Прерванное одиночество

От автора:
-Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Драма, Повседневность, Hurt/comfort, Эксперимент, Омегаверс
-Предупреждения: Насилие, Изнасилование, Инцест, Кинк, Мужская беременность

То, что голод и одиночество могут толкать на ужасные поступки, Этан, воспитанный в семье с очень строгими правилами, знал четко, можно сказать, не по наслышке, поэтому мучился более морально, чем от настоящего голода, крадучись, чему явно не способствовал огромный живот, пробираясь по узким проходам к нужному ряду с едой.

Есть хотелось действительно ужасно, а потому к концу своего мини-путешествия парнишка уже не задумывался, как бы отреагировали на все это родители - те находились слишком далеко, чтобы хоть как-то повлиять на ход событий.
Руки невольно тряслись, когда Этан вытащил из кармана последние оставшиеся в нем монетки, разочарованно вздыхая.
Денег точно не хватит даже на самую простую буханку хлеба, но ноги подкашиваются уже, а ребенок настойчиво шевелится, пихаясь ручками и ножками, словно требуя, чтобы его как можно скорее покормили.

- Потерпи, малыш... - пришлось собрать всю свою волю, чтобы прекратить дрожать и спокойно положить ладонь на свой живот, поглаживая именно там, где сквозь кожу чувствовались удары маленькой пяточкой, - потерпи, я знаю, что ты голодный...

Сам Этан голодал уже второй день, ровно с тех пор, когда родители уехали отдыхать, оставив его на попечение старшего брата и альфы, и если первый сразу заявил, что следить за Этаном не собирается, то второй сначала пустил к себе, обогрел, но не предложил ни крошки, а потом буквально вытолкал, причиной называя то, что к нему должен скоро друг-альфа прийти, поэтому мальчишка будет лишним.

Он буквально перебивался с воды на хлеб, ночуя у случайных знакомых, у которых, быть может, и у самих за душой не было ничего из нормальной еды.
А, может, они просто скупились давать что-то свое совершенно чужому человеку.

И вот теперь парнишка решился на воровство, понимая, конечно же, что наказания он за это не избежит, но все же надеясь на лучшее для своего маленького сына.
Надеясь, что, если он родит раньше времени, а по общим подсчетам оставалось чуть больше, чем две недели, малыша не определят в детский дом, что ему найдут хороших родителей.

Но он просто не мог позволить себе мучить своего ребеночка голодом.
Пусть на себя было плевать совершенно, пусть что угодно будет – все равно.
Потому-то он, постояв в раздумьях пару минут и наконец тряхнув головой, словно мысли плохие отбрасывал, двинулся дальше, уверенно, чтобы не привлекать еще больше внимания, чем до своей остановки.

Просто хотелось утащить чего-нибудь и свалить побыстрее, Этан даже не булку взял. Всего лишь обычный бублик в упаковке, который был засунут под теплые кофты – стоявшие на улицы морозы отнюдь не способствовали выработке тепла, а потому парень просто элементарно боялся, что малыш простудится.

Уходить с гордым видом, будто ничего не случилось, как-то не удалось, пришлось снова постоять немного, а то внезапное головокружение заставило просто-напросто панически уцепиться за ближайшую стойку с какими-то леденцами в надежде, что хотя бы она поможет сохранить равновесие нормально.

В общем-то, так оно и вышло, только конфетки посыпались из наклонившейся под весом сейчас явно не самого хрупкого Этана.
Только привлекли к досадливо ругнувшемуся парню излишнее внимание каких-то левых и совершенно не нужных ему людей.

Невольно становилось страшно, что его сейчас просто отпихнут в сторону или, что «еще лучше», уронят, причем на живот, так, что ребенку станет больно.
Что ребенок будет плакать, беспомощный, маленький, никому не сделавший ничего плохого.
Потому парень постарался, неуклюже присев на корточки, поскорее собрать все леденцы, одной рукой придерживая живот именно там, где в кофту засунул бублик, а второй – шаря по полу, быстро, сбиваясь с одной конфеты на другую и упорно не поднимая взгляда, в глазах предательски стояли слезы, совсем не хотелось, чтобы его сейчас в чем-то заподозрили.

В конце концов, еще слишком рано.
Слишком.
Даже те альфы, что мимо проходили, обычно их можно было встретить чаще всего в оживленных местах, даже от них чувствовался легкий запах презрения.

И предназначался он именно ему.
Такому, действительно жалкому в своей беспомощности, да еще и плаксивому от вырабатывающихся в кровь гормонов.
Этан вообще так и просидел бы еще минут с пять, вытирая слезы, текущие из светло-ореховых глаз, если бы не прокатившаяся мимо тележка, от которой парень шарахнулся так, словно она на него наедет, не иначе.

Пришлось подняться, медленно, осторожно, сбивчиво пробормотав слова извинения, глаза, в конце концов, опустив, да только кто будет слушать и смотреть?

Правильно, никто.

Вот Этан и побрел к кассе, стараясь пройти тихо, незаметно и с обезоруживающей улыбкой пролезть через очередь к выходу.
Живот он обхватил обеими руками, прикрывая от острых локтей чужих людей, злых взглядов и недовольных:
- Какого черта приходить в магазин, если ничего не покупаешь?

Становилось страшно – если схватки начнутся раньше установленного периода, куда идти?
В обычной больнице пусть, наверняка, и есть необходимое оборудование, но где факт того, что они согласятся принимать роды бесплатно?
Нет такого факта, это никто подтвердить не сможет, да и, в конце концов, кому беременный омежка может сгодиться, да и на что?
Разве что готовить и немного убираться, пока не родит.

Парень был готов даже радоваться тому, что прошел мимо кассы, еще немного, и там, за тяжелыми автоматическими дверьми будет долгожданная, но столь условная свобода, дающая возможность поесть.

Еще немного, всего пару шагов, еще... охранники как раз отвернулись, так что можно проскользнуть мимо, что Этан и сделал, предательски пикая между створками защитной рамки и уже с отчаянием отступая назад по резкому оклику:
- Молодой человек, остановитесь, пожалуйста!.. – от заинтересованно осмотревшего его охранника, быстрым шагом направившегося к сжавшемуся пареньку.

От толпы из очереди уже понеслись неодобрительные шепотки:
- Такой молодой, а уже ворует...
- ... куда смотрит его альфа...
- Да он же скоро родит, вот будет смешно...
- ... если это случится в участке, ха-ха-ха.

И от такого становилось еще более гадко на душе, но Этан же мужик, верно?
Пусть и совсем одинокий во всем мире, пусть никому не нужный, но это же не значит, что он не должен отвечать за свои поступки?

Лишь бы ничего не сделали его ребеночку...

А все остальное было совершенно неважно, потому он и не сопротивлялся, когда одна крепкая рука подхватила его под локоть, а вторая, пусть и не слишком бесцеремонно, но все равно заставляя умирать от стыда, пробежала по всему телу Этана, вытаскивая, наконец, искомое – украденный бублик.
И как было бы уместно провалиться сейчас сквозь пол в недра Земли, чувствуя на себе одни лишь неодобрительные взгляды молчаливых людей.
Ни грамма сочувствия, ни капли сострадания.

- Нужно вызвать полицию, - негромко заметил напарник этого охранника, который все так же за локоть подтащил парнишку к двери в специальную комнату, видимо, именно там следовало ожидать решения своей судьбы.
Этан выглядел совсем убитым, почти отчаянно, он шарил взглядом по лицам, кривившим тонкогубые рты в злорадных усмешках.
А слово «поделом», казалось, летело отовсюду.

Омега определенно чувствовал, что начинает сходить с ума.

Парнишка даже не сразу заметил, погруженный в свои отчаянные мысли, как вся эта толпа расступилась, и вперед прошел какой-то совсем чужой и незнакомый человек.
Нос подсказал, что никем иным, как альфой, он не являлся.
Но все это было потом, вначале отчаяние сменилось недоумением – что ему здесь нужно? А затем и тревогой – зачем подошел?

Ответ на этот вопрос Этан получил уже спустя считанные секунды после того, как мужчина подошел к ним, неожиданно, не наигранно тепло ему улыбаясь и вопрошая, мягко, немного удивленно, будто они были старыми знакомыми:
- Ребенок, неужели тебе не хватает адреналина?

Сказать, что Этан был в шоке... пусть банально, но это значит, не сказать ничего. Как так... Его пытаются вытащить? Можно сказать, спасти из цепких рук охранников, до боли сжимавших запястья? Или от мерзких взглядов забывших о своих делах ради такого развлечения альф вокруг?

И в чем, в таком случае, подвох?
Но за решетку угодить не хотелось, несмотря на все приходившие получасом ранее в голову мысли.
Поэтому парнишка к этому самому мужчине потянулся как утопающий к спасителю своему, пряча виноватые глаза в пушистый шарф и бормоча:
- Они снова заставляют меня сидеть в четырех стенах и не кормят. Простите... – а во взгляде, столь явно видном этому альфе, слишком явственно видна была мольба о помощи.

- Ох, ребенок-ребенок, и чего тебя все на подобное тянет... – пожурил его мужчина, а в глазах плясали смешинки, казалось, еще немного, и он точно будет смеяться от души над сложившейся ситуацией.

- Вы его знаете? – вмешался в разговор охранник, наблюдая за тем, как его напарник отгоняет сторонних зрителей обратно к кассам, - можете дать координаты его родителей? Нам нужно с ними связаться.

- Я сам за него могу поручиться, этот омега никогда в жизни не совершал ничего плохого, поэтому, давайте, я лучше заплачу сейчас за этот несчастный бублик, а его отвезу к родителям. Поверьте, он получит хороший выговор, - альфа внушал доверие и излучал уверенность.
Неудивительно, что ему поверили.

Впрочем, Этан бы тоже поверил, но он мог только молча стоять и смотреть, как из рук в руки переходит сумма куда большая, чем та, которую он заплатил бы за бублик, будь у него самого деньги.
Было стойкое ощущение, что его просто купили, не позаботившись спросить мнения самого омежки.
Впрочем, а стал бы он сопротивляться?
Терять парню все равно уже нечего, а ребенка он защитить сможет.

Потому и сопротивляться не стал, когда мужчина, ухватив Этана за холодную ладонь, потащил его за собой к выходу из магазина, молчал, когда его сажали в шикарную машину, а поднял на альфу глаза только тогда, когда тот сел за руль, барабаня по нему пальцами.

За все это время ни один не произнес ни слова, что само по себе странно. Этан молча глядел в окно, хотя на самом деле косился практически, как он думал, незаметно, на этого альфу, своего странного спасителя, пытаясь подобрать – и не находя – слова благодарности.
Просто не выходило понять мотивы такого доброго отношения к себе – до этого мужчины паренек встречал такое лишь от своих родителей, да альфы, еще в самом начале их общения и секса.

Но когда-то да нужно начинать разговор, потому-то Этан и открыл рот, собираясь заговорить именно в тот момент, когда машина тронулась с места, а, значит, шум мотора попросту заглушил тихое:
- Спасибо...

Но мужчина, кажется, все понял, пусть и смотрел на дорогу, но парень заметил, как на его губах мелькнула улыбка – та же самая, с которой альфа вытаскивал его самого из магазина.
А потом этот наверняка взрослый и серьезный человек сделал то, что Этан от него никак не ожидал, он протянул руку, запуская пальцы в мягкие и чистые, несмотря на дни без душа, волосы, перебирая их и просто гладя по голове.

И Этан просто расслабился, доверился, прикрывая глаза и ткнувшись лбом в ладонь, сухую, теплую, чувствуя, как отпускает, пусть и медленно, въевшееся в сердце за прошедшие дни, отчаяние.
Хотелось именно, что довериться и почувствовать себя в безопасности, может, потому парень так сидел, тихо, практически не двигаясь, чтобы тактильный контакт продлился как можно дольше.
Даже глаза прикрыл, каждой порой, казалось, впитывая запах альфы.

А потом вновь повторил то, что, как думал, не сможет повторить – в общении с чужими людьми проблемы были всегда:
- Спасибо... большое спасибо, что Вы меня вытащили оттуда. Но просто высадите где-нибудь, я домой дойду, - Этан ведь врал, отчаянно, с каким-то надрывом в голосе, и это не могло не чувствоваться.
В конце концов, он одновременно боялся, что этот мужчина с ним дальше что-то сделает, но вместе с тем... совершенно не хотел вновь шататься по городу как бродяжка и воровать.
Поэтому после этих слов парень затих, сжимаясь и обхватывая руками живот, прикрыв его от, возможно, будущего удара.
Пожив со своим альфой немного после начала их отношений, Этан просто натерпелся много всего, не только простых подзатыльников и ударов, но и грязных и обидных слов.
До сих пор сердце сжималось при одних лишь воспоминаниях и осознании собственной тупости и слепоты.

А тот его слишком даже удивил, покачав головой и ответив:
- Тебе не стоит шататься по городу одному в такое время года. Это сегодня тепло, а завтра заморозки обещали. Так что не придумывай, пожалуйста. Несмотря ни на что, по тебе видно, что нет сейчас постоянного места жительства. Тебя выгнали из дома, ведь так? Не бойся...... мне нет смысла тебе что-нибудь делать, просто стало жалко. Если хочешь все же родить нормального ребенка в нормальных условиях, перебирайся ко мне. Можешь считать, что это любовь к человечеству взыграла, если не веришь в чистое и возвышенное желание помочь, - на последних словах мужчина странно, но отнюдь не нехорошо усмехнулся, убирая руку.

- Я же ничего такого и не говорил, - попробовал оправдаться Этан, - просто даже имени Вашего не знаю, да и кто сказал, что доверять смогу?..

- Я Кристиан, - просто ответил альфа, «меняя» улыбку на более дружелюбную и обращая уже все внимание на дорогу, по которой они ехали, причем довольно быстро, - а к тебе как обращаться?

- Этан, - просто ответил омежка, - и Вы правы, меня действительно выгнал из дома брат, у нас родители уехали в что-то типа отпуска... меня оставили на него и на альфу моего, на Джозефа. А тот себе нашел парня покрасивее и не беременного. Поэтому тоже послал. Два дня уже вот так вот шатаюсь... – парень говорил тихо, прерывисто, смаргивая невольно выступившие на глаза слезы и делая глубокие вдохи – позорно расплакаться не хотелось совсем.

Он даже не сразу почувствовал теплую руку на своей худой коленке, обтянутой черными джинсами. Не было никакого ощущения на заигрывания, лишь такая вот поддержка, теплая, чуть ли не дружеская, которая и помогла успокоиться – не слова, именно тактильные ощущения.

- Спасибо... – немного придя в себя, поблагодарил омега, - Вы меня действительно спасли... я Ваш должник, Кристиан. Но... понимаете, вот эта несправедливость, незаслуженная такая, которую я получил от Джо и Ллойда, ну, братца... я могу, как Вы думаете, попробовать им за это отомстить? Потому что чувствовать себя променянным на кого-то совсем левого – это действительно совсем неприятно. Просто хочу убедиться, что они получат по заслугам. Хотя, это, наверное, глупо? – парень все рассуждал вслух, невидящим взглядом глядя в окно на пролетающие мимо деревья и дома и сцепив пальцы так, что они даже побелели от напряжения.

- Я не думаю, что в том положении, в котором ты сейчас находишься, это будет разумной вещью. В конце концов, пара недель покоя точно не помешает, а как родишь, и мы поймем, что ребенку ничего не угрожает, тогда уже, думаю, можно задуматься будет о том, что дальше делать. Вообще, я не считаю месть хорошей идеей, вот отомстишь ты, и что? А они соберутся со своими дружками, подкараулят тебя где-нибудь, а потом изнасилуют так, что подняться не сможешь. И никакого удовольствия не получишь, потому что будет больно, грязно и обидно. А если еще и сцепка произойдет, что, правда, маловероятно, то ты ведь можешь еще и забеременеть вновь непонятно от кого, а вдруг он заразный? А вдруг от своего собственного брата?

На последних предложениях Этана стало буквально колотить, все напускное спокойствие исчезло, словно и не приходило, на лице была сущая паника, да и сам парнишка попросту побледнел, слишком уж ярко представив себе эту картину.

И уж куда как неожиданной была остановка у обочины – омежка не успел рассмотреть, в чем дело – но сильные объятия стали неожиданностью еще большей, в конце концов, кто его раньше обнимал?.. Только папа, да Джо, но и тот – в самые первые месяцы.

А сейчас действительно было очень и очень уютно, спокойно, надежно, как ни с кем из тех, к кому или кто прикасался к Этану. Он действительно очень хотел расслабиться, потому и прижимался к мужчине – отчаянно, крепко, с жалобным всхлипом, который не удалось сдержать.

- Не плачь, малыш... нам до дома осталось совсем немного, потерпи... – в этот ласковый и искренний шепот действительно хотелось верить, и парень решил для себя окончательно и безоговорочно: Кристиан будет последним человеком, которому он доверится.

А в случае обмана и от этого человека совсем разочаруется в людях, перестанет с ними контактировать. Они сидели и обнимались, наверное, минут пять, прежде чем Этан снова успокоился и с тихим:
- Спасибо... – отодвинулся, невольно даже стыдясь своей плаксивости и слабости, которые наверняка Кристиана раздражали еще больше, чем его самого.

А потом оставшаяся часть поездки до дома прошла уже куда как спокойнее, омега просто смотрел в окно, на самом деле, просто наслаждаясь ощущениями от того, как маленькая ручка или ножка пихалась в живот, словно требовала что-то. Во всяком случае, так казалось ему самому.

Парень даже вздрогнул, настолько погрузившись в свои мысли, что и не заметил остановки машины, для него полной неожиданностью стало то, что Крис не только открыл дверь с его стороны, но и руку подал, чтобы Этану было удобнее. И, неловко оперевшись на поставленную ладонь, тот чуть не упал, подскользнувшись на ровном месте, но не полетев на землю – оказавшись в крепких, но бережных объятиях.

И замер, буквально не дыша, смотря в темно-синие глаза, полные искренней тревоги и заботы. Казалось, наверное, слишком романтичному Этану, что сейчас Крис нагнется еще немного и поцелует его, пусть даже просто губ коснется.
И тут же за собственные мысли стало очень стыдно. Только что буквально был вышвырнут своим альфой за дверь, и тут же лезть в объятия малознакомого мужика...
Этан чуть ли не отшатнулся от мужчины, с раскаянием наблюдая, как застывает его лицо.

Показалось, что за свои действия он сейчас просто-напросто получит, но парень успел заметить мелькнувший во внимательном взгляде синих глаз отголосок обиды.
И не стал уже раздумывать, первым делая шаг и прижимаясь щекой к напряженной - это чувствовалось даже под слоем одежды - груди Криса.

Даже думать не хотелось ни о чем кроме этих тепла и уюта, защиты, что чувствовались при прикосновении к коже альфы.
Но Этан слишком сильно на этом всем зациклился, а потому не сразу и почувствовал, как сильные руки бережно, но вместе с тем и крепко, отрывают его от земли.
Паренек даже тихо пискнул, жмурясь и снова инстинктивно закрывая живот.
Поступки поступками, но кто знает, какие у Кристиана намерения? Вдруг он только лишь притворяется добрым и хорошим, а на деле же сейчас его занесет в дом и распотрошит?

Невольно становилось как-то не по себе, только наполняющий легкие немного терпкий аромат, исходящий от теплого тела альфы, успокаивал.
Но сомнения все равно не проходили.

А через какие-то считанные минуты - все же идти Кристиану с такой тяжестью на руках было тяжело - мужчина уже открывал дверь своего дома, перенося парня через порог и бережно ставя на ноги.
"Как невесту..." - промелькнуло в мыслях Этана, но тут же он об этом забыл, начиная крутить головой, которая от такой резкой смены положений даже болеть начала и кружиться.
Поэтому, почувствовав, как ощутимо начинает плыть мир перед глазами, Этан даже не успел испугаться грядущего падения - его Крис сразу же поймал.

И чмокнул в щеку, ставя на ноги, пусть и продолжил придерживать за талию.
От такой резкой смены настроения Этан даже покраснел, опуская глаза и прикусывая губы.
Нет, конечно же, Джо его целовал и обнимал... просто, омега теперь это понял, искренности в его словах не было, как, впрочем, и в действиях тоже.
А здесь - были.

Только всю романтику происходящего слишком резко прервало урчание голодного живота, заставившее парня смутиться еще больше - теперь ведь ему точно скажут, что он пытается стать нахлебником - Джо всегда его попрекал за какие-то мелкие проступки или что-то еще подобное... теперь омега явно все это осознавал, и от каждого нового воспоминания становилось все более и более мучительно-тягостно на душе.

Но Крис поступил совершенно не так, как думалось Этану, как прокручивалось действие за действием в его мыслях.

И парню действительно было хорошо в этих объятиях, как бы он ни старался это отрицать.
И уже даже не сомневался в искренности Кристиана, когда тот его не просто сытно накормил, а затем и чаю налил, выставив корзиночку с маленькими пирожными, но и начал предлагать пожить у него хотя бы до того времени, пока Этан не родит.
В конце концов, на улице было оставаться просто опасно, даже очень.
Именно этим альфа давил на парня, пытаясь уговорить его поступить по совету самого мужчины.

Но больше всего тронули и запали в душу другие слова, которые Крис прошептал, присаживаясь на краешек стула омежки и обнимая его одной рукой там, где у всех людей находится талия:
- Ты знаешь, когда я увидел тебя впервые там, в окружении этих злых людей, которые надвигались и угрожали, а ты прикрывал свой живот и смотрел на них со страхом в глазах, я решил, что дам хоть одной несправедливости в жизни оборваться бесследно...

И вот теперь Этан буквально растаял, неловко улыбаясь и поднимая на Кристиана вопросительный взгляд, полный совсем смутного, но все же присутствующего недоверия, поверить было действительно сложно, пусть и отчаянно хотелось.

Он даже не стал сопротивляться, когда мужчина склонился ближе и коснулся потрескавшихся от мороза губ, только глаза прикрыл, полностью отдаваясь этому чувству, только напрягаясь невольно – от волнения или же просто так, но сердце в ушах бухало со страшной силой, словно – Этан даже слабо усмехнулся такому мысленному сравнению – пыталось от чего-то сбежать.

Сам же омега внешне оставался почти спокоен, только шершавые от цыпок руки мелко дрожали, выдавая все внутреннее напряжение. И уж этого Кристиан не мог не заметить, ласково сжимая холодные пальцы и поглаживая их своей свободной рукой, нежно, аккуратно... буквально так, как даже Джо не обращался с теперь уже точно не своим омегой.

И в этом и была та самая прелесть, саму суть которой парнишка еще не вполне понимал. Они долго так сидели, даже просто обнимаясь без лишних слов.

В слишком нереальном и больше похожем на мираж спокойствии, так, что, даже засыпая на выделенном диване под теплым одеялом и в чистой, но совсем немного великоватой одежде, Этан мечтал. Отчаянно, зажмуривая глаза и беззвучно шевеля губами в молитве, надеясь, что глаза он откроет на том же самом месте, под тем же самым одеялом.

И это не будет очередным лихорадочным сном в темной подворотне, как могло бы оказаться.

И даже от сердца отлегло, когда, открыв в страхе глаза, парень увидел уже знакомый потолок, еще серый в предрассветных сумерках. Собственное лихорадочное дыхание даже отрезвляло, поэтому Этану понадобилось не более пяти минут на то, чтобы успокоиться и окончательно прийти в себя.

Он даже не стал визжать, как напуганная девчонка, обнаружив, а, точнее, просто почувствовав рядом с собой тепло чужого тела, волей-неволей пришлось взять себя в руки и медленно-медленно повернуть голову в ту сторону, откуда слышалось спокойное дыхание спящего альфы.

Только в мыслях промелькнуло что-то вроде:
"Вот же засранец, и когда успел только?.." - наполненное даже в голове такими искренностью и благодарностью, что ругательством это слово назвать нельзя было бы даже самому категоричному человеку.

Больше удивляло другое - то положение, в котором альфа пристроился рядом с ним - уложив голову на грудь, точнее, просто упираясь в бок лбом, а руками крепко прижимая к себе, словно крест-накрест ладонями живот и ребенка в нем от чего-то оберегал.

На душе стало удивительно тепло, и Этан снова заснул, улыбнувшись своим мыслям и запуская пальцы в черные волосы Криса.
Он даже не заметил, как тот сам улыбнулся этому простому, но такому приятному действию, начиная находить и чувствовать ответ на все его собственные нежные действия.

Во второй раз омега проснулся уже ближе к полудню, щуря глаза от бьющего прямо в них солнца.
Навострившееся за пару дней голодовок обоняние первым делом почуяло доносившийся с кухни запах поджаренных тостов и кофе - крепкого, ароматного, именно такого - как мужчина угадал? - как он сам любил.
Это казалось настоящей сказкой, легким миражом или сном – но слишком ярко показывало свою реальность всеми тактильными ощущениями.

Этан так и улыбался, когда пришел на кухню, немного неловко пытаясь натянуть пусть большую, но все же коротковатую футболку на живот.
Растрепанный, еще бледноватый от всего с ним случившегося, но выглядящий абсолютно довольным жизнью, этот паренек вызывал острое желание обнять его покрепче и прижать к себе.

Что, впрочем, Кристиан и сделал, потянув омегу на колени и практически неслышно охая от неожиданной тяжести – хрупкость хрупкостью, а про беременность он совсем забыл, что теперь аукалось слишком тяжелым весом, ощущаемым на сразу затекших ногах.

Мужчина все то время, что Этан ел, сидел спокойно, только обнимал его, устроив острый подбородок на плече и в своих мечтах находясь далеко-далеко от реальности.
В мыслях он занимался совершенно иными вещами, пусть не менее приятными, чем теперешние объятия.

И потому даже совершенно неожиданно для себя попросил, едва касаясь губами краснеющего от таких прикосновений ушка:
- Выходи за меня... клянусь, никогда в жизни не обижу и не сделаю больно. Ты именно тот, кого я всю жизнь искал в других и не мог никак найти...

Именно этого парнишка не ожидал совсем, а потому, отойдя от первоначального шока, неловко дернулся, чуть не свалившись на пол и испуганно и немного потерянно рассматривая Криса словно в первый раз.

Даже отстраниться пытался хотя бы на расстояние вытянутой руки, что удавалось не слишком-то и хорошо – слишком крепко, но вместе с тем и бережно придерживал омежку за локти мужчина, тревожно заглядывая ему в глаза.
Одновременно страстно желал и боялся услышать ответ на свое предложение, поэтому молчал. Губы дрожали, а зрительный контакт сохранялся неразрывным на протяжении десяти... двадцати... сорока секунд...

И первым взгляд отвел именно альфа, часто моргая и прикусывая нижнюю губу.
Слишком переживал, слишком волновался, внутренне терзал себя вопросом:
«Справедливо ли было так торопиться? Он ведь ничего о тебе не знает, да и ты о нем – тоже, но... я уверен, он – именно тот, кто мне нужен».

А сердце, как показалось, вообще на мгновение сбилось с привычного ритма, когда Этан сначала прикрыл глаза, а потом, и вовсе зажмурившись, прошептал:
- Я согласен...

Кристиан даже сначала не поверил своим ушам, пристально смотря на залившееся румянцем личико омеги и пытаясь подобрать правильные слова.
Но все они исчезали, не успевая сорваться с губ, поэтому мужчина только прерывисто вдохнул, аккуратно целуя Этана, так ласково, как только был способен.
Он даже не заметил, как расслабились судорожно стиснутые пальцы – наверняка парнишка просто посчитал это предложение за издевку, если не сказать, попытку унизить еще больше.
Все же очень хорошо, что мысли его не оправдались.


Свадьбы как таковой у этих двоих не было – по-быстрому расписаться в ближайшем загсе оказалось самым лучшим и, наверное, все же единственно правильным решением – подвергать новоявленного мужа террору вопросов со стороны своей родни и друзей Крису не хотелось, тем более, что все счастье для него заключалось именно в этом человечке, таком родном и ставшем действительно любимым.

Омеге на последних неделях беременности и просто передвигаться было тяжело, выглядел он действительно неповоротливым, несмотря даже на то, что Кристиан ему и специальный бандаж под живот купил, и вообще холил и лелеял, стараясь проводить каждую свободную минуту своего времени рядом с этим удивительным человечком.

Даже попробовал на своей работе отпуск взять, с трудом выцарапав пару дней из плотно забитого под Новый год графика.
Слишком уж переживал за этого, такого замечательного, пусть и маленького для него самого омежку - ведь разница в возрасте ни много, ни мало, составляла десять лет.

Впрочем, ни одному, ни второму это не мешало сидеть друг с другом и хотя бы просто обниматься, альфа, правда, практически постоянно за живот Этана держался, обнимал его со всей осторожностью, на которую был способен, целовал и с каким-то детским восторгом порой наблюдал, как под кожей четко видны маленькие ручки или ножки.

Лично для него это стало любимым времяпровождением, даже все бывшие когда-то походы в бары с друзьями окончательно наскучили и ушли в прошлое.
Единственное, и самое страшное, чего мужчина боялся, так это того, что схватки начнутся в один далеко не самый прекрасный момент, когда рядом с омегой его не будет рядом.
А потому Кристиан каждый вечер выжимал из машины по-максимуму, предпочитая больше штраф заплатить, чем промедлить хотя бы даже и на полчаса.

И неизменной получал вознаграждение в виде радостной улыбки и ставших привычными встреч у дверей, когда к нему это беременное чудо на шею бросалось, обнимая и прижимаясь щекой к плечу – выше парень из-за своего роста просто не дотягивался, плюс еще живот вниз тянул.

А потом Кристиана отправили в командировку в соседний город.
И вот это был уже удар по обоим, сам альфа был совсем дерганным, когда Этану об этом сообщил, а парнишка в слезы ударился, просто чувствовал, что не за горами уже те дни, когда придется «переезжать» в больницу.
Парень действительно слишком боялся остаться там одиноким, боялся, что не сможет уже открыть глаза после родов – врачи его сразу предупредили, когда альфа притащил своего мужа на обследование, что ребенок крупный, и есть риск разрыва матки еще в процессе самих родов, и тогда придется выбирать, кому оставаться жить.

Понятно дело, что малышом Этан рисковать не собирался, даже ни минуты мыслей на это не потратил.

Но переживал жутко, а потому все дни шатался с телефоном, купленным ему мужем. Честно говоря, уже давно были собраны все вещи в роддом, не хватало только Криса рядом, и жизнь стала бы казаться куда прекраснее.

Но тот успел, приехал в семь вечера, а схватки начались через полтора часа после этого, Этан словно чувствовал, словно молил ребеночка немного потерпеть, и ведь действительно просил, не хотел, просто не мог оставаться один.
Конечно же, дома его мужчина одного на время своего отъезда не оставил, доверил старшему брату, у которого свой омега рожал несколько лет тому назад.
Потому и знал он все тонкости прекрасно.

Но все равно парнишка боялся, пусть и обнимал его родной такой альфа, рядом с которым было немного менее страшно.
Все равно... пугала неизвестность.
Пугал непрерывно всплывающий в голове факт того, что он может и не выжить после родов, но судьбы уж тут не миновать...

Доехали до больницы они на машине Кристиана, но за рулем его брат сидел, сам мужчина ни на минуту не мог отпустить мальчика своего, которому действительно адски больно было.
Настолько даже больно, что пальцы своего альфы Этан стискивал до хруста в собственных, губы были в кровь искусаны, но с них ни стона не слетало – парень твердо решил, что волновать из-за своего состояния мужчину не будет.
Тот и так был слишком бледным, и невольно в голову пришла мысль:
«А не переживает ли он больше меня за нас с ребенком».

Но спросить это парнишка все равно не успел, слишком быстро они приехали куда нужно, и парня, не успевшего возразить ничего против, Крис просто на руках сначала вытащил из машины, а затем донес до приемной регистратуры.
И тут понеслось...
Пока заполняли нужные бумажки, парня со всеми его вещами сопроводили в палату, в которой ему предстояло ожидать начала родов – как сказал миленький и улыбчивый бета из обслуживающего персонала, рожать Этан начнет часам к одиннадцати, как раз в Новый Год и будет праздник у них.

Но вот то, что Кристиану присутствовать не разрешили, конечно, пугало куда сильнее.
Парень было разревелся, но быстро успокоился, чувствуя, как сильнее с каждым разом начинают сокращаться стенки матки – каждой клеточкой чувствовал, а потому притих, только зажмурился и обхватил живот руками, надеясь, что и он, и ребеночек, смогут это все вытерпеть.
Омега даже не сразу почувствовал, как в предплечье вводят иглу, только вздрогнул, услышав где-то за дверью голос своего альфы.

А потом провалился в черноту.

Он действительно не чувствовал ни руки мужа на своих пальцах, ни всех разрезов тонкой кожи в самом низу живота острыми скальпелями, не слышал всех совсем тихих молитв Кристиана, который это наблюдал с самой первой минуты операции, совсем бледный, но на предложения врачей покинуть кабинет неизменно отвечал отказом.

Не мог бросить своего мальчика, терпящего столь сильные мучения – снотворное снотворным, но то, как ощутимо подрагивают при очередном, более глубоком разрезе пальцы, не замечали, наверное, только врачи, перед которыми ведь две задачи поставлено было.

Первая – сохранить жизнь ребенку и вытащить его на белый свет, и вторая – не дать омеге просто умереть от кровопотери и всех прочих ощущений.
И, либо молитвы Кристиана помогли, либо врачи действительно были мастерами своего дела, но закончилось все, как доверительно сообщил альфе один из присутствующих стажеров, пользуясь, видимо, теоретическими знаниями, довольно быстро.
Потому что первый крик новорожденного ребеночка раздался аккурат в одно время с боем часов.

А тот самый стажер был найден вышедшим покурить врачом у туалета – видимо, блевал он долго, потому что цвет лица был совсем неестественно-зеленым.

Зато Крис был счастлив, одной рукой удерживая кулечек с сыном, а второй продолжая сжимать пальцы любимого.
Но счастлив лишь после того, как его мужа осмотрели и все надежды подтвердили: он не умрет, он выживет и еще не одного ребенка сможет родить.

Так что теперь, когда жизни Этана ничто не угрожало, можно было хоть немного расслабиться и успокоиться, все скопившееся внутри за последние дни напряжение совершенно никак не хотело вырываться наружу.
И он плакал, даже не стесняясь своих слез, потому что в одноместной палате, куда перевели омегу, не было ровным счетом никого кроме них троих.

Кристиан уже и успокоился, и слезы вытер, начиная теперь уже более внимательно рассматривать своего сына, который сейчас, наевшись, спокойненько спал, то сжимая, то разжимая крохотные пальчики.
Мужчина действительно считал его своим ребенком, несмотря на отсутствие родственной крови между ними двумя.

Альфе долго пришлось ждать, пока проснется его любимый человечек, но и тогда не сразу показал, что он тут, рядом – все же осознанность в глазах Этана появилась далеко не сразу.
Но пальцы мужчины он сжимал с первых же секунд, пока вторая рука неосознанно блуждала от груди к животу, наверное, нашаривая под кожей ставшие привычными за последние месяцы пинки и удары кулачками.

Одно, наверное, Криса даже слишком сильно обрадовало, что первым, что произнес омежка, было:
- Любимый, прости...

И вот это Кристиана заставило просто растаять, умиленно улыбаясь. Он даже склонился коснуться мягких губ своими, прошептав:
- Все в порядке, ребеночек наш такой хорошенький, живой, здоровый, а тебе нужно бы денек полежать... и все будет хорошо.

Понятно дело, что Этан тут же потребовал показать ему его сына, а потом долго любовался с довольной улыбкой на маленькое и спокойное во сне личико, поглаживая дитё по покрытой редкими волосами головке.


У них вообще все было очень даже хорошо, никто не мешал, пусть омега и удивлялся тому, что родители его не ищут, ведь они-то как раз его очень сильно любили.
Впрочем, понятно дело, что звонков от Джо и брата парень не ожидал никак, и вообще хотел оставить их в своей прошлой жизни, в которой не было еще его любимого мужчины, любимого Кристиана.

Уже через пару дней омежке разрешили вставать, а затем и ходить, слишком уж тому не терпелось вновь оказаться в нормальном вертикальном положении и хорошенько рассмотреть уже трепетно обожаемого сыночка.
Тот унаследовал пока что ярко-зеленые глаза второго папочки, поэтому Этан теперь мог ими часами любоваться, таская мальчика на руках и тихо радуясь тому, что можно спать на животе, а по утрам не болит поясница.

А потом он внезапно наткнулся на улице на старшего брата, чуть не сбив его с ног.
Вот уж с кем точно говорить не хотелось совершенно, поэтому, сбивчиво пробормотав извинение, парень только собрался натянуть капюшон поглубже и свалить, как был жестко остановлен цепкими пальцами за руку.

После такого, дома обычно следовал удар, и здесь он не заставил себя ждать, сильной оплеухой мужчина чуть не сбил брата на землю, заставляя его опуститься в холодный снег на колени прямо посреди улицы.

А неестественно вывернутая рука, которая при этом ударе слишком подозрительно хрустнула, заныла так, что слез сдержать просто не вышло.

И все это без единого слова.

Этан рискнул было бросить вверх взгляд, но тут же, сглотнув, опустил глаза – побелевшее от ярости лицо внушало не просто ужас, но панику и желание провалиться под землю.
Мурашки бежали по телу от одной лишь мысли о том, что с ним может этот альфа сделать в таком состоянии.

И, что не менее страшно, никто из проходящих мимо людей даже не собирался спешить на помощь.
Поэтому омегу Ллойд, пользуясь значительным превосходством в силе, дотащить до дома, а там и по лестнице – до квартиры, смог очень просто.

И тому действительно было слишком страшно, и, как оказалось дальше, не зря.
Этан и не ожидал, что его брат может настолько сильно разозлиться.
Что забудет про родственные связи, про то, как когда-то покупал младшенькому мороженое и защищал его от насмешек и придирок старшеклассников.
Сейчас это все словно бы кануло в прошлое, тем более, что одними побоями дело не ограничилось.

Омега старался терпеть удары ремнем и тяжелой пряжкой на его конце по ягодицам, по позвоночнику, дикая боль в котором огненными иглами колола все тело.
Он даже не плакал, только в кровь кусал пальцы, сжимаясь и тем самым делая себе еще больнее.
Этан знал, что плакать нельзя, знал, насколько Ллойд слезы ненавидит, но они сами по щекам текли,.
Да и все тело от боли вздрагивало так, что казалось, еще немного, и начнется какой-нибудь эпилептический приступ – склонность к этому у парня была от дедушки.

Но к тому, что с него начнут стягивать штаны, омега оказался совершенно не готов, начиная отчаянно вырываться и теперь только просить его отпустить.
Вырывался он со всех сил, насколько мог, и потому успокоился лишь только тогда, когда получил удар по затылку.
А ведь еще рука сломанная болела слишком, поэтому соображаловка точно окончательно отключилась.
Тело уже своим не ощущалось, как бывает после сильного стресса.
Этан уже и оттолкнуть брата не смог, даже когда руки от захвата освободились, а альфа начал вновь раздевать эту блудливую шлюху, как в мыслях не раз называл его после пропажи.

Даже и не вспоминал о том, что его сам на улицу выгнал, а теперь...
Ему было совершенно все равно, что собирается трахнуть собственного брата, что тот только недавно после родов, что это совершенно неправильно, так поступать.
Хотелось заклеймить Этана так, чтобы тот уж точно никуда больше не делся, да и сбегать не смел.

Поэтому и пальцы между напряженных и сжимающихся как можно больше ягодиц скользнули откровенно грубо, царапая нежную кожу.
И плевать, что омега не в течке, что смазки нет – удовольствия мужчина ему не собирался дарить абсолютно, поэтому только сплюнул, заставив младшего брата заторможено дернуться, резко вводя в его тело сразу два пальца.

Было действительно больно, даже до Этана сейчас все доходило и мучило.
Казалось, что еще немного, и шов разойдется точно, а ведь такие иллюзии – они обычно внушают действительно сильный страх.
Омежка теперь уже точно слез сдержать не мог, бессильно дергаясь подальше от этой боли.
В голове была только одна мысль, слепая, за которую парнишка хватался для того, чтобы не сойти с ума окончательно:
«Лишь бы Крис смог понять...»

Но тот все же действительно не дурак, то, что муж не вернулся к назначенному сроку, его действительно напрягло, а уж если учесть, что магазин был в паре шагов от дома – они переехали поближе в центр после родов, чтобы Этану не пришлось потом самому садиться за руль, если что-то понадобится в городе.
И именно потому, попросив в очередной раз старенькую соседку присмотреть за ребеночком, альфа отправился на поиски.
И, что самое удивительное, внятно объяснить, куда пропал его любимый, смог только бомж, сидящий с бутылкой дешевой водки на ограде недалеко от того самого места, где Этан столкнулся с Ллойдом.

«Лишь бы успеть...» - как назойливая муха билась в голове единственная адекватная мысль.
Он ведь недаром знал предыдущее место проживания своего мужа, тот сам все искренне и честно рассказывал, позволяя раскрыть свою жизнь от корки до корки и показывая, что от человека, которого он любит, скрывать парню нечего.

Но увиденной картиной он был действительно шокирован.
Верил, что Этан ему никогда не изменит, а тут увидел его в таком состоянии.
Увидел совершенно пустые глаза, из которых градом льются слезы, а рот кривится в попытке сдержать рыдания.
Увидел следы от ремня на попе.

Поднял взгляд чуть выше и только тогда встретился глазами с трахающим его мальчика уродом, который, оскалившись в жалком подобии приветственной улыбки, прохрипел, не останавливая своих движений:
- Так вот, каков ты, трахальщик моего братика. Не хочешь присоединиться?

И после таких слов Кристиан уже точно не смог удержаться, пинком в челюсть отправляя мужчину в нокаут.
Сцепки, к счастью, еще не было, поэтому парень, почувствовав освобождение от таких мерзких ощущений, так и остался стоять в позе «раком», только чуть покачиваясь из стороны в сторону.

И все попытки его растормошить, которые предпринимал альфа, в первые минуты не имели совершенно никакого воздействия – стеклянность взгляда пропала только на улице, и тогда было не остановить уже откровенный рёв.
Этан как маленький ребенок в поисках защиты тянулся к мужу, прижимаясь к нему и действительно по-детски хныкая – либо еще не отошел окончательно, либо, наоборот, настолько сильно все прочувствовал.

Откровенно не хотелось чувствовать на себе все эти сочувствующие или негодующие взгляды случайных прохожих, хотелось... да, впрочем, Этан и сам не понимал, что ему нужно.
Все болело: задница, спина, позвоночник и ребра, рука, которая, наверное, все же была просто вывихнута...

И слезы.

Слезы, которые безостановочно лились, так, что еще немного, и это все превратится в неконтролируемую истерику.
А этого не хотелось, наверное, ни одному, ни второму.
И дома первым делом Кристиан понес любимого мужа не в кухню, а в ванную, ощупывая руку пальцами и вправляя.
Только самому от болезненного стона было на душе больно, так, что еще немного, и сам будет в бессильной ярости пытаться что-нибудь сделать.
А до этого момента нужно было успеть многое, большее, чем было бы возможно в обычной ситуации.

А причитания заглянувшей к ним с ребенком на руках бабульки только усугубили ситуацию – Этан дернулся в сторону с таким диким страхом в глазах, что казалось, еще немного, и точно сойдет с ума лишь от одних мыслей о том, что с ним сделали.

Но Крис терпел, терпел беспричинные слезы, терпел то, что к его прикосновениям парнишка тоже настороженно сначала относился, лишь потом перестав от них так сильно вздрагивать, терпел, что приходилось практически полностью об омежке заботиться.

Он не жаловался, и даже мысли не появилось бы об этом – чересчур сильной и верной была его любовь.
И потому и отпуск взял, проводя все свое время с этими двумя обожаемыми им существами.

Только вот спокойствие, увы, было лишь до того момента, пока однажды ночью парнишка его не разбудил в слезах, уткнувшись мокрым лицом в плечо.
Рыдания его буквально сотрясали, а узкие и покрытые еще заживающими рубцами плечи вздрагивали при каждом судорожном всхлипе.

Крис действительно перепугался из-за такого, практически подпрыгивая на кровати и прижимая Этана к себе, пытаясь успокоить его хотя бы простыми поглаживаниями по голове и мокрым щекам.
Парень ревел так отчаянно, словно хотел утопить квартиру в слезах, что у него бы точно получилось, если бы омега сам не начал успокаиваться.

Мужчина его и на руки к себе перетянул, обнимая и закутывая одеялом так, что открытыми остались только голова и кончики буквально ледяных пальцев.

А потом Этан начал говорить.
Горько, сбиваясь на всхлипы и тараторя слова со слишком большой скоростью.
Выплескивал то, что копилось где-то глубоко внутри на протяжении всех этих дней, прошедших с того, слишком неприятного лично для него момента.

Было больно не только физически, но и душевно – особенно сильным был страх потери.
Что, если Кристиан решит, что после изнасилования омежка ему, пусть и являющийся законным мужем, станет совершенно бесполезным?

А ведь такой вариант парень допускал, причем не без содроганий и мучительных болей в сердце.
Хотя, в них он точно признаваться не станет, не хочет, чтобы его посчитали совершенным психом и никчемным существом.

Это мнение было бы слишком ожидаемым, а тогда бы Этан если и не сошел бы с ума, то точно мог оказаться на краю потери рассудка.
Ведь полюбил, без памяти полюбил того самого альфу, который сейчас с таким трепетом и нежностью обнимал все еще дрожащее тело мужа.

Но, наверное, омежка действительно слишком сильно в себе сомневался, потому что мысли его оставить, что, конечно же, очень хорошо понятно, у Криса бы ни возникло, да и возникнуть бы не могло.

Не для того он искал свое счастье, чтобы его потерять, такое, бережно и аккуратно хранимое.

Все равно мужчина себя продолжал винить в том, что не уследил за своим любимым человечком, за которым приходилось следить еще и для того, чтобы не наглотался с горя таблеток или не вскрыл себе вены – проконсультировавшись с психологом, мужчина четко понял, что такое может быть просто бессознательно совершено.

Кристиан с ним еще долго сидел, слушая ставший под конец этого своеобразного монолога совершенно бессвязным шепот и отвечая тихими и ласковыми нежностями.
Успокоить Этана было более, чем необходимо, но к его просьбе мужчина оказался совершенно не готовым, почувствовать себя звездой какого-то популярного современного сериала.

- Возьми меня, пожалуйста, до сих пор чувствую на себе эти руки и прикосновения, и... – парню вообще пришлось сделать глубокий вдох, чтобы не начать снова лить слезы.

А альфа снова почувствовал назойливое желание добить тварь, которая настолько сильно погнула психику его мальчику.
Он бы ему руки и ноги переломал прямо тогда еще, застав подобную картину, да чувство ответственности за Этана и опасение за его состояние перевесило, заставив уйти.

Но, понятно дело, что мужчина вернулся.
Не на следующий день, через два, когда его собственный омега хоть совсем немного, но пришел в себя.
Вот тогда-то они и поговорили с чуть зализавшим свои раны, а, если более точно говорить, выбитые зубы, Ллойдом.

По-мужски поговорили, разговор, начавшийся пусть и на повышенных тонах, но без мата, закончился откровенным мордобоем, который более удачным оказался, к счастью, именно для Кристиана.
Хотя, и так, наверное, было понятно, что тот, вкладывая в удары все свои чувства, силу и раздражение, сможет все же одержать «победу».

Хорошо еще, что Этан тогда уже спал, когда Крис вернулся, а потому не увидел ни подсохшей корочки крови под обеими ноздрями, ни разбитых костяшек пальцев, ни общей усталости, слишком явно отражающейся на лице его мужчины.

И именно все это всплывало сейчас в мыслях альфы, когда он, поглаживая паренька по голове, раздумывал, согласиться ли на его просьбу.
Выбора не оставалось в любом случае – если бы он отказал, омежка бы точно решил, что совершенно перестал быть достойным своего мужа, того и гляди, сам бы от него ушел, пусть бы и сердце разрывалось от боли.

Поэтому вместо ответа альфа поцеловал Этана в губы, мягко, нежно, без того напора, что был еще в самом первом их поцелуе.
Коснулся уже высохшей от слез щеки пальцами, проводя от виска к краешку губ и надавливая, чтобы парнишка все же открыл рот и позволил поцеловать его нормально.
Кристиан сам себе пообещал, что не позволит больше причинить этому совсем еще ребенку вреда, даже себя по рукам потом готов был бить, если в эту ночь сделает любимому больно.

Поэтому руками по телу омеги скользнул совсем мягко, без напора, словно спугнуть боялся, тем более, что всю грубость Ллойда нужно было перекрыть своими ласками – чтобы их, не удары – парень помнил до их следующего раза.
Медленно потянул с Этана футболку, касаясь губами впадинки между ключицами и с явным удовольствием слушая тихий и прерывистый ответный вздох на это прикосновение.

А ведь оно было лишь первым в числе прочих, Крис нарадоваться не мог, чувствуя, как потихоньку «оживает» парнишка от его поцелуев и поглаживаний, начиная сначала совсем несмело, а потом куда более раскрепощено на них отвечать.

Омега его возбуждал одним лишь своим видом, поэтому считать себя старым извращенцем мужчина начал еще с первого поцелуя, когда от каменного стояка пришлось избавляться впопыхах в ванной. А сейчас ситуация повторилась.
Застенчивый взгляд из-под ресниц, робкие поглаживания по плечам, и звериные инстинкты внутри уже буквально с ума сходят и орут, требуя подчинить и пометить как собственность.

Но альфа должен держать себя в руках, в тех самых строго установленных рамках, в которые себя загнал. И потому все же действовал крайне осторожно, не только когда освободил мужа от одежды, но и тогда, когда начал шепотом, чтобы ребенок не проснулся, уговаривать его раздвинуть ноги.

Все же Этан доверился, слишком уж так сильно любил своего альфу, чтобы на секунду усомниться в нем и подумать, будто бы тот, особенно, в такой момент, сможет причинить ему боль. Потому и сделал, как ему сказано было, правда, вместе с тем и смутился, будто в первый раз секс будет.

Подготовка была все равно необходима, ей Кристиан и занялся, выдавливая на пальцы тайком достанную из заначки смазку и грея ее в пальцах, одновременно не давая парню снова напрячься, он одаривал его очередным поцелуем, от которого уже губы болели.

Первый палец проник в растраханное, но успевшее уже немного стянуться отверстие легко, только наморщенный лоб и прикушенные губы и показывали все внутреннее напряжение успевшего заново испугаться Этана.

Со вторым и третьим пальцем было тяжелее, тут омежка откровенно цеплялся за плечи мужчины, вжимаясь лбом в его плечо и вздрагивая.
Все равно не было пока что особо приятных ощущений, хоть по своему, пусть и совсем небольшому опыту парнишка знал, что может быть куда как больнее.

Но почему-то именно после ощущения горячей и твердой головки у самого колечка мышц омега смог расслабиться.
Теперь его точно не сможет покинуть спокойная уверенность в том, что они делают все правильно, а через постель свяжут себя друг с другом лишь сильнее и крепче.

И толчок первый, осторожный, не принес ожидаемой боли – дискомфорт прошел под воздействием смазки, содержащей обезболивающее, которое сыграло на руку обоим «партнерам», а на самом деле – просто любящим друг друга людям.
И Кристиан, начавший делать более резкие движения, не только заметил отдачу в виде толчков бедрами навстречу, но и услышал стоны – не слишком громкие, но зато искренние.

И потому, продолжая любить – не трахать и не иметь – своего мужа, альфа позволил себе такую вольность, как шепот в приоткрытые губы:
- Я люблю тебя, очень...

А напряжение было слишком сильным, да и долгое воздержание тоже повлияло на то, что мужчина не смог сдержаться, теперь уже срываясь на куда более быстрый и беспорядочный темп, вколачиваясь в тело под ним так быстро, что кровать тряслась, равномерно поскрипывая и задевая спинкой стену.

Они кончили практически одновременно, Этан – в руку своего любимого, который совершенно развратно снял белесые капли спермы с собственных пальцев языком, и сам Крис – в своего омежку, невольно охая, когда почувствовал, как набухает узел на члене, надежно связывая их на ближайшие пару часов.

И, что самое замечательное, чувствовал себя паренек великолепно, ему бы только отдышаться немного, и сможет в очередной раз прошептать то самое, заветное:
- Больше всех на свете тебя люблю... никому не отдам и не отпущу.
И этого достаточно для того, чтобы сделать его мужа совершенно счастливым.

И его самого – счастливым не менее, чем любимый человек.


КОНЕЦ.


"Дописал по просьбам тех, кому интересна судьба родителей Этана. Особо впечатлительным и не любящим ангст просьба дальше не читать."

Их безмятежному счастью шел уже второй месяц, когда Этан, немного очнувшись от всего хорошего, что испытывал, решил, наконец, узнать, почему же его так явно бросили родители?
Ведь оба они его любили, да и он их – тоже, а уж после первых недель беременности любимые папы сыночка окружили такой заботой, что он совершенно не думал, что бывает какая-то еще жизнь, пусть и убедился чуть позже в неправильности своего, такого, немного наивного мнения.

Просто однажды утром он попросил от Кристиана ответа, казалось, что тот сможет его дать.
И не ошибся, но лучше бы ему не слышать всего того, что тогда было сказано.
Поэтому, когда альфа попросил его сесть, сердце уже глухо стукнуло, пропуская удар, а в голове начала зарождаться мысль:
«Что, если все действительно так плохо?..»

Появилось даже малодушное желание закрыть уши руками, чтобы не слышать всех этих слов, которые больно били по только начавшей «заживать» душе.
Слишком просто все объяснил Крис, обнимая мужа и укачивая его в своих объятиях.

- Отец мертв. Самолет, в котором они летели обратно, неудачно приземлился на экстренной посадке, и большая часть пассажиров погибла именно из-за того, что топливо взорвалось, когда бак каким-то образом оказался открытым. Или просто его проткнуло какой-нибудь острой деталью.
Следствие еще ведется, потому что не только твои родители как важные и ценные люди там летели...

- А папа?.. – хриплым от слез голосом спросил Этан, кусая костяшки пальцев и сжимая зубы так, что кожу до крови прокусывал, - он жив?.. – если на этот вопрос ответ будет отрицательным, истерика и нервный срыв омежке обеспечены.

- Он жив, но лежит в реанимации, мы можем к нему съездить, до сих пор в себя не пришел... может, ему просто не хочется возвращаться в этот мир. В котором больше нет его любимого человека, может, ему не хватает тебя рядом, я не знаю. Но к отцу на кладбище, думаю, съездить все же стоит...

И теперь Этан действительно разревелся, отчаянно, как маленький ребенок, не заботясь о том, что сына разбудит.
Ему просто было очень-очень плохо от осознания того, что нет больше в этом мире любимого отца – строгого, но справедливого, который всегда защищал его от Ллойда и помогал разобраться в каких-то трудностях.
Что не менее любимый папа сейчас лежит, опутанный проводами и настолько бледный, что кожа на воск похожа была.
И руки были холодными-холодными.

Омежка трогал их, в больницу он потребовал привезти его в этот же день, а потом по меньшей мере час прорыдал у кровати родителя, сжимая совсем ледяные пальцы и гладя папу по волосам, серым и тусклым, словно и не он когда-то щеголял роскошными волосами до середины спины, которые убирал в хвост.

Он тряс врачей, требуя отчета об изменении состояния папы-омеги в течении всего прошедшего времени, орал, пытался, точнее, орать на Криса из-за того, что тот так долго от него скрывал все произошедшее.

А мужчина даже оправдываться не собирался, ведь все оправдание состояло бы всего в нескольких словах:
«Я хотел, чтобы в твоей жизни не было места мрачным тучам ссор, разочарований и боли»
Но и это не спасло бы его от обиды Этана.

Слишком четко тот, просмотрев статистику «истории болезни» своего родителя, понимал, что осталось тому немного.
Но это немного растянулось на целую неделю...
Мужчина из комы до самого конца так и не вышел, только пальцы за несколько минут до окончания всей мозговой и нервной деятельности начали немного дергаться, и парнишка, бывший в то время как раз в палате, даже обрадовался было, что вот оно, дождался, что папа его любимый сейчас очнется, и все будет хорошо...

Только через считанные секунды после всех этих подергиваний приборы, как показалось, просто сошли с ума, тогда уже точно стало ясно, что все совсем плохо.
Этан даже не сразу услышал, когда мерное пикание всех приборов прекратилось.
В ушах словно беруши стояли, а к горлу подкатывал ком, даже на глазах слезы не просто стояли, но еще и медленно капали, стекая по щекам и смачивая искусанные губы.

Было слишком больно, чтобы просто так подняться с колен и подойти к врачам с этим известием.
Было слишком одиноко и плохо, потому что еще один близкий человек ушел из жизни, и его тепло, всегда незримо бывшее рядом с парнем, исчезло.


А через несколько дней были очередные похороны.

И тогда омежка снова плакал, прижимаясь к Кристиану и неотрывно смотря на лицо папы, сейчас такое бледное и спокойное, словно он всего лишь заснул, а не умер, так глупо и из-за простой случайности.

Кажется, именно в те минуты, когда крышка гроба захлопнулась с глухим стуком, Этан потерял еще один маленький кусочек своего сердца и детской души.
Когда, подняв глаза к небу, он беззвучно молился о том, чтобы его родители на небесах встретились и были счастливы вместе.

Они лежали рядом, за одной, поставленной заново, оградкой.
И обе могилы были усыпаны цветами – белыми лилиями вперемешку с фиолетовыми гладиолусами – папа и отец любили именно эти цветы.
В груди кололо, и парень даже не замечал всех подходивших выразить свои соболезнования людей, мечтая лишь об одном: оказаться в крепких объятиях своего мужа и забыть обо всем происходящем как о страшном сне.

Он даже не заметил обращенного на себя взгляда старшего брата, присутствовавшего на тех же самых похоронах, но не подошедшего и не сказавшего ни слова.
И только дома пришел немного в себя, но все равно заливался слезами, которые даже успокоительное и рюмка водки остановить не смогли.

Только в своем сыне Этан теперь почему-то четко видел черты обоих своих родителей, которых так любил, и которых в очередной раз поблагодарил за то счастье, что они подарили ему, за жизнь и любовь.

И поклялся, глядя в серьезные глаза своего малыша, что не позволит ему в этой жизни страдать.
Никогда больше.