2. Дикари

В себя он пришел неожиданно. Захлебнулся водой. Вонючей, кислой, пахнущей тиной и еще какой-то гнилью. Она лилась ему на лицо, в рот и в нос. Он попытался подняться на ноги, но у него ничего не получилось. В глаза ударил яркий солнечный свет. Глаза болели, голова болела, шея болела, руки болели, остальное Дигит вовсе не чувствовал. Головная боль затмевала собой все остальное. К своему удивлению от воды он не отказался, а напротив, пил её с жадностью, чего раньше делать ни за что бы ни стал. Мало ли какая там инфекция? Но от жажды можно и с ума сойти. Он еще раз попытался подняться.
- Ача! Ача!  - предостерегающе проговорил кто-то рядом. - Суль ганы врыз, сарым!
Судя по тембру голоса, говорила женщина. Но диалект! Совершенно непонятный. С трудом разомкнув глаза и привыкнув к свету, Дигит различил чумазое лицо этой женщины. Она сидела подле него на корточках и широко улыбалась щербатой улыбкой. Волосы её были сбиты в войлок. А из одежды только на бедрах виднелись какие-то лохмотья, то ли ткань, то ли шкура. И запах! По крайней мере, двухнедельной немытости.
- О нет! - простонал Дигит. - Это что за пещерное племя? От них ведь не добьешься и таблетки анальгина. Черт! Как же больно то!
Дигит обхватил руками голову.
- Арых джы! - сказала женщина и ушла. Она вернулась с мужчиной, который выглядел еще более дико, а пах еще более жутко. Вместе они довольно грубо подняли Дигита и понесли в сторону своей хижины. Вокруг был виден один только песок. Непонятно откуда они вообще взяли эту гнилую воду, что до сих пор капала с носа и подбородка. Мужчина зачем-то встряхнул Дигита. Голова отозвалась настолько нестерпимой болью, что Дигит снова потерял сознание.

Следующее пробуждение было более приятным. Голова почти не болела. Но зато во рту было мерзко, воняло не пойми чем, да и лежал он, по-видимому, на песке. С трудом приподнявшись на локте, Дигит осмотрелся, припоминая, как сюда попал. Он был внутри той хижины, которую видел еще снаружи. Пол в ней был земляной, то есть песчаный. Стены - сплетенные вместе стебли тростника, образовывали невысокий, но широкий цилиндр. Окон не было, но через щели в плетении пробивалось достаточно света. Коническая крыша из того же материала, только плетение более искусное и плотное. Поблизости он заметил прислоненный к стене молоток. С удивлением он обнаружил, что тот с каменным наконечником, прикрученным к древку чем-то очень похожим на сухожилия животного.
Звериные шкуры, закрывавшие дверной проем, заколыхались. Отодвинув их рукой, внутрь вошла знакомая женщина-дикарка. Она взглянула на Дигита и тут же расцвела в улыбке. Скинув в сторону охапку тростника, она принялась бормотать что-то успокаивающее. Дигит разобрал знакомые слова "ача-ача". Покорно лег обратно на своем место. А женщина, что-то еще полопотав на своем языке, вышла из хижины. Вскоре она принесла мясную похлебку в глиняной миске. Пока он пил это блюдо через край, она шуршала в углу. А потом принесла горсть сушеных фиников. Дигит обрадовался им, потому что это единственное, что здесь было абсолютно такое же, как и в цивилизованном мире.
Кусок мяса из похлебки пришлось есть руками, так как ни ножа, ни вилки нигде не было. Совершенно несоленое, оно имело совершенно необычный вкус. Но голод, как известно, не тетка. И Дигит уминал его довольно активно. Женщина легла на живот напротив и, подперев подбородок руками, заворожено смотрела. За этим занятием и застал их муж, тот, что тогда встряхнул Дигита почем зря. Естественно мужу не понравилось то, как его жена смотрела на чужака и он начал обыкновенный семейный скандал. А может он не муж ей, а отец? Мужчина выглядел лет на сорок, так что сомнения Дигита были понятны. Припомнив слова, он успокаивающе проговорил:
- Ача-ача!
Мужчина вскочил на ноги. Переглянулся с женщиной и стремительно вышел из хижины.
Женщина после этого вела себя сконфужено, виновато и больше ничего Дигиту не сказала. Впрочем, его быстро склонило в сон, и он забылся, свернувшись калачиком.
Проснулся он уже ночью разбуженный зовом природы. Стены были темны, в очаге посреди хижины тлел уголек. Дигит на ощупь нашел выход и откинул занавесь. Небо с одной стороны было бледнее. Это значило, что скоро рассвет. Звезды ярко сияли на небосклоне, но луны почему-то не было видно. Дигит отошел подальше от хижины.
Возвращаясь, он всмотрелся в очертания окрестностей. Оказывается, чуть в стороне стояло несколько таких же хижин. В одной из них, похоже, горел очаг, так как свет от огня просвечивал сквозь неплотные камышовые стенки жилища. "Странные люди, - думал Дигит. - Живут здесь как в каменном веке. Ладно хоть у них есть огонь, да посуду умеют делать. И как же цивилизация не коснулась этого отсталого племени? Хотя только по двум его представителям судить обо всем племени в целом преждевременно".
В хижине было намного теплее, чем снаружи. Видимо резко континентальный климат делал здешние ночи холодными. Тлеющие в жилище угли давали тепло, а тростниковые стены и крыша, не смотря на обилие в них щелей, успешно удерживали это тепло внутри. Вход закрывала плотная занавеска. Так что все продумано и логично. Живут здесь явно не скотоводы. Охотники и собиратели. Мясо и плоды - их обычная пища. Но на кого можно охотиться посреди пустыни?
Размышляя об этом Дигит пролежал до рассвета так больше и не заснув. Вскоре внутри стало достаточно светло. Оказалась, что в хижине кроме него только женщина. Она проснулась и когда поняла, что Дигит не спит, то собрала его вещи и положила у входа, но только снаружи. Это очень его удивило, но когда она, откинув полог, сделала рукой жест предлагающий уходить, то сомнения рассеялись. Дигит лишь сделал попытку попросить еды на дорогу. Он изобразил, будто ест воображаемые финики. Но женщина только опустила глаза и снова махнула рукой. Ясное дело она выпроваживала его из-за ссоры с тем мужчиной. Она и так сделала для Дигита много, поэтому он низко, чуть ли не в пол поклонился ей и вышел, как она и просила. Подобрал из кучки своих вещей куртку, кепку, разрядившийся сотовый телефон с разбитым дисплеем и портмоне с кредитками. Не успел он решить в какую сторону направиться, из хижины вышла женщина, неся завернутую в шкуру знакомую Дигиту винтовку. Как оружие оказалось здесь, спрашивать было бесполезно. И Дигит, конечно же, не понял, что сказала ему напоследок женщина:
- Эджи хама лэи.