192. Моя научная работа на втором плане

НА СНИМКЕ: слева направо - 2-й зам. председателя ОКП (имя я забыл), Трофимович - 1-й зам. председателя ОКП, Жирнов Алексей Андреевич - председатель ОКП, Купчинский - председатель Обкома профсоюза работников высшей школы и научных учреждений, сменивший Парамзина. Снимок сделан, скорее всего в 1969 или 1970 году.


Я перечитал все написанное о 1964 годе и понял, что абсолютно ничего не написал о своей научной работе. Как будто ее и не было. Между тем, это не так. Я весьма упорно трудился над задачей, которую выбрал сам для себя, считая ее полезной для отдела Механики струйных аппаратов, где я работал. Это была задача о расширении и последующем схлопывании пузырька воздуха в струе жидкости. Я перерыл всю литературу, близкую к теме. Разумеется, задача, которую я сам для себя наметил, решена не была, и я начал искать к ней подходы: и теоретические и экспериментальные.

В теоретическом плане мне удалось поставить задачу как систему уравнений математической физики. Я пытался определить некоторые коэффициенты, а также начальные и граничные условия, чтобы попытаться решить ее либо аналитически, что представлялось маловероятным, либо численно, что тогда уже было возможно, хотя и было сопряжено с большой работой. Аппарат в те годы только разрабатывался. Программы получались очень громоздкими. В любом случае необходим был эксперимент.

Я продумал, каким он должен быть, и рассказал об этом моему завлабу Вадиму Мусатову (мы с ним были уже на ты, и вскоре стали друзьями) и заведующему отделом Алексею Андреевичу Жирнову. Ни тот, ни другой в этих вопросах, правда, ничего не понимали, но в той области, для которой я хотел решить свою задачу, были крупными специалистами. Мусатов – обладал фундаментальными теоретическими знаниями. И всегда демонстрировал тонкое понимание любого вопроса. Жирнов был больше практик с умом талантливого изобретателя. Я еще расскажу о каждом из них, поскольку они сыграли в моей жизни значительную роль.

После подробного обсуждения того, что и как я хочу решить и к чему прийти в результате, мне выделили отдельное помещение в Институте гидродинамики (до этого я находился в одном кабинете с Мусатовым, правда, находился там только в первой половине дня). Ко мне прикрепили механика Бориса Усова (он был на ставке ст. инженера, чтобы побольше платить, – это была стандартная практика), и я начал создавать экспериментальную установку. На этой установке я был намерен изучить вскипание столба жидкости при ее мгновенном вскипании, но не во всем объеме столба одновременно, а при мгновенном снятии давления на одном конце этого столба. Предстояло осуществить высокоскоростную съемку движения фронта вскипающей жидкости, понять закономерности этого движения и постараться описать их аналитически.

К концу 1964 года установка еще не была закончена, но многое было уже продумано и изготовлено.

Мне пришлось, начиная с осени, заниматься и другими делами в отделе, которые тоже отнимали довольно много времени. Дело в том, что наш отдел получил по распоряжению М.А. Лаврентьева дополнительные помещения – так называемую пристройку к паровой котельной. Здесь нужно дать некоторые пояснения.

Первой котельной, снабжающей теплом верхнюю зону Академгородка, была маленькая котельная на ул. Терешковой. Она вступила в строй к зиме 1959 года и обеспечивала теплом первые дома верхней зоны. Через два года была введена паровая котельная рядом с Автобазой СО АН за отделом милиции. Она должна была обеспечивать Институты СО АН технологическим паром. Наверное, в этом был больше всех заинтересован академик Христианович, и она уже была сдана, но использовалась тоже для теплоснабжения Академгородка. Для улучшения ее характеристик, необходимых Институту прикладной и теоретической механики, и была несколько позднее построена пристройка к паровой котельной. Ее-то нам и отдали, хотя академик Христианович еще работал директором Института. Он вскоре, в 1965 году вообще уехал из Академгородка в Москву.

Мне поручили перестроить помещение пристройки для нужд нашего отдела, выделив в помощь опытного механика (тоже на ставке ст. инженера) Коновалова (имя запамятовал). Надо было сначала демонтировать все, что там уже стояло (правда, пока не работало, потому что пристройка официально не была сдана), а потом продумать и дать предпроектные соображения по размещению там сложных и дорогостоящих установок отдела. Я уже говорил, что двумя наиболее важными идеями Жирнова были создание прямоточного гидрореактивного двигателя и использование жидкого алюминия в качестве теплоносителя в таких двигателях. Обе работы выполнялись в интересах Военно-морского флота, поэтому находились в поле влияния профессора Г.С. Мигиренко.

К концу 1964 года мы успешно демонтировали все установки, которые там были, подготовили проекты фундаментов для новых установок, а строители за счет исключения из проекта других работ произвели переделку фундаментов и выполнили ряд других необходимых нам работ. В таком виде эта пристройка была строителями сдана в эксплуатацию, и мы подписали Акт приемки.

О своей кандидатской диссертации тогда я попросту не думал. Мне хватало всяких дел. По крайней мере, я ощущал свою полезность. Мусатов и особенно Жирнов были мною довольны.

В это время я познакомился с их семьями. Жирнов приглашал меня домой. Его жена Нина Николаевна, спокойная и уверенная в себе женщина, поразила меня тем, что у нее была в ее полном распоряжении «Волга». Автомобиль «Волга» с двигателем М72 могли себе позволить немногие. А на нем ездила именно она, а не Алексей Андреевич. Нина Николаевна работала в СКБ при Институте химической кинетики и горения и управлялась с двумя детьми Леной и Андреем, которым в ту пору было лет 8-10.

Алексей Андреевич Жирнов здесь 2-й справа. В 1967 году он по моей рекомендации стал председателем ОКП. Слева стоят его два заместителя. Справа - председатель обкома профсоюза Купчинский.

Именно в доме Жирновых я познакомился с сестрой его жены Нины Николаевны Женей Верховской, которую пригласил поучаствовать в работе с детьми и ввел ее в детскую комиссию ОКП. Это был один из лучших моих шагов, потому что Евгения Николаевна Верховская оказалась замечательным организатором работы с детьми и уже в следующем, 1965 году была избрана в ОКП на детскую работу.

Напомню, что Жирнов был в это время председателем жилищной комиссии ОКП.

Мусатов стал моим большим другом на долгие годы. Он часто приходил к нам домой и стал другом не только моим, но и Любочки. Внешне довольно угрюмый, он оказался необычайно добрым человеком (я думал, что таких не бывает). Я и Любочка бывали у него дома. Его жена Клава была там главой семьи, но, наверное, с Вадимом иначе было нельзя. В быту им нужно было кому-то руководить. Но он был неимоверно покладист. У них была дочь Наташа, которой в ту пору было шесть, как и моей дочке.

Но было и еще одно совершенно удивительное знакомство – с его мамой Тамарой Павловной. Семья была из Казани, и в ту пору Тамара Павловна и жила там с мужем.

Она была удивительно светлым человеком, работала в школе преподавателем литературы и жила литературой и детьми. По рассказам она была необыкновенным преподавателем литературы в школе. Любовь к поэзии очень сблизила Любочку с ней, и они просто полюбили друг друга. У нас сохранились книга, подаренная Тамарой Павловной с дарственной надписью: Марина Цветаева. "Избранные произведения". Москва-Ленинград. 1965. 812 стр. В те времена царский подарок. Это было уже в 1970 году, когда Любочка с Иринкой плыли на экскурсионном теплоходе по Волге и останавливались в Казани у Тамары Павловны.

Потом муж её скончался, и тогда Тамара Павловна, не покидая совсем Казань, стала подолгу, месяцами, жить в Академгородке. Она была уже в весьма почтенном возрасте, но ставила в 130-й школе, где училась ее внучка (и моя дочка), спектакли.

На этом, пожалуй, можно и закончить 1964 год, хотя я записал не все события, которые тогда случились, так что к некоторым из них буду ещё возвращаться. Это был один из счастливейших годов в моей жизни. Мне нравилась моя работа, у меня был эмоциональный подъем, – всё получалось, не было несчастий и больших промахов.

Продолжение следует: http://proza.ru/2013/04/14/339