Харунчик

Харун - это библейский персонаж, брат еврейского пророка Моисея, который во время похода детей израиля по пустыне, пытался удержать их от поклонения золотому тельцу. Но у него не вышло. До возвращения Моисея с горы Синай, избранный народ все таки легкомысленно сменил религию.

Я встретила его в так называемой "социальной" группе. Такие группы создаются при муниципалитетах одной северной европейской страны, чтобы дать одиноким людям возможность пообщаться. Меня туда пригласила знакомая из центра интеграции иммигрантов, чтобы я имела возможность общаться на местном языке. Всех участников этой группы можно смело смело разделить на две подгруппы: первая - это одинокие пенсионерки из местного населения; вторая - молодые парни, иммигранты из стран Африки, ближнего и среднего востока. Многие - довольно симпатичные. Есть и настоящие красавчики. Харун - из последних.

Появление в группе молодой женщины, то есть меня, вызвало некоторый энтузиазм. Я, естественно, старалась больше общаться с пенсионерками, так как моей целью было, как я уже упоминала, погружение в языковую среду. Пенсионерки были этому очень рады. По мужчинам же можно было наблюдать и делать выводы об их культурном бекграунде. Африканцы, наивные и бесхитростные дети природы, пытались выловить меня в месте, где нет свидетелей, например, у дверей туалета, или пристроившись ко мне при выходе из здания культурного центра. И совершенно не заботясь о производимом впечатлении и не пытаясь как-либо "поухаживать", начинали клянчить телефон, адрес, выуживать другую ценную информацию, а именно - живу ли я одна и есть у меня муж или бойфренд. Мусульмане, наоборот, старались не встречаться взглядом со мной, никогда не заговаривали первыми, но если я проявляла инициативу, то были очень рады, вежливы, услужливы, а еще с гордостью начинали поглядывать на остальных мужчин. Но внимание восточного мужчины - палка о двух концах, только поговорив с тобой один раз, они уже чувствуют ответственность за тебя, а еще ужасную ревность, если, не дай бог в его присутствии ты посмеешь заговорить с другим мужчиной. Поэтому, я, как могла старалась таки избегать долгих разговоров. И тоже быстро научилась отводить взгляд. Но совсем не смотреть на этих красавчиков не получалось. Например парень из Сирии. Совсем не похож на араба или перса. Скорее на француза. Нежное, но в тоже время мужественное лицо, умные глаза, высокий и пропорционально сложенный. Или мальчик из Сомали - у него гладкая матовая кожа цвета кофе, большие добрые глаза и ужасно обаятельная улыбка. Ну и Харун... В облачные дни, его вьющиеся волосы кажутся черными, но как только выглянет солнце, его кудри начинают отливать золотом. У него светло-голубые глаза, что не очень типично для выходца из народа Пушту. Ровные брови и прямой крупный нос делают его похожим на древнего римлянина или грека. Благородство и достоинство проявляется во всем, что он делает или говорит. Здесь не принято задавать вопрос "Как ты сюда попал?", впрочем, я уверена, что все они прошли через лагерь беженцев. Очень возможно, что они из состоятельных семей, занимающих солидное положение в своих странах. Во всяком случае, Харун знает несколько языков, в его семье только двое детей - он и его старшая сестра, что также говорит о том, что эта семья живет скорее по европейским стандартам.

Возможно, это просто случайность, что я отдала предпочтение именно ему, просто мы столкнулись в супермаркете и поговорили немного. Для европейца, конечно, это малозначимое событие, но если мы имеем дело с выходцем с востока, то прямой взгляд в глаза, улыбка и смех - уже считай, ты подписалась, что будешь с ним встречаться. Но восточные люди никуда не торопятся, и с той случайной встречи Харун начал медленное наступление. Мы продолжали встречаться в той же группе, но теперь, время от времени, он садился рядом со мной, чего раньше не делал. Просто присаживался, совсем ненадолго, но это был знак остальным - "Мое!", который был понят и принят. Больше уж ко мне никто не подходил. Однажды он принес для меня из буфета стаканчик чаю с шоколадным печеньем. Это уже было сообщение мне "я о тебе позабочусь". Потом, как бы между прочим, расспросил о моей семье и рассказал о своей. Следующие две недели продолжалась некоторая пауза, как бы он вдруг перестал обращать на меня внимание, но я догадывалась, что это не так, просто он собирается с духом, чтобы сделать следующий шаг. И вот, однажды в пятницу, он спросил, какие у меня планы на выходные. А у меня как раз были планы. В субботу и воскресение проходил фестиваль латинских танцев и я пригласила его пойти вместе со мной на один из уроков. Я выбрала класс меренге, потому что это наиболее простой танец для новичка. Но наверное, я должна была подумать о том, что на мусульманского парня этот танец произведет убойное впечатление, так раскачивание бедрами вызывает довольно определенные ассоциации. Для карибской культуры, откуда этот танец произошел, в этой демонстративной сексуальности нет ничего стыдного; как сказал герой документального фильма ""El medico" - "Да, мы, кубинцы сексуальны, но мы не распущены. В отличие от европейцев, которые делают грязным все, к чему прикасаются." Но для Харуна это зрелище было шоком с одной стороны, но с другой, видимо, немного расслабило, он стал вести себя более естественно что ли... Через несколько дней он умудрился меня поцеловать. Что послужило импульсом - мне так и не удалось вспомнить. Мы сидели в машине, разговаривали о политике, потом перешли на отличия в отношениях между мужчинами и женщинами в восточных и европейских семьях. Помню, что перед тем, как поцеловать меня, Харун прочел мне мораль, как важно узнать человека получше, перед тем, как завязать отношения, как плохо менять партнеров, обманывать женщин, и что необходимо полное доверие, чтобы заняться сексом. На следующей неделе мы договорились пойти на урок бачаты. Это еще один карибский танец.

Мне не нравится, как европейцы танцуют бачату. Они могут быть отличными танцорами, знать много движений и чувствовать музыку. Но они не делают главного. В латинских танцах всегда есть драматургия. Лучше всего это видно на примере аргентинской самбы (zamba de argentina), не путать с бразильской, это абсолютно непохожие два танца. В аргентинской самбе партнеры описывают круг за кругом, медленно приближаясь друг к другу, нежно флиртуя и играя с платком, который они держат в руках, сближаясь только на короткий момент, когда кавалер предлагает, наконец, руку даме, музыка замедляется, дама делает медленный поворот, затем они расходятся на первоначальные позиции, стоя на довольно большом расстоянии друг напротив друга. И хотя музыка еще продолжает звучать, они делают паузу, просто хлопая в ладоши в такт музыке и глядя друг на друга, а затем танец повторяется снова, на этот раз с большей страстью и более смелым флиртом. Этой паузой они подчеркивают момент сближения, придают ему особую значительность. Также и в латинских других танцах, таких, как сальса, бачата и меренге, должен присутствовать флирт и драматургия, фигуры выполняются не просто так, а имея целью постепенное сближение, которое должно быть коротким, а после следует пауза, когда партнеры расходятся в открытую позицию, прежде чем снова начать игру, которая приведет их к сближению. Европейцы же просто крутят и поворачивают партнершу, без всякой цели, а вернее с другой целью - показать свое умение танцевать, продемонстрировать, сколько сложных движений и трюков он знает. Ну и какой интерес с ним танцевать? Также  приходилось  мне танцевать в дубайском сальса-клубе... Арабы, пакистанцы, индийцы... Как бы мне получше охарактеризовать их? Их истинное отношение к женщине очень хорошо проявляется в танцах. Обволакивающая забота очень быстро сменяется полнейшим игнорированием твоих интересов. Могут начать крутить тебя только в одну сторону, отчего возникает головокружение и становится трудно удерживать баланс, чувствуешь себя мешком с картошкой, который кидают из стороны в сторону. Или принудят тебя танцевать в очень близкой позиции, с явной целью насладиться очень интимными касаниями, которые между незнакомыми людьми не очень-то уместны, и танцуют так неприлично долго. Никогда не провожают партнершу после танца, бросают посреди зала, когда им взбредет в голову.

Но Харуну до этих проблем еще далеко, ему бы научиться передвигать ноги точно попадая в ритм. Поэтому я делаю рискованный шаг, приглашая его домой перед занятием, чтобы попрактиковать "бейсик степ", основные движения. Он довольно успешно справляется, но как только делает ошибку, смеется, прижимает меня к себе, и вернуть его к занятию довольно трудно. Понятно, что он желает больше целоваться, чем танцевать и это моя вина и моя обязанность удерживать дистанцию. В классе много людей и Харун смущается. Партнеры все время меняются, некоторые дамы, я заметила, не слишком доброжелательны к новичку. У него не получается и он начинает заметно нервничать. В какой-то момент он решает сбежать, но тренер, толстенькая и бойкая девица ловко вылавливает его, какое-то время уделяет ему персонально, а затем подводит ко мне. Мы понимаем с нею друг друга без слов - теперь я должна успокоить парня, удержать его и танцевать с ним тот же бейсик, отдельно от остальной группы. В Европе, в отличие от Америки, в классах сальсы женщин всегда больше и симпатичный мужчина всегда желанный гость, как бы он не танцевал. К заметному облегчению Харуна, час занятий подходит к концу. По дороге назад он подавлен. Я стараюсь развлечь его разговорами, он отвечает нехотя. Мы заходим в кафе, но не найдя так ничего по нашему вкусу - Харун не ест свинину, я терпеть не могу салаты с майонезом, решаем купить продуктов и приготовить их дома. У меня, естественно. Во время еды он наконец успокаивается и веселеет. Я осмеливаюсь спросить его, что он думает о карибских танцах, не ли смущают его эти подчеркнуто эротичные движения. Он смеется и отвечает, что ему очень нравится. Я предлагаю ему повторить, то что было в классе и, как ни странно, он, почти автоматически и почти попадая в ритм, выполняет все движения. Успех! Харун ужасно доволен собой и, пользуясь моментом, сильно сжимает меня в обьятиях, подталкивая к дивану.

Он неожиданно жесток, даже груб, делает мне больно. Хотя позже именно этот момент я вспоминаю со сладострастием, его покрасневшее напряженное лицо, мощный торс и мускулистые руки крепко удерживающие меня от каких либо попыток двигаться. Мне больно, говорю я ему, но он не реагирует. Приходится остановить его, тогда он поворачивает меня спиной к себе, продолжая сжимать неподвижной. Поняв, что испытать оргазм с ним не получится, я призываю на помощь свои обычные фантазии о цветных стеклах и солнечных бликах и тут же кончаю с тихим стоном. Он напрягается сильнее и я снова испытываю почти болезненный оргазм одновременно с ним. Некоторое время после мы разговариваем ни о чем. Целуемся. Он спрашивает, что я подумала, когда в первый раз его увидела, о чем я думаю сейчас, хвастается, что местные женщины атакуют его постоянно, мучая звонками и смс-мками, но он их игнорирует, так как не может принять такой навязчивости. Я смеюсь и говорю, что верю ему, потому что хочу верить. Когда он у6ходит, я раздумываю, не вернуться ли мне в сальса клуб, где все еще продолжаются занятия, и в этих раздумьях засыпаю. Проснувшись поздно вечером, а проверяю телефон, не послал ли он мне какую-нибудь милую смс-ку, вроде пожелания спокойной ночи и сладких снов. Нет,не послал. Тогда я посылаю ему небольшой текст, не то что бы по велению души, а скорее с назидательной целью, объяснить ему позже, что это было бы просто вежливо и ни к чему не обязывающе, а теперь я должна бы чувствовать себя обиженной на его невнимание. Хотя я, как обычно, ничего такого не чувствую, а если бы он и бросил бы меня тут же, то это было бы скорее облегчением, чем огорчением.

Мы живем в одном городе, но в двух разных мирах, говорю я себе. Он мусульманин, способен ли он на уважительное отношение к женщине? Если мусульманину прямо сказать, что в их культуре плохо относятся к женщинам, то он начнет с жаром возражать. Да вот только, что такое "хорошее отношение", об этом у нас разные мнения. Мое убеждение, которое пока что никто не разрушил, что их вежливость и забота очень поверхностны и быстро сменяются полнейшим пренебрежением. Их ревность - выматывает и унижает. Их желание контролировать всю твою жизнь вызывает протест. Харун, высказывая свое мнение об отношениях мужчины и женщины, часто употребляет слово "clean", чистота. Возможно теперь он считает меня "грязной", раз отдалась ему так легко? Ну уж не знаю. Я думаю о том, что отношения - это тоже танец в своем роде, где мужчина ведет, а я следую за ним. И если он привел меня на помойку (по его же мнению), то это его помойка, а не моя.

Надо отдать ему должное - жесткий секс в сочетании со множеством сладких слов, сказанных низким задушевным голосом, это заводит. Смску он все же прислал, через два дня. И на том спасибо. "Как ты, моя сладкая, скучаю по тебе, когда мы сможем увидеться снова?" Понятно, у парня спермотоксикоз в начальной пока что стадии. Увидел на мне майку, где написано название его страны. Изменился в лице - откуда? Я уж испугалась, что это из-за того, что майка-то - милитари, куплена подружкой на америкосовской военной базе, но нет, политика его не интересует, а только не был ли у меня кто-нибудь из его пустынных соотечественников. У него всегда горячие руки, а у меня всегда прохладные, даже в жару. У него голубые глаза, как самое знойное небо, у меня - черные, как полярная ночь. Он уходит в тренажерный зал, предварительно допросив меня - а что я собираюсь теперь и завтра и послезавтра делать, с кем встречаюсь и кто это мне только что звонил. Убедив его, что мужчин на моем пути нет и не будет, получаю новую порцию сладких слов от которых прямо уши слипаются, жарких поцелуев и, между делом, синяк на задницу, тренажерный зал ждет тебя не дождется, штанга и гантели скучают по твоим железным объятиям, мой сладкоголосый мачо.

Опасения мои кажутся напрасными и мы продолжаем встречаться, посещаем уроки сальсы и занимаемся сексом, с какого-то времени больше у него дома, чем у меня.  Он не скупится на ласковые  слова и готовит салат из свежих овощей для меня. В постели он также жесток, как и в первый раз, не позволяет мне двигаться и не признает никакой инициативы с моей стороны. Трудно сказать, как мое тело будет на это реагировать дальше, когда чувство новизны исчезнет, но пока что мне ужасно нравится такой расклад. Вспоминаю мужчин, которые во время секса "нежно"прикасались ко мне своими ручками, и нахожу, что это было скорее противно, чем приятно. Харун крепко держит меня и его объятия доставляют мне наслаждение, которое не было знакомо мне раньше.
Он не хочет афишировать наши отношения, и хотя у меня имеются свои причины скрывать эту связь, но его желание оставить все в тайне коробит меня. Особенно он боится своих соотечественников. Я задаю себе вопросы - нет ли в этом какой-либо угрозы для меня? Не сделал ли он что-то противозаконное в своей стране, ведь он даже не общается со своей семьей, несмотря на возможности современных средств связи. Но ответы я смогу получить только со временем,