Под созвездием Арго. глава 3. Первый контракт

Глава 3. Первый контракт.


Десять минут на сборы, пять минут – спуститься вниз и сесть в такси, двадцать минут дорога и ещё пять минут – запас «на всякий случай». Впрочем, они тоже не пропали зря. Одновременно с их машиной, напротив лавочки Томазо, приземлилась машина Ван-Тяо-Цы.
Торговый зал в магазине Томазо невелик и тесен от витрин и витриночек, наполненных всевозможными ювелирными изделиями, важно возлежащими под стеклом на чёрном бархате подставок. Молодые мужчины с широкими плечами и внушающей робость осанкой, умудрявшиеся, вопреки внушительной внешности оставаться незаметнейшими из незаметных, тоже, увы, не добавляли простора. По привычке, сунув нос в первую подвернувшуюся витрину, Лариса так же быстро обернулась к спутнику, ловя взгляд-подсказку: правильно ли она повела себя? Но Герард уже раскланивался с, входящим в магазин, Ван-Тяо-Цы.
– От всего сердца приветствую вас, синьор Босх и вас, синьорина Ла-ри-са. Я счастлив, видеть вас в срок и в добром здравии.
– Приветствую наивежливешего среди ювелиров Терцы, – отозвался Герард чуть ли не с поклоном.
– Здравствуйте, гер Ван-Тяо-Цы, – робко поприветствовала ювелира Лора.
–Это солёная соль, – перебил её Герард. – Гер и Ван – одно и то же. Не обращайте на неё внимание, дружище, она – провинциалка.
– Напротив, синьор Босх, нельзя не обращать внимание на прекрасное. Смущение же и робость – лучшие украшения для юной, прекрасной девушки. Поверьте, синьорина Ла-ри-са, я искренне счастлив видеть вас сегодня. Вы необыкновенно хороши в вашей скромности, и у вас есть то главное, что делает красивое – прекрасным: чувство меры. Скромное колечко на пальце и заколка в волосах, подобная созвездию на ночном небе, – увы, изделия моего друга и соперника Томазо…
– Синьор Томазо ждёт вас, – один из служащих распахнул боковую дверь, разом оборвав светскую беседу.
Томазо встретил посетителей приветливо, но с достоинством:
– Рад видеть вас, друзья мои, рад видеть. Благодарю за точность, синьор Босх, благодарю за точность, коллега. Ах, синьорина, я чрезвычайно рад вашему триумфу. Как-никак, я и сам приложил к нему руку. Газеты полны вашими фотографиями, синьорина. И утренние, и дневные. Мне уже доставили дневной выпуск. Вам необыкновенно идёт домашнее одеяние. Боюсь, что ваша красота и ваша скромность меня просто разорят. Сегодняшний вечер, вы, если я не ошибаюсь, в соответствии с традицией, планируете провести в ресторане «Палаца»?
– Да, синьор Томазо, но откуда вы это знаете?
– Газеты, синьорина, дневные газеты с вашим интервью. Но для такого вечера вам потребуется новое платье и – главное! – новые драгоценности к этому платью.
– Ты опережаешь события, – остановил ювелира Герард. – Я не закончил одно дело, а ты навязываешь мне ещё два. Ван-Тяо-Цы покупает у меня светлячки и я здесь только ради этого.
– Вы абсолютно правы, синьор Босх. Нельзя делать все дела разом. Каждому следует отводить достаточное для него время, – с завораживающей внушительностью отозвался представитель фирмы «Сокровища Поднебесной», – но и оставлять синьорину Ла-ри-су без внимания, есть поступок невежливый и потому – дурной.
Томазо нажал кнопку звонка и в кабинет вошёл молодой служащий своей стандартно модной внешностью похожий на принарядившегося выскочку – Жерара Босха:
– Франческо, покажи синьорине альбомы и украшения из коллекции.
– Да, синьор Томазо..
… «… смею обратить внимание…», «… это кольцо подчёркивает…», «… позвольте помочь вам…»…
Лариса робко касалась пальцами то одного изделия, то другого, интуитивно чувствуя их уникальность, непохожесть на изделия с витрин. «Это изделия древних мастеров, – пояснил ей Франческо, – Мы показываем их клиентам очень редко и только по личному распоряжению синьора Томазо».
Великий Космос! Сколько же, однако, существует украшений в этом мире! Плащи из золотых цепочек, пластинок и самоцветов; закрывающие грудь воротники ожерелий и мониста из медалей тончайшей чеканки; длинные и короткие нити бус из камней, жемчуга, золота, драгоценного дерева и коралла; тиары и диадемы, вплетающиеся в волосы или скрывающие их наподобие шапки; сложно сплетённые цепи и колье; тяжёлые пластины наборных поясов, браслеты, запястья, зарукавья, отягощающие холёные руки; перстни с камнями в сотни карат и тоненькие колечки; соблазнительные капельки серёжек, оттягивающие нежно-розовую мочку уха; броши, заколки, булавки… Девушка вспомнила свою шкатулку, оставшуюся в общежитии и на треть заполненную брошками, заколками, цепочками и колечками. Грошовый товар. Металлопластик, анодированные алюминий и олово, стекло, медь и латунь (это в лучшем случае), – отлитые или отштампованные по стандартному образцу. И ведь приобретение каждой такой безделушки, тогда, было для неё событием. А молодой человек расхваливает камни, жемчуг в золотой оправе, уговаривает то надеть ожерелье, то примерить кольцо…
Франческо работал, расхваливая товар, с неудовольствием ощущая некое, смутное беспокойство. Происходило нечто неправильное. За всё то время, что он работал в ювелирном магазине на Терце, парень перевидал немало старательских подружек: дерзких и робких, умных и дур. Встречая каждую из них очаровательной и галантной улыбкой, как никак эти девочки являлись для магазина основным источником дохода, и, не оставаясь равнодушным к их обаянию, молодости и красоте, Франческо никогда не забывал о своём превосходстве и никогда не показывал им коллекционных украшений. Настоящие вещи – для настоящих людей. И вот подружка старателя равнодушно берёт изделия, достойные украсить витрины лучших музеев мира, примеряет и, не выказав никаких чувств, кладёт на прежнее место…
Распахнув дверь, охранник впустил в комнату Томазо, Ван-Тяо-Цы и Жерара Босха.
– Много украшений выбрала синьорина? – обратился директор к подчинённому.
– Ни одного, синьор Томазо.
– Жерар, – почти возмутился ювелир, – ты слишком строг к своей невесте. И это после столь выгодной для тебя сделки! Ты всегда был скуп на траты, но, – фальшивую патетику обличения сменило великодушное прощение, – я понимаю и снисхожу. Я мог бы не продавать тебе украшения для твоей невесты, а дать их напрокат, на один вечер. Я даже не возьму с тебя платы за это. Видите, синьорина, какой я галантный кавалер? Абсолютно даром предлагаю вам такие украшения. Почти даром, с одним лишь крошечным условием, синьорина, с крошечным и необременительным условием: вы сфотографируетесь в них для каталога.
Не понимая происходящего, Лариса бросила взгляд на Герарда. Тот поймал его, рассмеялся:
– Наивный трюк, старина, наивный трюк. Девочка сфотографируется для журнала, а потом весь вечер будет бесплатно рекламировать твой товар в ресторане «Палаца»? Великолепно придуманно, ничего не скажешь.
– Ты чистый разбойник, Жерар, ты не хочешь…
– Я? Я не хочу. И Лора не хочет. Ей не по вкусу ваши побрякушки, или вы сами не видите этого? Сняться, она, может быть, и снялась бы. Она не хуже всякой другой красотки из каталога. Но не за так. Сотня за фото? Идёт?
– Сотня за фото?!
– А разве тем красулям платят меньше? Не морочьте мне голову, синьор Томазо.
– Но ваша невеста новичок в этом бизнесе. Отказываясь, она теряет шанс…
– Вы тоже. Алмазики у меня вы прикупили не напрасно. Чувствуете: товар пойдёт, если его подрекламировать немного. Да, моя девочка – новый человек и только поэтому наши запросы так скромны. Сотня за фото – очень скромная плата. Более того, если вы так боитесь официальных контрактов, мы могли бы обойтись простым словесным договором. Мы вместе подбираем украшения, девочка фотографируется в них и весь сегодняшний вечер демонстрирует в «Палаце». Новое платье, конечно, оплачиваю я, счет на имя моей невесты тоже открою я сам. Вы только передадите мне лично в руки деньги за фотографии. Бесплатный прокат украшений вы уж как-нибудь оформите сами. О том, что перед ними разыгрывается обыкновенный рекламный спектакль, никто из зрителей не догадается. Вы ведь этого хотите? – говорил Герард добродушно, без нажима. Какое дело Бродяге контрабандисту до того: станет его сегодняшняя подружка фотомоделью или нет? Но это-то равнодушие и решило дело. Похоже, Томазо действительно рассчитывал на крупный куш, потому что, помявшись, расчётливый бизнесмен согласиться.
Сняться для каталога, вышло совсем не так просто, как это могло показаться со слов ювелира. Свет ламп жёг глаза, тело деревенело от странных, вычурных поз. Лариса старалась, насколько хватало её сил и способностей, но ни фотограф, ни Томазо, ни даже Герард не смогли уговорить её сделать ни одного «полуголого» снимка. Девушка не хотела переступать через себя, ни за какие посулы. Бледная от усталости, она, поддерживаемая под руку Герардом, вошла через парадный вход в холл гостиницы.
Руки Ларисы отягощали золотые браслеты с ярко огненными гранатами, окружёнными великим множеством крошечно прозрачных бриллиантиков. Гранатовое колье лежало на плечах и на груди, оттеняя прозрачность и белизну кожи, едва прикрытой густо вишнёвым бархатом, сверх декольтированного вечернего платья. В волосах девушки алмазными искрами и кровавыми звёздами пиропов сияла золотая диадема. Маленькая сумочка – ридикюль из тёмно бордового, почти чёрного бархата и такого же цвета бархатные туфли-лодочки, при каждом шаге скромно выглядывавшие из-под длинного подола платья, – завершал туалет. Украшения были старинные, сделанные ещё в докосмическую эру, на Земле, и фабричная девчонка выглядела в них настоящей принцессой. Появившиеся, как из-под земли репортёры, защёлкали фотоаппаратурой, вежливо обходя своим вниманием Жерара Босха, – искателя сокровищ, демонстрирующего публике свою лучшую находку. «Роскошная деваха», «Куколка», «Прелесть» – слышала Лариса, проходя рядом с Герардом к заказанному заранее столику. Голова её чуть кружилась от обилия впечатлений, от всеобщего восхищения, от всей сегодняшней суеты, а, самое главное, от сознания того, что в сумочке у неё лежит маленькая, пластиковая, банковская карточка с номером её счёта в банке.
На этот раз в ресторане они задержались всего до двух часов ночи, а на следующий день Герард повёз её в магазин «Сокровища поднебесной». Ван-Тяо-Цы тоже изъявил желание сделать несколько снимков для каталога.
Так Лариса оказалась «в моде». Ради «моды» её зазывали в самые дорогие магазины, ради «моды» Лору и Герарда приглашали в богатые дома местной аристократии. Ежедневная смена туалетов и украшений подтверждала молву о редкостной удаче, выпавшей на долю Бордяги-Босха, а человек, способный тратить такие деньги на любовницу, достоин самого радушного приёма. Жерару такая реклама тоже пришлась кстати, тем более что он умел вести себя в любой компании, был хорошим рассказчиком, очаровательным собеседником. В отличие от спутницы, одевался он просто, почти скромно, не увлекаясь ежедневной сменой обнов. Лоре разрешалось всё. При её броской внешности и умении сочетать цвета и оттенки, самая безвкусная вещь, оказавшись на ней, выглядела верхом изысканной экстравагантности. Себе Герард ничего, кроме необходимого, не позволял, и в этом тоже был свой умный, расчётливый шарм. Даже затянутый во фрак авантюрист, должен оставаться авантюристом. Хорошо пошитый, в меру подогнанный, в меру свободный костюм, отсутствие других украшений, кроме часов, зажима на галстуке и запонок, весёлая непринуждённость в общении, делали присутствие «контрабандиста» в «приличном обществе» почти терпимым, а прекрасно развитые мышцы и высокомерный взгляд бывалого парня, – отбивали у богатых бездельников всякую охоту к плоскому остроумию. Сильный мужчина и яркая, как райская птица, девушка. Они казались настолько неотделимы в своём свободном союзе, и вызывали такую зависть окружающих, что ни одна из хозяек, пригласивших в свой дом «модную пару», не могла позволить себе выглядеть беднее «старательской подружки». Ювелиры Терцы с удовольствием потирали руки, читая сводки о росте выручки. Любой камень, провисев вечер на «модной девушке», тоже становился модным. Томазо и Ван-Тяо-Цы уже послала в главные управления своих фирм запросы. Нет, не о доставке  нового товара. Терца не входила в число богатых планет, и количество свободных денег на ней всегда было крайне ограниченно. Ювелиры запрашивали о возможности рекламного полёта «модной пары» на несколько планет – курортов. Ну, если и не «пары», то хотя бы одной «синьорины». В том, что Жерар скоро бросит свою «невесту» не сомневался никто.
Вся эта возня очень забавляла и радовала Герарда. Забавляла, потому, что на его глазах, фактически, создавалась очередная «новая звезда Ойкумены», радовало же, что ему теперь не придётся оставлять девочку в стеснённых обстоятельствах. Зная изнанку жизни, Айер не сомневался, что за торгово-рекламным вояжем «синьорины Лоры» последует контракт на съёмки в какой-нибудь слезливой мелодраме. Пользуясь очередной возможностью рекламы своего товара, ювелирные концерны примут все меры, чтобы фильм этот был хорошо принят как зрителями, так и критикой, а это, в свою очередь, повлечёт за собой новые предложения и новые контракты для девушки. Таким образом, задание: «Показать девочке Большой мир» – исполнялось само по себе, и здесь у Герарда были все основания быть довольным собой. Хуже дело обстояло с главной целью. Из привезённого на продажу товара, на руках у Айера (А точнее в сейфе Томазо) оставалось чуть больше сотни светлячков, о которых знала вся Терца. Но пока на сладкую наживку не зарилась ни одна рыбка. Неужели и эта его поездка окажется безрезультатной?!
* * * * *
Франческо Габини, – один из самых ближайших помощников Томазо, – подал Ларисе руку. Молодой человек в достаточной мере походил на Жерара Босха. Почти в такой же мере, как Жерар Босх соответствовал журнальному варианту "настоящего мужчины». Айер не сомневался, в том, что именно этот парень заменит подле Лоры Бродягу-Босха, когда тот решит вновь отправиться вслед за удачей. Мысль эта очень веселила Герарда, который сейчас сидел в замызганном кабаке на окраине города, вяло потягивал какой-то коктейль и мысленно молил всех богов послать ему желанного «клиента».
Франческо толкнул дверь салона-ателье. Мимо, по тротуару, прошёл юноша, одетый в замасленную, рабочую одежду. Взгляд Ларисы скользнул по нему, споткнулся… Не веря своим глазам, девушка позвала: «Серж?». Прохожий обернулся, глаза встретились с глазами.
Меньше мгновения понадобилось молодому человеку, чтобы увидеть и оценить всё: безупречный покрой платья, сияющие искорки драгоценных камней в украшениях девушки, прилизано лощеный вид её спутника. Зло скривившись, он резко отвернулся и ускорил шаги. Столь же быстро Франческо сжал руку Лоры и потянул её за собой, но… руки уже не было, а девушка бежала за замурзанным работягой, крича:
– Серж, подожди, Серж! – догнав, она схватила его за замасленную куртку. – Серж! Подожди. Где Элен?
Юноша яростно отбросил её руку, ещё ускорил шаг. В один прыжок опередив парня, Лариса преградила ему путь:
– Серж, я так рада…
– И чему же, фреляйн Лора?
– Серж…
– Ты, как я вижу, процветаешь!
– Серж… Где Элен?
– А я откуда знаю?! – взорвался юноша. – Нет её здесь!
– Как нет?
– А вот так!
– С ней что-то случилось?
– То же, что и с тобой! Нашла себе «борова» с кредитами!
– И бросила тебя? – злость юноши начала переходить к его собеседнице. – Ладно. Разберёмся, – подвела она итог голосом, не сулящим ничего доброго.
–Чего там разбираться, – всё ещё досадуя, отозвался Серж.
– Есть чего, – опять недобро пообещала Лариса.
Губы юноши брезгливо скривились:
– Ну-ну, ты у нас всегда была мастером разбираться. Нет её! Понятно? Улетела!
– Расскажи всё подробно.
Серж удивлённо вскинул глаза: чтобы тихоня – Лора заговорила так? И тут между ними встрял Лорин «боров»:
– Синьорина Лариса, нас ждут и вашему жениху…
У девушки едва не сорвалось с языка: «Да пошёл ты!», – но уроки Герарда не прошли зря.
– Серж, - заговорила она, упираясь, – где мне найти тебя? – И тут же, скинув руку Франческо, – Синьор Габини, я, между прочим, разговариваю с человеком. Не надо тащить меня. Ну, так как Серж? Сегодня после семи в кафе напротив гостиницы «Палац»? Я буду ждать. Учти, если ты не придёшь, я обращусь за твоим адресом в полицию.
– Синьорина Лариса, – напирал Франческо, – я обязан…
– Серж, мы теряем время. Ну, не будь упрямцем и занудой! Ты сможешь прийти?
– Я работаю до восьми, хотя многое зависит от наличия заказов. Работа, понимаешь и то кафе… оно же в центре?
– Понимаю, Серж, я всё это понимаю. Я буду ждать тебя с восьми до половины десятого. Обязательно приходи.
– Постараюсь…
Франческо волок её прочь, изо всех сил сжимая руку. В дверях ателье он не выдержал, заговорил возмущённо:
– Девушки из общества не останавливаются на улице поболтать со слесарями и монтёрами и не назначают им свиданий в кафе, в центре города. В противном случае, они рискуют испортить хорошо начавшуюся карьеру. В тебя вложены немалые деньги…
– Усохни, – тихо и внятно выговорила Лариса, а, когда ошеломлённый не столько ответом, сколько его тоном, молодой человек замолчал, запнувшись на полуслове, девушка продолжила. – Я – совершеннолетняя и тебя в опекуны не нанимала. Сесть же мне на шею, я не позволю никому. Ясно?
– Я предупреждаю…
– Уже предупредил. А теперь, мы же опаздываем?
Первое, что сделал Франческо, покончив с делами, – пересказал всё случившееся Томазо.
Герарда звонок ювелира застал в баре. Четверть часа спустя, он, задумчиво жуя  щепочку зубочистки, наблюдал за Франческо. Парень прямо из кожи лез, стараясь наиболее впечатляюще передать нюансы происшествия и своё к нему отношение. Томазо, подчёркивая своё неодобрение, покачивал головой, вздыхал. Лариса с отсутствующим видом смотрела в сторону. Верный признак, что решение она уже приняла и ни за что от него не отступит. В общем, картина не слишком благоприятная. Ну и ладненько. Сплюнув зубочистку, Герард прервал рассказчика:
– Синьор Томазо, я не понимаю: какое отношение к этой истории имею я? Чего вы от меня хотите? Эта дура решила мыть посуду в баре? Пусть моет. При чём тут я? Моя забота: сдать товар и немного оттянуться перед новым делом. Всё! Слушай, малыш, – перенёс он своё внимание на Франческо, – ты, как я вижу, навострился читать проповеди? Ну, так читай их и дальше, но без меня!
– Синьор Босх, мы вложили в вашу невесту…
– Ни черта вы не вложили! И не дуйте мне в уши, синьор Томазо. Все ваши затраты: прокат бирюлек, да несколько сотен за фотки давным-давно себя окупили. Что же касается вашего парня, то он ни чёрта не смыслит в человеческой психологии. Вот и всё. Вы хотите сделать из Лоры девушку с журнальной обложки? Делайте. Разве я вам мешаю? Но вы ни черта, чёрт вас дери, не делаете. Вы только требуете, требуете, требуете…
– Синьор Босх! Вы забываетесь!
– Да? Хорошо. Если разговор пошёл так, – я пасую. Сводим баланс и разбегаемся без ссоры. Идёт?
– Вы намерены разорвать наши отношения?
– Нет, это вы намерены их разорвать. В противном случае, вы бы не стали угрожать мне. Да, да, угрожаете. Вы, а не я!
– Синьор Босх, – взмолился ювелир. – Прекратите! У меня, нет ни малейшего намерения, порывать лично с вами. Разговор идёт о вашей невесте и её поведении.
– По-моему она ведёт себя нормально.
– Нормально?! Ваша невеста назначает свидание первому встречному работяге!
– Ну и что? Синьор Томазо, вы никак не можете понять элементарную истину: если что-то правильно для вас и для ваших друзей, то это не значит, что оно правильно для всех. И если ваша жена или невеста вашего франта не может назначить свидание «работяге», то моя невеста, делая это, никакого преступления не совершает. Моё положение в обществе и ваше – неадекватны.
– Синьор Босх, – остановил Герарда Томазо. – так значит, вас устраивает то, что ваша невеста…
– Нет, не устраивает, но это моя проблема, и никого, кроме меня, она не касается. Держать же меня за пугало…
– Синьор Босх, – начал Томазо, на этот раз укоризненно, однако Герард опять перебил его:
– Понял. Давно понял: вы мне друг и всё такое прочее… Чего вы хотите от Лоры? Только кратко, без морализаторства.
– Помочь. И только помочь. У вашей невесты есть, скажем так, некие внешние данные, но, увы, она, кажется, не понимает…
– Не понимаю, – серьёзно согласилась Лариса.
– Вот так, синьор Томазо, – поднимаясь и протягивая Ларисе руку, подвёл итог Герард. – Девочка не понимает вас. Я, кстати, тоже. Мы уходим, а вы подумайте о том, чего вы хотите от моей невесты и как изложить ваши устремления понятным для всех языком. Пошли, чудовище. Дадим людям подумать, а заодно и сами побеседуем о нашем житье-бытье.
– Кто был тот парень? – спросил Герард на улице.
– Серж Бель.
– Ясно.
Среди прочих безделушек, валявшихся на журнальном столике в гостиной, Лоре больше всего нравился «вечный блокнот» – жёсткая обложка с одним единственным листком внутри. На этом листке Герард написал заострённой палочкой:
– Не отвечай вслух. Ты говорила Сержу обо мне? – он дал девушке прочитать эти фразы, приподнял листок и надпись, продавленная на его полупрозрачной, пластиковой поверхности, пропала. Приняв из рук Айера Блокнот, девушка написала:
– Нет.
– Что ты сказала ему?
– Ничего. Я не успела.
– Совсем ничего не успела сказать?
– Сказала, что хочу его видеть.
– И не передумала?
– Нет.
– О чём ты будешь говорить с ним?
– Расспрошу о нём, об Элен, о Вике.
– Разумно. Но обо мне ни слова.
– Конечно.
– Потом весь разговор перескажешь мне.
Эту фразу Лариса перечитала несколько раз, неуверенно подняла листок, стирая написанное, опасливо коснулась остриём писчей палочки гладкого пластика:
– Я, – зачеркнула. – Но, – зачеркнула, подумала ещё немного и, выведя неуверенное. – Не знаю, – отдала блокнот Герарду. Тот прочёл, стёр, посмотрел на неё внимательно. Не выдержав этого взгляда, Лариса отвернулась, съёжилась. Айер обнял девушку за плечи и, наклонившись к самому её уху, позвал:
– Лора.
Она резко вскинула голову, и её настороженно виноватый взгляд столкнулся с благожелательным взглядом человека. Герард чуть улыбнулся, так, как если бы хотел успокоить её недоверие, сказал едва слышно, почти шёпотом:
– Я согласен, но, прошу, будь благоразумна.
Не веря собственным ушам, Лариса переспросила, так же, едва слышно:
– Правда?
– Правда, – серьёзно подтвердил Герард.