2010 год Я расскажу вам о Бийске альманах 9

2010 год Я расскажу вам о Бийске альманах 9



65  ЛЕТ СО ДНЯ ПОБЕДЫ В ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЕ.

Я РАССКАЖУ ВАМ О БИЙСКЕ

 

Центральная городская библиотека. На снимке (слева направо): Ольга Кайгородова, Людмила Козлова, Юрий Пастухов, Лидия Муравинская, Павел Явецкий, Зоя Десятова (руководитель студии прозы «Гран»),  Иван Королев, Станислав  Вторушин (главный редактор журнала «Алтай», г. Барнаул), Иван Татаренко,  Борис Стукачев, Татьяна Быкова, Эдуард Рыбкин.

***
Сборник посвящается  65-летию  Победы в Великой  Отечественной Войне

В  сборник вошли произведения профессиональных писателей, членов литературных объединений и студии прозы Зои Десятовой – «Гран».
Бийск
2010



Проект литературной студии прозы  г. Бийска «Гран»

Руководитель проекта и составитель альманаха
 «Я расскажу вам о Бийске» Зоя Десятова

Главный редактор Зоя Десятова

Редакционный совет:
Секретарь студии  прозы «Гран» Татьяна Быкова
Редактор отдела поэзии Любовь Казарцева


КНИЖНАЯ СЕРИЯ «Я РАССКАЖУ ВАМ О БИЙСКЕ
2010 год № 9


Выражаем искреннюю благодарность директору  ООО «ЭКОГЕО» БАБУШКИНУ ВИКТОРУ ЕВГЕНЬЕВИЧУ за частичную спонсорскую помощь в издании альманаха.


Альманах издается,  в основном,  на средства авторов.

Ответственность за достоверность фактов несут авторы материалов. Мнения авторов могут не совпадать с точкой зрения редакции.

©Литературная студия прозы «Гран» города  Бийска

2010 г


 

На снимке студийцы: Юрий Пастухов, Владимир Нургалиев, Галина Илиева, Иван Татаренко, Зоя Десятова (руководитель) Александр Карташов, Иван Королев. Фотография Татьяны Быковой.
СТУДИИ ПРОЗЫ ГОРОДА БИЙСКА -9ЛЕТ!
Вы держите  девятый  номер   альманаха  студии прозы  «Я расскажу вам о Бийске»,  где около  20 авторов. Это рассказы студийцев - не профессионалов,   членов литературного объединения  «Парус»,   а так же произведения профессиональных писателей.
Татьяна Быкова подготовила материал: « Бийск в годы войны».  Эдуард Рыбкин представил  повесть о поздней любви «Две осени», Зоя Десятова  -  отрывок из повести  «Беженец».  Яна Рябина, Любовь Казарцева, Иван Королев, Татьяна Быкова,  Владимир Нургалиев, Галина Илиева, Юрий Пастухов,  Анатолий Мальцев, Иван Татаренко -  дали  очень интересные и позитивные рассказы.
  Не оставлены без внимания  и мэтры - поэты  нашего города со своими  новыми стихами  это -  Георгий Рябченко,  Людмила Козлова и Дмитрий Шарабарин -   члены Союза писателей  России.
И хотя студия издает, в основном,  прозу,  на этот раз  была  представлена большая подборка  поэта Александра Карташова, а так же  стихи Анастасии Пряхиной и  Григория Пряхина,   впервые публикуются:  Владимир Мазяркин,  Александра Колмакова,  Юлия Углова.
  Не судите  авторов  строго!  Сборник  посвящается  65-летию со дня Победы, поэтому  наибольшее внимание уделено авторам старшего поколения, ветеранам войны и труда   испытавших  тяготы  военного времени. 
Выпускаем альманах,  в основном,  на средства  авторов и  в авторской  редакции. И  еще раз хочу напомнить,  что мы не историки и хронологией не занимаемся.  Бийские писатели и поэты показывают самое ценное – людей, что живут в нашем городе,  говорят о том, что происходит или происходило с ними.  Другой вопрос – насколько  нам это  удалось? Судите сами!
Руководитель студии прозы «ГРАН»,
член Союза писателей России ЗОЯ ДЕСЯТОВА

  БИЙСК В ГОДЫ ВЕЛИКОЙ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ВОЙНЫ

     Вот уже 65 лет отделяют от нас  лихолетья Великой Отечественной  войны. Всё меньше и меньше остаётся свидетелей и участников  всенародного подвига. Необходимо сохранить в памяти потомков героические свершения солдат, матросов, лётчиков и тружеников тыла, свидетельствующих об огромной любви народа к своей Родине.
    В первый день войны, 22 июня 1941 года, была объявлена всеобщая воинская мобилизация. Бийский горвоенкомат получил более 500 заявлений добровольцев об отправке их на фронт.  Одними из первых на фронт ушли полки – 709 стрелковый и 432 гаубичный артиллерийский стрелковый полк, получивший впоследствии наименование Выборгского. 432 ГАП (гаубичный артиллерийский полк)  участвовал в обороне Москвы, подавлял огнём оборону противника на Жиздринско – Брянском направлении, в Курской битве, форсировал реку Западный Буг, освобождал Польшу, сделал первый артиллерийский залп по Берлину. За ратные подвиги 432 ГАП награждён орденом Богдана Хмельницкого.
  В начале войны в городе был сформирован 586 бийский стрелковый полк, который воевал в составе знаменитой 107 стрелковой дивизии. Командир полка бийчанин Иван Некрасов был инициатором ночных штыковых атак в битве под Ельней. Об этом писал в своих воспоминаниях маршал Советского Союза Г.К. Жуков. С первых дней Великой Отечественной войны в воздушных боях сражались воспитанники бийского аэроклуба Березуцкий И.М, Немтинов А.А, Тагильцев В.М, впоследствии получившие высокое звание Героя Советского Союза.
   В героическую летопись нашей Родины записаны имена 28 героев-панфиловцев, среди которых есть и наш земляк – Трофимов Н.И.
   Отлично зарекомендовали себя воины-бийчане в составе 73 отдельной кавалерийской дивизии, сформированной в нашем городе в августе-сентябре 1941 г. В оборонительных боях под Брянском дивизия именовалась 55- й кавалерийской. Проведя 700-километровый марш, она с ходу приняла участие в окружении Сталинградской группировки. Приказом Верховного главнокомандующего от 14 февраля 1943 года дивизии было присвоено наименование 15-й гвардейской кавалерийской.  Дивизия с боями прошла от Москвы до Берлина, где кавалеристы на стенах Рейхстага оставили свои автографы.
    Летом 1941 г. из бийчан и жителей прилегающих районов были сформированы 5 и 71 отдельные  дорожно-эксплуатационные полки, которые участвовали в боях на Ельнинском и Тверском направлениях. Затем  71 ДЭП был переброшен под Ленинград на военно-стратегическую автомагистраль через Ладожское  озеро. В жестокие морозы, под огнём врага, бийские водители доставляли в Ленинград боеприпасы, продовольствие, вывозили детей, раненых и больных.
  В боях за Родину с честью вынесли испытания воины-бийчане 232 стрелковой дивизии, сформированной зимой 1941-42 гг. Первые бои она провела в районе города Воронежа. Особенно отличились бойцы дивизии при прорыве сильно укреплённой обороны противника и взятии г. Сумы.  232-я дивизия участвовала в освобождении Румынии и Чехословакии. Более 3 десятков её воинов стали Героями Советского Союза, пятеро – полными кавалерами ордена Славы.
     В январе 1942 года ушёл из Бийска 239-й отдельный лыжный батальон, а в феврале – 142-й. Бойцы этих батальонов сражались на Карельском фронте.
    На фронтах Великой Отечественной войны в составе 74 –ой алтайской отдельной добровольческой бригады сражались 417 воинов - бийчан. 56-я гвардейская стрелковая дивизия, куда входила алтайская бригада, была награждена орденом Красного знамени.
   Воины-бийчане не прерывали связи со своими земляками. На боевые позиции приезжали труженики из Бийска, привозили посылки с тёплыми вещами и продуктами. Особенно радовали бойцов бийская махорка и письма из дома. Тысячи воинов-бийчан награждены боевыми орденами и медалями. Среди них 25 Героев Советского Союза, два полных кавалера ордена Славы и 37 участников Парада Победы. Наши земляки воевали на всех фронтах Великой Отечественной войны, участвовали в сражении с немецкими захватчиками как партизаны, штурмовали Рейхстаг и разгромили милитаристскую Японию.
   Из Бийска на фронт ушло около 25000 человек, из них не вернулось в родной город – 11414 человек. В память о них 26 октября 1968 г.  в городе был открыт памятник воинам - бийчанам и зажжён вечный огонь. Памятник построен по проекту художника Н.Н. Мотовилова, скульптор Ю.Н.Гребенников. Строили его рабочие треста №122. На бронзовых плитах увековечены имена и фамилии бийчан, погибших на войне. Открытие памятника состоялось в торжественной обстановке. Сплошным потоком  приходили люди, чтобы склонить головы у Вечного огня.
   В первые дни войны ЦК партии и Государственный Комитет  Обороны разработали программу по мобилизации всех сил на борьбу с врагом. В реализации этой программы важная роль отводилась восточным районам страны, в том числе и Алтайскому краю Промышленность должна была перестроиться на военный лад. Сразу же Бийская швейная фабрика и разного года промартели перешли на выпуск армейского оборудования, обуви, снаряжения.
   Одним из первых предприятий прибывших в наш город с августе 1941 г. была спичечная фабрика из г. Речица (Белоруссия). Из Белоруссии выехала группа рабочих. Их разместили в бараке на 13 квартир так плотно, что на одного проживающего приходилось по 2  кв. метра, столько нужно для одной кровати. Более половины эвакуированных рыли для себя землянки, напоминавшие фронтовые блиндажи.  В октябре начался монтаж оборудования, привезённого из г.Речица, а в ноябре технологическая линия приобрела уже реальные очертания. Стройматериалы и топливо заготовляли в лесу, в районе Дома отдыха и перевозили на лошадях. Кое-что получали по железной дороге, остальное сплавляли по Бии. Брёвна  вытаскивали из реки вручную и перевозили на лошадях,  позднее для доставки сырья от берега до фабрики построили узкоколейку.
   В годы войны спички упаковывались россыпью в картонные коробки по 500 штук в каждой. На коробке красными чернилами было написано «Все, как один, на защиту Отечества!» В 1942 г. Было выпущено 13700 ящиков спичек, в 1944 г. – 27100.
   В сентябре 1941 г. В Бийск прибыло оборудование и специалисты с обувной фабрики г. Николаева (Украинская ССР). В короткий срок, благодаря самоотверженному труду коллектива, шла работа по монтажу оборудования в здании бывшей пожарной части. Одновременно с подготовкой помещения под производственный цех шло обучение новичков технологии обувного производства, чтобы они сразу могли стать за конвейер и шить обувь. Люди уставали настолько, что засыпали тут же на месте, но никакие трудности не могли остановить их героический труд. За полтора месяца было реконструировано помещение, установлено оборудование и пущено в эксплуатацию, и уже в ноябре 1941 г. была первая продукция. В 1944 г. на фабрике было выпущено обуви в нужном ассортименте – 198 тыс. пар. В октябре 1941 г. Из Украинской ССР прибыл завод №5 Главпищемата НКПП ССР («Продмаш»), а в ноябре на базе авторемзавода им уже было организованно производство 50-мм миномётов и мин к ним. В ноябре 1941 г. Из г. Серпухова прибыл в Бийск завод № 479 Наркомата боеприпасов («Молмаш»). Первая продукция предприятием была выдана 20 декабря 1941 г.
   В начале ноября 1941 года по приказу Совета обороны страны из г. Москва в Сибирь эвакуировались два завода: Московский завод электротермического оборудования и Московский завод «Промпечь».  Позже было решено слить оба предприятие в одно – завод «Электропечь» и развернуть его в г. Бийске Алтайского края. «Электропечи» выделили пустующую Александровскую церковь и здание церковно-приходской школы при ней. В школе разместили механический цех, в церкви – сборочный. Многие станки устанавливали прямо под открытым небом, прикрыв их лёгким навесом. Именно так вступали в строй тяжёлые пресс-ножницы. Не бывало быстрыми темпами были построены заготовительный, ремонтно-механический, кузнечный, инструментальный цеха. У проходной завода разместились столовая, медпункт, отдел кадров. На «Механлите» (машиностроительном заводе) организовали временное литейное производство. В одном из совхозов выпросили списанный в металлолом трактор «Катерпиллер», где-то раздобыли неисправный генератор, привели их в рабочее состояние, и появилась своя электростанция. Городская ТЭЦ едва обеспечивала город электроэнергией  для бытовых нужд.
  К концу 1941 г. обстановка в стране сложилась так, что не осталось ни одного завода изготавливающего электропечи, а без них невозможно было наладить производство военной техники на вновь построенных  эвакуированных заводах на Урале, в Сибири, Средней Азии. Поэтому первую электропечь монтировали под открытым небом, на морозе, под весенними дождями, и в апреле 1942 года была изготовлена первая  печь -  КН-5. К концу 1942 г.  изготовлено 105 печей различных марок, в 1943-м – почти втрое больше, а в победном 1945-м без малого вчетверо больше. В ноябре 1941 г. Из г. Харькова  в Бийск прибыл Украинский научно-исследовательский институт экспериментальной эндокринологии и химии гормонов. Кроме разработки научных проблем, в лаборатории института производили лекарственные препараты. За годы войны им было выпущено более 6 млн. флаконов лекарств: адреналина, инсулина, пантокрина  и других препаратов. В декабре 1941 г. В Бийск прибыли эшелоны с оборудованием Ворошоловградской, а в январе 1942 г. Сергеевской швейных фабрик. Созданная на их основе швейная фабрика выдала первую продукцию 1 февраля 1942 г. За годы войны на фабрике было пошито 1 млн. комплектов обмундирования для воинов Красной Армии.  Приказом от 18 февраля 1942 г. Народный Комиссариат тяжёлого машиностроения ССР  командировал группу специалистов Белгородского котельного завода в г. Бийск для выбора площадки под строительство нового котельного завода. Для строительства основных цехов была выбрана площадка недалеко от вокзала, с подъездными железнодорожными путями; под жильё – два деревянных дома и восемь бараков. Под руководством первого директора завода Берлина З.Л. в кратчайший срок были спроектированы основные цеха первой очереди завода. В марте 1942 г. прибыл первый эшелон с оборудованием и специалистами, эвакуированными с московского завода «Парстрой». Позже коллектив пополнился кадрами из Москвы, Белгорода, Ленинграда, Кусы. Благодаря героическому труду рабочих, инженеров, строителей, в Бийске всего за несколько месяцев   была подготовлена техническая документация, организовано производство для изготовления котлов малой мощности. Первый котёл марки ШБ был выпущен 16 сентября 1942 г., через шесть месяцев с начала строительства завода. До конца 1942 г. завод изготовил 27 котлов. С 1944 г. началось строительство второй очереди цехов завода – капитальных, благоустроенных. К 1945 г. заводом было изготовлено 500 котлов, а в первую послевоенную  пятилетку бийские котельщики выдали стране 3000 котлов. К концу 1941 г. в Бийск был эвакуирован рукавный цех Павловско-Посадского комбината. Он был размещён на территории текстильной фабрики. В это время на фабрике практически не осталось мужчин и при поступлении рукавных станков и оборудования,  не нашлось специалистов по их установке. Все приходилось делать самим женщинам. Учились и учили других. Буквально через несколько месяцев появилась первая продукция – противопожарные рукава. Во втором году войны освоили выпуск брезентовых палаток, мешочной ткани, парашютных лент. Через полгода выпуск этих изделий увеличился в полтора раза. За их освоение многие текстильщики были награждены Почётными грамотами и премированы.В годы войны ни на минуту не прекращал выпуск своей продукции «Бийский маслосыркомбинат». Практически все мужчины с комбината были призваны в армию и их место заняли матери, жёны, дочери, сёстры. В это время в Бийск было эвакуировано управление Главсырпрома и научно-исследовательская лаборатория по сыроделию из г. Углич (Ярославской области). Работники лаборатории оказали практическую помощь заводу в деле улучшения качества продукции, помогли расширить ассортимент продукции, выпускаемой из отходов производства. Так, например, из сыворотки получали уксус, сывороточный квас, помадку из альбумина. Было организовано производство плавленого сыра и копчёной колбасы. Помимо основной работы коллектив завода всячески помогал фронту. При заводе усиленно занимались откормом свиней, птицы за счёт сыворотки. Откармливали и сдавали государству сотни центнеров свинины. Кроме того, брали в инкубаторах цыплят и выращивали их, а осенью сдавали на птицекомбинат. Большое распространение на  сырзаводе получила сушка картофеля для нужд фронта. Особенно хочется отметить продукцию махорочной фабрики, которой были рады на всех фронтах и во всех родах войск. За годы войны табачная фабрика выработала 534 437 ящиков курительной  и 12078 ящиков нюхательной махорки. Центральным Комитетом партии через газету «Правда» был поддержан патриотический почин народа. Уже в августе 1941 г. во всех банках страны были открыты специальные счета, на которые можно было вносить средства. Общий вклад бийчан в оборону страны путём вложений в сберегательные кассы и подписку на облигации займа составил 51 млн. рублей. Хорошей традицией в годы войны стал сбор подарков фронтовикам к праздничным дням. За первые два года войны бийчане отправили 22 вагона с подарками. Столько же было отправлено и в последующие два года. С начала войны в Бийске начали разворачиваться военные госпитали. Город был глубоким тылом, поэтому готовились к приёму тяжелораненых, требующих серьёзных операций и длительного лечения. Первыми в городе развернули работу эвакогоспитали №1235, 1236, 1513, 3710. Позже из прифронтовой полосы прибыл ещё эвакогоспиталь №3731. Медицинский персонал состоял, в основном, из женщин. Военно-санитарные поезда с ранеными прибывали еженедельно, а в период больших наступлений несколько раз в неделю. Нагрузка на каждого медицинского работника госпиталя была огромная.
   В годы войны в Бийске выпускалось около четверти промышленной продукции Алтайского края: 50-мм миномёты и мины к ним, зажигательные авиабомбы, ручные гранаты, электропечи для термической обработки металла, обмундирование, обувь, парашютные лямки, брезент, спецукупорка,  лыжи, продовольствие , медикаменты.
   Небывалый размах в годы войны приняло социалистическое соревнование. Уже в первые дни (июнь-июль 1941 г.) родилось движение двухсотников и многостаночников. «Работать за себя и за товарища, ушедшего на фронт» - таковым был девиз бийских рабочих. Часто, выполняя срочный заказ, рабочие работали по 15-18 часов и спали в цехах. В городе от общего числа рабочих было 45% стахановцев и ударников труда. Освобождение городов от немецких захватчиков отмечали трудовыми салютами.  Бийчане  с героическим упорством и самоотдачей трудились на предприятиях города, несмотря на тяжёлые трудовые и бытовые условия. Их линия фронта проходила у станков. В сентябре 1943 г. в городе была учреждена « Книга почета  гвардейцев трудового фронта». За годы войны в неё были занесены 32 человека и один творческий коллектив – Харьковский научно-исследовательский институт эндокринологии и химии гормонов. За самоотверженный и доблестный труд 5207 бийчан были награждены орденами и медалями Союза ССР.
   Всё дальше и дальше отстоит от нас время героического подвига людей отстоявших  и завоевавших победу в поистине всенародной Великой Отечественной  войне 1941-1945 гг. Всё меньше остаётся ветеранов фронта и тыла, переживших это лихолетье. Очень хотелось бы, чтобы с их уходом,  воспоминания об этой войне не стёрлись из памяти потомков, и лозунг: «Никто не забыт и ничто не забыто!» стал напоминанием о бесчеловечности войн и мужестве защитников своей Родины.
( Использованные материалы: Статья Цапко А.И. «Бийск в годы Великой Отечественной войны» в справочнике «Весь деловой Бийск 2005-2006 гг.», с.100-124).
  Материал подготовила Татьяна Быкова.

ЗОЯ ДЕСЯТОВА родилась 12 октября 1947 года. Окончила   политехнический институт. Почти  20 лет работала в в “науке” НПО “Алтай” инженером ,  затем  инспектором по закупкам и качеству сельхозпродуктов,  председателем садоводства, комендантом лицея.
Уйдя на пенсию в 45 лет,   стала предпринимателем. Автор  4    книг прозы.  Дипломант  БО Демидовского фонда. Руководитель студии прозы «Гран», главный редактор альманаха «Я расскажу вам о Бийске». Член Союза писателей  России с 2005 года.

БЕЖЕНЕЦ
Отрывок из повести
От неожиданно раздавшегося  пронзительного звонка Люба вздрогнула. Она  только что подошла к  двери  с намерением  выйти…   и  поехать в сад,  как  вдруг  долгий протяжный, пронзивший тишину  звук, похожий на вой сирены,  ни на секунду не останавливаясь и  не прекращаясь,  звенел и звенел, казалось,  целую вечность. Какой сумасшедший издевался над ней? 
Разозлившись, не опасаясь  уже  и не спрашивая, Люба рванула  на себя дверь, чтобы накричать на  ненормального,  и увидела…  мать, которая,  понурив голову,  нажимала на кнопку  побелевшими пальцами,  а сама стояла  и отрешенно смотрела в пол, видимо начисто забыв,  где она и что здесь делает.
Люба дотронулась до  скрюченной  ладони, отвела руку матери, которая  тут же безвольно упала   вниз, и  поняла,  что произошло  что-то из ряда вон  выходящее и, скорей всего,   неприятное именно для нее.
 - Проходи,  – предложила она Валентине,  испытывая растерянность и разочарование от того, что  пришлось  возвращаться,  раздеваться и терять драгоценное время. Каждый раз,  когда появлялась мать, она приносила  с собой  горечь,  растерянность и разочарование.  Люба и раньше не сильно- то  радовалась появлению матери у себя,  но тут  заметила, что Валентина  вообще не в себе и выглядит совсем уставшей,   напряженной и потерянной.  Люба  поставила на газовую плиту чайник, достала напеченные впрок лепешки, налила в розетку варенья, посадила  мать за стол.
- Говори! Что случилось?  -  довольно резко спросила она, пытаясь  этим вывести   Валентину из угнетенного отрешенного состояния.
- Не знаю,  как сказать…
- Да говори же,  как есть, не тяни резину! – вспылила дочь.
- Дед Василий заставил меня написать заявление, гонит в сельсовет, чтобы  перевела  свой  дом на него, - вновь глядя в пол, беззвучно прошептала Валентина.  Но Люба  поняла и тут же вспыхнула.  Жаркая  волна  обежала по  телу, пульс  участился,  еще немного и она  не выдержит напряжения, накричит на мать, выкинет  какую-нибудь глупость.  Этого еще не хватало – потерять дом окончательно!  Мало того, что  сожитель матери  прописался и  живет в отцовском доме, которого не так давно похоронили.  Теперь…  уже и дом  решил отнять!  Но, понимая, что криком делу не поможешь,  усилием воли  взяла себя в руки.
- И что? – внешне спокойно проговорила Люба.
- Подписала, - обречено выдохнула мать.
- Ты что, мама, умом тронулась, совсем чокнулась? –  закричала, не сдерживаясь более,  Люба. - Переведешь на него, дед тебя  же и выгонит!  Зачем только связалась с ним?!
Люба уже задыхалась от ненависти к деду,  к матери,  чувствовала  зловещую, нависшую над  ними,  опасность. «Неужели ничего не видит, не соображает? Вот куда я потом ее дену, когда выгонит?!» - понимала, что думает в первую очередь о себе.
- А не написала бы, убил!  Он же инвалид. И так ненормальный, а как напьется…  Выйдет на середину улицы и орет во всю глотку, что  соседи  -  воры,  разворовали  страну, за которую он кровь проливал, что  чуть не убили. Никто  с ним не связывается. Соседи  спрячутся,  он  в  дом, на меня  орать.  Пока  деньги были - он же  свой дом продал и  ко мне перешел, -  то каждый день брал водку, закуску,  ну, гуляли, конечно!  Когда деньги кончились, сказал, что  я дом его пропила,  драться  стал кидаться,   к соседям бегаю теперь, прячусь, где придется…
Люба тяжело  дышала,  но волнение  не проходило, не исчезало. Да и как тут не «истерить», если  все шло прахом, и зловещее предчувствие уже не покидало ее.  Вспомнила, как приезжая к матери, зачастую видела ее с очередным синяком на лице, которая   всегда придумывала правдивую легенду о том, что лазила в погреб, что сама упала с лестницы…  Еле поднялась, еле вылезла. В другой раз просто поскользнулась и ударилась о порог.  Ведь видела, догадывалась, что  происходит и все пустила на самотек! Лишь бы ее не трогали, не доставали, не навязывались!
С  Любой дед Василий  был предельно любезен, говорил разумные вещи. Он  выписывал много газет, журналов,  читал их, смотрел по телевизору только новости и политические передачи, знал фамилии  всех министров,  депутатов… беседовал с  ней о политике  государства,  но как только речь заходила о матери, он  тут же, глядя в глаза, отпирался: - “Да я ее никогда  даже пальцем не трогал. Она напьется и сама разбивается”.  Мать впервые рассказала правду.
- Да, весело живешь… Не надоело  битой ходить? Почему раньше-то молчала?  Давай, пока не поздно,   дом продадим,  будешь жить в  Женькиной квартире.  А сын  ко мне переедет, - предложила Люба, понимая, что тогда все ее планы и мечты о  замужестве разобьются вдребезги. 
- Он не даст продать, говорит, что я  ему должна.
- А кто его спрашивать будет? Дом-то  еще отец покупал, ты его на себя не переводила, а наследников у отца двое! Я и  ты. Поэтому, если  деду отдашь свою долю – она будет только одной второй частью.  Да и документов,  знаешь,  сколько надо оформлять? Через суд придется действовать. Понятно? Объясни, что он не сможет отобрать весь дом!
Да что же это за напасти? Чуть-чуть только, казалось, забрезжил просвет, на мгновение она порадовалась жизни, как  тут же наказана! Вновь появилась неразрешимая проблема. Ситуация казалась Любе безвыходной. Зная, что мать полностью находилась во власти сожителя, она понимала, что ей не по силам   заставить безвольную пьющую мать постоять за себя или каким-то образом  воспротивиться его воле. Люба понимала, что от их пустого разговора ничего не зависит. Безысходность вновь схватила  ее за горло. 
- Мне он до того надоел, что я схожу в сельсовет и отдам заявление.
- Тогда зачем ко мне приезжала, если хочешь сделать по-своему? – задыхаясь от горечи, спросила Люба. И тут же попыталась расслабиться: ситуация вышла из-под контроля, а нервные клетки не восстанавливаются.  “Пусть катится все самотеком! Пусть будет так, как Бог решит”, - подумала она.
- Просто сказать… - не глядя на дочь, проговорила Валентина.
- И сказала, и что?  Одного  не понимаю: совершенно чужому старику достанется наш дом!  Мама, сама-то где будешь жить?
- С ним…
- Делай, что хочешь! – сдалась окончательно Люба. Усилием воли постаралась держать себя в руках, хотя  свинцовая тяжесть так  придавила  к стулу,  что она не только подняться, но и  пошевелиться  была не в силах. И что толку, что она нервничает? А если упадет? Умрет? Это все равно не решит задачу, не вернет ей  дом,  любящую мать, которая действительно с пивалась… В сякий раз, когда выбрав время, Люба  приезжала к Валентине –  мать, есть мать, говорить  ей приходилось  с чужим  дедом, который не давал матери и рта  раскрыть,  тем более поговорить с ней откровенно.  Дед лебезил перед   Любой, но  однажды зимой,  когда Любовь Викторовна в очередной раз приехала к ним, он не только не открыл двери, не впустил ее, а обматерил, и послал подальше. Ей ничего не оставалось делать, как  вернуться на остановку, ожидать возврата только что ушедшего в город автобуса и проклинать  тот час, когда разрешила им жить вместе.  Теперь лютая ненависть к сожителю матери пожирала ее изнутри. Люба  тогда простояла час на морозе, продрогла и замерзла так, что простыла и долго потом болела. Не только температура и кашель изводили ее целую неделю, изводила ее немыслимое черное чувство ненависти  к старикам. Дед не впустил ее, а мать-то где была? Она  разозлилась,   прежде всего на Валентину, и перестала бывать у матери.
Валентина ушла, а Любу вновь захлестнуло безмерное чувство бессилия! Бессилия перед жизнью, перед судьбой…  “Неужели мать потеряет дом?” – невесело думала Любовь Викторовна. Винила себя за то, что “бросила”  ее,  что такого события, возможно, и не произошло, продолжай  она чаще ездить к ней. Безудержная ярость еще долго  бесновалась в душе,  хотя Люба понимала:  события  ушли из-под контроля и  пора смириться.
***
Сергей Николаевич сдержал обещание - поехал с Любой копать картошку. Садоводство находилось далеко за городом, на лоне  природы, на крутом берегу реки Бии, хотя остановка “Глиняные карьеры” считалась еще в пределах городской черты. У Любы был проездной билет. Она хотела рассчитаться за мужчину, но тот не позволил.
- У меня есть деньги, - сказал он.
- И много? – улыбнулась Люба, желая пошутить, чтобы разрядить слишком серьезную обстановку. Человек вел себя довольно холодно, будто ничего особенного  не происходило.
В автобусе они сидели рядом,  тела их соприкасались,  Люба чувствовала  как пульсирующий ток крови  рвется от ее тела  по направлению  к нему, как  он  жжет ее изнутри упругим  насыщенным тугим желанием,  пронизывает насквозь. Неужели  давно любимый мужчина так близко? Не верила она своим глазам и   ощущению:  все  ее существо  трепетало,  жаждало ответного  внимания и, хотя  сдерживала дыхание,  вдыхала лишь  одно возбуждение  от, сидящего дразняще близко  соседа.  Казалось, вот-вот, еще немного и произойдет что-то  неведомое и таинственное.
Любовь Викторовна ловила  теперь каждое его движение,  внимала каждому слову,  испытывала  мучительное  желание выдать себя,  показать, как она к нему относится.   Но вокруг сидели и стояли  ее садоводы, с  любопытством поглядывая на свою “председательшу” и мужчину рядом с ней. Чтобы   внешне не показывать эмоций,  она зажала  руку в кулак так сильно,  что стало больно от впившихся в кожу ногтей.  И сосредоточила свое внимание на боли,  постаралась казаться такой же спокойной и серьезной, как он.
-      Немного, но есть, -  ответил он.
Еще на остановке, когда ожидали автобус, Любе хотелось узнать,  как с ним рассчитаться: картошкой, деньгами или помощь будет бескорыстной, в расчете на последующие жизненные отношения, но, заметив сдержанность мужчины, промолчала.   Заметила только, какие у Сергея нежные белые руки с тонкими длинными пальцами, чистыми ногтями и пожалела его. Картошки  посажено много, на двух участках, даже вдвоем придется копать дня два-три. Она понимала также, что для мужчины это не только подвиг, но и потеря тех  денег, которые он мог бы заработать на рынке.
Выйдя из автобуса,  Любовь Викторовна  ожидала, что садоводы, как всегда, кинутся к ней, начнут высказывать претензии, а она объяснять… Но люди, как ни странно, на этот раз оставили ее в покое, чему Любовь Викторовна несказанно удивилась. Может, потому, что она  специально замешкалась при выходе из автобуса, сделала вид, что никого  не знает и пропустила толпу садоводов вперед?  А может, люди, увидев, что у председателя впервые за три года появился мужчина, онемели от удивления?  Как бы то ни было, никто к ней не подошел и не обратился с просьбой или разговорами.
В домике Люба нашла рабочую спецовку сына, перчатки, копарульки подала мужчине, сама переоделись,  предложила кофе из термоса, пироги с капустой. Работника надо было прежде всего накормить. Сама наскоро поела. 
Обостренным чутьем  поняла, что  не нужно пугать человека  лихорадочной поспешностью,  своим внутренним пожаром. Огонь вспыхнул внутри  нее, зажег кровь ей,  зачем  раньше времени  обременять  его  своими чувствами, говорить о том, чего не испытывает другой человек. Люба  перешла на доверительное “ты”, спросила:
- Копать - то умеешь? 
- Я думаю, тут особого умения не требуется, - усмехнулся новоявленный помощник.
- Тогда приступим… –  предложила  Люба.
И все-таки она не только стеснялась, но и побаивалась своего помощника. Несмотря на то, что он выглядел  проще Оксанкиного брата, чувствовала она себя  более скованно, чем с Владимиром. “Почему Сергей  поехал? … Может, тогда, у Оксанки, я ему все-таки понравилась? Неужели этот красивый интеллигентный человек станет моим мужем?! Хотя… все может быть гораздо проще: мужику нужна  картошка или квартира!  А пока рано  обольщаться и надеяться! Поможет выкопать картошку и  ладно!  Успокойся,  это не ты, это взбудораженное тело  нервничает. Ничего не хочет понимать! ” – думала Люба. И действительно,  лихорадочное возбуждение  не утихало. Люба прятала глаза и дрожащие руки,  чтобы не выдать себя. Мужчина ничего не видел, или… не хотел замечать
- Хочешь, расскажу про эпоху викингов, -  спросил Сергей Николаевич, после того, как  прошло немного времени. -Знаешь, кто они?
- Ну, слышала, конечно,  - с досадой ответила Любовь Викторовна. “Ну…зачем  мне знать о каких-то викингах? Рассказал бы  о себе. Что-то предложил…  Странный, однако!” - занималась она анализом поведения беженца,  а затем  прислушалась к тому, что говорил.
- Это было в Норвегии в 1880 году недалеко от Осло. Долгие годы семья фермеров возделывала клочок  плодородной земли и не обращала внимания на то, что это курган. Но однажды плуг задел какой- то предмет, они стали рыть отвесный колодец в самом центре кургана. Прибыли археологи и раскопали  там корабль. Это был не просто корабль – подлинное произведение искусства, потрясающий образец мастерства судостроителей - викингов.  В восьмом  веке флотилии судов несли рослых воинов к дальним берегам от Ирландии к Византии, где они сеяли смерть и разрушения. Свирепыми воителями были скандинавы - собирательное название народов Норвегии, Дании, Швеции и части Финляндии.
- Откуда ты  знаешь такие подробности о них? – перебила его Люба, высыпая из очередного ведра картошку  в мешок. Надеялась, что он забудет о викингах и перейдет к выяснению личных  взаимоотношений.
- Самые интересные книги я привез с собой, - проговорил мужчина, подозрительно разглядывая Любовь Викторовну.  Ей же не нравилось, что беженец слишком серьезен по отношению к ней, за все время общения он ни разу не улыбнулся.
- Они же тяжелые, -  смущенно сказала Люба. - Извини, что перебила. Рассказывай дальше.
- Может, тебе не интересно?
- Ну, почему? Очень  даже интересно! – заверила  она.
Сергей   рассказал, как раскопали еще один корабль, который оказался более великолепным, говорил о том времени, когда это происходило…  Люба вначале слушала внимательно, но постепенно мысли ускользнули от времен викингов и обратились к настоящему моменту. Она договорилась с “пляжным” знакомым – Николаем Петровичем, который  работал  водителем  на машине с будкой, что он к вечеру  приедет в садоводство и отвезет в город выкопанную картошку. Вспомнила, как пришлось объясняться с ним.
Когда Петрович согласился,  она спросила о том,   сколько он возьмет за перевозку,  надеясь, что доставка  обойдется ей  все же дешевле, чем у незнакомых  грузоперевозчиков.
- Натурой рассчитаешься, - хитровато прищурился тот.
- Хорошо. Могу мешка два картошки дать, - поняла намек, но не растерялась Люба. – Или деньги, только скажи сколько?
- Потом договоримся, - увильнул от прямого ответа Петрович. И теперь Люба  не знала, появится ли он вообще и сколько потребует с нее… Не было конкретной определенности и это ей совсем  не нравилось.
А Сергей продолжал рассказывать. Люба  вновь прислушалась. И вдруг досадливо удивилась его  болтовне. “Говорит… говорит, о чем-то совершенно  для меня не важном. Ну, жили люди  и что конкретного  можно получить из его рассказа?  Пока  вдвоем, можно обсудить что-то жизненное, а он говорит,   лишь бы что-то говорить. Может, это интересно и познавательно, но сейчас для меня важен настоящий момент, взаимоотношение с реальным мужчиной, а не познание   прошлого, никак  не связанного с  сиюминутной жизнью!” – думала она.
- Климатологи определили, что во времена викингов в Скандинавии было на несколько градусов теплее, чем в предшествующие и последующие периоды. Земледелием  занимались круглый год.
- Значит, мы снимали бы четыре урожая картошки, - поддакнула все же Люба.
Сергей Николаевич посмотрел на нее отсутствующим взглядом,  и та вдруг поняла, что  ему так же  глубоко наплевать на то, что было тысячу лет назад в какой-то Скандинавии!  Повествование его ни к чему не обязывало и не трогало  его самого.
- Согласно летописи седьмого века погрязшие в междоусобицах славянские племена в ста милях от сегодняшнего  Ленинграда уговорили вождя викингов Рюрика и его двух братьев прийти править ими и навести порядок.  Братья согласились и основали три княжества. Начиная с Рюрика и вплоть до сына Ивана Грозного Федора,  скандинавы правили самой крупной средневековой державой Европы – Россией.
Беженец, казалось, упивался своими познаниями и возможностью ошеломить работавшую рядом женщину  рассказами об исторических моментах. Вначале ей казалось забавным слушать непрерывный поток  дат, имен и событий,  потом появилась досада  на то,  что у этого мужчины ничего существенного за душой нет, кроме ненужных знаний, которые не прокормят в настоящей жизни. Еще Люба ожидала, что он заговорит все-таки о себе, попросится к ней жить, скажет, что она хоть немного, да нравится ему. Но заканчивался  день, а он ничего подобного  не говорил… не самой же  Любе предлагать себя?  Оксана сказала, что мужику негде жить. На старой квартире ему отказывают в проживании и каждый день напоминают, что пора съезжать.  А он  все рассказывал и рассказывал про  викингов, которые ни ей,  ни ему - никаким боком. Любе казалось, что  в первую очередь мужчина должен был договориться с ней о жилье и, только потом говорить ни о чем,  как сейчас, не прерываясь и не останавливаясь. И это показалось ей  несколько странным.
- А у меня есть другие сведения, -  вставила  Люба. Но Сергей Николаевич ее, казалось, не слышал и продолжал:
- К концу девятого века русы владели обширной территорией от Ладожского озера к югу до Босфора и к востоку от Карпат до Волги.    При Святославе – прямом наследнике Рюрика в третьем колене и первым из правителей Киева, принявшем славянское имя, русы наконец подчинили себе мощное племя хазаров и племена так называемых “черных булгар” в Поволжье. Они вели войны и с белыми  “булгарами” к югу от Дуная. Сын Святослава  Владимир в девятьсот восемьдесят восьмом году, с целью укрепить свои отношения с Византией принял православное христианство, загнал толпы своих подданных в Днепр, где и крестил их.
Любе  хотелось определенности, казалось, вначале надо решить свои насущные дела, а потом уж историей заниматься. Хотя польза от присутствия Сергея была – они почти докапывали картошку на первом участке. Если появится  Николай Петрович,  то отвезет их домой. “Надо бы еще кабачки с тыквой собрать. Они тяжелые, чтобы потом не таскать на себе. Если Петрович не приедет, придется где-то прятать картошку или на трассу идти, “голосовать”… Нет, надо сегодня же управиться с выкопанной картошкой. Обязательно увезти, высыпать  в погреб”,  -  думала  Люба, и не сразу заметила, что  Сергей замолчал.
- А я вот смотрела передачу по телевизору, рассказывали, что значение правления Рюриков  в России сильно преувеличено,  об истории тогда  писали заинтересованные немцы и написали  так, как хотели они, - сказала Любовь Викторовна.
- А следы викингов… - продолжал Сергей Николаевич.
- Оксана сказала,  тебе квартира нужна? – оборвала его вдруг Люба. Возбуждение возникло и погасло, а на смену ему пришли досада и отрезвление.
- Да. Хозяин появился, отказал в проживании, хотя… теперь я работать начал, могу и за деньги жилье снять.
- У меня сын уехал собирать облепиху. Квартира свободная. Там у него плита есть электрическая, диван, стол, стулья. Если хочешь, живи бесплатно.
Люба предложила Сергею  квартиру  сына, чтобы далеко мужчину не отпускать. Правда,  добровольное согласие мужика помогать в огороде, казалось, о многом говорило, но при общении с ним полной уверенности в серьезности намерений так и не появилось. Не было ни единого намека,  ни прямого предложения с его стороны. А ей так хотелось сразу увезти Сергея в свою квартиру и начать нормальную семейную жизнь! Люба  ожидала какого-нибудь реального практичного предложения, но в продолжение  дня мужчина молчал… “Посмотрим, что будет дальше. Пока я не вижу ни ласковой  улыбки, ни взгляда, а сама предпринимать ничего не буду. Ну, а через  месяц, если  не изменит ко мне отношения, пусть ищет себе  квартиру”, - размышляла Любовь Викторовна. 
- Хорошо, спасибо. Когда можно переезжать? – спросил  Сергей.
- Да хоть сегодня. Сейчас вот отвезем картошку, бери ключи и переезжай.
- Спасибо.
“Да что там, спасибо”, - думала  Люба, продолжая копаться в земле. - “Не нравлюсь я тебе! Наверное, все по Оксанке сохнешь - страдаешь. Ну, да ладно, пусть квартира будет платой  за помощь. А то и правда, три раза увидела мужика и скорей в дом тащить. Конечно, чувствуется, что мужик путевый, но кто его знает? Попробуем пожить в разных квартирах. Но как  хочется заполучить мужика сразу… и навсегда!”
Посмотрела на себя в зеркало. Измазала лоб в земле, а Сергей даже не заметил. А, может, и видел, да не подсказал, чтобы вытерла. Глянула на свои грязные, обломленные ногти и только тут отметила, что Сергей Николаевич - молодец, в отличие от нее, работал в перчатках.
К безмерной радости Любы,  Николай Петрович приехал точно в договоренное время, но увидев помощника, скривился.
- Ты что, замуж вышла? - спросил он.
- Нет, - с досадой проговорила Люба.
- А мне кажется - все к тому идет, и мне это неприятно!
- А мне одной приятно вкалывать? – отметила Люба и с недоумением посмотрела на Петровича. Разве с ним намечались серьезные отношения или было  предложение?  Почему она должна отчитываться еще и перед Петровичем? Он везет, она платит, вот и все отношения.
И вдруг Любовь Викторовна  обрадовалась опасениям Николая. Неужели он думает, что этот начитанный интеллигентный красивый мужчина  ей пара и может стать ее мужем? В сердце вновь вспыхнул огонек надежды, а с ним и уверенность в себе.  Не стесняясь больше и не смотря  на непонятные отношения с мужчинами,  Любовь Викторовна, как на поле боя, решительно взяла командование на себя. Она  показывала,  где и что взять, куда положить, а мужчины безропотно и безоговорочно выполняли  все ее команды: перетаскали картошку,  кабачки и тыкву в машину, притом  старался как Сергей, так и Николай. Люба даже удивилась силе и расторопности  немолодого уже Петровича.  Она  же считала, что все делала правильно - занималась делом, от которого зависело  дальнейшее существование ее семьи - готовила  запас продуктов  на зиму и не собиралась стесняться пользоваться услугами обоих  мужиков. Под окнами Любиного   дома  они  опять же вдвоем спустили в погреб картошку, ссыпали ее в огороженный угол. Сделать заготовки на зиму – это  главное! А отношения, счеты,  расчеты,  разборки  - все потом. Время голодное, зима длинная, а у нее двое детей. Если даже завтра ни Сергей Николаевич, ни Петрович, ни она сама больше не появятся в огороде,  то большая часть картофельного поля уже выкопана,  картошка, которой с избытком хватит на весь год, привезена и высыпана на место! А остальное… 
- Пойдемте, я вас чаем угощу, - предложила Любовь Викторовна.  Настроение ее, несмотря на усталость, было приподнятым. Любу удивило и обрадовало то, что мужчины оказались послушны и трудолюбивы, борьба за урожай  выиграна, а она стала еще и главнокомандующей.


ГЕОРГИЙ РЯБЧЕНКО родился 11 января 1937 года под Курском. Окончил Харьковский политехнический институт. Работал на химкомбинате и в НПО “Алтай”. Лауреат литературной премии имени В. Бианки (2002 г), награждён медалью “100-летие со дня рождения М.А. Шолохова”(2005 г.), лауреат премии “Лучшая книга года, 2006 г.” Автор 16 книг. Член СП РФ с 1990 г.
***
Памяти отца.
Лесничего и солдата
Лес жизнь даёт
и… отнимает.
Когда я в глухомань вхожу,
Мне он о том напоминает,
ЧТО никогда не докажу.
Вся цепь моих воспоминаний
Сплошная боль.
И в ней – венец
Нечеловеческих страданий,
Какие испытал отец.
Без гнева и сердечной дрожи
Представить и теперь нельзя,
Как жизнь отцовскую итожит
Тупая выучка гвоздя
Входить и в ствол,
И в плоть живую,
И доставать аж до  Души,
Сосну, с рождения кривую,
Навек с хрипящей жертвой
сшить…
Где та смоленская дорога,
Что приведёт к кривой сосне?!
Она известна Сыну Бога,
А не земному сыну, мне.
За поиски её  не брался,
К Христу с вопросами не лез.
Но полюбить, как ни старался,
Не смог
и не сумею лес.
Хотя не шлю ему проклятий,
И нету на него обид.
Надёжней не сыскать объятий,
В которых лес отца хранит.
Единой связаны судьбою,
Они шли рядом
день за днём.
Отец закрыл его собою
И в муках
растворился в нём…


ЯНА РЯБИНА
(Глазырина Татьяна Павловна)
Родилась 5 апреля 1947 года в г. Бийске. Участник многих краевых семинаров. Закончила АПИ в Барнауле. Автор шести поэтических книжек, секретарь литературного объединения «Парус».  Пишет прозу и стихи.

ОТ РОЖДЕНИЯ ДО СМЕРТИ
Отцу моему Глазкову Павлу Николаевичу посвящается.

Тусклые звёзды копошились под куполом неба, мерцали, обменивались световыми потоками, утверждая неповторимость мига жизни. Пузатый месяц, готовый преобразиться в Луну, медленно двигался по небосклону, словно сыщик, с любопытством и подозрением, заглядывал в окна. Он увидел в девятиэтажном доме женщину. Та помахала ему рукой и спросила:
- Как поживаете, братец Месяц?
- Своим чередом, - ответил Месяц, - преображаюсь в Луну.
«Весь мир преображается», - подумала женщина, - каждую секунду идёт преображение. Нет пустоты и нет постоянства».
- А как поживаете Вы, милая дама?
- Неплохо. Только отец стал чаще болеть.
Месяц  углядел возле дома тёмную тень. Она то сгущалась, то рассеивалась, чтобы в следующий миг налиться большей чернотой. Ночной сыщик знал, что за тень притаилась у дома, готовясь к прыжку.
- Опасайся! – предупредил он женщину. Послышался стон. Дочь последовала к отцу и в сумраке комнаты увидела…
Чёрная сущность с красными глазами и огненным клювом, похожая чем-то на птицу, примостилась в изголовье отца, готовясь совершить привычную работу.
- Что это? – спросила женщина. Промелькнула мысль: «Смерть. Она обрывает нить жизни.  Помогает Душе вырваться из тела».
- Ах, тварь, пошла отсюда! – возмутилась дочь и взмолилась, - Господи, помоги!
Сущность заволновалась, соскользнула с отца, выросла до огромных размеров, чиркнула крылом по дочери и медленно растворилась в пространстве. Шею пронзила боль. Женщина потёрла саднящее место и утешила себя: «Терпи! Теперь знаешь, какая она – Смерть». Отец успокоился, уснул. А мотыльки воспоминаний кружили возле дочери, меняли события, высвечивая близкое и далёкое прошлое.
По рассказам деда, сын Павел родился на пароходе в смутное время после Октябрьской революции. Дед служил капитаном, повёз беременную жену рожать в г. Юрьевец. Но внезапные роды заставили посуетиться всю команду. Обрадовались все, что появился на свет и закричал мальчишка, значит, матросом будет. Причалить возможности не было, бело-красная война то вспыхивала, то ненадолго затихала.  Малыша и роженицу обложили мешками с песком, чтобы – дай Бог!- шальная пуля не задела. С берега доносились крики, стоны, редкие выстрелы, отголоски «ура!», «за Родину!», «за Свободу». Погуляла Смертушка по русской земле, оставила могильные холмы да деревянные кресты.
Рождённый на воде, должен отдать ей дань. Так случилось, что Павлу пришлось ухаживать за младшими сестрой и братом. После смерти матери был он для них и мамкой и папкой. Появилась мачеха у детей. Исполнилось Павлу 14 лет, «новая мама» собрала его вещички и выпроводила:
- Большой уже, сам прокормишься!
Где найти работу подростку, у которого четыре  класса образования? Но речники приняли его на катер юнгой. Куском хлеба не обделяли, не попрекали. И полосатая тельняшка была, правда с чужого плеча.
- Ах, папа, папа, - шептала дочь. - Каждому человеку отмеряет жизнь огромным своим черпаком и горького, и сладкого, и солёного. Порою не разберешься, откуда сваливается в чашу жизни горечь непомерная, приучая душу к долготерпению. Когда я была маленькая и просила тебя рассказать о войне, ты только хмурился и отнекивался:
- Потом!  -  Это «потом» наступило, когда ты приехал в Барнаул проведать меня. Сидели мы на лавочке  возле Политехнического Института больше трёх часов. А ты рассказывал о войне, как выходил с артиллерийским полком из окружения. Как несколько орудий утонули в болотной жиже, как вовремя появились вы на высотке, задержали врага, дали возможность пехоте сменить линию обороны. Это был Ленинградский фронт и первая твоя награда – орден Красной Звезды.  Ещё было двухмесячное пребывание на границе с Финляндией, где нельзя было сделать ни одного выстрела – временное перемирие. Перебросили вас туда, а обоз с провиантом где-то застрял. Забыли про вас. На подножном корму не выживешь. Поздней осенью ещё было терпимо. Грибы отыскивали да ягоды. А когда снег пошёл, да холода наступили, невмоготу стало. На другом берегу речушки белофинны варили тушёнку и кашу с салом. С провиантом у них задержек не было. Запахи такие, что хотелось нарушить перемирие, перестрелять эти сытые морды с противоположного берега, забрать у них всю еду. И всё. Ан, нет, нельзя нарушать приказ. Незаметно съели почти всю тягловую силу. Один конь остался, Чалый. Исхудал он на подножном корму, кличку ему придумали – Чалька-Печалька. Выделили охрану для него. Да недогляд вышел. Оказался Чалый с распоротым брюхом. Доели Печальку. А потом солдаты пухнуть с голода стали. Двигались мало, лежали в окопчиках, умирали. Не успевали хоронить. Без единого выстрела почти половина воинов полегла. Отца спасло то, что ходил на болото, собирал клюкву, сам ел и другим приносил. Грелся кипятком, мало спал и много ходил, ноги тренировал.
На Калининском фронте тебя контузило. Тогда ты был командиром огневого взвода. Подвезли на машине снаряды, стали выгружать. Ты нёс снаряд, а в это время началась бомбёжка. Оглоушило тебя, завалило землёй.  Взвод укатил на безопасное место. Посчитав командира погибшим, вернулись за снарядами через шесть часов. Медсестра увидела бинт, торчащий из земли. Вспомнила, что накануне перевязывала палец командиру.  Стали раскапывать, а ты живой, кровь из ушей, ничего не слышишь, но живой! Отправили в медсанбат. Лечиться надо было долго. Но через две недели приехали однополчане,  и ты сбежал, не захотел отставать от своего полка, друзей. А какой ты вояка, когда безумно болит голова и мучают обмороки. Отправили тебя сначала на лечение, затем на переподготовку в Асино.
Помню ещё. Мне лет пять или шесть было. Прибежала соседка, попросила утихомирить мужа. После войны он стал пить. Порой не мог остановиться, буянил. С братом Вовкой мы обзывали его пьяницей. Ты подозвал нас и сказал:
- Не смейте так называть! Он тоже воевал. От роты один в живых остался. Смириться никак не может, как будто до сих пор на войне.  Ох, и погуляла Смертушка под руку с войной по земле, многих прибрала, захоронила. Много горьких минут ты испытал, отец. Но всегда спасала тебя внутренняя доброта, поэтому и люди к тебе тянулись. На войне назначали комиссаром, на работе выбирали парторгом. А людей ты всегда любил…

ЛЮДМИЛА КОЗЛОВА
Родилась в Никольске, Вологодской области. Окончила Томский университет. Работала в НПО “Алтай”. Лауреат краевых литературных премий имени В.М.Шукшина,  Л.С.Мерзликина
(2003 г).  Лауреат премии Славянского общества в номинации “Литература” в области литературы и серебряная медаль Международного фонда славянской письменности.
Автор  книг поэзии и прозы, Лауреат   краевых литературных премий, в  том  числе, им. В.М. Шукшина,  лауреат  Международного литературного конкурса им. Сергея Михалкова (2008 г).,   участник международного литературного фестиваля «Русский стиль» -2008 г   (г.Штудгарт, Германия), победитель краевого литературного конкурса грантов-2009 член Союза писателей России.

ПОДЪЕЗД, В КОТОРОМ Я ЖИЛА,
НА ФОНЕ МЕЧТАНИЙ

Прелестная  пора –
тут всё  для  сладкой  жизни:
старушки-шулера,
охочие до  тризны,
собако-человеки
и человеко-кот,
окурки, крысы, зеки
и мусоропровод.
Философ-алкоголик,
жену похоронив,
теперь уже на воле
сосёт аперитив.
Клопы и тараканы –
обменный  фонд  жильцов.
Плевки, ожоги, раны
и чьё-то странно-странно
знакомое  лицо.

Русалочьи напевы,
морские  города,
ах, где вы, где вы,
где  вы?
И, Боже  мой, когда?




АЛЕКСЕЙ БОБРОВ воплотился в  1966 году на планете Земля и сделал я это  зачем-то в России и в неё  же и влюбился. В данный момент времени воплощен. Дата ухода из тела … неизвестна. Живу ведь, как ни крути, раз это случилось, ЖИТЬ НАДО!

Глава 0.
Ты смертное существо, и ты же вечен,
Познай себя в свете истины,
И ты поймешь, что кроме тебя нет ни чего.
«Коран»
   Одинокий человек сидел на берегу реки, окруженный стеной дремучего леса. В его взгляде было что-то странное: он как бы смотрел в никуда, но при этом созерцал восход солнца, которое пробуждалось в верх по течению и, радуясь этому событию, щедро бросало в мир чистейшее золото света; и было все пропитано этим светом: и туман, и можжевельник, с вековыми кедрами за спиной путника. Казалось, что река, как расплавленный металл, слившись из трех первопричин всего сущего, выкатилась из этого солнца и, переливаясь золотыми бликами, была просто его тенью, его отражением, извечно стремящимся ворваться в мир своим бурным и, на первый взгляд, страшным  неуправляемым потоком, только с одной целью: принести свет истины, прогоняющий тьму невежества.
   Если бы Вы были там и взорвали там петарду, то этот человек даже не пошевелился бы, он видел везде и сразу, и мир, окружающий его, был, как немыслимых размеров кокон. Он видел все подлинно важное, но Вас с петардой принял бы как часть этого пространства из света, ни чем особым не выделяющимся, чем-то вроде маленькой точки на бесконечном потоке. Вздумали бы Вы привлечь его внимание, чисто по человеческой привычке, бросив в него камень (если бы, конечно, посмели это сделать), то камень, как бумеранг, вернулся бы к Вам, и,  в зависимости от  Ваших намерений,  причинил бы Вам определенную степень вреда или  нет…  А Он продолжил бы сидеть, казалось бы, не видя  ничего, и при этом, созерцая нечто реальное. Он смотрел внутрь себя, и там созерцал солнце и реку, которая текла через его подлинное сердце, как кинопленка. Он смотрел ее, как некое кино, не имеющее к его жизни  никакого отношения, да, и какое отношение имели к ней события его жизни - это только для дикарей: чудо воплощения является прыжком из чрева матери в гроб. И если считать человеческий возраст, только годами прожитыми в теле, то было ему лет сорок; а, судя по тому, что он смотрел на все это как аудитор, которого, в общем-то, не волнует прибыльна ли фирма, которую он проверяет (тем более, что все его счета оплачены), то возраст его был весьма старше; душа же его, как младенец, сделавший первые шаги и попавший в открытые объятья отца, радовалась и трепетала, невзирая на почтенный возраст. А он сам? Что он чувствовал? Кто он? Но, впрочем, дорогой мой читатель, оставим его с его чувствами в одиночестве.
   Ну, сидит какой-то мужик не бритый и не стриженый лет двадцать, ну и пусть себе сидит в смеси утреннего тумана и золотых бликов. За его спиной нечто неведомое нам беспомощно рычит в злобе от невозможности приблизиться, да, и тайга кругом непролазная. Судя по его худощавой  фигуре, едой он себя не избаловал, да и вид у него, я Вам  скажу, явно с деньгами все в порядке - отсутствуют. В общем, чудо, каких мало, хоть на корпоративных вечеринках показывай. Ну, сидит он в своей благодати, ну, радуется бытию, ну, за всех нас молится, ну, все равно ему,  какой мы веры, нации, ну, надо же, удивил! Лучше давайте бросим это у Божество и
перенесемся по реке времени на двадцать два года назад и посмотрим, как он до такой жизни докатился, и с чего все это началось. Кто
сказал с искры? Это опять ты с права? А ты, с лева, лучше молчи, у тебя все с этого начинается. Ну, как, мой дорогой читатель, с этими двумя жить и работать, невыносимые же существа, все время навязывают свое мнение по любому вопросу, и ведь работа у них такая, не придерешься, одному вечно искушать, второму - проповедовать. А началось у этого одинокого человека, на самом деле, все с … бублика...
Прелюдия.
    Бублик был произведен на территории булочно-кондитерского комбината «Солнечный», один из массы своих собратьев, рождающихся со скоростью ста штук в минуту. И если бы вы имели возможность посмотреть на него в этот значимый период его жизни, на такого румяного, в еще не осыпавшейся от времени, свежей маковой посыпке, то вряд ли бы могли даже подумать,  что перед вашим взором предстало не просто оригинальной формы изделие кулинаров, чья неутомимая фантазия не перестает трудиться с единственной целью привлечения потребителей. Хотя, всему миру они сообщают о некой любви к людям, которая якобы стимулирует их творчество, поскольку, именно оно несет всем радость потребления, то есть, по-простому, кайфа от природного поглощения, или трамбовки тары, в простонародии. Правда, это иногда приводит к некоторым болезням, появляющимся от чрезмерного разбухания тары. Впрочем, извини меня, читатель, я отвлекся, эта тема вообще мало кого волнует, пока у тары не треснуло дно.
Произвестись на свет, так сказать, родиться в наш мир, решил не просто бублик, а искатель - экстримал, в своем роде. Проводник в мир непроявленный, и по причине ожирения мозга или других воздействий на этот орган, для большинства людей разумных -  мир непознанный.  И не судьба была нашему герою попасть в чей-то демонически алчущий желудок, подобно его собратьям, исчезающим там со скоростью появления в этот мир, а именно ста штук в минуту. Не суждено ему было проходить сквозь жуткие, беспощадные жернова, разъедающие внешним фактором при активной поддержке в дальнейшем внутренних органов. Не стал бублик блуждать в длинном заветном лабиринте, который каждый уважающий себя и почитаемый собратьями аксакал хлебобулочных изделий называет: «наша жизнь», а некоторые, особо одаренные: «мой путь». В итоге которого один выход, через который они появляются на свет, в виде органических удобрений, с фанатичной верой, что не прожили свою жизнь зря – и, несмотря на запах и внешнюю неприглядность этого наследства, благодарные потомки, ваяют себе кумиров в виде памятников предкам и не только, активно используют этот пластический продукт, упиваясь счастьем от собственной гордыни, но и неустанно трудятся, стараясь, по-возможности, превзойти своих предшественников в этом благородном деле, правда, не особо обращая внимание на средства достижения цели, как бы доказывая друг другу: «вот мы-то лучше их». 
   Вот такой вот круговорот вещества во Вселенной получается!
   Но, впрочем, дорогой читатель, все эти процессы важны только бубликам и прочим изделиям из воды с яйцами, и нас они мало касаются, тем более, что современная кулинария доказала, что без последних, не подумайте пошло, в смысле, яиц, вполне можно обойтись. И если Вы не бросили читать этот скромный текст, то вернемся к процессу сотворения бублика.
    И была на комбинате тьма! Но вот, из ниоткуда появляется маленькая огненная точка. Она, мерцая и как-то хаотично покачиваясь, двигается, рассекая мрак, слышите, чье-то дыхание, как будто кто-то пробирается, к, только ему ведомой, цели. Внезапный грохот взрывает тишину, и продолжается тирадой, неповторимых словосочетаний, которые, по непонятной автору причине, стали считаться исконно-русскими. И стал свет! Но кто это стоит?! Ба… Да это же  электрик Яшка,  который с утра уже или еще пьян, пыхтя папиросой, зажатой в зубах, держится за рубильник, как шкипер – за руль бота, и изображает всем своим, но слабо подвластным ему телом, девятибалльный шторм. Вслед за ним вспорхнули некто непонятного пола - существа в белых халатах, громко говоря, на той же разновидности русского языка, как будто бубня некую, только им ведомою, мантру. И странное стало твориться в этом ограниченном стенами мире: он как сосуд водой, полностью заполнился магией звуков, окончательно прогнавших тишину, покой и первородную девственность. В действиях сущностей в белом чудилось что-то колдовское, нечто нестандартное в процессе изготовления, некое таинство рецепта.
   Итак, благодаря его Величеству случаю (насколько, конечно, он возможен в нашем мире, ведь, каждый живущий на этой земле хочет победы смысла над случаем, правда, осознанно или нет – это другой вопрос, да и где, в ком, в чем он его ищет),  положили Бублику что-то не то, по неведомой нам причине; и, более того, мы можем утверждать - это действие вновь сопровождалось мантрой, только в более резкой манере исполнения, и в связи с этим пошло сразу что-то не так в судьбе данного изделия.
      Слышите, какая странная вибрация, подобно отдаленной грозе, приближается к вашим ушам. Вы только вслушайтесь, как она, раздвигая толщу воздуха, разливаясь, заполняет все ваше существо звуками странной музыки необъяснимого слияния самой нежной свирели мифического фавна с монотонной какофонией механического мира. Не правда ли что-то знакомое?! Так это же тестомешалка вибрирует и слегка вращается в некой емкости, которая стонет и воет от ее силы и, я бы даже сказал, энтузиазма, или, как поют цыгане: «Лучше сделать один бублик, чем сломать десять лавашей».
   Вот что-то вырвалось на свободу, нечто еще совсем маленькое и беззащитное, и, пройдя формовочную машину, нагло расталкивает своих собратьев, и врывается в мамку-печку, и, попадая в благоприятную среду, растет и крепнет под ее благотворным воздействием, и, наконец-то, покрывшись здоровым, румянцем, выходит из ставшей ему тесной печки на свет. Чьи-то заботливые руки подхватывают его, обжигаясь, роняют и вновь подхватывают, слегка похлопывая, отряхивают от того, во что он упал, и чем-то смазав, отправляют дальше по конвейеру в первое путешествие, в еще неведомый для него, и немного пугающий, шумный мир.
   Страшно рычащее нечто, нарушая сон ночного города, мчится, как может быстро, по его улицам, распугивая своим ревом котов с кошками и прочую живность, ведущую ночной образ жизни. Это же старый грузовик с хлебной будкой, и нарисованным на нем аистом, несущем в клюве каравай, с пронзительным визгом, лихо, как болид формулы один, въезжает в поворот и тормозит у булочного магазина. Вечно всем недовольный, сонный и пьяный грузчик, как-то по-особому, торжественно матерясь, разгружает лотки с хлебом всех мастей.
   Итак, симфония жизни началась с гимна рождения!
 
  Слава бублику, который открыл мне подлинную жизнь! Трижды слава бублику – вечному символу начала и конца! Слава подобным ему безумцам, умеющим любить и быть страстными, позволившим себе дерзость жить свою жизнь, и быть собой, умеющим сострадать слабым, и попирать страх перед сильными, терзаясь от неизбежности выбора на перекрестке дорог - видеть радость в малом цветке у дороги, и, стремясь всегда к большему - не замечать дерьма на своем пути, жаждая встречи с собой, а, видя дерьмо, не испачкавшись - проходить через него, и не прекращать свой поиск, если даже приходится ползти от изнеможения,  искать себя, как голодный ребенок искал корку хлеба в блокадном Ленинграде, ради одной искры Божьей, готовых прыгнуть в бездонную пропасть, и, взлетев из нее, принять роль безумца, отказавшегося ради истины от многих мирских благ, и даже, будучи поруганными и гонимыми своими соплеменниками - быть счастливым, и, уходя на чужбину - молиться о благе их, и не смотря ни на что – идти этой дорогой любви! 
Откройте ваши сердца, не бойтесь стать на малое время детьми, в плане восприятия, конечно! Откройте занавес вашего сознания! Услышьте, какая громкая вокруг вас тишина! Ну же, не бойтесь, вы только присмотритесь, сколько людей с огнем в сердце ходит среди вас. Смелее, расфокуссируйте свой взгляд! Видите: режиссер с автором этой бесконечной пьесы, как всегда, на своем месте, свет рамп зажжен. Кто не верит, оторвите свой взгляд от земли, в которую вас так тянет. Вы же не черви, посмотрите на небо! Очередная группа лицедеев в первых солнечных лучах, паря, как оторванная от своего дерева осенняя листва, уже опускается на сцену. Смейтесь вместе с ними, или рыдайте, не важно, что вы выберете, главное не в слезах или смехе, тайна действия в открытости сердец и сопереживании радости бытия. В общем, Эволюция одна – остальное все ерунда!!!
   P.s. И не стоит париться по этому поводу подобно прянику в печке!!!
Глава I
ПЕРЕКРЕСТОК.
Шел 1985 год. Весна была очень теплой и ранней. Как говорил в таких случаях сосед нашего героя, завсегдатай всех пивных ларьков в округе, профессиональный алкоголик Сема Блатота: «Погода так и шепчет: займи и выпей, если, конечно, украсть негде. Вот в такое прекрасное, светлое утро, которое даже через алкогольный туман не заметить невозможно, с первыми лучами солнца в открытое окно, поигрывая шторами, врывался ласковый весенний  ветер, неся с собой аромат цветущих каштанов, вишни, сирени и еще каких-то неведомых цветов и трав, чудом выживших в неравном бою с городом, и, несмотря на полное окружение асфальтом и бетоном, продолжающих нести этот чудный дар людям. Если мы последуем за этим чудом непобежденной городской природы, и вместе с ветром перемен впорхнем в окно, мы увидим комнату метров десяти, где на своей кровати спит, еще неведомый нам, восемнадцатилетний юноша, отсыпающийся после очередных своих похождений до третьих петухов (так по-старинке называла их мать), которая стояла здесь же рядом и молча плакала, глядя на очередную боевую рану своего непутевого сына, в виде распухшего уха. Сыновей у нее было трое, и она часто говорила, как какую-то заповедь: «Живу как в сказке: старший – умный был детина, средний был и так и сяк, ну а младший – кого Бог послал». Иногда, правда, в особых случаях, еще добавляла: «Господи, за что такое испытание?»
   Дело в том, что младший с самого раннего детства лез везде, где хоть что-то привлекало его  чрезвычайно раздутый исследовательский рефлекс, и вообще, он постоянно шутил и смеялся над всеми, кто попадал в зону его внимания, иногда по-детски жестоко. Естественно, столь безответственное отношение к жизни не могло не огорчать родителей. Отцу приходилось его наказывать, а именно, сечь, правда, это мало помогало, по крайней мере, ненадолго. Отцу доставлял этот процесс порки некую, только ему ведомую в семье, гордость. Дело в том, что его сын с раннего детства не плакал, он стискивал зубы и молча терпел. Гордый отец, после очередной экзекуции шел к холодильнику снимать стресс. Что делать, такая у мужчин участь – любить и наказывать. Выпив с полстакана дедовской настойки, он выдавал: «Казак растет! Мать, иди молодца-то приласкай, да не жалей, не девка!» И мать шла…
   Нашему герою вообще повезло с родителями: мать в доме была абсолютная любовь и забота и всегда принимала направление мужа (не путайте с рабской покорностью), он же был строг вовне и требователен, но в его глазах была любовь. Если он и наказывал сына то только, чтобы тот рос хоть в каких-то рамках, может толк будет, так сказать, направление, как мог, показывал. Отец любил приговаривать: «Мне все равно кем ты будешь по-профессии, но человека порядочного я из тебя сделаю, как из меня дед твой Георгий сделал».

   Мать обреченно смотрела на сына и крутила в руке повестку в военкомат и вспоминала.

В детстве сына в садик не отдавали, и почти все время он проводил у деда Георгия в лесничестве. Вечерами дед сажал его к себе на колени и рассказывал казачьи сказки и были: о том, как казак беса оседлал или об Азовском сидении, о том, как Архангел Михаил и Георгий помогли казакам, и те, в числе малом, семь тысяч пашу с трехсоттысячной армией разбили, а потом все в монахи ушли. Маленький Лева спрашивал: «А архангелы – это казаки?» На что дед с хитрым прищуром отвечал: «А как же, казаки, только божьи». Бабушка Аня на это, крестясь на родовые иконы, приговаривала: «Господи, спаси грешного, - и добавляла деду, - ну что ты мальцу говоришь, Бога побойся, жизнь ведь прожил». «Бог – это любовь, что его бояться-то, старая?» - отвечал на это дед.

   Если ты, дорогой читатель, не против, мы еще вспомним случаи из детства нашего героя, ведь именно в нем закладывается будущее отношение человека с миром. В дальнейшем это нам поможет понять его поступки в некоторых событиях жизни, описанных в этой книге.
   
   Вот пришло время школы и, выйдя из леса, этот отрок с первого дня школы начал шокировать своих учителей и не только. Когда 1го сентября 1973 года учительница знакомилась с детьми и настала Левина очередь представляться, он по-дедовски, с достоинством встал и громко заявил: «Лев Александрович Ржевский!», при этом так щелкнул каблуком и дернул подбородком, что его учительница невольно схватилась за сердце, и с потерянной улыбкой на лице промолвила: «О, Господи», на время позабыв о своей партийной принадлежности. На следующий день, вернувшись домой после занятий, Лев потребовал у всей семьи честного ответа, неужели этой мурой ему нужно будет десять лет заниматься, или это только первые дни такая скука? Получив от отца  честный ответ, заявил, что у деда лучше, на что узнал, что если будет плохо учиться, к деду не поедет, Лев вздохнул и пошел грызть гранит науки.
   Только действовала эта угроза недолго, класса до третьего. Случилось так, что закончились экзекуции в виде порок.
   В этот год откуда-то из Сибири к ним приехал Витька. Они с Левкой быстро подружились на почве совместного увлечения пиротехникой и ракетостроением. Вот как-то после неудачного запуска их первой совместно сделанной ракеты с грозным названием «Возмездие», Левку заложили со всеми потрохами соседские бабки. Надо сказать, что для пацана девяти лет вреднее народа нет. Они еще и улику предъявили в виде трех обделанных штаников. Теперь нашего героя ждала не только порка, но и домашний арест на целую неделю, и это в мае месяце перед самыми каникулами. Честно сказать, наш юный ракетостроитель иногда в одиночестве плакал от обиды: «Ну, за что невинное дитя под замок посадили? Подумаешь, направляющая упала, ракета в спинку лавочки врезалась, так ведь-то несовершенная же конструкция на сухом топливе, примитивная, можно сказать, только детям и делать. Что сделать, если бабки на этой лавке сидели, но никто ведь не пострадал, даже плюсы есть, все трое излечились от вечного запора. А одна без костылей не то, что ходить, бегать научилась, она так в подъезд рванула со страху, что про подруг и про больные ножки только на пятом этаже вспомнила, хотя жила на первом».
   Все было бы как обычно и нечего бы не изменилось в жизни нашего героя, если бы  мама не совершила одну оплошность, она доверила сыну выкинуть ведро с пищевыми отходами. Левка вышел во двор, а там эти бабки за столом сидят и в карты играют. В бесов играть было их любимым занятием после доносов на соседей и пророченья всем чужим детям судьбы уголовников, ну не в церковь же им ходить, в самом-то деле. Они, если там и появлялись, то в молодости своей комсомольской, разрушать оные учреждения религиозного культа. А сейчас эти милые старушки так ехидно шушукаются и, похихикивая, так злорадно на него смотрят, ну, как мимо такого искушения пройти. И наш сорванец подходит к их столу и, набравшись духу, вываливает содержимое ведра прямо на колоду карт. Тут же, пока у наших престарелых пионерок шок, разворачивается, и убегает в подъезд. Главное, все это видели дворовые пацаны и соседка Виктория! Ну, чем не подвиг во имя дамы сердца?!
   Домой Левка влетел сияющий от счастья и, поставив ведро на место, лег на диван пятой точкой кверху. Всей семье, смотрящей телевизор, он сообщил: «Порите!». Отец, оторвав свой взор от Дон Кихота (и как показалось Левке, доблестный рыцарь с экрана так же на него посмотрел: «растет смена»), и удивленно спросил: «За что?» «Сейчас бабки придут, все узнаете». Те не заставили себя долго ждать, как у всех нехристей, в случае возможности сделать пакость ближнему, у них появляется некая бесовская, нечеловеческая активность, особенно в толпе. Правда, тут случилась неожиданная для одержимых злом реакция левкиного бати, он их внимательно выслушал и быстро объявил ходокам, куда им идти и с кем им по пути. Войдя затем в комнату, он увидел жену, которая уже приготовила ремень, на это батя командным голосом заявил: «Все, мать, про лупку забудь, казак вырос» - и, выпив стакан водки, пошел обзванивать всех многочисленных дядек, включая иногородних, делясь этой радостной вестью, и даже деду Георгию отправил в лесничество телеграму: «внук вырос наш!»
   В общем-то, родители и до этого наказывали сына исключительно редко и из-за заботы о нем же. Просто за него боялись, помня опыт старшего поколения, счастливо проживших в Советской стране, где угодно от Калининграда до Владивостока, только не на родном Дону, по отцовской линии, и не на Алтае, откуда вынуждены были уехать родители матери Льва, с целью выжить в сатанинском ритуале жертвоприношения, устроенном коммунистами, а, проще говоря, в резне лучших представителей своего народа для создания послушного безбожного стада. Они научились жить вовне, как все, на всякий случай, пряча иконы в шкафчике, где кроме них, правда, больше ничего и не было.
   С детства родители пытались приучить своих детей к тому же, хотя внешне это никак не проявлялось. Старшее поколение всегда чего-то ждало, какой-то, так и непознанной им, исторической справедливости.

   Классу к седьмому наш герой превратился в ходячую школьную легенду с элементами хохмы. Учился Лева так себе, точнее, он хорошо учился только у тех преподавателей, которые ему нравились. На остальных уроках он доставал книгу и начинал читать. Когда его спрашивали, почему он так поступает, он честно отвечал: «Скучно…». Правда, поначалу была парочка наивных, кто хотел его перевоспитать, но у них это желание быстро прошло, сложно ругать своего подопечного, когда на тебя смотрят ангельски-чистые глаза, и рот расплывается в улыбке. Их это злило, и они начинали орать, а наш кадр продолжал улыбаться, искренне не понимая, почему они сердятся, он ведь просто пытается жить свою жизнь, как считает нужным, а они говорят, что нужно жить как все, да еще, по непонятным причинам, подражать вечно живым героям революции наподобие сифилитика Куйбышева, чьё имя в те времена с гордость несла Самара, и от этого биться в истерике; не смотря на всю очевидную глупость этого факта, они хотят заставить жить его так же, то есть как все. Ты только посмотри вокруг мой дорогой читатель, и вдумайся, как может человек жить как все, и кого хотят поиметь те, кто призывает так жить. Впрочем, давайте вернемся к нашему повествованию ведь теперича не то, что давича, сейчас у нас демократия, ну какое мы с вами имеем к этому отношение, действительно никакого, правда пока есть МЫ - нет Я…..

   Вот на это дитятко и смотрела, утирая слезы, мать. А что она могла сделать?! У мужа открылись раны, полученные во Вторую Мировую где-то по Мудозьяном, (как он шутил: от самурайской шашки), и он отдал душу вслед за дедом Георгием и бабушкой Анной в 1984году. Сыновья давно разъехались, связав свою жизнь с армией. Старший был майором-ракетчиком и ездил где-то по лесам на бронепоезде, как он отшучивался. Средний – капитан ВВС, летал в небе Средней Азии на бомбардировщике. Все, что о них мать знала, это из редких телефонных звонков и телеграмм в разноцветной обложке с цветочками к праздникам.   
   За последний год Левка стал неуправляем и вечно где-то пропадал, а говорить с ним стало вообще невозможно, он всегда с улыбкой на лице отшучивался. На вопрос: «Во сколько придешь?» Он отвечал: «Не волнуйся, мам, я приду так рано, что ты еще спать будешь». С кем идешь?» «С бурнашами с родной станицы, комиссарскую сволочь выметать». «Куда идешь» «Куда ветер дунет». И на все остальные вопросы она получала подобные ответы, и все, что ей оставалось - это любить сына и молиться за него родовым иконам, точнее, тем, кто на них изображен, чтобы направили сына на путь истинный.
   Вздохнув, мать завела будильник, чтобы наш герой не опоздал в военкомат, и, накрыв рушником завтрак, ушла на работу, оставив своего последыша, как она его ласково называла, досматривать сон.


СЕРГЕЙ ФИЛАТОВ родился 01.06.1961 г. в г. Омске. Выпускник Алтайского политехнического института. Участник IX Всесоюзного совещания молодых литераторов. Автор десяти книг. Лауреат муниципальной премии города Бийска: журналов "Алтай" и "Барнаул" и им. Л.С.Мерзликина. Член Союза писателей Росcии. Живёт в г. Бийске.

В ЗАБРОШЕННОМ ХРАМЕ

Тугие стебли повилики
Уже проникли и сюда...
Но на нетронутые лики
Нисходит Божья благодать.

И так чудно во тьме пустынной
С лица мерцающей стены
Глядят безмолвные святые...
И их глаза любви полны.

Как будто в мире скоро снова
Размкнутся чистые уста.
И возвратится миру Слово
Вторым пришествием Христа.


ЛЮБОВЬ КАЗАРЦЕВА родилась в 1945 году в селе Петропавловском. Окончила Бийский педагогический институт. Работала в школе, музее, библиотеке. Ветеран Магаданской области, Ветеран труда.  Публиковалась в городских и районных газетах, сборниках и альманахах Бийска, Барнаула и Магадана. Автор 3 поэтических и 1 книги прозы. Живет в  с. Смоленское. Член литературного объединения «Парус». Посещает студию прозы «Гран»  г. Бийска.

ПУЛЕМЁТЧИК
В майские дни у нашей аптеки можно встретить и заезжего человека. Богородские жители таких с первого взгляда определяют. Либо зем¬ляка потянуло в родные края, либо прибыл чей-то однополчанин.
Так и в тот раз оказалось. Пока ветеран Иванков расписывал своего однополчанина-провизора во всей красе, никто не заметил, когда сре¬ди ветеранов появился ещё один, с тремя орденами Славы на лац¬кане добротного пиджака. Смолк Иванков, смотрел в сторону приречных зарослей, обратив лицо навстречу лёгкому вет¬ру. Волны почти по-летнему тёплого воздуха ворошили седую вол¬ну капитанской праздничной стрижки, сушили увлажнившиеся было глаза.
Афанасьевич достал из кармана не начатую пачку сигарет, вздрагивающими пальцами открыл, пригласительным взглядом обводя собеседников, и вдруг, словно искринка в глаз порхнула – три звезды солдатской Славы. «Полный кавалер! Это не кот начхал, Таких теперь по пальцам перечесть – одной руки хватит», – подумал Афанасьевич, вставая со скамеечки, садись, мол, старина.
– Сиди-сиди, сынок, – ответил кавалер, а у Афанасьевича даже сердце ёкнуло. Давно никто сынком не называл.
– Сколько ж тебе лет, батя? – уважительно поинтересовался богородский старожил.
На кавалера заоглядывались, кто, мол, откуда. Видят, не здеш-ний. Своих-то всех наперечёт знают. А такого-то богатыря не могли бы не знать. Высокий, широкий в кости. В теле, но не тучный.   «Смотри-ка, – с завистливой тоской удивилась солдатская вдо¬ва-учительница, – и фронт прошёл, а моложаво выглядит. И улыб¬ка открытая, располагающая. Бравый ещё мужчина. Завидный».
Бывший учитель, конечно, на правах местного, да и как человек образо¬ванный, протянул сухую ладонь:
– Капитан Иванков. Служил в разведроте 140-й Сибирской стрелковой дивизии.
– Старшина Брусовцов Александр Иваныч, – энергично отре¬комендовался незнакомец. – Пулемётчик. Тоже из 140-й Сибирс¬кой, Новгород-Северской эс-тэ-дэ. Не думал, что, приехав к пле¬мяннику, встречу однополчанина.
Узкая ладонь учителя не спешила выбираться из уютного теп¬ла широкой пятерни бывшего пулеметчика. Ветераны топтались друг против друга, поворачиваясь в лучах яркого майского солнца, в надежде уловить забытые черты. Но… шесть десятков лет, словно шестьдесят неспокойных речных паводков, унесли их молодость к дальним бере¬гам… Похоже, и память ветеранов устремилась туда же…
– Ты, капитан, помоложе меня будешь, – огласил догадку ка¬валер.
– Да, как же?! Я-то уж книзу расту, а ты вон какой орёл! – шутил Иванков.
– Вот, мил друг, а я ещё в финскую пороха нюхнул…
– А Славу как добывал, батя, – ласково поинтересовался Афа¬насьевич.
– Да так же, как все.
– Не скажи! – подал голос зареченский старичок. – Полных ка¬валеров зря не давали.
Тут уж и Михайловна, супруга Афанасьевича, не сдержалась:
– Да что мы тут, на дороге-то!? Пошли в дом, посидим, как люди. Костя! Зови всех, – обратилась к Афанасьевичу, а сама бегом через дорогу. Благо, дом рядом.
Пока гости степенно располагались вокруг стола, Михайловна неустанно заполняла его широкое гостеприимное пространство. Наконец, хозяин взял на себя инициативу. Скомандовал, откупо¬рив запотевшую бутылочку:
– Всё, Галя! Сама давай садись, – разлил по стопкам, поднял свою пригласительно. – Ну! За вас, отцы-победители. Будьте здоровы!
Долго шла неспешная беседа. Про всё вспомнили: и про бои, и про победу, и про нынешнюю жизнь.
Тут и старшина Брусовцов между делом скромно поведал, что воевал, дескать, как все. С июня сорок первого года был снова в рядах дей¬ствующей армии.  Протопал с боями от Москвы через Курскую дугу и Украи¬ну до самой Златой Праги. Сначала медаль «За отвагу» получил за то, что при форсировании Днепра в районе Киева проложил дорогу товарищам своим «максимом».
– Ага! – поддел Иванков. – Просто у тебя получается, Иван Александрович. А я помню, как вода розовой пеной кипела в Днеп¬ре от солдатской крови.
– Ну да, всякое бывало.
– Другой-то орден как завоевал? – спросил хозяин.
– Славой III степени наградили за то, что в районе польского города Санок в тяжёлой боевой обстановке прикрывал огнём отход наших бойцов.
– Иван Александрович! – подначивал немногословного Кава¬лера капитан Иванков. – Тебя бы не в пулемётчики, а в контрраз¬ведчики. Слова из тебя не вытянешь! Ордена Славы не за скром¬ность давали.
– Понятное дело, – соглашался Иван Александрович со стар¬шим по званию. – Орден Славы II степени я получил, когда изменил исход боя в пользу наших. Под городом Моравска Острава. А Славу I степени вручили за то, что спас Знамя полка.
Не скрывая слёз, Афанасьевич слушал, почтительно всматри-ваясь в мудрые глаза этого старшины Победы, полного кавалера Славы.
– Иван Александрыч! А ты к родне приехал? Не нашёл что ли? А то оставайся ночевать.
– Нашёл, – глаза кавалера осветились лаской. – На Марию, на сестру мою, племянник сильно похож. И профессию матери¬ну унаследовал. Учительствует тут у вас. Заждался меня теперь.
– Костя, – Михайловна кивнула на раскрытое окно, – однако, ещё кто-то в гости.
Афанасьевич привстал из-за стола, выглянул на улицу.
– О! Здрасьте, здрасьте! Тренер это из училища, – пояснил гостям, обернувшись. И опять в окно. – Заходи! Заходите. Собака привязана.
Кавалер тоже повернулся, всматриваясь.
– Ах, ты, ядрён корень! Племянник… Как же это я? Сказал только пройдусь чуток, – ветеран поспешно встал, шагнул к двери. – Шашлыки, верно, остыли уже. Поди-ка по всему селу искал, волновался за старика. А я вот, припозднился. Неловко вышло. Спасибо за хлеб-соль.
Ушёл кавалер, а у Афанасьевича такое ощущение осталось, как родного отца повидал.   «Вот они какие, герои русские, – думал наш балагур, разглядывая короткой майской ночью лунные узоры на стене. – На них вся наша Россия и держится. Встретишь такого че¬ловека, и жить хочется. По совести жить, чтобы отцам нашим и на этом, и на том свете за нас ни перед людьми, ни перед Богом стыдно не было».


ДМИТРИЙ ШАРАБАРИН родился в 1937 году в Томской области. Выпускник Бийского педагогического университета. Руководитель литературного объединения “Парус”. Автор нескольких поэтических и прозаических книг. Лауреат муниципальной премии. Член СП РФ с 1995 года


СЛОВО СЕРГИЯ

Метель нахлынула внезапная,
Пространство стрелами разит.
Как будто вновь – с востока ль, с запада
Идёт Чингиз иль чингизид.
Опять – ни отдыха, ни праздника!
Который век? И день и час?
Благослови нас, Сергий праведный!
Как много их! Как мало нас!
Свечою Вега вспыхнет вечером,
И павших нас не оживить.
Но будет Русь стоять извечная
И строить храмы на крови!
Пусть не погаснет слово Сергия –
Ведь за бедой идёт беда! –
Как веры свет, души спасение,
Ни днесь, ни завтра – никогда


ЭДУАРД РЫБКИН родился 15 апреля 1941 г. в городе  Иркутске. Окончил техникум БМ-ТТ, специальность бухгалтер- плановик, университет марксизма- ленинизма, работал мастером, начальником цеха на ДОКе, корреспондентом районной газеты «Тальменский вестник».  Был на  Байконуре – монтажником, проводником пассажирских вагонов.  Автор 5 книг.
ДВЕ ОСЕНИ
повесть
Юрий Бабков, шестидесятилетний мужик,  только перед пенсией стал задумываться над тем, а  что такое дом, есть ли он у него, как живётся  и можно ли в нём жить? С кем жить и как жить? Поэт в душе, он всю жизнь мотался по стройкам, по командировкам, по общагам и гостиницам. И теперь, несмотря на свой зрелый возраст, дожив до седых волос, продолжал жить в одной квартире с матерью, однако,  мечтал о своём жилье, мечтал о семейном очаге.  Хотя…  всё это уже у него было, да, как говорится, сплыло.
Юрий,  мотаясь по свету, был у матери  редким гостем и, казалось,  даже не предполагал, что когда-нибудь  осядет тут навсегда и станет таким же жителем.
Что касается пятиэтажки, дома в Бийске, и квартиры,  где  они  жили, то они получили  жильё за погибшего материного  сына, а  его брата   Николая,  сгинувшего в Великую Отечественную в Польше.   Они  были здесь даже, что называется, с боку припёка, хотя  соседями его стали такие же, как он, временные и лёгкие на подъём люди. Те же самые строители, рабочие Сибприбормаша, Олеумного завода и Химкомбината. И потому к его маме,  восьмидесятилетней старушке Анне Ефимовне,  с некоторых пор вдруг на правах добровольного опекуна стала захаживать соседка напротив -  Людмила со своим мужем Иннокентием, хитрющая женщина. В один миг из сварливой и крикливой стала вдруг покладистой и заботливой по отношению к Анне  Ефимовне и уже с утра стучалась к ней: "Тёть Ань! Я тебе пирожков, супчику принесла!" А на следующий день приносила блинов. Поэтому, когда Юрий  приехал в отпуск,  ему сразу бросилось это в глаза. Он осторожно спросил мать:
- Мам, а не слишком ли часто Людочка опекает тебя?
- Что ты, Юрочка! Людочка со своим Кешей очень хорошие люди! Людочка мне прямо, как дочь родная! -  восторженно просияла Анна Ефимовна и пододвинула сыну только что принесённый соседкой борщ. Юрий, улыбаясь матери, отодвинул тарелку, сказал:
  - Смотри,  мама, как бы не купили тебя за  похлёбку!
 Мать ничего не поняла. А в очередной его приезд огорошила сына предложением:
-  Слышь, сынок! Давай поменяемся с Людочкой квартирами. Ты всё равно редко дома бываешь. Хватит нам и однокомнатной.
До Юрия  наконец,  дошло: вот какова цена Людочкиной "доброты". Возмутился:
- Ты чего, мать? Неужели не понимаешь, что хочет Людочка?
- Чего, сынок? -- виновато заморгала мать.
- Да то,  мама, что за кислые борщи, да за свою однокомнатную  квартиру Людочка хочет получить бесплатно  нашу двухкомнатную! Нам что, мама,  она лишняя?  К тому же, мама, разве ты не хочешь, чтобы я, наконец,  женился? Ты забыла,  как мне досталась эта квартира?  Сколько я исходил кабинетов, сколько достал документов!
Мать молчала, переваривая услышанное, а к концу дня призналась:
- Старая я уже сынок стала и глупая. Я и правда хотела поменять свою квартиру  на Людочкину.
С той минуты мать «построжела»,  а Людочка перестала захаживать, когда надо и не надо. Однако, не унималась. С матери переключилась на самого Юрия и однажды предложила ему:
-  Юр! Меня посылают на лето с детьми на озеро Аю. Это мой четвёртый класс. Я их учительница. Приезжай ко мне. Отдохнём на полную катушку! -  с придыханием предложила она.
-  Ты лучше Кешу своего возьми! - напрочь отверг он её предложение.
- Ты что, Юр, в Тулу, да со своим самоваром!  - криво усмехнулась Людмила.
А вскоре поменяла свою однокомнатную и комнату дочери в семейном общежитии на трёхкомнатную. И они переехали туда.
- Ну, что мать! Чего не сходишь, не навестишь «дочку», в её новой квартире? -  спросил Юрий.
- Никакая она мне не дочка, а аферистка! - рассердилась мать.
***
Второй, так называемой, благодаря лавочному знакомству "дочкой", стала матери невысокая, плотная, рябоватая в кокетливом беретике Физа Быстрова тоже замужняя, предпенсионного возраста женщина. Мужем  её был Володя, в прошлом работник "Сибприбормаша", а теперь пенсионер-рыболов и автолюбитель. Физа  оказалась  прирождённой торговкой. Есть ли, чем торговать, нечем, всегда сидела на пятачке в торце дома, где  был оборудован  небольшой прилавок. А в свободное от торговли время сидела на лавочке возле своего подъезда или шла к Анне Ефимовне.
Гадали на картах и перемывали кости соседкам.
Жили супруги Быстровы тихо и мирно, каждый занимался своим делом. Он,  уйдя на пенсию,  теперь больше  времени уделял своему автомобилю Москвичу 420, полученному ещё на «Сибприбормаше».  Владимир  его  чистил, ремонтировал  и загонял обратно в гараж, так, как ездить стало особо некуда. Или шёл на берег Бии с удочкой. Физа бежала на рынок.
Деньгами руководила Физа, но всегда советовалась с мужем, что покупать.
Однажды  Юрий неожиданно повстречался со своей старой  знакомой  Верой. Муж у неё несколько лет назад умер. Дочери в поиске женихов разъехались по разным городам и весям. Вера, шутя,  пригласила его.
- Юр, приходи в гости, кстати, картошку поможешь выкопать, - сказала она.
- Ладно, как-нибудь приду,  - пообещал он,   вовсе не собираясь приходить.
Вера жила за рекой в своём доме. Работала бухгалтером в ГорОНО. Юра давно  знал её, тем не менее, никогда не думал о ней,  как о потенциальной невесте. А тут вдруг подумал:
« А что, баба ничего. И хозяйка неплохая.» Но  копать картошку не пошёл,  не потому, что боялся грязной работы, а просто решил не торопиться. Сама Вера,  красящаяся в ярко-рыжий цвет,  как-то не очень нравилась ему. Вернее,  рыжих он вообще не любил.  Встретились через неделю.
- А я себя ругаю. И чего это вылетело у меня с языка о картошке. Я и сама справилась. У меня посажено её всего-то две сотки,  - встретила его такими словами Вера Михайловна.
- Да, я не картошки испугался. А просто подумал, что ты из вежливости пригласила, а я вот, на тебе, нарисуюсь,  - слегка слукавил Юрий.
- И напрасно. Я так ждала тебя. Ты мне  давно нравишься, - выдохнула женщина.
- Может, пойдём ко мне. Ко мне ближе,  - перехватил инициативу он.
- Пойдём, - охотно согласилась она. И они пошли к нему на квартиру. Едва войдя  в комнату,  Вера тяжело задышала,  не скрывая, что сильно хочет его.
- Верочка, да ты я вижу, как твой умер, больше ни с кем? – спросил он, открыто и насмешливо посмотрел  ей в глаза и притянул к себе.
- Да, - жалобно чуть не всхлипнула она ему в плечо. -  Это вам мужикам всё просто! А нам бабам не выйдешь на дорогу, не попросишь…
 Последние слова она договорила уже в постели, куда  её бережно уложил  на подушку Юрий. Однако,  тотчас вспомнил соседку Лизу,  с которой он потерпел фиаско в постели. С тех пор считал, что он слабоват, как мужчина. Но через минуту все страхи его оказались позади. Вера вовсю постанывала под ним. И под конец  отвалившись,  прошептала,  целуя его:
- Какой же ты сладенький!
«Ну,  вот и жена мне!»  - подумал Юрий, с удовольствием слушая её похвалу своим мужским качествам.  На следующий день они решили пойти в Загс.
Но на следующий день заболела мать,   и Юрий повёл её к врачу,  прождал мать целый час в коридоре, пока она вышла с направлением на анализы.
***
Анализы  мать сдала на второй день утром, а к обеду врач  пригласила его к себе.
- У вашей мамы повышенное содержание сахара в крови.  Это сахарный диабет.  Её нужно немедленно положить в больницу! Вечером у Юрия состоялся с матерью разговор.
- Мам, врач сказал, что тебе нужно лечь в больницу. Ты как на это смотришь?
- Давай, сынок, - сказала она. - Вот съездишь в командировку, а потом я согласна лечь. Сам знаешь, уедешь, а ко мне тут даже некому будет прийти.
- Ладно, мать,  - принял он её доводы и в тот же день уехал. Из командировки ехал, почему-то,  волнуясь. Его томило какое-то нехорошее предчувствие, что с матерью что-то  случилось.  Торопясь,  подбежал к двери своей квартиры, позвонил. В квартире было тихо. Подумал: «Наверное,  ушла куда-то»?
- Вы не видели,  куда мать ушла? - спросил  он у пробегающей на свой этаж Физы,  забыв,  что у него есть ключи.
-  Да нет, она дома должна быть,  - ответила та.  -  Вчера ходила,  раскраснелась вся. Жаловалась на головную боль.
Юрий ещё раз позвонил и вспомнил, наконец,  про свои ключи. Вынул их из сумки, вставил в замочную скважину. Но там, оказалось,  уже были ключи. Заглянул в замочную скважину.
Увидел мать,  лежащую на кухне,  на диване. Позвонил ещё раз. Но мать даже не пошевелилась. Выбив своим ключом материн ключ,  открыл дверь, зашел в квартиру.  Мать  была мёртвой.
Похороны, работа и ещё много дел надолго отвлекли Юрия и Веру от того, чтобы им,  можно было  узаконить своё супружество,  сходить в Загс и расписаться.
***
Вскоре  неожиданно  умер сосед -  Володя. Приехав из командировки, Юрий хотел пойти к Вере, открыл дверь и  лоб в лоб столкнулся с Физой. Она спускалась по лестничному маршу и плакала.
- Ты чё,  Физа? -  остановился,  как вкопанный,  Юрий.
- Володю увезли в ЦГБ,  - сквозь плач  сообщила Физа.
- Что с ним? - ещё больше поразился Юрий.
- Два дня он не мог ни по маленькому,  ни по большому. Раздуло весь живот! -  прорыдала Физа. - Пришлось вызвать скорую. Вот и еду к нему.   И  шевельнула  рукой,  показывая сумку с продуктами для Володи.
- Я сегодня же поеду проведать  Володю! - вызвался Юрий. И, действительно, вечером поехал. Володя лежал в четырёхместной палате. Рядом сидела Физа. На худом теле Володи заметно выделялся вздувшийся живот.
Увидев Юрия, Володя заплакал.
- Всё Юра, мне кранты...
- Ты не паникуй,  Володя. Сделают тебе операцию,  и мы ещё не раз с тобой порыбачим! - бодрым голосом начал Юрий.
- Э, нет!  - прошелестел пересыхающими губами Володя.
***
А Юрий с Верой так без росписи  и стали жить, так и не съехались в одну квартиру и не расписались в Загсе. Просто ездили друг к другу  в гости, и работали вдвоём в саду. А в конце октября,  когда уборка в саду закончилась,  Вера и вовсе засобиралась в дорогу к дочерям и внукам в Нижний Новгород. Перед  отъездом  она лишь позвонила,  чтобы  он присматривал за её квартирой, подготовил сад к зиме,  и уехала. А через неделю позвонила из Нижнего.
- Юр! У нас беда! Светлану положили на операцию. Сказали,  что у неё киста и тянуть больше нельзя."
А ещё через неделю разбудила звонком  сотового.
- Юр! Светлане сделали операцию, но неудачно. Ничего не нашли, всё зашили обратно, а сегодня у неё приступ и увезли  на повторную операцию. Понимаешь, при первой операции перепутали все кишки, и теперь у Светланы  непроходимость пищи, не может ходить ни по большому,  ни по маленькому. Теперь, говорят,  будут делать третью операцию. Киста у неё, оказалось,  есть!
Переговорив с женой, Юрий, лёжа на койке,  задумался. Вспомнил,  как  Светлана приезжала со своим мужем Василием. Приезжала тогда и вторая дочь Наташа  с мужем Сергеем -прапорщиком. Сама Наташа работала военной медсестрой, а Светлана торговала на рынке. Муж её,  бывший «ментовский» подполковник,  держался самоуверенно, если не сказать, что  хамовато.  Жену считал необразованной  и ни во что не ставил. Иногда просто издевался. Насмешничал, поправлял её почти на каждом слове… Но сёстры были от него явно без ума. Расхваливали его перед  матерью. А Юрию зять не понравился.
- Он ещё покажет вам кузькину мать, этот ваш мент!  - проворчал Юрий и оказался прав. Через некоторое время  Василий со Светланой разошлись. У зятя оказалась молодая любовница,  которая родила от него   ребёнка.
Юрию было по-отечески жаль Светлану. Слишком много бед сразу свалилось на её хрупкие плечи. Сама она,  прав был  Василий,  звёзд с неба не хватала, да и дочка от первого мужа оказалась не лучше. Жили они в Ульяновске после смерти  первого мужа, имели две однокомнатные квартиры. Дочка заканчивала институт в Нижнем Новгороде. Загорелось ей непременно остаться в Новгороде. Продали обе квартиры и купили только одну крохотную угловую на шестом этаже в Нижнем. И теперь по милости Юлии ютились кое-как. К тому же эта Юленька успела наскоро выскочить замуж за человека старше себя, разойтись и родить  больного ребёнка, страдающего астмой и аллергией. Ни у Светланы,  ни у Юлии не оказалось на все  операции  ни рубля за душой. За них расплачивалась мать - Вера Михайловна.
***
Всю зиму Юрий жил один. С женой общался лишь по телефону. Тишину в его квартире лишь иногда нарушал,  изрядно испив самогону, и тоже по телефону,  его сосед   Виктор Осокин. Был он на год моложе Юрия, но один жил уже лет пятнадцать. Да и никакие женщины ему были уже не нужны. Попей-ка её матушку всю жизнь. Но алкашом  он себя никак не считал. И каждый раз начинал разговор о том,  какие его друзья и соседи алкаши. Вот и в этот раз он начал:- Видел сейчас Гена чуть свет побежал похмеляться в магазин?
Юрий промолчал. Муки пьяниц ему были непонятны – сам он никогда не пил. Его больше мучило и тяготило долгое отсутствие жены. Вера Михайловна вот уже полгода была в Нижнем. И его всё сильней тяготило желание быть с женщиной, обладать ей. В их доме в соседнем подъезде с некоторых пор появились "красные окна", в квартире начал функционировать настоящий бордель. Но Юрий был уже пожилым и  не мог прибегнуть к помощи этого борделя,  стеснялся и опасался насмешек. Но острое мужское желание заставляло по ночам чуть не скрипеть зубами. И он не выдержал, позвонил соседке:
-  Физ! Можно, я хоть раз приду к тебе ночью?
-  Ты, что, сдурел?  Я же старая,  – сказала она, как отрезала,  и сразу  бросила трубку.
- Ну, вот! Нарвался... - сразу же пожалел Юрий. Он опасался, что завтра Физа всё расскажет своим подружкам.
Утром вновь позвонила,  плача жена:
-  Свете опять плохо!
«У жены такая беда!  А я тут дурью маюсь!» - сразу же укорил себя Юрий, но постарался, как мог, успокоить жену.  -  Крепись, Вера!
- А тут ещё Вика заболела! Юльке на работу надо. Вот и разрываюсь одна на двоих. За  Светланой ухаживаю и к Вике бегаю в больницу! -   запричитала жена.
***
На следующий день, когда Юрий пошёл в магазин за хлебом, его нагнала Физа, смущённо поздоровалась,  отводя взгляд. Юрий тоже покраснел,  хотел извиниться за ночной разговор, но промолчал. Физа поняла его, тронула  за рукав.
- Ты, Юр,  не бойся, я никому не скажу. Я понимаю. Мужчине трудно без женщины, но я уже старая,  на семь лет старше тебя. Так что извини, - выпалила она и  пошла дальше.
Юрий оцепенело стоял,  с  благодарностью  глядя ей вслед.   Физа оказалась умной и всё понимающей женщиной.
Вера позвонила через неделю:
- Всё в порядке! Светлана с Викой поправляются, так что в марте, думаю, приеду, - порадовала она его. - Как, не сеял ещё помидоры? -  спросила тут же она,  имея ввиду,  что Юрий  должен  будет готовить рассаду для их садового участка. А у Юрия уже с февраля на подоконниках стояли ящики наполненные землёй и в них всходили уже, перцы, помидоры,  огурцы и баклажаны.
- Да, посеял уже,  - ответил он.
- А не рано? - спросила вновь она и тут же пожаловалась, - Как же я стосковалась по дому. Бросила бы всё и даже пешком убежала бы!
Тем не менее,  без жены Юрию  было нелегко. Всходы в ящиках из земли пробивались туго. После каждой поливки на земле появлялась твёрдая корочка. Он рыхлил её, но некоторые всходы всё равно погибали.
***
Март Юрий встретил с радостью. Как же! Скоро должна приехать жена,  по которой он очень соскучился и поэтому, так старательно ухаживал за всходами, чтобы, увидев  их, жена осталась довольна,  и уже несколько раз порывался съездить в сад. Весна в этом году выдалась ранняя, уже сошёл снег, стояли тёплые дни.
Наконец, надев резиновые сапоги,  зная, что весной возле их домика на дороге разливается целое озеро, стал одеваться. Но позвонил сосед Виктор и ехидно спросил:
- Поди,  в сад опять навострился?
- А что? Лучше на лавочке семечками плевать, да сплетничать? - в тон ему спросил Юрий.
- Ну! Ну! Поезжай, поезжай! Жена твоя со своими дочерьми,  и пальцем не ударив, получит урожай и всё что ей хочется. Ты, думаешь,  она оценит и скажет тебе спасибо?
- Я не за спасибо работаю в саду. Просто не могу сидеть дома, - ответил Юрий.
- Ну! Ну! - вновь насмешливо произнёс  Виктор и положил трубку.
В саду, к удивлению Юрия, воды уже никакой не было. Было сухо. Но он ещё издалека увидел, что нет их крашеных в охру металлических ворот и калитки. Их вырвали прямо из земли вместе со столбами при помощи троса и автомобиля садовые грабители и сдатчики металлического лома - любители поживиться за чужой счёт. Поматерившись с полчаса,  Юрий принялся делать калитку и ворота из дерева.  Приволок с давно заброшенного сада  штакетное звено…  С воротами и калиткой провозился почти до вечера. А чтоб не месить грязь у ворот сделал дощатый настил. Закрыв калитку, ушёл.
Следующее утро выдалось тихим и прохладным. Одевшись потеплей, Юрий вновь поехал в сад. Весна только  начиналась.  Можно было не торопиться.  Однако,  вечером позвонила жена.
- Врачи сказали, что Светлане решили сделать операцию на яичниках. Говорят,  киста не даст ей полноценно жить и работать, -  уныло сказала она и тяжело вздохнула. - Так что приеду не скоро, придётся тебе огород  одному садить.
Поэтому Юрий и  начал вскопку участка пораньше, чтобы успеть  сделать посадки наравне с теми, кто выходит на весенние садовые работы целыми семьями. Решил  посадить  лук, чеснок,  посеять редис,  капусту с морковью, что жена делала в первую очередь.
Приехав на автобусе и выйдя на своей остановке, увидел, что никто из автобуса вслед за ним не вышел. Найдя за домиком в досках лопату и грабли,  приступил к копке земли. Долго и упорно копал, до тех пор, пока неожиданно не пошёл снег.
- Вот те и на! - удивился вслух Юрий.  «Весна и вдруг вновь снег! Никак зима не хочет уступать свои права»,  - подумал он,  не переставая копать.
Снег вскоре перестал идти. Юрий взял грабли, сделал грядку для лука,  сидя на корточках,  воткнул принесённый из дома, замоченный в марганцевом растворе,  лук-севок,  посеял на небольших грядках,  предварительно разлиновав их на полоски,  редис,  капусту и морковь…  Не останавливаясь для отдыха продолжил  копать землю под картошку.
Два дня подряд он упорно копал,  и каждый раз в конце дня  на вскопанный  участок высаживал  привезенную из дому в двух ведрах проросшую картошку. Таким образом, определённый участок  сада Юрий засадил, рассчитал и  оставил  землю  под помидоры, капусту, огурцы и перцы с баклажанами. Сделал грядку и под арбузы.
***
Вера Михайловна приехала лишь в середине июля, когда в саду у Юрия  во всю  уже цвела картошка, спели помидоры и росли огурцы. Приехала Вера не одна, а с дочерью Светланой и  правнучкой Викой. Юрий  встретил их на перроне у пятого вагона,  почти в хвосте  состава Новосибирск-Бийск. Обнялись.
- И кто это к дедушке приехал? – спросил Юрий и присел на корточки перед Викой.  Девочка охотно пошла  к нему на руки. Но Вера воспрепятствовала этому.
- Вику поведёт Света за ручку, а мы с тобой, дед, понесём чемоданы,  - распорядилась она.
Но Юрий, метнувшись куда-то за забор, подогнал к перрону такси. Перетаскал в "Волгу" чемоданы и пригласил в салон гостей. Таксист, средних лет мужчина,  оказался почти соседом Веры. За несколько минут домчал их до квартиры на Табачке. Перетаскав чемоданы в квартиру, и расплатившись с таксистом Юрий, видя, что  гости устали с дороги, не стал им мешать и пошёл домой. Он решил, что  завтра позовет их в сад, где поспела Виктория и начала спеть малина. Но на следующий день гости ещё не успели отдохнуть, болели, были слабыми и вялыми. Юрию пришлось  ехать одному.
Из сада он привёз ведро Виктории, ведро огурцов, десяток помидор, зелёного лука и всякой зелени. У Вики, никогда не видевшей  такого изобилия овощей сразу,  глаза округлились от восторга. Восхитилась и Светлана,  поблагодарила Юрия:
- Спасибо дядя Юра. В сад мы тоже поедем, но через денёк-другой.
Вера Михайловна хлопотала на кухне. Вика висла на плечах  у Юрия, залезая на спинку дивана. Присела рядом с ними,  глядя на телевизор  и Светлана. Она  прижала к подбородку коленки, одновременно не переставая весело рассказывать о том, как они ехали в поезде, затем о дочке Юле.  Юрий заметил, что  Светлана отчего-то  сильно разволновалась.  Волновалась так, что у неё на лбу и на губах выступал пот. Она прямо ладонью вытирала  его на губах и неровно дышала. «Чего это она?»  удивился он. Как женщина Светлана в свои сорок лет была  для него  слишком молодой. Он подумал, что лет  на двадцать младше его. Однако,   по этому поводу  у Юрия не возникло ни одной «криминальной» мысли, просто констатировал факт.
***
Лишь через две недели Вера Михайловна со Светланой и Викой приехали к деду в гости. Ожидая их,  Юрий приготовил манты. Когда гости вошли,  сразу усадил их за стол. Вера  с удовольствием причмокивая, стала есть. А вот Светлана    лишь поковырялась вилкой в двух мантах, третий разрезала на четыре части для Вики. После операции  Светлане нельзя  было много есть мясного и мучного, а у Вики оказалась аллергия и тоже нельзя  мясного. После обеда всей семьёй пошли на речку, благо Бия была в двухстах метрах от квартиры Юрия.
Он нёс Вику  на своих плечах, а Вера со Светланой  покрывало, игрушки и таз для Вики. Юрий и Вера Михайловна, едва раздевшись, поспешили окунуться в воду.  Вика и Светлана расстелили покрывало и легли загорать на песке.
Пляж был усыпан женскими телами в разноцветных купальниках, а река кишела детворой.  Юрий, окунувшись, принёс Вике таз воды. Она тотчас утопила в нём игрушки и с восторгом стала плескаться ручками в воде. Лишь Светлана  по-прежнему лежала на покрывале, подставив   солнцу  бледный, исполосованный тремя шрамами от самого верха живота до плавок купальника. Затем со спины  повернулась на бок и с завистью стала наблюдать, как плавает в реке недалеко от берега  её мать. Юрий поспешил к Вере. Искупавшись,  он вскоре вместе с Верой Михайловной вернулись к Светлане. Ложась на покрывало рядом со Светланой,  Юрий, шутя, положил Светлане на плечо холодную руку. Та взвизгнула от неожиданности, но тотчас придвинулась  к его прохладному боку. С другой стороны, видя, что Светлане нравится прохлада реки, придвинулась к ней  и Вера.
В сад они поехали на следующий день на автобусе всей семьёй.  Свободных мест не было, а в проходе стояли ещё десятка два пассажиров. Правда,  Вере Михайловне с Викой где-то в середине салона уступила сиденье белокурая девушка. А Юрию со Светланой пришлось стоять рядом стиснутыми и прижатыми друг к другу другими пассажирами. Правда, Светлану это обстоятельство явно обрадовало. Сияя глазами, она  повернулась лицом к Юрию и плотно прижалась к его груди. Он смутился,  хотел отодвинуться, но Светлана нахально взяла его за бёдра,   с силой притиснула к себе,  потираясь лобком и низом живота о его мужское достоинство.
Юрий, краснея, почувствовал, как оно, набухая, подымается навстречу Светлане. Почувствовав, что вот-вот случится  такое,  что ему будет стыдно,  как отчиму, Юрий изо всех сил рванулся в сторону. Светлана вдогонку  провела коленом по его восставшему достоинству. « Что это она? Неужели влюбилась? Или так хочет, что ей всё равно кто? - ошеломлённо подумал Юрий и возмутился,  - она даже не уважает меня, как отчима. И не посчиталась, что я муж её матери. Какая же она!  А может, так она проверяет его на верность и хочет показать матери, что он предатель, как все мужчины, как её Вася?»  И тут же вздрогнул от этой мысли. На всякий случай решил подальше держаться от Светланы.
***
Целую неделю после этого  Юрий не был на Табачке в квартире Веры. Та даже обиделась.
- Юр,  ты совсем перестал к нам ходить. Вика соскучилась, вся изнылась по тебе. Где дедуска, да где дедуска? -  сказала она по телефону.
И Юрию волей неволей пришлось  идти на Табачку.
Шёл и волновался, думая о том, как  поведёт  себя Светлана. Он уже не надеялся на её благоразумие.
"От такой шальной жди что угодно..." – сокрушался он.
Но Светлана встретила его спокойно  как ни в чём небывало.
- Здравствуйте,  дядя Юра, -  поздоровалась она, улыбнулась и ушла в спальню.
К Юрию колобком  уже катилась Вика,  просясь на руки, а из кухни весело поприветствовала Вера попеняв:
- Ты что это, дедушка, стал нас забывать?
Светлана из спальни прошла мимо него на кухню,  налила компоту и  подала Юрию.
- Попейте,  дядя Юра, свеженького, только вчера вечером сварили из ягод, - сказала она. И Юрий успокоился.
«Может,  пошутила или была минутная слабость,  не совладала с собой?»  - отвлеченно подумал он.  И спокойно взглянул Светлане в глаза,  из которых на него полыхнул такой огонь, что он поперхнулся компотом и невольно отвёл глаза. Тревожное чувство охватило всё его тело. Подняв Вику на плечи,  он поспешил с ней в зал. Ему было больно за себя и стыдно перед Верой. И чего уж тут хитрить, хотелось Светлану - она была молодая и красивая,  куда уж до неё постаревшей Вере!
«Бес мне в ребро! - мысленно обругал себя самыми последними словами Юрий и в тревоге спрашивал, - неужели она меня любит?» И тут же засомневался: - «Разве может дочь пойти против матери и полюбить её мужа,  своего отчима, пожилого человека на двадцать лет старше себя?»
Это угнетало Юрия. И  вновь он решил во чтобы-то ни стало держаться подальше от Светланы. С Верой они прожили уже два года. И хотя любви большой у них не было, но была привычка, что тоже немало.
***
Прошли июль,  август и сентябрь. В саду созрел виноград, поспели арбузы. Вика и Светлана уплетали их за обе щёки. Вера с Юрием ездили теперь в сад через день. В конце сентября Светлана засобиралась домой. Каждый день ей названивала и слала эсэмэски её дочь Юля, соскучившаяся по Вике. Поэтому Вера заранее,  на конец сентября,  взяла им билеты от Новосибирска. А до Новосибирска Светлану с Викой пообещала прихватить с собой подруга  детства – Татьяна, которая ехала к своей дочери. Выезжать  они должны были в два часа ночи, чтобы поспеть к поезду Светланы, поэтому Юрий,  чтобы проститься с ними, пришёл заранее ещё днём.
Вера по обыкновению что-то делала на кухне. Юрий с Викой смотрели в зале телевизор. Неслышно к ним подсела Светлана. Села рядом с Юрием, и он видел, как сильно она волновалась и прерывисто дышала.
Настала минута прощания, а точнее,  Светлана выбрала момент,  когда Веры не было  рядом. Встал с дивана и Юрий. Она сходу, как в автобусе,  прильнула к нему всем телом и,  как тогда,  потёрлась низом живота.
Юрий,  сдерживая дыхание, холодно поцеловал её за ушком и хотел отстраниться, но Светлана рванулась к его губам. Тут в дверях появилась  Вера и  жаркий прощальный Светкин поцелуй замер,  не долетев до цели.
- Ну, ладно, Свет, хорошей тебе дороги! - деланно произнёс Юрий. Подняв, поцеловал Вику и ретировался к двери. А  оттуда добавил невпопад:  - Желаю тебе счастливо добраться до дома, хорошего тебе жениха и здоровья.
- Где уж, нам уж выйти замуж,  - грустно вздохнула Светлана.
- Ничего, ты ещё молодая. Мы вон с дедом в шестьдесят лет  только сошлись и ничего живём! - подбодрила её Вера Михайловна.  Юрий вышел.
***
Светлана уехала. Юрий несколько дней подряд ездил ночевать к Вере,  чтобы с ней сразу ехать в сад.  Договорились с Вериным соседом Николаем, что он им на своей зелёной девятке доставит урожай прямо в погреб. Вместе выкопали и перевезли  картошку, затем срубили и перевезли капусту. Юрий надеялся,  что по приезду Светлана хоть тайно, но позвонит ему.  Ждал. Но она звонила только матери. Потом пришёл октябрь и ноябрь. От неё ничего не было. И Юрий постепенно стал остывать, свыкаться с мыслью: "Всё правильно, так и должно быть. Ишь,  размечтался. На молоденькую его потянуло. Ни на кого-нибудь,  а на дочь своей жены… »  - укорял уже себя.
Тьфу!   Он  мысленно сплюнул.
***
Жизнь между тем шла своим чередом. Постепенно с мыслями о Светлане Юрий возвращался к делам и заботам в своей квартире и в своём доме.
Неожиданно в его квартире отказал дверной звонок. Ремонтируя его, он,  дабы не мучиться и не искать долго порыв в цепи, протянул до звонка новый провод по стене. А для того, чтобы подключить его, пошёл спросить у соседки ключ от электрощита. Юрий не так давно вынул из щита  свой счётчик и перенёс  его в квартиру, а ключ от щита передал соседке.
И вот пошёл к ней. Но она, как бы предугадав,  сама вышла ему навстречу.
- Карина! Дай ключ от щита, - попросил он. Карина принесла ключ и занялась уборкой в тамбуре перед своей дверью. Юрий, открыв дверцу, ахнул. Полщита было забито окурками, которые как дождём посыпались ему чуть ли не на голову. Карина,  подметавшая в тамбуре,  тотчас подала ему веник. Отвечая на его возмущённый взгляд, попыталась перевести стрелки неизвестно на кого,  сказала:
- Да тут кому не лень высыпают окурки!
Юрий метнул взгляд на пол под щитом, там стояла банка,  полная окурков,  куда кидала их сама Карина, а так же  гости её сына и дочери. Понял, что это дело рук Ирки, которая ленилась выносить мусор и окурки из банки высыпала в электрощит. И хотя всё внутри у него от злости и негодования трепетало,  Юрий молча сходил за ведром, взял совок, собрал и отнёс в мусорку из электрощитовой аж два ведра грязи.
А уже перед самой зимой, возвращаясь от Веры,  увидел на их площадке разбитое стекло, которое ещё весной только вставил. Теперь вместо стекла там красовалась Каринкина фанерка, которую она предлагала ему вставить, предполагая тогда, что у него нет стекла.
Встретившись с ней на лестничном марше, Юрий спросил:
- Кто разбил, Карин, не знаешь?
- Да вон алкаш с пятого! - отмахнулась она. В душе Юрия закралось сомнение. «Если бы разбил стекло алкаш, так с чего бы за него стала свою фанеру приколачивать Карина, а точнее её сын Костя?» - подумал он. А если быть еще точнее, злясь на Юрия за его разоблачения и старания навести порядок в доме,  стекло разбила специально Ирка,  не совладав с ненавистью к соседу, который постоянно указывал  ей на её лень и разгильдяйство. А Карина, спасая свою дочь, заставила Костю забить фанерой окно. И Юрий оказался прав. Через некоторое время,  неистово злясь на него, Ирка расписала Юрию дверь, выводя крупными буквами: "Не стучи сильно дверью, от этого у нас всегда открывается и стоит настежь дверь!"
Юрий знал, что  дело было всего лишь в том, что у них разболтались  навесы, и дверь открывалась от сквозняка.
Едва Юрий вышел, Ирка фурией налетела на него.
- Если ещё раз стукнешь дверями, распишу дверь ещё хлеще! -  заявила она.
- Тебе не кричать надо, а прибить всего навсего резинку на косяк или на торец двери,  - попытался урезонить её Юрий. А войдя в квартиру, под горячую руку сел писать письмо в редакцию о положении дел в подъезде и нечистоплотных соседях.
- Что это за крик был у тебя?-  вскоре позвонил сосед Виктор. Юрий рассказал ему о том, как всё было.
- Тебе не надо было спорить с Иркой, а привести к расписанным дверям милиционера,  - посоветовал тот.
- Да не хочется как-то заводить свару с соседями,  - признался Юрий.
***
Через месяц в газете "Бийский рабочий" появилась статья с выдержками из письма Юрия. Потом были отклики жителей города на злободневную тему, где большинство жителей поддерживали позицию Юрия и осуждали соседей - грязнуль. Но тут же был кивок и в сторону Юрия. Кто-то из его дома позвонил и сказал:
- Да знаем мы этого "писаку".  Он сам и давно самый главный грязнуля!
- Вот и весь ответ на мою трехгодичную борьбу  за чистоту!- грустно констатировал Юрий.
Но спустя полмесяца, когда управляющая компания сделала побелку и покраску в подъезде,  несколько взбодрился.
«Всё-таки не зря я  боролся за чистоту!» – подумал он.
Ремонт сделали, но кто-то из жильцов назло сломал на дверях замок. И подъезд круглосуточно стоял теперь открытый. Юрий пытался найти мастера по замкам, но один не поехал к ним на Зелёнку, другой заломил такую цену, что он отступился и позвонил по телефону соседу Виктору.
- У тебя вроде знакомые токари есть на Сибприбормаше?- спросил он
- Ладно, схожу, - почему-то неохотно и зло прорычал Виктор и положил трубку.
На другой день сосед снизу Руслан, нерусский смуглый парень , пообещал тоже заказать замок у себя на работе.

***
В конце марта Вере позвонила Светлана.
- Мам, можно мы на лето с Викой приедем к тебе?
- Да что ты спрашиваешь! Приезжай! Я буду только рада! Мы с дядей Юрой уже готовимся к выращиванию нового  урожая. Опять помидор, огурцов, перцев и баклажанов насеяли.
Вера тотчас позвонила Юрию.
- Дед! Светлана с Викой опять приезжают! Носить чемоданы и тяжести после операций она до сих пор не может. Мне, наверное,  придётся ехать встречать её в Новосибирске.
- Давай я поеду встречу! - предложил Юрий.
- Правда! - обрадовалась Вера Михайловна. – Ну, тогда я спокойна. Пока ты съездишь, я тут как следует подготовлюсь к их встрече!
- Светлана  приедет ещё в середине апреля, а ты, по-моему, уже сейчас готова её встречать, - пошутил Юрий. Вера засмеялась:
- А как же, они самые мои родные.
***
Светлана приехала к материному дню рождения восемнадцатого апреля. Её из  Новосибирска вновь привезли Татьяна с мужем и также поздно ночью. Но Вера Михайловна тотчас позвонила Юрию.
- Юр, Света с Викой приехали. Но завтра ты всё же не приезжай. День рождения мой мы будем отмечать двадцатого. Пусть девчонки отдохнут с дороги.
Целую неделю Вика со Светланой болели после дороги,  даже день рождения не смогли отметить. Всю эту неделю Юрий с Верой на короткое время  ездили в сад,  готовясь к посадке. Лишь на второй выходной,  позвонив,  Вера пригласила к себе.
- Дед!  Света  сказала, что напечёт беляшей и пирогов, приглашает тебя в гости. И тут же попросила:
- Юр,  у тебя есть второй телевизор?  Он вроде не сильно большой. Привёз бы ты его нам на время. А то мы спорить уже начали со Светланой. Ей нравится один фильм, а мне другой. Если не тяжело привези. Если надо будет, я тебя встречу!
- Да не надо! - воспротивился Юрий предложению Веры о том, что она выйдет встречать его.  - Я и один довезу!
Понарядней оделся,  хотя уже поуспокоился. Убедил себя, что у Светланы была лишь минутная слабость, а с Верой они уже два года. Не хотелось под старость никаких перемен. А сердце нет-нет да поднывало!  Но от тотчас останавливал себя, костеря  самыми последними словами:
- Тьфу! Мать твою! Кобель старый!  Под сраку лет уже, а он всё туда же!
Подъезжая с телевизором,  который он завернул в  покрывало,  завязав   узлом,  Юрий  несколько раз останавливался отдыхать. Откуда-то со стороны, как вихрь, налетела на него Светка и сходу прижалась к нему боком. Худая и бледная.
- Господи, ты чё, Свет, такая худющая! - невольно вырвалось у Юрия.
- Ничего, дядя Юра! Были бы кости,  мясо нарастёт, - успокоила его Светлана, посверкивая глазами. И повела его в дом. И, в общем,  была спокойна. И Юрий перестал волноваться
«Может,  всё успокоится. Светлана сделает правильный вывод?» - подумал он.
- Мам, я сегодня, почему-то, пива хочу, - попросила, входя в дом первой, Светлана.
- А тебе можно? - повернулась к ней лицом Вера Михайловна, поздоровалась с Юрием. - Привет, дедуля!  Дедуска! Как же ты долго не приходил!  Вскричала и с визгом выкатилась из спальни Вика. - Я тебя люблю!
- За что, за бананы, как в прошлый раз? -  вновь пошутил  Юрий.
- Да! - серьёзно ответила Вика и тотчас попросила, чтоб он её подбросил к потолку.
Светлана сходила за пивом и все сразу стали садиться за стол.  Ели беляши и пироги. Света пила пиво. Лишь не участвовала в пиршестве Вика,  убежав в зал смотреть мультик. Но вскоре закричала, упав со спинки дивана и разбив колено. Вера побежала её успокаивать. Едва она ушла,  у  Светланы сразу  посветлело лицо и вспыхнули неоновым светом глаза. Она заглянула  Юрию, казалось, в самую душу. Её взгляд грустно о чём-то молил и ласкал его. Вбежала Вера, что-то схватив со стола,  убежала к Вике. Юрий и Светлана  молчали, о многом говорили  друг другу их глаза. Вера вновь зачем-то вошла на кухню и, взглянув на них, ушла. В третий раз она вошла уже хмурой, глаза её были злыми, видимо, она начинала что-то понимать, что происходит с её мужем и дочерью.
Юрий, поймав её взгляд, всё понял, встал и заторопился домой.
- Ладно, Вер! Побежал я, - попрощался он.  И пошёл к двери. Ему не хотелось скандала.
***
«Может, мне всё это показалось? - часто думал потом Юрий, придя в свою квартиру, и сам же отвечал себе: - Да, конечно! Какая любовь может быть, считай, между дочерью и отцом? Если бы Светлана  чуточку любила бы меня, она хоть раз приехала бы ко мне, а она ни разу даже не позвонила и вообще никогда не сказала ни слова. Может,  просто смеётся надо мной, старым дураком?  Всё! Баста! Не надо мне под старость лет никакой любви!  Жили с Верой и жить будем, а Светлана пусть ищет себе помоложе!»  -  так решил он для себя.
В следующий раз Юрий, договариваясь с Верой на завтра, чтобы поехать в сад,  набрал её номер. Трубку подняла Светлана и попыталась подольше затянуть разговор. Он оборвал её на полуслове.
- Свет! Позови Веру, - попросил он.  Та, сразу всё поняв, позвала мать.
- Ты чего, дед? - спросила спокойно Вера.
С  той самой минуты, как Юрий поймал её всё понимающий взгляд, они ни разу об этом даже не обмолвились ни словом. Стала избегать разговоров и встреч с ним и Светлана, тоже не сказав матери ни слова, а также и ему.
Как-то,  придя через неделю из  сада,  он донёс домой Вере два ведра вишни. Светлана гуляла в это время где-то на улице с Викой. Но когда Юрий, уже не заходя в квартиру,  вышел на улицу, неподалеку от дома столкнулся лоб в лоб со Светланой и Викой.
Вика тотчас протянула ему свои ручки. Но Светлана,  опередив её,  пресекла его попытку поднять на руки внучку.
- Ладно, дядя Юра! Мы пошли. Вика спать хочет!
- Да, да! Идите! - поспешил уйти и Юрий.
- Вот и всё! - почему-то с грустью подумал он.
***
В доме на Зелёнке подъезд был до сих пор настежь. На следующий день, возвращаясь из сада,  Юрий увидел на лавочке возле подъезда Физу, Раю и ещё какую-то женщину. У  дверей возился и что-то налаживал Виктор.
- Это я сделал! –  всем своим видом показывал он.
Но  хоть и хорохорится,  дело с  установкой замка явно не получалось. Стержень , который он вставлял,  был великоват и не входил в коробку. Поняв это, Виктор всё бросил и,  чертыхаясь,  пошёл к себе. А вечером позвонил Юрию.
- Ну, чё,  писака? Замок- то тебе не по зубам оказался?"
- Да, - спокойно ответил  Юрий.  - Сам я в слесарном деле не больно дока. Поэтому пригласил мастера из мастерской от вокзала, тот не поехал. Позвонил по объявлению в газету, там заломили такую цену, что у меня глаза полезли на лоб.
- Ну! Ну! - многозначительно произнёс Виктор. - Ты же говорил, что для дома теперь палец о палец не ударишь, что нельзя добро делать людям,  оно оборачивается злом?
Юрий вспомнил, что  то же самое говорил нередко и сам Виктор.  И уже  давно заметил Юрий, что сосед  очень завистлив. Увидел  у него на сберкнижке пятьдесят тысяч рублей  сосед,  не удержался и произнёс вслух, поворачиваясь к нему спиной:
- Ишь куркуль. Накопил!  Не курит, не пьёт он!
- Здоровеньким помрёт...  злорадно докончил он.
А недавно Юрий убедился воочию, что завидовал Виктор ему не только из-за сбережений. Примерно через месяц после публикации в газете Юрий встретил того самого журналиста, что писал по его письму статью, и с которым они когда-то работали на железной дороге. Пристал к нему:
- Володь, скажи, по секрету. Это останется между нами… Кто тебе позвонил из нашего дома, что я самый  и есть грязнуля?
- Да мужик какой-то. Фамилию я уже не помню, а звать Виктор, - сообщил Владимир.
- Осокин!? Вот сволочь! – удивился Юрий, открыв рот от удивления, не ожидал он от своего соседа и почти что друга такого предательства. Стало явно, что Виктор, действительно,  завидует ему,  хотя  пенсию получает больше,  и в доме живёт он дольше.
***
В конце сентября, когда Юрий с Верой Михайловной выкопали и вывезли в погреб картошку, Светлана уехала. Уехала ночью, даже не попрощавшись с Юрием.«Обиделась!» - понял он.
Светлану он жалел и даже где-то в глубине души любил. Уважал Веру Михайловну и не хотел причинить ей боль. Поэтому на следующий день, только спросил:
- Чего  это Светлана даже не сказала мне до свидания?
- А ты что ожидал, разве не понятно, влюбилась она в тебя!
- Ну, а ты как на это смотришь? - продолжал допытываться Юрий.
- Я что, я слабая женщина! Мне дочку жалко, саму себя и тебя тоже. Ты мужчина, ты сильный! Вот и решай!
- Хорошо! - хитровато сощурился Юрий. - Я тогда позвоню Светлане, чтобы она вернулась!
- Не-ет! – искренне вскрикнула Вера Михайловна.
- Ну, вот видишь! Ты против... -  рассмеялся Юрий и серьёзно добавил,  - я уже не молод. Пусть Светлана слегка увлеклась мной. А надолго ли хватит этой любви? Не стану ли я ей позже обузой? Говорят, что любви все возрасты покорны. Но я думаю, в наше время должна быть на это серьёзная поправка. Мы старики, и когда нам бес в ребро, должны твёрдо знать свой край и не падать. Мы с тобой уже два года  вместе!  Это куда надёжней!
- Умничка ты у меня! – согласилась Вера Михайловна  и, подойдя к Юрию, поцеловала его в щёку. Однако,  грустно спросила:  - А как же Светлана?
 И, не дожидаясь ответа, продолжила:
- Я даже подумала, чтобы  ты и со Светой жил и со мной, чтоб, только я не знала. Я знаю, так сделали бы многие мужики, но если бы я узнала, боюсь, мне было бы больно! Я радуюсь, что ты не такой, как все  оказался, за что люблю и уважаю.
- Ну,  на этом и поставим точку! - твёрдо произнёс Юрий. - А Света ещё найдёт своё счастье!
- Дай то Бог! - вздохнула Вера Михайловна.
- Знаешь, Вер! Ты вот нахваливаешь меня, что я не такой, как все…  Но если честно, то меня несколько смущает это, потому, что я тоже не безгрешен, - осторожно признался Юрий. - Например, когда тебя не было, я тут чуть не напросился к одной женщине на ночь.
- Ну,  это можно понять. Меня чуть ли  год не было. Я простила, если бы  ты и сходил, - беспечно хохотнула Вера Михайловна. - Я знаю мужику трудно без женщины.
- А вам легче? – спросил Юрий, внимательно посмотрев ей в глаза. Она, лукаво сверкнув глазами,  отвела взор.
- Чё ты пытаешь меня? Ты забываешь, я старше тебя на год!  Вот Светке сейчас тяжелее. Она молодая.
Юрий всё правильно понял: "Раз уж Вере Михайловне присущи все женские желания, что же говорить об её дочери."
Где-то в глубине  души  мысленно  пожалел, что он Светлане отчим, то есть, почти родной отец. И это было в нём сильнее всего. И как бы подводя итог,  он решил для себя: "Всё, на этом и ставим точку… Светка мне дочь!"
Вспомнил он и про беса в ребре, с которым  прожил две осени. А хорошо это или плохо судить уже не ему. Так он решил. Вскоре они с Верой, наконец,  расписались, стали мужем и женой.


ВЛАДИМИР МАЗЯРКИН родился  19 мая1990 года в с. Н-Ненинка, Солтонского района. В  девять лет, после смерти матери переехал к отцу  в райцентр Солтон, затем  к сестре, где закончил 9 классов и поступил  в Бийский сельскохозяйственный техникум. На данный момент живет в Бийске,  работает  в сфере недвижимости.

***
Каждый может быть собой,
С головою лезть в проблемы,
Потешаться над судьбой,
В разговор вплетать  дилеммы,
Что стоят перед  тобой.
Никому не интересно
Слушать  мыслей этих бред,
Пусть останутся безвестной
 тайной
юношеских лет.
***
Всегда понимаешь, что рядом с тобою,
Находится Ангел,  рожденный судьбою.
Рожден и дарован тебе для поддержки,
Смывающий взглядом любые насмешки.
Разделит с тобой он всю боль  состраданья,
И будет он рядом в часы созерцанья.
***
Пусть солнце светит ярко.
Пусть будет мир добрей.
Весна украсит арки.
Распахнутых дверей!
***
Белый снег ложится на ладони,
Чуть прижигает холодом своим.
Но мне не больно,
Мне тоскливо очень,
От чуждой, 
Сотовой, зимы.

               
КОРОЛЁВ ИВАН ПЕТРОВИЧ  родился в 1942 году в селе Усть – Мосиха Ребрихинского района Алтайского края. Окончил  Усть - Мосихинскую среднюю школу в 1959 году. В этом же году поступил  на  строительный факультет  Алтайского политехнического института. По окончании института в декабре  1964 года был направлен на работу в город Бийск в строительно -монтажный трест № 122. Работал мастером, инженером в управлении треста, а затем инженером комплексного отдела треста « Оргтехстрой». С 1977 работает  корреспондентом в газетах « Строитель» СМТ – 122, а с 1982 г.  по 1994 г.  редактором  газеты « Домостроитель» ДСК и на городском радио. В связи с ликвидацией предприятия –  ДСК  переходит в на работу корреспондентом в газету       «Бийский  котельщик».  С  2005 года по настоящее время работает редактором газеты «Рабочая смена».  Член Союза журналистов России. Награжден медалью «За освоение               
целинных и залежных земель».
ЖИТИЕ НЕ СВЯТОГО ИВАНА
                Жизненный путь мог закончиться не начавшись.               
Мои родители Пётр Фёдорович 1897 года рождения и Анастасия Ивановна 1896 года рождения переехали из Горьковской области в Алтайский край в 1940 году. Переселение было плановым. Сталин по примеру Столыпина решил осваивать Сибирь. Специальный поезд вёз  в Сибирь не только людей, но и домашних животных. На новом месте они обеспечивались стройматериалами для строительства жилых домов и надворных построек. Для них были некоторые льготы для приобретения необходимого.
В семье до моего рождения было двое детей: сестра Полина и брат Фёдор.  Старшего брата я не увидел.  В 1941 началась Великая Отечественная война. Его забрали в действующую армию.  Он прислал одно - единственное письмо, в котором писал: «Время очень сложное. Вряд ли  придётся свидеться». Через некоторое время пришла похоронка. Фёдор Королёв числился в числе без вести пропавших.
В году 43 – ем призвали в армию и отца. Примерно через год он вернулся домой с изувеченными руками.  Вердикт врачей был краток: инвалидность первой группы. С одной стороны это,  конечно, плохо, но с другой в колхозе денег почти никто не видел, а инвалидам платили  пенсию, живыми деньгами,  они не облагались налогами, им не обрезали огороды, то есть они могли иметь огород большей площади, чем  остальные. Когда я родился,  отец был ещё дома. Но тут с моим рождением случилась чуть ли не трагедия. Село Усть – Мосиха большое. Растянуто километров на десять. Но во время войны на такое поселение был положен  лишь один медицинский фельдшер. Он работал в селе долго, имел большую практику, лечил от всех болезней и,  конечно, принимал роды. Но с моей мамой случай особый. Когда она ходила мною,  ей было уже 42 года и наш  деревенский эскулап побоялся,  что  будут осложнения.
- Надо везти в районную  больницу,- такое решение  принял он. Легко сказать, но тогда постоянного сообщения с районным центром не было. Автотранспорта было мало. Одна надежда на конный транспорт. Кони были в основном в колхозе. С председателем отец договорился, лошадку выделили. С другой проблемой – холодом  тоже решили. Со всех  дворов собрали шубы и тулупы, чтобы не замёрзли возница, роженица и новорожденный. И вот отправились в путь. До Шарчино - районного центра, доехали благополучно. Роды прошли без осложнений. Но дня через два моя матушка забеспокоилась: как там дома  муж  с девчонкой – малолеткой?
Снарядили транспорт в обратный путь. Морозы тогда стояли поистине сибирские. Ниже  - 25 градусов Цельсия столбик термометра не поднимался. Это считалось ещё не холодно. Примерно столько же было в этот, когда матушка собралась ехать домой, ещё не поправившись после тяжелых родов. Легко сказать.  Тепло  в двадцати градусный мороз это когда работаешь,  а  сидеть неподвижно при таком колотуне в санях  не очень-то тепло. Но тем не менее доехали нормально. Спасли шубы и тулупы, предусмотрительно  взятые в Мосихе.   Дома ждала сестрица Полина и соседки. Сделали всё, как положено. Одна, из наиболее продвинутых  в церковных  делах старушка совершила даже обряд крещения. Но как сказали потом мне знакомые церковники, обряд крещения действителен, только  когда он произведён в храме. В Мосихе, конечно, церкви не было. Ближайшая - только в Барнауле. Так  что я остался на всю жизнь неправильно крещёным. Как бы то ни было, но другой обряд - обмывание, приём спиртного во внутрь у всех присутствующих, кроме  младенца, был произведён по русскому обычаю успешно. С тех пор, если я приезжал на каникулы или в отпуск, всегда приходила одна из крёстных, её приглашали к столу,  ей наливали,  и она, отведав налитое, всегда интересовалась,  как я живу «в  городу». Являлись другие соседки и тоже  вкушали за приезд сына и брата Ивана, и текла неторопливая беседа,  основная тема которой было то, как они там живут в этом городу. Особенно возмущена была Арина Золотухина, жившая  зимой у детей  в городе, а  весной вырывалась в родную Мосиху.               
- Представляешь, Поль, - говорила она, с негодованием обращаясь  к моей сестре, увы , теперь уже покойной. - Они там днём!!! Сидят под замком!!! Она была возмущена до глубины души. В Мосихе она свою избу никогда не закрывала и сидеть под замком ей было в «лом».               

НА БРИГАДЕ
Теперь в газетах постоянной темой в летние каникулы  является трудоустройство и занятость школьников. В деревне, где я жил пацаном, такой проблемы не было. Почти всё лето сельские пацаны работали в бригаде на сенокосе копновозами.  Первая бригада находилась  в пятнадцати  километрах от села. Там мы и жили в амбаре. Жили - громко сказано . В амбаре мы только ночевали, а весь световой день работали. Сено из рядов клали на волокуши и, сидя верхом на лошадях, мы везли эти волокуши к стогам, где мужики  метали эти стога, то есть складывали вилами сено в стога.
Работа была не сложной,  кроме того, что  надо было точно подъехать к валку и к месту стогования.  Поначалу у меня это получалось плохо. За что был матерён нещадно. Как сын инвалида войны я мог не работать в бригаде.
Против  была и мама, но как я мог оставаться дома, если все мои друзья «на бригаде»! А было мне тогда лет восемь – девять.  Ночевали мы в амбаре. В матрацовки и в наволочки набивалось  духмяное сено. Давались и одеяла из мешковины. Такой вот спартанский быт. Кормили нас хорошо. Мясо было в обед и в ужин, что во многих семьях случалось не часто. Душили налоги. На прокорм себе ничего не оставалось. Кроме,  как с огорода овощи. Сорок человек трудно угомонить. То в одном углу, то в другом смеялись  и разговаривали. Засыпали  часа в три ночи. А уже часов  в семь утра в амбар заходил бригадир Василий Кутищев и командовал:  «Подъём»! Никто с первого раза и не думал вставать. Лишь после третьего захода, когда Василий Иванович заходил  в нашу опочивальню с ведром холодной воды и выливал на спящего у входа копновоза,  ему ничего не оставалось делать, как вставать. За ним поднимались и другие. Вот такие были методы воспитания.               
Работа и жизнь летом  в бригаде дали мне многое. Я уже не боялся скопления людей, жизни в  общежитии, тем более, что в комнате жило всего четыре человека.
               
КАК Я ПОКОРИЛ БАРНАУЛ
В десятом классе встал со всей остротой вопрос: «Куда пойти учиться»?  Наша классная руководительница,  она же преподаватель химии прочила мне карьеру преподавателя химии в школе.  По химии у меня были пятерки. Но в школе работать  мне как- то не хотелось. Но на химфак решил поступать, не ведая того, что химическое производство самое вредное  для здоровья человека. Отослал документы на химфак Томского политехнического  института. Вот уже надо было ехать сдавать экзамены, но вызова всё не было.  И вот, когда я уже потерял все надежды дождаться весточки из престижного вуза, приходит письмо, но оно меня не обрадовало. На официальном бланке сообщалось, что вуз не может допустить меня до вступительных экзаменов потому, что  у меня зрение всего лишь  шесть с половиной диоптрий. Допускаются в абитуриенты с минус шесть. Что делать?  Тут я вспомнил, что в Барнауле открывается политехнический институт. Есть там и химфак. Собрав книги в чемодан, я отправился в центр села откуда уходило грузотакси на Барнаул, кто не знает, что такое такси – это грузовик . В кузове – деревянные сиденья. Кузов обтянут тентом. Пока доедешь до Барнаула по «дорожке фронтовой», пятая точка организма пассажира сидеть уже не способна. В Барнауле меня ждало тоже препятствие, для глаз будущего инженера – химика не хватало 0,5 диоптрии. Я сказал в приёмной комиссии, что мне в селе, наверное,  неправильно определили  остроту зрения. Заручившись направлением в трахомотозный диспансер я отправился выцарапывать у краевых окулистов вожделенные ноль целых пять десятых диоптрий, Это удалось мне только на третий день, когда всё благоприятствовало мне.  За три дня я выучил все буквы наизусть, чтобы получить необходимые 0,5, но вот беда я не видел указку. Лишь на третий день беспрерывного хождения в трахомодиспансер  я мог правильно назвать все показываемые окулистом буквы. Был солнечный день и от указки падала тень. Стечение обстоятельств позволило мне увидеть буквы и  указку одновременно. С таким трудом  сельский парень был допущен в славные ряды абитуры. Но на экзаменах меня поджидала ещё одна преграда. Я чуть не срезался на немецком. Язык Шиллера и Гёте преподавала в Усть -Мосихинской школе  немка,  репатриированная с Волги, произношение этой дамы значительно отличалось от классического, поэтому я понимал его с трудом. Мои объяснения  немного разжалобили преподавателя,   и он вместо неуда, поставил мне трояк, единственный из пяти экзаменов, остальные сдал на четыре и пять. С чем я и отправился домой в  надежде, что я буду зачислен. Отсутствие общежития  особо не тревожило, но оказалось, что проблем и без общежития хватает.               
Вернувшись из Мосихи, зашёл в институт и с замиранием сердца стал изучать списки зачисленных на химфак. Прочитав на три раза, я свою фамилию не обнаружил и загоревал. От нечего делать стал читать списки других факультетов.  В списках студентов строительного факультета  я обнаружил знакомые фамилии и в конце списка свою. Радости не было предела. Пусть другой факультет, но я студент! Оказывается,  мы студенты  дневного отделения должны будем два года учиться и работать по вечерне – сменной системе, а чтобы  работать на химических производствах, необходимо чтобы работающий студент был совершеннолетним, то есть, чтобы  ему исполнилось восемнадцать  лет. И ещё, оказалось, на строительном факультете был недобор, а на химическом перебор. Я понимал: чтобы как -то  избежать  дополнительных проблем и в без того проблематической ситуации,  необходимо подобрать команду,  с которой легче будет прожить в городе пять с половиной лет и не только прожить, но и получить  диплом инженера. Как-то раз я увидел  у входа в новое здание химфака парня с вьющими волосами, одетого  в когда то чёрную, а теперь неопределенного цвета вельветовую куртку, обутого в давно не чищенные кирзовые сапоги.
«Наш человек», - подумал я и оказался прав. Валерий Каратанов – деревенский парень стал для меня другом. С ним мы  первый год мотались по квартирам, а потом четыре  с половиной года жили в одной комнате в общежитии. Вскоре к нам присоединился  Толя Сурженко из Бобровки. Так втроём мы прожили непростое время студенчества.
Самым трудным был первый год. Не было жилья, нелегко было сочетать учебу с работой.  Более менее постоянно мы прожили у тёти Зины - почти весь учебный год.  Эту квартиру порекомендовала нам наша одногруппница  Галя Ганович. Она жила в этом же доме на том же этаже. Дом был двухэтажный, деревянный, «удобства» во дворе. Естественно, ни водопровода, ни канализации, ни центрального отопления  в доме не было. Это нас не страшило. Мы были из деревни и всех этих благ цивилизации ещё не изведали. Комната  в двадцать четыре квадратных  метра  вполне нас устраивала. Умещались четыре  койки, которые  дали на предприятиях, где мы работали.  Тётя Зина – хозяйка квартиры была убеждённой тунеядкой  и алкоголичкой. За квартиру она не платила и за  электричество тоже. Деньги у неё не задерживались. Она их тут же пропивала. В то время тунеядкой жить было не просто. Их тут же ссылали в места отдалённые, туда, где тундра и тайга. Но у тёти Зины был хороший блат. Сын её был женат на женщине, работающей то ли в милиции, то ли в ЖЭКе.  Пищу она никогда не готовила. Ходила по соседям, они её подкармливали. Мы же её не баловали.  Работали  студенты стройфака  на предприятиях стройиндустрии. Нам с Каратановым пришлось трудиться на комбинате треста  «Межколхозстрой». Шарага ещё та. Процесс труда  механизирован лишь отчасти. Я работал на БРУ, где в скип загружался песок лопатами, глину и цемент возили на тачках. Самая лёгкая операция на воде. Заливалась вёдрами в бетономешалку, куда из скипа вываливали вышеперечисленные составляющие раствора.  Помещение БРУ представляло большой сарай, не отапливаемый.
Раздевалок для спецодежды не было, приходилось ездить через весь город с работы и на работу в грязной одежде. От нас шарахались как от зачумленных.

ОБЩАГА – ДОМ РОДНОЙ
Время шло. Закончился самый тяжёлый год учёбы. Для политехников построили общежитие. Из тёть Зининого клоповника мы переехали в общагу всем нашим составом. Радовались. Ещё бы. За холодной водой с ведром  по морозу на колонку  ходить не надо.  В подвале душ. Можно мыться хоть каждый день. Здесь же помещение, где можно постирать. В общем, все необходимые условия  для городского  человека, но мы-то были из деревни, причём прожившие год в спартанских условиях на квартире тёти Зины.
Через полгода отменили вечерне - сменную систему обучения и мы перешли на дневное отделение.  Поначалу радовались, но получив стипендию – тридцать  пять рублей приуныли. Но нас спасали «калымы», разовые подработки на погрузо - разгрузочных работах. Особенно предпочтительней была работа на мясокомбинате, где, кроме денег,  давали ещё и мясо. Спасали колхозы, там иногда хорошо на уборке зерновых за месяц зарабатывали.  Но это  было редко. Обычно оставались долги за питание, но  со стипендии эти долги  не высчитывали. Некоторые устраивались сторожами. Один химик даже устроился пожарным. Но на такие должности брали неохотно,  предпочитая  взрослых мужиков.               
 При дневной форме обучения  появилась возможность заниматься спортом,  художественной самодеятельностью, ходить в театры, кино и читать.
   
АФРИКА ИМЕЕТ ФОРМУ СЕРДЦА
На строительном факультете был хороший  ВИА-9,   вокально-инструментальный ансамбль. Руководил им  студент Петляковский, а солистка  Лилия Рушковская из нашей группы. Каждый факультет раз в году должен был представить художественную программу. Тогда  происходил процесс освобождения Африки  от колониального ига. Мы студенты сочувствовали  африканцам. И решили посвятить наш фестиваль этому жаркому континенту.
Название пришло сразу «Африка имеет форму сердца». Вскоре весь институт распевал забойную песню предстоящего праздника: « О,баобабы. Гремит негритянский джаз. О, баобабы  и падают слезы из глаз»
При приближении фестиваля напряжение нарастало. Все ждали чего-то невероятного. И вот долгожданный день наступил. Жаль, что не было африканцев, они бы порадовались. Зал был полон. Помещение разрисовано в тему. Гордые борцы за свободу  Африки,  флора и фауна чёрного континента и, конечно, же  баобаобы.  Концерт начался с зажигательных танцев, запрещённых  в домах культуры и в других общественных местах. Звучали рок -н - ролл, буги - вуги, твист, на все эти танцы было наложено табу. Но, выдавая их за африканские народные  ритмы,  будущие проектировщики  дворцов и корпусов,   заводов - гигантов и прорабы  выделывали сногсшибательные па и пируэты. Зрелище набирало силу.  Зазвучала знакомая мелодия на сцену вышли снова «негры»  и все  услышали про негритянский  джаз и  слёзы. Песню подхватил весь  зал. Она стала гимном факультета.
Но это было ещё не всё. На сцене появились четыре «негронимфы» под зажигательные ритмы они начали исполнять негритянские танцы, через некоторое время  занавес закрылся,  объявили, что концерт окончен. Многие не поняли, что случилось. Оказалось, что псевдонегритянки вышли на сцену в костюме «топлес», т. е. в купальниках без лифчиков.  Если в Африке это можно, то у нас в шестидесятые годы выход на сцену в таком виде считался  большой крамолой.
Скандал был грандиозный. Нашего милейшего декана Петра Васильевича Диндиенко чуть не выгнали с работы. Оставили только потому, что  не было специалистов. Строительный факультет  только начинался. И мы были первыми его выпускниками.
Вечер «Африка имеет форму сердца» надолго запомнился политехникам. Ещё долго студенты распевали хиты этого не состоявшегося фестиваля.

ДИПЛОМА ТЫ НЕ ПОЛУЧИШЬ
За учёбой и не только пришло время преддипломной практики. Место её проведения становилось и местом нашей будущей работы после окончания института.
Мне с моим другом Валерием Каратановым достался город Бийск. Считалось что это хорошее место : город, да условия работы неплохие. Но пока шли ещё лекции.
На одной из них, которую вёл Аврам Хаскалевич Ашкинази, случился казус, который стоил потом мне много нервов. А.Х.А., так мы сокращенно звали этого мэтра был зав. кафедрой и влиятельным  человеком на факультете.               
В своём конспекте  я написал : « А. Х. А.  – старая перечница» и показал этот «шедевр» Валере. Он усмехнулся и продолжал старательно записывать конспект. Эта невинная шутка имела большие неприятные  последствия.
Через неделю Ашкинази вдруг решил собрать наши конспекты, Я с чистой совестью сдал свою тетрадь, забыв о заложенной в ней для меня бомбе.
Прошло недели три. После окончания лекции  Аврам Хаскелевич , задержав на мне хищный взгляд,  сказал:
 - А вас, Иван Королёв,  прошу остаться.
- Ну,  всё! – подумал я. И мои худшие предположения сбылись. После длинной речи А. Х. А. изрёк:
- Ты диплома не получишь.
С этим я уехал в Бийск на преддипломную практику. После практики мы должны были сдать курсовой проект. Сдавать нужно было Ашкинази. Но когда я подошёл с проектом, он сказал всё ту же фразу :
-  Ты диплома не получишь!
Но всё- таки курсовой я сдал другому преподавателю, защитил диплом и уехал в Бийск на работу. Но это уже другая история.

АЛЕКСАНДР КАРТАШОВ родился в 1951 году в селе Дружба Алейского района Алтайского края. В 1974 году окончил физико-математический  факультет Бийского государственного педагогического института. Преподавал в школах Алейского района астрономию, математику, физику.  С 1984 года работает в ПУ №3, преподает предметы физико-математического цикла. Стихи начал писать недавно. Первые публикации появились в 2005 году. Печатался в газетах: «Бийский рабочий», «Моя Земля», «Бийчанка», «Вектор-Сибирь», «Рабочая смена».  Подборки стихов А.Карташова опубликованы также в межрайонном альманахе «Соседи»(3 №. 2007 год) в альманахе «Я расскажу о Бийске» (2008, № 7); в литературно-художественном, публицистическом и историко-просветительном альманахе «Бийский вестник» (Три реки, 2009 г.)

МАШИНА ВРЕМЕНИ

Уходят дни в другое измеренье,
Меж будущим и прошлым только миг.
Создать машину времени есть мненье,
Пусть по волнам столетий мчится бриг.

Талантами Россия не скудеет
С древнейших лет до настоящих дней.
Мужик простой что хочешь вам сумеет,
Ему лишь только водочки налей.

Кабинка небольшая. Сел у пульта
С улыбкой оператор с бородой:
«Работает исправно катапульта,
По времени – диапазон любой.
*
Выполняем заказ без гарантий,
Завещанье пишите сейчас,
Нагишом отправляем, без мантий,
Чтоб в пути не смущали вас.

Так, куда Вас влечёт желанье:
В прошлом быть, или знать, что ждёт?
«К динозаврам хочу на свиданье,
То, что будет, само придёт».

Кнопки жмёт бородатый мужчина,
Всё исчезло, душа в полёте.
Недолёт – барахлит машина,
Приземлился на ржавом болоте.

Выбираюсь на сушу – вдали костер,
В небе звезды  рассыпал вечер.
Перед взором саванны волшебный ковёр,
Чьи-то руки легли на плечи.

Не успел оглянуться – прижали к земле,
По рукам и ногам повязали,
Волосатые лица склонились ко мне
И по-своему что-то сказали.

«Ты откуда явился?» - спросил молодой,
«Почему я его понимаю? –
Мысль мелькнула – наверное предок мой».
И по-ихнему вдруг отвечаю:

«Я оттуда, что будет не скоро, потом,» -
Невдомёк им, глаза округлили.
Что постарше изрёк: «До вождя понесём»,
На жердину меня погрузили.

Как добычу несут, приближаясь к костру,
Мамонтятиной пахнет, у племени ужин.
Вождь взглянул на меня: «Поднесите к огню,
Кто такой, я зачем ему нужен?»

Развязали, одели, стою перед ним,
Нагишом неприлично – начальство.
Подмигнул ему глазом, не помню каким.
Проявляя безмерно нахальство.

Взял под руку, в сторонку веду,
По дороге вождю намекаю:
«Я накликать любую могу беду,
Очень  мудр я и многое знаю».

«Хорошо – будь по твоему вестник небес,
Оставайся – зачислим в племя.
Много в жизни я видел чудес,
Кто такой ты, покажет время».

Только сел у костра, мяса кус проглотил,
Как мираж, растворилась саванна.
Бородатый, наверно, машину включил,
В шкуре мамонта я у дивана.


* * *
Вокзал... Прощания и встречи,
Уходят и приходят поезда.
Надежда зажигает свечи,
Когда ведет дорога в никуда.

Стучат колёса, годы-грёзы,
Седой зимы настали дни.
Надели белые холсты берёзы,
Конечной станции вдали огни.

На выход не спеши, ещё не вечер,
Мигнул зелёным светофора глаз.
Душа свободна, человек не вечен,
И не подписан в канцелярии приказ...

* * *
Сколько в мире чудес,
Непонятных, волнующих, странных.
Красотой заколдованный лес,
Серебро париков иностранных.

Горы в дымке сиреневой,
Облаков белый дым.
Снег бумагой шагреневой,
Розовеет заката грим.

Вечер день провожает,
Луч мелькнул и погас.
Звёзды ночь зажигает,
Бьёт копытом Пегас...
ЗИМА-ВОЛШЕБНИЦА ЗАКОЛДОВАЛА ЕЛИ

Зима-волшебница заколдовала ели,
Речную гладь сковала льдом.
Следы тропинок замели метели,
Лишь родничок звенит ключом.

Волнует сердце звон хрустальный,
Мечты струятся сказочной рекой.
В нём голос нежности печальный,
Вернёт душе утраченный покой.

Вечереет, закат догорает.
Зимний лес тишиною объят.
Крылья ночь над землей расправляет,
Робок звёзд появившихся взгляд...

ВЕТЕР В ПОЛЕ, НЕТ СЛЕДА.

Ветер в поле, нет следа.
Не найти.
Радость встретит иль беда
На пути
В океане бригантин
Паруса.
Синим цветом палантин -
Небеса.

Горы тянутся к тебе
Высота.
Звёзд мерцание в воде -
Красота.
В гриме красном тополя -
Крона-зонт.
Слились небо и земля
В горизонт.

Волком воет вьюга
В ночи
К нам вернулись с юга
Грачи
Молодость - беспечности
Бриг.
Время жизни - вечности
Миг...

***

Декабря начало,
разгулялся ветер.
Молвил день устало:
«Здравствуй, поздний вечер»
Небеса укрылись
серой пеленою.
Вихри закружились
снежной кутерьмою.

Миг прощанья мрачен,
не жалеет злата.
Горизонт означен
полосой заката.
На душе тревога,
не вернуть, что было.
Память недотрога,
нежность сохранила.

Дни тяжёлой ношей -
на плечах усталость
Белая пороша
на висках осталось.
Вы с дороги сбились,
но надежда с вами
Тени растворились
в утреннем тумане. . .

СВОБОДА

Мне жаль зверей, закованных в металл,
Им загляну в глаза, душа заплачет.
Как много в скорой жизни значит
Свобода – ждать ее устал.

Свобода мысли и свобода слова,
Фантазии полет, реальности печаль.
На крыльях ввысь, в заоблачную даль.
И камнем вниз, на землю снова.

Анархия, как суррогат вина
Пьянит, смущая юные сердца.
Свобода совести, дела Творца,
Непонимание истины, распятие Христа…

Свобода, как ты хороша,
Когда свободна, без петли на шее.
Нет ничего тебя милее,
Уходишь ты, скорбит душа!

* * *
Дыханье Арктики холодною натурой,
Мороз такой, что ломят зубы.
Зима. .. Декабрь злой и хмурый,
Куржак на стёклах, стонут срубы.

Всё замерло в звенящей тишине,
Берёзы к телу прижимаю! руки.
И волчий след плетётся по стерне,
Крик жертвы - эхо вторит звуки.

Законы предков - мир жесток,
Прав тот, кто силой обладает.
В обратный путь истории виток,
Петлёю мёртвой горло обжигает.

Душа и тело - птица в клетке,
До срока вместе - после врозь.
Закатный луч сверкнул на ветке,
И пламенеет горечью рябины гроздь..

*    *    *
Опять природа улыбнулась,
Снежинки тают на лету.
Весна, наверное, вернулась,
Сменила осень на посту.

Судьбы не предсказуемы решенья,
Не знаем, что нас завтра ждёт.
Лишь мимолетные мгновенья,
Смакуют счастья горький мёд.

Она загадочна и хрупка,
Грустит улыбка на губах.
Увозит встречная «маршрутка»,
Мечту, являвшуюся в снах…

***
Мир соткан из добра и зла,
И тоньше нити паутина перехода.
Над пропастью печаль души светла,
Мерцанье звёзд с заката до восхода.

Когда рассвет поднимет паруса,
Мрак отступает, оставляя тени.
Ночь черноту уносит в небеса,
Ей тяжело, дрожат колени.

Жизнь – океан, судьба наш бриг,
Пророчат встречу с ураганом мощным,
Штиль настоящего лишь миг –
Случайность между будущим и прошлым.

*   *   *
От заката и до восхода.
Путь не близкий, горит костёр.
Семибратья небесного свода
Вкруг Полярной несут дозор.

Охраняют от демонов бездны
Голубой, удивительный шар.
И поют колыбельные песни
Девы звёздные из «Стожар».

Свет звезды невесом и хрупок,
На ладони упал мои.
Сердце звёздное тихим стуком
Отмеряет вечности дни…

* * *
Где начало того, что не сбудется?
В чем секрет мимолетного счастья?
Для кого-то по жизни ты спутница,
А кому-то откажешь в причастии.

Ветра ждут паруса бригантины,
Зной пустыни - дождя проливного,
Капли росной - узор паутины,
Пашня чёрная - праздник покрова.

Взгляд отчаянья ищет надежду,
Путь в лабиринте - выход из него.
Мудрость истины носит одежду,
Тень не находит отраженья своего. . .

* * *
В красно-пепельный рассвет
Окунулся серп Луны.
Растворился ночи бред,
Меркнут звёздные огни.

Плащ синеющих небес.
По сугробам - дня шаги
Заколдован зимний лес,
В никуда идут следы.

По спирали - время путь,
В бесконечность он ведёт.
Тайны мирозданья суть.
Вечность одиночество клянёт. . .

* * *
На кургане костёр,
Кони щиплют траву.
Глаз дозорный остёр,
Горизонт натянул тетиву.

Луч последний потух,
Дня закончился путь.
Ветер, тучек пастух,
В ковылях прикорнул отдохнуть.

Дышит ночь чернотой,
Шепот звезд в вышине
За незримой чертой,
Стук копыт в тишине.

Орды диких коней,
Устремились на Русь.
Вид сгоревших полей,
Неземная сердца грусть.

Смрад и тлен деревень,
Волчий вой в городах.
Смерти белая тень,
И проклятья живых на устах.

Через муки и кровь,
Жизнь проложит маршрут.
Чтобы выстрадать боль,
Что Россией зовут…

КАРТИНА

Печален вид угрюмых скал,
На берегу седого океана.
Художник молодой картину написал,
Фантазии реальность без изъяна.

Со смертью рыцарь в шахматы играет,
Игра на ставку, ставка - жизнь.
Цена так велика, он это знает,
Позиция сложна и мысли разбрелись.

Он судорожно за коня берётся,
Конь вдруг в руке его ожил.
Волнуясь, сердце гулко бьётся,
Прыжок, недолго пехотинец жил.

Кровь заливает поле брани,
Слоны трубят, смятение в рядах.
 «Король в ловушке, убедитесь сами,
Вам объявляю вечный шах!»

«Искусен ты», - она сказала,
Мне нужен именно такой.
Одна по вечности бродить устала,
Отныне спутник будешь мой...»

***
Мудра природа, без сомненья,
Мудрее тот, кто создавал.
В озерной глади – отраженье,
Лесной пейзаж себя узнал.

Свет, преломляясь радугой сияет,
При отраженье дарит красоту.
Посланья звёзд на Землю доставляет,
Покой забыв, пронзает черноту.

Свет – места нет темней в науке,
«Машина времени» – считает астроном.
У флейты вечности печальны звуки,
На землю метеорным падают дождём…

НОВЫЙ ГОД НАЧИНАЛСЯ ВЕСНОЙ

Новый год начинался весной,
В до Петровские времена.
Всё логично текло чередой,
И зима в нём была одна.

Две зимы многовато в году,
Над Россией холодный рассвет.
Вместе с нею за счастьем бреду,
Только нет его, всё ещё нет.

За чертой, что зовут горизонтом,
Оно прячется вечной мечтой.
Раскрывает ночь звёздным зонтом,
Над моею седой головой...

***
Ветер студеный - мороз,
Душу морозит и тело.
В дальний заоблачный плёс,
К звёздам мечта улетела.

Вечность ночною порой,
Смотрит с небес мерцая.
Нежность, печаль и покой
Взглядом своим выражая.

Яркие вспышки - и нет
Те, что мгновением были.
Тысячи прожитых лет,
В каменном сфинксе застыли...

*    *   *

Багряный лист упал на землю,
Кровавой каплей оставляя след.
Паденье… эхо золотистой звенью,
В миг это встретило рассвет.

Рассвет – начало новой жизни,
Надежда в нем и благодать.
Когда вкусим от райской вишни,
Нам не дано о том узнать.
***
Капли падают, падают, падают…
Полёт восторга и паденья боль.
Душу осень златая не радует
Ветер студит осины кровь…

*   *   *
Надежда, вера и любовь -
Три составляющих начала.
Надеемся вернуться вновь,
Когда уходим от причала.

Звездой надежда в небесах,
Гори, гори, пока мы живы.
Фортуна на лихих конях,
Разбойник-ветер свищет в гривах.

Любовь без веры не бывает,
Чарует нас, как колдовство.
Хрустальной дымкой нежной тает
В смятении чувств – душе светло…

*   *   *
Бездонна синь небесной глубины,
Печален вид осенней прозы.
Осиротели гнёзда до весны,
Свечами жёлтыми стоят берёзы.

И в поле полосой немой и чёрной,
Себя увидел ранний свет.
Ныряет луч в туман озёрный.
Нет всплеска и возврата нет.

Время прошлое вечной бронью
Заковало – назад нет пути.
Гладит сердце грусть ладонью
Надежда шепчет тихо: «Не грусти»…

* * *
Не надо торопиться никогда,
Нет очереди, вход свободный,
Апостол мудр, седая борода,
Распахнуты ворота преисподней.

Слаб человек, подвержен искушениям:
«Зёленый змий» и «Золотой телец».
Кто предал, нет тому прощения,
Душа трепещет, если ты подлец.

Там наверху встречают по делам,
Которые вершил во время жизни.
И приговор себе подпишешь сам,
А в райских кущах расцветают вишни.

11.03.2009


БЫКОВА ТАТЬЯНА родилась в 1964 году в г.Барнауле. Окончила Алтайский политехнический институт. По распределению попала в г. Бийск. Работала на олеумном заводе и химкомбинате. Участвовала в трёх краевых семинарах молодых литераторов.  Издала книгу прозы “Параллельные миры” (2004 г.) Печатается в местных газетах и коллективных сборниках.

МАЛЕНЬКИЕ РАССКАЗЫ

АРТИСТ
   Жил на свете  Артист, который очень  любил свою профессию и любил край, где родился. Он веселил людей: рассказывал им смешные истории из жизни своих земляков, выступал с пародиями на известных людей, пел песни. Зрители очень любили Артиста: ему часто и подолгу аплодировали на концертах, дарили цветы и подарки. Он жил в Москве, часто гастролировал по стране, выступал и за рубежом, но всегда стремился попасть  в тот край, где провёл детство и юность. Артист очень любил своих земляков и те отвечали ему взаимностью.
      Край, где он родился и вырос, был знаменит своей живописной природой. Здесь горы соседствовали с обширными долинами, широкие леса со степными просторами; здесь выращивали злаковые культуры, добывали руду и поделочные камни. Однако, несмотря на все эти природные богатства, люди в этом благодатном крае жили бедно. Артист часто думал: почему сложилось такое положение на его малой родине? Он искренне хотел изменить жизнь земляков, сделать так, чтобы они  жили богаче и счастливее.
Волею судьбы ему удалось осуществить свою мечту – народ избрал его губернатором края. С первых же дней, как только Артист приступил к работе по управлению экономикой края,  он почувствовал сильное сопротивление со стороны чиновников-управленцев. Они всячески сопротивлялись тем нововведениям, которые пытался внедрить в экономику, законодательную политику и в социальные сферы Артист. Методы их воздействия на нового губернатора были разнообразны: от тихого саботажа до открытых угроз в  его адрес. Чувствуя такое отношение к себе, Артист терял самообладание, принимал поспешные решения, часто менял помощников, что вызывало ещё большее недовольство со стороны управленцев- консерваторов.
          Отходил он душой  только на немногочисленных концертах, которые проводил для простых  людей – своих земляков. Здесь он вновь ощущал их любовь и поддержку. Однако его противостояние с чиновниками обострялось с каждым днём и, в конце концов, привело к трагедии: Артист погиб в автомобильной аварии.
  Его смерть оплакивали не только близкие и земляки, но и многие россияне – так велика была любовь народа к этому человеку, покорившему своим талантом их сердца.
       После смерти Артиста его душа полетела высоко-высоко  в небо и приземлилась в местности похожей на степь. Здесь на большом валуне сидел мужчина, одетый в нарядный камзол  девятнадцатого  века. Когда незнакомец поднял вверх голову и посмотрел на вновь прибывшего, Артист узнал в нём своего земляка – Изобретателя паровой машины.
  - Я пришёл сюда, чтобы встретить тебя земляк и проводить к месту дальнейшего пребывания! – обратился он к Артисту.
  - Но почему, именно Ты, а не мои родственники или друзья-актёры?
  - Все они очень хотели встретить тебя первыми, но такова была воля Всевышнего, которому подчиняются здесь всё: от простой души, до Архангела. Я готов ответить на все твои вопросы, касаемо прожитой жизни.
  - Тогда ответь: почему у меня не получилось многое из того, что было задумано по управлению краем? Почему я натолкнулся на бешеное сопротивления реформам, которые пытался проводить?
  - Не в своё ты вмешался дело. Занялся не тем, чем на роду  тебе было назначено. Должен был людей развлекать, а ты в политику ринулся. Из-за упрямства характера не понял, что избрал  не свой путь, хотя и  посылал тебе ангел-хранитель  предупреждающие знаки судьбы. Но ты их не разгадал или не захотел понять. Пришлось Высшим Силам убрать тебя с земного плана бытия и переместить сюда – в Горний мир.
  - Но почему так произошло, ведь я желал только добра своим землякам?! – возмутился Артист.
  - «Благими намерениями вымощена дорога в Ад», - процитировал известное выражение Изобретатель. – Думаешь, мне было не обидно, что умер я за неделю до пуска своего детища – паровой машины? Я вынашивал план её создания, рисовал чертежи, вытачивал детали, руководил  её постройкой, а вот увидеть работу паровой машины на земном плане не удалось. Позже, уже здесь, мне объяснили, что я слишком рано изобрёл её, поэтому и умер молодым, и машина проработала всего пять месяцев, потом сломалась. Она оказалась единичным экземпляром и не повлияла на развитие технического прогресса в целом. У Бога тоже существует план развития цивилизации на каждой планете. Правда, позже меня все же признали первым изобретателем паровой машины. Назвали моим именем институты, университеты, пароход. Вот что отрадно для меня сейчас –  благодарная память потомков.
  Артист ненадолго задумался, потом обратился  к своему собеседнику:
  - Ты считаешь, что мои усилия по переустройству порядков в крае были не напрасными?
- Абсолютно верно. После твоей гибели Президент страны назначит губернатором края человека более опытного  в управлении, более искушённого в политических баталиях и нашего с тобой земляка. Он многое сделает, чтобы край процветал, а люди, живущие и работающие в нём стали богаче и счастливее.
  - Каким же останусь я в памяти народной?
  - Талантливым артистом эстрады и актером кино, мудрым руководителем театра и человеком, горячо любившим свой край. Здесь будут проводиться спортивные соревнования на кубок твоего имени, учредят премию лучшим актёрам, воздвигнут памятник в столице края, создадут музей в селе, где родился. Удовлетворён таким решением, или хочется ещё  большего почёта?
- Нет, не хочется. Ты меня успокоил.
- Тогда пошли, - Изобретатель поднялся с камня.
- Куда?
- Туда, где тебя ждут родственники, друзья артисты, поклонники.
   Изобретатель указал рукой в сторону горизонта, откуда к ним приближалась толпа людей, приветствуя вновь прибывшую душу восторженными криками. Артист широко раскинул руки и побежал им навстречу.
УЧИТЕЛЬ
Жил на свете Учитель, который мечтал наполнить умы учеников не только знаниями, но и вложить  в их души благородство мыслей, чувств и поступков. Если в начале своей  педагогической деятельности он ещё надеялся, что у него достаточно сил, выдержки и терпения, чтобы сбылись его мечты, то спустя некоторое время, Учитель разочаровался в выборе профессии. Ему казалось, что с каждым годом ученики становиться всё более прагматичнее и циничнее в оценке  своих и его действий. Ему стало казаться, что они приходят на уроки не за получением знаний, а чтобы отбыть время и пообщаться со сверстниками. С каждым годом ему всё труднее и труднее было добиться от учеников желания разобраться в характерах литературных героев, а задание выучить стихотворение превращалось для них в непосильную  работу ума.
   Единственным положительным моментом в своей работе, Учитель считал длительный летний отпуск, который он проводил с удочкой на берегу реки или озера. Это было время, когда он мог неторопливо размышлять о жизни, прочитанных книгах, мечтать. Когда же на крючок попадалась рыба, учителя охватывало волнение, появлялся азарт, и он умело подсекал и вытаскивал на берег карасей, пескарей, чебаков, иногда даже удавалась поймать окуней или щуку. Только в эти моменты он ощущал полноту бытия и радость победы.
   Однажды, придя рано утром на берег озера, он увидел сидящую на большом гладком камне девушку лет восемнадцати. Она смотрела на  спокойную гладь воды, окутанную полупрозрачной  дымкой тумана, и изредка  бросала в озеро прибрежные камни. На ней были тёмные облегающие джинсы, кожаная куртка и  высокие, доходящие почти до колен, сапоги на высоком каблуке. Вглядевшись внимательно в лицо девушки, он понял, что та не является ученицей его школы. Учитель недовольно поморщился: всплески от  упавших в воду  галек могли распугать рыбу, и надеяться на удачный лов в этом месте стало невозможно. Нужно было идти дальше – в более спокойное место. Учитель намеревался так и сделать, но остановился, услышав неожиданный вопрос незнакомки:
  - Я заняла Ваше место?
  - Свободных мест на озере много, хотя, если честно признаться, камень, на котором вы сидите – моё любимоё место рыбалки.
  - Я заметила  выражение неудовольствия на Вашем лице.  Точно такое я видела у мамы, когда сообщила ей, что не хочу поступать в институт, а отправляюсь в путешествие с байкерами.
  - Ваша мама  желала Вам добра, и хотела обеспечить будущее, а Вы поддались минутному капризу, и думаю, что скоро пожалеете об этом.
- Все взрослые думают шаблонно, и считают, что нам, молодым нужны их советы и подсказки. Никто из вас не хочет уважать наши желания и мечты.
- У взрослых большой жизненный опыт и, они не хотят, чтобы дети повторяли их ошибки.
Девушка состроила недовольную гримасу.
  - Вы не сказали ничего нового для меня: опять набор стандартных фраз, обобщение чужого опыта Я же хочу наработать свой собственный жизненный опыт и сделать выводы из него.
  - Вы не боитесь, что они окажутся весьма горькими? Не боитесь разочароваться в жизни?
  - Нет, не боюсь! – девушка решительно тряхнула головой. – Скажите, вы разве не испытывали разочарование от крушения надежд?
  - Испытал, - честно признался Учитель.
- Вот видите, никто не избежал в жизни подобных испытаний. Не лучше ли быть готовым к ним? Интересно, кто Вы по профессии?
  - Преподаю литературу и русский язык в школе.
- Вам нравится ваша профессия? Вы довольны своими учениками?
  - Честно говоря, не особенно удовлетворён, - признался Учитель. – Перестал видеть результаты от  вложенных усилий в обучение современных «недорослей».
  Учитель был поражён тому, что высказал тайное неудовольствие, спрятанное глубоко в душе от окружающих людей. Такое часто бывает с попутчиками в поезде, когда незнакомому человеку изливаешь душевную боль, в надежде получить сочувствие или добрый совет. А главное, знаешь, что не увидишься с ним больше, а значит можно не опасаться разглашения тайных страхов и сомнений.
   Девушка встала с валуна, размахнулась и бросила в воду камень.
- Как вы считаете: изменит этот камень состояние  взаимосвязей экосистемы в озере?
- Думаю, нет. Его действие на жизнь в озере столь незначительно, что  не вызовет особых изменений в этой системе.
  - Но, тем не менее, он уже стал частью озёрного дна и может оказаться укромным местом, где рыба отмечет икру. Потом из неё вылупятся мальки, которые позже вырастут до размеров взрослой рыбы. На следующий год, придя сюда,  вы поймаете её и получите удовлетворение от рыбалки. Поймите, вы не увидели  немедленных результатов  от броска камня в озеро, но можете получить удовлетворение от этого действия в будущем. Я считаю, что Ваша работа, подобно броску этой гальки. Знания, те, что вы даёте своим ученикам  когда-нибудь, в ком-нибудь из них окажут решающую роль в выборе жизненного пути. И кто-нибудь из Ваших  учеников или учениц станут известными людьми и выразят свою благодарность устно, с полос газет или с экрана телевизора.
- Возможно, вы правы, - задумавшись над словами девушки, произнёс Учитель.
 Послышался рёв мотора. Оба подняли вверх головы. Возле кромки обрывистого берега, появился мотоцикл, с сидящим на нём парнем в тёмной кожаной куртке. Он громко проговорил, стараясь перекричать звук работающего мотора:
  - Оксана, я заправился! Поехали дальше!
Девушка протянула руку Учителю.
- Прощайте, мне пора уходить. Спасибо за беседу. И, знаете, я, кажется, сейчас поняла кем хочу стать в жизни. Я буду писательницей. Напишу книгу о своём путешествии и о встречах в пути.
 Учитель неловко пожал холодную руку девушки.
  - Надеюсь, что  получу  экземпляр с автографом, - высказал он шутливое пожелание.
  - Непременно! – твёрдо пообещала девушка.
  Она повернулась к нему спиной и  направилась к тропинке, ведущей на вершину обрыва. Учитель следил за ней до тех пор, пока она не поднялась наверх и не села на сидение позади парня. Мотор мотоцикла громко взревел, чихнул выхлопными газами,  и молодые люди быстро скрылись в высокой траве луга. Учитель опустил удочку на песчаный берег и  стал неспешно разматывать  леску, освобождая снасти для рыбалки.
ПОЭТ
Жил на свете Поэт, который мечтал встретить и полюбить женщину такой сильной любовью, о которой позже напишет поэму. Однако, несмотря на столь восторженное отношение к прекрасному полу, Поэт был весьма застенчив в общении с девушками. Начав беседу с молодой женщиной, он вскоре становился косноязычным, смущался и замолкал. По этой причине он считал, что не сможет завязать серьёзный роман с яркой девушкой, способной вдохновить его на создание Поэмы. Итогом творческих потуг Поэта были небольшие, лирические стихи, которые нравились его друзьям и подругам.
  Обладая даром поэтического восприятия бытия и умением чётко и лаконично выражать свои мысли, Поэт выбрал профессию, которая обеспечивала стабильный заработок - он стал корреспондентом районной газеты. Поэту нравилась его работа: он чувствовал, что может  реально помочь людям, попавшим в трудное положение. Знал, что в результате публикаций его статей и очерков, принимались конкретные решения районными и городскими представителями власти в пользу тех, о ком он писал. Правда в текучке будней  времени на поэтические переживания становилось всё меньше и меньше.
  В нужное время Поэт женился. Его избранницей оказалась девушка практичная в житейских делах и неплохой организатор по работе. Её не восхищали поэтические «излияния» супруга, но она ценила его порядочность и преданность семье. Вскоре семья Поэта стала пополняться детьми, и житейские заботы совершенно вытеснили из головы Поэта стремление овладеть высотами постижения  слога. Он, в кругу близких друзей,  однажды пошутил, сказав, что  его «Муза стала  подёнщицей на службе быстрого реагирования на злобу дня, а его Пегас зажирел, пасясь на лугах Парнаса».
  Однажды, когда Поэт достиг предпенсионного возраста и уже готовился вступить в пору «заслуженного отдыха», редактор газеты послал его в город, находящейся в соседней области, для встречи с прославленным земляком, родившимся  и проведшим детство в их городе. Добраться туда можно было поездом. Попутчицей по купе оказалась молодая девушка,  ехавшая поступать в областной центр в театральный институт. Поэту пришлось по душе подобное соседство: девушка оказалась красивой, беспечной и смешливой. Он же, поднаторевший в общении с различными людьми  по роду своей деятельности, почувствовал прилив смелости и бесшабашности. Поэт рассказывал соседке смешные случаи из его журналисткой работы, а соседка весело смеялась, обнажая ровные белые зубы и…круглые коленки. Мужчина достал из дорожного баула бутылку коньяка, девушка выложила на стол домашнюю снедь. Поэт заказал у проводницы чай и плитку шоколада. Они пили коньяк и закусывали его холодными котлетами и варёными яйцами, говорили о литературе, театре и поэзии. Поэт читал попутчице стихи, написанные им в пору полузабытой юности, а девушка смотрела на него восхищенными глазами. Потом  неведомая сила притянула их друг к другу, тела оказались сжатыми в объятиях, а губы слились в жарком поцелуе.
   Они погасили свет в купе. Только любопытная луна, заглянув в окно, стала свидетельницей того, что происходило за закрытой дверью. Её серебристые лучи осветили нагое тело попутчицы и Поэт замер, разглядывая обнажённое чудо. В порыве поэтического восторга он назвал девушку Лунным Мотыльком, затем приник губами к  тёмному кружку на обнажённой груди попутчицы. Луна скрылась в облаках, и в купе стало совершенно темно. Но для Поэта это было не существенно. Он погрузился в мир звуков дыхания, стонов и ощущения страстного желания близости. Поэт испытал дрожь в теле, пальцы рук нежно гладили все изгибы молодого тела, а влажные губы оставляли отпечаток поцелуев на  выпуклостях и ложбинках…  Тело девушки чутко реагировало на его ласки: оно,  то поднималось вверх, изогнувшись дугой, то резко опускалось вниз, и тогда Поэт слышал тихий стон и молящий призыв «Возьми меня!» Он овладел телом девушки, стараясь не причинить ей боль.  Уставшие, но довольные состоявшейся близостью, они уснули, крепко обнявшись.
  Проснувшись утром, Поэт не обнаружил попутчицы в купе. Её плащ отсутствовал  на вешалке. В смятении мужчина проверил содержимое дорожной сумки и карманов пиджака. Все вещи, документы и деньги оказались на месте.  Поэт почувствовал облегчение от того, что его попутчица не оказалась банальной дорожной воровкой. Но почему она исчезла, ведь должна была доехать до конечной станции?
   Поэт вышел в коридор и постучался в купе проводников. Заказав  миловидной хозяйке вагона стакан чая, он поинтересовался: на какой станции вышла его попутчица. Женщина как-то странно посмотрела не него и ответила, что не видела девушку выходящей из вагона. Потом участливо спросила: не пропали у него вещи или деньги? Поэт уверил её, что у него всё в порядке, взял стакан с  чаем в подстаканнике и направился в купе. Здесь, сидя за столом и отхлёбывая чай из стакана, он с тоской подумал: «Вот и улетел от меня Лунный Мотылёк. Не оставила даже записки. Интересно, зачем ей это было нужно?»
   Поэт выполнил задание редактора – встретился с земляком и написал репортаж о нём. Жизнь потекла по устоявшемуся распорядку, только ночами он всё чаще и чаще вспоминал тело девушки в лунном свете и всё, что произошло потом. Душа Поэта томилась в желании встретить её вновь и от полного бессилия что-либо предпринять для его исполнения. Необходим был выход чувствам, скопившимся в его груди, и он нашёлся. Всё душевное смятение, тоску и невысказанные страдания Поэт доверил бумаге. Стихи сочились из его головы, как вода через отверстия душа: то мощным потоком, или слабой струйкой одиночных строк. Исполнилась мечта его молодости – он написал Поэму. Это не было произведение, посвящённое любви между мужчиной и женщиной,  была написана ода о солдатах, защищавших родину в прошедшей войне: о чувстве долга, фронтовой дружбе и  о тоске  разлуки с любимыми подругами. Поэму он посвятил отцу-фронтовику.
   Коллегам по работе Поэма понравилась. Они хвалили Поэта за патриотический настрой произведения  и мощные стихотворные строки. Её даже напечатали в городской газете накануне празднования Дня Победы. В адрес Поэта поступило много благодарственных откликов от жителей города. Только его жена ничего не сказала. Как мудрая женщина, она понимала, что этот значительный поэтический прорыв произошёл у мужа не случайно. Однако, оберегая покой и благополучие семьи, не решалась высказать  ему свои подозрения.
   Однажды, гуляя с внучкой в парке, и наблюдая за тем, как та бегает за бабочками, Поэт с грустью подумал, что сильные и страстные желания обязательно когда-нибудь сбываются, но, к сожалению, подчас поздно…

ВЛАДИМИР НУРГАЛИЕВ родился в городе Семипалатинске 20 января 1960 года. После окончания школы поступил в Томский государственный университет. По распределению, в 1982 году, приехал в город Бийск Алтайского края для работы на одном из крупных предприятий города. Литературу  любил с детства. Время от времени сам пробовал писать рассказы и стихи. Занимаюсь в городской студии прозы "Гран", с целью совершенствования литературного стиля, углубления познавательной составляющей своего творчества.

ОТБЛАГОДАРИЛА
В свою бытность, работая дворником, возле одного пятиэтажного дома, я заприметил девчушку лет четырнадцати. Она любила из окна своей квартиры наблюдать, как я отгребаю сугробы. С приплюснутым к холодному стеклу носом, она корчила мне рожи, улыбалась и смеялась так громко, что даже на улице её было слышно. Работа дворника очень гармоничная и по-своему интересная, производит на зрителей неизгладимое впечатление.
Однажды мы поговорили с ней. При этом она стояла на подоконнике, высунув свою симпатичную мордашку в форточку окна. У меня было хорошее настроение и на её забавные вопросы, я весело отвечал ей. Реакция с её стороны на мой юмор последовала незамедлительная. Она спрыгнула, с окна и через минуту появившись в дверях, положила передо мной на свежий сугроб денежную купюру небольшого достоинства, а также полиэтиленовый пакетик с хлебом и зелённым луком. После чего убежала обратно в дом и опять стала с хитрой улыбкой наблюдать за мной из своего окна.
Я, демонстративно положил купюру в карман, а угощение с аппетитом стал есть. Эта незатейливая еда на морозе показалась мне до того вкусной, что я с удовольствием съел всё, до единой крошки.
Махнув в сердцах рукой, я развернулся и пошёл домой, на ходу поправляя порванный воротник куртки.

ТЕАТРАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ
C другом Юрой мы не виделись давно. Созвонившись, решили вместе сходить в театр на представление. Встретились вечером в фойе театра. Разговорились. Юра стал мне рассказывать про свою жизнь. И вдруг мне захотелось летать. Фойе было огромным и притягивало меня своей высотой и просторами. На потолке была лепнина из каких-то сказочных героев. Они как бы манили и звали меня к себе.
Сделав паузу в нашем разговоре,  я сосредоточился и воспарил к потолку. Затем, приняв горизонтальное положение и чуть изменив наклон тела,  я стал летать. Ощущение было непередаваемым, я был в состоянии полного счастья. Полетав по фойе театра,  я снизился и полетел к открытой двери в зрительный зал, где шёл спектакль. Из баловства я  стал летать над сценой. Потом просто приземлился на какую-то декорацию. Зал аплодировал, все восприняли мой полёт, как элемент представления. После спектакля у меня с главным режиссёром театра произошёл "разбор полётов". Он немного пожурил меня за самодеятельность, но тут же предложил работу в этом театре, в сценах, где я буду летать. Я, конечно, согласился,  не раздумывая.
Мы с Юрой вышли на шумный вечерний проспект. Время от времени я летал над потоками машин, взмывал вверх к ночному небу, приземлялся на крыши домов. Затем опять продолжали прогулку, в разговорах вспоминая забавы нашей далёкой юности. Юра выглядел молодо, подтянуто и был очень опрятен, мне это было приятно.
Вдруг я вспомнил, что Юра уже год как умер. Я хотел спросить его об этом, но он достал из кармана кусок чёрной материи, улыбнулся мне на прощание и шагнул в ближайшую дверь дома. Я влетел за ним в эту дверь. Полетав по каким-то затхлым, полутёмным коридорам,  нигде не мог найти Юрия, он как будто  растворился в этом неуютном, сером, пыльном, заброшенном помещении. Мне стало не по себе, и я полетел к выходу. В голове стучала одна мысль, скорее выбраться отсюда на свежий воздух. И… проснулся.

ПОСЛЕДНИЕ ВОСПОМИНАНИЯ
Подпиленное дерево заскрипело и стало медленно падать. Скорость падения по мере наклона увеличивалась. Наконец,  оно с размаху рухнуло на землю, обломало свои сучья и затихло, как уставший великан. Дядя Вася, не давая никому опомниться, уже завёл бензопилу "Дружба" и начал распиливать великана на чурки. Работа спорилась в его руках, великан становился всё короче и короче. Тут же, два брата кололи чурки на дрова и относили их в большой сарай. К вечеру работа была окончена. Издав последний характерный шум на высоких оборотах, затихла пила "Дружба".
Угловой тополь, к которому привыкли все жители соседних улиц, перестал существовать. Этот тополь за свой долгий век  повидал многое и теперь, пылая зимой в печи, сжигал вместе с собой и все свои воспоминания.
Испокон века возле тополя всегда стояла длинная скамья, на которой днём и ночью коротали свободные часы стайки молодёжи. Городок был интернациональным, поэтому скамья у тополя знала: казахов, татар, чеченцев, русских, немцев... Всех и не перечислишь. Теперь судьба разбросала их по всему свету, а этот тополь, наверное, они всё ещё помнят. И вот, день за днём, сгорая в печи, тополь делится со мной и моим братом своими воспоминаниями, которые мы отражаем в стихах и рассказах, время от времени сверяя их наполнение и смысл, друг с другом.

ВОСЬМИДЕСЯТЫЙ УЧАСТОК
Моя знакомая по имени Ирма  родилась в СССР в пятидесятых годах теперь уже ушедшего двадцатого века. В лесу. В землянке. В лютую стужу. Её родители имели в то время несчастье быть советскими немцами. Не важно: по отцу или по матери, достаточно было кого-нибудь из родственников иметь немецкой национальности. Их сгоняли в трудовые армии валить лес. Работа непосильная, норму надо было выполнять любой ценой. От этого зависела величина пайки, а значит, сам факт выживания. Люди умирали от непосильного труда, холода, голода, болезней. И, всё-таки воля к жизни брала своё. Заводились семьи, назло всему рождались дети, в графе, место рождения которых, стояла запись: "Восьмидесятый участок".
Родители Ирмы были во время Великой Отечественной войны в оккупации. Отец на Украине работал мельником. Мать, наполовину белоруска, наполовину немка находилась во время войны в Белоруссии. Тогда, при отступлении, в тысяча девятьсот сорок четвёртом году немцы сожгли деревню, а её жители сгорели в амбаре. Ей удалось выскользнуть, но пройти через кольцо оцепления не удалось. Тогда она легла под труп партизана и сама притворилась мёртвой. Накануне был бой, и в примыкавшем лесу  было много убитых партизан. Немцы прочёсывали лес, протыкали мёртвых штыками. Немецкий солдат пнул и её. Она вздрогнула, испуганно открыла глаза и взглянула в лицо солдата. Их взгляды встретились. Солдат несколько мгновений принимал решение, но пощадил её, не убил и не выдал, пошёл дальше. Амбар с жителями села уже полыхал. До неё явственно доносились громкие крики заживо горевших односельчан. После освобождения этих территорий Ирминых родителей, как "предателей" и "пособников" фашистов арестовали и отправили в уже упоминавшуюся выше трудовую армию, на восьмидесятый участок. Здесь они познакомились, родили Ирму.
Чтобы выполнять норму, родители Ирмы половину своей ежедневной пайки отдавали старику, который к утру возвращал им наточенный инструмент: топоры и двуручную пилу. Благодаря хорошо наточенному инструменту, её родителям удавалось справляться с нормой выработки и выживать.
Пролетело десять лет. В тысяча девятьсот пятьдесят шестом году семью Ирмы выпустили на волю. Не имея ни кола, ни двора, они завербовались на поднятие целины в Казахстане. Прожив там до тысяча девятьсот девяносто шестого года, они как этнические немцы, по линии Красного Креста, переехали на жительство в Германию. Через пару лет  Ирма там их и схоронила. Сейчас я с ней переписываюсь и спрашиваю её, не в обиде ли она на Советскую власть за то горе и мытарства, которые пережила она и её родители. Ответа на этот вопрос я до сих пор не получил.


ГАЛИНА ШАТКОВСКАЯ родилась в 1937 году, с. Дуброво Житомирской области,  Украина.
С 1954 по 1958 год работала комбайнером на целине в Западно-Казахстанской области. В 1967 году окончила Полтавский строительный институт. С 1967 по 1989 год работала инженером-технологом на железобетонном заводе в г. Светловодске, Украина. С 1980 по 1998 год работала мастером в строительном тресте в г. Нефтеюганске Тюменской области. С 1998 года проживает в г. Бийске Алтайского края. Увлекается шахматами, занимается рыбалкой.

КУРИЦА БЕЗ СОЛИ
Рассказ.
- Вам не надоело сидеть в этой духоте? - спросила Светлана. - Посмотрите, какой вечер! Давайте сходим на Бию. Подышим свежим воздухом.
Женская половина быстро выпорхнула из зала. Мужчины, один за другим, стали выползать из-за стола. Шумная компания вывалилась из подъезда.
- Разве это вечер? Уже глубокая ночь, - заплетающимся языком произнёс Владимир, высокий сорокалетний мужчина, успевший прихватить со стола полторашку пива.
- В какое место вас вести? - спросил Вячеслав.
- Ты именинник, вот и веди куда хочешь. Мне лично всё равно, где будут наливать, - сказал Андрей.
Слава погладил свою лысину, посмотрел на друзей и направился в сторону рынка. Прошли через дырку между
девятиэтажками. Целый ряд ларьков и магазин остались позади.
- Пошли на пляж, ночью вода в реке тёплая, - предложила Лиза.
По разбитой дороге, объезжая ямы, двигалась иномарка. Редко попадались прохожие. Компания направилась в сторону Бии. Прошли мимо спорткомплекса "Заря", обогнув котлован, вышли к реке. В лесу изредка раздавались голоса. Кому-то тоже не спалось. Вокруг котлована рядами росли ели. Справа, на невысокой горе, темнел сосновый бор. На вершине, упираясь в небо, стояла высоковольтная вышка. Женщины, по щиколотки утопая в песке, на ходу стали раздеваться. Побросав одежду, быстро побежали к воде. Вода приятной прохладой обволакивала тело. Из-за туч выползла полная луна, проложив дорожку с одного берега на другой. На той стороне тёмной полосой стоял лес, по дороге часто бежали огоньки,  то в одну, то в другую сторону.
- Света, не заплывай далеко от берега, - забеспокоилась Лена. Рядом плюхнулся в воду Андрей, муж Светы, и размашисто поплыл к жене. Лена и Лиза барахтались возле берега. У самой воды Владимир, размахивая руками, о чём-то спорил со Славой.
На берегу под обрывом горел небольшой костёр и возле него сидел одинокий мужчина. Худой, со спутанными волосами, в шортах и без рубашки,  уныло ковырял палочкой в костре, никак не реагируя на шумную компанию.
Андрей вышел из воды, отряхнулся и подошёл к костру.
- Иван, ты чего сидишь, как сирота, один? Грустный какой-то, что-то случилось? - расспрашивал он мужчину, который оказался ему знаком.
Возле Ивана стояла бутылка водки и лежал пакет с сырой курицей.
- Вот сейчас зажарю курицу, выпью эту бутылку и утоплюсь, - произнёс он.
- Ты пошутил, или серьёзно говоришь? - спросил Андрей.
- Нашутился в этой жизни, хватит. Смысла жить дальше не вижу, устал до чёртиков. Жена-зараза, на работе бардак.  Уйду на вечный покой.
- Да, видать,  это серьёзно. Кто-то мужика довёл до ручки, - произнёс  Слава.
- Нет, так не пойдёт, давай выпьем по маленькой, зажарим твою курицу, а там разберёмся, кто прав, кто виноват, - стал рассуждать он, откупоривая Иванову бутылку.
Возле неё появились руки с одноразовыми стаканчиками.
- Девчонки, а где у нас закуска?
К костру подошли женщины. Андрей, надев курицу на палку из берёзы, стал жарить
- Дров маловато, пойду поищу, - проговорил Владимир, направляясь к разбитому забору. Оторвав несколько  брусков, поломал и подбросил в костёр. Появилась полторашка пива, вяленая рыба, помидоры, огурцы.
- Иван, где у тебя соль? - спросил он.
- Соли нет, я её забыл, - безразлично ответил тот.
Бутылка опустела, курица, без соли зажаренная, быстро исчезла. Все что-то говорили, но никто никого не слушал. Рядом валялась пустые бутылки из-под пива и водки. К берегу подвалила ещё одна компания.
Не обращая внимания на присутствующих, стали с гиканьем прыгать в воду.
- Ничего себе помощники, мою водку выпили, курицу сожрали! - вскакивая закричал Иван. - Испортили всё.
- Не получилось сегодня, получится в другой день, - стал успокаивать его Слава. - А сейчас пойдёшь домой и всё  ещё раз обдумаешь. Мужики подхватили Ивана под руки и повели с пляжа. Женщины залили костёр и пошли следом. Через несколько дней Андрей увидел Ивана весёлого и жизнерадостного, как будто ничего и не было.

               
АНАТОЛИЙ МАЛЬЦЕВ родился 27 марта 1946 года в селе Тоурак,  Алтайского района. Окончил Троицкое училище, работал киномехаником, старшим киномехаником, заместителем директора киносети, администратором кинотеатра «Юбилейный». Публиковался в газетах «Бийский рабочий», «Заря», «За изобилие», «Сибирская здравница», альманахах «Бийск», «Я расскажу вам о Бийске», «Барнаул», «Родники». Автор 3 книг прозы. Живёт в с. Смоленское.

ДОПИЛСЯ
Всё началось с того, что жена на Новый год уехала к родителям. Я поехать с ней не мог, потому что не на кого оставить хозяйство. Правда, через две улицы живут дочь с зятем, сын со снохой - они б не отказались за домом присмотреть и со скотиной управиться, но беда в том, что корова кроме жены и меня никого к себе не подпускала.  И то в том случае, если я на голову надевал платок и повязывал передник. Поэтому и пришлось  остаться дома. Жена за меня была спокойная, так как знала, что к спиртному отношусь равнодушно, а если и выпью иногда, то только стакан домашней настойки.
В этот вечер, а точнее, 31 декабря, как только начало смеркаться, накинул на голову платок, повязал поверх фартук, взял ведро, краюху хлеба, и пошёл доить корову. Животное обнюхало меня, и,  взяв с руки кусок, начало жевать. Я сел, немного помассажировал вымя и начал доить. Всё шло нормально. Закончив работу, вышел из сарая, и пошел в дом, чтобы прибрать молоко, а затем сходить ненадолго к детям, поздравить с праздником и вручить подарки.
Только подошёл к крыльцу, слышу окрик:
- Ма-руся... пос- той...
Это был сосед Васька Кафтанов. Почему он меня назвал Марусей - ума не приложу. Жену зовут Татьяной, его – Лидой. По голосу определил, что Васька изрядно датый. Решил подыграть ему и несколько сменил голос.
- Что скажешь, дорогой, - если бы я добавил слово «сосед», то, скорее всего того, что произошло дальше,  и не было бы, но я почему-то проглотил это слово. А он уже в ограду вошёл. Собака его хорошо знала и завиляла хвостом.
- Маруся... Я так по тебе соскучился.
«Что же делать? -- размышлял я. -- Ладно, попытаюсь выяснить, какая у него Маруся объявилась».
- А что опять пьяный?
Не сказать, чтобы Васька систематически пил, но перед каждым праздником дня три заранее и после обязательно кутил. А так как каждый россиянин знает, сколько в году праздников, то не составит труда подсчитать, сколько дней в году гулял Васька.
- Маруся, я весь в доску истосковался по тебе. Пойдём скорее в хату, пока никто не застукал... А что у тебя с голосом?
Пьяный, пьяный, а понял, что голос не совсем женский.
- Простыла.
- Говорил тебе тот раз - береги себя, а ты не слухаешь. Идём скорее.
«Что делать? --  размышлял я тем временем. -- Зайдёт, увидит, что обстановка не та и всё прояснится». Но он на эту обстановку ноль внимания.
- Свет не зажигай, -- сказал он, взял ведро с молоком и поставил на стол.  -- Пойдём, скорее приляжем.
Я знал, что Васька не дебошир, никогда ни с кем не дрался, да и справлюсь  с ним, если что, поэтому решил до определённого времени играть роль Маруси.
- Вась... может не надо? - слабо возразил я.
- Как это не надо?-  мне показалось, что он сейчас заплачет. -- Когда ещё вырвусь? Нет, только сейчас, а то дома скоро хватится моя кобра, опять искать пойдёт.
Он повалил меня на кровать.
«Господи, только б не снял платок», -- подумал я.
- Голубушка моя ясноглазая, птичка бескрылая. Как мне с тобой хорошо. Брошу я свою корову. .. Давай проводим старый год.
- Ты что взбесился?
- А ты и вправду простыла, бедненькая, -- пожалел он.-- Ладно, не раздевайся, лучше пропотеешь.
Васька сбросил валенки, приспустил брюки и начал разбираться с моей одеждой.
- Вечно наздеваете на себя семьдесят семь тряпок, пока то да сё, --ворчал он. «Ещё несколько секунд и надо приводить его в себя», -- решил я.
В это время его рука наткнулась на мой инструмент. Он замер. Несколько мгновений, казалось, ничего не соображал, потом резко сел, посидел с минуту и начал собираться.
- Куда же ты?- - попытался остановить я соседа, давясь от cмexa.
- Всё! Баста! Допился! Белая горячка начинается. Больше ни одной капли в рот не возьму, а то недолго и в психушку загреметь, -- ворчал он сам себе. Через пару минут Васька ушел. На другой день под вечер, вижу, Васька в ограде управляется. Кричу:
- Иди, по стопке выпьем. Как-никак - Новый год.
- Всё,  завязал,--  решительно заявил Васька.-- Больше грамма в рот не возьму.
- Что так? - «удивился» я.
- Тебе лучше не знать.
В этот Новый год отдыхали, чуть ли не две недели. Васька чист, как стёклышко - ни в одном глазу.
- Что с мужиком случилось -- не знаю, -- удивлялась жена.- Весь год в рот грамма не взял, а где бутылку увидит -- отворачивается.
Можно было рассказать ему, как всё было на самом деле, но лучше пусть не знает. Главное -- пить перестал, а это для семьи здорово. Вот только не знаю, к какой он тогда Марусе приходил. У нас, их в поселке три и все замужем.

ЮРИЙ ПАСТУХОВ  родился 3 июля 1949  г. в  Горно-Алтайске.  Окончил Горно-Алтайский педагогический институт, историко – филологический факультет. Работал учителем в школе, преподавал  историю и ОБЖ. В настоящее время  в училище № 46. Начал писать с 1996 года. Публиковался в газетах “Бийский рабочий” и “Моя земля”.  Автор трех прозаических книг.  Ветеран труда. Награждён почётной грамотой АКИПКРО, Дипломом краевого фестиваля художественного творчества.

ДЕВИЧИЙ ПЛЁС
Андрейка проснулся очень рано. Он договорился с дядей Cашей ехать на рыбалку по горной реке Кумир до знаменитого Девичьего плёса. Река Кумир с зеркально чистой водой впадает в реку Чарыш в Горном Алтае.
Когда Андрейка, позёвывая, подошёл к дому Фёдоровых, дядя Саша уже запрягал своего любимца Вороного.
- Что, не выспался? - спросил дядя Саша.
- Ничего, выдержу, - шмыгая носом, ответил Андрейка.
Конь и впрямь был красивым, у него лоснилась и переливалась на свету грива, а серебряная сбруя ещё больше придавала благородный вид.
Александр Фёдоров ездил на торги в Европу и купил за большие деньги коня Орловской породы. В Усть-Канском районе такого  не было ни у кого. Многие хотели  перекупить этого коня, да Александр не уступал. Называл такую цену, что любители сразу бросали сделку. Дядя Саша сделал тёплый загон, кормил лошадь чистым овсом и каждый раз  чистил, омывал, обихаживал, словно ребёнка.
При виде Андрейки Вороной повернул голову к нему и заржал, узнал своего друга, а мальчик полез в карман за сахаром. Дорога до Кумира ровная и конь резво скакал, красиво переставляя ноги. По Кумиру же дорога пошла в гору и становилась всё круче и круче. Вороной почувствовал, что путь не лёгок и сам стал выбирать скорость.
Вдоль дороги поднимались горы с лесом, преобладали, в основном, хвойные породы. Воздух опьянял запахами хвои, горных трав, цветов,  попадался кедрач. Музыка леса, гор, реки, их обитателей напоминала, что этот уголок природы, не тронутый человеком, благоухал.
Высоко в небе кругами парил ястреб, высматривая себе добычу, а на дороге сновали жирные емуранки (суслики). Они кое-как добегали до своих норок, плюхались туда и вновь высовывали любопытные мордочки.
Рыбаки остановились у небольшого водопада, чтобы передохнуть, напоить, накормить Вороного, да и самим не мешало перекусить. Дядя Саша налил холодной воды в резиновую ёмкость и поднёс Вороному. Снял уздечку и стал поить. Тот  в знак благодарности мотал головой и старался языком лизнуть своего хозяина.
- Тише ты, разбрызгался,  - ласково сказал Александр, вытирая с себя воду. Напоив коня, он отпустил его пощипать травки. Андрей в это время достал хлеб, сыр и спустился за водой к водопаду. Хотя водопад был небольшой, но от шума падающей воды, Андрейка не мог услышать того, что  говорил дядя Саша. На другом берегу стояли два горных козла и пили воду. Когда мальчик подошёл к воде и увидел горных красавцев,  остолбенел, а они, увидев человека, быстро скрылись в горах.
Набрав воды,  Андрейка подошёл к Александру и сказал:
- Дядя Саша! Я видел горных козлов.
- Я хотел тебя предупредить, но ты меня не услышал - ответил дядя Саша.
На  берегу было столько  ягод, что они наелись и кислицы - красной смородина, и чёрной смородины, и черёмухи. На склоне гор росли слезун - горный чеснок, колба - черемша, репка, дикий крыжовник, малина, клубника, ревень, красный корень. Насобирав в кожаные сумы ягод, отдохнув, друзья отправились дальше. Вокруг свистели, щебетали птицы, прыгали кузнечики. Куропатки отвлекали пришельцев от своих гнёзд, приковывая к себе внимание. На пути встречались ящерицы, змеи. Дядя Саша говорил:
- Ты уже видел горных козлов, можно увидеть и медведя. Здесь зверь не пуган и свободно ходит, где захочет, особенно, где чует добычу. Надо быть поосторожней.
- А маралы есть? - спросил Андрейка.
- Да, они собираются на гон и в битве за самку сбрасывают целебные рога - панты,  - ответил Александр.
За поворотом показался девичий плёс.
- Вот и приехали, - сказал дядя Саша. Андрейка достал снасти и спросил:
- Дядя Саша, я посмотрю под камнями ручейников, прямо лакомство для хариуса.
- Давай, а я коня напою, накормлю и к тебе приду.
Приехали уже после обеда, жара постепенно стихла. Девичий плёс напоминал тихую заводь, с большими камнями и живописными берегами.
Легенда звучала так. Девушка, полюбившая парня, приходила сюда на свидание, а парень так и не пришёл, тогда она бросилась с большого камня в воду. Старики говорили, что видели её русалкой, выходившей из воды.
Слышал эту легенду и Андрей.
- Дядя Саша, а ты русалку видел? -  спросил он.
- Нет, не приходилось,  - ответил Александр, собирая из под камней ручейников. Насобирав наживку, размотали удочки и стали рыбачить нахлыстом. Местная приманка - любимое лакомство хариуса и не пуганный, он прямо бросался на неё, так рыбаки выловили несколько интересных экземпляров. У них была сине-красная окраска, которая отличалась от пойманной рыбы в реке Чарыш, там хариус серебристо-белый, а здесь крупнее, даже попадался хариус "покрытый мхом". В торбочках у каждого шевелилось уже по несколько хариусов. К вечеру рыба стала плавиться, распуская круги на поверхности реки.
- Эй, Андрей, попробуй половить кузнечиков, - попросил Александр.
- Хорошо, сейчас, - ответил Андрейка. Наловив с десяток, мальчишка спустился к берегу.
- Дядя Саша, возьми кузнечиков, попробуй, а я ещё половлю.
Андрейка  поймал ещё с десяток кузнечиков и пошёл на место рыбалки.
До сих пор Андрейка ещё ни разу так не рыбачил и не имел такого улова. Торбочка была уже полна, пришлось перекладывать рыбу в сумку, предварительно распотрошив и посолив. Жара совсем спала, подул прохладный ветер, который принёс приятный запах горного чистого воздуха. Дышалось легко. Хорошее настроение, приятные воспоминания давали положительный результат. Рыбаки смеялись и перекидывались словами:
- Андрейка, смотри, какого я вытащил хариуса? 
И, действительно, это был редкий экземпляр килограммов на пять, и вообще Александру везло больше.
- Дядя Саша! Это же надо, как у тебя  получается, - восхищался парнишка, вытаскивая экземпляры поменьше.
В горах солнце быстро восходит и заходит, и солнечные лучи стали меньше покрывать плёс. На рыбаков налетели комары, мошкара. Рыбачить становилось всё труднее. Конь защищался хвостом, как мог, от паутов и мошки. Вдруг он заржал, неспокойно стал себя вести.
- Давай собираться, - сказал дядя Саша. - Конь чувствует зверя.
Рыбаки быстро собрали всё в бричку, Александр запряг Вороного и друзья, придерживая удила,  начали спускаться с горы. В этот момент на горе показался медведь. Дядя Саша, увидев косолапого,  сказал:
- Смотри, медведица!
Андрей увидел огромную медведицу, которая смотрела на них, как на жертву и думала нападать или нет. Александр отпустил узду, Вороной почуяв слабину, рванул галопом. Друзья держались изо всех сил, чтобы не упасть и не перевернуться. Медведица посмотрела на быстро удаляющуюся жертву и удалилась.
- Сыта, а то бы за нами рванула, - сказал Александр.
- Медвежат не видно, - добавил Андрейка.
- Наверное, в положении,  - завершил разговор дядя Саша.
Вот уже преодолели высоту, а Вороной скакал рысью - домой! Солнце зашло за горизонт, заалел багровый закат, путников незаметно настигли сумерки. Вскоре показалось село Усть-Кумир. Въезжая на улицу дядя Саша остановил коня и сказал:
- Андрей, беги домой.
Андрей, уставший, с полной сумкой рыбы, пошёл домой. Его лицо светилось счастливой улыбкой. Эта рыбалка дала ему столько радости, счастья, что он запомнил эти впечатления  на всю свою жизнь. Прибыв домой, он встретил озабоченных родителей.
- Ты что, Андрейка, так долго на рыбалке был? Мы стали уже беспокоиться.
Андрей, показывая  улов, начал рассказывать свои приключения.
- Давай к столу, ужинать и спасть, - сказала мать. - Мы покушали.
Андрейка с аппетитом уплетал пироги с картофелем, запивая чаем. Потянуло ко сну. Мальчишка так крепко заснул, что не слышал, как мать, укрывая сынишку одеялом, сказала:
- Кормилец ты наш.

ТАТАРЕНКО ИВАН ПЕТРОВИЧ  родился 23 октября 1927  года на хуторе Сотницкий Поповского сельского Совета Россошанского района Воронежской области в семье кадрового железнодорожного рабочего  Петра Кузьмича. Мать – Елена Яковлевна.  В 1936 поступил в Сотниковскую начальную школу, окончил в 1940.  Продолжил учёбу в Поповской средней школе. В 1948 году поступил в Россошанское педагогическое училище, в 1951 окончил. Переехал на Алтай. С августа 1951 г. работать учителем Талицкой начальной школы № 15 Грязнухинского, ныне Советского района. В 1961 г. поступил на учёбу в Бийский пединститут, исторический факультет. Диплом о высшем образовании получил в Горно-Алтайском пединституте. Работал учителем, директором школы. Ветеран войны, ветеран труда.  С 1994 проживаю в Бийске. Литературой увлекаюсь со времени учёбы в школе и во все последующие годы, вплоть до настоящего времени. Много читаю, пишу. Член Бийского литературного объединения «Парус» с 1994 года,  член студии прозы «Гран» с 2001 года. До этого был рабочим и сельским корреспондентом различных районных газет. Публиковался в сборниках Москвы, Барнаула, Бийска. Автор  20 поэтических и  прозаических книг.  Основные из них: «Моё Отечество», «Земные тропы», «Сказание о Бикатунском остроге», «Сказание о  земле Грязнухинской», «России славные победы», «История Советского района», «Боевая слава Бийска», «Бийский железнодорожный узел», «Боевая слава Советского района», «Родовая повесть».
СУДЬБА
На один из главных Шалинских блокпостов, что находится  в пред¬горьях Кавказа, охранявших главную дорогу на Грозный на выезде в горы, резко зазвонил телефон. Дежурный офицер взял трубку, приложил к уху, чётко, по-военному промолвил:
- Блокпост слушает!
- На село Урочи напали бандитские формирования. Ворвались в больницу, забрали все медикаменты, перевязочные материалы. Врача захвати¬ли с собой. Урочинский блокпост окружен, ведёт бой. Просит помощи…, - голоc внезапно оборвался. Стало ясно, что говорил солдат Урочинского блок¬поста. Даже в телефонной трубке было слышно,  как стреляют автоматы по наседающим врагам.
Дежурный доложил в Шалинский штаб. Оттуда последовал приказ: - Рота к бою!
Через десять минут две боевые машины пехоты – БМП - с солдатами на броне на полной скорости помчались на помощь Урочинскому блокпосту и на выручку врача больницы из плена. Колону возглавил молодой лей¬тенант Котов Александр Иванович.
В штабе офицеры гадали над картой:
- Почему неожиданно  возле Урочинского блокпоста появились бандитские формирования, когда они после двухдневных боев были уничтожены и рассеяны? - говорил капитан Сомов.
- Ясно. Бандитам потребовалось оружие. Вот они и напали на блокпост,  - промолвил майор Щеглов.
- Зачем напали на больницу?
- Видимо,  в недавнем бою многие были ранены. Им нужны были медика¬менты, естественно и врач, чтобы сделать перевязки, а, может даже, для проведения операций.
БМП с солдатами мчались по лесистому горному ущелью. Дорога, как змея, петляла вправо и влево. Машины, объезжая всякие неровности, старались как можно быстрее добраться до блокпоста на помощь сражающимся бойцам.
Боевые машины миновали поворот, вышли на прямую дорогу к блокпосту. Лейтенант Котов дал команду:
- Всем справа и слева вести наблюдение за придорожной местностью!
Толи бандиты заметили приближающиеся машины, толи вражеский шпион доложил по рации о выходе из Шалинского блокпоста,  ни¬кому не известно. Машины неслись вперёд. Неожиданно прогремел сильный взрыв. Не ясно, или бандиты по машине ударили с гранатомёта, или сама налетела на мину, но бээмпэшка задняя взорвалась. На ней взвил¬ся столб дыма и пламени. Машина лежала на обочине дороги.
Водитель первой бээмпешки хотел остановиться, но Котов крикнул: - Гони вперёд. Если станем,  нас тоже подобьют!
- Вряд ли кто на подбитой машине остался в живых, - с сожалением в голосе промолвил водитель бээмпешки. Все ребята были молодые.Стрелок   из пулемёта на ходу стрелял короткими очередями по по¬дозрительным  придорожным кустам. Машина на полной скорости шла
- Вперёд, пока не достигла блокпоста. Уцелевшие солдаты с радостью встретили прибывших боевых товарищей как своих спасителей.
- Что тут у вас случилось? - спросил Котов сержанта.
- Отбивались от бандитов, трое убито, четверо раненых.
- Где же сейчас бандиты?
- Как только услышали взрыв недалеко от нашего поста,  прекратили стрельбу и скрылись в густых зарослях ущелья, забрав с собой всех раненых. Поняли, что к нам  идёт помощь.
- Это наша БМП была подбита.
- Что с больницей и врачом?
- Забрали все медикаменты и врача с собой прихватили, когда мы вели бой в окружении. Теперь они далеко от Урочи.
- Попробуем догнать этих бандитов. По какой дороге они уходили?
- Здесь одна  по ущелью. Уехали на уазике. Может, оставили засаду, чтобы ударить по бээмпешке. Они от дороги в гору далеко не уходят, чтобы снова напасть.
- Передай в Шалинский блокпост, что один БМП подорван, на втором  - преследуют уазик с бандитами и врачом из больницы, - сказал лейтенант.
- Есть доложить! - ответил сержант.
БМП, с солдатами на броне,  сердито заурчала двигателем, двинулась с места. Дорога была грунтовой, но наезженной, кое-где заросшая бурьяном. Водитель, опасаясь спрятанных мин в траве и бурьяне, проезжал сбоку, чтобы не прогремел взрыв.
- Вижу на дороге уазик, - доложил водитель.
- Что-то я не пойму, он движется или стоит? - спросил лейтенант.
- Раз на такое расстояние уехал от блокпоста, то, мне кажется,  движется, хотя стреляли ему вдогонку.
- Сейчас догоним и узнаем,  куда едут?
До уазика осталось доехать метров двести. Было ясно, он стоял на месте. Из него выскочили три бандита с автоматами и кинулись в придорожные кусты, открыв оттуда стрельбу из автоматов. Солдат как вихрем смело с брони, рассыпались по кустам.  - К бою! - дал команду лейтенант.
Началась стрельба с обеих сторон. Свист пуль над головами солдат, другие пули стучали по броне БМП, пулеметчик тоже вёл огонь по месту расположения бандитов. Бой завязался нешуточный. Котов увидел, как из салона уазика почти выпала человеческая фигура с мешком на голове. Под прикрытием пулеметного огня БМП двинулась к уазику. Солдаты стороной у придорожных кустов с автоматным огнём приближа¬лись к бандитам. Трое солдат упали, остальные наступали. Бээмпешка приблизилась к уазику. Но по ней из кустов ударил автомат. Двигатель задымился, потом загорелся пламенем. Пулемётчик дал очередь в сторону автоматного огня. Стало тихо. Солдаты прочесали место, откуда вёлся огонь. Тут уже - кроме двух бандитов, никого не было. Котов подбежал к уазику. Увидел, что задние скаты пробиты, железные диски примяли резину баллонов. "Вот почему он не ушёл от нас, - подумал лейтенант. - Правильно говорил сержант, что стреляли по уазику, когда он от них удирал."  Котов подбежал к лежащему у пылающей машины уазика, схватил за руки человека с завязанным ме¬шком на голове, оттащил в сторону.
- Развязывайте верёвку, - сказал подбежавшему солдату. - А ты, Иванов, смотри, чтобы не подобрались к нам бандиты!
- Товарищ лейтенант, так это баба, - сказал солдат с ножом в руках.
- Не баба, а женщина,- поправил лейтенант. - Поднимите её и поставьте на ноги.
Перепуганная женщина не могла говорить. Её рот переко¬сился от страха, руки тряслись, подбородок мелко дрожал, глаза полузакрыты, двигались в орбитах, косынка вместе  с волосами сбилась на лоб.
- Кто такая, куда бежала с бандитами? - спросил лейтенант. Но молодая женщина молчала. От перепуга не могла  совладать с собой на первых порах освобождения.
- Успокойся, кто такая? - повторил лейтенант. Она медленно зашевелила губами, подбородок успокоился, еле слышно промолвила:
- Врач… из… из... больницы... меня.. схватили... связали…забрали ... все… медикаменты… бинты… На меня надели мешок (тут речь её стала нормальной) и сложили всё в ящики, пакеты в багажник. Можете посмот¬реть, там всё должно быть.
- Что же с тобой  делать?
- Увезите меня в Урочи домой или в больницу.
- Как фамилия, имя?
- Нино Бурдоладзе.
- В общем,  просто Нина. Забрать раненых, чтобы в больнице оказа¬ли им первую помощь или на блокпосту. Нина, садись на нашу боевую машину. Через час будешь в своей больнице.
Нино  ехала на БМП среди солдат,  не веря в своё освобождение из рук бородатых арабских наёмников-бандитов. Она сидела рядом с моло¬дым лейтенантом, временами поглядывая на его спокойное лицо. Машину качало на неровностях дороги, грохот от железных гусениц оглушал уши, но в душе Нино радовалась, что она к вечеру будет дома. Неожиданно бээмпешка остановилась, стало тихо. Лейтенант повернул голову в сто¬рону врача, промолвил:
- Дорогая Нино, вот твоя больница. Ты дома.
- Вам всем большое спасибо, что освободили  меня из рук бандитов. Ведь у меня дома остались мои девочки, - сказала она,  сползая с бээмпешки на землю.- Мне даже не верится, что я теперь дома. Большое спасибо тебе, лейтенант, за моё спасение.
Тут же подошла к нему, обняла за шею и на виду всех солдат, сидящих на броне, три раза поцеловала их командира в губы.
- Как звать-то? – спросила она.
- Просто Александр Иванович Котов, - ответил тот, пожал ей руку, тоже поцеловал.  Тут же дал команду: -  Едем на блокпост!
Так молодые люди в это грозное время гражданской войны на Кав¬казе встретились, познакомились и тут же расстались без всякой надежды на встречу в будущем.
С Урочинского блокпоста Котов позвонил в штаб Шалинского гарнизона.
- Что делать с ранеными?  - спросил  он.
- Немедленно доставить в Шалинский госпиталь. Что со второй ма¬шиной БМП?
- Есть доставить в госпиталь. По дороге посмотрю, что осталось от бээмпешки.
За час езды вся команда Котова прибыла в Шали. Санитары раненых увезли в госпиталь. Машину поставили в бокс под охрану. Лейтенант отправился в штаб с рапортом:  уничтожили бандитов в селе Урочи, вызволили врача из плена, погибших солдат подорванной бээмпешки ещё днём увезли в Шали.
- Поздравляю с возвращением, - сказал майор Щеглов.
Над чеченским городом Шали наступила ночь. Покой шалинцев охра¬няли солдаты блокпостов от внезапного нападения боевиков. В Шалинском городском штабе на второй день состоялось совещание офицеров. Его открыл начальник штаба генерал Громов.
- Получена радиограмма следующего содержания. Воздушной авиаразве¬дкой установлено, что  по горным тропам и перевалам продвигаются в сто¬рону Грозного вооруженные отряды арабских наёмников-террористов. В связи с этим возможны в скором будущем вооружённые провокации и столкновения. Установить постоянное наблюдение на всех дорогах ведущих в Шали, Аргун, Урус Мартан, Урочи,  Автуры, Стар Атаги, Ведено и в Грозный. Усилить блокпосты. Об исполнении доложить в штаб для принятия необходимых мер!
Наступило молчание. Ясно, никто не имел по данному вопросу кон¬кретных планов.
- Что думает по этому вопросу лейтенант Котов? - спросил генерал.
- В разведданных ничего не говорится о дорогах на Ведено, Стар Атаги, Урус Мартан. Бандформирования идут по горным дорогам и просто по узким горным тропам на Автуры, Уручи, Аргун. Их цель добраться до Грозного. Но бандитов надо опередить. Я беру под на¬блюдение дороги Автуры, Урочи, - сказал лейтенант Котов.
- Что же получается?  Дороги в Шали открытые? Поручаю их под охра¬ну капитану Сомову. Наблюдение на постах  в Урус Мартане и в Аргуне поручается майору Щеглову. Кому что не ясно?
- На каком транспорте будем ездить по дорогам? - опять спросил Котов.
- В вашем распоряжении боевые машины пехоты, - ответил генерал.
- Бээмпешки на дорогах сразу вызовут подозрение у арабских наёмников,  и они будут принимать меры, чтобы мы их не заметили и не обнаружили. Нужен другой транспорт.
- Тогда берите мотоциклы с пулемётами. Они малопривлекательны, так как много гражданских ездят на мотоциклах по всем дорогам.
Целую неделю дежурные находились на своих дорогах, посещали блок-посты, следили за движущимся транспортом, проверяли документы едущих на машинах, разговаривали с населением. В штаб докладывали: "Ничего подозрительного не обнаружено". Из штаба отвечали: "Вести наблюдение".
Погода в горах и в районе Шали менялась чуть ли не каждый час, как днём, так и ночью. Наблюдатели укрывались на блок-постах  до утра. В один из таких ненастных дождливых дней лейтенант Котов подъехал с пулемётчиком на тяжёлом мотоцикле к магазину села Урочи. Подошёл к продавцу.
- Как идёт торговля? - спросил продавца - молодую девушку.
- Нормально. Купите  буханку белого хлеба, а то скоро вам не достанется.
-Почему?
-Тут у нас появилось несколько мужчин кавказской национально¬сти вроде строители, так сразу полмешка хлеба набирают.
- Давно они появились?
- Два дня как приехали. Только вы, лейтенант, если что хотите брать, то покупайте, а то за вами люди стоят в очереди, -- серьёзно сказала девушка.
- Извини, девушка-красавица, ухожу, - с  милой улыбочкой сказал Котов. Тут же сел в мотоцикл, пулемётчик в люльку и поехали вести наблюдение на дороге.
Вечером Котов доложил начальнику штаба:
- В селе Урочи появились лица кавказской национальности.
- Сколько человек?
- По словам продавца магазина,  два человека. Но я их не видел.
- Чем они занимаются?
- Говорят какие-то строители. Но я в селе не видел ни одного ст¬роящегося дома. Зато в магазине хлеба сразу набирают полмешка буханок.
- Сведения принимаются. Завтра усилить наблюдение, - сказал генерал.
Донесения в штаб о неизвестных мужиках уже раньше Котова посту¬пили от капитана Сомова, майора Щеглова. Грачёв размышлял: "Не банди¬ты ли в гражданской одежде под видом строителей ведут разведку в окрестностях городов возле Шали?"
Всю ночь гудел  ветер. Луна на время вырывалась из рваных обла¬ков, но они её снова закрывали. Котов понимал, что неблагоприятная погода может играть на руку бандитскому отрепью арабских наёмников. Сев на мотоцикл,  вдвоём с пулеметчиком в люльке, выехал из распо¬ложения части, миновал блокпост, поехал в Урочи. Лейтенант всю дорогу внимательно осматривал, но ничего подозрительного не обнаружил. Шёл уже двенадцатый час дня, когда подъехали к магазину. Остановились в сторонке, чтобы не мешать ходить людям. Сам слез с мотоцикла, но сзади к мотоциклу, где ещё сидел в люльке пулемётчик, подошёл мужик
и стал за спиной стрелка. В толпе лейтенант ещё заметил двух подозрительных муж¬чин. У одного в руках был мешок. При появлении мотоцикла с пулемётом мужики быстро взяли ещё горячие, пахнущие приятным запахом румяные буханки хлеба в мешок, спокойно вышли из магазина. Котов подошёл к ним.
- Прошу показать ваши документы на установление личности, - промолвил  лейтенант.
- Мая документа дома, - сказал худощавый, выпустив из рук на землю мешок под ноги офицеру. Другой, с заросшей густой чёрной щетиной по всему лицу, вместо документов выхватил из брюк пистолет, выстре¬лил в лейтенанта и бросился бежать. Котов машинально выстрелил,  бандит, хромая, продолжал убегать за другим. Пулемётчик, сидя в люльке, открыл огонь по убегавшим из пулемёта. И в этот самый момент, стоявший сзади мужик, выхватив из кармана пистолет, выстрелил в голову пулемётчика, мигом выбросил стрелка из люльки, сел на мотоцикл и стал догонять убегавших. Они тут же, не раздумывая, сели в него и скрылись из вида за поворотом села на Аргун. Женщины столпились над истекающим кровью лейтенантом, закричали: - Убивают! Убивают! Убили солдата!
Подбежали мужики. Схватили лейтенанта и понесли на руках в Урочинскую больницу.
- Что с офицером? - спросила врач Нино.
- Бандиты   стреляли, ранили. Лечи, чтобы не умер!
Врач кинулась оказывать раненому  помощь.  Затем позво¬нила в Шалинский штаб, сообщила:
- Был бой. Лейтенант Котов ранен. Солдат- пулемётчик убит. Три бандита, один из них ранен, уехали на мотоцикле в сторону Аргуна.
- Высылаю наряд! - ответил Грачёв. - Ждите!
Прибывшие из госпиталя врачи  осмотрели раненого. Вынесли вер¬дикт: раненый из-за большой потери крови не транспортабельный. Лечение проводить на месте.
Нино всё время находилась возле лейтенанта, боролась за его жизнь. Лишь через месяц Котова увезли в Шалинский госпиталь на даль¬нейшее лечение. Теперь Нино приезжала проведывать больного со сво¬ими двумя девочками.
Перестрелка в селе Урочи была сигналом для бандитских формирований, проникших на территорию Чечни. Бои начались в Ведено, Стар Атаги, Урус Мартане. С непрошенными пришельцами-арабами вели бои солда¬ты капитана Сомова, майора  Щеглова. Генерал Грачёв двинул на бандитские формирования мощную военную технику. Целую неделю шла зачистка территорий от бандитского нашествия.
...Через год состоялась свадьба Котова и Нино. Судьба свела их в одну семью на радость родным.

АНАСТАСИЯ ПРЯХИНА – директор Народного литературного музея В.М.Шукшина при Бийской воспитательной колонии. Отличник народного просвещения, ветеран труда.
Автор книг: «Родословная В.М.Шукшина»,
«В.М.Шукшин гость БВТК (письма в колонию)»,
«Далеко раздвигался горизонт», в соавторстве с И.Шевцовой

Я – счастливейший мальчишка,
У меня есть бабушка,
Но живёт в далёком Бийске,
Почему не рядышком?

Полечу я в гости к ней
Под крылом у мамочки,
Поёт песню соловей –
Слаще шоколадочки.

Я услышу много сказок
Про мышей и кошек,
Про жучка  и паучка
И про шустрых блошек.

По Пикету поброжу,
Поплаваю в Катуни,
Бабе Лиде напишу:
«Ждём тебя в июле».

Шукшину Васе от бабы Таси
Баба Наташа тебя целует.
20 марта 1999 год.


Григорий Пряхин
***
Так не хватает
глаз твоих.
В их глубине
часами бы
смотреть
души и мира
отраженья.
И не хватает
губ твоих.
Дразнящих их
чарующий изгиб
за миг приводит
разум мой
в смятенье.

Мне не хватает
Тишины.
Твой слышать
сердца  стук,
ловить
твоё дыханье.
И, замирая,
видеть
всплеск бровей
и всполохи ресниц.
И каждой
чёрточки твоей
очарованье.

Мне не хватает
Рук твоих.
Они натружены.
Но сладок миг,
когда почувствую
я их прикосновенье.
Мне не хватает времени,
Чтоб рядом быть.
Все дни
Наполнены тобой
И тают как мгновенья.

Колмакова Александра
***
Что это? Это не боль,
Это не слёзы. Это любовь?
Нет, нет – что-то большее…
Гляжу в глаза, молча.

Крик, страх; не понял…
Как-то так, только кроме…
Нет, нет, по- другому,
Чёрным по голубому.

***
Я ухожу – я больше не нужна
Ну что ж, рыдать не буду, ползать на коленях…
Всё – что здесь было, всё  -  тщета.
Всё – по сравнению с вечностью – мгновенья.

О, да! Легко низвергнуть в пропасть
Воздвигнутого идола – собственноручно –
Забыть разнузданность и робость,
Забыть…забыть о той, что стала скучной.

О, да, надоедает всем великолепие.
И блеск, и шорохи шелков,
И идолам – всё ваше раболепие,
А после ненависть жестоких слов.

Смешно! Я вовсе не того просила.
Мне эта мишура вся не важна.
Но вы решили за меня иначе…
Я ухожу. Я больше не нужна.

***
Я хорошая,
Только вредная,
Ты поверь, ведь я
Зла не ведаю.

Я ведь ангел твой,
Да только падшая…
Он давно прошёл –
День вчерашний мой.

А я умная,
Только глупая;
Я печаль твоя
Неприступная.

***
Осенью
Капает, льётся дождь.
Снова иду по лужам.
Ты меня ещё ждёшь?
Зачем?! Ты мне не нужен!

Слышишь? Я же красавица!
Я же надменная стерва!
Что? Тебе это нравится?
Уверяю, что ты не первый.

Нет, сердце не занято,
Просто немного больно:
Я – красавица,
Ты – вольный.

Уходи, уходи, брось меня:
Будет не так страшно…
Я возвращаюсь осенью –
Мокрая и ненакрашенная.

Тебя это не пугает?
Длинные волосы с проседью…
Нет-нет, я не такая!
Я просто дитя осени.

Знаешь, мне не помочь…
За что ты меня любишь?!
Я ухожу в ночь,
Ты – ждать будешь.

Извини, я исчезну – так лучше.
Я всегда людей сторонилась…
К весне ты меня не забудешь –
Скажешь, всё это сном было.

Я опять в сентябре вернусь.
Ты, наверное, увидишь меня,
Но не вспомнишь ты нашу грусть,
На руках заплачет дитя.

ПУШКОВА (УГЛОВА)ЮЛИЯ АЛЕКСАНДРОВНА, родилась  в г. Бийске в 1937 году. Освоила программу техникума, получила должность дежурного  электро-монтёра тяговой подстанции.  Допущена к работе с напряжением свыше 1000 В. цеха отдела энергослужбы в качестве оперативного дежурного персонала  IV группы допуска в электроустановках. Была  ответственным руководителем. Ветеран труда. Награждена медалью "За многолетний труд". В трудовой книжке всего две записи: принята и…  в 1992 г. уволена в связи с уходом на пенсию.
Любит и увлекается чтением литературы, пишет с детства. Посещала литературное объединение "Парус",  студию прозы "Гран".  Написала свою трудовую автобиографию, которая является  ее  характеристикой.

Посвящается Пушкову Александру Ивановичу, 1912 года рождения. Пал смертью храбрых во второй мировой войне под городом Ростовом на Дону (похоронная, ) совхоз Усть-Медведевский. Его имя увековечено на стелле у вечного огня в г.Бийске Алтайского края. Является защитником отечества из города Бийска. Погиб в возрасте 30 лет 16 ноября 1943 года. Похоронили на шинели, рассказал демобилизованный земляк, проездом в Белокуриху.
Папа во сне

Сон разморил ли меня,
То ли я просто мечтала.
Кажется – не спала,
Тихо в постели лежала.

Папа пришёл ко мне,
Ясно так появился.
Здравствуй, Дочурка,  сказал,
И, улыбаясь, склонился.

Будто хотел обнять,
По голове погладить.
Добрую весть рассказать,
Иль покрывало поправить.

Тихо - неслышно ходил,
Кресло придвинул к дивану,
Ласково так спросил: -
 Дочка, ты помнишь маму?

Как же не помнить её,
Добрую, милую, скромную?
И молодое лицо
Русую косу, огромную.

Щёки с багряным румянцем
С медным отливом коса,
Губы с девичьим багрянцем,
С карим оттенком глаза.

Профиль казался мне римским-
Правильной формы нос.
Нзаурядная личность,
Бог красотой не обнёс.

Шея и грудь высоки,
Среднего роста сама.
Руки, ладонь не широкая,
Статна под нею нога.

В жёны ты выбрал безвинную,
Шура собой хороша.
Выбрал ты девушку видную,
Мама  любила тебя!

ПРИПЛОД

У нашей Куклы  народилось два щенка
Похожи на кого? - Судите сами.
Один енотовый,  пушистый.
А жёлтенький - с бородкой и усами.

Он чёрноносый,  низкорослый.
Глаза, как пуговки блестят.
Рычит и лает, будто взрослый,
Увидев маленьких ребят.

Тот, что пушист,  не хочет лаять,
Ушами водит и молчит,
Он мать сосёт и хвостиком виляет,
Толкает брата и урчит.

Собачка - мать накормит их,  оближет,
Погреет своим телом, усыпит,
И если неспокойный звук услышит…
Тут  Кукла сердится, ворчит.

Малышки прыгают, по травке бродят,
А нагулявшись, в домике лежат.
Как выспятся,  на солнышко выходят,
Ждут в гости маленьких ребят.

Все дети их проведать ходят,
Гладковы - Ксюша, Игорь, Дмитрий
В карманах им еду приносят,
Игрушки, шарики, обед нехитрый.

Растут щенки. Большие стали,
Но вот беда, что кличек нет.
Ребята имена щенятам дали,
И стал один Трезор, другой Валет.

Дочери Ирине Александровне Гладковой  посвящается

Ты любимая Дочь, как Солнышко,
Как цветочек любимый пчелой.
И теперь ты,  мадонна замужняя,
Остаёшься любимая мной.

Я люблю Тебя, милая ласточка,
Так, как берег свой любит стриж.
Это Ты моя "Малая Родина",
За тебя мне не нужен Париж.

Вот теперь  я живу в одиночестве
И тоска у меня по Тебе.
Мы с Тобою не часто встречаемся.
Ты подарки привозишь мне.

Благодарна тебе за внимание!
Умилению нет границ.
И люблю тебя неописуемо
Так, что в книге не хватит страниц.

Я  Твоею согрета заботою.
Не печалься, Тебя я прошу.
Потихонько по дому работаю,
Приуправлюсь  и вновь тебя жду.

Жду возможности чаще встречаться,
И звонка телефонного жду…
Жду я праздников, чтоб пообщаться,
Жду когда  же  внучат навещу.

Да, я знаю, что Ты меня любишь,
Но  работаешь без выходных…
Ты всегда моё сердце волнуешь.
О Тебе я прошу всех Святых.

Я Тобой не нарадуюсь,  доченька!
У Тебя будет всё хорошо,
Обновлённая жизнь продолжается,
И грядущее время пошло.

Дочь  моя, Ты во всём состоялась,
Я Тобой потому и  горжусь,
На Таких дочерях и  держалась,
Православных Угодницах,  Русь!!!

Ты прекрасна,  Красавица Бийская,
Говорю, своих слов не стыжусь.
Ты, Ирина, Держава Российская,
Благородная Светлая Русь!!!

ВЕРА СПАСАЕТ МЕНЯ

Я надену сапожки новые,
Что в подарок ты мне привезла
Они тёплы,  модельно-шевровые.
В них нога, как игрушка мила.

И  сапожками сердце, не  ноги,
Я согрею,  "Касатка моя",
Прочь исчезнут печали, тревоги…
Верю,  Дочь, не разлюбишь меня!















СОДЕРЖАНИЕ

О студии прозы «Гран»------------------------------------------------3-4
Татьяна Быкова материалы о Бийске---------------------------- 4- 12
Зоя Десятова Отрывок из повести--------------------------------13-25
Георгий Рябченко Стихи---------------------------------------------25-27
Яна Людмила Козлова Стихи--------------------------------------------31-32
Любовь Казарцева Рассказ-----------------------------------------32-36
Дмитрий Шарабарин Стихи--------------------------------------------36
Эдуард Рыбкин  Повесть---------------------------------------------37-61
Владимир  Иван Королев Рассказы---------------------------------------------- 62-72
Александр Карташов  Стихи-----------------------------------------72-86
Татьяна Быкова Рассказ---------------------------------------------86- 97
Владимир Нургалиев Рассказы--------------------------------97 -101
Галина Илиева  Рассказ--------------------------------------------101 -104
Анатолий Мальцев  Рассказ ------------------------------------104-107
Юрий Пастухов Рассказ ------------------------------------------108 - 112
Иван Татаренко  Рассказ ----------------------------------------112-121
Анастасия Пряхина- Стихи ---------------------------------------122-128
Григорий Пряхин... Стихи ………………………………………………………..
Александра Колмакова.. .Стихи ------------------------------------------
Юлия Пушкова(Углова)…  Стихи----------------------------------130 -136











Я РАССКАЖУ ВАМ О БИЙСКЕ


Сборник прозы и поэзии г. Бийска




На обложке – Бийск:
Центр научно- технического творчества
(фото В.Черкасова)

Главный редактор – З.Десятова
Корректор – Л.Казарцева.
Вёрстка – В.Нургалиев



Сдано в набор…
      Подписано в печать….

Формат 60 90 Усл.печ.л…
Заказ… Тираж…


Отпечатано в ООО «Издательство Формат»
659333, Россия, Алтайский край, г. Бийск,
пер. Муромцевский, 2