Перекрестки. Глава 3. Одиночка

При соавторстве с Александром Широковым.


III.
«Одиночка»

«- Идет 86 минута матча! За звание одного из лидеров Второй Бундеслиги встречаются команды Мюнхен-1860 и Кассел, счет ноль-ноль! Мануэль Шафер делает передачу в центр поля на Флорина Ловина, тот ловким финтом обводит игрока соперников. Пас на тридцать четвертый номер, на Кожевина! Нет, прямо перед носом Кожевина мяч отобрали. Неудачный пас соперников, который прерывает Шафер, сегодня, надо сказать, он в ударе! Сразу три игрока закрыли его и снова мяч у Кассела. Но Кожевин исправляет положение довольно грубым подкатом. Кожевин играет очень грубо и агрессивно в этом сезоне, в четырех последний матчах он получил три желтые карточки. Он отдает мяч Ловину, очень хороший пас! Тот обыгрывает защитника, бьет в центр, мяч отлетает от вратаря к подбежавшему Кожевину и……..ГОЛ!!! Кожевин вовремя подставив ногу, загоняет мяч в ворота. По правде говоря, позиция с которой бил Ловин была обречена, можно было сразу отдать мяч Кожевину, но должно быть, он его не заметил» - говорил немецкий комментатор.

Почти все футболисты после забитого ими гола по-своему его отмечают. Кто-то делает сальто, кто-то прыгает на поле и начинает по нему кататься, кто-то обнимается с товарищами по команде. Кожевин ничего не сделал после своего гола: лишь пробежал мимо ворот, в которых еще крутился мяч и лежал вратарь. Возможно, он ждал пока кто-то из команды подбежит к нему первым, но и этого не происходило: товарищи радовались, прыгали друг на друга, сталкиваясь животами, но виновника торжества все оббегали стороной.
Мяч снова разыгрывают. Едва успели игроки Кассела прикоснуться к мячу, судья дал заветных три свистка. Игра окончена. Все идут по раздевалкам. Кожевин, выдохнув воздух из груди, провел ладонями по длинным, до лба, тонким, прямым волосам, словно пытался стереть пот с прически, и пошел за остальными одноклубниками, устало передвигая ноги.
В раздевалке к нему так никто и не подошел. Почти:
- Поздравляю, Виктор – похвалил Кожевина тренер «Мюнхена-1860». Хотя в голосе не прослушивалась интонация гордости, скорее это было сказано так…для галочки. А скорее с издевкой.
- Разве это игра? - сухо и явно без энтузиазма ответил Виктор.
- Да, ты раскусил меня, ты паршиво играл! Но как ни крути, благодаря тебе мы выиграли, - и это для галочки.
Виктор уже ничего не отвечал на подколки тренера. Попросту устал от этого.
-Я просто вовремя выставил ногу, мяч сам направился к воротам. Гол – это когда я посылаю мяч в сетку, а не он сам себя, - с такой же интонацией сказал Виктор.
-Слушай, если ты хочешь себя поругать, то не надо...Это моя работа, - со злобным оскалом произнес тренер.
-Я не ругаю себя. Да и вы что-то сегодня слабоваты…
-А, то есть мне исправиться? – возмутился тренер, - Ну что ж, такого агрессивного игрока я еще не встречал. Да, иногда это нас выручает, но чаще всего это обходится нам боком. Гулан до сих пор в больнице, после вашей драки, которую ты устроил прямо на поле! Махают руками на боксе или в воротах, а ты должен ногами махать.
-Он напросился. И ногами махают еще в карате, - Виктор язвительно посмотрел на толстое лицо тренера.
-Но это не повод бить товарища по команде. Черт возьми, была бы моя воля, я бы сам тебе врезал!
Виктор снова ничего не ответил. Сложив свои вещи в сумку, надевая куртку, он лишь кивнул в ответ, нахмурив брови. Должно быть, это означало «Да-да, говорите, я все равно пропускаю ваши слова мимо ушей». За ними уже наблюдали некоторые игроки, что Виктору очень не нравилось. Надо было заканчивать разговор. Тренер, заметив его выражение лица, помутнел:
- Ты понял меня? Этот сезон у тебя явно не идет: три гола в сезоне, плюс куча желтых карточек и пара красных. Надо тебе исправляться, и найти общий язык с одноклубниками, – тренер просто хотел вывести Виктора из себя. Ему это доставляло какое-то удовольствие, судя по все больше расширяющимся оскалу жирного рта.
- Лучше я уже не заиграю в этой команде. И мне не нужны друзья, – Кожевин оглянулся на товарищей по команде, сказав это очень спокойно, несмотря на потуги тренера заставить Виктора нервничать. Хотя он и понимал, что статистика, приведенная тренером правильная.
- Ты думаешь дело в команде? Ты никуда не уйдешь, пока не отработаешь свой контракт! Тренер давно не понимал характер Виктора, да и не пытался. Сказанное им, Виктора это явно задело.
- Мне вообще плевать, думайте как хотите!  - с этими словами Виктор спешно покинул раздевалку. Тренеру все-таки удалось вывести его из себя.
Он вышел со стадиона, пылая от злости. А злость была вызвана тем, что Виктор на самом деле играл не в лучший свой футбол. А когда-то, в начале карьеры, ему прочили место в  Сборной России.
Виктор был высок и вполне атлетичен и широкоплеч, для футболиста, однако «качком» его назвать было нельзя – крепкий середнячок в этом смысле. Его походка всегда внушала уверенность, а буйно-зеленые глаза что-то вроде уважения. И вообще, его взгляд некоторых даже пугал, в них порой было столько гнева и злости, что не каждый это мог выдержать, поэтому приятным собеседником он считаться никак не мог. Строение его лица было на редкость пропорциональным, такое не у каждого встретишь: идеально ровный нос, такой же идеальной длины, глаза такой формы, какой и должны быть, идеальных черт подбородок, в общем, эталон. 
Несмотря на все эти достоинства внешности, одно мешало ему найти спутницу жизни – это его непростой характер. Он никогда не признавал начальства, никогда никого не слушался, действовал всегда, как он сам считает нужным, думал, как он сам хочет думать. Всегда был сам себе на уме, был непредсказуем: никто не знал, что он сделает в следующую секунду. Он был очень вспыльчив. Нельзя сказать, чтобы он «заводился на пустом месте», но обиды он никогда не прощал. Он был неудачлив в жизни, в футболе, хоть и был необычайно талантлив, и мог бы уже играть не во второй Бундеслиге, а где-нибудь в Англии, скажем в «Эвертоне».
Проводя матч за матчем в Германии, он понимал, что играет все хуже, не получает удовольствия от игры. С одноклубниками он не общался, не любил это общество. В Германии он не общался практически ни с кем.
Виктор вышел со стадиона. Он прекрасно знал, что одноклубники сейчас поедут в бар, отмечать победу своей команды, но Виктора они никогда не звали с собой, да ему это и не нужно было наверно. Одетый в черную кожаную куртку со светлыми узкими джинсами с цепью на боку, он зашагал к машине, старенькой Мазде, которую ему выделил клуб. Выключив сигнализацию и открыв дверь, он сел в машину. Виктор посмотрел в зеркало заднего вида, на лобовом стекле. Что с ним стало за эти годы? Он больше не видел там успешного футболиста, как это было раньше, он видел там все того же мальчишку с улицы, отбирающего деньги у случайных встречных пацанов, которые были слабее него и всех остальных из его прежнего окружения. Он погрустнел. Наверно, вспомнил что-то. Хлопнув себя по щеке, он взбодрился и забыл все, что его волновало. Виктор завел машину и поехал домой. Хотя нет. По пути он решил заехать в бар, в который он частенько заезживал.

Доехав до места и войдя в обитель толстых пьяных мужиков и бесчинства, он заметил на себе несколько взглядов, и они явно были недружелюбными. На него оглянулась компания парней, явно не трезвых. Виктор не стал на них оборачиваться.
Подойдя к барной стойке, он уселся на один из этих высоких стульев. К нему подошел бармен, чистя по пути бокал, иногда вращая его самыми разными способами.
-Что будете заказывать?
-Как всегда, пиво. Пару бутылок, только в стаканы не разливай.
Ощущая особый немецкий аромат хмеля, он сделал первый глоток. Алкоголь он пил с девяти лет, поэтому даже самое крепкий напиток не мог сбить его с толку. Он положил бутылку на стол и о чем-то задумался. Спустя минуту он снова поднес бутылку пива к  губам и допил до половины «залпом». Было понятно, что он попросту заливает горе. Но какое? Личную жизнь? Неудачную карьеру? Плохое детство? Или все вместе?
Тут раздался звонок его мобильного. Взглянув на номер абонента, Виктор вздохнул и принял звонок:
-Сын! Э-э-э, Сын! Это я, батя твой, - таково было обращение с Виктором
-Я тебе не сын. И никогда им для тебя не был. Хватит мне названивать, я не хочу знать вас, - настроение у Виктора итак было подпорчено, а тут еще это.
-Кто тебя растил, ты, неблагодарная скотина? Уехал в свою Германию и про всех забыл!
-В том то и дело, что ты со своей женой меня не растили! Я один рос!!!
-Да мне вообще плевать! Кстати тебя какая-то шмара искала, я сказал, что ты в Германии.
-Да кому я там нужен вообще?! – Виктор повысил тон, ему надоела вся его жизнь.
Отец замолчал, но не надолго. Виктор за это время как раз хлебнул пивка. Впрочем, он знал, что сейчас спросит «батя».
-Так ты пришлешь деньги?
- Допустим пришлю. И что? Спустишь же их на водяру, лось ты проспиртованный!– уже перейдя на крик на последнем предложении, сказал Виктор.
-Ах, ты козел хре…
Виктор не выдержал и бросил трубку.
Такие звонки были не редкостью с тех пор, как Виктор жил в Германии. Он сам не понимал, почему он берет трубку, когда они раздавались. Может быть, скучал по родной стране? Этого он не понимал.
Детство он провел в России, во Владивостоке. Он был очень сложным ребенком, так как его родители отказались от него еще в роддоме, и рос он в детском приюте. В восемь лет его усыновили, но он не был этому рад – приемные родители часто пили, да и на него им было, в общем-то, плевать. Поэтому семью он заменял улицей. Дружба с городской шпаной и беспризорниками часто обходилась ему боком: учет в милиции, несколько мелких преступлений. К счастью Витя вовремя опомнился: в двадцать два года записался в футбольную секцию, порвал все отношения на улице и начал вести законопослушный образ жизни, хотя и инстинкт остался. Футбол ему нравился, и он делал в нем большие успехи. С двадцати трех лет он начал играть за местный клуб «Луч-Энергия», пока его не заметили селекционеры из Германии. И вот, в двадцать пять лет, долго не раздумывая (в России его ничего не держало), он переехал в Германию, в «Мюнхен-1860» .

Вечер прошел бы более менее хорошо, если бы к нему не подошел один из тех мужиков, смотревших на него в начале. Виктор, как никто другой, понимал, что если здоровому мужику нужно «докопаться», он всегда найдут повод.
- Друг, есть прикурить? - съязвил абсолютно лысый мужик с ужасно кривыми зубами.
- Не курю, - спарировал Виктор, хотя он и соврал. Закурил он еще раньше, чем начал выпивать.
- А если найду? – Собеседник положил, а точнее «поставил» руку на плечо Виктору.
Виктор не стал ждать и, вскочив со стула, заломил руку мужика, которая секунду назад была на его плече.
-Слушай, ты, конь лысый, твоя рука сейчас моя. Если ты пообещаешь, что больше не потревожишь меня сегодня, я не потревожу больше твою руку, - согнувшись над ним, прошептал ему на ухо Виктор, - Как тебе сделка?
-Идет, идет, - промямлил мужик.
-Я не слы-ы-ышу, - Виктор протянул эти слова, как настоящий садист.
-Идет! – громко сказал сдавленным голосов агрессор.
Виктор отпустил его. На русском языке его слова звучали бы эффектнее, чем на немецком языке, но, похоже, мужик и так все понял. Виктор уселся обратно на стул и начал потягивать хмельной напиток уже из второй бутылки. Через пару минут он обернулся на столик, где сидела эта компания: лысый разговаривал по телефону, мужик в клетчатой рубашке с кудрявыми волосами по плечи и тот, что со шрамом на всю щеку играли в карты. Самый здоровый, сидевший весь в наколках, смотрел на Виктора. Вот уж компания: «Лысый», «Волосач», «Шрам» и «Колотый», такой состав команды вызвал улыбку у него, впервые за весь день. Виктор любил давать людям прозвища, и почти всегда обращался к людям по их кличкам. Наверно эта привычка пошла у него еще с детства, когда половину своих знакомых он знал только по «кликухам», а об имени и фамилии даже не спрашивал.
«Колотый» был очень рослым, немного выше, чем Виктор, да и в плечах шире. «Волосач» - стандартный дистрофик, и напился он уже изрядно, что было видно по поведению. «Шрам» и «Лысый» были среднего телосложения, примерно как сам Виктор.
Он отвернулся от них. Со стороны их столика начали доноситься пьяный смех, гогот и какие-то неразборчивые слова: похоже, боли в руке у Лысого не осталось.
Допив вторую бутылку, Виктор решил выйти покурить. Он встал со стула, поправил немного помятую после стычки куртку и вышел из бара, вальяжно распахнув дверь перед собой. Стоя на улице, Виктор достал свои сигареты: курил он довольно часто, это помогало ему…расслабиться наверно, немного забыть обо всем, что с ним происходило. Он услышал, как сзади него распахнулась с треском дверь. Виктор сразу понял, что сейчас будет.
-Эй, ты! – голос был явно нетрезвого человека, обернувшись, Виктор увидел «Колотого».
Виктор обернулся, но ничего не ответил.
-Я к тебе обращаюсь, придурок! Что, контуженый что ли? – на последнем предложении остальные засмеялись, похоже «Колотый» был у них главным и все остальные перед ним лебезили. Виктор по урокам детства научился определять кто главарь в той или иной компании.
-Я-то не контуженый. А если вы не уйдете по-хорошему, я вам обещаю этот диагноз, - сказал Виктор, немного пожалев, что нельзя вставить в свою речь русский мат, что придало бы большей интонации его словам. Он затянулся горьким дымом…В последний раз – на улице пошел сильный ливень и сигарета потушилась.
-Он курит! А мне сказал, что не курит! – «Лысый» подал голос.
-Я смотрю, ты смелый, руку вот моему товарищу чуть не вывернул. Но врать в любом случае нехорошо, - «Колотый» зло улыбнулся.
«Лысый» начал рыться в куртке и достал оттуда перочинный нож. Виктор тоже часто носил с собой нож, по старой привычке, но сейчас он, как назло у него дома. Виктор понял это, после того, как запустив руку в нужный карман, не обнаружил там ровным счетом ничего, после этого сказав то, что не поняли бы немцы. Вся компания отморозков задвигалась в его сторону.
Когда-то он был одним из этих отморозков, действовал по такой же схеме: собирались вместе, шли по улице, находили какого-нибудь «ботаника» и докапывались до него. До драки, правда, дело доходило нечасто, но и такое бывало. Теперь он сам оказался на месте прежних жертв его и его компании. Сейчас он сам стал ботаником.
Был уже поздний вечер, людей на улице почти не было, лишь изредка проезжали машины. От бара он отошел далековато, поближе к месту, где припарковал машину – шума в баре никто не услышит. Дождь, а точнее ливень, будет заглушать возможные крики – в жилых домах их вряд ли засекут, если только кто-нибудь из окна не выглянет. Виктор пожалел, что он выпил, хотя пара бутылок никак не должны были на него повлиять. Это была его ежедневная норма, даже за рулем, после выпитого им, он чувствовал себя нормально. Правда, с местными гаишниками были проблемы.  Сейчас он был предоставлен сам себе. Как и те, на кого он нападал в юности.
Они подошли уже почти вплотную:
-Ну что? Готовь морду, - сказал «Колотый», поднимая руку, чтобы подставить лицо Виктора под свой кулак.
Едва он прикоснулся к его щеке, как его рука выгнулась, сам «Колотый» нагнулся и получил по своей «морде» с ноги. Враг повалился на землю, но было еще трое.
Подбежал «Лысый», на бегу занося руку с ножом над Виктором. Нож долго в ней не задержался – Виктор остановил руку в полете и выбил оружие, так сильно, что в руке что-то хрустнуло. Нож упал на асфальт, тот закричав, упал на спину. Пока он справлялся с первыми двумя, сзади подбежал «Шрам», взявший в переулке, там, где лежали мусорные мешки, кусок арматуры. Виктор вовремя это заметил и нагнулся -  железная дубинка  пронеслась над головой, в паре сантиметров от волос, попав по носу «Волосачу», который подбежал к Виктору после «Лысого». Тот с криком упал на землю, а пока владелец арматуры, «Шрам», понял, что завалил товарища, Виктор обернулся, выбив из рук кусок железа и, схватив неприятеля за шею, со всей силы ударил по носу. Еще раз. Еще раз. Он услышал, как захрустели носовые косточки, из обеих ноздрей шла ручейком багровая, густая кровь. Он бы ударил еще раз, но тяжелая рука, взяв Виктора за плечо, обернула его и, он погрузился на мгновение во тьму. Очнувшись через пару секунд на земле, он увидел перед собой разъяренного «Колотого», который его и ударил. Еще не полностью придя в себя, лежа на земле, он попятился к стене бетонного здания, за углом которого один из нападавших и достал арматуру. Прижавшись к стене спиной, Виктор поднялся, опираясь на нее. Удар «Колотого» был очень сильным, во рту был привкус крови, в глазах немного двоилось. Ливень помог Виктору: немного освежил его после удара. Одного удачного выпада было точно недостаточно, чтобы свалить русского, однако пока он приходил в себя, «Колотый» был уже на расстоянии вытянутой руки. За мгновение до удара, Виктор увернулся, и кулак агрессора попал в стену. Не теряя ни секунды, Виктор ударил агрессора сначала в переносицу, а потом ногой в живот, но, похоже, его это только разозлило. Сильный удар, еще сильнее прежнего, нанесенный «Колотым», похоже, расшатал Виктору зуб, он отшатнулся назад, ударившись затылком о стену, и упал на мокрый тротуар.
Мокрый до ниточки, Виктор валялся в луже. Изо рта сочилась кровь. Надо было приходить в себя, он редко проигрывал в драках.
-Ублюдок! – прокричал, сквозь звук дождя, «Колотый», вытирая рукавом кровь из носа.
Больше всего Виктор не любил, когда его обзывают. Даже сильнейшие удары в любую часть тела не наносили ему такой боли. Это привело Виктора в себя, он снова был готов к бою.
Ни прошло и секунды после произнесенного «Колотым» слова, он замахнулся ногой, чтобы ударить лежачего по животу: его колено, на уже движущейся к Виктору ноге, встретилось со ступней того же Виктора. Он, недолго думая, быстро встал и, воспользовавшись заминкой врага, успевшего отойти от него на три шага, держась за колено, ударил его по лицу, чтобы оглушить. Потом схватил врага за куртку, стал крутить его вокруг своей оси и отпустил его в тот момент, когда перед носом «Колотого» была стена. Споткнувшись, он полетел лицом в стену, а остановиться на пути он точно не мог: во-первых, его вес все равно тянул его вперед, а во-вторых, больное колено теперь не позволяло ему затормозить. «Колотый» упал, держась за нос обеими руками. Виктор не стал останавливаться на достигнутом: он поднял почти поверженного врага, повернул лицом к стене и со всей силы снова ударил его головой все в тоже место, где уже было кровавое пятно небольшого размера. Взяв его за белесые волосы на затылке, Виктор в порыве ярости взял управление головой «Колотого» на себя и два раза ударил его снова и снова в одно тоже место. Теперь там уже настоящее кровавое пятно, медленно смываемое дождем. Враг без сознания упал на асфальт.
Виктор встал словно в оцепенении. Вытер кровь с лица и брови рукавом. Протер глаза ладонями, смоченными дождевой водой, чтобы окончательно прийти в себя. Он немного шатался и стоять ровно не мог, он как будто выходил из состояния аффекта или чего-то в этом духе.
-СУКА!!! – зло проорал Виктор.
Гнев начал потихоньку пропадать. Лоб «Колотого» был весь в кровавых ссадинах, нос больше не был на себя похож – лишь кровавое месиво. Верхняя губа была разбита. Из уголка рта шла кровь. Виктор испугался, но пощупав шею «Колотого» успокоился. Виктор осмотрелся: «Волосача» уже не было видно, наверно он уже ушел вставлять вату в нос, впрочем, как и «Шрам». По той же причине и он удалился. Остались лишь «Лысый» и «Колотый». Первый все еще лежал на земле, тихо постанывая и обхвативши руку. Виктор подошел к нему. Посмотрел на него, нагнулся, поднял его лысую голову и прошептал на ухо:
-Видишь, череп, ты условия сделки не сдержал, и я потревожил твою руку. Надеюсь, ты извлечешь из этого уроки.
Он выругался в адрес лежавшего на земле мужика на чистом, русском мате, как уже хотел сделать давно. «Лысый» лишь промямлил что-то вроде: «Ты пожалеешь». У Виктора это вызвало лишь насмешку.
Виктор медленно побрел в сторону парковки, на которой стояла его машина. Капли дождя немного успокаивали боль на его обожженных ударами губах, медленно смывалась кровь. Виктор не стал искать платок и снова утер рот рукавом куртки. Пока все это происходило, мимо них никто не подошел, да и вряд ли их кто-то вообще слышал. Виктор начинал осознавать, что произошло: «Лысому» он, похоже, сломал руку, «Колотый» может вообще свой нос больше в зеркале не узнать. Остальным вроде досталось меньше, хотя нос «Шрама» тоже возможно сломан. Но, если подумать, не Виктор его сломал, пусть между собой разбираются. Виктор достиг своей Мазды и сел в нее. Завел двигатель и решил, что на этот раз лучше поехать домой - приключений на сегодня хватит.
Через пятнадцать минут он был уже дома, пробок на улице не было. Виктор зашел в свою квартиру: двухкомнатную, с синими обоями, на полках в гостиной виднелась пара кубков, еще с первых его матчей в Германии. Виктору нужен был простор, чтобы достичь своего личного уюта, поэтому мебелью квартиру не заставлял. Сняв куртку, он направился в ванную. Уставившись в зеркало, он закопошился во рту пальцем: нащупывал расшатанный в драке зуб. Затем он засунул в рот помимо указательного еще средний и большой пальцы. Послышался хруст и глухой стон, он вытащил изо рта пальцы, а в них был зуб. Схаркнув кровью в раковину, Виктор с досадой выбросил свой зуб туда же и покачал головой. Кровь из губы уже перестала течь, поэтому он не обратил на нее внимания.

Перекусив бутербродами, он зашел в гостиную и уселся на кресло. Виктор был неряшливым и редко делал «генеральную уборку», поэтому он предпочитал редких для него девушек не водить к себе домой. Он задумался о  сегодняшних событиях: как-то все неудачно сложилось. Потом на него нахлынули воспоминания его детства: он вспоминал свое прошлое, свою уличную жизнь, которая и научила его всему, вспоминал издевательства приемных родителей – в общем, все свое плохое прошлое. Но потом нахлынули и хорошие воспоминания, которых, впрочем, немного:  о футболе, переезде в Германию, о неплохих первых матчах в команде.
Тут прозвенел звонок в дверь. Виктор никого не ждал, да и вообще к нему редко кто приходил. Было уже полдвенадцатого ночи, завтра на тренировку не надо было идти, тренер дал всем отгул в честь выигрыша, поэтому ложиться спать он еще не собирался. Неужели он опять затапливает того соседа снизу, старика-склерозника, который, бывает, по нескольку раз приходил к Виктору в квартиру, жаловался на потоп, забывая, что уже приходил к нему десять минут назад?
Зазвучал второй звонок, более длинный и настойчивый. Виктор нехотя поднялся с удобного кресла и так же нехотя зашагал к двери. Открыв дверь, он обомлел: судьба, словно чувствуя его воспоминания минуту назад, послала к нему одно из них:
-Привет, Вить, - с улыбкой сказала Наташа.