Людмила Сараскина, Солженицын

           Ещё два года назад видел в своей квартальной библиотеке, куда часто хожу, толстенную книгу Людмилы Сараскиной «Солженицын», чуть ли не в тысячу страниц, но не возникло желания читать, не мой писатель. Да и Сараскину знал, как критика, но не писателя, что она может написать?

Да, в юности читал Солженицына, потому что все о нём только и говорили. Ругань и оголтелая критика вызывала любопытство, и было прочитано всё, что он успел напечатать. «Один день Ивана Денисовича» восторг не вызвал, лишь любопытство необычной темой, про наши лагеря никто ещё не написал, и сам герой был неприятен своим приспособленчеством. Было непонятно, чем так уж сильно все восторгаются? Мне было невдомёк понять всю глубину этого произведения. Выбирал книги по интересности сюжета. Зачитывались шпионскими романами, детективами, которые были нарасхват, а здесь никаких захватывающих событий.

Знали, что у нас есть тюрьмы, догадывались, некому рассказать, что есть лагеря. Кто и за что там сидит, представления не имели, поэтому и прочитал почти равнодушно.

Я, окончивший недавно школу, не догадывался и не мог представить, какие волны пойдут от этого брошенного камня в стоячее болото.  Ничего не знал об авторе, какие круги ада он уже прошёл, и уже был готов всем поведать, но именно этого и не хотели партийные бонзы, трепетали от страха потерять свои тёплые места.

 Потом последовали десятилетия молчания, ярость советской пропаганды, клевета на автора, и подпольные легенды о знаменитом архипелаге. Завидовали тем, кто смог прочитать. Я жадно расспрашивал, про что же там написано, если за одно лишь прочтение могли посадить в тюрьму?! И досадовал, слыша невразумительный ответ, который списывал на нежелание «светиться» перед бдительным оком чекистов. Потом уже догадался, он не читал, но уж очень хотелось быть причисленным к клану посвящённых.

И когда Архипелаг начал печататься в журналах миллионными тиражами, я выписывал, зная, что там будет напечатано, приступил к чтению. Именно эта книга вызвала ужас творимым беспределом силовых структур, и поставила жирный крест на советской власти, коммунистах и их идеологии.

Я, воспитанный на книгах русских и советских писателей, у которых честь и совесть стояли на первом месте: Леонида Пантелеева с его «Честным словом», Аркадия Гайдара, я, считавший себя коммунистом в душе, в отличии от партийцев на трибунах и в парткомах, не мог поверить, что человек может творить такие зверства.

Это была запредельная жестокость. И после этого человек ещё может гордиться своими завоеваниями?! Пусть даже в науке, космосе! Чего стоят полёты космонавтов, если эта власть годами, десятилетиями творила беззаконие?! А нам всё врала и врала.

Дочитал всю первую книгу, что была в журнале «Новый мир», но когда появились и другие книги Архипелага, не стал читать, чтобы не сойти с ума, да и представлял, что уже ничего нового для меня не будет, всё те же ужасы.

Рассказы Варлаама Шаламова были ещё ужасней, потому что талантливо написаны, и сюжеты намного интереснее, чем у Солженицына. Я их тоже не дочитал. Я не мазохист, чтобы столь изощрённо издеваться над своей психикой.

С любопытством прочитал «В круге первом», «Раковый корпус», понимая, что автор спешит предъявить свой счёт советской власти, пишет горькую правду, которая лично мне неинтересна, и последующие романы «Красного колеса» и всех «узлов» Солженицына не смог осилить, несмотря на грандиозность замысла исторического времени. Догадывался, что всё было не так. Автор пишет в меру собственного разумения. Да и стиль вызывал отторжение, и слова странные, вычурные, придуманные, — автор явно не понимал современного читателя, что он не станет пробираться сквозь колючие заросли словесных нагромождений.

Вполне возможно, что сыграло ещё обилие новой литературы, которую хотелось обязательно и быстрее прочитать, а здесь какая-то тягомотина, и было обидно за автора, старался, писал десятилетиями, но кто прочитает, кроме литературоведов?
И вот, эта Сараскина, что она может написать о великом человеке, который осмелился в одиночку противостоять всей системе, и победил! Вот же исторический парадокс! Нигде в мире подобного не было!

И в эти весенние дни, когда в нашу библиотеку поступило 50 новых книг, так называемых, дамских любовных романов, на безрыбье, взял эту книгу из серии ЖЗЛ.
Обстоятельно написано. Весьма обстоятельно. С перечислением и описанием всех родственников, а потом и самого героя с детства, который всегда знал о своём предназначении, как писателя. О его целеустремлённости и умении ценить быстротечное время. Но ничего не было от того чудаковатого знаменитого академика, который, чуть ли не ежесекундно записывал свои действия, куда пошёл, с кем разговаривал, что прочитал, не понимая, что этими записями теряет драгоценное время. Гении все чудики.

Удивил один факт из книги Сараскиной: американские рабочие строили дом в Вермонте точно с таким же старанием, как и наши русские, с ленцой. Опаздывали, халтурили, за переделку требовали отдельную оплату, не спешили завершить. Можно ясно представить, как бы они наработали, если бы за ними не было добросовестного пригляда. У нас же составился стереотип, что американцы работают лучше нас.

Читал и восхищался: Солженицын был истинным положительным героем своего времени! Жаль, тогда о нём никто не написал романа, не нашлось своего Николая Островского. Патриот. Честен. Умён. С отличием окончил школу и университет. Добровольно пошёл на войну, хотя его не брали по медицинским показаниям.

И на бестолковой,  бездарно ведущейся войне у него начало созревать понимание творящегося, и всей системы во главе с паханом. Сколько офицеров на войне начало об этом задумываться? Мы никогда не узнаем. Вспомнился лишь Владимир Карпов, подсчитавший в книгах количество упоминаний о Сталине и Ленине, и за это лишившийся офицерских погон, отправился на войну рядовым. Прославился лишь один.
И его, орденоносца, комбата, два года умело и отлично бившего немцев, отправили в лагеря.

Тогда многих безжалостно приговаривали за мелкие проступки, за не так сказанное или написанное слово, за опоздания на работу на пять минут, за буханку хлеба, а сами беззастенчиво пользовались всеми благами своего положения, и тоже воровали, но уже не буханки, а посущественнее. То же самое вытворяют и нынешние боссы.

По сути, Солженицын истинный герой двадцатого века! Но мы почему-то не хотим этого признавать, предъявляем ему какие-то претензии, мол, не понял нашей знаменитой перестройки, начал советовать, как нам обустроить Россию. Да кто же и когда слушал мудрецов? Мы сами себя не слышим, и нас не слышат. Шепчем в пространство.

                Ставрополь-на-Волге