Каникулы в Анапе гл. из пов. Кружение лет

               

    Заклинание: -,, О, Анапа, ты, одна из  жемчужин Черноморского побережья, мы приехали, чтобы поприветствовать тебя, и передать тебе поклон  от северной столицы, города-героя Ленинграда. Прими нас в свои, материнские обьятия’’.
Нас - это мою супругу Тамару,  четырнадцатилетнюю дочь Марианну, десятилетнего сына Сашку, и меня.
   Хорошо встретила нас Анапа  в 1981 году, приветливо, с доброй улыбкой на лице нашей дражайшей хозяйки, у которой мы остановились. Маленькую комнатку с окошком в сад, мы получили в своё распоряжение  быстро и без особого труда, на одной из тенистых улочек, в старом районе Анапы, в десяти минутах ходьбы от центрального городского  пляжа.
В  те времена за койко-место бралась весьма умеренная плата, всего один рубль в сутки, что было не очень обременительно для нашего довольно таки тощего  кошелька. И для хозяйки мы были желанными гостями, уходя на целый день из дома.  Питались в столовках и кафешках, что тоже было вполне преемлимо для нас. Радостные и счастливые, мы спешили по утрам на встречу с морем. Мимоходом, заглянув  в один из ,,питательных пунктов” и наскоро перекусив, что Бог послал,   захватив с собой что-нибудь из съестного, мчались на пляж. Купанье, игры, загоранье, шамовка, гуляние по городу, снова пляж и всё поворяется.
Через неделю мы начали уставать от такой жизни, нам захотелось как-то её разнообразить. Из случайного разговора с соседями по пляжу, узнали о замечательном пляже Джемете, в двадцати минутах езды на катере и о знаменитой долине Сукко, минутах в сорока от Анапы по морю. Тут же был составлен план посещений этих достопримечательностей.
   Как выяснилось, Джемете в переводе с адыгейского означает ,,золотые пески”.
На следующий день мы, на каботажном морском трамвайчике, плыли на пляж Джамете. Плавание было неутомительно, благо море в этот день было тихим. Двадцать минут промелькнули десятью. И вот эта местная достопримечательность. Как оказалось, пляж представлял собой множество невысоких барханов из мельчайшего, светло-жёлтого песка, почти белого и  удивительно чистого. Благодаря их большой протяжённости, скопления отдыхающих мы не увидели.  Эти волны перемежающихся барханов, создавали совершенно фантастический вид. Застывшее в своём движении золотое море.
На пляже было достаточно много отдыхающих;   загорающих, играющих в волейбол, купающихся в неглубоком море  ребятишек самых разных возрастов, со своими родителями и без них.
Мы облюбовали  углубление между двумя барханами, неподалеку от прибрежной кромки моря и, постелив свои подстилки, скинули с себя немногочисленные одежды.
Но, ступив босыми ногами на  песок пляжа и почувствовав необыкновенную его раскалённость, дружно завопили. Песок был необыкновенно горяч, подошвы ступней не выдерживали его жара. Выход, правда, был моментально найден.        Чтобы на нём стоять, надо было просто зарыться в него по щиколотку, или находиться на подстилке.  Двадцать метров до  воды преодолевали бегом. И снова купание и загорание. Но так как пляж считался диким, ни зонтов, ни лежаков не было, укрывались под зонтами от палящих лучей солнца, лишь те, у кого были собственные зонты или пологи.
   Долго мы выдержать не смогли и часа через три ретировались на один из отплывающих от пирса катер, возвращающийся в город. Не очень чтобы очень, нам понравилось на Джамете, но ещё пару раз мы сплавали на него.
    В воскресный день мы отправились на морском трамвайчике в долину Сукко.  Сукко - это потрясающий вид на Черноморское побережье и горы Кавказа. С адыгейского означает ,,водопой кабана” или ,,долина воды”.
   Почти час, созерцая открывающиеся по левому борту в  километре от нас чудные виды побережья, восторгаясь и наслаждаясь ими, мы таки поустали. Да к тому же волнение моря было значительно больше чем обычно, поукачало. Марьянка  жаловалась на  дурноту и грозилась устроить некий фонтанчик за борт судна. У Тамары изменился цвет лица, и её восторги тоже поутихли. Я снимал проплывающие за бортом виды и движение нашего рассекающего волны, судёнышка, на восьмимиллиметровую кинокамеру. Сашке  так же не сиделось, и он носился    по всему судну, заглядывая во все доступные дырки. А то, надолго прилипал к корме,  следя за бурунами от винтов, или, стоя на носу, наблюдал, как кораблик режет и расплёскивает гребни волн.
   Но вот среди пассажиров заполнивших все места на корабле прокатился говорок о прибытии судна на место. Нашему взору предстали две   горы, больше похожие на два высоких холма наклонившиеся друг к другу. Между ними и была долина Сукко. Лазурность и прозрачность вод моря нас поразила. Возможно,  этой частью моря, из-за великолепной его прозрачности,  особенно наслаждаются аквалангисты.  Чуть позже,   мы увидели   нескольких из них.
    Судно резво повернуло к берегу и вскоре причалило к небольшому, метров на двадцать выдающемуся в море, деревянному пирсу. Народ толпой повалил на  пляж и  разбежался по нему в поисках удобного для себя местечка. Обосновались и мы недалеко от кромки берега. Неожиданно по мегафону на весь пляж прозвучал голос экскурсовода:
   - Внимание, внимание. Стоянка судна  пять часов. Отправление в  девятнадцать часов. Повторяю. Отправление судна в девятнадцать часов.
При купании будьте предельно осторожны. Глубины начинаются почти у самого берега. Детям без наблюдения взрослых, купаться запрещается.   Желающие могут подняться по тропе наверх горы, оттуда открывается замечательный вид на долину. Высота горы справа   триста метров над уровнем моря, гора напротив, там где наверху написано белыми буквами ,,Владимир Высоцкий”, на  пятьдесят метров ниже. Наверху её есть обзорная площадка. Желающие вперёд и вверх.  Наивысшая вершина долины Сукко 641 метр. Небольшой курортный посёлок Сукко находится в двух километрах от побережья и в восемнадцати километрах от Анапы. Своё название он получил от протекающей рядом речки.  Там же находится замечательно красивое озеро Сукко. Тридцать два  уникальных американских болотных кипариса растут прямо из воды. Появление их остаётся для всех загадкой. Никто не знает, откуда они взялись. Рядом с посёлком есть конная база, где можно за умеренную плату, покататься на лошадке. Любопытна и ,,африканская деревня”. По воскресным вечерам  вы можете не только увидеть красочное шоу с африканскими играми и танцами, но и, приняв в них прямое участие, научиться лихо отплясывать африканские ритмы.   Приятного отдыха. Но не забудьте, ваше время ограничено. Катер может уйти без вас ”.
   Не успел замолкнуть голос, как к горе с именем нашего прославленного барда, потянулись люди, не иначе как фанаты его.  Остальные остались переваривать сказанное, ругаться и прикидывать, что можно успеть сделать за столь короткий отпущенный нам срок.
Для начала все полезли в море. Мы с Сашкой в комплектах номер один, а это маска, трубка и ласты, позволяющие, легко перемещаться в воде,   и наблюдать за жизнью обитателей водной стихии. Вода была неправдоподобно  прозрачна, необыкновенного, насыщенного бирюзового цвета. На песчанных пляжах мы  такой  не видели.  Сын плавал,  недалеко  от берега, я, отплыв на четырёх метровую глубину и  дыша через трубку,  рассматривал дно через стекло маски. На дне кипела своя жизнь. Стайки серебристых рыбок резвились в придоных слоях воды. Между камнями сновали усатые барабульки. На самом дне, короткими рывками передвигались чёрные, большеголовые бычки, иногда, как будто устав, лениво шевеля жабрами, надолго застывали на одном месте.
   Я, вспомнив о взятой  с собою зимней рыболовной удочке,  привезённой   из дома, решил претворить  в жизнь, пришедшую как-то в голову ночную идею. Вот оно. Момент созрел, самое время испытать новый способ ловли. Выбравшись на берег, раскопал на дне сумки эту удочку, собственного сочинения, с пенопластовой рукояткой и  небольшим пластмассовым стержнем-подсеком.  К концу   его был привязан полутораметровый кусок лески с небольшим грузиком и крючком,   обмотанным красной шерстяной ниткой.
Плыву   на двухметровой глубине, разглядывая дно и выбирая жертву. Вот стоит у камня,   слегка пошевеливая хвостиком, вполне приличный бычок. Длины лески моей опущенной вниз удочки вполне хватает. Подвожу крючок с мнимой наживкой к самому носу рыбки и дразню её. Реакция  следует незамедлительно. Короткий бросок, бычок заглатывает приманку и вот он на крючке. Торжествуя, я вытаскиваю его из воды:
   - А вот и  первый матросик, - ору я, показывая бъющегося на крючке, вполне приличных размеров, большеголового жадюгу.
   - Ух, ты, поймал! – восторженно кричит Сашка, плавающий неподалеку от меня. – Дай посмотреть!
Подплываю  к нему, и мы разглядываем трофей.
   - Какой он страшный, колючий. А морда, как у жабы. Фу, противный. Действительно бычок, разинувший огромный рот и  растопыривший свои колючие жабры, имеет устрашающий вид.
Освободив от крючка, бросаю рыбку на берег под ноги Тамары и Марьяны.
Они, поохивая и повизгивая, пытаются поймать подпрыгивающую рыбку, но потом, боясь наколоться, оставляют её на песке.   К ним подтягиваются   несколько соседских ребятишек и с интересом разглядывают её, комментируя, какая она страшная.
Да, - громко говорю я, - бычки, когда они в томате, выглядят привлекательней и, конечно же, вкусней.
   - Ну, и зачем она тебе нужна, что ты с ней будешь делать, варить, жарить или мариновать? –  спросила Тамара.
   - Давайте отпустим в море, жалко, помрёт ведь сейчас, вон как она бъётся, - жалостлтво проговорила Марьяна.
   - Ну, как хотите, - говорю я, - насмотрелись так отпустите.
Рыбка полетела в море.
   -Папа,- это Сашка, - Дай, и я попробую половить, ну дай, ты же знаешь, я умею.
Сын у меня, рыбачок ещё тот. Лет с  четырёх, пожалуй, начал рыбалить. Помнится, ездили мы семьёй отдыхать в  Латвию  под город Оглоны, так его с  мостков на озере вытащить было невозможно, после того, как он   поймал на свою удочку,  первую свою плотвицу.
   -Погоди ты, Саня, - отвечаю. – Дай сам ещё половлю. Вот несколько штук поймаю, потом тебе дам удочку.
   Решил  ловить  с глубины. Отплыл метров на пятнадцать от берега. Ого, дно уже метрах в пяти. Ныряю. Буль-буль-буль, звук вливающейся воды в трубку. Первое правило подводного пловца быть в постоянном внимании. Не дышать, запереть дыхание. Держа удочку на вытянутой книзу руке, проплываю метрах в двух над дном, высматривая подходящую жертву. Ага, вот он, пучеглазик. Кладу крючок прямо на огромную чёрную башку. Заёрзал бычок, заработал плавниками, дал задний ход. Крючок,  соскочив с морды, замаячил прямо перед глазами чудика. Секунда разглядывания, взмах жабрами и красный червячок-нитка  исчезает в пасти. Подсечка и я с добычей, устремляюсь наверх.
   - Во! – кричу я, показывая  извивающуюся  рыбину.
Хорош бычара, пожалуй, больше ста граммов. Эх, жаль, что жарёху негде устроить. Вполне пошёл бы на сковороду, но что делать, надо отпускать. С сожаленьем отцепляю от крючка и выпускаю в прозрачную воду, наблюдая сверху, как он напуганный,   мчится на дно прятаться за каким нибудь камнем.
   Таким манером, я выловил ещё несколько бычков, всякий раз, с неким сожалением отпуская их. Ни одной барабульки я поймать не смог. Они, более пугливые, всякий раз при моём приближении, стремительно исчезали.
Выбравшись на берег, я  положил рядом с лежащим на одеяле Санькой удочку.  Он  тут же подскочил:
   - А я думал, ты мне  и   половить не дашь.
   -Только не долго,  Саша. Пять минут.
   -  Ага, ага, не долго. А как сам двадцать минут не вылезал из воды? А мне так пять минут.
   - Да  Саша, пять минут, не больше, – это Тамара. – Ты только что из воды вылез, трясся весь.
   - Да я уже отогрелся, мам.
   - Вижу, отогрелся, губы синие.  Пять минут и на берег, а то вообще больше в воду не пущу. Сейчас кушать будем.
   Ворча,  что, дескать, нечестно, Сашка полез в море. Через минуту он уже вопил, показывая  небольшого бычка.
   - Папа, отцепи мне, а то он колется.
   - Сам отцепляй,  сожми его жабры и вынимай крючок.
   - Ну, не могу я, он брыкается…
   - Бычок что тебе, конь что ли? – Пришлось лезть в воду, отцеплять рыбку.
Не прошло и минуты снова вопль: - А я опять поймал!  Отцепляй папа.
   - Ну, уж нет, сам отцепляй. Я что, так и буду скакать? Ты же ведь умеешь освобождать  рыбу от крючка.
   Ворча себе что-то под нос, стоя по грудь в воде, Санька долго возился освобождая рыбку. Наконец, освободив, бросил в воду:
   - Колется очень, собака.
   - Всё Саша, вылезай, - сказала мама,  - будем кушать.
Покушали и с наслаждением вытянулись на одеялах. Неожиданно Сашка вскакивает и уносится прочь.
   - Ты куда, Саша? – кричит вслед Марьяна.
   - Побежал пописать, наверное, - говорит Тамара. – А где, здесь и нет ничего. Негде.
   - Только если в море, чтоб посолёнее стало , - смеюсь я.
  Наблюдаем издали за  худенькой фигуркой. Побежал к пирсу, забежал под него и медленно ходит между сваями под досчатым настилом, по пояс в воде, наклоняясь и как бы что-то разглядывая. Зашёл по грудь, брандается.
   - Вот хитрец, - улыбается Тамара, -  не иначе в воду цедит.
Сашка забрался под самый пирс и что-то долго выковыривает. Бежит, наконец:
   - А кого я поймал, смотрите! – восторженно кричит он подбегая.
В руках у него большой комок водорослей, а в них небольшая, длинненькая, тоненькая, с острой вытянутой мордочкой рыбка. Рассматриваем.
   - Похоже - это рыба игла – уверенно произносит Марьяна.
   - Да, пожалуй, так оно и есть, - соглашаемся мы. – Вон, какое у неё тело острое, длинное, как игла.
   На наши громкие рассуждения,  подтягиваются соседи по пляжу и с интересом разглядывают Сашину добычу.
   - Хоть мы никогда и не видели  такую рыбу, только на картинке, но это определённо  игла, -  констатируют они.
   Маской зачерпнули из моря водицы и запустив туда это десятисантиметровое диво, долго смотрели на её энергичные метания. На все уговоры отпустить её в море, мы слышали Сашкино категоричное:    ,,нет, я её засушу и домой увезу”. Впрочем, мы долго не настаивали, нам самим, в глубине души хотелось увезти домой это маленькое чудо.
   Поели,  отдохнули, отогрелись и снова полезли в море.  Наплавались,  поныряли, порезвились у берега и  снова на пляж. Ну что это за пляж, до песка Джемете далеко,  камушки под  ногами   попадаются, шуршат, колются.  Как-то, вроде, и скучновато становится. Сашка  вносит предложение:
   - А, что, давайте наверх залезем. - Он задрал голову, разглядывая верхушку горы.  -  Смотрите, там деревья какие-то. Полезли, а?
Тамара запротестовала:
   - Ну, нет, башку сломать? Да и времени не много  и неизвестно ещё сколько времени понадобиться на подъём. А вдруг не успеем к отходу катера. Может, лучше в посёлок сходим? Всё по ровной дороге.
Неожиданно Сашку поддержала Марьянка:
   -  Да ты что, мама. Ещё до отплытия три часа с лишним. Ну что мы тут жариться будем, или попрёмся   посёлок смотреть, тоска, неинтересно. Давайте лучше слазаем, покорим первую в нашей жизни вершину.
   - Ну, как хотите. Смотрите, потом не жалуйтесь, что тяжело. Я думаю, что это далеко не так просто, подняться на такую высоту. Ведь лезть придётся в гору, а не идти по равнине. Как ты думаешь, папа?
    Я задумался, разглядывая гору. Натоптанная тропка, идущая отлого по   основанию горы, потом резко уходила вверх и шла где-то по гребню. Справа от гребня спад горы был  достаточно полог, но ближе к морю становился всё круче  и круче и обрывался высоченным обрывом в море. Да, опасно. Но ведь ходили же люди. Пройдём и мы. Вероятно! Но, не обязательно. Если что –вернёмся.
   - Давайте попробуем, - сказал я, - вот только желающих лезть на эту сторону никого не видать. Мы, похоже,  первыми  дураками будем. Авантюра, но надо свои силы попробовать в этом восхождении.
Тамара покачала головой и вздохнула:
   - Ой, не нравится мне затея ваша, альпинисты –скалолазы. Боком бы не вышло восхождение это.
   - Мама, ну ты оставайся, наблюдай за нами снизу, а мы поползём, - сказала Марьяна.
   -  Ну, уж нет, чтобы я ещё больше переживала, глядя   на вас отсюда. Я с вами.  Одеяла и сумки оставим, конечно. Попросим вон эту пару присмотреть за вещами.
Мы, засекли  время,  и в купальниках и плавках, надев на ноги тапки и сандалеты, пошли по тропинке в гору.  Впереди Сашка с Марьяной, за ними Тамара. Я с фотоаппаратом на шее замыкал шествие.
   Сначала было идти очень даже ничего. Настроение приподнятое, состояние бодренькое. Дети, возбуждённо переговариваясь, резво топали по тропке, которая постепенно меняла свой угол наклона, становясь, всё круче.
   Начался участок, по которому надо было уже идти, сильно согнувшись, временами касаясь земли руками, а где и откровенно ползти.
     Стойте,  народ, - крикнул я, - дайте старикам отдуться.    Десять минут уже ползём по круче. Сейчас гребешок начинается, по нему пойдём, ножки расползаться будут. Надо бы передохнуть.
   Остановились.  Посидеть бы, а присесть негде. Ноги сползают в сторону пляжа, который остался где-то далеко внизу.
   - Лягте   на животы, - говорю, - и чтобы не сползать, ухватитесь кто за что сможет, за травку или кустики. Отдохните. Впереди, похоже, самый тяжёлый участок.
Лежим, отдуваемся. Не до разговоров.
   - Не могу я что-то, - шепчет Тамара. – Страшно, голова кружится. Этот обрыв, справа к морю, хоть я его и не вижу, но он действует мне на нервы. Я его чувствую всё время и у меня  постоянно холодок в груди. Даже подташнивает. От страха что ли?
   - Держись,  Томулик. Сейчас пройдём этот участок, дальше, похоже,  ровнее и поположе будет. Эй, матросня, подымай якоря. Поплыли. Дайте-ка, я впереди поползу.
   Встали, поменялись местами, поползли, где на полусогнутых, где на четвереньках. Не жалуются матросики, терпят, сами напросились. Вот и острый гребень. Тропинка раздвоилась. Можно идти и с той и с другой стороны, но ногам очень неудобно, соскальзывают. Или  ползти в раскарячку, ставя ноги по обе стороны гребня. Неудобняк жуткий. Ну не могли гребень лопатами срыть, чтобы тропка посерёдке шла. Сашка теперь за Марьяной ползёт, та впереди, Тамара замыкающая. Ползут совсем близко друг от друга, видя только попы да пятки переднего. Ну и ну. Зря мы решили героями стать. Люди-то не дураки, никто не рискнул по этой горе ползти.
   Марьяна сзади меня решила передвигаться боком, цепляясь руками за верх гребня, а ноги ставя на тропинку с правой стороны.И вдруг, раздаётся её дикий визг, и мы увидели, что она   скользит на животе по склону в сторону моря. Сорвалась таки  как-то. Закричала Тамара, завопил Сашка. Но скольжение Марьяны продолжалось недолго. Впившись пальцами в землю, она  задержала  падение и, теперь, выпучив глаза, постанывая от напряжения, носками ног пыталась найти упор для них. Нашла, вкопалась, закрепилась и, тихонько дрожжа,  подвывала   метрах в трёх ниже от меня. Я с замираньем сердца, цепляясь пальцами рук за землю и чахлую травку, упираясь изо всех сил пятками и рантами сандалей соскользнул  по склону  ниже дочки.
   - Не дрефь, Марьяша, держись, я с тобой. Будем выбираться, - говорил я, выбивая носками ног углубления для упора. Хорошо, что грунт достаточно слабый, осыпь. А если бы камень был?
   -  Не могу пошевелиться, - плакала она, - и сил нет совсем, я устала, руки не держат.
   - А ты вот что, поставь мне ноги на плечи, а руки расслабь немного, дай им отдохнуть.
Она расслабила пальцы рук и, взвизгнув, соскользнула прямо мне на плечи, встав на них ступнями.
   - Вот молодец, вот молодец, - мычал я, втискиваясь в грунт всем своим существом, и думая только о том чтобы, не соскользнуть вместе с ней вниз. – Пусть твои руки немного отдохнут, а потом мы с тобой поползём вверх. Ерунда,  ползти-то всего три метра.
   Отдохнула, осмелела и начала пробовать ползти вверх, держа меня, как опору, под своими пятками. Я как мог момогал ей, не забывая вгрызаться в грунт сам. Укрепившись, подталкивал её одной рукой вверх, а пальцами другой, обрывая ногти,  всверливался   в землю.  А тут и Тамара с Сашкой подхватили её за руку. Уфф! Выбрались. Сели на гребень, отдуваясь и осматривая окрест.
   -  Н-да, - глубокомысленно сказал я, - Чуть было не пшекулились.
   - Чего, чего? - спросила Тамара, вытирая заплаканные глаза.
   - Да это я по-польски. Пшекулилиться, это, значит, умереть, загнуться.  Чуть было не загнулись.
   - Ну, вот что!  Всё, хватит издеваться, пошли вниз! – взорвалась она.
И тут Марьянка выдала:
   -   Это что же, я, значит, зря рисковала своей драгоценной жизнью? Столько испытать, чтобы вернуться назад, когда осталось каких-то сто метров до цели? Не пойдёт!  Идём до конца! Вон уже вершина рядом, деревья, кусты. Пошли. Вперёд! – командирским тоном приказала она. Во! Характерец!
   И мы встали и пошли, хотя  меня от напряжения ещё потряхивало.  И только тут, вставая, я вспомнил, о своём ,,Зените”. Он попрежнему висел на груди, на коротком ремешке, но весь измазанный землёй и травой. Неизвестно ещё, работает ли.
   Дошли мы до вершины! Ура!  Честь нам и хвала героям. Герои! Все герои!
   Вершина горы оказалась достаточно плоской, поросшей низкорослыми, многорукими кривыми деревьями. Вроде как ,,карагач” они называются, не помню уже.    Мы, походили под ними в поисках подходящего просвета для обзора, просвета не нашли. Ничего не оставалось делать, как забраться   наверх дерева, благо они невысоки и очень удобны для ползанья по их кривым веткам. А сверху и фотографировать и любоваться видами можно. Тамара отказалась лезть, а Сашка  с Марьяной тоже забрались  на одно из них, и,  раздвинув ветви,  восторгались   открывшемуся их  взору.
   Синее, бескрайнее море, до крайнего горизонта, раскинуло свои объятия.  Далеко-далеко внизу стоял наш катер. Мелкими точками сновали по пляжу люди. А прямо напротив нас, на  крутом склоне противоположной горы,  огромные белые буквы - ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ.
     продолжение...