Люди, ау...

Стояло чудесное зимнее утро. Под яркими лучами солнца снежные сугробы переливались брильянтовым блеском.  Местами на заснеженном тротуаре попадались ледяные лужицы-катки, которые прохожие старались аккуратно обойти.Час пик - время спешки. Общественный транспорт переполнен. На остановках, слегка пританцовывая, ожидают своего автобуса или троллейбуса будущие пассажиры. По тротуарам бегут те, кто уже приехал, или те, кому проще добежать. Одним словом, обычное утро обычного рабочего дня.
 
  Я - счастливчик, потому что всю эту суету наблюдаю из окошка троллейбуса. Машина переполнена,но я еду и мысленно соглашаюсь с изречением: лучше плохо ехать, чем хорошо идти
.
  Из состояния безмятежности меня внезапно вырывает сцена по ту сторону окна. Не сразу до меня доходит суть происходящего, но когда я, наконец, понимаю в чём дело, к горлу подкатывает ком. Недалеко от остановки стоит старик. В метре от него на снегу лежат рукавицы. Рядом виднеется ледяной островок. С другой стороны стоит дерево. Старик обронил свои рукавицы, но поднять их не может, потому что при малейшей попытке наклониться или сделать шаг в их сторону, он рискует упасть. Самому стоять уже тяжеловато. И стоит,видно, давно, потому что кисти его рук бордово- синего цвета. Когда старик видит проходящего человека, он протягивает к нему руки и что-то говорит, при этом взгляд его направляется в сторону рукавиц. Мне совершенно понятно, что он просит прохожих помочь поднять его рукавицы. Но прохожие словно не видят его: все пробегают мимо старика, устремляясь прочь, не замедляя шаг и не поворачивая головы в его сторону.

  Всё это я вижу из окна троллейбуса, битком набитого пассажирами. Я не могу выскочить из него даже на остановке, потому что новые "счастливчики", попавшие внутрь, забивают салон так, что другие начинают возмущаться и даже прибегать к нецензурным словам.
 
  А я стою зажатая так, что не то, чтобы возмутиться, я вздохнуть свободно не могу. Но душой понимаю, что дышать трудно не от этого, а от беспомощности старика, от равнодушия людей, от моего бессилия помочь ему.
 
  И уже солнце не кажется мне таким ярким, а снег таким блестящим. И люди - это не люди, а марионетки на верёвочках, бездушные существа, ведомые неизвестным кукловодом, у которого тоже нет души. Ведь иначе он бы правильно дёрнул за верёвочки, и одна из марионеток подошла к старику, подняла рукавицы и надела на его озябшие руки и, пренебрегая риском опоздать и получить нагоняй от шефа, провела старика в безопасное место или домой.

  Но всё не так, всё не по-настоящему. Может, и старик - марионетка, но в руках Всевышнего, который вопрошает: " Люди, ау, где вы?"

13.04.2013  С. Зеленкова