Фэнтези история. Рождение легенды

Мир застывает. Это не болезненный сон, что уходит с потом больного. Не затяжная зима, когда упрямец снег кружится в танце с вихрем даже в начале апреля, но обязательно отступит перед незыблемыми законами творения. Это даже не смерть, что сегодня может смердеть точащимся трупным ядом, но обязательно расцветет красками цветов и трав. Всеобщее, всепоглощающее ничто. Хаос. Конец.
Трактирщик Толстый Сэм лишь качает головой. Видимо обстановка влияет и на него, раз всякая дурь в голову лезет. Мужчина, высокий, с непропорционально накаченными руками, но необъятным пузом, в который раз бросает взгляд на зал трактира. Что нового он хочет высмотреть, не ведомо и толстяку-трактирщику. Но одно уж наверняка - даже обилие платежеспособной клиентуры не способно сбить тень на лице хозяина.
Вопреки сложившимся традициям обширная зала на диво однообразна. В центре, за длинным столом восседает рюриковский тан, командуя десятком хускарлов вкупе с отделением из запеченных куриц, поросенка и батареи пивных кружек. Рядом с таном, хоть и более скромно, трапезничают свободные ландсмеры, среднего класса землевладельцы. Все при оружии, вплоть до доспехов. Даже траллы, давящиеся репой, не способные купить кольчугу, приперлись с копьями. Благо сложили их в углу и на том спасибо.
Единственные, кто выделяются – двое византийских разведчика, потягивающих сидр у стойки. Парочка ехала на север, вернулись на одной лошади и малость помятые. У одного до сих пор лицо позеленевшее, видать рвало паренька долго и мучительно. Как приехали купили не торгуясь первую попавшуюся клячу и включили основательный мороз. Тан пытался пристать к ним с расспросами, но и он в конечном счете отстал.
Последний, оставшийся без представления, крутится от стойки к стойке, но неизменно посматривая на стол тана. Заметившие это хускарлы давно забили кон, когда же салага наберется мужества подойти. Парню или вернее мальчику, на вид нельзя дать больше четырнадцати. Или возможно такое впечатление составляется из-за нелепого в компании воинов наряда, состоящие из узорчатого камзола, берета с пером и шос.
- Благородный тан Эйнар Восьмипалый! – изящный поклон мог бы быть уместен при дворе Златовласки, чем однако тотчас заслужил пренебрежение в обществе свободных ландсменов и хускарлов.
- Ну не стой ты тут как павлин, - Эйнар трясет правой рукой, явно напоминание о прозвище начинает сводить в судороге оставшиеся на ней трое пальцев. – Что ты за птица? Учти только, птиц я люблю зажаренных и под пиво.
В подтверждение тан присасывается к очередной кружке.
- Позвольте представится, - перо паренька в очередном поклоне подметает пол, - я Эльдар. Эльдар из Речного города, менестрель. Но миру я известен как Перо Феникса…
Наступает короткая пауза, где Феникс явно ждет каких либо комментариев. Постепенно надутое от самомнение лицо начинает словно таять.
- И? – добивает беднягу Эйнар. – Должен был слышать? Слушай, - оставив прежние насмешливые нотки продолжает тан, - если тебе вздумалось описать мои бесчисленные подвиги хочу заметить -  надоело. Один написал, что я потерял пальцы когда чистил картошку. Другой, что их мне отгрыз дракон. Ты небось напишешь, что я два пальца пытался засунуть в зад самому…
И он нехорошим взглядом оглянулся на север.
- Видите ли, благородный тан, дело в том…, - Эльдару явно было неловко.
- Да понял я, - устало произнес Восьмипалый, вмиг старея. – Ты о Страннике хочешь услышать. По сути, я первый его и увидел, вернее унюхал. Года два назад это было, здесь, в таверне у «У Дороги»…
                * * *
Пусть и лютует погода, не желая уступать место весне, топая ножкой, как капризная девица. И пусть воет ветер и ноги еще минуту назад вязли в грязи, а глаза щурились под каплями дождя, но если над твоей головой крыша трактира «У Дороги» забудь про невзгоды и отвернись от хмурого личика небосвода. Сними отяжелевший плащ и дай усладу чреву, тут есть и хорошо прожаренная свинина и темный эль, что бы возрадовалась душа! Кто-то из приезжих затянет веселую мелодию на волынке, а проходящая мимо служанка, поддавшись царящей атмосфере, вдруг вскочит на стол, выбивая бешеный ритм степа.
- Клянусь морской пеной, что омывает борта моего драккара! – зычный мужской голос старается перекричать гомон разошедшихся посетителей. – Я потерял эти пальцы, первым взойдя на палубу византийской квинтиремы. Ею командовал Иоанн Варягобоец, - и с удовольствием заметив удивленные взгляды зеленых юнцов самодовольно добавляет. – Да-да, именно того бесстрашного капитана, грозу пиратства и вольных людей севера.
Вокруг оратора собирается немалая доля отдыхающих. Многим не терпеться послушать истории о славных сражениях, что бы представить затем себя в их главной роли.
Эйнар делает большой глоток из рога и лишь затем продолжает:
- Нашим драккаром командовал тогда Зигмунд Волчья голова, самый дерзкий, самый славный из налетчиков. Я вскочил впереди всех на византийское судно и столкнулся нос к носу не с кем инным, как с Иоанном…
Зеленоротики округляют глаза и даже перестают дышать. Сейчас храбрый хускарл Зигфрида выдержит драматическую паузу и все узнают о страшном поединке двух легендарных воителей. Словно наяву зазвенят клинки, сверкнут искры, хлынет кровь и на палубу упадут отсеченные пальцы… Так бы все несомненно и произошло, не раздайся со стороны бывалых воинов истеричный смех.
- Что? – обиженным тоном возгласил северянин. – Ну чего ржете, бараны?
- Эйнар, ты просто чудо, - один из воинов захлебывается и едва выговаривает слова. – Я бы такое не придумал. Квинтирема Иоанна Варягобойца… Ты хоть раз видел византийские суда?
- Тоже мне Эйнар, - подхватывает второй, - Эйнар Восьмипалый.
Толстый Сэм не в силах сдержать улыбку, глядя на зал. Его краснощекое лицо источает добродушие, когда он ставит перед очередным посетителем кружку рома, да так, будто это не самогонное пойло, а важный винтик в сложном механизме часов. И будто ненавязчиво представляется, что маневрирующая меж столами служанка – неугомонная секундная стрелка, а пение нежданно появившихся музыкантов – провозглашающие полночь куранты.
И гордость Сэма не обоснована пустозвонным бахвальством, отнюдь нет. Скорее так отец смотрит на подростающее, подающее надежды чадо. Обыкновенный трактир, при великолепии архитектурных ансамблей различных стран, представляет уникальнейшее явление. Ведь он расположен на клочке ничейной земли и именно из этой точки, названной толи в шутку, толи в серьез пупом земли, отходят дороги во все концы земли. В это место тянуться все новоприбывшие, дабы пообщаться с более опытными искателями приключений, присмотреться к странах и предлагаемыми ими перспективами. Будучи ничейной землей трактир «У Дороги» стал местом неписанного, но строго соблюдаемого всеми без исключения, перемирия. Лишь тут можно воочию увидеть за одним столом выпивают византийский латник и воин султаната, как травят анекдоты  княжеский дружинник и кочевник.
- Тут у нас, сынок, - с видом знатока запел очередную песенку Сэм, - главное ушами не хлопать и не зевать. За сильной спиной станешь, будет тебя по заслугам и слава и добыча. Рюрик вон, в гвардейцах при императоре начинал, а теперь ярлом себя объявил, под знамена северян собирает. Вот т ты выбирай, думай, да смотри в оба…
- А куда смотреть то? – присоединяются к беседе новички. – Куда податься лучше?
- Ежели вы ратных тягот не боитесь, то дорога вам в любой дворец. На свой вкус выбирайте. Но я вам так скажу, стоящих из них не так уж много. Король Сергий обосновал на севере собственное королевство, рассеяв местные племена. Страна та молода, но амбициозна, север для них что трамплин, они на юг смотрят. В почете у них рыцарская конница. Первейший среди них – Серебряный Щит, едва ли не независимый правитель южных рубежей королевства.
Центральную и сильнейшую позицию занимает Византийская империя. Хоть мощь ее и велика, тяжело там будет. У них что пехота, что конница – отборные воины. Но традиции так глубоко в древность уходят, что мало кто способен ужиться в этой системе. Армия их профессиональная, дисциплина железная, знай себе маршируют. Это тебе не днями напролет мед в гридне пить, как дружинники князя Святослава. Но и этим палец в рот не суй, бойцы умелые, больше пехоту любят. Бывало ринуться на них рыцари с пиками во весь галоп, а эти знай себе в шеренги сомкнуться, копья выставят и стоят. Вот так вот. И с императором Алексеем они издревле в дружбе.
Первейшим врагом византийцев султанат является. У них в Сарае, столице ихней, Мехмед сидит. Ох и злющий! Лошадки у них маленькие, но ловкие, выносливые и из луков бьют – загляденье. Но и в сече не пасуют, что пикой, что саблей орудуют ловко.
- А как же южане?
- Ах, ну если вы предпочитаете рыцарей, коих от напудренных мамзелей отличают лишь мечи да доспехи, то вам путь в Изумрудный город Златовласки заказан. Балы, приемы, турниры, треньканье менестрелей там в почете более чем крепкая рука да славная нажива. Но и там думаю найдется место храбрецам. Рыцари их всегда славились индивидуальными качествами, а уж магический двор их королевы точно не знает равных…
Толстый Сэм возможно хотел еще что-то добавить, но внезапно замолкает. Вернее первым умолкает нареченный Восьмипалым Эйнар. Словно заразившись странным ступором, посетители затихают, силясь рассмотреть, что же заставило северянина оторваться от очередной байки.
- Всем здравствуйте!
Несколько простодушный и мальчишеский голос звучит в гробовой тишине, от чего не вызывает сперва никакой реакции. Человек произнесший эти слова стоит у входа и осматривает отдыхающих с чистой улыбкой и добрыми глазами, совсем как у собаки. Исхудалое лицо со впалыми щеками, немытые и нечесаные волосы, выцветшие до серого цвета, падают на плечи. Лишь длинный нос торчит, придавая облику еще большую нелепость. Грязный плащ прикрывает худое тело, опирающееся на палку, сапоги порваны, в их дырах зияют кровоточащие пальцы.
- Здравствуйте! – чуть громче сказал он, видимо пологая, что его просто не расслышали. – Я бы очень хотел с вами подружиться.
Первым смеется Эйнар, смех подхватывают его дружки северяне, затем весь зал содрогается от дикого гогота. Смеется и Толстый Сэм, от чего выстроенная за его спиной батарея кружек и бутылок в такт дрожит и дребезжит. А паренек все стоит и улыбается, обводя взглядом каждого.
- Ну паря ты и отмочил! – Восьмипалый утирает слезы. – Ну давай дружить что ли…
В два прыжка он оказывается в плотную к парню, явно намереваясь схватить за загривок. Но внезапно его глаза округляются, а руки зажимают нос и рот. На лице застывает гримаса отвращения.
- Да у него в руках дохлая крыса! – пятясь произносит Эйнар, борясь с рвотными позывами.
Истерический смех начинает меняться на злобные выкрики, в оборванца начинают лететь объедки. Но он продолжает стоять неподвижно, не пытаясь уклониться, не смотря на то, что по его лицу уже растекается суп и лапша свисает с волос.
Трудно сказать, чем бы все это закончилось, но именно в этот момент с темного угла встает доселе неприметная компания. Пятеро мужчин в серых плащах, вороватой наружности, долго о чем-то спорили, прежде чем кивнули друг другу и как по команде закрыли стоящего как у позорного столба незнакомца, уводя прочь из трактира.
- Не стоит связываться со столь неблаговоспитанным обществом, - проговорил один из них парню на ухо, коля кожу небритой щетиной. – Мы будем твоими лучшими друзьями.

                * * *
Дальнейшие события порастали легендами, если не мифами. Официальная история отмалчивалась, давая волю народным сказателям поупражняться в творчестве. Лишь кое где всплывали обрывки фактов. В то время особой дерзостью прославилась шайка налетчиков. Они промышляли на трактах, прятались по лесам, пещерам. Вела их женщина по имени Ласка. И столь удачными были разбойники, что ни бывалые охотники короля Сергия, ни разведчики императора, не могли их изловить. После того, как удальцы начали хозяйничать в родовых имениях аристократов, Византией и Севером было организовано совместное командование. Говорили даже, что к совместной операции приложили руку сам Серебрянный Щит и магистр северо-византийских войск Феоктист. Так это или нет, но под видом малоохроняемого обоза, было принято решение заманить обнаглевших грабителей в ловушку.
В назначенный день колона кавалерии в пятеро всадников, а также засевшие в телегах боевые маги, двинулись по заранее намеченному маршруту. Когда никем не атакованная группа вернулась в штаб все несговариваясь решили, что Ласка опять предугадала действия правительственных войск. Так это было или нет, но про отряд женщины-разбойницы больше никто ничего не слышал.
- Ты давай главное отъедайся, - красивая женщина, с туго заплетенной косой, увешанная оружием, пшикнула на еле сдерживающих смех подельников. – Худющий вон какой, где тебя раньше носило то…
Ласка стягивает длинные сапоги, с удовольствием протягивая ноги к огню. Пещера служащая укрытием порядком надоела, скоро на самих мох начнет расти, но делать нечего. У Ласки нюх, что у зверя. Чует зараза, не ладное что-то, страхуется.
- Я так рад, что подружился с вами, - паренек старательно обгладывает остатки мяса и жилок с кости.
- Да, Странник, теперь мы все одна большая семья, - женщина с испытующей улыбкой смотрит на заморыша. – Завтра мы выходим на дело и у меня к тебе будет важное поручение.
Парень наконец выпускает до бела обсмоктанную косточку и вытерев рот и руки о плащ с очень серьезным видом смотрит на бандитов.
- Я справлюсь, честно. Можете на меня положиться.
- Мы и не сомневались, - Ласка хлопает его по плечу. – Завтра по дороге пройдет обоз. Охрана для нас мелочь, пятеро человек. Ты нападешь первым, а мы из зарослей тебя прикроем.
- Я справлюсь Ласка, поверь мне. Вы главное выспитесь хорошенько, отдохните. Спииите.., - голос Странника становиться таким спокойным, теплым, падает почти до шепота.
Пятеро мужчин тихонько посапывают в углу пещеры, обнявшись как щенята. Ласка несколько секунд силиться разлепить веки, но вынутый кинжал с лязгом падает на камни, а тело оседает вниз.
- Спите мои дорогие друзья, спите, ведь с рассветом вас ждет вечность и долгая, бесконечная дорога, - Странник поглаживает гниющую крысу, что легонько покусывает его пальцы и ворочается в руках. – Не ревнуй, моя дорогая, ведь ты мой первенец, я всегда буду тебя любить. С тобой все вышло просто, посмотрим, выйдет ли у меня с людьми…