Ксения и Владимир

                рассказ
               
                По­свя­ща­ет­ся па­мя­ти мо­ей ба­буш­ки и де­да

                1

     В на­ча­ле ок­тяб­ря 1917 го­да в Гат­чи­не бы­ло ти­хо. Ти­пич­но-про­вин­ци­аль­ную жизнь ни­что не на­ру­ша­ло; в огромном двор­це-замке, помнившего еще «гатчинского затворника» императора Александра III, ти­хо жил брат царя «всеобщий любимец армии» ве­ли­кий князь Ми­ха­ил Алек­сан­д­ро­вич, ко­то­ро­го ино­гда ви­де­ли в го­ро­де в от­кры­том ав­то­мо­би­ле с шо­фе­ром безо вся­кой ох­ра­ны, в пар­ке гу­ля­ла ме­ст­ная мо­ло­дежь, от­став­ные ге­не­ра­лы и чи­нов­ни­ки. На про­спек­те Пав­ла I-го, пе­ре­се­каю­ще­го весь го­ро­док с се­ве­ра на юг, то­же бы­ло спо­кой­но. Ма­га­зи­ны и лав­ки ра­бо­та­ли как все­гда; но лю­дей в будние дни поч­ти не бы­ло вид­но. Ни­ка­ких ре­во­лю­ци­он­ных слу­хов и яв­ле­ний не на­блю­да­лось.
     Во­круг Гат­чи­ны, в ос­нов­ном — вдоль вет­ки Ни­ко­ла­ев­ской же­лез­ной до­ро­ги, из­дав­на рас­по­ла­га­лись ста­рин­ные усадь­бы и да­чи со­стоя­тель­ных вла­дель­цев: в Тай­цах, Суй­де и Коб­рин­ском бы­ли на­след­ст­вен­ные зем­ли Ган­ни­ба­лов, пожалованные знаменитому арапу Петра Великого императрицей Елизаветой Петровной в 1742 году, в Ма­ри­ен­бур­ге жи­ли от­став­ные ге­не­ра­лы, в Пу­до­сти — про­сто бо­га­тые дач­ни­ки. Но к на­ча­лу про­шло­го ве­ка мно­гие дво­рян­ские усадь­бы при­шли в за­пус­те­ние, или же сме­ни­ли вла­дель­цев, иные пе­ре­шли во вла­де­ние к бо­га­тым куп­цам, на­при­мер к Ели­сее­вым, или про­мыш­лен­ни­кам, а иные и во­все ста­ли сда­вать­ся сто­лич­ным дач­ни­кам на се­зон. Сре­ди них Суй­да бы­ла да­ле­ко не са­мым за­хо­лу­ст­ным по­сел­ком, а на­ли­чие же­лез­ной и ря­дом ав­то­мо­биль­ной до­ро­ги при­да­ва­ла ей ста­тус от­да­лен­но­го Гат­чин­ско­го пред­ме­стья, в ко­то­ром кро­ме ме­ст­ных жи­те­лей, про­жи­ва­ли, в том чис­ле, млад­шие офи­це­ры и чи­нов­ни­ки, слу­жив­шие в Гат­чи­не. К то­му же на стан­ции был впол­не при­лич­ный ка­мен­ный во­кзал, сго­рев­ший и ра­зо­бран­ный за­тем сра­зу по­сле вой­ны, а в нем — ка­фе, в ко­то­ром мож­но бы­ло не­до­ро­го и не­пло­хо пе­ре­ку­сить. Но этим во­кза­лом и не­сколь­ки­ми при­стан­ци­он­ны­ми од­но­этаж­ны­ми строе­ния­ми са­ма эта Су­да и кон­ча­лась, по­сколь­ку это бы­ло имен­но на­зва­ние стан­ции, на не­ко­то­ром уда­ле­нии от ко­то­рой по пра­вую ру­ку, ес­ли ехать из Гат­чи­ны, тя­ну­лось уд­ли­нен­ное с юга на се­вер Вы­со­ко­клю­че­вое, а по ле­вую, еще на боль­шем уда­ле­нии от стан­ции — Вос­кре­сен­ское, за ко­то­рым юж­нее и рас­по­ла­га­лась быв­шая усадь­ба Аб­ра­ма Пет­ро­ви­ча Ган­ни­ба­ла, на ме­ст­ном клад­би­ще ко­то­рой он и был за­хо­ро­нен. Но ос­та­ва­лось толь­ко га­дать, что имен­но из них от­но­сит­ся к Суй­де.
     Бо­рис Об­раз­цов, 30-лет­ний по­ру­чик Гат­чин­ско­го ин­же­нер­но­го пол­ка, так­же был вы­ну­ж­ден сни­мать здесь ком­на­ту в ча­ст­ном де­ре­вян­ном до­ме, так как в Гат­чи­не это бы­ло слиш­ком до­ро­го. По вос­кре­сень­ям к не­му за­хо­дил его при­ятель пра­пор­щик Во­ло­дя, ко­то­рый сни­мал ком­на­ту тут же не­по­да­ле­ку по той же при­чи­не. Вдво­ем они ино­гда вы­пи­ва­ли, но в ме­ру, ино­гда — за­си­жи­ва­лись в ме­ст­ном во­кзаль­ном ка­фе за бу­тыл­кой доб­ро­го пор­те­ра или да­же шам­пан­ско­го, ко­то­рое по­ку­па­ли всклад­чи­ну; но ча­ще от­прав­ля­лись в Гат­чи­ну, в си­не­ма­то­граф или на тан­цы в ме­ст­ное Дво­рян­ское Со­б­ра­ние. Рань­ше, до Фев­ра­ля, это бы­ло впол­не бла­го­при­стой­ное за­ве­де­ние, но те­перь ту­да на­ве­ды­ва­лись и ниж­ние чи­ны, что со­став­ля­ло до­пол­ни­тель­ную на­пря­жен­ность для гос­под офи­це­ров. Но в это вос­кре­се­ние к не­му долж­на бы­ла прие­хать в гос­ти  17-лет­няя се­ст­ра Ксе­ния и при­вез­ти кое-ка­кие гос­тин­цы от ма­те­ри. Жи­ли они бед­но, в Гат­чин­ской сло­бо­де, сра­зу за Ин­гер­бург­ски­ми во­ро­та­ми, бы­ло у них пол­до­ма и не­боль­шой уча­сток. В гим­на­зию Ксе­ния уже не хо­ди­ла, но за­то ре­гу­ляр­но — в ме­ст­ный со­бор и мо­на­стыр­скую цер­ковь, и поч­ти все мо­наш­ки зна­ли ее в ли­цо… На жа­ло­ва­ние Бо­ри­са рас­счи­ты­вать не при­хо­ди­лось — млад­шие офи­це­ры по­лу­ча­ли то­гда во­все не­мно­го. Отец их, Ни­ко­лай Ха­ри­то­но­вич, умер в 1912 го­ду и пен­сию по­сле не­го на­зна­чи­ли во­все кро­хот­ную — при­мер­но 5 то­гдаш­них руб­лей.
    Ксе­ния прие­ха­ла око­ло две­на­дца­ти. Брат и се­ст­ра по­це­ло­ва­лись; Бо­рис спро­сил, все ли в по­ряд­ке до­ма. Ксе­ния от­ве­ча­ла, что все по-преж­не­му, но без ее по­мо­щи ма­туш­ке  при­шлось бы со­всем пло­хо.
     — Да вот вый­дешь за­муж, то­гда уж точ­но пло­хо ей при­дет­ся …
     — Да что ты! Я об этом и не ду­маю! — Ксе­ния ис­крен­не по­крас­не­ла, но го­во­ри­ла прав­ду: она и впрямь не ду­ма­ла еще ни о ка­ком за­му­же­ст­ве.
     Она между тем вы­ни­ма­ла из боль­шой сум­ки при­ве­зен­ные бан­ки с по­ми­до­ра­ми, огур­ца­ми, ва­рень­ем.    
     — Не мно­го ли? — удив­лен­но спро­сил Бо­рис. Са­мим-то что ос­та­лось?
     — Да не вол­нуй­ся, ос­та­лось. А это те­бе не на од­ну не­де­лю…
     — Ну, спа­си­бо, спа­си­бо… Ес­ли что по хо­зяй­ст­ву на­до сде­лать — ты ска­жи, я обя­за­тель­но прие­ду…
     Вдруг раз­дал­ся зво­нок ко­ло­коль­чи­ка. Бо­рис вы­гля­нул в ок­но и уви­дел Во­ло­дю. Он слу­жил с ним в од­ной ме­ст­ной строи­тель­ной час­ти, хо­тя по­сто­ян­но про­жи­вал в Пет­ро­гра­де.
     — По­зна­комь­ся, — мол­вил ему Бо­рис, ко­гда Вла­ди­мир во­шел в ком­на­ту, — это моя се­ст­ра Ксе­ния.
     — Это твоя се­ст­ра? —  толь­ко и мог вос­клик­нуть Вла­ди­мир, и до­ба­вил тра­ди­ци­он­ное — очень при­ят­но… Ксе­ния ему сра­зу же по­нра­ви­лась; ви­ди­мо, она от­ве­ча­ла его идеа­лу кра­со­ты: свет­ло­во­ло­сая, се­ро­гла­зая, с ок­руг­лым ли­цом, стройной фи­гу­рой и с боль­шой ко­сой. По то­му, как она дер­жа­лась, мож­но бы­ло по­нять, что Вла­ди­мир ей то­же по­нра­вил­ся, — вы­со­кий, строй­ный, с бла­го­род­ны­ми чер­та­ми блед­но­ва­то­го ли­ца, вот толь­ко ти­пич­но офи­цер­ские уси­ки его не по­нра­ви­лись. И ко­гда по­том они ста­ли встре­чать­ся, то она че­рез не­ко­то­рое вре­мя ска­за­ла ему об этом, и он без спо­ра сбрил их. А по­ка они втро­ем се­ли зав­тра­кать, бла­го бы­ло чем. По­том Ксе­ния за­со­би­ра­лась об­рат­но, и Вла­ди­мир ко­неч­но хо­тел бы ее про­во­дить, но счел это с пер­во­го раза не со­всем при­лич­ным. К то­му же ни Бо­рис, не Ксе­ния не на­ме­ка­ли на это. По­это­му они не­мно­го про­гу­ля­лись вдоль ли­нии же­лез­ной до­ро­ги по пу­ти  к стан­ции, где на зна­чи­тель­ном воз­вы­ше­нии шла ро­ман­ти­че­ская тро­пин­ка, вся в за­рос­лях кус­тар­ни­ков и буй­но раз­рос­ше­го­ся раз­но­тра­вья. На пер­ро­не они по­до­ж­да­ли, по­ка при­бу­дет по­езд и бла­го­по­луч­но по­са­ди­ли Ксе­нию в ва­гон 2-го клас­са. Ко­гда они ос­та­лись вдво­ем, Бо­рис по­ин­те­ре­со­вал­ся на­счет се­ст­ры и Во­ло­дя еще раз ска­зал, что она ему по­нра­ви­лась. И еще он спро­сил, как бы ему с нею встре­тить­ся в Гат­чи­не?
     — А про­сто, — от­ве­тил Бо­рис. Она ка­ж­дое ут­ро к обед­не хо­дит в По­кров­ский со­бор, что в мо­на­сты­ре. Да и я мо­гу ска­зать…
     — Нет, нет, не сто­ит, я ду­маю… что мы и так встре­тим­ся. А она что, силь­но ве­рую­щая?
     — Да, ве­рую­щая… А что?
     — Да ни­че­го, про­сто…
     — Лад­но, пой­дем! Что де­лать-то бу­дем? Вы­ход­ной все-та­ки!..

     На сле­дую­щий день, ос­во­бо­див­шись от служ­бы, Вла­ди­мир не­сколь­ко раз про­шел­ся вдоль По­кров­ско­го со­бо­ра, но Ксе­нии, ес­те­ст­вен­но, не бы­ло. «Быть мо­жет, она пой­дет в со­бор Пет­ра и Пав­ла?» — по­ду­мал он, но то­гда ему при­шлось бы де­жу­рить на уг­лу Со­бор­ной ули­цы, что на­хо­ди­лась в сто­ро­не, и во­об­ще эта роль под­жи­даю­ще­го ка­ва­ле­ра ему не нра­ви­лась. «Как-то глу­по по­лу­ча­ет­ся! — по­ду­мал он в серд­цах. — Нуж­но бы­ло за­ра­нее до­го­во­рить­ся!..».
     На дру­гой день он вновь ожи­дал Ксе­нию у По­кров­ско­го со­бо­ра, ре­шив, что ес­ли ее не встре­тит, то то­гда уж об­ра­тит­ся за под­мо­гой к Бо­ри­су. И ко­гда он уже пе­ре­стал на­де­ять­ся и со­брал­ся, бы­ло, ухо­дить, он за­ме­тил ее при­мет­ную фи­гур­ку со ско­рой по­ход­кой. Вос­пря­нув ду­хом, он бы­ст­ро по­шел к ней. 
     — Ксе­ния! — вос­клик­нул он и по­чув­ст­во­вал, как со­всем не­нуж­но за­би­лось серд­це, —Ксе­ния, по­стой­те!
     Она ус­лы­ша­ла, обер­ну­лась и уви­дев его, ос­та­но­ви­лась на миг. Он по­до­шел к ней, и по­пы­тал­ся не­при­ну­ж­ден­но улыб­нуть­ся, изо­бра­жая не то Пе­чо­ри­на, не то Ан­д­рея Бол­кон­ско­го по­сле ба­ла. По ее блу­ж­даю­щей улыб­ке он по­нял, что она ра­да этой встре­че. Но Вла­ди­ми­ру бы­ло не­лов­ко при­знать­ся, что он ее спе­ци­аль­но под­жи­дал и по­это­му он ска­зал: — А я иду по де­лам и смот­рю: вы или не вы?
     — Я, и я ра­да вас ви­деть!
     — Прав­да? Вот и слав­но! Ну, так что? Вы сей­час за­ня­ты? Что, ес­ли нам не­мно­го по­гу­лять, ко­гда ос­во­бо­ди­тесь? Мож­но в ки­но схо­дить…
     — Да, — чуть сму­ти­лась Ксе­ния, — я сей­час иду к обед­не, но ско­ро ос­во­бо­жусь, и… а вы раз­ве не на служ­бе?
     — На служ­бе, ко­неч­но. И бу­ду за­нят до че­ты­рех ча­сов. Но по­сле — в ва­шем рас­по­ря­же­нии!
     — Ну, вот и хо­ро­шо. Да­вай­те в че­ты­ре и встре­тим­ся у си­не­ма­то­гра­фа. Знае­те, где?
     — Да, ко­неч­но! Ну, до встре­чи!
     — До сви­да­ния! 
     Ве­че­ром, как до­го­во­ри­лись, они встре­ти­лись у си­не­ма­то­гра­фа. Шла кар­ти­на с уча­сти­ем Ве­ры Хо­лод­ной. Вла­ди­мир тут же по­ду­мал: «Хо­ро­шо, что не с Чар­ли Ча­п­ли­ном — быть мо­жет лю­бов­ная те­ма по­дей­ст­ву­ет на нее…». Ему имен­но те­перь во­все не хо­те­лось сме­ять­ся. Ко­гда на­чал­ся се­анс, Вла­ди­мир по­сте­пен­но плот­нее при­дви­нул­ся к Ксе­нии и по то­му, что она не от­стра­ни­лась, по­нял, что ей это не не­при­ят­но. За­тем он по­пы­тал­ся взять ее за ру­ку и слег­ка ее сжать. Об­нять Ксе­нию он по­ка не ре­шал­ся и, на­вер­ное, пра­виль­но де­лал… По­сле ки­но, по­сколь­ку уже стем­не­ло, Вла­ди­мир взял из­воз­чи­ка и до­вез Ксе­нию до са­мо­го ее до­ма в Сол­дат­ской сло­бо­де. Дое­ха­ли слиш­ком бы­ст­ро, ес­ли б они шли пеш­ком, то он мог бы по­доль­ше с нею по­го­во­рить. Но на ули­це бы­ло так сы­ро и не­уют­но, что Вла­ди­мир не стал это­го де­лать. Про­стив­шись, он мед­лен­но по­шел к во­кза­лу, чтоб сэ­ко­но­мить на из­воз­чи­ке.   

     На­ко­нец, на бли­жай­шее вос­кре­се­нье они все втро­ем со­гла­си­лись встре­тить­ся вме­сте в Гат­чи­не. Го­во­ря от­кро­вен­но, Вла­ди­мир пред­по­чи­тал бы встре­тить­ся с Ксе­ни­ей на­еди­не, но та зая­ви­ла, что Бо­рис хо­чет по­гу­лять с ни­ми, и Вла­ди­мир не стал воз­ра­жать, ведь так или ина­че, но имен­но он по­зна­ко­мил его с се­ст­рой. Бо­рис и Вла­ди­мир бы­ли в но­вой офи­цер­ской фор­ме с пор­ту­пея­ми, Борис даже при шашке, и бы­ло вид­но, что Ксе­нии это нра­ви­лось. От Вар­шав­ско­го ме­ст­но­го во­кза­ла по Пар­ко­вой ули­це, ми­мо При­орат­ско­го пар­ка и двор­ца они че­рез Ад­ми­рал­тей­ские во­ро­та во­шли в Боль­шой парк. Ок­тябрь­ский день вы­дал­ся на ред­кость яс­ным, но в пар­ке бы­ло сы­ро­ва­то и де­ре­вья уже на­по­ло­ви­ну сбро­си­ли ли­ст­ву… Все трое зна­ли ис­то­рию Гат­чи­ны и двор­ца и по­это­му об этом осо­бо не го­во­ри­ли, об­ме­ни­ва­ясь лишь об­щи­ми фра­за­ми о ми­мо­лет­ном. Они шли вдоль Бе­ло­го озе­ра с вос­точ­ной сто­ро­ны, и ко­гда дош­ли до Вод­но­го ла­би­рин­та, то на за­пад­ной сто­ро­не от­крыл­ся вид на су­ро­вый пу­дож­ский мас­сив двор­ца с уг­ло­вы­ми вось­ми­гран­ны­ми баш­ня­ми, со­вме­щен­ный с Льви­ной тер­ра­сой, на­хо­див­шей­ся впе­ре­ди не­го на Длин­ном по­лу­ост­ро­ве. Кто это­го не знал, мог по­ду­мать, что ме­ж­ду тер­ра­сой и двор­цом во­об­ще нет ни­ка­ко­го ин­тер­ва­ла, но ме­жду ни­ми рас­по­ла­га­лось под­ко­во­об­раз­ное Се­реб­ря­ное озе­ро, не вид­ное от­сю­да. Ми­но­вав за­кры­тый па­виль­он Ве­не­ры, они по Бе­ре­зо­вой при­бреж­ной ал­лее всту­пи­ли на За­ха­ров ост­ров, от­ку­да ал­лея раз­ветв­ля­лась на три сто­ро­ны: на­пра­во мож­но бы­ло че­рез бе­зы­мян­ный ост­ро­вок, ми­нуя па­виль­он Хо­лод­ной ван­ны че­рез кас­кад­ные во­ро­та вый­ти в парк Силь­вия, пря­мо че­рез ма­лый ка­мен­ный мост путь ле­жал опять-та­ки в Силь­вию, но на­ле­во бы­ла са­мая ро­ман­ти­че­ская длин­ная ал­лея, вив­шая­ся по двум длин­ным ост­ров­кам и Длин­но­му по­лу­ост­ро­ву, по­хо­же­му боль­ше на ост­ров, с обе­их сто­рон ко­то­рых был все тот же Бе­лый пруд, но здесь ко двор­цо­во­му бе­ре­гу при­мы­ка­ла его ма­лая про­то­ка. Прой­дя па­виль­он Ор­ла и гор­ба­тый мос­тик, они вы­шли к той са­мой Львиной тер­ра­се, ко­то­рую ви­де­ли с дру­го­го бе­ре­га. За­тем по­до­шли к са­мо­му двор­цу. Соб­ст­вен­ный Сад был за­крыт, и они по­шли в Гол­ланд­ские са­ды, при­мы­кав­шие к Кон­не­та­бель­ской пло­ща­ди и к на­ча­лу про­спек­та Пав­ла I. Выйдя из парка, за­шли в не­боль­шое ка­фе, а от­ту­да на­пра­ви­лись к си­не­ма­то­гра­фу. Да­ва­ли но­вую ме­ло­дра­му с Ве­рой Хо­лод­ной…
    На вы­хо­де, ко­гда Бо­рис ушел не­мно­го впе­ред, Вла­ди­мир спро­сил Ксе­нию, ко­гда же он ее уви­дит сно­ва.
     — Ну, ка­ж­дый день я вам не обе­щаю, но ска­жем, по­сле­зав­тра мо­жем! — и они бы­ст­ро до­го­во­ри­лись, где. Вла­ди­мир по­че­му-то не хо­тел, что­бы Бо­рис был сви­де­те­лем это­го…
     По­сле дру­зья про­во­ди­ли Ксе­нию поч­ти до са­мой сло­бо­ды, и Бо­рис за­шел не­на­дол­го к ма­те­ри, что­бы спра­вить­ся о здо­ро­вье и хо­зяй­ст­ве, по­сколь­ку уж он ока­зал­ся ря­дом, а Вла­ди­мир под­жи­дал его на ули­це, хо­тя Бо­рис звал его то­же. Че­рез не­сколь­ко ми­нут они уже на из­воз­чи­ке еха­ли на во­кзал. Уже со­всем стем­не­ло, хо­тя бы­ло не бо­лее вось­ми ча­сов. Вла­ди­мир был под впе­чат­ле­ни­ем но­во­го зна­ком­ст­ва и все дек­ла­ми­ро­вал сти­хи Брю­со­ва и ран­не­го Бло­ка, ко­то­рым то­гда ув­ле­кал­ся, а Бо­рис был в обыч­ном на­строе­нии и да­же под­шу­чи­вал над при­яте­лем. Он не­воль­но иг­рал роль стар­ше­го и бы­ва­ло­го то­ва­ри­ща и ино­гда дру­же­ски по­учал Во­ло­дю, а тот вос­при­ни­мал это впол­уха, хо­тя от­но­си­тель­но жен­щин Бо­рис да­вал по­рою цен­ные со­ве­ты.

     Ксе­ния же, вер­нув­шись до­мой, не ста­ла рас­ска­зы­вать ма­те­ри о Во­ло­де. «К че­му то­ро­пить­ся, — ду­ма­ла она, — не­из­вест­но как еще сло­жит­ся…». Но ко­гда че­рез не­ко­то­рое вре­мя Бо­рис вновь за­ехал к ним, то не­воль­но рас­ска­зал о Во­ло­де, что во­все не по­нра­ви­лось Ксе­нии.
     Вла­ди­мир, слу­жив­ший в строи­тель­ной час­ти вме­сте с Бо­ри­сом не­да­ле­ко от Сол­дат­ской сло­бо­ды, по­сле служ­бы все вре­мя но­ро­вил ока­зать­ся ря­дом с до­мом, где жи­ла Ксе­ния, да­же ес­ли они не до­го­ва­ри­ва­лись о встре­че, и та­ким об­ра­зом они встре­ча­лись до­воль­но час­то, но в буд­ние дни со­всем не­на­дол­го. Од­на­ж­ды Ксе­ния стес­ня­ясь, по­про­си­ла Вла­ди­ми­ра по­мочь по хо­зяй­ст­ву, по­сколь­ку Бо­рис был за­нят на служ­бе, а у Вла­ди­ми­ра вы­па­ло сво­бод­ных два ча­са. И тот с ра­до­стью со­гла­сил­ся: при­нес во­ды, вы­ко­пал кар­тош­ку и да­же на­ко­лол дров. Бу­ду­чи вы­ход­цем из чи­нов­ничь­ей пе­тер­бург­ской се­мьи, он тем не ме­нее по­сле окон­ча­ния гим­на­зии жил с семь­ей в де­рев­не на да­че не­да­ле­ко от Пе­тер­бур­га где и по­зна­ко­мил­ся с по­доб­ной ра­бо­той, ко­то­рая по­сле го­род­ской жиз­ни ка­за­лась эк­зо­ти­кой и раз­вле­че­ни­ем. И в тот же день он и по­зна­ко­мил­ся с ее ма­те­рью, Ека­те­ри­ной Ми­хай­лов­ной. Раз­го­во­ри­лись. Мать Ксе­нии по­ин­те­ре­со­ва­лась, кто его ро­ди­те­ли. И тут ока­за­лось, что отец Вла­ди­ми­ра Иван Пет­ро­вич то­же умер в 1912 го­ду, до­слу­жив­шись до стат­ско­го со­вет­ни­ка почт-те­ле­граф­ско­го ве­дом­ст­ва, то есть ге­не­рал-май­о­ра в пе­ре­во­де на во­ен­ное ве­дом­ст­во. Мать Ксе­нии бы­ла поль­ще­на.
   — Зна­чит, ва­ша ма­туш­ка ге­не­раль­ша? — ма­ши­наль­но спро­си­ла она.
   — Да, по­лу­ча­ет­ся так… Но жи­вем мы не бо­га­то, хо­тя и в боль­шой квар­ти­ре…   
     По­сле это­го их от­но­ше­ния с Ксе­ни­ей окон­ча­тель­но ук­ре­пи­лись, пе­рей­дя в хо­ро­шую друж­бу. Ни он, ни она не го­во­ри­ли про лю­бовь и да­же не пы­та­лись как-то пред­вос­хи­тить ее, хо­тя Вла­ди­мир на­еди­не с со­бой ко­неч­но же ду­мал. До Ксе­нии у не­го бы­ло два-три ми­мо­лет­ных ро­ма­на с вче­раш­ни­ми гим­на­зи­ст­ка­ми и с од­ной кур­си­ст­кой, но все это бы­ло не­серь­ез­но. А у Ксе­нии и во­все ни­ко­го не бы­ло, ко­гда она учи­лась, бы­ло не до это­го, обу­че­ние ведь бы­ло раз­дель­ным, а на вы­пу­ск­ной бал она при­шла толь­ко из при­ли­чия, во­все не со­би­ра­ясь тан­це­вать и с кем-ли­бо зна­ко­мить­ся. Те­перь же все скла­ды­ва­лось очень про­сто и ес­те­ст­вен­но, как бы са­мо со­бой.

                2

     Че­рез не­де­лю по­сле пер­вой встре­чи Вла­ди­мир при­гла­сил Ксе­нию к се­бе в Пет­ро­град, что­бы по­зна­ко­мить с ма­те­рью. От Бал­тий­ско­го во­кза­ла на трам­вае дое­ха­ли до его квар­ти­ры на ули­це Ши­ро­кой, 48, что на уг­лу Гес­ле­ров­ско­го (ны­не Чка­лов­ско­го) про­спек­та. Ксе­ния ред­ко бы­ва­ла а Пет­ро­гра­де и те­перь он по­ра­зил ее сво­ей мрач­ной де­ло­ви­то­стью. На ули­цах бы­ло мно­го во­ен­ных, не­сколь­ко раз она ви­де­ла да­же про­хо­див­ших стро­ем юн­ке­ров, ко­то­рые сво­им под­тя­ну­тым и серь­ез­ным ви­дом вы­год­но от­ли­ча­лись от рас­поя­сан­ных о со­вер­шен­но об­на­глев­ших сол­дат из за­пас­ных ба­таль­о­нов не­ко­гда слав­ных гвар­дей­ских пол­ков.
     В пя­ти­ком­нат­ной квар­ти­ре жи­ло не­сколь­ко че­ло­век: кро­ме ма­те­ри Во­ло­ди, Ве­ры Кон­стан­ти­нов­ны, ее се­ст­ра и еще кто-то, не счи­тая при­слу­ги Ак­си­ньи. Во­ло­дя и Ксе­ния ос­та­лись обе­дать. Ксе­нии квар­ти­ра по­ка­за­лась на­стоя­щим двор­цом — во­все не по­то­му, что она бы­ла из бед­ной се­мьи, но да­же при жиз­ни от­ца они не жи­ли в та­кой боль­шой квар­ти­ре и в ка­мен­ном до­ме, сни­мая трех­ком­нат­ную квар­тир­ку в де­ре­вян­ном двух­этаж­ном не­да­ле­ко от со­бо­ра, а по­сле смер­ти от­ца бы­ли вы­ну­ж­де­ны пе­ре­ехать в Сло­бо­ду, где и жи­ли те­перь вдво­ем. Мать Во­ло­ди, бы­ла очень до­воль­на, что сын на­ко­нец-та­ки на­шел се­бе не­вес­ту. Во­ло­де шел уже 24-год, и она счи­та­ла, что ему дав­но по­ра же­нить­ся. Но во­ен­ная служ­ба на За­пад­ном фрон­те на­дол­го от­ло­жи­ла это со­бы­тие. Хо­ро­шо еще, что он не был ра­нен и не уча­ст­во­вал в кон­крет­ных сра­же­ни­ях! Ко­гда же его пе­ре­ве­ли в Пет­ро­град, она бы­ла во­об­ще сча­ст­ли­ва. И те­перь, по ее мне­нию, все пре­врат­но­сти судь­бы ми­но­ва­ли, и их жизнь долж­на бы­ла окон­ча­тель­но на­ла­дить­ся. И все так бы и про­изош­ло, ес­ли б не ре­во­лю­ция. Но ее ни­кто из них не ожи­дал и да­же не по­доз­ре­вал, хо­тя до нее ос­та­ва­лось все­го не­сколь­ко дней!
     Ве­че­ром Во­ло­дя по­ехал про­во­жать Ксе­нию на во­кзал, по­сколь­ку по нор­мам при­ли­чия она не мог­ла сра­зу же ос­тать­ся в его квар­ти­ре на ночь, да­же в раз­ных ком­на­тах. Пе­ред тем, как рас­стать­ся, они до­го­во­ри­лись о но­вой встре­че в Гат­чи­не.   

                3

     Еще че­рез не­де­лю в квар­ти­ре Во­ло­ди бы­ла на­зна­че­на по­молв­ка, на ко­то­рую бы­ло бы ло­гич­но при­гла­сить ма­туш­ку Ксе­нии, но по­сколь­ку она жи­ла в при­го­ро­де и жа­ло­ва­лась на боль­ные но­ги, то бы­ло ус­лов­ле­но по­сле это­го по­ехать вдво­ем к ней. Свадь­ба бы­ла на­ме­че­на на 25 ок­тяб­ря, но как раз в это вре­мя про­изо­шел боль­ше­ви­ст­ский пе­ре­во­рот, и на сле­дую­щий день все упра­вы бы­ли за­кры­ты, но на Пет­ро­град­ской сто­ро­не все бы­ло ти­хо. Го­во­ри­ли толь­ко, что в цен­тре го­ро­да, на Нев­ском и на Двор­цо­вой пло­ща­ди ве­че­ром стре­ля­ли, а днем при­шло из­вес­тие, что но­чью бы­ло аре­сто­ва­но и сверг­ну­то Вре­мен­ное Пра­ви­тель­ст­во. Мно­гие не­до­умен­но по­жи­ма­ли пле­ча­ми и спра­ши­ва­ли, что же те­перь бу­дет и ка­кая нын­че власть, на что ни­кто не мог тол­ком ни­че­го от­ве­тить. На­ко­нец, с не­ко­то­рой за­держ­кой вы­шли обыч­ные га­зе­ты. В них го­во­ри­лось, что в ночь на 26 чис­ло воо­ру­жен­ные от­ря­ды мат­ро­сов, сол­дат и ра­бо­чих дру­жин уст­рои­ли на­па­де­ние на Зим­ний дво­рец и по­сле дол­гой пе­ре­стрел­ки про­ник­ли ту­да, где аре­сто­ва­ли всех чле­нов Вре­мен­но­го пра­ви­тель­ст­ва и пре­про­во­ди­ли их в Пе­тро­пав­лов­скую кре­пость, и что со­хран­ность Зим­не­го двор­ца те­перь под уг­ро­зой. Од­но­вре­мен­но в Смоль­ном, где про­хо­дил II съезд Со­ве­тов, бы­ло об­ра­зо­ва­но коа­ли­ци­он­ное пра­ви­тель­ст­во под стран­ным на­зва­ни­ем Со­вет на­род­ных ко­мис­са­ров во гла­ве с быв­шим по­лит­эмиг­ран­том Уль­я­но­вым-Ле­ни­ным. Кто это та­кой, мно­гие зна­ли лишь по­на­слыш­ке, да и то лишь с ап­ре­ля се­го го­да. Толь­ко Ве­ра Кон­стан­ти­нов­на вспом­ни­ла, что ко­гда ле­том 1917 го­да Вре­мен­ное Пра­ви­тель­ст­во вы­да­ло ор­дер на его арест, ми­ли­цио­не­ры при­хо­ди­ли с обы­ском и за­хо­ди­ли к ним. (Об этом Вла­ди­мир Ива­но­вич рас­ска­зы­вал уже в 1924 го­ду, ко­гда они с же­ной жи­ли на За­го­род­ном пр., 5).
     Во вре­мя по­дав­ле­ния вы­сту­п­ле­ния юн­ке­ров на Пет­ро­град­ской сто­ро­не со сто­ро­ны Боль­шой Спас­ской ули­цы бы­ли от­чет­ли­во слыш­ны ар­тил­ле­рий­ские вы­стре­лы. Обы­ва­те­ли то­гда впер­вые по­ня­ли, кто та­кие боль­ше­ви­ки и что це­ре­мо­нить­ся они не бу­дут. Ксе­ния не­до­уме­ва­ла, как это мож­но из пу­шек стре­лять по сво­им, но для но­вой вла­сти юн­ке­ра уже не бы­ли свои­ми, а на­обо­рот — пер­вы­ми и злей­ши­ми вра­га­ми ре­во­лю­ции, хо­тя этим вра­гам ед­ва ли бы­ло 20 лет!.. Вла­ди­мир то­же был уг­не­тен этим, и не знал, как те­перь от­но­сить­ся к но­вой вла­сти, с ко­то­рое пред­стоя­ло жить, по­сколь­ку ни­ка­ких воз­мож­но­сти ак­тив­ной борь­бы с ней он не ви­дел. В во­ин­ской час­ти, где они слу­жи­ли, в пер­вые дни по­сле пе­ре­во­ро­та не про­изош­ло ни­ка­ких из­ме­не­ний, быть мо­жет по­то­му, что она бы­ла ин­же­нер­ной, а не бое­вой: офи­це­ры про­дол­жа­ли но­сить преж­нюю фор­му и вы­пол­нять свою обыч­ную ра­бо­ту хо­тя мно­гие бы­ли в не­до­уме­нии. За­тем ра­зы­гра­лось сра­же­ние с вы­сту­пив­ши­ми час­тя­ми Ке­рен­ско­го и Крас­но­ва, ко­то­рые спер­ва за­ня­ли Гат­чи­ну и Цар­ское Се­ло, а за­тем от­сту­па­ли из них, — так что бы­ло не до свадь­бы.
     С со­гла­сия ро­ди­те­лей Вла­ди­мир и Ксе­ния ста­ли жить вме­сте, по­сколь­ку Вла­ди­мир по прось­бе ма­те­ри пе­ре­вел­ся в Пет­ро­град. Слу­жил он те­перь в 1-ой строи­тель­ной час­ти Пет­ро­град­ско­го гар­ни­зо­на. На Пет­ро­град­ской сто­ро­не они сня­ли ком­на­ту у од­ной хо­зяй­ки, хо­тя в прин­ци­пе, мог­ли бы жить и в квар­ти­ре ма­те­ри. Ксе­ния спер­ва тос­ко­ва­ла по Гат­чи­не и по зна­ко­мым мо­наш­кам, но вско­ре ус­по­кои­лась и ста­ла ре­гу­ляр­но хо­дить в Князь-Вла­ди­мир­ский со­бор, а с му­жем — в ки­не­ма­то­граф.
     Но офи­ци­аль­но они по­же­ни­лись лишь че­рез год. До сих пор со­хра­ни­лась сви­де­тель­ст­во о ре­ги­ст­ра­ции, но в Гат­чи­не, 31 де­каб­ря 1918 го­да, в Го­род­ской Упра­ве при Гат­чин­ском  Со­ве­те ра­бо­чих, сол­дат­ских и кре­сть­ян­ских де­пу­та­тов. Вла­ди­мир слу­жил то­гда в управ­ле­нии 3-го Во­ен­но­го строи­тель­ст­ва 6-й ар­мии. И весь 1918 год из-за пло­хо­го снаб­же­ния они жи­ли в Гат­чи­не. Вла­ди­мир хо­ро­шо по­мо­гал ма­туш­ке Ксе­нии, и ее ого­род фак­ти­че­ски всех кор­мил, хо­тя ему, как млад­ше­му офи­це­ру, был по­ло­жен па­ек, но по на­ча­лу он был весь­ма скуд­ным и ед­ва рас­счи­тан на од­но­го че­ло­ве­ка. Ка­жет­ся, то­гда же мать Во­ло­ди пе­ре­еха­ла на Ко­ло­мен­скую ули­цу по не­яс­ным те­перь при­чи­нам. То ли боль­шую их квар­ти­ру ре­к­ви­зи­ро­ва­ла но­вая власть, то ли она са­ма про­да­ла ее в об­мен на мень­шую — те­перь уже точ­но не ус­та­но­вить. А Вла­ди­мир и Ксе­ния все это вре­мя на­сла­ж­да­лись сво­им сча­сть­ем, к ко­то­ро­му так и не смог­ли при­вык­нуть. По­рою им ка­за­лось, что это не­на­дол­го, как и все хо­ро­шее, что кто-то вдруг по­зво­лил им так вот ис­крен­не быть друг с дру­гом, но ско­ро это за­кон­чит­ся и на­сту­пят обыч­ные се­рые и скуч­ные буд­ни. Но оно все не кон­ча­лось, и толь­ко это и по­мо­га­ло им пе­ре­но­сить всю по­сле­ре­во­лю­ци­он­ную ру­ти­ну. Так по­лу­чи­лось, что с са­мо­го от­ро­че­ст­ва они по-раз­но­му ка­ж­дый про­шли стро­гую шко­лу се­мей­но­го вос­пи­та­ния, осо­бен­но Ксе­ния, и бы­ли при­уче­ны му­же­ст­вен­но сно­сить лю­бые труд­но­сти и не­взго­ды, ко­то­рых те­перь бы­ло пре­дос­та­точ­но. Вла­ди­мир, ко­неч­но же, не про­пал бы и без Ксе­нии, но вот Ксе­нии без не­го бы­ло бы и труд­нее и тоск­ли­вее, и не­из­вест­но, ко­го бы она еще встре­ти­ла.
     На­ко­нец, уже в 1922 го­ду, ко­гда во­всю на­би­рал си­лу НЭП, и мно­гим по­ка­за­лось, что жизнь на­ла­жи­ва­ет­ся, Вла­ди­ми­ру, как се­мей­но­му офи­це­ру, да­ли ком­на­ту на За­го­род­ном проспекте, 5, на­про­тив Ви­теб­ско­го во­кза­ла и ка­на­ла, ко­то­ро­го те­перь уже нет. Ком­на­та бы­ла в боль­шой ком­му­наль­ной квар­ти­ре, на 1 эта­же, не ма­лень­кая, мет­ров 25. Но их бы­ло уже чет­ве­ро: в 1919 го­ду, в То­роп­це Твер­ской гу­бер­нии ро­ди­лась дочь Ни­на (моя бу­ду­щая мать), а в 1922 — Ни­ко­лай (мой дя­дя, курсант авиашколы, так и не уз­нав­ший обо мне и по­гиб­ший в 1942 при эвакуации). Но это уже со­всем дру­гая ис­то­рия, вы­хо­дя­щая за рам­ки ис­то­рии зна­ком­ст­ва Ксе­нии и Вла­ди­ми­ра…

2010