Быть может. Часть 1

       Иногда в конце августа природа неожиданно начинает капризничать: казалось, еще минуту назад лучи вечернего солнца раскрашивали унылые серые здания в желтые и пурпурно-красные цвета, играли веселыми бликами в окнах домов, и вот уже небо затягивают мрачные тучи, и на землю обрушиваются нескончаемые потоки воды, напоминая, тем самым, о скором и неизбежном приближении осени.

     Геннадий уже собирался домой, но возле стеклянных дверей, ведущих на улицу, остановился. Глядя на маленькую желтую иномарку с нарисованной туфелькой на лобовом стекле, он вспомнил, что сегодня свой автомобиль ему пришлось оставить на стоянке. Его парковочное место возле банка  заняла какая-то предприимчивая автоледи, а пробежать под жутким ливнем сто метров без зонта, — означало промокнуть до нитки. Что ж, у начальника отдела кредитования всегда найдется над чем поработать. Вздохнув, Геннадий возвратился в свой кабинет, сел к столу и включил компьютер.

     Идти домой ему не очень-то и хотелось. Он жил со Светланой вот уже два года, но их отношения нормальными можно было назвать, пожалуй, только первые пару месяцев — до тех пор, пока в доме не появился сын Светы от первого брака. Паренек четырнадцати лет, сразу дал понять, что не собирается никого слушать и ни с кем считаться. Он открыто дерзил, вмешивался в отношения взрослых, осмеивал мать, запирался в комнате, которую ему выделили, и мог не выходить оттуда часами.

     На любые замечания Геннадия отвечал одно и то же: «Ты мне не отец, и нечего мне тут лекции читать».  Впрочем, усыновлять чужого ребёнка никто и не собирался. Геннадий  еще надеялся, что у него когда-нибудь появятся свои дети. Вот только кто ему их родит, он пока не знал, но в тайне, несмотря на свои тридцать шесть, всё еще мечтал о романтических отношениях. Ему хотелось приходить с работы в уютную квартиру, целовать в щечку любимую женщину, дарить ей цветы. Ужинать, уж если не при свечах, то, по крайней мере, в тихой доброжелательной атмосфере. А вот выслушивать ежедневные жалобы мамаши на поведение непослушного сыночка, который совсем от рук отбился, Геннадию уже порядком надоело. Видимо, в своё время, предложив Светлане переехать к нему, он сильно поторопился.

     Дождь, наконец, кончился. Геннадий поспешил на улицу: «Интересно, кто же все-таки припарковался на моём месте?» Всех женщин-автолюбителей из своего отдела он хорошо знал, а за некоторыми из них Геннадий даже  ухаживал. Правда, романы эти, как правило, ничем не заканчивались. Геннадий очень быстро влюблялся, мог уже через неделю предложить женщине руку и сердце, но, проходил месяц, другой, полгода и вся любовь куда-то улетучивалась.  К Светлане он уже давно ничего не чувствовал, жил по инерции, уверенный в том, что их отношения скоро закончатся сами собой.

    Как только Геннадий повернул ключ в замке зажигания, дождь забарабанил по крыше его автомобиля с новой силой. «Успел»,— подумал он, трогаясь с места.
Как-то раз, ночью, Геннадий доехал до своего  спального района всего за тридцать пять минут. Сейчас же, в связи с плохой погодой, приходилось настраиваться на утомительные простаивания в многокилометровых пробках. Ну, не хотят люди соблюдать правила, мчатся куда-то сломя голову, а что в итоге: разбитый автомобиль и больничная койка?  Мало того, что сами гробятся, так еще и другим жизнь калечат.

     Спустя час, Геннадий практически подъезжал к дому. Дорога на его улице неожиданно оказалась свободной. Наконец-то появилась возможность прокатиться с ветерком. Геннадий уже собрался надавить на педаль газа, когда заметил на обочине одинокую фигурку девушки. Она неуверенно поднимала руку, словно знала заранее, что большая черная машина вряд ли остановится. Однако Геннадий решил доказать девушке обратное. Прижавшись к обочине, он остановился и опустил стекло.
Девушка заглянула в салон.
— Вы не подбросите меня до ближайшего метро? — спросила она, — автобусов нет, а я уже совсем промокла…
   «И теперь ты решила промочить мне весь салон», — подумал Геннадий, а вслух сказал:
— Ну, что с тобой поделаешь — садись.

     Девушка забралась на заднее сиденье, откинула капюшон. 
— Ой, какая ужасная погода. Дождь, похоже, никогда не кончится.
     Геннадий повернул зеркало заднего вида и стал незаметно посматривать на девушку.
    Лет семнадцать–восемнадцать. Наверное, только закончила школу. Копна каштановых волос, смешные глазки, маленький носик.
     Поняв, что мужчина смотрит на нее через зеркало, девушка улыбнулась и потупила взгляд. Геннадий улыбнулся в ответ.
     Что-то в этой девушке показалось ему знакомым. Где-то он уже видел эту улыбку.
— Извини, — спросил он, не оборачиваясь, — мы раньше не встречались?
— Не знаю, вряд ли…

     Она подалась вперед, посмотрела на мужчину изучающе, и тут Геннадий ощутил тонкий аромат ее духов. Удивительно, но и этот запах показался ему знакомым.
— О! Какой аромат, — сказал он, втягивая носом воздух.
— Ну, вы и скажете — аромат. Духи самые дешевые, у мамы стянула.
— Вот как, а мне нравится… можно узнать название?
— Духи, по-моему, польские. Называются смешно — «Быть может» Такие сейчас уже и не выпускают, наверное. Просто у мамы — большие запасы, еще с тех лет.

     Девушка откинулась на спинку сиденья.
— И всё же, —  продолжил Геннадий, — где мы могли встречаться?
— Может быть, вы ходите на молодежные дискотеки?
     Мужчина коротко рассмеялся.
— А в ночные клубы?
— Шутишь, какие клубы? Работаю с утра до вечера.
— Может вы меня подвозили? Хотя вряд ли, такую красивую машину я наверняка бы запомнила.
— Красивую? Знаешь, а некоторые говорят полированный сарай на колесах.
— Правда?

    Она вдруг заливисто рассмеялась, и Геннадий от неожиданности резко дёрнул руль. Может, у него от работы началось умопомрачение, но и смех этот он тоже когда-то уже слышал!

     Впереди показалась станция метрополитена.  Вот только подъехать к обочине, или просто притормозить, никак не получалось. Машины стояли припаркованными в два ряда, десятки маршруток, автобусов высаживали и принимали пассажиров, а как только Геннадий сбавлял скорость, сзади раздавались нетерпеливые сигналы. Остановиться удалось чуть ли не на следующей автобусной остановке. Заставлять девушку бежать к метро под дождем, было жалко, и Геннадий предложил:
— Слушай, а давай я тебя до дома довезу.  Надеюсь, ты недалеко живешь?
— Не очень, но у меня нет денег…
— Хм? Неужели я похож на человека, который зарабатывает извозом?
— Нет, но…
— Тогда поехали. Дорогу покажешь?
     Девушка улыбнулась:
— Пока прямо.
   
     Геннадий продолжил движение, а через пару минут сказал:
— Ну что, тогда давай знакомиться. Меня зовут Геннадий.
— А отчество?
— Андреевич.
— А я Надя — Надежда.
— Вот и славненько. Скажи Надежда, а как ты оказалась в нашем районе?
— Поругалась со своим парнем.
— И что же, он тебя на дождь выгнал?
— Я сама вышла. Сказала: «Останови машину» и вышла.
— А, так вы, значит, куда-то ехали и поругались. А из-за чего?
     Прежде чем ответить Надя некоторое время смотрела в окно.
— Из-за пустяка, конечно. Из-за чего еще могут поругаться молодые и глупые.
     Геннадий осторожно спросил:
— А тебе, сколько стукнуло годочков?
— А вам, зачем это знать?
— Так просто, — ответил он примирительно.
— Восемнадцать, — выпалила Надя, и добавила — скоро исполнится…
— Наверное, только школу закончила?
—  Угадали.
—  Куда будешь поступать, уже решила?
—  Хотела в медицинский, но туда ведь сразу не поступишь. Поэтому пока буду ходить на подготовительные. Может, поработаю где-нибудь в больнице.
— Тоже дело.

     Через пару километров они въехали в район «Отрадное».
— Так ты в Отрадном живешь?
— Здесь пока прямо, — ответила девушка, — а на светофоре — направо.
— Геннадий доехал до перекрёстка и повернул. И вновь волна каких-то странных воспоминаний навалилась на него с новой силой. Они проехали мимо однообразных пятиэтажек.
— Вот здесь остановите, — попросила девушка, — дальше я сама. В нашем дворе вы просто не развернетесь. Спасибо вам, Геннадий Андреевич. Никогда бы не подумала, что в таких дорогих машинах могу ездить такие отзывчивые люди.

   Пока он собирался ответить, Надежда открыла дверцу, вышла  и быстро побежала по двору. Геннадий, не отрываясь, смотрел ей вслед. Легкая, стройная, прежде чем скрыться в своём подъезде, она повернулась, одарила мужчину очаровательной улыбкой и махнула рукой.
«Какая милая девушка, — подумал он, — эх, была бы она чуть постарше, или мне что ли скинуть годков десять…»

     Геннадий заглушил двигатель, вышел прямо под дождь, стал смотреть на окна и вскоре на третьем этаже вспыхнул свет. «Третий этаж, третий подъезд, — зачем-то решил запомнить он, — А номер дома?» На углу пятиэтажки висела покосившаяся табличка: Улица Садовая, дом 22. У Геннадия неожиданно подкосились ноги. Какой-то насмешливый внутренний голос спросил: «Неужели не помнишь этот адрес? Садовая, двадцать два, ну, вспоминай, вспоминай — две двоечки? Что, и дом не узнаёшь? И район для тебя незнакомый?»

     Геннадий не отрываясь смотрел на табличку с номером дома и в голове у него стали проноситься сцены давно забытой юности. «Нет, таких совпадений не бывает — думал он, усаживаясь в свой автомобиль. — Но лицо, волосы, глаза, эта манера смяться и даже духи те же…
     Он вытер внезапно вспотевший лоб, развернулся, тронулся в обратный путь, но уже метров через сто остановился. Руки предательски дрожали, перед глазами всё расплывалось. Ему просто необходимо было успокоиться, придти в себя.

***

  … Еще в школе Гена Томин слыл завидным женихом, однако девочкам оставалось только вздыхать, да провожать парня, завистливыми взглядами. Все свои силы прилежный ученик предпочитал растрачивать на учебу и как результат — серебряная медаль. Перед ним открылись двери многих вузов. Он выбрал финансовую академию.

     В один из жарких июльских дней он пришел подавать документы, а за соседним столом сидела она, немного испуганная, немного растерянная. Их взгляды встретились: он подмигнул, она улыбнулась. Из кабинета, где восседала грозная приемная комиссия, они вышли вместе. Она заговорила первой.
— Я слышала у тебя аттестат с одной четверкой?
— Точно. Трудовик влепил, из принципа.
— Трудовик?
— Да не хотел я эти табуретки мастерить, зачем? Ведь мебель в магазине продается. Мне куда интересней сложную теорему доказать, а он уперся и ни в какую…
— Ты значит, первый раз поступаешь?
— Точно, а ты?
     Девушка вздохнула.
— А я уже — третий. Первый год недобрала один бал, второй — два, а в этот раз, наверное, трех недосчитаюсь.
— Нет, нет. Ты эти мысли от себя гони. Настраивайся на поступление.

     Они вышли из института, прошли по аллее, сели на лавочку.
— Меня Геннадий зовут. Гена Томин.
— А я Вера Воркова.
— Видишь, тебе даже имя подсказывает, что ты должна верить в себя.
— Слушай, Ген, а, может, ты со мной позанимаешься по математике? Сам понимаешь — за год я уже все забыла.
— Какие вопросы? Обязательно позанимаюсь. Завтра же и начнем.

     Они еще долго бродили по пустынным летним улочкам, сидели в кафе — ели мороженое. Договорились встретиться на следующий день. Гена пришел с учебниками, Вера — с конспектами. Расположились на той же лавочке. Занимались, пока мозги не начали «кипеть». Потом опять гуляли дотемна, опять сидели в кафе, болтали. А на завтра все повторялось сначала.

     Так незаметно пролетел июль. Наступила пора экзаменов. Геннадий предполагал, что девушка вряд ли поступит — уж больно слабо она знала материал, но пальцы за нее всегда держал крестиком. Когда же вывесили списки поступивших, свою фамилию Гена отыскал без труда, а вот Веру Воркову, как ни старался найти, не смог. Девушка, как сама и предполагала, не добрала трёх баллов.

    Она долго рыдала у него на плече и, хотя ему самому не терпелось сообщить своим родителям о поступлении, оставить подругу наедине со своим горем, он не решился.
     Проговорив до самого вечера, Вера попросила ее проводить, от чего раньше категорически отказывалась.
— Понимаешь, — призналась она, — у меня сейчас такое состояние, — я просто готова на себя руки наложить.
— Ну, вот еще, — испугался Гена, — А, ну-ка, выброси эти мысли из головы.

     Спустившись в метро, они долго ехали в полупустом вечернем вагоне до конечной. Потом шли какими-то темными дворами, а когда остановились возле одного из подъездов, Вера предложила подняться к ней.
— Мама на даче. — призналась она, глядя в сторону, —  Да и я должна была сразу ехать за город, но видишь, как получилось…—  поеду завтра с утра.
   У Геннадия тревожно сжалось сердце. Оказаться вдвоем с девушкой в пустой квартире… Такое происходило с ним впервые.

     Стараясь не разбудить соседей, молодые люди поднялись на этаж, вошли в маленькую прихожую и только тут рассмеялись.
— Вот видишь, — сказал Гена, — мы уже и смеёмся.
     Вера предложила ему пройти на кухню и извинилась за то, что в доме нет ничего съестного, кроме яблок из собственного сада.
— Ничего, — рассмеялся Гена, — будем есть яблоки, где наша не пропадала.
— Зато у меня есть вот что, — похвалилась Вера, доставая бутылку вина. — Надо же отметить твое поступление и мой позорный провал.
   Она чуть было не заплакала вновь, но Гена быстро вскочил, обнял ее и стал поглаживать по спине.
— Ну, Вер, ну успокойся, прошу тебя, ничего страшного не случилось…
— Для тебя, конечно, ничего не случилось, а мне, что теперь делать — опять идти работать в сберкассу? — девушка глубоко вздохнула, постаралась улыбнуться. — Ладно, садись. Будем праздновать.

     Они пили вино, закусывали кислыми яблоками, болтали, а когда Геннадий посмотрел на часы, становилось понятно, что на метро он уже не успевает.
— Оставайся у меня, — предложила Вера, — я постелю тебе на диване.
     Геннадий неопределенно дернул плечами. Позвонив домой, он сообщил родителям о том, что поступил и что сегодняшнюю ночь проведет с друзьями.

     Вера отправилась в комнату, долго возилась, раскладывая диван, потом прошла в ванную комнату, но перед тем, как запереться сказала:
— Ген, можешь раздеваться и ложиться, я сейчас…
    Допив остатки вина, молодой человек вошел в комнату и обомлел. Большой двуспальный диван был застелен явно на две персоны. На всякий случай Гена заглянул и во вторую комнату. Спать там, похоже, никто не собирался. Скинув одежду, Геннадий нырнул под одеяло.

     Вера вошла спустя десять минут. В короткой ночной рубашке она была настолько обворожительна, что парень невольно сглотнул подступивший к горлу комок.
— Ой, Вера, неужели это ты?
     Она выключила ночник, легла рядом и принялась в темноте сверлить парня глазами.
— Скажи, Ген, у тебя уже было?
     Он прекрасно понял, о чем идет речь, но зачем-то решил соврать.
— У меня? Конечно…
     Девушка улыбнулась, легла на спину и попросила.
— Тогда поцелуй меня…

     Раньше он целовал ее только в щечку, по-приятельски, и хотя Вера влюбилась в красивого умного парня буквально на третий день их знакомства, она все это время разыгрывала из себя просто веселую подружку. Она давно уже решила, что если экзамены провалит, то сделает всё возможное, чтобы оказаться с Геннадием в одной  постели. Надеяться на то, что он сразу сделает ей предложение, было бы глупо, но даже родить от такого мужчины Вера посчитала большой удачей. Ребеночка она будет растить одна, вместе с мамой, а если Геннадий захочет им помогать — что ж, она будет только рада.

     Заснули они под утро, а когда Геннадий открыл глаза, девушки рядом уже не было. В кухне на столе лежала записка: «Гена, это была волшебная ночь. Спасибо. Мне нужно срочно ехать на дачу. Мама волнуется. Когда будешь уходить, просто захлопни дверь».

     Геннадий ушел, а уже на следующий день приехал опять. Но, вот беда — кроме улицы и номера дома (две двоечки), он ничего не запомнил. Зашел в третий подъезд, позвонил в квартиру на третьем этаже, потом поднялся на четвертый — ему никто не открыл. Тоже самое Геннадий проделал и в четвертом подъезде, и в пятом, но все с тем же неутешительным результатом. Дом словно вымер и неудивительно — конец августа люди в отпусках, на дачах….

     Он приезжал потом еще несколько раз. Ему так хотелось увидеть Веру, милую, нежную девушку, а если повезет — повторить ту удивительную ночь любви, но удача словно отвернулась от него. «Наверное, живет на даче, — думал он, —  приходит в себя после стресса. Ну, ничего приеду позже»

     Но наступил сентябрь, а с ним и новый учебный процесс. Лекции, семинары, зачеты… Вера отошла сначала на второй план, потом на третий, и — на четвертый. Скучать не приходилось, к тому же, с первых дней учебы рядом с Геной, как-то незаметно «нарисовалась» веселая сокурсница — Ленка. Утром она встречала его в холле, в аудитории непременно сидела рядом, в студенческой столовой занимала место за столиком, а вечером, как правило, вместе с ним шли до метро.   
   
     Время от времени Геннадий вспоминал о Вере, но съездить к ней всё как-то не получалось. И вот однажды в середине декабря, возвращаясь после лекций, как всегда с Леной, которая цепко держала его под ручку, он увидел её. Вера сидела на той же лавочке, где они занимались тогда математикой. Одинокая, грустная, несчастная, Геннадий не сразу ее узнал. Летом она носила легкие платьица, а ее  волосы всегда были рассыпаны по плечам. На улице уже смеркалось. Геннадий замедлил шаг и Ленка, заметив, что ее дружок разглядывает какую-то девушку в темной куртке и вязаной шапочке, просчитала ситуацию мгновенно.
— Гена, — сказала она громче обычного, — ну, куда ты смотришь? Идешь с любимой девушкой, а сам пялишься на других…

     Вера сразу же поднялась и быстро зашагала прочь. Пока Геннадий решал бежать за ней, или нет, девушка уже исчезла из вида. Он хотел съездить к ней в ближайшие дни, но вновь не смог вырваться. Каждый день шли репетиции капустника к новому году. Больше Геннадий ее не видел. Вспоминал иногда, а потом  стерлись и эти воспоминания. За восемнадцать лет многое может стереться из памяти и вдруг эта встреча…

     «Надя, Надежда… Получается, что эта девушка…», — он боялся даже в уме произнести это слово. А вдруг он ошибается, вдруг всё это просто совпадение?

     Геннадий поехал домой, решив завтра же вернуться, по крайней мере, теперь он точно знает и подъезд, и этаж.

 Часть 2: http://proza.ru/2013/04/16/1535