Детскость

  Было это в Северном городе. Когда везде сияло лето, там веяло прохладой, как - будто зима, как приручённое животное, не хотела покидать эти просторы.
Людей в городе было много. Но не все могли жить в центрах, поэтому многие перебирались в деревни и пригороды. Условия выживания за чертой города были сложными, и кто был сильным, тот старался уехать оттуда.
 С высокого кургана виднелась неподалёку маленькая деревушка.
Когда-то эта деревня на окраине города кишила праведными людьми. Но сейчас её антураж изменился. Старинные бревенчатые домики сменились и заменились кирпичными постройками городского стиля, строгого и солидного. Но один домик выделялся из всего пригородного ансамбля.
  Снаружи этот дом был украшен не бедно, но и не богато. На окнах блистали в лучах летнего солнца стальные перегородки, поддерживающие рамы. Заглянув в окно, сразу бросалась в глаза пустая и тёмная комната.
  На потолке отблеск потухающей свечи. По центру стоял хлипкий стул. Пианино издавало шептание забывшейся мелодии. Дверь скрипом подсказывала ритм. Пламя стелилось на фарфоровой балерине, забытой в углу. Как пышна её пачка, руки раскинула к свету, нога взмахивала ввысь. Казалось, ни что не подразумевало ужаса и смятения.
  Тут в комнате появились два силуэта. Один высокий, другой маленький.
  Ребёнок с матерью вошли в дом. Мать помогла раздеться малышу и отправилась на кухню. Села на стул и задумалась, держа в руке конверт.
  Вдруг она услышала приближающиеся шаги. Маленький мальчик подошёл к маме и спросил: «А это больно, когда кровь течёт?!» Мама с побелевшим лицом подняла голову. Золотистые волосы, прямой носик, карие глаза - везде отражалась тревога на чистом, нетронутом слезами, лице ребёнка. Она, сжимая в руке клочок измятой бумаги, начинала постепенно терять обладание. Слёзы – наркотик! Утешающий нектар потёк по румяной щеке. Повернувшись лицом к нему, она посмотрела на ребёнка, и тихо произнесла всего несколько слов: «Мой милый, не дай Бог тебе узнать, что такое боль.»
  Встав с табурета, оправив юбку, женщина пошла в ванну, по дороге обронив: «Никогда не спрашивай такое. Будь любим и счастлив! Я люблю тебя!»
  Что мог понять ребёнок, увидя заплаканное лицо матери. Не поняв, что за клочок нелепого папируса сжимала она в тот момент так сильно. Как бы объяснила она ему, что жизнь – это не радуга, не всегда цветной калейдоскоп, а череда, порой, неподходящих друг другу оттенков.
  Подходя к железной двери ванной комнаты, женщина услышала голос мальчика:
 -А куда ушло детство? - сказал ребёнок вслед маме. Она не обернулась.
 -Знаешь, мамочка, говорят, что если ребёнок не плакал ни разу в жизни, значит он не знает боли, но почему тогда, понимая её, всё равно слёзы не текут, ведь это-то уже не детство…» Мама, обескураженная речами младенца, повернулась у нему, подошла, обняла, и произнесла:
 -Мой милый, откуда ты можешь знать боль? Я же всегда оберегаю тебя.
В ответ ребёнок выговорил:
 -Я её просто понимаю. Я хочу тебе помочь, я же вижу, что ты обеспокоена и взволнована.
 -Ласковый, не торопись во взрослую жизнь, в её привороты и отречения. Ещё рано, всё будет, но не сейчас. Всё придёт в своё время. Не торопи часы. Насладись беззаботным временем. А детство никуда не ушло и не уходит, оно может только заснуть, и ты, только ты сможешь его разбудить в любой момент, а вот я забыла уже как это. Люблю тебя мой дорогой!
  Они стояли обнявшись где-то час, и все говорили и говорили, и это было – страшно!
  Услышав и дослушав все эти фразы и выражения, я была сражена, насколько малыш, ему на вид лет десять всего, может так тонко чувствовать проблемы современного мира. Он непоколебимо, без пауз говорил то, что вправду знал и понимал, но как так может быть? Иногда взрослый не может понять суть, а тут ребёнок. Всего лишь маленький малыш. Ему жить и жить, а он уже прожил половину.
  Я стояла около этого дома долго, наблюдая за этой семьёй из окна. Прижавшись спиной к деревянной стене, мне хотелось рыдать, понимая, что там происходило. Это опасность за родного, боязливость правды и ответственность за дорогого человека. Эта женщина несла тяжёлую ношу на себе.
***
  Не уже ли так должны дети видеть мир? Этот лучезарный мир, но для них уже сейчас покрытый мраком и чернотой. Может, стоит очистить корзину обид и злоб, неприятностей и неловкостей. Можно просто выяснить причину и посмотреть страху в глаза, а не страшиться этих чернящих глаз. Надо просто жить, а не спешить успеть пройти. Жить, и быть живыми – вот цель истинного смысла. А как, каждый сам выбирает для себя пути следования, но не многие достигают нирваны.