Глава 19. Переезды, переезды

Мы поняли, что в Новосибирске добиться понимания Васиной теории среди учёных бесполезно. Те, кто хотя бы условно считались специалистами в области квантовой механики и гравитации, про гениальные открытия даже слышать не хотели, даже смотреть на формулы не желали.
Кроме Кулакова, Хрипловича, Сербо, были ещё некоторые. Кто-то честно признавался, что не совсем понял Васины достижения, кто-то говорил (к слову, доктора наук), что утратили интерес к чему-то новому, им неинтересно, как устроен мир. Всё это выглядело очень грустно и скучно. Новосибирский Академгородок, где мы учились в физматшколе и университете, всё больше создавал впечатление болота, из которого хотелось вырваться.
Немного повеселил Глеб Леонидович Коткин, в своё время выпустивший совместно с Валерием Георгиевичем Сербо неплохой задачник по аналитической механике. Правда, лекции по статистической физике вёл плохо. Если Сербо читал отчётливо, со строгостью в голосе и достаточно понятно, то Коткин говорил очень тихо, вечно путался в формулах, многократно стирал написанное на доске мелом, снова писал, снова исправлял… На его лекции ходило от силы пяток студентов из ста пятидесяти учившихся на нашем курсе.
Да, Вася и Коткину дал почитать листки, содержащие начальное состояние его теории. Глеб Леонидович, может, даже их и почитал. Но ответ его выглядел чудаковатым. Он заявил, что уже создаются двадцатишестимерные пространства, свёрнутые в трубочку в одинадцатимерном мире. А Васина теория по сравнению с таким изобретениями выглядит пресно.
Не смешно ли слышать подобное от известного в сибирских кругах (а, может, и шире) учёного?
Нас больше ничто не удерживало в Академгородке. Мы там никому не были нужны, Васю никто не понимал. За исключением, конечно, его друзей и однокурсников, которые, однако, ничем не могли помочь.
В 2001-м мы переехали в Подмосковье, тем более что в столичном регионе проживало много Васиных родственников.
Процесс продажи двухкомнатной квартиры в новосибирском Академгородке и покупки в столичном регионе – это отдельная, сложная, напряжённая история. Но мы это сделали! Деньги из Сибири в Москву решили везти с собой. В то время ещё не была популярна система переводов через банковские карточки. Даже зарплату всем выдавали наличными. 
Но как провезти с собой семнадцать с половиной тысяч долларов (за такую сумму мы продали квартиру), не привлекая внимания? Вася спрятал пачку зелёных в пакет с гречкой, пакет утрамбовал в электрический чайник, а чайник уложил в огромный рюкзак с тяжёлыми вещами и плотно его перевязал. Даже если какой-то вор узнает о перевозке нами большой суммы, ему проблематично будет украсть рюкзак, он слишком объёмный и увесистый. Для дополнительной надёжности мы поехали фирменным поездом «Сибиряк», в купейном вагоне. Слава Богу, всё обошлось благополучно.
Жизнь в Подмосковье началась с покупки квартиры в городе Лосино-Петровский. Совершенно случайный, проходной город в нашей жизни. Вообще-то Вася приглядел трёшку в соседнем Обухове. Но когда мы приехали, выяснилось, что схема, в которой мы были участниками, оборвалась. Хозяин квартиры в Обухово не нашёл себе подходящего коттеджа и решил отменить продажу своего жилья. А так как жить нам было негде, риэлторы стали предлагать другие варианты, один из которых мы должны были в срочном порядке выбрать. Выбрали двушку в Лосино-Петровском. До сих пор удивляемся, как мы вообще туда попали.
Тем не менее, в этом городе произошли значимые для нас события. Во-первых, здесь родился Лёня (хотя в свидетельстве о рождении значится Фрязино, так как там находится роддом, где появился на свет маленький Янчилин). Заговорил он поздно, лет в шесть. В три ещё молчал, как рыба. В четыре начал произносить отдельные слоги. Звуки «пё», «сё», «ки» означали все предметы вокруг. Иногда Лёня снисходил до того, что направлял указательный пальчик на предмет, произнося один из слогов.
Чудеса! Но мы понимали, что он хотел нам донести. В шесть лет он говорил очень слабо, но уже начинал произносить предложения, правда, неправильной конструкции. Делалось всё возможное, чтобы ребенок заговорил. Устроили его в логопедическую группу детсада, на несколько месяцев отправили в логопедический санаторий. Но, несмотря на все дополнительные программы, речь ребёнка развивалась не спеша. Лёня не торопился становиться похожим на своих сверстников. Психолог пыталась убедить нас, что, может, его отдать в школу на год позже. Но мы никого не хотели слушать, и Лёня пошёл в первый класс в положенные семь лет. Главный наш довод – взгляд у него умный.
Как оказалось в дальнейшем, мы поступили правильно. Лёня быстро догнал сверстников, учился без троек. И теперь осваивает три дополнительных языка: французский, английский, арабский. Учителя не верят, что он начал говорить на родном русском почти непосредственно перед школой.
Если продолжить «заслуги» Лосино-Петровского, то в этом городе были написаны основные книги Васи, а также мои. Там же окончил школу старший сын Руслан.
Мы там прожили аж семь лет! Мы и этому факту удивляемся. Почему раньше не уехали куда-нибудь? Надо было, но почему-то задержались.
И всё-таки переехали, поменяли Лосино-Петровский на Пущино.
В городе на Оке я оказалась как корреспондент, писала о полувековом юбилее наукограда. Когда журналистов отвозили обратно в Москву, у меня при виде уплывающего назад чудного места, так напоминающего новосибирский Академгородок, защемило сердце. Я поняла, что хочу здесь жить. Мечта осуществилась через пару лет. Мы прожили в Пущино четыре года, пока не улетели в Хургаду.