Из стариковских заметок. Утренняя прогулка

Конец марта. Гуляя поутру с собакой, я отмечаю признаки приближения лета. Вот - снег сходит, и уже снова видно, что наш спальный район построен на еле проходимом болоте, а вот появляются из-под снега среди собачьего дерьма и совсем уж неудобосказуемой дряни первые банки-жестянки-битые бутылки.  А  вон и книга толстая виднеется в чёрной грязи, на вид мочалка мочалкой, а когда я подошёл и взял в руки, оказалось – Аристотель. Сочинения…  Толстенный том, и тяжёлый, что, впрочем не удивительно, принимая во внимание, сколько растаявшего снега протекло
 мутной водой в нашу гиперборейскую почву сквозь эту бумагу. Пёс тянет меня к дереву, торопится поднять заднюю лапу, а я пытаюсь, не отпуская поводка, разлепить мокрые страницы и рассмотреть титульный лист.
 Так! – есть штамп научной библиотеки.... Простому читателю, мне к примеру, в этой библиотеке книгу на дом не выдадут. Том третий.  Обтёр осторожно том третий об ольху - на заднем переплёте обнаружилась отметка ФГО, то есть фонда групповой обработки. Должно быть, кандидат наук, собравшийся к чему-то там по этой книге подготовиться, обронил её зимой в снег, когда очки свои искал, будучи сильно раскоординированным по случаю чьей-то удачной защиты. А может быть, на него напали хулиганы, сохранившие необходимую для осмысленных действий координацию. Сумку отобрали, Аристотеля, как вещь стопроцентно непригодную, выкинули. Или, может быть, некто, пожилой профессор белой и чёрной магии, нёс внуку книгу из библиотеки, чтобы внук к сдаче кандидатского минимума готовился. Или, чтобы внучка готовилась. А внук или внучка, возвращаясь под утро домой с дружеской вечеринки....  Да мало ли вариантов!
 
  Отнесу Аристотеля домой, оботру сухими тряпками, просушу на батарее. Как поступлю с ним потом, ещё не знаю. В принципе, я за возвращение книг законным владельцам, но не возвращать же книгу непрочитанной.