Королев Иван рассказ Житиё не святого Иоанна

Королев Иван Петрович рассказ ЖИТИЁ НЕ СВЯТОГО ИОАННА

ЖИТИЁ НЕ СВЯТОГО ИОАННА
 Итак, в конце 1964 года состоялась защита дипломных проектов и волнительная церемония вручения дипломов.
И вот мы стали молодыми специалистами и отправились в места назначения. Мне и моему другу Валерию Каратанову достался Бийск. Вместе с нами поехала и наша однокурсница Алла Никифорова.
Меня и Аллу определили в строительно-монтажный трест № 122 на комбинат железобетонных изделий мастерами, а Валерия - на комбинат ЖБИ Целинстроя. В тресте № 122  дали места проживания в гостинице молодых специалистов на шестнадцатом квартале, там же находились и общежития для рабочих. Со временем все эти здания превратились в бомжатники, а квартал номер шестнадцать стал назы-ваться "Пьяный квартал". Шли годы. Квартал преобразился, Уже ввели в строй современный супермаркет, открылся детский образовательный центр, сменилось население, а название так и осталось: "Пьяный квартал".
А друга моего Валерия Каратанова поселили в посёлке ЖБИ "Бийскцелинстроя". Дали комнату. Правда, с подселением.
В общем, устроились мы. Было чем заняться и после работы. Волейбольные сетки на квартале не пустовали до позднего вечера. Чуть позже рядом построили стадион. Строительство молодёжных объектов соцкультбыта и спорта велось своеобразным способом. Тот или иной объект объявляли комсомольской стройкой. Сюда после работы приходили комсомольцы управлений и предприятий Треста. Велась подготовительная работа. За каждым подразделением закрепля¬лись шефы-комсомольцы. В комитете комсомола Треста 122 (бессмен¬ный секретарь Комитета Анатолии Мансков) создавались штабы стройки, В этих штабах подводились итоги работы. Кто отставал - с тех был строгий спрос на заседаниях комитета комсомола.
Затем приходили квалифицированные строители. Так были по-строены "Дворец строителей", стадион, спортзал и другие объекты.
Начало семейной жизни
Вскоре я женился и получил жилплощадь, квартиру с подселением /комнату в одиннадцать квадратов в доме К-9/. Этого дома теперь нет, скоро не останется и его собратов: К-9 сносят.
Женой моей стала Любовь Константиновна Тугаева, выпускница фил¬фака Бийского педагогического института /институт со временем стал университетом, затем - академией образования/. В институте мы и познакомились. Я вёл там кружок изучения международного языка эсперанто, Люба посещала его со своими однокурсницами. Тогда я был в Бийске на преддипломной практике. Через год мы поженились.
Комсомольско-молодёжную свадьбу сыграли в только что отстроен¬ном Дворце химиков. Были на этой свадьбе почти все работники ком¬бината железнодорожных изделий, где я работал, комсомольцы треста 122, родные со стороны жениха и невесты. Отгремела свадьба и нача¬лись трудовые будни.
На третьем году супружеской жизни жена работала в 33-ей школе, преподавала немецкий и была классным руководителем десятого класса. И вот после каникул дочка учительницы спросила:
- Мама, а кто у нас будет классным руководителем?
- А Любовь Константиновна?
- Так она же в декрет пойдёт!
Коллеги очень удивились : никто из них до того ни о чём не догадывался. Вскоре я повёз жену к её родителям в горы. На семейном со¬вете стали выбирать имя будущему наследнику. Никто не сомневался, что будет мальчик. Имена предлагали наперебой. Предложил и я. Но тут младший брат жены вдруг спросил:
Ну, хорошо, эта будет мать, эта бабушка, эта прабабушка, этот - дед, я буду дядя, а ты-то кто? Почему ты имя выбираешь?!
Смутившись, я ответил:
- Отец.
По-видимому, МОЙ сын запомнил это ещё до своего рождения. Иначе как объяснить, что первое слово, которое он произнёс, было "тец" /отец/. Чуть позже он стал называть меня "папа-тец". Уже потом, много позже, стал говорить "мама" "дед", "баба".
И вот закончился у жены декретный отпуск, и сын стал посе¬щать детский комбинат /ясли-сад/. На него ходили смотреть родите¬ли:
- Этот у вас богатырь-то?
Характер у сына был не по годам независимый. Однажды он за-явил воспитателям:
- Подождите, вот вечером придёт отец - он вас поставит на своё место. Он у меня в управлении Треста работает!
Воспитатели не на шутку испугались. И не только тому, что ребё-нок, не особенно разговорчивый, построил такую сложную Фразу. "Работает в управлении? А вдруг это сын управляющего или кого-то из заместителей?! Вечером отцу было некогда, и за ребёнком пришла мать, её с испу¬гом спросили:
- Кто Ваш муж?
- Рядовой инженер.
Слава Богу, а то Ваш сын нас напугал!
Esperanto – lingvo internaria
У молодых инженерно-технических работников, которые проживали в гостинице для молодых-специалистов, и кроме работы интересных дел хватало. А вот суток не хватало. Иногда приходишь с работы, а на вахте объявление:
- Внимание! В час ночи поэтический чай! И ведь приходили! именно в час ночи и до рассвета звучали стихи. А к восьми уже надо быть на работе. Зато /для непосвящённых/ очень быстро росли дома жилых посёлков и вся инфраструктура города.
Корпуса заводов давали нашему городу всесоюзную известность. Кроме всех обязательных программ, в которых я должен был участво-вать, я вёл кружок международного языка эсперанто. Группа бийчан-эсперантистов участвовала в региональных встречах сибирских эсперантистов в Новосибирске, Усть-Каменогорске, в Барнауле и Томске. Ле¬то было временем работы летних лагерей изучения эсперанто. Руково¬дитель барнаульского клуба Анатолий Гончаров, после полёта Германа Титова в космос, вместе с отцом космонавта принимали участие в работе все¬мирного конгресса эсперантистов в Гааге.
Автор этих строк в 1980 году побывал в Болгарии в составе ме-ждународной археологической бригады. Среди участников - эсперанти-сты из Болгарии, СССР, Польши, Англии, Чехословакии и других стран. Все говорили на эсперанто.
Трудовые будни
Большую часть времени, конечно, занимала работа на КЖБИ. Рабочий день был ненормирован. Нередко приходилось задерживаться после рабочего дня. Ведь наша продукция требовалась срочно. Фунда-ментные блоки, балки, плиты, фермы... Как говорил один из заказчи¬ков: "Нам эту балку надо было ещё вчера". И так по каждой позиции. Я работал почти во всех цехах КЖБИ. Поначалу было трудно. Особенно на полигоне, где "забивали", то есть бетонировали железобетонные изделия. Затем их пропаривали в камерах. Всё это на открытом возду-хе. Морозы зимой стояли под тридцать, а большинство календарных зимних дней термометр показывал ниже тридцати пяти градусов Цель-сия. Актированными днями, то есть нерабочими, считались дни, когда было минус сорок. Если рабочим давали спецодежду: стеганые ватные куртки, брюки и валенки, то инженерно-техническим работникам спецоде¬жда была не положена. Обходились своим, что было. А это лёгкие старые куртки, ботинки на "рыбьем" меху, мёрзли. Просто страдали от холода. Особенно тяжело было во вторую смену. На полигоне можно было снимать фантастические фильмы. Темнело рано. В морозной мгле двигался башенный кран, скрипя всеми своими соединениями.
Вскоре меня перевели в арматурный цех. В первые же дни я заметил, что у многих рабочих отрезаны пальцы на руках. По два-три пальца. Расспросы не прояснили ситуацию. Все односложно отвечали:
- Производственная травма.
 Мне всё равно было непонятно. Неужели производственные травмы в таком количестве? Наступил день по¬лучки. И с производственными травмами всё прояснилось, деньги - аванс и получку - выдавали после обеда.
И вот, получив свои кровные пятьдесят рублей /зарплата у молодого спеца была где-то чуть больше ста рублен/, я отправился в цех. А там - зловещая тишина. Я удивился: ведь рабочий день еще не кончился. Уборщица, которая оставалась в цехе одна, пояснила:
- Так ведь сегодня получка!
- Ну, и что? - простодушно спросил я.
- Так ведь ребята отмечают! - растолковала она бестолковому мастеру.
До конца смены народ в цехе не появился. Где был этот народ - не известно. В бытовках никого не было. Наутро кое-кто появился. Рылись в арматурных прутках, чтобы восполнить вчерашние не сделанные заказы. Меж тем телефон раскалялся от беспрерывных звонков. Нужна была арматура. Причём просьбы перемежались ненормативной лексикой и фразами типа:
-И чему только вас в институтах учат?!
Что сказать в ответ? Что развал дисциплины на социалистическое предприятии начался задолго до того, как я пришёл на КЖБИ? Но те, кто на том конце провода неистовствовал, прекрасно об этом знали. На третий день после получки "просыхающие" от пьянки товарищи на-чинали нарезать арматуру. А ещё примерно через два дня рабочий ритм цеха восстанавливался. Но ненадолго. Наступал день получки - и опять начинались трёхдневные загулы. Вот в эти дни и лишались пальцев доблестные арматурщики, за что инженерно-технические работники получали выговора , их лишали премий, а уж матерков на их несчастные головы сыпалось великое множество.
Но, как ни странно, несмотря на загулы, железобетон шёл на стройки ВПК и жильё, производства запускались и строился соцкультбыт. Быйск становился современным индустриальным городом.
Пока не наступила разруха, идущая сверху.
В управлении треста № 122 и в "Оргтехстрое"
Время шло. Работа на КЖБИ начала надоедать. Вечно в цементе, в грязи, в рваных ботинках, и брюки девушки-работницы зашивали не раз: рвались они об арматуру. Расстояния там не маленькие, и бегать приходилось много. Всё это вместе взятое морального удовлетворе¬ния не приносило.
Я стал искать возможность перехода на другую работу. И случай подвернулся.
Я познакомился с Александром Плютой, работавшим в управлении треста 122. Он мне сказал, что скоро при Тресте будет соз-даваться отдел по подготовке производства, а в отделе правления треста 122 есть вакансия инженера, Я принял соответствующие меры - и вскоре переводом перешёл в Трест №122. A ещё через некоторое время в Барнауле был организован, трест "Оргтехстрой», где стал работать начальником отдела в Бийске выпускник Новосибирского строительного вуза.  Александр Плюта стал набирать людей в Бийский комплексный отдел. В новое подразделение пришли талантливые инженеры: главный инженер проек¬та Герман Жуков, Владимир Городенцев, Евгения Павлова, Людмила Логачёва, Анатолий Новиков.
Отдел занимался подготовкой строительства объектов, разрабатывая проекты производства работ. Кроме работы в отделе, я стал пре¬подавать спецдисциплины в учебном комбинате Треста 122 и тогда же начал писать заметки в газеты "Строитель" и "Бийский рабочий". В отдел "Орггехстрой" часто приходила бывший инженер управления трепета 122 Валентина Тимахович,  работавшая в техникуме механической обработки древесины на строительном отделении преподавателем. И с восторгом рассказывала, как там хорошо, и зарплата значительно больше, чем в Тресте. Узнав, что я уже имею опыт пре¬подавания в учкомбинате, она настойчиво рекомендовала мне перехо¬дить в техникум.
Я клюнул на эту удочку - и устроился в техникум. На деле оказалось, что не всё так гладко. В учкомбинате я работал со взрослы-ми, которым нужны были удостоверения о повышении разряда. Вопрос о поведении не стоял. Другое дело в техникуме. Подростков приходи-лось заставлять учиться. Проработав год, я из техникума ушёл, несмотря на то, что оклады там были действительно приличные.
Работа В СМИ
Перешёл в Домостроительный комбинат, где открылась газета "Домостроитель". В деньгах я, конечно, потерял, по сравнению с техникумом, но стал писать заметки в "Бийский рабочий" и другие газеты, благо, тогда ещё платили гонорары.
Вскоре редактор газеты "Домостроитель" Владимир Белозерцев пошёл на повышение: став заместителем председателя профкома.
Так я стал редактором газеты. Надо было навести контакты с начальниками ДСК, секретарями парткома /они часто менялись/. Боль-шинство из них вспоминаю с уважением. Они знали, что я уже имею опыт работы в выпусках газеты и, следовательно, справлюсь. Секретари были помощниками газетчиков в проблемных ситуациях. Понимали нужды газеты Юрий Громоздил, Сергей Пеледов, Леонид Меланин и другие.
Газету "Домостроитель" работники ДСК уважали и к журнали¬стам этой газеты относились с теплотой. Свидетельством тому такой почти анекдотический случай. Пришёл я как-то в УПТК ДСК, надо было вырезать шипку в форточку. Зашёл в контору, заплатил деньги. По¬шёл за шипкой. В складе было трое рабочих. Они вырезали шипку, и один из них спросил:
- А Вы с какого управления?
Я назвался и сказал, что работаю редактором газеты ДСК. Они ожи¬вились :
- Так это Вы про нас писали?
Вопрос привёл меня в замешательство: я об УПТК не писал уже дав¬ненько .
Да мы в медвытрезвитель попадали, - радостно развеяли моё замешательство стекольщики.
Я снова был озадачен:  объясню всё, что связано с этим заведением. Пребывание в этом лечебном заведении обычно пытаются скры¬вать, и людей, которые этот факт огласке предают, не жалуют. А тут такая радость. Поистине не_знаешь, как слово наше отзовётся.
Перестройка
Закрылся ДСК. Конечно, закрылась и газета. Я был уволен 24 мая 1994 года. Прощай, ДСК! Выдана Трудо¬вая книжка - всё! Грустно, но не смертельно. Конечно, показался в Центре занятости, но и там всё занято.
Пошёл продавать газеты, но тут подвернулась удача, Я устро¬ился на Бийский Котельный завод, и тоже в газету, но, конечно, уже не редактором, а корреспондентом. Но тоже хорошо. Завод с давними традициями/. Котлы всегда нужны. Авось не сократят. Но и на заводе подули ветры перемен. "Газета осталась, хотя и в урезанном до минимума виде, но меня и редактора Апсеитову сократили. Оста¬лись лишь воспоминания о том, как спокойно /это ведь не на строй¬ке!/ вёл оперативки директор Г.М.Фокин, как хлопотал председатель профкома В.М.Дьяков о рабочих. В торжественной обстановке он вру¬чил мне тепло написанный приветственный адрес по случаю моею 60-летия.
Ещё пришлось поработать на портале Alva-Media. Закрылся: деньги кончились.
Открыли вместе с директором ПУ-3 газету "Рабочая смена" Ушёл по собственному желанию: годы берут своё.
Теперь я на пенсии, ветеран труда. Стараюсь держаться за жизнь, но она, как соломинка, гнётся.