Незаконченное расследование

 25 октября

  Эта история началась прошлой зимой. Я увидела, что напротив моего дома на берегу Днепра, в саду возле старого кладбища, стали рубить деревья, собрались строить костёл. На месте строительства появилось католическое распятие. За год до этого в этом же саду поисковики поднимали немцев: в годы войны в старом барском доме был их госпиталь и при госпитале кладбище. Я подходила, смотрела, поговорила с поисковиками и даже сфотографировала их работу. Каждые останки – череп и кости – складывали в плотный зелёный пластиковый мешок.

  До и после войны  в этом же старом доме была больница, до сих пор там одно её отделение. Врач этого отделения, тоже из любопытства рассматривавшая останки, сделала вывод, что большинство похороненных – молодые люди. Я спросила у поисковиков, что ещё сохранилось. Сказали, что у всех почти бляхи – половинка нагрудного медальона, вторая идентичная отломана, значит, по идее у всех родственники, или, по крайней мере, военное начальство знали судьбу и где они похоронены. Иногда – рассыпавшиеся бусинки чёток, крестов не находили. Откопали поисковики не всех, меньшую часть,  и увезли на немецкое мемориальное кладбище, которых два сейчас в Беларуси.   

   Ближайшее к нам немецкое кладбище в Бобруйске, второе где-то у западной границы.  Каждые останки там кладут в отдельный гроб и хоронят, но крестов не ставят, один общий, однако известно, кто, где лежит и желающие могут найти своих близких.

   Рядом с барским домом  ещё до войны было старое кладбище, на нём похоронен умерший в начале 1930-х годов мой прадед Пётр Комяков и другие родственники. А также расстрелянные немцами в 1942-м году подпольщики, выданные провокатором. Город быстро захватили, многие не успели эвакуироваться, в том числе и призывники.

   Старший из расстрелянных, руководитель группы Григорий Баранов – 1916-го года рождения. Остальные младше, простые русские имена: Иван, Матвей, Алексей, снова Иван, два Николая, братья Иван и Василий, Пётр, Сергей. Это не все, группу взяли прямо на собрании 26 ноября, 28-го они собирались уйти из города в лес к партизанам. 11 человек расстреляли сразу, а часть увезли в Бобруйскую тюрьму и замучили там. На могиле подпольщиков скромный обелиск с памятной табличкой.

    Мы с сыном ходим на старое кладбище, прибираем родные могилки, приносим цветы расстрелянным. Наши могилы в глубине, на Радоницу с осенними «дзядами», когда травы ещё или уже нет – можно спокойно подойти к ним. А летом страшно, в высокой траве раздолье ужам, а может и другим змеям, несколько раз я натыкалась на них – и стала бояться.

    Звонила в городскую администрацию начальнику идеологического отдела. Он сказал, что появление костёла на немецком кладбище – совпадение, место для него было выделено заранее, и он сам в ужасе от  него. По-моему, врёт. Поисковики говорили, что работают на немецкие деньги, и что планы кладбищ сохранились, хотя и были разрушены надгробия – иначе как их возможно было бы найти? Почему же в городской администрации об этом не знали?

   Летом гуляли с сыном по берегу Днепра, заходили к подпольщикам с цветами. Видим: на ограде из баллончика  написаны буквы BWW, те же буквы на доме. У меня был с собой фотоаппарат, я сфотографировала их и позвонила в городскую администрацию, рассказала и пообещала фото прислать, но не потребовалось, и без фото буквы на другой день, закрасили.

   А тогда интересно было наблюдать, что происходит у памятника. Там, по высокому берегу Днепровской старицы, хорошо гулять, зимой кататься с горок, летом – костерок развести. Когда сходит снег – мусора много, его убирают, но за лето снова много разного хлама появляется, хоть и стоят контейнеры для него, и всегда распивает у костра или без него горячительные какая-нибудь компания.

   Проходящая мимо молодая пара просветила меня, что буквы обозначают фашистскую молодёжную организацию. Следом шла подпившая троица. Один нестарый мужичок упал на колени в землю лбом перед памятником и истово крестился нетвёрдой рукой, остальные двое с пониманием ждали его, всё равно торопиться им уже было некуда.

   Когда на могилу прадеда упала старая трухлявая берёза, я вызвала коммунальщиков, приехали двое рабочих с начальницей распилить и вывезти эту берёзу.

 - Давно пора это кладбище расчистить, все могилы убрать и порядок навести, как в больших городах делают, - ворчала начальница.

   Не знаю, ведомо ли ей было про мемориал, дискутировать было недосуг, поскольку на упавшую берёзу выползли погреться на осеннем солнышке ужи – целое кудло – и она приказала рабочему полоснуть по ним электоропилой, но тут я так завопила, что все змеи мгновенно исчезли. У них прямо под корнем этой берёзы оказалось гнездо.

   Летом мы уезжали – стройка не двигалась, а осенью дела там оживились, и я решила сходить поговорить с ксёндзом. Старого я знала, любезный был, узнав, что я в университете учила польский язык – несколько книжек мне подарил. Это ещё при предыдущем Папе было, и я в целях языковой практики принялась читать «Жизнь Иисуса» в изложении Папы Иоанна Павла II – поляка, но что-то не дочитала.

   Того ксёндза сменили, по словам моей родной тёти  - погуливал: она как врач его детишек лечила, а у католиков ведь безбрачие священства.
 
   Утром отвела сына в школу и пошла в центр города к действующей каплице: калитка в ограде открыта, стоит машина, но дверь в само здание закрыта и никого нет. Висит расписание: по будням только вечерняя служба, в воскресенье две литургии, одна на польском, вторая на белорусском. Приглашают всех желающих. Видно, немного их, раз по будням нет службы, у нас в православной церкви, куда я хожу, по будням на службе десяток-другой наберётся прихожан, а то и больше, в воскресные же и праздничные дни весь храм заполнен.
 
   В идеологическом отделе приятная женщина средних лет внимательно меня выслушала, сказала, что никаких нарушений со строительством нет, и жителей опрашивали в своё время – никто не возражал, и в газете местной ксёндз писал.

   В нашей церкви у меня список подпольщиков не взяли на панихиду, хотя я уверена, что на рубеже 20-х ещё крестили всех детей, это в 30-ые безбожные пятилетки начались. Но подтвердить свою уверенность документами не могу, в городском архиве документы только с освобождения, с 1944-го года. Церковь взорвали во время войны, но уже до войны моя бабушка своих детей не крестила, тогда их у неё шестеро было, потом ещё двое прибавилось, и покрестили их только после войны – на дому, нашёлся батюшка.

   Во время войны в город приезжала Жировицкая миссия, отец Серафим Шахмут, прославленный сейчас как новомученик. После войны наши за сотрудничество с немцами упекли его в лагерь, там он умер. У меня на рабочем столе стоит икона белорусских новомучеников, где в центре отец Серафим. У всех остальных такая же судьба, от своих пострадали, не от немцев.

   Недавно в городе новую церковь, преподобного Серафима Саровского, построил  нижегородский митрополит Георгий – он наш уроженец,  и в том районе, где построил храм, школу заканчивал и похоронены на кладбище его родители. Ещё один православный храм строится в центре города, а на нашем кладбище  католики строят, хотя лежат там - кроме погибших в войну немцев - одни православные или евреи. Евреев до войны у нас много было, а католиков не было совсем.

    Моя тётка, после войны с братьями и сёстрами крещёная, говорит, что всё правильно, меньше жировали бы православные попы – лучше бы шло строительство, а католики, видать, не тащат, а строят, и благотворительные обеды дают, и вообще молодцы. При этом ходит она в ту же церковь, что и я, в родительские субботы и Радоницу, на панихиды, православных родителей и мужа помянуть. В эти дни сдвинутые посреди церкви столы ломятся от белых булок, горят тысячи свечей: все хотят помянуть своих,  Радоница у нас в Беларуси - государственный праздник и выходной день.

   Если  на старом кладбище православную церковь или хотя бы часовню построить – и в неё шли бы люди в поминальные дни. Я пытаюсь что-то тётке возражать насчёт попов, аргумент у меня один: нашим нужно жену и детей кормить. Она и сама это знает, но считает, что поскромнее они могли бы жить, а на это уж я и не знаю, что ответить...


  26 октября


   Отвела ребёнка в школу и сходила к месту строительства нового костёла. Работы идут полным ходом, у ворот в паспорте строительства написано, что костёл в честь святого Казимира. Прочитала дома про этого католического святого. Внук Владислава Ягайлы, знаменитого тем, что ради польской короны тот принял католичество и шёл на соединение с Мамаем перед Куликовской битвой, но не успел. Умер Казимир в 26 лет в 1484-м году в Гродно предположительно от туберкулёза, отличался «образованностью, скромностью и набожностью». «В 1613 году святой Казимир был провозглашён патроном Великого княжества Литовского и с тех пор считается главным покровителем Литвы, в 1636 году объявлен покровителем Литвы и Польши. Папа Пий XII 11 июня 1948 года провозгласил его небесным покровителем молодёжи. Кроме того, в Литве считается покровителем ремесленников. Единственный святой с таким именем. День памяти - 4 марта».

  Поговорила с рабочими. Ксёндз на стройку приезжает каждый день, но в разное время, вчера приезжал днём, а когда будет сегодня – не знают, и телефона его не знают.
   
   Сходила на кладбище. Уже холодно, снег синоптики обещают, и я понадеялась, что уснули змеи. Хотя всё равно под ноги смотрела, но, видно, и впрямь уже спят, ни одной не видела. Целое лето, с Радоницы, не заходила в глубину к нашим могилам. Рушники на крестах за лето позеленели от дождей, венки поблекли, холмики после вывозки берёзы быстро зарастают акацией.   

   Осмелела после спокойного посещения своих могил и решила через другой выход возвращаться домой, пройти через кладбище. Давно там не ходила. Тропинка еле видна. В глубине какие-то заросли, настоящий бамбук: травянистые коленчатые стебли 4-х-5-и метров высотой с большими листьями и остатками соцветий. Металлические кресты без табличек, холмики без оград. Памятники и ограды – это послевоенное нововведение.

   Заметно большое число детских могилок, на них меньше холмики и кресты. Раньше я этого не замечала, если не знаешь, не думаешь о чём-то – то и глядя в упор можешь не заметить. Тогда деток рожали и хоронили, а сейчас в абортариях извлекают из чрева матери и выбрасывают.

    Вчера в идеологическом отделе всё разом я озвучила: рассказала, во-первых, почему я по улицам Урицкого и Войкова стараюсь не ходить. Во-вторых, передала буклет фестиваля «За жизнь», взяла его с собой  ксёндзу показать, вот, дескать, не только у вас в Польше запрещены аборты, у нас тоже зашевелился народ, но не застала его.

    Краткие биографии Урицкого (серийный убийца) с Войковым (убийца царской семьи) в администрации выслушали со спокойным интересом. Но моей аннотацией к буклету, что молодёжь разная бывает, кроме фашистских символов и матерных подписей теперь может и «здесь убивают детей» на роддоме написать (был такой случай) – возмутились.

   Я пояснила, что абортарий ведь там же, где и роддом находится. В ответ: «Женщина имеет право». Поняла, что не хочу углубляться в дискуссию, извинилась и ретировалась.

    Самая старая дата на кладбищенских крестах – 1941, без месяца, непонятно, до войны или в оккупацию уже хоронили. Прабабушку мою не похоронили на этом кладбище в войну рядом с мужем, потому что то ли немцы её из дома выгнали, то ли сама она уехала в деревню, когда разбомбили дом.

    Город в 1941-м на короткое время освобождали наши под командованием генерала Петровского, потом отступали с боями, снова освободили 26 июня 1944-го. Трижды, получается, по городу били пушки, танки ездили, самолёты бомбили, в первый-то раз немцы сразу его взяли. Бабушка с детьми успела бежать, рассказывала, что 22-го в воскресенье дед рано утром на Днепр рыбачить ушёл, и она к нему побежала, когда по радио войну объявили, он тут же был мобилизован.

   У бабушкиной сестры, Татьяны, муж работал конюхом в больнице, посадили они с Татьяной всех восьмерых детей на одну телегу (у Татьяны было трое, у бабушки пятеро), сами сели, Татьянин Артём правил. А прабабушка Татьяна бежать отказалась. Взятые с собой продукты скоро кончились, перебивались чем Бог пошлёт,  а потом повезло: в потоке беженцев нашлись два земляка, подтвердившие статус офицерской жены, и бабушка получила аттестат.

   Бежали до Пензы, там в деревне Чунаки поселились в пустом доме, вскоре ещё одна сестра, Анастасия, с мужем туда к ним приехала. Четвёртая сестра, Наталья, бездетная вдова, которой 43 в начале войны было, сразу же попала на фронт в качестве старшей медицинской сестры санитарного поезда. В деревне жилось, несмотря на аттестат, голодно, дед один раз приезжал в отпуск, и в 1943-м родилась девочка, назвали Натальей в честь бабушкиной сестры, помогавшей своим родным. Двоих старших племянников  бабушка Наташа забрала к себе, Таниного Валентина довезла до артиллерийского училища, нашу Киру к себе в поезд.

   Старшая мамина сестра, Кира, 1928-го года была, и в санитарках до Германии дошла. Артём, муж бабушки Татьяны, тоже ушёл на фронт. Из маминых рассказов о жизни в пензенской деревне помню, как ели они жмых, остаток после выжимки подсолнечного масла. А тётка любит рассказывать, как на её колыбельку уж заполз, его не тронули, прогнали. Однажды в подполе дома нашли гнездо диких пчёл и много мёда. А после её рождения дети, запомнив соседку- повитуху, не пускали её в калитку, запирались и кричали:

  - Уходи, не нужно нам больше детей, самим есть нечего.

   Думали, это она им ещё одну сестричку принесла. Возвращались домой летом 1944-го, издалека бабушка увидела у печи на развалинах дома женскую фигурку, закричала:

  - Мама!

  Но это была соседка, прабабушка не дождалась своих, умерла, её могилку знали соседи,и маленькую возила меня на неё бабушка Наташа, но я не запомнила место.

   Мама 1939-го года рождения, в детстве темноволосая и кудрявая была, бабушка  больше всего за неё боялась. Перед войной у нас  евреев много было – всех, кого нашли, расстреляли немцы. А мама унаследовала кудри от своего отца, деда Дмитрия Бартошкина, "белоруса", "место рождения - Варшава". Так он в документах писал, но расстреливали не по документам.

   После войны у них с бабушкой ещё один сын родился, восьмой ребёнок – и со всеми детьми дед её бросил, а после уехал с новой женой в Карелию, там и умер, бабушка о его смерти узнала из официального извещения по алиментам. По семейному преданию дед хотел вернуться, но старшая сестра, Наталья, с которой вместе после войны жила бабушка с детьми, и которая весь заработок приносила в общий котёл и подкармливала детей у себя в больнице, сказала:

 - Или он, или я, предателей не прощают.

   И бабушка выбрала сестру. Я родилась в их доме, назвали меня в честь бабушки Наташи, и о деде говорить у нас было не принято. 

   Все эти семейные воспоминания о войне в том же ряду, что и расстрелянные подпольщики... Звонила, вернувшись с кладбища домой, в музей, хотела узнать, когда оно появилось.  Не знают. Вряд ли до революции вблизи от барского дома стали бы хоронить, церкви там не было, были большие сады. Скорее всего, когда отобрали поместье.

   Бабушка рассказывала, что в детстве ходила яблоки в барский сад собирать, добрая помещица хорошо платила детям. Бабушка в 1908-м родилась, отобрали в 1918-м. Сейчас никто детям за сбор яблок не платит, и устилают они землю в садах.

   Запомнилась на кладбище могила, где на кресте кто-то написал свежей чёрной краской два слова: доктор Панин. Наверное, кто-то из пациентов этого доктора ещё жив и ухаживает за его могилой, хороший, наверное, был доктор.

   Позвонила в газету, спросила, знает ли кто про доктора Панина. А у них неделю назад, 19 октября, статья про него  вышла:

   Врач-патриот Алексей Панин
 
   Некоторое время назад на кладбище по улице Маркса, посещая захоронение подпольной группы Григория Баранова, среди заброшенных могил заметил одиноко стоящий небольшой самодельный памятник, на котором было написано «Панин, врач». Ни инициалов, ни дат рождения и смерти не было. И я подумал, не тот ли это Панин, который лечил мою бабушку, Олимпиаду Васильевну Кравцову, в 1946–1947 годах, моих родителей – работников вагонного депо?.. Мне тогда было чуть больше 10 лет, и я помню только то, что врач был высокого роста, полный, с сильными руками и широкими ладонями.

  Чтобы найти ответ на свой вопрос, я побывал в двух поликлиниках (одна из них тогда была железнодорожной). В отделе кадров записал адреса тех, кто работал до и после войны. Но из полутора десятка в живых остались только пять человек, да и те уже в силу возраста многого рассказать мне не смогли.

  Однако, как это часто бывает, помог случай. Как-то в разговоре с Ольгой Сергеевной Марковской, бывшей малолетней узницей австрийского концлагеря, вспомнил врача Панина. Так оказалось, что Ольга Сергеевна его дальняя родственница! Она рассказала, что звали Панина Алексеем Алексеевичем и работал он в железнодорожной амбулатории врачом-терапевтом. У него было три дочери и сын, которые в свое время жили в Ленинграде. А сейчас в нынешнем Санкт-Петербурге живет его внучка Ада Борисовна Щукина, ей уже около 80 лет.
 
  Я связался с Адой Борисовной, несколько раз писал ей письма, получал ответы. Она тогда была ребенком и многого не помнит, но рассказала, что дедушка жил почти напротив железнодорожного вокзала, что на район выезжал на двухколесной бричке и иногда брал ее с собой. Работая в оккупированном немцами городе, А. А. Панин помогал не только мирному населению, но и партизанам – передавал им через связных перевязочный материал и медикаменты. Это же мне в разговоре подтвердили и подпольщицы А. Конопляникова и Н. Цейковец.

  Внучка Алексея Алексеевича назвала примерную дату смерти дедушки – 1948–1949 годы. Тогда я обратился в ЗАГС, где узнал, что Алексей Алексеевич Панин родился в 1873 году, а умер 20 июля 1949 года. Работал в железнодорожной поликлинике, жил по адресу: Товарный переулок, дом № 2. Я побывал там, но нынешние жильцы дома о враче Панине не знают ничего.

  Кроме того, в «Альбоме истории железнодорожной поликлиники» я отыскал такую запись: «После изгнания белополяков в железнодорожной амбулатории работали три врача: Вольский, Панин, Шигило». Значит, Панин работал во второй половине июля 1920 года.

  Краевед Г. Пархоменко говорит, что у него сохранилась медицинская справка, выданная в 1943 году врачом А. А. Паниным. Этот документ спас его от детского концлагеря в Красном Береге, где у детей брали кровь.

  Очень хотелось бы, чтоб молодое поколение нашего города знало о враче-патриоте, человеке добродушном и верном своей профессии. Хотелось бы, чтобы ему был поставлен памятник и организован уход за могилой, а имя Алексея Алексеевича Панина чтобы было внесено в Книгу памяти врачей города и района.

Андрей МИХАЛЕНКО, историк-краевед.

 
   В редакции дали телефон автора заметки.

   Посмотрела в сети видео с праздника святого Казимира в Вильнюсе: шествие в национальных костюмах, на крестный ход не похоже, поскольку попадаются ряженые, и вместо икон с хоругвями – прутья, обвитые цветами, у нас такие продают перед церковью на Вербное воскресение. Завершал шествие духовой оркестр. Празднично, ярко и весело…
 


  28 октября.

  Читала про католическую церковь в Беларуси.

  Католицизм начал здесь активно распространяться с конца XIV века, когда великий князь литовский Ягайло в обмен на получение польской короны начал перевод в католицизм прежде языческой знати Жемайтии и Аукштайтии при одновременном создании привилегий для католиков. Со временем большая часть знати (шляхты) приняла католицизм, в то время как большинство простого населения осталось православным.

   После заключения Брестской унии в 1596 году, расширения привилегий для католиков и появления в Речи Посполитой иезуитов, численность перешедших в католицизм увеличилась. Значительную роль в переводе высших сословий в католицизм сыграли организованные иезуитами школы, дававшие качественное образование. 

   По данным на 2009 год в Белоруссии насчитывается (по данным самой Католической церкви) 1 402 605 верующих-католиков (15% населения страны), которые объединены в 619 приходов и 4 епархии.

   Традиционно католики преобладают среди верующих Гродненской области, но и в остальной части страны имеется достаточно развитая сеть католических приходов.
Согласно данным на июль 2010 года около 60% населения считают себя верующими, из них 12% причисляют себя к Римско-католической церкви (то есть 7% всего населения страны). Согласно этим же данным, регулярно посещают богослужения лишь половина католиков.

  Архиепископ Иосафат (при рождении Иван Гаврилович Кунцевич; польск. Jozafat Kuncewicz; 1580 — 12 ноября 1623) — униатский епископ украинского происхождения; архиепископ Полоцкий (с 1618 до своей смерти). В католической церкви прославлен как мученик и святой, выступал как решительный сторонник единства Западной и Восточной церквей.   

  Осенью 1618 года Кунцевич захотел посетить Могилёв, однако жители города при его приближении со свитой 9 октября стали бить тревогу в вечевой колокол. Были закрыты все городские ворота, на стенах и валах были расставлены вооружённые люди. После этого власти города вместе с толпами народа с хоругвями в руках вышли навстречу Кунцевичу, начали проклинать его как вероотступника и даже угрожали убить, если он не удалится от Могилёва. Восстание возглавлял бурмистр Могилёва, Богдан Соболь, отец печатника и просветителя Спиридона Соболя.

  Кунцевич лично отправился с жалобой в Варшаву к королю Сигизмунду III, призывая расправиться с восставшими. По королевскому универсалу от 22 марта 1619 года все зачинщики восстания в числе 20 человек были казнены, на город был наложен крупный штраф в пользу казны, а все православные церкви и монастыри с их имениями и доходами были переданы в подчинение Кунцевичу. При этом в решении специально упомянуто, что дело касается не притеснения веры, а бунта и оскорбления не только архимандрита, но и самого короля. Кроме того, 20 ноября король запретил жителям Могилёва строить церкви без разрешения Кунцевича.

  На Кунцевича поступали многочисленные жалобы со стороны православных, в которых он обвинялся в различного рода зверствах. Так, В 1623 году в Варшаве состоялся сейм, на котором выступил Лаврентий Древинский. Потребовав прекратить преследования православных, он сказал:"Мы ничего не просим, кроме того, что уже более 600 лет нам принадлежит, что, как святыню, всегда сохраняли нам польские короли, что утвердил за нами и сам нынешний король своею присягою при своем восшествии на престол и самим делом, предоставив нашему патриарху посвятить нам митрополита…  Полоцкий архиепископ 5 лет уже держит запечатанными православные церкви Орши и Могилёва. Граждане полоцкие и витебские, которые не могут иметь в городе, по запрещению того же архиепископа, ни церкви, ни даже дома для отправления своего богослужения, принуждённые по воскресным и праздничным дням выходить для того за заставы в поле, да и то без священника, так как ни в городе, ни близ города им не позволено иметь своего священнослужителя... Наконец, вот дело ужасное, невероятное, варварское и свирепое: в прошлом году, в том же белорусском городе Полоцке, тот же апостат-епископ, чтобы еще более досадить горожанам, намеренно приказал выкопать из земли христианские тела, недавно погребённые в церковной ограде, и выбросить из могил на съедение псам, как какую-нибудь падаль..."

   Причиной восстания в Витебске стали методы Кунцевича. К ним относилось закрытие православных храмов и монастырей и принуждение православных прихожан к переходу в унию, за отказ от которого заключали в тюрьму. Уже в 1622 году на этом основании произошёл инцидент с нападением жителей Витебска во время церковной службы на униатское духовенство во главе с Кунцевичем. Арестованные участники нападения были освобождены горожанами после штурма городской ратуши. После этого Иосафат Кунцевич усилил гонения на православных.

   Витебское восстание началось 12 ноября 1623 -го года под руководством витебчанина Степана Пасиора, полочанина Петра Васильевича, его сына Василия и других. В восстании участвовали жители Полоцка, Могилёва, Орши, Вильны и деревень Витебского воеводства. По сигналу колоколов ратуши и православных храмов несколько тысяч православных направились к резиденции Кунцевича, где убили его и, протащив тело по улицам города, сбросили в Западную Двину. Вместе с Кунцевичем было убито ещё несколько униатских священников, уничтожен архив архиепископа, разграблено его имущество.

   По требованию папы Урбана VIII, король польский и великий князь литовский Сигизмунд III направил в Витебск вооружённые отряды, которые силой подавили восстание. На последовавшем суде были приговорены к смерти 120 человек, в том числе два бургомистра. 78 человек вместе со Степаном Пасиором бежали и были приговорены заочно. Соучастниками восстания были объявлены все горожане Витебска, город был лишён магдебургского права и всех остальных привилегий, витебская ратуша была разрушена, на город был наложен штраф в 3079 злотых. Все колокола города были перелиты в один колокол в память о Иосафате Кунцевиче.

   В 1643 году Урбан VIII признал Кунцевича блаженным, а в 1867 году Пий IX причислил его к лику святых, провозгласив покровителем Руси и Польши. В энциклике Ecclesiam Dei Пий XI назвал Кунцевича «апостолом единения». После Витебского восстания гонения на православных со стороны униатов усилились. В 1980 году на здании витебской ратуши была установлена мемориальная доска в память о повстанцах.

  Это из Википедии, дальше с сайта белорусских католиков.


   ХІХ ст. Нацыянальны і рэлігійны ўціск беларусаў з боку Расійскай імперыі. Гвалтоўнае далучэнне да Расіі пасля апошняга падзелу Рэчы Паспалітай у 1795 г. пацягнула за сабою закрыццё ў перыяд з 1830 да 1870 г. амаль усіх каталіцкіх кляштараў і навучальных установаў. У 1839 г. была ліквідавана унія. Пачаўся прымусовы перавод насельніцтва ў праваслаўе. Пачаўся перыяд жорсткага, больш чым 200-гадовага нацыянальнага і рэлігійнага прыгнёту. Разам з народам цярпеў пераслед і Каталіцкі Касцёл. У 1869 г. была ліквідавана Мінская дыяцэзія: яе тэрыторыю прыядналі спачатку да Віленскай, а ў 1883 г. да Магілёўскай дыяцэзіі. Царскі ўрад усяляк перашкаджаў рэлігійнаму жыццю каталікоў.

  Пасля рэвалюцыі 1905 г. адбылося пэўнае ажыўленне ў дзейнасці каталіцкага Касцёла на Беларусі, былі адроджаны асобныя парафіі. У 1917 г. Мінская дыяцэзія аднавілася. Але з 20-х гадоў у сувязі са зменай рэлігійнай палітыкі савецкіх уладаў і падзелам Беларусі (Рыжская дамова 1921 г.) дзейнасць і Магілёўскага арцыбіскупства, і Мінскага біскупства была амаль цалкам паралізаваная. У 1923 г. быў асуджаны і рэпрэсаваны арцыбіскуп Я.Цепляк. У 1926-1936 гг. функцыі галавы Магілёўскага арцыбіскупства выконваў П.Э.Невё. У 1921 г. быў арыштаваны і змушаны выехаць мінскі біскуп Зыгмунт Лазінскі, які затым узначаліў новаствораную Пінскую дыяцэзію. Хваля рэпрэсіяў супраць каталіцкага Касцёла і духавенства дасягнула ў БССР эпагею ў 1939 г., калі былі зачыненыя амаль усе храмы, а ў дзесяці фармальна не зачыненых не было ніводнага святара. Была фізічна знішчана вялікая колькасць святароў.

  У час Другой сусветнай вайны ў акупаванай немцамі Беларусі адбылося частковае адраджэнне каталіцкага Касцёла, але адразу ж пасля вайны рэпрэсіі распачаліся з новаю сілаю. Пасля смерці Сталіна пераслед католікаў крыху аслаб, аднак не спыніўся. І ўсё ж у гэтых цяжкіх умовах пакрысе аднаўлялася рэлігійнае жыццё.

   25 ліпеня 1989 г. Апостальская Сталіца менавала біскупам Тадэвуша Кандрусевіча і прызначыла яго Апостальскім Адміністратарам Мінскай дыяцэзіі для католікаў Беларусі. У Гродне адчынілася Вышэйшая духоўная семінарыя.

    Ксёндз Юры Кашыра, нарадзіўся ў 1904 г., апостал еднасці паміж католікамі і праваслаўнымі. Быў ахрышчаны ў праваслаўнай Царкве, у 18 гадоў прыняў каталіцкую веру. Нягледзячы на небяспеку, да канца застаўся з парафіянамі ў Росіцы, рыхтуючы іх да смерці. Быў спалены 18 лютага 1943 г. ў драўлянай хаце ў Росіцы разам з людзьмі.
 

   Ксёндз Антоні Ляшчэвіч, нарадзіўся ў 1890 г. У супольнасць марыянаў уступіў у 47 гадоў. Перад гэтым, амаль на працягу 25 гадоў, выконваў душпастырскія абавязкі на Далёкім Усходзе, ніколі не наведваючы ані сям'ю, ані краіну. Ведаў пра карную экспедыцыю немцаў у Росіцу, аднак уцякаць адмовіўся. Калі яго забіралі, суцяшаў сясцёр: «Будзьце мужныя і маліцеся». Разам з групаю людзей быў спалены ў хляве ў Росіцы 17 лютага 1943 г., напярэдадні мучаніцтва свайго сабрата кс. Кашыры.

  Cёстры-назарэтанкі
 
   У 1943 г. ў канцы ліпеня гітлераўцы правялі масавыя арышты сярод насельніцтва Наваградка, і тады сёстры-назарэтанкі прамовілі знакамітыя словы: «Мой Божа, калі патрэбна ахвяра жыцця, няхай лепш нас расстраляюць, чым тых, хто мае сем'і».

   Ахвяра была прынята. 1 жніўня 1943 г. ў лесе за Наваградкам 11 сясцёр-назарэтанак аддалі сваё жыццё. Пасля вайны 19 красавіка 1945 г. целы сясцёр-мучаніц былі перанесены і пахаваны пры касцёле Перамянення Пана.

  27 верасня 1991 г. іх рэліквіі перанесены ў грабніцу, якая знаходзіцца ў капліцы Маці Божай у гэтым жа касцёле.

  5 сакавіка 2000 г. ў Рыме адбылася беатыфікацыя 11 сясцёр-назарэтанак, якія аддалі свае жыцці за наваградчан.


   Выходит, что в святых у католиков с одной стороны – изверг Кунцевич, с другой – мученики времён последней войны. Про ксёндзов Юрия и Антония из Росицы посмотрела католическую передачу на белорусском, «Вытоки», «истоки» в переводе.

   Вспоминают очевидцы, свидетели сожжения. Ведущий говорит, что немцы предлагали ксёндзам уйти, они остались добровольно. В дни их памяти – 17 и 18 февраля – к месту сожжения, к кресту в поле, из храма отправляется крестный ход. Если не присматриваться, можно издалека принять за православный, видно, что идут священники в облачениях и верующие со святынями. Люди стоят у креста на февральском ветру, молятся.

    Сразу вспомнила, как на Соловках у креста под Секирной горой мы молились и февральский крестный ход в день памяти новомучеников: всё это тоже зимой было, холодно, народу немного, как и в Росице.

   Почитала статьи в католическом журнале: про плохие мультики и прощение убийцы сына. Последняя история про то, как один милиционер при задержании преступника нечаянно застрелил другого, молодого парня, единственного сына в семье. Сначала родители горели местью, но, узнав, что убийца пытался в тюрьме покончить с собой, сжалились, просили суд о снисхождении, и ему дали небольшой срок, а они  со временем стали работать в приюте, отец даже директором стал, и двоих детей оттуда усыновили. Всё очень конкретно, с фамилиями и фотографиями. Разницы с православными публикациями на те же темы не заметила.


   Резюме: исторически католики православным белорусам враги, но последняя война и гонения на верующих в XX веке нас сблизили. Непонятно, однако, зачем так врать: У 1839 г. была ліквідавана унія. Пачаўся прымусовы перавод насельніцтва ў праваслаўе. Пачаўся перыяд жорсткага, больш чым 200-гадовага нацыянальнага і рэлігійнага прыгнёту.

   Беларусы – православный народ, «прымусовага перавода насельніцтва ў праваслаўе» не было, даже если не верить источникам православной церкви и русского государства – достаточно белорусские народные сказки взять, вроде такой:

   Бог зляпіў пана з пшанічнага цеста, а мужыка — з гліны ды, паклаўшы, каб сохлі, пайшоў абедаць. А пад той час — дзе ён узяўся! — прыбег сабака, просты мужыцкі падваротнік, панюхаў мужыка, шкрабануў усімі лапамі і, дабраўшыся да пана, чыста яго з'еў.

  Толькі стаў аблізвацца, калі вось прыходзіць Бог. Як пабачыў ён, што зрабілася, то, ухапіўшы сабаку за хвост, давай трусіць. З сабакі і пасыпаліся паны, і пабеглі куды папала, а дзе які спыняўся, так Бог яго і называў. Спыніўся пад бярозаю — пан Беразоўскі, пад дубам — пан Дубінскі, пад сасною — Сасноўскі, пад елкаю — Ельскі, пад алешынаю — Альшынскі, пад гарою — пан Падгорскі, а як каторы ачуўся за балотам або за ракою, то пан Заблоцкі і пан Зарэцкі.
Дык вось адкуль сяляне і паны.

  По другой версии этой сказки встретился пану из Варшавы на полесской дороге чёрт.

  Адкуль пайшлі паны на Палессі

  Даўно гэта было. Нават старыя людзі, падумаўшы, таго не ўспомняць.

  І расказваюць яны тое, што чулі ад бацькоў і дзядоў.

  Ну дык вось. Густымі цёмнымі лясамі Палесся прабіраўся адвя-
чоркам чорт у сваё балота. Не нашкодзіўшы за цэлы дзень ні разу
людзям, ён засмуціўся: - Які ж я пасля гэтага чорт?

  І раптам бачыць: едзе павольна і не спяшаючыся пан з Варшавы.
Спераду гайдукі едуць, ззаду таксама, а пан - пасярэдзіне на мяккіх
падушках седзячы. Вусы ў бакі тарчаць, як у жука караеда, шапка з трыма
рагамі, чобаты чырвоныя. Адным словам, на сто сажняў панам пахне!

  Перагарадзіў чорт дарогу, вылупіў вочы дзівіцца - ніколі на Палессі
такога пудзіла не бачыў.

 - Прэч з дарогі, пся крэў! - закрычаў пан, грозна варушачы вусамі.

  Чорт стаіць не варухаючыся. Заляскалі гайдукі бізунамі і кінуліся да
чорта. А той, пераскочыўшы цераз іх, ухапіў пана за чуб і панёс над лесам, выскаляючыся.

  Ляціць чорт і лупіць панам аб верхавіны дрэў. Дзе аб дуб рэзнуўся
панам - там адразу вырастае новы пан Дэмбіцкі, а за ім - Дубіцкі... Аб
бярозу грымнуўся - з.явіўся пан Бжэзінскі, а за ім - Бжэзоўскі, а за
Бжэзоўскім - Беразоўскі... Як грыбы растуць паны.

  Гойсаў, гойсаў чорт з панам, ды, змарыўшыся, прысеў адпачыць. Сам аж спужаўся чорт паглядзеўшы на пана: адны вантробы засталіся. «Што з імі рабіць?» - думае чорт . «Не несці ж іх у пекла?»
 
  Узяў ён лішкі пана і паляцеў растрасаючы іх па зямлі. І ад іх пайшлі
расці дробныя паны і паўпанкі.

  Так развяліся паны на Палессі - сам чорт пасеяў іх на пакуту добрым
людзям.

 

   Белорусский язык для сказок в самый раз, но как богослужебный – вряд ли годен. В русском литературном, пишут, 55% церковнославянского - и то невозможно на него православную службу перевести, а в белорусском много польских заимствований.  Святые братья Кирилл и Мефодий, создав славянскую азбуку, разрушили доктрину о трёх языках богослужения: еврейском, греческом и латыни, - за что и пострадали от немецких епископов, хоть папа Римский   и благословил миссию св. Кирилла. Долгие века вся католическая Европа служила на латыни, а теперь католики служат на национальных языках и играют на национальных чувствах.

   В воскресенье с утра по белорусской "Культуре" – трансляция имши на белорусском, служили бы православные на белорусском – тоже транслировали бы, но у нас пока, слава Богу, нет такого, как у филаретовцев на Украине, православные церкви в юрисдикции МП и служат в них на церковнославянском...