У всех ошибок горький вкус 1-7 главы

Глава 1.
 
   В последнее время мы не говорили о любви. Ссоры стали привычными. Каждый день превратился в сражение. Мы спорили, ругались, хлопали дверьми. Но всегда возвращались. Алешка угрюмый, молчаливый садился на диван, я - на кухне, пила отвратительный горький кофе, пытаясь успокоиться. Смотрела в окно, перебирая бездумно произнесенные слова, пробовала их на вкус и поражалась ядовитой горечи, которую выплескивала на мужа. Спорили до одури из-за мелочей, не уступая ни в чем, словно жизнь это война. Никогда не извинялись. Лешка хмурился и бурчал, но обнимал по особенному крепко, словно боялся, что я исчезну. Усаживал на колени, перебирая пальцами волосы и, мы молчали. В эти минуты я чувствовала удивительное единение с ним. Ссоры выматывали, но сближали нас как ничто другое.
   Сегодня все было по-другому. Душу невыносимым ядом отравляла вина и страшная обида. Они соперничали друг с другом за право быть услышанными, раздирая меня изнутри.
   Раннее утро. Первые прохожие робко появлялись на улицах. Спешили по своим делам, не замечая ничего вокруг. Под ногами наледь. Я шла, боясь оступиться. Поскользнулась и, потеряв равновесие, упала, больно ударившись рукой. Сумка при падении раскрылась, посыпались помада, тушь, ключи. Телефон, жалобно пиликнув, приземлился рядом. Я протянула руку. На дисплее светилось "20 пропущенных". Сжала трубку в руках так, что побелели костяшки пальцев. Всматривалась в знакомые слова, не понимая их. Снова "пилип" - "Вам пришло сообщение". Негнущимися пальцами нажала на прием. Всего одно слово "Ненавижу". Все поплыло перед глазами, сердце громко застучало, отдаваясь гулом в голове. Внутри свернулся тугой узел. Стало холодно. В попытке согреться, я обхватила себя за плечи. Оглянулась вокруг - колючее весеннее утро, скамейка со сломанным сиденьем, голые ветки кустов. Шум отъезжающей машины вырвал из оцепенения. Я дернула воротник куртки, словно он сдавливал горло. Подошла женщина, немолодая, в коричневом пальто.
   - Девушка, Вам помочь?
   Я подняла глаза. Аккуратное, ухоженное лицо. Смотрит с пониманием и участием.
   - Нет, спасибо. Я сама, - прошептала и начала судорожно собирать рассыпанные в беспорядке вещи. Руки не слушались, и помада с тихим стуком снова и снова падала на лед. - Все в порядке.
   Прижимая к себе сумку, встала.
   - Может вам вызвать такси? - поинтересовалась женщина.
   - Нет, мне недалеко идти.
   Я вымученно улыбнулась и подошла к сломанной скамейке. Оперлась на спинку, все еще не выпустив телефон из рук. Собралась с силами. Заставила себя думать о том, что все сегодня разрешится, и мне не в чем себя винить. Но рука сама потянулась к губам. Захотелось тереть их до боли, чтобы избавиться от мерзкого чувства внутри. Воспоминания о прошедшей ночи нахлынули черным потоком. Как в замедленной киносъемке - чужие руки и губы, ласкающие мое тело. Свистящий шепот, горячее дыхание на щеке и оглушающее чувство стыда. Я ощущала себя грязной. Домой, в душ, отмыться. Быстрыми шагами пошла по аллее. Наступила в лужу, не заметила, как намокли ноги. Побежала. Казалось, каждый нерв в моем теле натянут до предела.
   Поднимаясь по ступеням в подъезде, поняла, что перехватывает дыхание. Последние шаги самые долгие. Поискала в сумке ключи. Достала дрожащими руками, но входная дверь оказалась не заперта. Алексей дома. Помедлила с минуту, не решаясь войти, и переступила через порог. В коридоре горел свет, мерно тикали часы на стене. В обступившей меня тишине их звук казался оглушительно громким. Осторожно сняла сапоги. Каждое движение давалось с невероятным трудом. Страх разъедал внутренности. Перешагнула через брошенные Лешкой ботинки и вошла в кухню. Он сидел ко мне спиной. Его поза выдавала напряжение. На какое-то мгновение мне захотелось прижаться к нему, обнять, провести пальцами по волосам. Рука дернулась и упала. Мы молчали. Я не знаю, сколько простояла так, смотря ему в спину, перебирая в памяти, что хотела сказать. Вздохнула, набралась смелости и подошла.
   - Зачем, Жень? Твою мать.... Ну объясни мне... - голос Алексея дрожал от сдерживаемого гнева.
   "А за что ты со мной так?" - хотела кричать я. Не выдержав его взгляд, отвела глаза. Внутри боролись жгучий стыд и боль от предательства. "На что ты рассчитывала приблудная детдомовка? - я закрыла уши руками, но слова колючими льдинками всплывали в памяти: "не нужна, я тебе говорила.
   - Почему?.. - глухо повторил он. Я непонимающе смотрела на него, не узнавая. Сломленная гордость зашевелилась, заставив дерзко вскинуть подбородок и прошептать:
   - Месть вещь сладкая, знаешь ли.
   - Какая к черту месть? - зарычал он и вскочил. Стул с глухим стуком упал на пол.
   Я вздрогнула и попятилась назад. Алексей в несколько шагов приблизился ко мне.
   - Господи, ты вся им пропахла, - он выплюнул эти слова мне в лицо. - Шлюха!
   В глазах потемнело от обиды. Хотелось царапать, кусать, бить. Господи, что он знал об этом? Что?
   - Ненавижу тебя, слышишь!- закричала я, отшатнувшись - Ненавижу, и ты не имеешь никакого права меня осуждать!
   Тело сотрясала дрожь, ноги отказывались слушаться. Я сделала несколько шагов и, оступившись, рухнула на колени. Алексей резко опустился рядом, схватил в ладони мое лицо, и на короткий миг время остановилось. Проклятое сердце пустилось вскачь, отвергая доводы рассудка. Я ощущала его руки, впитывала знакомый запах, боясь пошевелиться. С ума сходила от его близости, и ничего не могла с собой поделать. Лешка дернулся, как от удара, когда я провела пальцами по его щеке. Всматривался мне в глаза, будто хотел ответ найти.
   - Я не прощу... Как ты могла, Женька? - зашептал он, прижав меня к себе. - Дура ты! Сколько же я всего передумал за эту ночь.
   Тепло его тела, такого родного и желанного, обволакивало. Но мгновение спустя Алексей, словно опомнившись, оттолкнул меня.
   - Пашка... Кто бы мог подумать... - муж обхватил голову руками. Я чувствовала, как он сходит с ума. Вбирала его боль и отчаяние, и была бессильна что-либо сделать сделать.
   - Ноги нужно было непременно перед моим другом раздвинуть? Никого лучше не могла выбрать? - голос снова звенел от ярости. Слова резали как ножом.
   Жгучая обида подняла свою голову, как ядовитая змея, и приготовилась ударить, хлестко и больно.
   - Не могла. А ты не мог?
   - Ты о чем?
   - Ни о чем! - взорвалась я. И вдруг поняла, что не смогу бросить ему эти обвинения в лицо. Показать, как раздавлена и унижена его изменой. Проклятые фотографии стояли перед глазами, где он со Стасей в офисе, на столе. Целует, прижимается к ее телу. Я тряхнула головой, пытаясь отогнать навязчивые картинки. Сжала руки в кулаки, до боли, до онемения.
   -А мне и не надо. - Алексей поднялся и пожал плечами. - Мне от тебя уже ничего не надо.
   Он смотрел сверху вниз. Руки в карманах. Ледяные, безучастные глаза изучали меня как непонятный экспонат. Взгляд чужой, колючий. Я поежилась как от холода. Страх вытеснил остальные чувства. Он поднимался из глубины и сковывал тело. Я осталась сидеть на полу, не в силах подняться. Оглушенная, потерянная.
   Алексей ушел в спальню.
   Мерно тикали часы, за окном шумели машины, кричали дети. Жизнь продолжалась. А для меня она сейчас сосредоточилась в звуках, доносившихся из соседней комнаты. Я слышала, как Лешка открыл сумку, противно звякнули вешалки, с которых сдиралась одежда, шуршали пакеты. Открылось окно, и потянулся запах сигаретного дыма. Прошли минуты (или часы, я не знала). Он зашел на кухню. Я не видела его, просто остро почувствовала присутствие. Хотела обернуться, и не смогла. Смотрела перед собой, боялась пошевелиться. Знала, что если посмотрю на него, не выдержу, упаду на колени, буду просить, чтобы не уходил. Стиснула зубы. Тишина зазвенела вместе с захлопнувшейся дверью.
   Тело онемело. Горячие слезы стояли в глазах. Казалось, я разучилась плакать. Обняв себя руками, я раскачивалась из стороны в сторону. Я выла, позабыв остальные звуки. В безумном потоке боли, не видя ничего перед собой, сорвала со стола скатерть, разбив вазу с цветами, которые Лешка подарил мне накануне. Звон стекла заставил меня остановиться. Наклонилась, чтобы собрать осколки и порезалась. Алая кровь закапала на пол, создавая на разлитой воде причудливые узоры. Я смотрела и не понимала, что происходит. Опомнившись, пошла в ванную, искать бинт.
   Как в тумане перебирала в аптечке лекарства, отбрасывая ненужные. Среди них оказался тест на беременность. Я сглотнула, вспомнив, что должна была его сделать еще несколько дней назад. Трясущимися руками, позабыв о порезе, взяла розовую коробочку и открыла. Я должна была знать. Через пять минут я глупо улыбалась, глядя на две четкие красные полоски. Закрыла глаза и прижала ладонь к животу. Во мне зарождалась новая жизнь. На короткое мгновение я ощутила, что счастлива. Забылось отчаяние, и накатила страшная усталость. Я привалилась спиной к стене, чтобы не упасть. Реальностью вернулась вместе с болью от пореза. Я замотала палец и медленно пошла в комнату. На пороге остановилась. Открытый шкаф с пустыми вешалками, сдернутое на пол покрывало и легкий запах лешкиных сигарет. Меня затрясло. Сегодняшний день замелькал перед глазами в жутком калейдоскопе событий, и я задохнулась. От отчаяния, страха, непонимания, как жить дальше. На кресле забытая Алешкой футболка. Я схватила ее, прижала к лицу и... заревела в голос. Плакала, пока не иссякли силы. То забывалась беспокойным сном, то кусала до боли губы, пытаясь остановить рыдания, переходящие в истеричные всхлипы. Очнулась, когда за окном стемнело. С трудом разлепила распухшие веки. Включила свет. Поискала взглядом часы - половина первого ночи. Одна, в оглушающей тишине пустой квартиры. Пошла в ванную, чтобы умыться. На раковине забытый тест. Я вымученно улыбнулась. Происходящее казалось нереальным кошмарным сном. Хотелось спрятаться, зарыться под одеяло с головой и ни о чем не думать. Но теперь я была не одна. Ответственность тяжестью легла на плечи. Я посмотрела в зеркало. Заплаканные потухшие глаза смотрели устало, губы сжаты, растрепанные волосы упали на лицо. Знакомое отражение незнакомой женщины с разрушенной ее же руками жизнью. Чувства притупились, но странное онемение в груди не приносило облегчения. Я все еще любила, отчаянно, с покаянием, без надежды на избавление. Обида ушла, оставив после себя жгучую горечь и невыносимое чувство вины. Я покачала головой, отгоняя плохие мысли. С этого дня я должна смотреть только вперед и не оглядываться. Спрятала лицо в ладонях. Глубоко вздохнула. Мне нужно жить дальше, вопреки всему, ради себя и своего малыша. Вот только сил не было.
 
 
   Глава 2.
 
 
   Надрывная телефонная трель выдернула меня из забытья, возвращая в реальность. Просыпаться не хотелось. С минуту я лежала, не открывая глаз, пытаясь отгородиться от назойливого звука. Поняв, что ничего не получается, заставила себя встать с кровати и отправилась на поиски сотового. Ноги не слушались. Отвратительный запах валерьянки, которую я выпила уже под утро, наполнил квартиру. А телефон все звонил и звонил, сводя с ума. Звук доносился с кухни. Включила свет. На полу раскрытая сумка в луже воды и поникшие цветы вперемешку с осколками вазы. Я смотрела, словно не узнавая. Оцепенение сковало тело. Мысли стали громкими и, казалось, заглушили остальные звуки. "Ушел", - билось в голове, вынуждая отчаянно вцепиться в стол, чтобы не упасть. Зажмурилась до боли, вырываясь из кольца воспоминаний. Открыла глаза и отчаянно бросилась к обиженно брякнувшему телефону. "3 пропущенных". Нажала на кнопку приема и, от увиденного, все ухнуло вниз. "Наталья". Телефон в руках завибрировал. Я боролась с собой несколько секунд, но все же ответила.
   -Доброе утро, Евгения.
   Я молчала, не зная, что сказать. Внутри поднималась злость, смешиваясь с уже привычной долей робости, которую Наталья всегда вызывала во мне.
   Твердый женский голос продолжал:
   -Ты знаешь, где Алексей? Он не отвечает на звонки. У вас что-то произошло?
   Как будто она не знала что. Я сжала кулаки, приготовившись ответить. Но она не дала мне сказать:
   -Догадываюсь, милая. Ты все-таки закатила моему брату скандал.
   -Пошла ты к черту, - зашипела я.
   -Ну что ж, значит разговор, закончен. Никогда не любила твою вульгарную манеру выражаться.
   Я чуть не заорала "да твою ж ты мать". Злость пеленой застилала глаза. С силой сжала трубку, заставив себя сдержаться.
   -Всего хорошего, Евгения.
   Даже в такой накаленной ситуации, Наталья умудрялась оставаться отстраненно вежливой, словно ничего не происходило. Я ненавидела ее за это. Всегда. В противовес ей - несдержанная, глупая, импульсивная. И сейчас, стоя на кухне, среди осколков моей разрушенной жизни, ненавидела еще острее. Я схватила из мойки тарелку и бросила ее об пол. Звон разбитого фарфора разорвал идеально ровную тишину. Я без сил опустилась на стул. Меня затрясло. Вспомнила свою первую встречу с Натальей. Гордая осанка, холодный взгляд, надменно вздернутый подбородок. В тот день я робела перед ней. Образ, который сложился у меня из рассказов Алексея, соединился с реальным человеком, поражая своей идеальность. Алеша представил нас, немного официально и сухо, и прошел в комнату. Я осталась стоять, разглядывая новую родственницу, или вернее она меня. В ее ярко голубых глазах сквозило недоумение, словно она не понимала, что я вообще здесь делаю, и постаралась скрыть это за вежливым разговором.
   - Рада, что Алексей, наконец, нас познакомил.
   -Я тоже, - голос у меня дрогнул.
   -Ты очень красивая, - она помедлила, - наверное.
   Наталья усмехнулась и еще раз окинула мою фигурку взглядом. Ничем не примечательное синее платье на бретелях, дрожащие руки, рассыпавшиеся по плечам непокорные волосы. Неудовлетворенная увиденным, скривила губы.
   Внутри короткими всполохами начала просыпаться злость. Как бы я ни смущалась, пренебрежения по отношению к себе, никогда не терпела.
   Выдержав осмотр, я распрямила плечи, и прошла мимо Натальи в гостиную, слегка задев ее плечом. Она хмыкнула и пошла следом. Алексей был занят разговором с высоким худым мужчиной и, казалось, не обращал на нас никакого внимания. А мне отчаянно захотелось, чтобы он оказался рядом и держал меня за руку, вселяя уверенность в то, что сегодняшний вечер закончится хорошо.
   Оглядела комнату. Просторная. В окна струился рассеянный свет пасмурного летнего вечера. Светлые обои с изящным рисунком, кресла с высокими спинками, бледно-зеленый диван в углу. На большом столе ваза с цветами. Мои любимые герберы ярким пятном выделялись на фоне поразительной бледности комнаты. Я улыбнулась. На плечи легли мягкие теплые руки. Знакомый аромат окутал, опьяняя. Я прислонилась к Алексею спиной и закрыла глаза, наслаждаясь его близостью. Он слегка пробежал пальцами по шее, вызывая во всем теле дрожь. Развернул меня к себе. На лице довольная улыбка.
   -Все хорошо, маленькая.
   Я кивнула. Глядя ему в глаза, можно согласиться с чем угодно. Очертила пальцами контур его губ. Провела рукой по волосам, зарывшись в них пальцами. На какое-то мгновение, захотелось, чтобы все исчезло, и мы остались только вдвоем. Наши переплетенные руки, сбивчивое дыхание, нетерпеливые прикосновения.
   -Не смотри на меня так, Жень. Я ведь не железный.
   Тихий шепот. Ласковое дыхание на виске.
   Высокий женский голос заставил обернуться.
   -Приглашаю всех к столу.
   Оторвалась от Лешки. Сердце колотилось как сумасшедшее. Посмотрела на него. Он выглядел ничем не лучше. Дышит тяжело, словно стометровку пробежал. А ведь просто рядом оказались.
   Ужин прошел напряженно. И хотя знакомство с остальными членам семьи я выдержала стойко, вернулось неприятное смущение. Взгляды присутствующих, казалось, сосредоточились на мне. Все были предельно вежливы и старались не задавать неприятных вопросов, но я все равно чувствовала себя не в своей тарелке. Антон Витальевич, дядя Алексея, обращался ко мне исключительно на "вы" и был чрезмерно предупредителен. Он расспрашивал про мои увлечения и работу, тактично поинтересовался моими родителями, но быстро закрыл эту тему, поймав напряженный взгляд Алеши.
   -Вы, наверно, идеальная хозяйка, раз он Вас выбрал. Алексей любит вкусно поесть.
   Стройная брюнетка, имени которой я не запомнила, слегка наклонив голову, ждала ответ.
   Я поперхнулась вином. Готовила я довольно сносно, но вот шедеврами кулинарного искусства мои блюда точно назвать было нельзя.
   -Почти.
   -Ну, значит, у Вас есть масса скрытых талантов, - она усмехнулась, изящно приподняв бровь.
   -Не меньше, чем у тебя, Арина, - спокойно ответил Алексей, положив свою ладонь поверх моей. - Женя, по крайней мере, в состоянии удержать мужчину дольше, чем на одну неделю.
   Повисла неприятная тишина. Брюнетка фыркнула и замолчала. Но в мою сторону реплик больше не произносила. Семейный ужин начал походить на посиделки в террариуме. А чего я собственно ожидала? Что ко мне бросятся с распростертыми объятиями? Захотелось убежать. Я попыталась встать, но лешина рука сильно сжала мою. Он покачал головой. Мне оставалось только выставить себя неуравновешенной истеричкой. Думаю, большего унижения придумать сложно. Щеки пылали от гнева и обиды. Я заставила себя сесть.
   Разговоры стихли. Несколько раз ловила на себе неприязненный взгляд Натальи. Хотелось сказать что-нибудь едкое. Я сдерживалась из последних сил. Она тоже молчала, презрительно поджав губы. Я понимала, что мне объявлена негласная война, где пленных брать никто не будет. Я не была к ней готова, но унижать я себя больше не позволю.
   Когда мы уходили, сухо поцеловав на прощание брата, Наталья расплылась в улыбке.
   -Рада была знакомству, дорогая. - Она протянула мне руку. - Надеюсь, скоро мы оценим все таланты, за которые тебя полюбил Алексей.
   Лешка дернулся, но ничего не сказал в ответ. Только глаза стали холодными, как лед.
 
   Я сидела на диване, подобрав под себя ноги. Алешка за столом - просматривал бумаги. Он казался таким далеким и близким одновременно. Сосредоточенный, хмурый, крутил в руках карандаш. Я любила эти минуты, когда могла вот так наблюдать за ним, оставаясь незаметной. Но сегодня мне хотелось быть ближе. Забравшись к нему на колени, я уткнулась носом в ямку между ключицами и замерла.
   Лешка глубоко вздохнул, но сгонять меня не стал.
   -Я не понравилась твоей сестре.
   -Жень, ей вообще мало кто нравится, - он поддел мой подбородок, приподнимая. - Не принимай близко к сердцу.
   Тяжело было выбросить из головы человека, который всем своим видом демонстрировал, что ты никто. Во мне забурлила злость.
   Идея представить меня на семейном ужине пришла к Алексею давно. Я отговаривала его, потому что до смерти боялась официальной обстановки и пристального внимания. Но он настоял. Алексей мог быть очень убедительным, когда дело касалось его принципов, или представлений о том, как должно быть. Я чаще уступала, потому что в эти моменты он становился глухим к любым доводам. Но сейчас я злилась на свою податливость и то, с какой легкостью он отмел тогда мои протесты. Ведь в конечном итоге из-за его упрямства мне пришлось ощутить ценным экспонатом, на котором крупными буквами было написано "никто". А это было унизительно и очень больно.
   -Зачем ты привел меня к Наталье, если знал, что она будет мне не рада? - мой голос дрожал от обиды.
   -Затем, что это моя семья, и я хочу, чтобы они знали о моем выборе, - он говорил спокойно, словно растолковывал то, что я должна была знать и без него.
   -Но...
   -Ш-ш-ш-ш. - Он прижал палец к моим губам, успокаивая. Крепко обнял. - Я никому не дам тебя в обиду, малыш, - он немного помедлил, а потом произнес с нажимом, - даже сестре.
 
 
   Телефон в руках зазвонил, оборвав воспоминания. Автоматически нажала на "отбой". Будильник отключился. С минуту я бессмысленно смотрела перед собой, не понимая, что происходит. Кухня, вода, осколки. Я возвращалась в реальность, чувствуя, как меня захлестывает боль. Значит, я еще жива. Криво улыбнулась. Ощущение будто кожу сдирают живьем, а кричать не можешь. Чувство вины разъедало как кислота. От него не убежать и не спрятаться, оно выжигало все внутри. Заставляло свернуться в клубок и выть. Я уронила голову на руки. Опять в аду. Не могу больше. Уцепилась за сегодняшний день. Нужно было что-то решать с работой. Пришла мысль - позвонить и сказать, что заболела. В тот момент она показалась идеальным решением проблемы. Но я заставила себя встать, понимая, что если останусь дома, то умру. Каждый шаг давался с трудом. В ванной, наткнувшись взглядом на лосьон после бритья, начала истерически всхлипывать. Прислонилась спиной к холодному кафелю в попытке успокоиться. С трудом, но у меня получилось. Умылась. Руки тряслись. Зайти на кухню, чтобы сварить кофе, я была не в состоянии. Понимала, что окажусь там, и все начнется сначала. В шкафу нашла юбку и блузку. Пригладила волосы. Отражение в зеркале было непривычным. Глаза опухшие, красные, лицо бледное. Все равно. Только бы избежать лишних вопросов. Не выдержу, разревусь. Поискала ключи от квартиры. Сапоги, пальто. Глубоко вздохнула перед выходом, окунаясь в привычную жизнь, в которой теперь не было Его.
 
   Глава 3.
 
   Яркий свет слепил глаза, тело налилось тяжестью. Алексей попытался пошевелиться. С трудом повернулся на бок. И уперся взглядом в блондинистое чудо. Светлые волосы разметались по подушке, аккуратный ротик был приоткрыт. М-да. Головная боль не давала сообразить. Он осмотрелся. Нежно персиковые обои, скинутое на пол покрывало, женские трусики на кресле. Он ни черта не помнил. Попытался встать, но тут же рухнул обратно, обхватив голову руками. Хотелось закрыть глаза и умереть. На прикроватном столике минералка. Жизнь она могла облегчить существенно, по крайней мере, избавив от поганого привкуса во рту. Алексей потянулся за бутылкой и слегка задел девушку. Блондинка что-то возмущенно пробормотала и распахнула глаза. Ярко-голубые, заспанные и определенно красивые.
   - Мне надо уходить, - она быстро подскочила с кровати, даже не прикрывшись. Идеально сложенное тело - большая грудь, тонкая талия, длинные ноги. Но у Алексея она почему-то не вызвала никакой реакции, или, вернее эрекции. То ли перепил совсем, то ли при свете дня девушка потеряла свою привлекательность, по крайней мере, для него. Он смутно припомнил, как подминал ее под себя, брал жестко и даже грубо, как она извивалась под ним, царапала спину, вцеплялась в плечи. Наутро страсть явно прошла, осталось жестокое похмелье.
   Девушка оделась, порхнула к нему и легко поцеловала в щеку.
   - Мне было очень хорошо с тобой. Надеюсь, еще позовешь.
   Алексей закатил глаза. Приглашать второй раз проститутку совсем не хотелось. И чего ему взбрело в голову просить об этом Молчанова? Ах да. Память возвращалась отрывочными, отдельно связанными кусками. Начиная с того утра, когда он уехал из дома, собрав вещи. Оставив в пустой квартире притихшую несчастную Женю. Он бы даже добавил раздавленную. Но жалости почему-то не испытал. В душе горела ненависть и слепая ярость.
 
   Алексей помнил, как гнал машину, не разбирая дороги. За окном мелькали постоянно меняющиеся картинки. Дома, пешеходы, деревья, светофоры. На парочке забыл остановиться. Одернул себя, призывая быть внимательней. Снести себе башку совсем не хотелось. Она ему еще пригодится. Он усмехнулся и прибавил скорость. Машина с мигалками прицепилась на выезде из города. Пришлось остановиться. Тест на алкоголь прошел без проблем, но штраф заплатить пришлось. Правда, желания лихачить не убавилось. Сел в машину, пристегнулся под пристальным взглядом работника ГИБДД. Прямо ручкой на прощание помахать захотелось, и поблагодарить за беспокойство. Не стал. Развернул машину и поехал в кабак. Хотелось напиться и не думать ни о чем. Ни о гаишниках, помотавших нервы, ни о работе, ни о Женьке. Алексей стиснул зубы. "Твою мать", он с силой саданул по рулю. Бесполезно. Она стояла перед глазами: нежная, заплаканная, потерянная. Словно просила его о помощи. Желание напиться стало нестерпимым. Доехал до "Подсолнухов". Какой идиот придумал такое название? Без разницы. Водка здесь есть, закуска тоже. А сейчас это главное. Он бросил машину прямо на дороге. Маленький неприметный ресторанчик с аккуратными, расставленными вдоль стен столиками и большой сценой посередине. Алексей оказался первым и единственным посетителем. Отодвинул стул, сел. Через минуту подошла высокая девушка в синей униформе, представилась Оксаной и пропищала тонким голоском, что он может сделать заказ. Естественно, может.
   - Водки и закуску на ваш выбор
   Официантка округлила глаза, видимо, не понимая, как можно пить с утра. Потом внимательно присмотрелась к посетителю. Оценила серое пальто из тонкой шерсти и дорогие часы на руке. Поняла, что может получить неплохие чаевые и спрятала свое осуждение подальше. Заказ она выполнила быстро. Алексей глазом не успел моргнуть, как перед ним появилась запотевшая бутылка "Абсолюта", рюмка, бутерброды с икрой и нарезка. Прекрасно. Можно было начинать праздник. Когда бутылка опустела наполовину, тело налилось приятной тяжестью. Но, несмотря на количество выпитого, голова оставалась на удивление ясной, и проклятые глаза цвета меда смотрели на него из пустоты с укором и осуждением. Он редко напивался, а когда делал это, Женька ругалась, даже пару раз умудрилась броситься на него с кулаками. Его маленькая воинственная девочка. Да сколько ж можно вспоминать, выворачивая себе душу. Она уже не его. Она теперь ничья. Даже не Пашкина. Этому ублюдку просто поиграться захотелось, видимо. Хотя какая теперь разница. В ресторанчик потянулись посетители. Девушка в сиреневой куртке остановила свой взгляд на угрюмом мужчине, в одиночестве распивающем водку, и предпочла устроиться от него подальше. Алексей чуть не подавился. Надо же, он внушает страх одним своим видом. Он пьяно ухмыльнулся. Может, подойти познакомиться. Даже встать попытался, но рухнул обратно. Оксаночка появилась откуда-то из-за спины. Ее исполнительность поражала воображение.
   -Что-нибудь еще?
   При мысли о водке к горлу подкатила тошнота.
   -Нет, спасибо, - язык у Алексея слегка заплетался.
   -Хорошо, если я буду нужна...
   -У вас есть телефон? - огорошил он девушку. Оксана округлила глаза, видимо предположив, что он пытается взять у нее номер. Да как бы не так. Алексей продолжил. - Мой разрядился.
   -Постараюсь Вам чем-нибудь помочь, - пропищала предупредительная официантка. Алексей поморщился от ее голоса.
   Через пару минут она подошла и протянула старенькую Nokia.
   Алексей по памяти набрал Молчанова. Пока еще память не отказала. Подождал пять-шесть гудков. Пока на том конце не раздалось шипение, и тягучий мужской голос не пробасил:
   - Вам кого?
   - А это я, - проговорил Алексей.
   -Я бывают разные, - несколько секунд молчания, потом неудоменно, - Бекет, ты что ли?
   Алексей кивнул. Потом понял, что вряд ли Сашка его увидит, и почувствовал себя пьяным идиотом.
   -Бекет, ты бухаешь что ли? Хотя чего спрашиваю - бухаешь. За тобой приехать?
   -Ага. И культурную программу обеспечь, а то местные девушки от меня шарахаются.
   - 11 утра. Какая в жопу культурная программа? Я понимаю, что тебе хреново, но не думал, что до такой степени.
   - Правильная программа, Санька. И вискаря хочу, хорошего.
   -Понятно. Ты где?
   -В "Подсолнухах", - Алексей пьяно хохотнул, - они додумались назвать кабак "Подсолнухи". Они тут может семечки продают? Я забыл спросить.
   -Ясно. Буду через час. Постарайся не упиться окончательно, а то грузить твое тело в машину весьма неудобно. Я пробовал, помню.
   -Постараюсь.
   Алексей нажал на отбой и отдал телефон Оксане, которая вытаращилась на него, явно не пропустив ни одного слова из разговора. Он мягко подтолкнул ее, отправляя восвояси.
   - Дайте счет.
   Официантка ушла. Бекет остался наедине с бутылкой, которую теперь гипнотизировал взглядом. Счет подали быстро, он расплатился и остался сидеть в ожидании Саши.
   Молчанов приехал минут через сорок. Высокий, подтянутый, темноволосый. Женщины от него с ума сходили. Перебывали в его постели пачками, и всегда мечтали туда вернуться. Александр, правда, предпочитал разнообразие, и с одной и той же редко спал дважды. Впрочем, то же можно было сказать и об Алексее, пока он не встретил Женю. Лешка знал его с детства, доверял как себе и всегда знал, что в трудной ситуации может ему позвонить. Трудная ситуация настала.
   Александр всматривался в лицо друга, не узнавая. Покачал головой, присел за столик.
   -Я конечно понимаю, Бекетов, чего ты пьешь, но чего прям с утра-то?
   -Да пошел ты, - Алексей оскалился.
   -На меня рычать не надо, Леш. Тебя куда везти?
   -К тебе, ну то есть в "Мегаполис".
   -Поехали, проспишься, алкоголик.
   - Я хочу бабу.
   -Ну, тебя потянуло, друг.
   Лицо у Молчанова смягчилось, в глазах появилась искренняя озабоченность. - Ты с Женькой все, что ли? Черт, Бекет, если бы я знал, чем все кончится, я бы не звонил. Похоже, я идиот.
   -И что бы это решило? Я все равно - рогоносец, только теперь знаю об этом. Лучше раньше, чем позже, - на лице у Алексея заходили желваки. - Не трави мне душу, Саш.
   Молчанов поморщился, потом встал и помог подняться другу.
   -Какую бабу-то тебе?
   -Да любую, чтобы ноги от ушей росли.
   -Поищем, - Сашка усмехнулся, - такого добра у нас хватает.
   В "Мегаполисе" часто пользовались услугами проституток. Причем дорогих. Молчанов лично занимался этим вопросом, подбирая богатым клиентам "правильных" девочек. Не то, что бы он любил этим заниматься, но зато деньги подобный бизнес приносил немалые, а удовлетворенные постояльцы всегда возвращались.
   К "Мегаполису" они подъехали к полудню. Алексей успел поспать по дороге. На ресепшене обслуживающий персонал вытянулся по стойке смирно, когда увидел хозяина. Молчанов заглядывал обычно под вечер. А тут - день- деньской.
   -Алл, люкс на 12 этаже, двухместный.
   -Да, Александр Константинович, - казалось, еще немного и девушка упадет в обморок.
   - Молчан, ты чего пугаешь персонал? - прохрипел Алексей.
   -Хочешь удобства и счастья - заткнись.
 
   Через минуту Бекетову подали ключи. С помощью Аллочки, на которую Молчанов оставил друга, Алексей поднялся в номер. Внимание сразу привлекла большая кровать, накрытая ярко-малиновым покрывалом. Усталость брала свое, глаза слипались.
   -Я вам еще нужна? - девушка смотрела на него со страхом.
   Ну вот, сегодня он всех пугает.
   -Нет, спасибо.
   Аллочка выбежала за дверь так быстро, что он даже не успел ничего понять. Как был, в одежде, упал на кровать и уснул.
   Очнулся, когда за окном стемнело. Позвонил Молчанову.
   -Ты где?
   -Проспался? Хорошо. Тебе еще культурная программа требуется?
   Алексей потер виски.
   -Вроде да, только прогуляться хочу. У тебя ресторан работает?
   -Спрашиваешь. Выпивка за мой счет.
   -Тогда коньяк, дорогой. Не пожалеешь для друга?
   -Обижаешь. Только не надирайся, хорошо? А то программа медным тазом накроется. Она там третьего размера намечается и весьма профессиональная. - Молчан усмехнулся. - Потянешь?
   - Всегда готов.
   Алексей спустился в холл. Аллочка опять вытянулась по стойке смирно. Ну надо же, давно он такого впечатления не производил. Кивнул ей и улыбнулся, с удовольствием наблюдая, как расширяются ее глаза, то ли от ужаса, то ли от удивления.
   В ресторане народу было предостаточно. Пить одному не хотелось, но и компанию себе искать, Бекетов смысла не видел. Заказал "Мартель", удобно устроившись за столиком.
   Молчанов появился незаметно, видимо, как и положено хорошему хозяину дорогой гостиницы.
   -В одного пьют только алкоголики, Бекет.
   -Ну, значит присоединяйся.
   Молчанов сел напротив. Официант быстро поняв, что требуется, принес еще один бокал.
   -За любовь, - Алексей ухмыльнулся.
   -И за продажную в том числе, - добавил Саша.
   Когда бутылка закончилась, и разговоры переросли в дебаты, Александр предложил заказать виски. Дальше Бекетов смутно помнил происходящее, но, кажется, он пытался обнять Сашку, а тот отпихивал не в меру разошедшегося в своей благодарности друга. Потом темнота, горячее женское тело, жесткий ритм и пустота, в которую он падал и не мог остановиться.
 
   Когда блондинка скрылась за дверью, Алексей еще раз попытался встать. Тело не слушалось абсолютно. Противная тошнота подкатила к горлу. Стоп. Нужно хоть немного отлежаться. Давно он так не напивался еще со времени студенчества, вместе все с тем же Молчаном. Вот скотина, ему ведь наутро как обычно, хоть бы что. А Алексей всегда мучился с похмелья, приходя в себя несколько часов.
   В дверь настойчиво постучали. И не дождавшись разрешения, вошли. Бекетов даже одеяло натянуть не успел. Сматерился сквозь зубы.
   - Не рад меня видеть? - свежий, как будто и не пил вчера, Александр, с интересом смотрел на друга. - Как тебе Марина?
   -Чудесно. - Алексей застонал.
   -Ты Наталье позвони, - Молчан замялся. - Она уже всех на уши подняла, тебя ищет.
   Вот только разговора с сестрой Бекетову сейчас не хватало. Он, конечно, любил ее, но выслушивать с утра пораньше, да еще и на больную голову, нотации совсем не хотелось. Наталья была старше Алексея на 8 лет, но ему иногда казалось, что на все 20. Она всегда была собранной, можно даже сказать, идеальной во всех отношениях. Начиная от наманикюренных ногтей, заканчивая распорядком дня, которого она старалась придерживаться. И Наталья ждала от Алексея того же. Особенно в том, что касалось работы.
   Бекетов поморщился, но протянутую Молчановым трубку взял. Ждать ответа долго не пришлось. Высокий женский голос противно зазвучал в трубке.
   -Ты с ума сошел? Я тебя со вчерашнего дня ищу.
   -Не кричи, Наташ, я же звоню.
   -У тебя контракт горит. Леонов все телефоны оборвал, тебя ищет. А ты пьешь в компании закадычного друга, - она повысила голос, хотя казалось, что громче уже некуда. - Я даже твоей, - она запнулась, а потом выдавила, - жене звонила.
   Алексей приказал себе мысленно досчитать до десяти, чтобы не сорваться. Повисла пауза.
   - Я ушел от Жени.
   Наталья замолчала, видимо, обдумывая услышанное, а потом, не скрывая радости, произнесла, - Ну наконец-то, я давно тебе говорила...
   Алексей жестко оборвал сестру:
   -А я давно тебе говорил - не лезь в мою жизнь и не надо оценивать все происходящее в ней. Я в этом не нуждаюсь.
   Наталья закусилась:
   - Прекрасно, тогда сделай так, чтобы твоя личная жизнь, - она остановилась, сделав акцент на слове "личная",- не мешала твоей работе.
   -Тебе повезло, Наташ, у тебя ее вообще нет, - вспылил Алексей и тут же пожалел о сказанном. - Прости.
   Отсутствие мужчины у Натальи было запретной темой, которую она никогда не поднимала без надобности. С того момента, как погибли родители, она все время отдавала воспитанию Лешки. И даже когда брат вырос, свою жизнь она устроить не стремилась, предпочитая оставаться одной. Как-то случайно Алексей услышал ее разговор с одной из подруг. Из него он понял, что у Наташи был поклонник, который даже предлагал жениться, но она отказала. Почему, одному богу известно. Но Бекетов предпочитал думать, что не из-за него.
   -Всего хорошего, Алеша. Не забудь разыскать Леонова, если он все еще нуждается в твоих услугах.
   В трубке раздалось пип-пип-пип.
   Молчанов тихо вышел, прикрыв за собой дверь. Оставшись один, Алексей откинулся на подушку, полежал с несколько минут и взялся за телефон. Позвонил на ресепшен.
   -Алкозельцер и бутылку минералки.
   Нужно было приводить мысли в порядок и начинать новый день.
 
   Глава 4.
   Дни потекли размеренно и неторопливо. Жизнь продолжалась. Разрушенная и пустая. Я ходила на работу, пряча заплаканные глаза. Боялась отвечать на вопросы про Алешку, избегала "разговоров по душам". Никто в открытую не лез, но за спиной я слышала настойчивое перешептывание. Не оборачивалась и не обрывала. Вжимала голову в плечи, стараясь не замечать.
   Как-то проходя мимо приемной, услышала тихий гул голосов. Сжала в руках эскизы и остановилась на пороге, собираясь войти. Но когда различила слова, замерла.
   -Ты слышала, что Бекетов нашу Женьку бросил?
   -Немудрено. Говорят, гульнула наша скромница.
   -Да ты что? - возбужденный шепот стал еле слышным. - А с кем не знаешь?
   -Да какая разница. Вот ведь дура! За такого мужика, как ее Алексей, держаться надо руками и ногами.
   -То-то и ходит вся смурная да притихшая. Сама виновата, а вообще, с ее-то прошлым....
   Больше я не выдержала. Развернулась и побежала к лестнице. Внутри клокотала ярость. Я понимала, что это глупо, и все же злилась. На то, что они без спроса лезут в мою исковерканную жизнь, смакуя самые неприятные подробности. На то, что осуждают меня, не имея на это никакого права. Хотелось вернуться и высказать им все в лицо, стукнуть кулаком по столу, чтобы бумажки разлетелись в разные стороны. Гнев придавал силы, бодрил как хороший кофе. Хоть ненадолго вырывая меня из состояния апатии. Но он заканчивался, и я снова становилась пустой. Без чувств и воспоминаний. Я запретила себе думать о том, что произошло. Повернула невидимый тумблер внутри, отключив все эмоции. Стала вялой и безжизненной, но так я, по крайней мере, не умирала от невыносимой боли. В тот день я больше не пошла в приемную и оставшееся рабочее время провела за своим столом, заваленном карандашными набросками.
   Возвращаясь домой, я часами просиживала у окна, уставившись на пустую детскую площадку, еле различимую в темноте. Несколько фонарей освещали скамейки и старую горку, на которой уже никто не катался.
   Вечерами приходила Ольга. В последнее время ее визиты приобрели навязчивую регулярность. Подруга приносила с собой аромат уюта и надежду на то, что все наладится. Только я знала, что по-прежнему уже никогда не будет, и надежды у меня не было. Первое время Оля пыталась говорить со мной. Устав от односложных ответов, просто сидела рядом. Иногда гладила по голове, или обнимала. Но мое онемение проходило только по звонку будильника, когда я заставляла себя встать, одеться и пойти на работу. Я делала то, что от меня требовалось, о чем-то рассказывала, даже улыбалась. Как заведенная кукла. Дома притворяться смысла не было, да и сил тоже.
   Ольга попросила у меня ключи от квартиры. Видимо боялась, что я могу что-то с собой сделать, а она не успеет меня спасти. Я никогда бы не смогла. Маленькая жизнь, бившаяся во мне, не давала мне на это права.
   Время от времени эмоции все же пробивались через глухую стену, которую я возвела внутри. Они будили воспоминания, которые я мечтала вырвать из себя. О Паше и том, что произошло между нами.
   В один из таких вечеров, сходя с ума от жгучего стыда, я стояла в душе под обжигающими струями и до красноты терлась мочалкой. Вода, попадая на кожу, вызывала саднящую боль. Но я не могла остановиться. Пена стекала в ванную, окутывая ноги. От поднимавшегося пара запотело зеркало, и стало трудно дышать. С остервенением я раз за разом проводила по рукам, груди, животу, пытаясь отмыться от грязи, которую чувствовала внутри. Бесполезно, только жжение становилось уже нестерпимым, заставляя слезы наворачиваться на глаза.
   Я услышала звук захлопнувшейся двери и сквозь шум воды различила озабоченный женский голос:
   -Жень, ты дома?
   Рука с мочалкой замерла. Я не хотела, чтобы кто-то видел меня в таком состоянии. Но не успела выключить душ, как в ванную настойчиво постучали.
   -С тобой все в порядке?
   Я поспешно закрутила кран и закуталась в полотенце. С волос стекала вода. Открыла кронштейн. Ольга придирчиво рассматривала меня с минуту, аккуратно прикоснулась к красным разводам на руках. Я дернулась. Она вытащила меня в коридор и повела в спальню. Я позволила уложить себя на кровать и накрыть одеялом. Меня трясло от холода и нахлынувших эмоций. Было ощущение, будто они разом затопили меня, не оставив шанса на спасение. Стыд, боль, страх, ненависть, обида. Они пронзали меня насквозь, вызывали желание рвать себя зубами, царапать, тереть до боли кожу, заламывать руки. Но я просто лежала, свернувшись в клубок, и смотрела в стену. Ольга присела рядом. Нежно погладила по голове.
   - Сделаю чай, - у нее сорвался голос. - Тебе с сахаром?
   Я не повернулась и не ответила. Она говорила что-то еще, но слова доносились как сквозь вату, становились все менее понятными и четкими. Казалось, я впала в забытье, и плыву куда-то. Холодные руки, резко схватившие меня за плечи, вырвали из сна.
   -Женька, Женечка, - Ольга трясла меня, пытаясь привести в чувство. Ее голос был далеким и в то же время таким громким. Она опустила меня на подушку, и я услышала, как зазвенели склянки. Вскоре ощутила прикосновение стакана к губам, и теплая отвратительная вода полилась в рот. Я закашлялась.
   -Вот, правильно, девочка. Приходи в себя. Да не пугай же ты меня так. - ее голос дрожал.
   Ольга подняла меня и, прижав к себе, зашептала в ухо.
   - Родная, расскажи, что случилось. - Ольга замолчала и, придерживая меня одной рукой, второй взяла за подбородок, заставив посмотреть в глаза. Серые, блестящие от слез. Я сглотнула.
   -Женька, я клянусь, если ты ничего не будешь говорить, я пойду к твоему Леше. Я душу из него вытрясу за то, что он с тобой сделал. Я не могу видеть тебя такой, не зная, чем могу помочь. - ее голос сорвался на крик.
   И я не выдержала. Заревела. Завыла так, что Ольга испугалась, и крепко обняв, начала раскачиваться, баюкая как ребенка.
   -Поплачь, маленькая... Да что ж это такое... Как же так...
   А я плакала впервые за последний месяц, разрешив себе снова быть слабой. Слова сами полились. Я говорила взахлеб, словно боялась, что если остановлюсь, то воспоминания продолжат отравлять меня своей горечью. Наполняя безысходностью и болью от того, что уже ничего нельзя изменить. События обрастали подробностями, которые, казалось, не имеют никакого значения, но для меня все было по-другому. Каждое слово вынимало острый осколок из души, принося долгожданное облегчение. Пусть и ненадолго.
 
   Картинка того пасмурного весеннего утра стояла перед глазами.
 
   Лешка, сухо поцеловав меня на прощание, остановился на пороге, проверяя карманы пальто. Я вернулась в спальню.
   -Жень, ты не видела ключи от машины?
   Обычно он отвозил меня на работу, но сегодня я собиралась выйти позже обычного. Мне предстояло встретиться с клиентом, чтобы представить макет рекламного модуля.
   Я внимательно огляделась. Смятые простыни и упавший на пол ночник напомнили о том, чем закончилась вчера наша ссора. В последнее время мы много ругались. И поводы не всегда были серьезными. Но раздражение прорывалось сквозь тонкую оболочку видимого благополучия. Ссоры были короткими и бурными. В основном начинала их я, стремясь получить ответы, которые Алексей считал само собой разумеющимися. Для него не было ничего непонятного, или сложного. Он всегда знал, как будет лучше, даже для меня. Сам чаще отмалчивался, позволяя мне выплескивать накопившийся гнев. Мог уйти, оставив меня наедине с моими претензиями, которые повисали в воздухе, не найдя понимания. Я злилась, уходила на кухню пить кофе. Иногда, так же, как и он, хлопнув дверью, шла гулять. Только если Алексей колесил по городу на своем Opel Astra, я отправлялась на улицу, бродить среди прохожих, вставив наушники в уши. Безликие, одинаковые люди меня всегда успокаивали. Когда я могла затеряться в толпе и ни о чем не думать, тихонько мурлыча под нос любимую мелодию. Так я не чувствовала щемящего одиночества, преследовавшего меня всю жизнь. Иногда я отправлялась на набережную, спускалась к воде и бросала камни, разрезавшие идеальную блестящую поверхность. Я следила взглядом, как небрежно чиркнув по воде, они исчезали, поглощенные темной гладью. Это напоминало мне об удивительной поре детства, когда я еще была счастливой, и бабушка ждала меня дома, где пахло чистотой и пирогами.
   -Жень, ну ты скоро, - лешин голос звенел от раздражения. - Я так опоздаю.
   -Тебе надо, ты и ищи, - огрызнулась я. Твоих ключей здесь нет.
   -Прекрасно! Может, я их в машине забыл?
   -С твоей памятью возможно все.
   -А с твоим языком, - он ругнулся сквозь зубы, а я вышла в коридор и потянулась к полочке, задев его рукой.
   - Вот они, на привычном месте.
   -Прекрасно!
   Лешка развернулся и хлопнул дверью. Как всегда. Я чертыхнулась. Осталось только пойти на кухню и кофе заварить. А еще лучше валерьянки выпить. Все-таки встреча сегодня предстоит важная, и примешивать к этому семейные проблемы не хотелось.
   Вместо этого я решила позавтракать. Впервые за несколько месяцев не нужно было торопиться на работу, в спешке проглатывая наспех приготовленные бутерброды. Лешка всегда пил только кофе, поэтому на отсутствие утром времени никогда не жаловался. Я же предпочитала основательно поесть, начиная новый день. Заварила овсянку, достала орехи и изюм.
   Глубоко вздохнула несколько раз, приводя мысли в порядок и переводя их в рабочее русло. А именно - предстоящее обсуждение нового проекта. Создание рекламного модуля для ювелирного салона отняло много сил. Работа с фотографиями, отбор материала, бессонные ночи, проведенные в поисках правильно подобранной композиции, соединения цвета, формы, содержания. Хотелось надеяться, что мой труд будет оценен, и из пяти, как было озвучено заранее, претендентов, выберут все же меня. Я много и часто сомневалась. Вот и сейчас мне захотелось включить компьютер и внести очередные поправки. Нужно успокоиться. Макет закончен. Выполнен, если не идеально, то великолепно. И даже я, со своим придирчивым отношением к тому, что создавала, была довольна результатом. По крайней мере, вчера вечером. Взглянула на часы. До выхода оставалось чуть больше часа. Позавтракав, я достала из шкафа серое платье-футляр с небольшим округлым вырезом. Оно идеально ложилось по фигуре, при этом оставаясь строгим и неброским. Подкрасила ресницы, немного блеска на губы. Собрала непокорные каштановые волосы в тугой узел. Изящный черный поясок, жакет в крупную клетку и аккуратный браслет из агата добавили образу элегантности. Покрутившись несколько минут перед зеркалом, я с удовольствие признала, что выгляжу как современная деловая женщина. Не выдержала, и показала отражению язык, сама засмеявшись подобной глупой выходке.
   Закрывая входную дверь, уронила на пол сумку. Бросилась собирать рассыпавшиеся с глухим стуком вещи. Помада, телефон, мелочь. На лестнице послышались торопливые шаги. Я подняла глаза. На площадке появился запыхавшийся подросток лет 14. Светлые волосы упали на лоб, куртка наполовину расстегнута, в руках большой белый конверт. Он переминался с ноги на ногу, с интересом разглядывая меня, но помогать не спешил.
   -Бекетова Евгения Максимовна?
   -Да, - я прокашлялась. Невидимая руку сдавила горло. Внутри шевельнулось неприятное предчувствие. Я встала.
   -Это вам.
   Он сунул конверт мне в руки.
   -Распишитесь, пожалуйста, вот здесь за доставку.
   Я дрожащими руками взяла протянутую ручку, которую паренек достал из кармана, и мятую квитанцию. В ней значился только адрес и мое имя. Я с недоумением посмотрела на подростка.
   -А кто отправитель?
   -Понятия не имею. Я курьер. И мое дело доставить конверт Вам. А дальше, - он пожал плечами, - я не знаю.
   Расписалась в двух бланках. Один паренек отдал мне, второй зажал в руке.
   -Всего доброго, - он смущенно улыбнулся и побежал вниз по лестнице.
   А я осталась стоять на лестничной площадке, ничего не понимая. Спохватилась, что на полу расстегнутая сумка. Присела на корточки, собрать оставшиеся вещи. Конверт из рук почему-то не выпустила. Вцепилась в него мертвой хваткой, словно боялась, что потеряю. Последней положила в сумку драгоценную флэшку, на которой был мой рекламный макет. Посмотрела на часы. Поняла, что опаздываю. Сунула конверт к остальным вещам и заспешила на улицу. Выйдя из подъезда, вызывала такси. И почему раньше этого не сделала? Привыкла полагаться на Алексея, который подбрасывал до работы. Теперь я нервничала, боясь, что задержка отрицательно скажется на моем положении. Но такси приехало быстро и, обогнув многокилометровые пробки, петляя дворами и незнакомыми улочками, мы добрались до "Гринвича". Огромное 18-этажное здание поражало летящими линиями и нестандартностью пропорций. Устремленная в небо, серебристо-белая конструкция из металла и стекла, казалось, жила своей жизнью, завораживала и приковывала взгляд. Я шагнула в раскрывшиеся двери и заспешила к лифту. Стараясь не замечать давившей меня роскоши, нажала кнопку вызова. На 12 этаже конференц-зал, где должна была пройти презентация. Огромный круглый стол, черные кожаные кресла, яркий слепящий свет люминесцентных ламп. Я пришла последней. Сердце колотилось как сумасшедшее. Поздоровалась. Оглядела других дизанейров. Две девушки, блондинки с кукольными личиками. Два мужчины. Один постарше, с массивной печаткой на руке. Второй, молодой парень, мой ровесник. Видно, что нервничает, крутит в руках стакан с водой. Презентация прошла, на удивление, быстро. Я успокоилась, и смогла уверенно представить свой проект. Мне задали несколько вопросов и отпустили. Заказчик, солидный бизнесмен с хмурым выражением лица, сказал, что позвонит завтра в офис того претендента, которого он выберет.
   Самое страшное было позади, и с облегчением вздохнув, я отправилась в кафе. Заказала двойную порцию мороженого и полезла в сумку, чтобы достать телефон. Рука наткнулась на конверт, и я достала его, с интересом разглядывая. Кто мог прислать мне его, оставалось загадкой. Я помедлила несколько секунд. Надорвала бумагу, и на стол посыпались фотографии. В первое мгновение, я даже не поняла, кто на них. А когда, разглядела, то в глазах потемнело, и перехватило дыхание. Я не могла, не хотела поверить в то, что увидела. Зажмурилась до боли, но открыв глаза, поняла, что ничего не меняется. На снимках был Лешка. Мой Лешка оперся о стол одной рукой, а второй придерживал за талию темноволосую женщину. Она закинула ему на бедро ногу, приоткрыв черную кружевную резинку чулок. По всей вероятности они целовались. На второй фотографии я смогла разглядеть ее лицо и чуть не закричала в голос. Стася. Богданова Станислава Игоревна. Дочь совладельца крупной сети супермаркетов. Она не раз появлялась в компании Натальи на семейных ужинах. Как близкая подруга семьи, которой она стала сразу после нашей с Лешкой свадьбы. Красивая, ухоженная, стройная брюнетка. С презрительным взглядом, которым она часто меня одаривала. Я не оставалась в долгу и отвечала ей тем же, приправляя отменными остротами. Леша обычно одергивал, но меня это не останавливало. Я называла ее "моя королевская лошадь", за царственную осанку и цоканье каблучков, с которыми она не расставалась даже дома.
   Но, видимо, меня обскакали. Я нервно засмеялась. Подошел официант с мороженым. А у меня возникло желание расшвырять любимый десерт, чтобы он стекал по стенам отвратительными каплями. Я ненавидела Алексея в эту минуту. Вспомнился недавний разговор и последовавшая за ним ссора. Он попросил меня принести телефон, а я, поддавшись минутной слабости, посмотрела только что пришедшую смс-ку. "Спасибо за приятно проведенное время". Двусмысленность фразы заставила меня насторожиться. Бросив, трубку на стол, за которым работал Алексей, я дрожащим от гнева голосом поинтересовалась, кто это. Он вспылил. Сказал, чтобы я не смела лазить в его переписку, и что меня это не касается. Я выбежала из кабинета и, закрывшись в спальне, разрыдалась. Меня душила обида. Мерзкое чувство ревности шевельнулось в груди. Оно разгоралось, становясь все сильнее и сильнее.
   Лешка пришел через час, когда я уже успокоилась. Извинился, но объяснять ничего не стал. Сказав, что это просто благодарность за деловой ужин. Я чуть не поперхнулась, но проглотила его слова, не став ничего выяснять. Предпочла выбросить из головы, когда он заговорил о доверии. Да, я доверяла ему как себе. И любила так, что с ума сходила.
   Сейчас, сидя в душном кафе, сжимая в руках проклятые фотографии, я понимала, что моя жизнь рухнула. Разлетелась на тысячу осколков, и каждый из них впился в сердце, причиняя невыносимую боль. Официант потряс меня за плечо, спросив, можно ли поставить заказ. Я кивнула и отодвинула снимки. Передо мной оказалась изящная вазочка с разноцветными шариками, политыми шоколадом. И ложка. Я бессмысленно смотрела на десерт, не понимая, что с ним делать. Затолкала фотографии в сумку, но перед глазами все равно стоял Лешка и она, и чертова кружевная резинка чулок. Я представила, как он скользит пальцами по ее ноге, поднимаясь все выше. Поглаживая и дразня. Задохнулась от боли. Я больше не могла сидеть. Схватила пальто, сумку и выбежала на улицу. Подставив лицо холодному ветру, чтобы хоть немного остыть. Я не плакала. Я ничего не чувствовала. Только страшная, разрывающая душу пустота, которая снова разделила мою жизнь на "до" и "после". Я пережила это однажды. Когда тебя предают, выбрасывают за ненужностью. Потому что ты лишняя и тебе нет места. Опять. Та же боль и то же отчаяние. Я закрыла глаза. На ощупь отыскала в сумке плеер. Вставила наушники в уши. Включила. Полилась удивительная мелодия. Эния. Сказочный голос убаюкивал, вырывал из тьмы, в которую я падала и не могла остановиться. Я затерялась среди спешащих по своим делам прохожих. Никто не обращал внимания. А я шла в никуда, и каждый шаг отдавался болью. Кто-то схватил меня за руку. Я обернулась. Передо мной стояла Наталья. Я выдернула наушники.
   - Случайно ехала мимо и увидела тебя. - Она помолчала, окинула меня оценивающим взглядом и хмыкнула. - Как всегда хорошо выглядишь. Бледность тебе к лицу.
   У меня не было сил вступать в перепалку. У меня их вообще не было. Я покачнулась.
   -Садись в машину. Отвезу на работу, или куда тебе там надо.
   Я послушно пошла за ней.
   В салоне было тепло, и в воздухе разливался мягкий цветочно-фруктовый аромат. Наталья любила Givenchy . Я как-то отстраненно подумала об этом.
   - Рассказывай, что случилось, - она повернула ключ в замке зажигания.
   Я молчала. Изливать душу перед любимой золовкой не хотелось. На светофоре машина резко затормозила, и из открытой сумки выпали фотографии. Наталья резко протянула руку и взяла одну. Я старалась не смотреть в ее сторону, сгорая от стыда.
   -Интересные ты снимки в сумке носишь. Любуешься, что ли?
   Я повернулась к ней.
   - Что-то вроде этого, - мой голос звучал глухо.
   - А что ты ожидала, милая? - Наталья притормозила у тротуара. - Я всегда говорила, где ты, а где Алексей. - Ты всего лишь приблудная детдомовка, которая по странному стечению обстоятельств попала в нашу семью. А ты, глупая, поверила в идеальную любовь. Но не расстраивайся. Живи дальше и верь в свою сказку. Вдруг она все же исполнится.
   Слова хлестали как плети, заставляли съежиться и замереть. Я ничего не могла сказать. В горле стоял комок. Я не могла даже заплакать. Раздавленная и униженная. Нащупала ручку и, с силой дернув на себя, открыла дверцу. Выскочила из машины. Наталья насмешливо рассмеялась мне в спину.
   На лицо упали робкие капли. Начинался первый весенний дождь. Я шла, не разбирая дороги. Улицы, люди, дома. Ничего не видела перед собой. Пока не опустились сумерки, и теплый свет фонарей не заманил меня в кафе. Наше с Лешкой, в котором мы столько раз были вместе.
 
   Больше я ничего не смогла рассказать притихшей Ольге. Ни про встречу с Пашкой, ни про то, что случилось потом. Потому что это выворачивало душу,и должно было остаться моей тайной и моей болью.
Глава 5.
 
  Тяжелые весенние сумерки медленно опустились за окном, скрыли деревья и редких спешащих по своим делам прохожих. Я сидела на кровати и смотрела в бездонную черноту, окутавшую двор, не в силах пошевелиться. Опустошена, но вместо привычного онемения, тело налилось тяжестью. Оно казалось неподъемным, и каждый вздох давался с трудом. Я ощущала себя разбитой. В голове неприятный гул, словно я не спала несколько дней.
  Ольга сидела рядом, чуть наклонившись ко мне, сжимая в руках стакан. Плотно сжатые губы, ничего не выражающее лицо, похожее на застывшую маску. Я никогда не рассказывала ей о своих проблемах в отношениях с Алексеем. Стремилась сохранить хрупкую иллюзию семейного счастья, в которую мне так хотелось верить. Казалось, если я начну говорить о своих трудностях, они станут реальными, а пока слова не произнесены, ничего не существует. Сегодня все окончательно разбилось вдребезги, осталась только слепая, глупая, бесполезная любовь, вгрызшаяся в сердце острыми зубами. Я ощущала себя потерянной. Посмотрела на Ольгу боясь уловить в ее глазах жалость, но в серой дымчатой глубине было только потрясение и невысказанные вопросы. Теплая рука накрыла мою. Немой жест, сказавший больше, чем слова, которые стали бы лишними. Ольга просто была рядом, готовая, как и раньше, разделить со мной любые трудности. Меня затопила благодарность, и я порывисто и крепко обняла ее. Время, казалось, замедлило ход, и минуты лениво текли в обступившей нас тишине. Ольга отстранилась и погладила меня по щеке.
  - Пойдем чай пить, - она встала, - варенье мое любимое есть?
  В уголках глаз собрались морщинки. Она улыбалась, протягивая руку.
  - Пойдем, покажешь.
  Я с трудом поднялась, и Ольга, обняв за плечи, повела меня на кухню. Бережно усадила на табурет, достала из шкафа кружки, заварку и включила чайник.
  - В холодильнике, на нижней полке, малиновое, - хрипло проговорила я, поразившись собственному голосу, который показался чужим.
  - Сейчас достану.
  Ольга предупредительно быстро открыла холодильник, с минуту смотрела, а потом резко повернулась ко мне.
  -Надо был твой пустующий морозильный шкаф еще неделю назад проверить. И давно ты себя голодом моришь?
  - Относительно, - я попыталась пошутить, но, видимо, неудачно.
  У Ольги брови сошлись на переносице, а глаза потемнели, что не предвещало ничего хорошего. Казалось, в эту минуту она определила главную причину всех несчастий и собиралась с ней бороться самыми решительными методами. Я про себя только пожала плечами. Если происходило что-то плохое, Ольга предпочитала действовать, в то время как я замыкалась в себе, и раз за разом возвращалась к переживаниям, блуждая в лабиринте собственных страхов и сомнений.
  - Жень, давай я схожу в магазин, куплю все необходимое и приготовлю ужин.
  Оля уже направилась к двери, уверенная в правильности принятого решения, а меня вдруг бросило в холод и затрясло. На лбу выступили капельки пота. Безумная мысль, что стоит Ольге выйти за порог и со мной произойдет что-то плохое, возникла в голове из ниоткуда и замелькала красными лампочками.
  -Оль...
  Подруга остановилась на пороге, окинула меня взглядом и, видимо, оценив состояние, стремительно подошла.
  - Жень, - она выглядела настороженной, - я могу остаться, если хочешь.
  Обняла за плечи, всматриваясь в глаза. Я могла только кивнуть, чувствуя, что страх постепенно отпускает, и тело начинает расслабляться. Стало стыдно, но я, все же, прошептала:
  -Побудь со мной. Мне и варенья хватит, я совсем не голодная.
  Ольга растерянно покачала головой, проговорив под нос, что завтра с утра обязательно купит продукты, а я с облегчением вздохнула, поняв, что она никуда не уходит. Уединение, к которому я так стремилась последний месяц, теперь пугало, словно в нем притаились чудовища, поджидающие, чтобы растерзать.
  Разговор пошел своим чередом. Ольга рассказывала о своей работе, новом фильме, который выходит в прокат и даже пыталась меня рассмешить, а потом, выдержав паузу, осторожно поинтересовалась, планирую ли я поговорить с Алексеем. Его имя прозвучало как выстрел, попавший в незаживающую рану. Я вскочила с табурета, опрокинув его, сделала несколько быстрых шагов и замерла, опустив голову.
  - Ты не понимаешь, проблема во мне, Оль. Я слишком долго пряталась от самой себя, придумала глупую сказку о взаимной любви, и сама же в нее поверила, - голос сорвался, и я отвернулась, в надежде спрятать предательски подступившие слезы.
  Хватит на сегодня сожалений и горьких признаний. Я и так исчерпала свой лимит на целый месяц вперед. Потянулась за печеньем, укрывшимся в глубине подвесного шкафа, одной рукой незаметно стирая горячие капли, змейкой убежавшие по щеке. Сейчас я злилась на весь этот некстати начатый разговор. Достаточно уже было истерики вперемешку с бессвязными откровениями и внезапного страха, больше напоминавшего приступ паники. Я привыкла сама справляться со своими трудностями, не полагаясь ни на кого. Некстати возникшая в детстве черта была мастерски отточена за 4 года, прожитых в детском доме, где каждый был сам за себя. Именно тогда дружба стала мифическим понятием, как и доверие. И только моей слепой наивности всегда хватало, чтобы обжигаться и падать, ударяясь с каждым разом все больнее. Новообретенные друзья предавали, обвинив в том, чего ты не делал, взрослые предпочитали видеть в тебе отсутствие всякого будущего и упущенные возможности. Разочарования становились неотъемлемой частью жизни, примешиваясь к щемящему чувству одиночества и ненужности. Слезы были бесполезными и расценивались как слабость. Но я все равно плакала, потому что не могла по-другому. Закрываясь ночами в ванной, давилась рыданиями, задавая себе один и тот же вопрос "За что?". Тусклый свет лампочки, грязное зеркало и холод кафельной плитки навсегда отпечатались в памяти, впитав отчаяние и безысходность. Измотанная и опустошенная, я возвращалась в холодную постель, чтобы ненадолго забыться сном, не приносящим облегчения. Мне пришлось учиться жить по-другому, шаг за шагом, привыкая к новой действительности, в которой можно было либо сломаться, либо ломать других. Я выбрала иной путь, создав свой мир в рисунках, где могла оставаться самой собой. Я отгородилась ото всех, стала изгоем, в жестоких схватках отстояв свое право быть не похожей на остальных. Карандашные наброски скапливались в ящике стола, наполняя сердце спокойствием, давая силы жить. Они были моей радостью и любовью, заменили друзей и родных, заглушив рвущееся изнутри отчаяние.
  Ольга появилась в моей жизни много позже, за несколько месяцев до моего семнадцатилетия. Бабушка, воспитавшая ее, умерла, а тетка не успела вовремя собрать необходимые документы для опеки. Непохожая на других, неозлобившаяся, смелая, Оля неотступно следовала за мной, как тень. Она была младше на 2 года, и тогда это казалось огромной, разделявшей нас пропастью. Первое время я не обращала на девочку внимания, но настойчивость, с которой она добивалась дружбы, заставила изменить мнение о ней. У нас оказалась одна на двоих спальня, а потом и общие разговоры, мечты, планы. Ольга была оптимистом, смотрящим на мир с точки зрения того, что в нем можно сделать, чтобы стать более счастливым. Она даже свою грустную историю переживала по особому деятельно, не оставляя себе времени на печальные мысли. Я училась у нее заново улыбаться, и где-то глубоко внутри меня просыпалась маленькая девочка, которой я была когда-то, наивная, добрая и смелая.
 
  -Жень, Женечка, - кто-то тряс меня, возвращая в реальность.
  Я увидела перед собой Ольгу, только по сравнению с воспоминаниями, она выглядела старше. Подростковая угловатость сменилась женственностью, а светлые волосы вместо привычного хвоста были аккуратно уложены в узел.
  - Все в порядке, - я попыталась улыбнуться, - просто задумалась.
  - Пойдем спать. Я постелю, если хочешь.
  Ольга осторожно погладила меня по спине, словно опасаясь нового взрыва. С преувеличенной заботой взяла под локоть и попыталась увести с кухни, а я почувствовала себя неуравновешенной истеричкой.
  - Оль, не волнуйся, - я старалась говорить твердо, - я со всем справляюсь.
  Подруга неуверенно кивнула, но руку отпустила.
  - Я постелю себе в зале, хорошо?
  - Конечно, белье я сейчас дам.
  - И мне пилочка для ногтей нужна.
  - В спальне, Оль, на прикроватном столике, в косметичке.
  Ольга вышла, а я, выключив на кухне свет, направилась в зал. Огромная комната с двумя светлыми диванами, расположившимися друг напротив друга, и небольшим книжным шкафом, наполовину заполненным альбомами с репродукциями, была моим любимым местом в доме.
  Я успела только достать простынь, как вбежала Ольга и, размахивая у меня перед лицом чем-то, начала сбивчиво повторять:
  -И ты долго собиралась молчать? Долго, Жень? Долго?
  Сначала я не поняла, что произошло, а когда до меня стало доходить, что она держит в руках, кровь застучала в висках, и я застыла, не в силах произнести ни слова.
  - Когда ты узнала, Жень? Лешка в курсе? Какой срок? Да не молчи же ты!
  Она схватила меня за руки. Я пыталась отвернуться, вырваться, убежать. Снова захотелось спрятаться, стать незаметной. Но из железной хватки сильных пальцев освободиться было невозможно.
  - Завтра идем в консультацию.
  Я непонимающе посмотрела на подругу и онемевшими губами прошептала:
  -Зачем?
  -Затем, - Ольга отпустила меня, и я начала медленно оседать на пол.
 
  Глава 6.
 
  Утро прошло как в тумане. Аромат крепкого кофе, звонок на работу и недовольный голос начальника, которому я сообщила, что задержусь, трясущиеся руки и успокаивающий шепот подруги, уверяющий меня, что нам уже нужно ехать. Просыпающийся город, мелькающий за окнами однообразными картинками и стеклянные двери, гостеприимно открывающиеся перед посетителями. Ольга крепко держала меня за руку, уверенно направляя к лестнице. Голова кружилась, и я то и дело спотыкалась на каждой ступеньке. Дыхание сбилось, ладони стали мокрыми. Оказавшись в длинном коридоре, по обе стороны которого расположились с десяток кабинетов, я осмотрелась, пытаясь привести мысли в порядок. Что я здесь делаю? Словно ответ на мой вопрос - красочный плакат на стене, рассказывающий о том, как меняется тело женщины во время беременности. Я с интересом рассматривала картинки, сопоставляя их с собой. Получается, что через несколько месяцев, я стану такой же округлой и смогу ощутить первые шевеления. Прижала ладонь к животу и зажмурилась в странной надежде почувствовать их уже сейчас. Я услышала, как открылась дверь, и высокий женский голос пригласил на прием. Ольга напоследок шепнула, что все будет хорошо и подвела меня к кабинету.
  Шаг через порог на негнущихся ногах и главным теперь стало дойти до стула и не упасть. За столом приятная молодая женщина, не намного старше меня. Она улыбнулась и предложила присесть.
  -Как вас зовут? - мелодичный голос приятно ласкал слух.
  - Женя...М-м-м, Бекетова Евгения Максимовна.
  -Замечательно, Женя, сколько Вам полных лет?
  Во рту пересохло от волнения, и я с трудом могла говорить.
  -Двадцать три.
  -Жалобы есть?
  Я впала в ступор. Пожаловаться на беременность показалось странным, а других жалоб у меня в принципе не было. Пауза затянулась, и врач (на бейджике я прочитала, что ее зовут Маргарита Валентиновна) выжидающе смотрела на меня. Я откашлялась.
  - У меня задержка, я делала тест и...
  - Вы хотите подтвердить, беременны Вы, или нет?
  Я кивнула.
  -Ребенка сохранять планируете, если все подтвердится?
  Я чуть не упала со стула и с ужасом уставилась на врача, словно она произнесла богохульство, а в голове запрыгали картинки одна страшнее другой, где меня ведут на кресло и заставляют убить маленькую жизнь. Я сглотнула, и, подавшись вперед, тихо произнесла:
  - А могут быть другие варианты, кроме как рожать?
  Маргарита Валентиновна засмеялась, совершенно беззлобно, и, закончив писать в карточке, назидательным тоном сказала:
  -Вариантов всегда два, и каждая из пришедших в этот кабинет, решает сама. Но наша с вами сейчас задача - подтвердить вашу беременность. Я дам вам талон на УЗИ. Единственное, что придется подъехать вечером. Если Вам будет удобно на 19.30, то я выпишу вам направление и закреплю время.
  -Хорошо, - я как болванчик закивала головой.
  -Идите, и поменьше нервничайте. Это в любом случае вредно.
  Она тепло улыбалась, а я, прижав заветный бланк к груди, поспешила покинуть место, где мне предложили подумать, стоит ли сохранять жизнь еще не рожденному малышу.
  Ольга встретила меня градом вопросов, а я ничего еще не могла точно сказать, и протянула ей выписанное врачом направление. Она нахмурилась. На это время у нее была назначена встреча, перенести которую было невозможно.
  -Оль, я справлюсь, - уже в который раз произнесла я, пытаясь вселить в подругу уверенность в моих силах. Сяду на автобус и доеду, а потом домой.
  -Я приеду к тебе, как только освобожусь.
 
  Рабочий день промчался незаметно. Нужно было обсудить новый заказ с клиентом, чтобы определиться с формой ожидаемого макета. Три проекта требовали доработки, и постоянно повисающий компьютер, учитывая цейтнот, сильно усложнял ситуацию. Начальник несколько раз интересовался по телефону результатами, чем окончательно вывел меня из себя. В конце концов, я закрыла программу, со злостью выдернула вилку из розетки и закинула наброски в сумку, намереваясь работать дома.
  По дороге в поликлинику весь гнев испарился, сдулся словно воздушный шарик, который плохо перевязали ниткой, и к знакомым стеклянным дверям я уже подходила с гулко бьющимся сердцем и в состоянии легкой паники. На третьем этаже перед дверью нужного мне кабинета сидели две будущих мамы. Они тихо о чем-то переговаривались. Я расслышала только "послеродовая депрессия" и "дышать собачкой". Какая связь была между этими двумя выражения, я не имела ни малейшего понятия, но прислушиваться не перестала, надеясь почерпнуть что-то полезное. Через некоторое время в коридоре появился мужчина, я аж подпрыгнула, а он спокойно подошел к миловидной блондинке с огромным животом и протянул бутылочку с водой. Она пододвинулась и хлопнула рукой рядом с собой, предлагая ему сесть, и вдруг ойкнула.
  -Что-то случилось? - мужчина озабоченно всматривался в ее лицо, а она одними губами прошептала:
  -Пинается сильно.
  Мужчина потянулся и дотронулся до ее живота, а я отвела глаза, не в силах дальше наблюдать, как будущий папа проявляет свою любовь к еще нерожденному, но желанному ребенку. На глаза набежали непрошенные слезы, при мысли, что у моего малыша папы нет. Теоретически он, конечно, есть, а вот фактически все слишком запуталось, и разобраться нет никакой возможности. Стася, Лешка, Паша, я. Внутри опять скрутился горячий тугой узел, и по венам медленно потекла раскаленная расплавленная боль, сводя с ума и лишая желания жить, но я заставила себя подумать о том, ради кого я сегодня пришла сюда. Два глубоких вдоха, еще один, и - открылась дверь:
  -Бекетова есть?
  -Да,- я подскочила на месте.
  -Проходите.
  Кабинет был затемненным, и поначалу мне показалось, что в нем никого нет. Стол стоял одиноким островом в углу, рядом два деревянных стула и ширма, из-за которой раздался грубоватый голос:
  -Проходите на кушетку, оголяйте живот.
  -А где кушетка? - удивилась я.
  -За ширмой, но вещи можете оставить на стуле.
  Врач, делающий узи, оказался крупным мужчиной с проседью в темно-каштановых волосах и пытливым взглядом. Сердце ухало в груди как молот, перед глазами плыло, когда он, вглядываясь в маленький телевизор, стал водить датчиком по животу. Я замерла, забыв как дышать. И когда услышала размеренное "тук-тук-тук", мир перевернулся, закрутился как разноцветный серпантин, собираясь в спирали, заискрился надеждой и светом. Теперь я знала, как звучит счастье, и оно билось во мне.
  Глупо улыбаясь, я бережно взяла черно-белые фотографии с маленькой точкой, в которой было сосредоточено все, о чем я мечтала.
  - Срок соответствует 8-9 неделям, патологии никакой нет. Всего доброго, Евгения Максимовна. Дома мужу покажете снимки. Это ведь, можно сказать, первое знакомство, - врач смущенно закашлял.
  А я не успела понять, как невесомое ощущение полета сменилось тягостным падением в пропасть, как вернулась привычная пустота, липкими щупальцами обхватившая сердце.
  Улыбка, приклеенная к лицу, стала горькой, губы искривились и задрожали. Я выскочила из кабинета, так ничего и не ответив. У противоположной стены мужчина бережно поддерживал под руку жену, мечтательно улыбавшуюся и смотревшую на него с обожанием. А я побежала вниз по лестнице, не разбирая дороги. Уже на улице поняла, что холодный вечерний ветерок заставляет зябко ежиться. Я достала из сумки плащ и надела, но согреться так и не смогла. На город медленно опускалась ночь, раскинув черное блестящее покрывало и наполнив его приглушенными звуками шагов, вкрадчиво звучащих в темноте. Я брела по улицам, раскрашенным светом фонарей и неоновыми вывесками, мерцавшими в темноте как сотни звезд. Шум проезжающих машин сливался с мерным гулом голосов. Кто-то спешил домой, устало опустив плечи, кто-то торопился жить, отчаянно вышагивая по мостовой с рюкзаком наперевес. Я спустилась в переход. Молодая девушка с пшеничными волосами, нежно перебирая струны, наигрывала знакомую грустную мелодию. Я остановилась и закрыла глаза, вбирая в себя тихие переливы, уносившие меня далеко отсюда, в холодный осенний вечер, где я впервые сказала "Люблю". Чистый, высокий голос разливался среди серого мрамора, исписанного цветастыми признаниями и уверениями в том, что между двумя людьми на Земле может существовать вечность.
  "Я могу тебя долго ждать,
  Долго-долго и верно-верно,
  И ночами могу не спать,
  Год и два и всю жизнь, наверно..."
  Я чувствовала, как тоска стальными нитями сжимает сердце, как просыпается отчаяние, огромной ледяной волной затопившей все внутри. А девушка продолжала петь:
  "Только знать бы, что все не зря,
  Что тебе это вправду надо..."*
  Я пришла в себя уже на улице. Ноги сами несли меня, шаг за шагом приближая к какой-то неведомой цели. Я почти бежала, увязая в темноте, оставив позади ярко освещенную улицу. Плутала дворами, похожими на черные колодца, среди одинаковых желтых квадратиков, светившихся на лицах домов. Столько поворотов и остановок. Голова кружилась, а сердце отбивало сумасшедший ритм. Наконец, я оказалась на знакомом перекрестке. Редкие машины пробегали по дороге, отделявшей меня от высокого здания, похожего на огромный стеклянный корабль. Бизнес-центр уже наполовину погас, но я, затаив дыхание, искала глазами окна на 12 этаже. Вот они, светятся холодным белым светом, значит Лешка все еще там, скорее всего, работает. Я судорожно втянула воздух, понимая, что нас разделяют всего десятки шагов. Просторный холл, лестница с гладкими периллами, длинный коридор и кабинет, в котором я столько раз была. И он там, так близко, и одновременно так далеко. Я знала, что не пойду к нему, просто до боли захотелось увидеть его хотя бы издалека. Это было столь же острой необходимостью, как и дышать. Обида растворилась в первобытной потребности быть рядом, захлестнувшей меня. И хоть я понимала, что уже невозможно ничего изменить, желание видеть его оказалось сильнее.
  Начинался дождь. Первые капли неторопливо упали с высоты, разбившись об асфальт. Уже через несколько минут прохладные ручейки потекли по лицу и рукам, забежали за воротник, заставив вздрогнуть. Плащ не спасал от непогоды, а зонта, чтобы спрятаться у меня не было. Но я не могла сдвинуться с места, мучительно вглядываясь в желтеющую полосу света перед входом, замерев в ожидании. Я не знала, сколько прошло времени, прежде чем за стеклянными дверями появился знакомый мужской силуэт. Сердце забилось пойманным в капкан зверьком, отбивая беспощадный ритм и гоня кровь по онемевшему телу. Я перестала ощущать холод и дождь. Исчезли звуки, и мир погрузился в оглушительно громкую тишину. Я видела, что Алексей помедлил перед тем, как выйти, так знакомо повел плечами и, втянув голову, шагнул через порог. Вместе с ним вышел высокий мужчина в темно синем костюме, которого я сразу не заметила. Но все мое внимание было сосредоточено на Алексее. Я как губка вбирала все детали - небрежно накинутый пиджак, растрепанные темные волосы, волевой подбородок, изящно очерченные губы. Он осматривался по сторонам, и я поняла, что сейчас его взгляд может остановиться на мне. Хотелось убежать, но ноги стали как ватные, и я не смогла сделать ни одного шага. Только губами прошептала: "Уходи, пожалуйста". Я молила, чтобы он меня не заметил, но бесполезно. Он замер на мгновение, и я увидела, как изменилось его лицо, став жестким и решительным. Стало страшно, а когда я поняла, что он направляется ко мне, внутри все оборвалось.
 
  * Э. Асадов "Я могу тебя долго ждать"
 
 
  Глава 7.
 
  Привычный минимализм обстановки сегодня раздражал Бекетова. Светлые обои, массивный дубовый стол, бежевое кожаное кресло с высокой спинкой, несколько стульев и изогнутая настольная лампа, раскинувшая свою изящную стальную шею над аккуратно сложенными бумагами. Кабинет, сделанный под его консервативный вкус, казался лишенным уюта и абсолютно холодным. Алексей несколько минут рассматривал стену напротив, прикидывая, какую картину можно было бы повесить, чтобы оживить интерьер. В голову пришла "Корзинка с фруктами", увидев которую, они с Женькой дружно разразились хохотом на последней выставке в "Крыльях". Изящная вазочка с переспелыми сливами цвета ультрамарина, оформленная в темный багет, могла бы удачно вписаться. Бекетов даже в улыбке расплылся, когда представил это чудовищное творение на стене. Потом сообразил, с кем его рассматривал три месяца назад на выставке, и чертыхнулся сквозь зубы. Интересно, его когда-нибудь вообще отпустит? Выдвинул ящик письменного стола, чтобы достать коньяк и бокал, и тут же резким движением захлопнул обратно. Пить на работе было табу, и хотя за последний месяц он пару раз нарушил неписаное правило, сегодня идти на поводу у своих желаний, ему не хотелось.
  Внутренний телефон противно запищал, прервав размышления.
  -Да, Кристин?
  -Звонил Леонов. Просил перенести встречу завтра на час позже.
  -Хорошо, можешь идти домой, я еще поработаю.
  -Спасибо, Алексей Викторович.
  Бекетов понимал, что нужно просмотреть несколько договоров, но, ни сил, ни желания, у него не было. Он заставил себя взять со стола контракт на поставку комплектующих с "Битек". Сделка была уже практически решенным делом, но что-то останавливало, когда он собирался подписать проверенное на несколько раз соглашение. Интуиция, к которой он привык прислушиваться за 7 лет в бизнесе, недовольно ворчала, стоило ему взяться за паркер. Контракт был ничем не примечательным, но чтению почему-то поддаваться не спешил. Алексей поймал себя на том, что в четвертый раз просматривает параграф про обязанности сторон, и никак не может уловить смысл написанного. Строчки разбегались перед глазами, прыгали в разные стороны, играя с ним в чехарду. Он снял очки, и устало потер глаза. В дверь коротко и отрывисто постучали. Алексей даже ответить не успел, как на пороге появился Молчанов, взъерошенный и мокрый, в темно синем костюме, на котором отчетливо проступали темные пятна от воды. Он тихо ругался, проклиная погоду, и, захлопнув дверь, подошел к столу. Минуты две Молчанов изучающе смотрел на друга, и то, что он видел, ему совсем не нравилось. Бекетов всегда следил за собой, пунктик у него особый был про наглаженные брюки и идеальную гладкость лица, и трехдневная щетина с сине-зелеными тенями под глазами, привычному образу совсем не соответствовали. Добавим мятую рубашку, расстегнутую наполовину, и потерянный взгляд, тщательно маскируемый под безразличие, который ситуацию только усугублял.
  -Ты чего так хреново выглядишь?
  -А ты чего вламываешься? - устало огрызнулся Алексей, но продолжать препирания не стал. - Сплю мало.
  -И пью много, - добавил Молчанов . - И баб трахаю с пугающей регулярностью.
  -С чего ты взял?
  -Если ты не появляешься в моей гостинице, это еще не значит, что про твои похождения невозможно узнать. Ты с цепи, что ли сорвался? - Молчанов бесшумно опустился на стул, предварительно пододвинув его к столу ногой.
  -Типа того, - Алексей ухмыльнулся. - Только вот недосып организовался.
  Молчан был не совсем хорошо информирован. На пятой красотке, павшей жертвами то ли его внешности, то ли кошелька, Бекетов экспериментировать перестал. Всякий раз с очередной женщиной, он получал только одно - жуткое разочарование от подмены и ощущение бессмысленности того, что делает. Бывшие пассии странно активизировались в последнее время, обрывая телефон и предлагая встретиться, а он мог думать только о том, чтобы придти домой и напиться, чтобы хоть немного заглушить гнетущее его внутри поганое чувство, которому он никак не мог придумать названия. Коньяк, правда, лишь притуплял эмоции, и, чтобы не сходить с ума в пустой квартире, Алексей стал допоздна задерживаться на работе, разбираясь с бумагами. Придумывал себе новые дела, требующие его присутствия, возвращаясь домой далеко за полночь, когда уже не было сил даже на то, чтобы раздеться перед сном.
  - Ты чего приехал?
  - Искал твоего партнера по бизнесу,- Молчанов поморщился, словно ему было неприятно об этом говорить, и тихо продолжил, - хотя, наверное, уже бывшего партнера.
  - Я сам бы хотел знать, куда он исчез, - Алексей взял в руки карандаш и стал крутить его между пальцев. - Пашка тебе деньги должен, или у вас тоже что-то личное?
  - У меня к нему тоже личное, Леш, только, полагаю, морду ему бить ты планировал сам, а я бы мог рядом постоять, ну и при случае добавить.
  - Да не хочу я ему уже ничего бить, - карандаш с глухим треском переломился пополам, и Алексей бросил его на пол, - Если я помню, у них с Женей все было по взаимному согласию, и, наверное, даже любви, - последние слова жестким свистом разрезали воздух.
  -Я тысячу раз пожалел, Бекет, что позвонил тебе, - Сашка покаянно опустил голову и замолчал.
 
  А Алексей вспомнил, как в пугающей тишине квартиры, сходя с ума от того, что не мог найти Женьку, гипнотизировал взглядом телефон, молясь все богам, чтобы с ней ничего не произошло. Она никогда не исчезала, не предупредив, и в ту ночь перед ним вставали сотни самых страшных картин. Алексей привык все держать под контролем, быть уверенным в каждом следующем шаге, а по возможности просчитывать на несколько ходов вперед. И в тот момент он был потерян, потому что не знал, что делать. Он не мог найти Женю. Нигде. Позвонил Ольге, ее единственной подруге, потом в больницы. Понял, что ведет себя как последний идиот, и не мог по-другому. Хотелось сесть в машину и мчаться по ночному городу. Бездействие сводило его с ума. Он курил сигарету за сигаретой, пока отвратительная тошнота не подкатила к горлу.
  Восемнадцать лет назад он также ждал звонка, вцепившись от страха в руку старшей сестры. Ему было десять, и в тот день казалось, что мир перестает существовать, рушится у него на глазах, а он ничего не может сделать. Родители уже должны были вернуться с дачи. Отец всегда был пунктуален, и если говорил, что приедет к восьми, то никогда не опаздывал. На часах было половина второго ночи, когда телефонный звонок разорвал тишину. Наташа подскочила и бросилась, чтобы ответить. Ее лицо в течение нескольких секунд стало пепельно-серым, руки безвольно упали, а трубка, мерно покачиваясь на черной спирали, теперь билась о стену. "Але, але", - слышалось из нее. Наталья, словно опомнившись, подошла к брату и, опустившись перед ним на колени, крепко обняла, прижав к себе.
  -Они больше не приедут, Леш, - она всхлипнула, - они разбились... дождь, скользко, отец... он не справился.
  -Не-е-ет, - Алексей закричал, вырвался из ее рук и побежал в комнату родителей, где все было по-прежнему, и покрывало, и мамино зеркало, и забытая ей помада. Он почувствовал, как по щекам потекли горячие слезы. Вытер их украдкой рукой, вспомнив, что отец всегда запрещал ему плакать, и замер, когда понял, что этого высокого, сильного мужчины больше нет. Мир рухнул.
  И в пустой темной квартире, где он ждал Женю, мир тоже пошел трещинами, грозясь придавить Алексея обломками. Когда сотовый засветился в темноте, он схватил его трясущимися руками с гулко бьющимся где-то в горле сердцем. Привычное хладнокровие изменило ему. Голос сорвался.
  -Женька!..
  Тягучий мужской бас развеял иллюзию
  - Бекет, это Молчанов.
  Повисла пауза. Алексей приходил в себя, приготовившись выслушать любую новость.
  -Я не буду тянуть резину, Леш, - Молчан помедлил, видимо, собираясь с мыслями, - в "Мегаполисе" твоя жена.
  На короткое мгновение Алексею показалось, что от облегчения он перестал дышать, а сердце, пропустив удар, забилось с новой силой. Вот только что ночью делает Женя в гостинице?
  Словно отвечая на невысказанный вопрос, Сашка глухим голосом продолжил:
  - Она с Пашкой. И..., - он явно не мог договорить и тянул паузу, окончательно сводя Алексея с ума, - они заказали номер.
  Слова прозвучали как взрыв. В голове закрутились тысячи мыслей, сводя его с ума. Они яркими картинками вспыхивали в голове, смешиваясь с вопросами, на которые он не знал ответа. Женя, Пашка, бред какой-то.
  - Ты прости, Леш, что вмешиваюсь, но я не мог не позвонить.
  -Переживу, - Алексей сломал сигарету, которую достал из пачки. - Давай, Молчан, пока.
  Нажал на отбой. Сжал телефон в руках так сильно, что заболели пальцы. Хотелось бросить его об стену, чтобы разлетелся к чертовой матери на маленькие кусочки. Сдержался, взял еще одну сигарету, закурил. Перед глазами так некстати всплыла картинка с Новогоднего корпоратива, на котором Женька танцевала с Пашей. И ведь Алексей сам ее попросил, уговорил, можно сказать. Твою мать, Пашка ее тогда по спине гладил, нет, просто руку ниже положил, а она разрешила, или ему это все кажется сейчас, и разбуженное ревностью воображение превращает невинный танец в тайную прелюдию. И давно они за его спиной встречаются? Месяц, два, год? Что он не увидел, в какой момент упустил? Последние несколько месяцев он пропадал на работе, домой приезжая, чтобы только поспать. Появились новые поставщики, с которыми нужно было договариваться лично, на горизонте маячило открытие филиала в другом городе. Женька сначала терпела, потом начала срываться, что-то требовала от него, а ему даже некогда было остановиться и понять, чего она от него хочет. Он хлопал дверью и уходил, потому что не знал, что должен ответить на бессмысленные претензии и упреки. Алексей понимал, что в их отношениях наступил трудный период, но рассчитывал, что все разрешится само по себе, или у него, по крайней мере, появится время, чтобы сесть и спокойно поговорить с Женькой обо всем, что ее волнует, хотя бы просто выслушать. Оказалось, что теперь ее слушает Паша, и, видимо, они получают от этого взаимное удовольствие.
  Алексей считал его другом, или, по крайней мере, старался о нем так думать. Павел Круглов был его однокурсником, и пусть во время учебы они были не более, чем приятелями, это не помешало начать им вместе общее дело. Сразу после окончания университета, они решили создать фирму по продаже компьютеров и комплектующих для них. Конкуренция была сумасшедшая, но деловая хватка и ум Бекетова, соединившись с умением находить нужных людей Круглова, дали свои плоды. Постепенно Алексей сумел выйти на крупных поставщиков, заключил с ними первые контракты, непостижимым образом убедив их работать с малоизвестной фирмой "Алмир", которую они организовали. Круглов небезуспешно прощупывал рынок сбыта, дергая за нужные ниточки для налаживания контактов. Спустя время дела пошли в гору. И хотя уставной капитал полностью принадлежал Алексею, в результате чего он являлся единоличным собственником, в управлении и распределении прибыли они всегда были на равных. Правда, за последние год Пашка отстранился от работы настолько, насколько вообще мог, и только периодически появлялся в офисе, когда вконец озверевший Алексей требовал его присутствия.
  Зато на Женьку он время, безусловно, нашел. Алексей саданул кулаком по стене, сбив костяшки. Внутри клокотала дикая злость, требовавшая выхода, но он заставил себя успокоиться. Сел на стул и положил голову на руки.
 
  -Тебе кофе сделать? - Молчанов фактически кричал.
  -Ты чего орешь?
  -Да ты уже минут пять сидишь, уставившись в одну точку, и молчишь. Я про кофе уже третий раз спросил.
  -Да нет, я домой поеду.
  - Меня пригласишь?
  -Ты чего баба, чтобы тебя приглашать, Молчан? И сотри это чертово выражение заботы с лица, я еще не при смерти.
  Алексей поискал глазами ключи от машины.
  - Ты мои ключи не видел?
  -У тебя точно склероз, Бекет, давно мне Женька говорила..., - и осекся, не закончив фразу.
  Повисла неловкая пауза.
  -Кстати, о Женьке. Ты к ней не ездил, не звонил?
  -А зачем, Молчан? - Алексей резко встал и засобирался, - что у меня с ней общего теперь?
  -Вообще-то она все еще твоя жена.
  -Ненадолго, я уже разговаривал с адвокатом. Все должно будет решиться в течение двух месяцев, - Бекетов зло посмотрел на друга, готового что-то возразить. - Не лезь, Саш, это не твое дело - отчеканил он последние слова, взял пиджак, в котором звякнули ключи, и бросил уже с порога:
  - Остаешься?
  - Вряд ли, хотя компания из тебя сегодня плохая.
  Бекетов усмехнулся:
  - Мог бы привыкнуть за двадцать лет-то.
  - Я же уточнил "сегодня", Бекет. Едь, давай домой, отсыпайся.
 
  Уже подходя к стеклянным дверям, Алексей почувствовал, что пахнет дождем. Запах свежести и мокрого асфальта смешивался со сладким ароматом едва распустившихся почек, напоминая о том, что скоро лето. Зонта не было, и с минуту он решался выйти на улицу. Молчанов тоже посматривал на разыгравшуюся непогоду с сомнением, но до машин все равно нужно было как-то добраться. Глубоко вздохнув, Алексей шагнул в темноту. Он осмотрелся, определяя наиболее близкий путь до парковки, и замер - на противоположной стороне дороги, в полосе света, стояла хрупкая молодая женщина в светлом плаще, который насквозь промок, облепив ее дрожащее от холода тело. Он узнал бы этот силуэт из сотен других, потому что так и не смог вычеркнуть ее из своей памяти, как ни старался. И сейчас в голове мелькнула только одна мысль: "Какого черта она стоит под проливным дождем?". Он решительно двинулся к ней, намереваясь затащить в машину и все выяснить, ни на секунду не усомнившись в своем праве на это.