шёл по магазину, катя перед собой тележку с продуктами – внезапно услышал ваш с Андрюшей смех сзади:


- У тебя походка, как будто попа кушает трусы!
Я засмеялся и завилял своим задом. Обернулся – но никого. Полупустой супермаркет. Я проходил твой любимый колбасный отдел. Внезапно я понял, что все вокруг продолжает быть, происходить, всплывают воспоминания, только нет самого тебя.
Будут дальше ездить машины. Однажды я вызову такси. И приедет твой «Форд», такой же как твой. Мы поедем по ночному городу, прямо как раньше, с тобой. Ты включишь громко музыку, Милен Фармер, и на скорости под 200 ты отпустишь руль. Мимо несутся огни города.
- Ты как, мелкий?! – обернешься и ткнешь в меня пальцем. Как раньше. Так  раньше. И засмеешься, как умел только ты. Пародируя голоса мультяшных героев:
- У-тю-тю! А когда ко мне вернется мой чудный облик?!
Спросишь:
- Как Громышева?! Размочил ее изюм кто-нибудь?!


Она, конечно же, обидится. Но, боже, боже, этого тоже больше не будет.


Не будет разговоров по телефону с 11 вечера до 7 утра. Когда мы расскажем друг другу все. Почему ты побоялся мне сказать мне главное или сам не знал?!


Наши поездки. Ночь. Рестораны. Кафе. Иногда мы встречаемся вдвоем на Сенной. Потом я стану ездить к тебе на Васильевский остров. В гости. Ты накормишь меня самой вкусной на свете шарлоткой.


А когда мы вместе проезжали место на Ветеранов, где жил Воронов, и у меня перехватывало дыхание от его близости и одновременного расстояния между нами, сводило скулы лица. Ты оборачивался ко мне на заднее и спрашивал:


- Мармышка, все в порядке?!


Я кивал. И понимал – только здесь, в ночной машине у меня есть шанс быть свободным. Только тебе я рассказал, что меня ждало дома. И с тобой это кануло в Лету.


Канули миллионы слов. Наши танцы в «Кабаре». То, как ты крутился в белой майке и отбивал от меня пристающих словами: «Не для тебя мы его воспитывали!». Как мы пили коктейли. Как шутили. Исчезли долгие часы в Андрюшиной кухне. Литры выпитого чая. Плюшки. Шутки. И остроумие. Колкое. Ты так всего боялся. Бедный мой. Мой дорогой. Боялся быть непонятым. Лишним. Слишком ярким или незаметным вовсе. Я тебя люблю.

Когда я зашел в ту палату. «Он…»  Нет, нет, я отгонял там мысли. Это было очень страшно. Ты такой худой. Хотелось завернуть тебя в одеяло потолще и унести отсюда. Господи, Сережа. Ты поправишься. Мы вместе съездим на море. В Тунис. Мы купим красивые вещи. Отметим Новый год у тебя в новой квартире. Спляшем Хави Нагилу. Ты обещал, если я приду на твои похороны, ты вскочишь и схватишь меня за самое дорогое. Ну, хватай же. Ну! Ну! Чего же ты лежишь?! Серое лицо в белом саване. Сережа. Сережа. Вставай. Тут мы все. Мы тебя ждем. Скоро праздники. Мы же хотели… Ты же обещал… Обещал жить дольше нас всех…
И тогда тебя не стало. Я успел с тобой попрощаться.


Сережа, я воплощу все твои мечты. Я проживу, обещаю, эту жизнь за нас двоих. Я стану прекрасным юношей, вечно молодым. У меня будет округлая попа и ключицы впиваться будут в кожу. Я подарю себя самым красивым. У меня будет квартира и машина. Меня осветит свет рампы, я выйду на сцену и, произнеся последние слова, пойму, что ты вернулся…


А когда ты вернешься, мы снова отметим твой день Рождения, как ты обещал. Будут гости и веселье. Будешь ты…