Сплин аллегорический этюд

Истощённая, хрупкая, бледная, - в наш полусонный городок пришла Весна. Это её босые ножки бегут по замёрзшим лужицам, как по битому стеклу, не боясь пораниться, не стыдясь удивлённых взглядов. Это её изнеженные белые пальчики, с особенной материнской лаской, будят ото сна старые деревья в городском парке. Это её губы целуют щёки детишек и рисуют забавные веснушки на курносых носиках. И ты знаешь, мне кажется, что это её голосу подражают птицы, напевая забавные мотивы под окнами горожан. Я смотрю на неё в умылении и  тайно надеюсь, что эта весна сможет вылечить мою вчерашнюю простуду….
Но ей, похоже, нет дела до меланхоличного поэта – вроде меня. Её исцеляющий небесно-голубой взгляд скользит сквозь меня, как сквозь тень прошлогодней осени. Время от времени, я и сама начинаю задумываться: не тень ли я?.. Я пытаюсь ухватить её за подол льняного  сарафана, но успеваю лишь взглядом коснуться   худеньких лодыжек. Она проходит сквозь меня, как сквозь тень. И я невольно возвращаюсь на круги своя….  Добро пожаловать в мой мир! Добро пожаловать в мой spleen.
Я умею тосковать не хуже Чальд-Гарольда. Под шум весенних ливней сплин приобретает терпкий привкус, но вскоре растекается по телу классической томной ленью, а в мыслях просыпаются ещё свежие воспоминания о прошлогодней осени. И тогда я надеваю своё синее пальто и ухожу гулять под руку с одиночеством. Весна проходит мимо меня…. Но это уже не важно! В моем мире оживает прекрасный образ мадам Осени. Я слышу в шуме дождевых потоков, как она читает по памяти Пушкина: «Я Вас любил…» и, кажется, ещё что-то из «Онегина», театрально выдерживая паузы, от которых сжимается моё израненное сердце. Я внемлю каждому её вздоху и невольно повторяю хорошо  знакомые мне строчки; ветер срывает с губ мой слабый шепот и уносит с собой в безразличную суету. Никто не услышит меня, как впрочем, никто и никогда не слышал её.  Она уже свыклась с этой истиной, и лишь порой разбавляет своё одиночество ароматной дамской сигареткой  в тоненьком серебряном муштуке: вдыхает приторную дымку, а выдыхает утренний туман. Она похожа на влюблённую  «Булгаковскую» Маргариту и  от этого сходства меня порой бросает в дрожь. Во всём её обаянии, в каждом лёгком шаге и изящном движении видна и слабость женщины, и власть ведьмы: только она может так приласкать последними лучами солнца, а потом отвесить звонкую пощёчину ледяным ветром. Но этот норов её не портит, даже наоборот! Я всегда любила её вспыльчивость; только Осень отличает такая эмоциональность. Только Осень отличает такая благородность! Только её голос звучит, как Лунная Соната №5. Только она может вдохновлять на такие чудесные стихи, изранив душу поэта капризными порывами ветра и колкими перезвонами дождевых капель. Только эта рыжая ведьма способна вылечить от той меланхоличной тоски, которую сама же и запускает в душу, словно серую кошку, ведь сплин – это, воистину, осенняя болезнь! Болезнь поэтов….      
Добро пожаловать в мою осень, вовремя весны!
Добро пожаловать в мой spleen!..