Лучистая

       Однажды апрельским погожим днём семейство кошачьих пополнилось ещё одним пищащим комочком. Это была ничем от других не отличающаяся малышка, слепая и мокрая. Мать заботливо приняла её, облизав и подпихнув к соску. Так началась земная жизнь.

       В свой срок открылись  голубовато-серебристые глазки, восторженно смотрящие на мир и ждущие чудес.  Волосёнки шёрстки словно искрились радужкой и были, как пух…так и назвали котёнка – Лучистая.

       Рос котёнок добрым, бойким, рано стал выползать, а потом и выбегать из коробки, проявлял упрямство, поражал независимым, своевольным характером. Его всё интересовало, был он нетерпелив, любопытен и шаловлив. Лучистой надо было нести свою неуёмность сразу и везде, за что её, конечно, наказывала мать оплеухой.

       Малышка стала более осторожной и скрытной. Такой, как есть, мир её не принял.

Это случается с детства… Если кто-то задан подавлять, а котёнок сопротивления не оказывает, формируется приспособление к миру– выкручивание и подлаживание… природный норов постепенно угасает. Или, напротив, усиливается протест, и растут бойцовские качества. Котёнок быстро начинает понимать – для чего зубки и когти. С матерью воевать не хотелось.
      
      Её стали усиленно воспитывать в мировых правилах хорошего тона, однако, ей было заявлено, что друзей – котят - приводить в дом нельзя – «води хороводы на улице». Решив, что котёнку для общения нужен кошачий детсад – сдали туда – «общайся». Там её стали усердно обучать кошачьим наукам. Добрый, живой по характеру котёнок взбунтовался -  радостная и неуёмная Лучистая своенравно отказалась ходить в кошачий садик, где ей было скучно, и была посажена дома на замок, пока мать уходила на охоту за мышами.

       Дома Лучистая очень старалась заслужить одобрение кошки-матери, лишь бы её не отдали в сад снова, мать была неуравновешенной - то гневливой не в меру, то льстиво расхваливающей ни за что своего котёнка перед чужими. Лучистой было то обидно и страшно, то стыдно за мать, то необычно …приятно вдруг почувствовать сладкий вкус лёгкой заслуги.

Лучистая училась угождать, ей нравилась похвала, и она стала бояться проявить себя такой, какая есть.

        Лучистая стала неуверенной, её считали чудачкой, и она невзлюбила себя… Когда она попыталась своими мечтами  и горестями поделиться с матерью, ещё больше расстроилась - та больно оттаскала её за мягкое ушко острыми зубками и посоветовала не витать в облаках, а учиться ловить мышей. С мышами же ей хотелось только играть…

        В кошачьей школе она быстро поняла, что ценятся отличники, и старалась быть примерной (а, тайно, лучшей) ученицей, заслужить похвалу и одобрение. Знания при этом были поверхностные, она так и не научилась ловить мышей, зато научилась создавать видимость усердия, считывая отношение к себе по взглядам других кошек. Но угодить всем было невозможно, и Лучистая очень уставала от своей постоянной заботы - нравиться. Это был безуспешный бег на месте, где она не слышала себя…

       Она поняла, что в мире уважают авторитеты, способности, ценят внешний вид и материальную обеспеченность. Увы, родители Лучистой были самые обычные кот и кошка, беспородные, без связей и материальных достоинств. Жили в старом доме… Лучистая стала ещё больше комплексовать.
 
       Преуспеть стало целью – чтоб оценили и приняли…Лучистая стала стремиться всему научиться…проявлять себя в разной кошачьей деятельности, она чувствовала в себе нераскрытые способности, дарования проявлялись в разных областях. Была Лучистая  музыкальная кошка, и чувствовала интуитивно глубоко, имела потребность всем служить и помогать, и преуспела в этом, но кошки стали использовать её и не уважали, посмеиваясь, как над глупой. Самолюбие Лучистой страдало…

        Опыт кошачий показывал, что жизнь проста и прозаична, скучна и страшна, в ней надо выживать, помогает только МЯУ и иногда когти. Ей за когти досталось от хозяйки, когда она ободрала обои и диван, и она очень хорошо усвоила, что выпускать когти предосудительно и опасно. 
      
        В кошачьей среде считалось, что престижно замужество, увы, оно не принесло ничего кроме глубокого разочарования. Встреча с первым же котом стала ещё одним ощущением рабства, от которого она бежала… Совсем в ней не было вожделения взрослых особей её породы, орущих без случки с котом.

Ей хотелось стать матерью, ведь, сколько высоких слов сказано о материнстве…
Она  вновь стала домашней муркой, познала счастье материнства, на которое отозвалась со всей страстью и нежностью, преданностью и заботой, на которую была только способна. Здесь нашла она себя, наконец, нужной, почувствовала свою значимость, ей было куда излить чувства. Она старательно растила малышей так, как её учили.

       Котята были задиристы и бесшабашны, вспрыгивали ей на спину, играли её хвостом, покусывая и не давая ни минуты расслабления, съедали её корм…Она не справлялась, ей не хватало норова и строгости…постепенно охладела к котятам, увидев, что они, уже подростки, не собираются оставить её в покое, лезут и лезут к сосцам, привычно требуя молоко. Пришлось ей ершиться и избегать их, а кому-то показать и шипение и покусывание. Она испытывала раздражение и не чувствовала себя нужной и уважаемой. Не почувствовала она любви и радости в материнстве. Дети по-настоящему не понимали её, и каждый был сам по себе. Она научила их правилам, по которым росла сама, но они не сделали счастливыми ни её ни её детей, как она видела…И она опять упускала что-то главное…

       Замерла кошкина Душа, усомнилась… Где-то в глубине своей кошачьей пёстрой шкурки она сама, тайно, ощущала себя кошкой «не от мира сего». Кошкой с не кошачьей тоской и мечтательностью, неясно вспыхивающей томлением и желанием…летать.
      
      Что, что она делала не так, вроде порядочная и трудолюбивая, ласковая и доброжелательная, не без способностей кошка? Почему ей кажется, что жизнь её  не состоялась? Она же так старалась соблюдать ВСЕ кошачьи ритуалы, следовать ВСЕМ правилам!
      
      Что это за правила? Главное – МЯУ.  МЯУ было кодовым кошачьим словечком, что означало МЫ ЯВИЛИСЬ УЛЫБАТЬСЯ.
Это была не улыбка доброты и радости, но приспособление для получения ласки и пищи.
Это было удочкой с наживкой, на которую ловились рыбки.
МЯУ! МЯУ! МЯУ!
МЯУ срабатывало безотказно у всех, породы кошачьих, как пароль, и дурило тех, кого кошки использовали, когда надо было достать без усилий требуемое. Был отработанный ритуал – умильно смотреть в глаза, щурясь и перебирая лапками, грациозно прогибать спинку, тереться до плешки о ноги глупого хозяина или хозяйки, готового за подаренную ласку подать киске из холодильника сметанку, кусочек курочки и молоко.

       Была и достойная охота, когти, драки и разборки, но Лучистая была мирного нрава, ни с кем не желала воевать!!! Кошка не хотела преследовать даже мышей и  портить свою лоснящуюся шкурку в драках, отстаивая свою независимость у котов.

      Зато по ночам она, мечтательная, совсем теряла сон, и грезились ей непонятные красочные картины из неведомой жизни. Там видела она вспышки света, другого, не как в жизни, под солнцем, луной и под абажуром дома, где она жила… там был пленительный сад и она чувствовала аромат его, ей так хотелось пребывать там… Она даже отказалась бы от лакомств из холодильника и беззаботно прыгнула бы туда. Но где вход?
      
      Лучистая терпела, оттягивала момент… Однажды, дома её отхлопали за чепуху полотенцем, наступили очередной раз на хвост, а потом, решив поехать на отдых, и вовсе решили отдать, на передержку, как горшок с цветами, соседям за плату. Душа кошки взбунтовалась!
Она бежала из дома в тот же день.
Лучистая сидит на собственном хвосте, но она не прочь его отдать, только бы понять: КАК ЖИТЬ ПРАВИЛЬНО И РАДОСТНО?

      Вот такая сказка жизни.