Моя жизнь. Часть 2. Москва, аспирантура. Раздел 4

 
Аспирантура. Женский вопрос.

Как я уже писал, мне первое время было не до девушек. К тому же в чужом городе у нас круг общения был резко ограничен и подходящих девушек просто не было. Известно, что чем больше город, тем сложнее общаться просто на улице, люди могут быть плотно прижаты друг к другу в метро, и в то же время не обращать друг на друга никакого внимания. Это просто необходимо для сохранения собственного психического равновесия. Поэтому единственным каналом знакомств была компания Коли Верещагина. Косте Кикоину повезло в этом плане раньше, причем повезло во всех смыслах. Кажется на Новый 1969 год мы собрались на квартире Оли на улице Димитрова. Так как девушек в нашей компании не хватало, то Оля решила пригласить свою школьную подругу Ларису.

Лариса пришла, но опоздала. Мы уже сидели за столом и я, каким-то образом, уже сильно выпил. Я помню как она пришла, но не обратил на нее никакого внимания. Чтобы снизить похмелье, я вскоре просто вышел из дома во двор в одной рубашке (зимой) и стал бегать по кругу. Я продолжал бегать по всякому поводу, и такую процедуру проделывал уже не первый раз. Свежий воздух и физкультура каким-то образом снижают состояние алкогольного опьянения, каким я не знаю. В конце концов мне стало лучше и я вернулся обратно. Но оказалось, что ни Кости, ни Ларисы уже нет. Костя ее увел, причем довольно быстро.

Второй раз я увидел Ларису только через полгода. Все это время Костя с ней встречался, но никому про это не рассказывал и ее не показывал. Только уже летом на деревенской квартире Коли, возможно на праздник 1 мая он пригласил ее, а она пришла со своей подругой, зная что у меня девушки нет, чтобы все было симметрично. Но на девушку я никакого внимания не обратил, я обратил внимание на Ларису. Так как Костя танцевать не умел, а я умел, то я протанцевал весь вечер с Ларисой и во время танцев мы познакомились. Она была очень веселая, просто все время хохотала, и очень непосредственная. Более того, она значительно уступала Косте по образованию, у нее были простые родители из рабочих и сама она еще только училась в институте.

После этого вечера я был в шоке. Я никак не мог понять что именно Костя в ней нашел, она ему совсем не подходила, но намного лучше подходила мне, так как в то время я тоже был очень веселый, тоже из простой семьи и мы с ней понимали друг друга с полуслова, тем более, что и танцевала она замечательно. Я чувствовал, что если бы захотел, то мог бы отбить ее у Кости без проблем. Но зная Костю, я понимал, что если он за нее ухватился, то на это есть причины. К тому же я хоть и не верил в бога, но все десять заповедей понимал и соблюдал просто как следствие своего суперрационализма. Принцип "счастье одних строится на несчастье других" я знал, но не очень в это верил. В конце концов, после долгих размышлений я решил все оставить, как есть.

Позднее Костя мне рассказал свою историю, не помню по какому поводу. Она состояла в том, что Костя со школьных лет любил одну девушку, которая для него оказалась недосягаемой. В конце концов она вышла замуж в Новосибирске, вероятно ее муж жил там, и Костя ездил в Новосибирск на их свадьбу, хотя его и не приглашали. Для него это было огромной трагедией. Он мне показал ее фотографию и оказалось, что Лариса просто двойник этой девушки, у нее было точно такое лицо. В тот момент я все понял сразу. Я сам был красивист и для меня картинка женщины перед глазами значила больше, чем все остальное. Костя также рассказал, что в отношениях с Ларисой у них были трудности, он очень долго и медленно учил ее привыкнуть к себе и усвоить его стиль поведения, который исключал непосредственность и простоту.

Чтобы было понятно, я расскажу один эпизод из будущей жизни. Мы собирались в поход в Прибалтику, и мама Ларисы стала просить зайти куда-то, если мы будем там-то. Лариса сразу ее оборвала и сказала, что мы там не будем. Я поступил бы точно так же. Но Костя ее перебил и сказал, что все равно интересно, и внимательно выслушал все поручения до конца. Надо сказать, что на таких примерах я учился у Кости жить. Я понимал, что не стоит каждому рассказывать о своих планах, и не стоит конфликтовать из-за пустяков, лучше выслушать ненужный совет и потом сделать все по своему. Но так и не научился. То есть иногда, несмотря на все старания, я готов резать правду матку даже в том случае, если мне это совсем невыгодно, и тем самым часто реально отравлял жизнь не только себе, но и своим женам.

Костя всегда был очень интересный человек, и это продолжается. В конце концов Лариса это оценила, они до сих пор вместе. А то, что Лариса, будучи стопроцентно русским человеком, согласилась поехать с Костей в Израиль, это вообще подвиг. Меня часто спрашивают почему я сам не уехал в Израиль, ведь у меня там есть родственники. Ответ простой, я не умею жить в чужой стране, мой отец жил, а я не научился. Я часто общаюсь с людьми, живущими во Франции, там очень хорошо и они очень хорошо живут. Но я так не могу, даже не могу объяснить почему. Вероятно держит русский язык. Не культура, а именно язык. Я не могу от него отказаться.

Я почему-то не запомнил Костину свадьбу. Я всегда был рядом, и должен был там быть, но в памяти ничего не сохранилось. Скорее всего это было во второй половине 1969 года. Лариса жила на улице Паршина, недалеко от института, с той стороны, где находился ОПТК. Костя уехал из общежития и стал жить у нее дома. Это было недалеко и от общежития. И я часто устраивал пробежки от общежития до их квартиры. А прибежав, иногда и заходил в гости, естественно без приглашения. Иногда заставал Ларису одну, но все было корректно и в рамках, несмотря на то, что она продолжала мне нравится и мне с ней было легко.

Лариса сразу поставила себе задачу найти мне жену. Она меня познакомила со своей подругой по работе, и я даже стал с ней встречаться. Жила эта девушка на юго-востоке Москвы и мне добираться к ней было далеко. Но это просто придавало больше романтики. У нее была нормальная внешность, отторжения не происходило, хотя и восторгов не вызывало. Она была молодая, но понимала, что надо встречаться с парнями, у москвичек оказывается тоже были проблемы с кругом общения. Первое время мы просто гуляли в районе ее дома, сначала была осень, потом наступила зима. Она оказалась очень неразвитой, мало знала, плохо разговаривала, я сначала думал, что она стесняется, пытался ее раскачать, но это не очень получалось.

В конце концов она мне стала все меньше нравиться, но, тем не менее, это было какое-то развлечение и я продолжал ездить на свидания, хотя и вел себя все хуже, менее внимательно. Она это заметила и стала делать мне замечания, что недовольна моим поведением. В этот момент я понял, что мы оба зря теряем время и перестал ей звонить. Так как это был единственный канал, то все и оборвалось, сама она мне никогда не звонила. Я не запомнил как ее звали, но прогулки запомнил. Один раз это было после того, как мы с Афанасьевым провели день с японским физиком Като. Позднее я до дыр изучил все его работы, но тогда я еще не очень понимал его уровень. Хотя его работы определенно пересекались с моей. Он первым вычислил функцию Бесселя, ту самую, что и я потом в более общей задаче.

Като оказался в Москве проездом из Европы в Японию. И Афанасьев решил с ним пообщаться, тогда не было такой заорганизованности как в более поздние времена. И можно было просто позвонить и пригласить кого-угодно. Но одному (тет-а-тет) русским с иностранцами общаться было запрещено, это могло расцениваться как шпионаж. Поэтому он попросил меня поехать с ним. Мы заехали за Като в гостиницу, что напротив Кремля, теперь она называется Балчуг, потом повезли его на такси в Архангельское, а потом пообедали в ресторане гостиницы Советская, что на Ленинградском проспекте. В то время все это стоило не так дорого, как теперь. Но в ресторане Афанасьев все таки попросил у меня сколько-то денег, своих у него не хватило.

Дело было зимой, в Архангельском было пусто и сугробы, но музей работал. Таких приключений у меня больше не было, так что все было интересно. А вечером в тот же день я про все это подробно рассказал своей подруге, но было видно, что она все воспринимает как-то не так, как я ожидал, не было контакта и взаимопонимания. Кажется этот день был решающим и все покатилось вниз. Я тогда еще не думал о женитьбе и мне было все не так уж и важно, поэтому никаких эмоций не было совсем.

Прошло еще полгода и летом мы решили повторить свои студенческие походы еще раз и съездить в Прибалтику опять с рюкзаками. Чья это была идея точно не могу сказать, но скорее всего Костина. Вообще-то Косте с Ларисой надо было бы поехать вдвоем, но почему-то решили ехать вчетвером, а для меня Лариса нашла пару в лице другой девушки, которая заинтересовалась такой прогулкой. Звали ее Таня Стрельцова. Где она с ней познакомилась, я не помню. Прежде всего надо было составить план и всем познакомиться. Лариса пригласила Таню и меня к себе домой, и мы вчетвером обсудили возможный маршрут и все детали. А потом мы вышли вместе с Таней, я проводил ее до метро и как-то чисто машинально, скорее исходя из желания поближе познакомиться, предложил ей встретиться на следующий день и сходить в кафе.

Я уже писал, что тогда это было недорого и очень просто. Она сказала, что может после рабочего дня в такое-то время, а я предложил кафе на новом Арбате. Все получилось, мы с ней очень хорошо посидели, очень весело поговорили, было тепло, на ней было платье с очень большим вырезом на груди, где была родинка. Я смотрел на эту родинку как удав на дудку. Вполне возможно, что Таня специально так оделась, а может и случайно, этого уже не узнать. Она мне с каждой минутой нравилась все больше, а к концу вечера я уже был конченый человек, я влюбился сразу и прочно. Причин было много. Она в чем-то походила на Иру Стеблову, даже не внешностью, хотя и это чуть было. У нее был еврейский тип лица, хотя она была русская. У нее были манеры императрицы и она очень адекватно реагировала на все вопросы. Даже было такое совпадение, что у нее отец был полковник, а у Иры майор, так Ира была намного раньше.

Через пару дней Костя, когда я был у него дома, провел со мной воспитательную работу. Он каким-то образом узнал, что мы встречались, возможно через Ларису. И он стал мне объяснять, что Таня мне не подходит как невеста. Во-первых, она не москвичка, а во-вторых он точно знает, что у меня ничего не получится, но почему он это знает он мне не сказал. А еще через день мне сообщили, что Таня отказалась с нами ехать, придется ехать втроем. Причины вроде были какие-то уважительные, и я никак не принял этот отказ на свой счет. Кажется так до отъезда я ее больше и не видел.

Мы собрались и поехали втроем. Все было замечательно, мы приехали в Вильнюс, побродили по литовским озерам, потом постояли в Паланге с палаткой недалеко от моря, а потом заехали в Каунас. Так как я люблю смотреть на красивых женщин, а кроме Ларисы никого не было, я смотрел на нее и много. Но не прикасался. Более того, я сознательно старался почаще куда-нибудь уходить один, чтобы оставить молодоженов вдвоем. Но бывало и так, что мы с Ларисой оставались одни. И однажды она вдруг сказала "Я знаю, что я тебе нравлюсь". Это было неожиданно и я запомнил. Она действительно мне нравилась и давно, но почему она сказала это именно сейчас, когда я уже влюбился в Таню. И я все время хотел в Москву, чтобы ее увидеть.

Это путешествие было для меня очень трудным психологически. В Паланге я купил янтарь на цепочке, чтобы Тане подарить. Конечно я его показал. А потом Лариса устроила Косте скандал и он побежал покупать такое же. Все было очень трудно. Я так и не могу сказать, что я остался доволен этим путешествием, как раз по причине душевного неравновесия, хотя внешне все было очень замечательно. Этим путешествием я почти закрыл западную границу России своими турпоходами, оставалась только Рига, но потом я бывал и в Риге.

Когда мы вернулись назад у меня началась очень эмоциональная жизнь, но радости она мне не приносила. Я действительно встречался с Таней. Я знал где она работает, и просто приезжал к ее работе к концу рабочего дня, а потом провожал домой. Жила она в Барвихе, в военной зоне, так что я мог провожать ее только до проходной в заборе. Янтарь я ей подарил, но никак не мог понять как мне быть. Я просто хотел ее видеть и быть рядом. Она меня не гнала, разрешала провожать до дома. Я уже не был таким интересным человеком, так как любовный угар сковал мне душевные силы. Я мог ее провожать, но на свидания в другом месте она не соглашалась.

В конце концов я решил купить билеты в Большой театр, это должно быть интересно. Я никогда не покупал раньше билеты, мы ходили с Костей по театрам, пока у него были какие-то пропуска от дяди академика, по которым можно было получить контрамарку. Я узнал как это делается, оказывается тогда можно было купить билеты даже в кассе, и это не оказалось сложно. Она сказала, что придет, я сразу пришел к театру и ждал, но она не пришла. Я решил сходить один, не пропадать же билетам. Так я единственный раз попал в Большой театр. А в мавзолей Ленина меня затащили родители.

После таких проколов я звонил ей вечером домой хотел получить объяснения. Она трубку не брала, я разговаривал с отцом, а он отвечал, что ее нет дома. А раз так, я звонил снова и снова, по десять раз. Конечно я ее снова видел после работы, и снова провожал, это она разрешала. Но плотно держала дистанцию. Это был какой-то тупик. Я и сам понимал, что она мне не годится, мне ведь прописка нужна. Но ничего не мог с собой поделать. Я просто считал часы, когда снова ее увижу.

Наконец, в начале декабря наступила разрядка. Она вдруг и без всяких предисловий сказала "Я не поеду с тобой в Свердловск. Но ты мне помог. У меня есть жених, он военный и мой отец не разрешал мне выходить за него замуж. Но ты своими телефонными звонками его напугал, и теперь он согласен. Будущей осенью я выйду за него замуж". Я ей ответил "Я понимаю, я сам виноват, давно не видел женщин и сразу влюбился, как дурак. Желаю удачи, а я не могу ждать до осени, я женюсь раньше". Дальше я не стал ее провожать, и мы расстались.

Но чтобы закончить эту тему хочу сказать, что это был еще не совсем конец. Я действительно женился раньше, и на Первое мая Лариса пригласила меня с женой, тоже Ларисой, к себе в гости. Но она и Таню пригласила с ее женихом. Я чувствовал себя ужасно неловко. Конечно я своей Ларисе все рассказал про Таню, еще до этого дня. Она мне тоже сказала, что за ней вяло ухаживал один тип, но как раз, когда я появился, он на месяц уехал. И когда он вернулся снова, то она ему сообщила, что выходит замуж с каким-то радостным чувством мести за его несерьезность намерений.

Но я все равно не знал как себя вести, кажется мы с Таней совсем не разговаривали, просто не подходили друг к другу ближе, чем на два метра. Моя Лариса с Таней все-таки познакомилась. А потом оказалось, что они на одном троллейбусе ездят на работу, это мне Лариса рассказала. Вероятно Таня сменила работу, потому что Лариса работала совсем в другом месте. Потом Таня вышла замуж и исчезла из Москвы.

Но я забежал вперед. После этого разговора я несколько дней ничего не мог делать. Именно в тот момент я начал собирать стихи о любви, часто неразделенной, которые потом выставил в интернет. Тогда я их перепечатывал на машинке из книг. Я действительно был полон решимости жениться. Но не просто на ком попало, а найти интересную девушку, точнее искать. Я понимал, что клин дано выбить клином, чтобы вернуть себе психическое спокойствие, я должен забыть влюбленность, как страшный сон. Немного придя в себя, я сказал Афанасьеву, что готов жениться, и просил помочь найти жену. Афанасьев сказал, что у них есть одна знакомая девушка, которая может подойти. Он дал ее телефон и сказал, что достаточно позвонить и пригласить на свидание. Мы встретились, но она мне не понравилась. Она была нормальным человеком, но этого мало.

Я решил, что мне надо сначала посмотреть на девушку, без этого встречаться бесполезно. Для меня первый взгляд имеет значение. А раз так то надо самому выбирать прямо на улице. Я никогда этого не делал и не умел, но решил, что в решении проблемы надо попробовать все способы. И вот вскоре я вдруг увидел одну девушку, которая мне понравилась. Я просто подошел и сказал, что хотел бы с ней познакомиться. Знакомиться она не захотела, но продолжала меня слушать и даже отвечала на вопросы. Так я узнал, что она студентка 4 курса филфака МГУ. А потом она приехала на свою остановку и вышла.

Я не пошел за ней, раз она не хочет. То есть и мне не захотелось идти за ней, как поет Укупник "Я не насильник, поверь мне Сима". Но через несколько дней, я вдруг снова захотел ее увидеть. Я поехал в МГУ, зашел на филфак, как-то нашел ее курс и действительно ее увидел. Она стояла в компании своих студентов и они дымили как паровозы. Я решил, что подожду конца лекций и потом снова к ней подойду. Но она вышла все в той же компании, я пошел за ними следом, шел довольно долго, компания становилась все реже, но так и не рассосалась почти до самого дома. А я в какой-то момент вдруг опять потерял интерес к этой затее. Я решил, что такой вариант тоже не очень хорош. Лучше все же через знакомых.

Как и всегда у меня бывало, мне снова просто повезло. Каган получил возможность взять на работу секретаршу. И на эту работу согласилась жена Горобченко, Наташа. Так получилось, что мне поручили проводить ее от проходной до места работы через всю огромную территорию. Мы быстро познакомились, и в числе прочих своих проблем я ей рассказал, что ищу себе жену. Она мне сказала, что у нее есть подруга, которой пора замуж, она меня с ней познакомит. Через несколько дней она сообщила, что купила билеты в клуб института для себя и Ларисы. "Ты подходи к концу сеанса и я вас познакомлю, а дальше вы сами". Так и получилось. Лариса мне понравилась с первого взгляда, никакого восторга не было, но я вдруг сразу увидел родного человека.

Причина была простая. Мы с ней были очень похожи на лицо. Через несколько лет мы отдыхали в Геленджике, как-то ехали в троллейбусе, сидели рядом. А дети впереди. Когда собрались выходить какая-то старушка вскрикнула "Как, это ваши дети, а я подумала, что вы брат и сестра". Известно, что люди с похожей внешностью очень быстро сходятся и редко расходятся. У нас был как раз такой случай. Я сразу вылечился. Мы стали встречаться почти каждый день, две недели ходили по городу. Это было как раз в середине января 1971 года и что удивительно, тогда была жуткая оттепель и растаял весь снег. Гулять было не холодно. Лариса была достаточно продвинутым человеком, говорить с ней было интересно, но еще меня подкупало то, что она никогда не спорила и охотно соглашалась на любые мои инициативы.

Я тогда не понимал, что она тоже играет свою роль. Она хотела быть лучше, чем есть на самом деле, и интуитивно следовала каким-то правилам поведения для завоевания мужчин. Потом она познакомила меня с родителями и стала пускать в дом. То есть перед тем, как куда-то идти, я уже просто заходил к ней домой. Никаких особых восторгов она у меня не вызывала, я не был влюблен. Но она производила впечатление какого-то надежного человека, солдата, с которым можно идти в разведку. Я уже решил, что она мне подходит, но не торопился. Я вдруг понял, что женитьба -- шаг серьезный и продолжал испытательный срок.

Первый раз мы поцеловались на первом же свидании. Она просто сказала, что целоваться не любит, но если мне надо, то она готова. С каждым днем мы целовались все больше, уже поздно вечером после прогулки. В конце концов она тоже вошла во вкус, как мне показалось. Примерно через месяц со дня знакомства я решил, что готов, и вечером у нее в квартире сделал ей предложение выйти за меня замуж. Никаких слов про любовь я не говорил и кольца у меня не было. Я про кольца вообще ничего не знал, где и как их покупают и сколько они стоят. Лариса мне тоже ответила не по шаблону. Она не сказала, что согласна. Она сказала "Значит Наташа оказалась права" и добавила "Мы будем жить не так, как мои родители".

Первую фразу я понял, а вторую -- не очень. Ее родители мне казались симпатичными интеллигентными людьми. Я им тоже понравился, так что все были довольны. Наташа Горобченко для них была идеал и все, что она делала, они принимали без разговоров. Кроме того, у Наташи муж был физик, вообще физиков тогда все любили. Он были в моде и неплохо зарабатывали. К сожалению я немного опоздал, и в наше время ситуация поменялась. Но в конце концов я тоже потом стал зарабатывать, только это быстро кончилось 1992 годом.

Мы подали документы в загс и, не дожидаясь свадьбы, стали мужем и женой на следующий день. Дело в том, что наши поцелуи и так уже доводили до точки и терпеть дальше было тяжело. У меня это было первый раз и получилось не очень удачно, все закончилось слишком быстро. Но именно в этот первый раз Лариса сразу стала беременной. Боря Виноградов мне объяснял, что наиболее эффективный способ предохранения -- это когда женщина предохраняется. И я почему-то понадеялся на это, но спрашивать не было времени. Лариса не была девственницей и оказывается переживала из-за этого. Она даже меня спросила, не осуждаю ли я ее. Я ответил, что если у нее нет детей где-нибудь в деревне, то все в порядке.

О том, чтобы предохраняться, мы заговорили через несколько дней, когда было уже поздно. Но, как потом выяснилось, мы оба были не против ребенка, так что никакой проблемы не было. Это событие несколько сократило мое отставание от Кости. Хотя я женился на два года позже, но дочки у нас родились в один год. Только у Кости в начале, а у меня в конце. А потом я и вовсе его обогнал, мой сын родился намного раньше. Весь март месяц мы были женихом и невестой, а также мужем и женой одновременно. Я просиживал у Ларисы дома до половины первого ночи. Потом выскакивал и бегом бежал до метро Кунцевская, в половину второго я оказывался на Соколе и успевал на последний автобус. И что удивительно, я ни разу не опоздал на этот автобус, я приезжал в общежитие именно на автобусе.

В середине марта у Наташи был день рождения и она пригласила Ларису уже со мной. Там я познакомился с ее компанией. Кроме Наташи Горобченко у Ларисы была еще одна подруга Лена Бродская. Они втроем вместе учились в институте. Но реально у них в компании было четыре пары (если и меня считать), еще был Игорь Лукашевич. Но в тот день Игорь был без жены. Я очень хорошо запомнил этот день рождения, так как у Наташи с Володей была своя нормальная квартира, кажется однокомнатная, но достаточно вместительная. На столе была вкусная домашняя еда, а ребята были старше меня и уже хорошо зарабатывали и ездили за границу. Все было очень интересно, и я впервые в Москве отмечал праздник в такой обстановке.

Это был один из пиковых дней в жизни, которые запоминаются. Но был не только день, а и ночь. Когда мы возвращались, Игорь вдруг предложил заехать к нему в гости. Мне было все равно, меня дома никто не ждал. Лариса тоже согласилась. Мы были пьяные, но себя контролировали, просто всем хотелось подвигов. Игорь показал нам свою квартиру, она была еще лучше, чем у Володи с Наташей. Показал свои горные лыжи, в то время это был очень дорогой и редкий вид развлечения. Было уже относительно поздно и он предложил нам переночевать у него, мол места у него достаточно, а завтра мы спокойно приедем домой. Кажется была суббота. Мне все равно, сложнее было Ларисе, но она снова согласилась, сказала, что родителям скажет, что остановилась у подруги.

Игорь предложил Ларисе постель, видимо собственную, мне диван в той же комнате, а сам пошел спать в другую комнату. Я конечно на диване спать не стал, и как только он ушел перебрался в постель. Лариса мне сразу сказала, чтобы я открыл форточку, а то душно. Я пошел открывать, задел на полу хрустальную вазу, она упала и разбилась. Ночью мы, естественно, спали мало, были дела поинтереснее, чем сон, а может и вообще не спали. Поднялись очень рано и собрались уходить.

Пришлось разбудить Игоря и объяснить, что я разбил его вазу и у меня нет денег, чтобы купить новую. Но когда они появятся, я куплю. Игорь сказал, что не беда, жене скажет, что ветер подул и уронил. Вазу я Игорю так и не купил. Я не запомнил какая она была, деньги отдавать тоже постеснялся. Я решил, что у него достаточно денег и невелика потеря. Да и сам виноват, не надо было приглашать к себе в гости. Но фактически свою первую ночь в постели мы провели у него, и это не забывается.

Выйдя из квартиры Игоря мы пошли в какое-то кафе позавтракать. Во время разговора Лариса сказала, что у нее есть еще время подумать, выходить ли замуж. Она тогда еще не знала, что беременна. Это открылось через неделю, и тогда она снова стала шутить, что вот своей беременностью заставила мужика жениться. Такие варианты действительно случаются. Однако было видно, что она считает дни до свадьбы и немного переживает свое новое состояние. Я старался видеться с ней почти каждый день.

Свадьба прошла 10 апреля. С моей стороны свидетелем был Костя Кикоин, с ее стороны Наташа Горобченко. До этого Боря Виноградов, который знал в деталях всю мою историю, сказал, что уважает людей, которые в критические моменты находят в себе силы решать проблемы. Это действительно была проблема и она отняла у меня может быть даже больше душевных сил, чем работа над диссертацией. Проблема состояла в том, что даже если бы я вернулся в Свердловск, то мне все равно пришлось бы искать себе жену и это было бы также сложно. Я конечно бы неплохо работал в Уральском университете, как Вова Шур и Гриша Миньков, но ведь и специальность пришлось бы менять.

Пять свадебных фотографий есть в альбоме. Их легко узнать. На свадьбе было много людей: и вся наша Верещагинская компания, и вся Ларисина компания, и родственники. Я уже плохо представляю как все вместились, но всю мебель из комнаты выносили точно. Костя увидел Ларису только на свадьбе и просто поднял палец, не говоря ни слова. Мой отец устроил с тестем соревнование: кто больше выпьет. Каких-то особых подробностей я не запомнил, я просто следил, чтобы она не много пила, про ее беременность, кроме нас, никто не знал.

Но вот что интересно, Лариса реально оказалась совсем не тем человеком, которого я знал до свадьбы. И первый раз она показала свой характер именно на свадьбе. Она заказала парикмахера в салоне красоты и там ей сделали прическу. Вернулась она вся в слезах и сказала, что прическа ей не нравится и она ее не хочет. Нам всем прическа понравилась, и мы стали ее успокаивать. Но Лариса решительно заперлась в ванной, вымыла голову и сделала себе прическу сама, как хотела. Все были в шоке. Но потом она успокоилась и дальше все покатилось как по маслу.

Но я ее полюбил именно такой, какой она была, то есть капризной и непредсказуемой. У нее были недостатки, за которые она сама же и расплачивалась, мне просто было ее жалко, но я не мог ничего поделать. Так она очень всем завидовала. А у меня, как на грех, все мои друзья жили лучше, чем я. Мне было по барабану, а ее грызла зависть. С другой стороны, она умела сочувствовать, как никто другой, умела слушать и поддерживать. Она была очень добрым и отзывчивым человеком, несмотря на избалованность и капризы. Ее любили все, кто с ней так или иначе общался. Мы жили непросто, но когда она умерла, то я чуть сам не умер от горя. Возможно я напишу и об этом, если хватит духа.

После свадьбы сразу встал вопрос о прописке, поскольку иначе меня не возьмут на работу. Родители все понимали и меня прописали без проблем. Аспирантура закончилась в мае, а свою кандидатскую диссертацию я писал в марте и апреле одновременно с описываемыми событиями. Кажется я просто взял пишущую машинку напрокат и печатал диссертацию прямо в общежитии. Тогда брать напрокат пишущую машинку было достаточно просто, и все так делали. Машинки всегда были в прокате. Однажды мы в общежитии взяли машинку напрокат и в несколько рук перепечатывали книжку доктора Спока о сексусальной жизни молодоженов, и что надо знать. Эта литература была почти как запрещенная, и купить книгу было невозможно.

Потом нам с Костей дали месяц отпуска, а с июня меня зачислили в институт младшим научным сотрудником. Интересно, что у меня, как аспиранта, тогда была относительно высокая стипендия 130 рублей, а зарплата стала 135 рублей, то есть практически не изменилась. А Костю в институт не взяли. Я так до конца и не понял почему, но официальная версия была такова, что у Кагана уже работал сын директора института Петя Александров, еще были аспиранты: Костя, то есть племянник академика Кикоина, и Витя -- сын академика Флерова, того самого, который написал письмо Сталину про атомную бомбу. И почему-то Кагану было неудобно иметь в своей лаборатории столько родственников.

Костя и Витя Флеров были направлены в Оптико-физический институт. Через какое-то время их разместили в филиале этого института, который находился в Кунцево, недалеко от моего дома. И я несколько раз встречал Витю по дороге из Октябрьского поля, где он жил, в Кунцево, а я сам двигался в противоположном направлении. Витя потом уехал в Израиль, у него очень сложная и необычная судьба, об этом кое-что написано, я не стану здесь переписывать. А Костя через какое-то время все же вернулся в институт и мы еще много лет работали в одном Отделе.

После свадьбы принято делать путешествие. У нас оно тоже было, но не сразу после свадьбы, а летом. Мы с Ларисой ездили в Ленинград. У ее мамы там жила какая-то родственница. Я ее не запомнил, но помню, что когда мы к ним приехали, они нам сразу выделили комнату с роскошной кроватью, где мы спали. А дома мы спали на раздвижном диване, и кровати у меня с Ларисой никогда не было, только диваны менялись. Все дни мы проводили в городе и его окрестностях, еще раз изучив все достопримечательности Ленинграда. Кое-какие фотографии из этой поездки я выложил в альбом. Мы прекрасно ладили и никто нам был не нужен. У Кости в то время уже родилась дочка. Появился ребенок и у Коли с Олей. Началась реально новая жизнь и наша компания естественным образом распалась.

Лариса жила с родителями в небольшой трехкомнатной квартире в Кунцево, в трехэтажном сталинском доме, на втором этаже с окнами на школу. В квартире были высокие потолки, относительно большой длинный коридор и каждая комната имела входную дверь с замком. Когда-то эта квартира была коммуналкой, поэтому кухня была тоже относительно большая, восьмиметровая. До моего появления там их семья занимала две комнаты, а в третьей, самой маленькой комнате, жила молодая веселая грузинка Тамара, то есть квартира еще была коммуналкой. Но так получилось, что как раз незадолго до этих событий Тамара получила отдельную однокомнатную квартиру в том же районе недалеко от нас. Отец договорился, чтобы новых жильцов не подселяли и они наконец получили отдельную квартиру. У Ларисы была своя комната, в ней мы и стали жить, купили себе раздвижной диван.

А родители сразу разделились. Отец стал спать в маленькой комнате, а мать в большой (средней). Реально все комнаты были маленькие 12, 14 и 9 метров. Но в те времена квартирный вопрос у многих стоял еще острее, так что жить было можно. Тамара купила себе в новую квартиру мебельный гарнитур, в нем был письменный стол, который ей был не нужен. Она продала его нам, так что у меня сразу появился письменный стол. Интересно, что отец Ларисы забыл переписать ордер с двух комнат на три. И получилось так, что мы много лет жили в трех комнатах, но когда началась приватизация у моих детей были проблемы, потому что приватизацию делали на основе ордеров, а он был на две комнаты. В конце концов дети решили эту проблему, но не сразу и это было реально сложно. А в те далекие времена как-то о таких вещах не думалось.

Продолжение во пятом разделе