Моя жизнь. Часть 1. Свердловск. Раздел 4

Тур-поход по Вуоксе и Ленинград, лето 1965 года.

На следующий год у Вовы Шура были более грандиозные планы на турпоход. Он собирал команду на горный хребет Хамар-Дабан на берегу Байкала. Но к тому времени наша четверка все больше делилась на две пары. Гриша во всем следовал за Вовой, а мы с Костей проводили совместно намного больше времени, чем в общей компании. Костя был более ориентирован на искусство, чем Вова с Гришей, и я Косте в этом плане более подходил. С моей подачи Костя начал писать стихи и рассказы, я же научился у него слушать симфоническую музыку. Мои родители ее не любили и у нас про это никогда не говорили. Костя составил мне список наиболее выдающихся произведений с его точки зрения. Я покупал в магазине пластинку за пластинкой и буквально выучивал наизусть сложные композиции.

В то время на меня наибольшее впечатление произвела американская симфония Дворжака (ее называют то пятой, то девятой). Я ее практически знал наизусть так как слушал много раз. У нас в квартире была радиола (приемник и проигрыватель пластинок на один динамик), в то время было модно иметь такие приборы. Но она стояла в комнате родителей, где они смотрели телевизор и разговаривали. Моя музыка им мешала. Мне приходилось ставить звук на минимум и приставлять ухо к динамику. Наушников тогда не было. Вторым по значимости для меня был второй концерт Баха для скрипки с оркестром, особенно его вторая часть. Эти предпочтения так и остались на всю жизнь. А третье из моих главных произведений, то есть первый концерт Шопена для фортепьяно с оркестром, я полюбил позднее.

Кроме того, Костя любил живопись и собирал репродукции с картин западных художников на открытках. Я тоже стал это делать, только я собирал и западных и русских. Все это копилось в картонных коробках из под обуви и было разложено по странам, годам, художникам. Был каталог, как в библиотеке, и по каталогу можно было быстро найти любую картину, любого художника. На все это требовалось время и я занимался этим по вечерам, было очень интересно рассматривать в деталях жанровые сценки старых мастеров и изучать как жили люди в прошлом. Многочисленные религиозные сюжеты приводили к пониманию, что надо изучать историю религии. Это я тоже делал, но по популярным книгам, а не по источникам. Мне просто надо было знать библейские сюжеты.

В чем мы с Костей не совпадали, так это в том, что он, имея абсолютный музыкальный слух, совсем не умел ни петь, ни танцевать. Просто, видимо, никогда не пробовал, а если и пробовал, то видимо ему это не понравилось. Я же все время пытался голосом повторить мелодии симфоний, голоса не хватало, а про себя я мог воспроизводить практически целые произведения. Но зато у нас у обоих был интерес к архитектуре, и вообще в наших разговорах искусство обсуждалось гораздо чаще, чем физика, и, тем более, техника.

Мучиться в диких условиях Хамар-Дабана нам не захотелось и мы не поехали на Байкал. Вова с Гришей набрали другую команду и съездили без нас. А мы с Костей по его инициативе решили заехать в Москву, узнать о возможности перевода в МГУ, а затем поехать на Карельский перешеек и изучить Ленинград. Идея о переводе в Москву возникла еще после первого курса. Дело в том, что Володя Любимов действительно перевелся в МГУ после первого курса. Сделал попытку и Витя Белиничер, но его не взяли, тогда он перебрался в Новосибирск и закончил учебу в НГУ, а затем остался там на всю жизнь. Однако связь с ними у нас была, просто не так часто мы виделись. Мы после первого курса как-то не решились, духу не хватило, а потом решили попробовать.

Итак сказано -- сделано. В этот год я впервые попал в Москву. Прямо с поезда, сдав рюкзаки в багаж на вокзале, мы отправились в МГУ на Ленинские горы. В Москве меня больше всего удивили девятиэтажные дома на улицах. Дело в том, что Свердловск был еще в большой степени деревянный город, а новые дома строились только пятиэтажные. Нам объясняли, что Хрущев наложил запрет на строительство домов выше пяти этажей. Мол, в России много территорий и нет смысла строить большие дома, где нужен лифт и, вообще, они дорогие. Самые красивые проспекты в Свердловске были застроены кирпичными пятиэтажными домами с элементами греческих излишеств. А в Москве дома были девятиэтажные, причем было видно, что верхние четыре этажа надстроены над нижними пятью. Высотки меня как раз не удивили, я все знал по картинкам, а вот про это не знал. Я думал, что все города пятиэтажные.

В МГУ нам объяснили, что больше никого не принимают и вообще у нас потом будут проблемы, так что разумно закончить учебу в Свердловске, а потом сами будем решать. Погуляв еще немного по городу, мы провели ночь на Ярославском вокзале, который был самым пустым, на втором этаже. Спать на полу там было нельзя, но на скамейках какие-то места были и в то время никто из вокзала ночью людей не выгонял. Однако мы поступили по-другому. Обнаружили какую-то строительную стремянку с высокой площадкой, какие используются для обработки потолков, залезли на нее и там могли лежать без проблем.

На следующий день мы выехали в Ленинград. Но пока было тепло, долго в нем не задержались, а почти сразу купили билеты в Выборг. Нам спокойно продали билеты и мы поехали. Поезд проходил через Приморск. И там вдруг в вагон заходят пограничники и начинают проверять какие-то удостоверения. Естественно, что у нас их не было. Нас ссадили с поезда и повели в участок, там разделили по комнатам и стали допрашивать, кто, откуда, зачем и так далее. Мы объяснили что едем в Выборг, чтобы оттуда начать турпоход по маршрутам, которые описаны в книге, которую мы купили еще в Свердловске. В книге про запретные зоны ничего не написано, и мы просто не знали.

Как ни странно, нам поверили и разрешили снова сесть в поезд и доехать до Выборга. Но потом указали откуда мы можем ходить, а куда не можем. Этого не было в туристических справочниках. Таков был советский стиль. Говорилось и писалось одно, а реально все происходило по-другому. Запретные зоны никак и нигде не обозначались, про это надо было получать инструкции устно. Впрочем тогда рассуждать на эту тему нам было не интересно. Мы с удовольствием познакомились с пограничниками, и они вели себя вполне корректно.

Итак мы доехали до Выборга и погуляли по городу. Это было интересно, потому что город был совсем не похож на то, что мне приходилось видеть раньше. Он не был ни русским, ни советским. Однако город оказался небольшой и осматривать там было нечего. Кроме главной круглой башни, которую показывают на всех картинках, там фактически ничего и не оказалось такого, чтобы запомнилось и возбудило. В Выборге мы запаслись продуктами на много дней и выехали на автобусе в поселок, стоящий на берегу Вуоксы. Маршрут у нас был простой, а именно, пройти всю реку до того места, где она впадает в Ладожское озеро.

Ходили мы по лесным дорогам в полном одиночестве, в лесу было полно ягод, грибы наверно тоже были, но не запомнились, а вот ягод было немеряно, целые поля и самых разных. На ночевку всегда выходили к реке, готовили пищу на костре. Все было замечательно, у нас уже был опыт и все получалось просто и легко. Сколько дней мы шли я не запомнил, в конце концов мы вышли к Ладоге. Я запомнил последние моменты. Был какой-то очень непроходимый лес, покрытый молодняком под высокими соснами, мы уже шли не по дороге, а прямо по лесу. Озера еще не было видно, но по каким-то признакам было полное ощущение, что оно рядом. Вот это ощущение я почувствовал и оно меня удивило. И наконец мы вышли на берег прямо из леса. Берег был плоский и совершенно пустой. Было не очень жарко, как и вообще все дни. Вода была до горизонта. то есть на вид озеро ничем не отличалось от моря.

Недалеко мы обнаружили пограничную вышку, залезли на нее и осмотрели окрестности. Ничего примечательного не было, абсолютно пустое место и море рядом, в котором, однако, купаться не хотелось. Костя меня сфотографировал на память, сидящим на берегу, а потом я подписал эту фотку так: "На берегу пустынных волн сидел он дум великих полн и вдаль глядел". Как мы добрались с Ладоги обратно в Ленинград совершенно не помню. Скорее всего мы вышли в какой-то поселок, сели на автобус и приехали.

Начался новый период -- знакомство с Ленинградом. Мы поступали так. Вечером выезжали на электричке на станцию Кавголово, проходили небольшое расстояние до озера, разбивали палатку и ложились спать. Утром, умывшись в холодной воде, снова все заталкивали в рюкзаки, приезжали на вокзал, сдавали рюкзаки в камеру хранения и шли изучать город. Программа была стандартная, как у всех. Первым делом, конечно, Эрмитаж. И тут меня постигло разочарование в том плане, что попав впервые в Эрмитаж, я не увидел ничего нового. Все картины, которые висели на стенах, были мне давно знакомы и по сюжету изучены до мелочей. Оставалось только изучать технику письма, рамы и сами залы. Все это, конечно, тоже производило впечатление. Позднее такое же ощущение дежа-вю было в Будапеште и Дрездене.

Дело было уже в середине августа, и в тот год в Ленинграде было удивительно холодное лето. Мы стали замерзать в палатке. Но что запомнилось, так это удивительно красивые сны, в которых все было ярко и тепло, в то время как реально приходилось одевать на себя по максимуму все что было и залезать в самодельный спальный мешок с головой. Косте было немного легче, у него спальный мешок был настоящий. Его отец был известным альпинистом, и туристическое снаряжение было наилучшим по тем временам.

В конце концов, в какой-то момент нам пришлось прибегнуть в плану В. У меня был адрес в Лениграде, по которому жил какой-то мамин дальний родственник, с которым была плохая связь, но мама сказала, что он ее помнит. Мы пошли по этому адресу проситься на постой. Все получилось замечательно. Николай действительно помнил маму, он нас впустил и ему было интересно узнать у меня про всю его свердловскую родню. Так что остальное время мы ночевали уже в тепле и в нормальных условиях. Николая я после этого эпизода ни разу не видел.

В Ленинграде я случайно встретил Юру Бойко с девушкой, одного из моих школьных друзей-поэтов. Он, как обычно, стрельнул у меня три рубля, которые потом так и не отдал. И еще мы очень удачно съездили в Петергоф, как раз был праздник фонтанов на закрытие сезона. Работали все фонтаны, а вечером, когда стемнело, был салют. В тот день казалось, что весь Ленинград находится в Петергофе, народу было очень много. Я потом еще не раз был в Петергофе, но снова первое впечатление оказалось самым сильным и все было грандиозно.

После этой поездки тоже осталось много фотографий, лучшие из них также попали в сводный альбом, но я сделал еще и отдельный альбом из фотографий стандартного размера 12*9. К сожалению качество их обработки оказалось не таким высоким и многие за 40 с лишним лет сильно изменились не в лучшую сторону. Эта поездка была менее захватывающей, но очень полезной в плане развития, так как я впервые познакомился с двумя столицами Родины.

Турпоход по Карпатам и Одесса, лето 1966 года.

После четвертого курса у ребят летом были военные сборы и вместо турпоходов у них были совсем другие игры. Я же был освобожден от армии. У меня был красный военный билет необученного солдата и я фактически никаких планов и не строил. Но однажды, поговорив с Галей Безмельницыной, я вдруг узнал, что они с ее подругой Таней Шадриной хотят посмотреть Карпаты, но им нужно где-то купить путевку и они не знают где. Галя нравилась Косте и он слабо за ней ухаживал, поэтому она к нам тоже была достаточно близка, а Таню я тогда знал мало. Я, недолго думая, предложил девушкам поехать в Карпаты дикарем. Я все умею и всему их научу, так что это будет даже лучше, чем по путевке.

Они согласились и мы втроем поехали в Карпаты. Естественно были прочитаны нужные книги, составлен маршрут, мы знали куда нам надо идти и что делать. Это все они сделали еще до разговора со мной. План был такой, что едем мы надолго, походим по Карпатам, а потом доберемся до Одессы и постоим там на берегу моря. Но непосредственно из Свердловска мы поехали в Львов, потому что девушкам хотелось посмотреть город. Приехав, мы сдали рюкзаки в камеру хранения и пошли гулять. Прогуляли до вечера, а потом у нас возникла проблема с ночлегом. Девушки хотели прокантоваться на вокзале, но там было неудобно. Тогда я предложил поехать за город на электричке, как мы это делали с Костей.

Приехали мы на какую-то станцию уже в темноте, и девушки испугались идти в лес, пришлось уговаривать. Сразу выяснилось, что Галя -- человек коммуникабельный и сговорчивый, а Таня очень капризна и избалована. Мы решили далеко не ходить, разбили палатку и легли спать. Нам все равно предстояло жить в палатке долгое время, так что надо было привыкать. Спали мы втроем в одной палатке, не очень раздеваясь, и без секса. Никакой любви между нами не было, а распущенность в те годы тоже отсутствовала. Никто никого не провоцировал, и все было замечательно, хотя конечно обниматься приходилось, особенно когда было холодно. Отлично выспавшись мы вернулись назад, купили билет в Карпаты, и в назначенное время я навсегда покинул Львов, больше я в нем никогда не был.

Но был один инцидент, он состоял в том, что я забыл фотоаппарат. Девушки вообще фотографией не занимались и мы оказались без фотоаппарата. Было решено купить новый фотоаппарат из тех денег, что у нас были собраны на путешествие. Я обещал взять его себе, а им вернуть стоимость фотоаппарата. Так и было сделано, и фотоаппарат конечно нам был необходим. Правда снова очень художественных фотографий не получилось, но фотографий было много. Наверно и сейчас они у меня есть, надо поискать.

Первый наш маршрут лежал по Черногорью с посещением самых высоких вершин Карпат: Говерлы и Петроса. Они обе находятся близко, почти рядом. Мы знали, что в поселке Ясиня есть турбаза и оттуда начинаются все маршруты по путевкам. Туда мы и приехали. Заплатив за стоянку какие-то копейки, поставили палатку и стали осматриваться. В палаточном городке нас заметил один парень, который приехал на базу один в расчете присоединиться к какой-то группе. Но это у него не получилось, групп не было. В конце концов он попросился к нам к компанию, и мы согласились, у нас все равно была несимметричная компания, а так на двух девушек два парня и все симметрично. Поэтому переход из Ясиня в Рахов через Черногорский хребет мы совершили вчетвером. Все было замечательно, очень красивые горы, интересные села и вообще очень все интересно.

Были некоторые проблемы с Таней. Она просила чаще делать привалы, просила воды, хлеба. Привалы я разрешал, а хлеб и воду не давал. Я ей терпеливо объяснял, что если она хочет пить, то эта жажда не пройдет, если она что-то выпьет, пить захочется еще больше и так до тех пор, пока она не лопнет от воды. Что пить нельзя, нужно терпеть и не обращать внимания на жажду. А хлеб нельзя есть, потому что он рассчитан на весь переход и купить его потом будет негде. Поначалу объяснения не помогали, Таня ходила надутая и очень на меня злилась. Впрочем через год они вдвоем поехали на Алтай по путевке и после возвращения Таня мне сказала спасибо за науку, так как у них в группе были такие-же нытики, как она была в Карпатах, и ей было смешно на них смотреть.

Мы шли по вершинам Черногорского хребта на высоте чуть менее двух тысяч метров, там уже не было леса, а были альпийские луга и самое сильное впечатление было от обилия брусники. Брусника занимала целые поля, и мы иногда все таки не выдерживали, делали остановку и наедались на всю оставшуюся жизнь. Погода была разная, были и дожди и солнце, но не помню, чтобы было очень жарко, хотя иногда наверно было. Все таки относительно большая высота. Западная Украина в то время больше походила на заграницу, чем может быть теперь и нам многое было в диковинку. Но каких-то смешных ситуаций не было, все было нормально и рассказывать не о чем.

В Рахове мы расстались с нашим попутчиком и нам предстоял еще один маршрут, проходящий через озеро Синевир. Я забыл из какого поселка он начинался и в каком заканчивался. Мы прошли достаточно большое расстояние по лесам, озеро Синевир находилось примерно в середине маршрута. Из Рахова в стартовую точку мы добрались на автобусе, а из конечной точки также на местном автобусе добрались до Ужгорода, осмотрели город и затем на междугороднем автобусе проехали по границе с Румынией, а после пересели на поезд и через Кишинев попали в Одессу. Второй переход проходил по очень красивым лесам и главная проблема была в том, что везде стояли указатели о том, что в лесу водятся медведи. Встречу с медведем мы не планировали и очень ее не хотели, видимо поэтому нам повезло и медведя мы не видели. Мы шли вдоль каких-то мелких речек, чтобы была вода, иногда в поселках покупали продукты, но с собой у нас был запас на несколько дней.

У меня был огромный рюкзак, в котором была палатка дополнительно ко всему остальному. Девушки тоже таскали немало, то есть все свои вещи, плюс кое-какую еду. Тут можно сделать отступление и рассказать о том, что для меня вообще весь этот поход был чистой авантюрой. Дело в том, что за неделю до отъезда, когда все уже было запланировано, мы поехали купаться на реку Исеть. Я в то время учился плавать кролем и опускал голову в воду большую часть времени. На берегу был дикий пляж, тут же крутились моторные лодки и паслись коровы. На воде все время стоял гул от моторов, но я не обращал на него внимания.

Вдруг в один момент я почувствовал сильный удар в висок, сразу оказался под водой, по мне проехало какое-то тело и потом второй сильный удар в плечо. Оказалось, что в меня врезалась моторная лодка. На ней сидели два мужика, заднему ничего не было видно вообще, а передний сидел спиной и тоже мало что видел по курсу лодки. Они конечно почувствовали удар, развернулись и увидели меня в огромной луже крови, но на поверхности. Как у нас водится, мужики испугались и уплыли. Как я потом понял, меня спасло то, что лодка плыла перпендикулярно моему курсу, а я тоже плыл с какой то скоростью. Лодка ударила меня носом в череп, в висок, но в кость. При этом кожа разрезалась до кости, но кость не треснула. Если бы чуть ниже, то мне пришел бы мгновенный конец. А дальше, пока лодка проплывала по моему телу, я переместился вперед и винтом меня задело уже в плечо. Опять же вся кожа была порублена как в мясной лавке, но кости были целы.

Я был довольно далеко от берега. Правая разбитая рука не работала, и вот я одной левой и ногами поплыл к берегу своим ходом. Я еще толком не успел испугаться и самочувствие было нормальное. Я благополучно доплыл, вышел из воды весь в крови, а на меня никто не смотрит. В это время стадо коров решило оккупировать пляж и люди разбегались, собирая свои нехитрые шмотки. Когда я подошел к своим, то все засуетились и очень испугались. Кое-как успокоив кровотечение, мы хотели найти медпункт в поселке, но было воскресенье, и он не работал. Пришлось срочно ехать в Свердловск, больше всех со мной возилась Галя. Я уже начинал плохо соображать от усталости организма. В конце концов меня доставили в дежурный травмопункт, пропустили без очереди и там меня аккуратно и удачно зашили. Швы на голове до сих пор прощупываются через волосы, а на плече шрамы проявляются только после загара.

Таким образом, всю неделю до похода у меня был постельный режим, я лежал и думал, ехать или нет. За неделю мои раны немного затянулись и я решил ехать. Впрочем лямка огромного рюкзака непосредственно рану на плече не задевала и все обошлось без ухудшения состояния. Это был первый случай, когда я чуть случайно не умер. Но я запомнил и еще один случай. Дело было на стройке киноконцертного зала "Космос". Нас студентов иногда посылали и на стройки, не только на картошку. Делать мы ничего не умели, поэтому разнорабочими, и о технике безопасности тоже никто не думал.

И я запомнил такой случай. Я стоял на пустом месте внизу, то есть на земле. И вдруг я без видимых причин почувствовал какой-то дискомфорт, мне очень захотелось сделать шаг в сторону, просто так, без всякой цели. И я сделал этот шаг. Буквально в следующий момент на то место, где я стоял, упала железная болванка очень приличных размеров. Ее веса вполне было достаточно, чтобы меня убить. Оказалось, что надо мной на балке работал сварщик и что-то там приваривал. Стопка этих болванок лежала рядом с ним, никак не закрепленная. И одна болванка упала вниз. У меня шок был такой, что впору верить в бога. Или, как минимум, в ангела хранителя. Было полное ощущение, что меня предупредили каким-то сверхестественным способом.

В мире много чудес и я для себя выработал такую тактику, что если я чего-то не вижу, не знаю или не понимаю, то для меня лично это не существует. И не стоит морочить себе голову проблемами, которые не имеют решения. Вполне достаточно интересных проблем, которые можно решить, вот этим и стоит заниматься. И, тем не менее, как человека любопытного, меня интересует все, что нафантазировано людьми, включая и чистую научную фантастику и религию и псевдорелигии типа эзотерики. Я готов с этим познакомиться и принять к сведению на всякий случай. Но лично со мной мистический случай произошел только один раз, именно на стройке Космоса. Был и еще один случай, но я опишу его позже.

Однако вернемся в Карпаты. Само озеро Синевир очень хорошо запомнилось, и есть на фотографиях. Оно действительно очень красивое, по крайней мере было в 1966 году. Но я запомнил и другое. Таня устроила очередной скандал, что я ей не даю хлеба. И она решила сходить в поселок за хлебом. Пока она ходила, я нашел прямо на берегу озера много грибов. Мы с Галей решили их пожарить. Масло у нас было, но не было посуды. Тогда решили использовать крышку от котелка на углях от костра. Углей было мало и они все время затухали, их приходилось раздувать. В конце концов грибы получились на славу, а тут и Таня принесла свой хлеб, который уже жевала. Мы предложили ей наши грибы, но она есть их не стала, ей стало неловко. Про Таню я потом сведений не получал. А Галя была замечательный человек, но у нее получилось так, что Костя уехал в Москву и забыл про нее. Тем не менее, она потом все же вышла замуж за какого-то родственника Егора Гайдара, который был потомком Павла Бажова и попала в общество незаурядных личностей. Надеюсь, что все у нее сложилось хорошо.

Еще был один эпизод. Мы разговорились с местным жителем, который нам попался на пути. Мы его распросили про его проблемы, а он в ответ спросил откуда мы, наверно из Москвы. Туристы в тех местах ходили редко, мы ведь были дикари. Мы ответили, что нет, из Свердловска. Он сказал, что какая разница, мол это все равно рядом. Такой эффект наблюдается у западного населения, но тогда нам это было в диковинку. От Москвы до Свердловска такое же расстояние, как от Карпат до Москвы. Но для этого мужика дальше Москвы на восток уже ничего нет, все сплющивается, потому что он не знает о тех краях. Даже я, живя на Урале, не понимал расстояния между сибирскими городами, скажем Тюменью и Томском. Я никогда не был в Сибири, а карта не запоминается постоянно, да и никто просто так ее не заучивает. Я долгое время думал что Сингапур находится где-то под Индией и Австралия там где-то недалеко. В общем эффект такой есть.

Пожалуй стоит рассказать о моих переживаниях пока мы ехали на автобусе вдоль Румынской границы. Территория Румынии была видна через реку, а там родился мой отец. И вот я оказался совсем рядом от тех мест. Надо сказать, что дорога было отличного качества, и автобус очень хорошо и быстро ехал, а из окна можно было увидеть далекие от Урала места, совсем не похожие по колориту.

Приехав в Одессу, мы сели на нужный трамвай и поехали в Черноморку. Было уже поздно и мы просто вышли на берег, разбили палатку и улеглись спать. Утром нас разбудили пограничники и сказали, что здесь стоять запрешено. Пришлось нам срочно сворачиваться. Но, осмотревшись, мы увидели огромный палаточный городок в ста метрах от берега. Там нет леса, степь и все замечательно видно. Пришлось нам переместиться туда. Там мы провели много дней, периодически выезжая в город или купаясь в море. Вот что было удивительно. Мы совсем не сворачивали палатку, там никто так не делал, и мы тоже. Мы ее закрывали и уходили все, захватив с собой только документы и деньги. И ничего не пропало, никто не воровал. Местные боялись, так как лагерь был большой. А жители палаточного поселка придерживались заповеди, что если ты сам не украдешь, то и у тебя не украдут.

Про Одессу я ничего необычного рассказать не смогу, а описывать город нет смысла, в интернете можно найти полную информацию. Я помню, что именно там полюбил долго смотреть на догорающие угли. Мы готовили пищу на костре, продукты покупали в Черноморке, а вечером просто сидели у костра. Интересно также, что я там впервые увидел коренных украинок из деревенских, загорелых и породистых. Они еще в те далекие времена СССР говорили на украинском языке и это было необычно. После этого похода у меня на западной границе белым пятном осталась только Прибалтика, но потом и это пятно закрылось.

В последующие годы я бывал в Карпатах, но только в городах Черновцы и Ужгороде, на конференциях. Из Черновцов мы один раз ездили в горы. В Одессе тоже один раз был на конференции, причем жили мы именно в Черноморке и даже купались в конце октября в очень холодной воде. Во время конференции мы ездили на экскурсию в катакомбы. Но сам город в мелочах я узнал именно во время турпохода.

Продолжение в пятом разделе