Рассказы

Очаков

РАССКАЗЫ

(Невыдуманные истории офицера запаса)



Заки Ибрагимов
2013 год


;
ИНСТРУКТОР

( памяти Михаила Ивановича Пелипенко)

        Некоторые профессии можно изучить самостоятельно. Но летную специальность никогда. Инструктор, он не только учитель. Он еще и проводник в мир сложных взаимоотношений человека и машины. Его задача пройти начало пути вместе, непрерывно поправляя и оберегая подопечного. И только Инструктор может определить, сможет ли двигаться дальше ученик по пути совершенствования. Путь этот бесконечен и имеет только одну точку  отсчета.

       В начале семидесятых двадцатого века на корабли Советского Союза стали поступать вертолеты. Конструктор Камов проиграл проект боевой машины для сухопутных войск Милю. Но для корабельной авиации его соосная система винтов оказалась самой эффективной. Да и управление таким вертолетом было проще одновинтового. Выпускники летных училищ прибывали в областной город у Черного моря. Теоретическое обучение заканчивалось экзаменами. Следующий этап, обучение полетам в полку  на самом берегу. Противолодочный смешанный полк состоял из инструкторских экипажей самолетов и вертолетов.

      После контрольного полета два человека мирно беседовали на лавочке под зарослями вишни. Высокий лейтенант, в безупречно подогнанном по росту комбинезоне, внимательно слушал капитана. Защитные шлемы в чехлах висели на ветках дерева. Со стороны могло показаться, что это родственники обсуждают семейные проблемы.
- Я не буду спрашивать теорию у отличника. Зачем время терять. Перехожу сразу к ошибкам. На взлете Вы повторно коснулись площадки колесами шасси. Это значит поосторожничали с шаг- газом. Такое прощается на земле, но не на корабле. Причину, думаю, понимаете. На море всегда волнение и повторное касание палубы недопустимо. Теперь о самом взлете. Сколько раз вертолет совершил колебаний до висения?
- Пять влево и три вправо.
- Правильно. Автопилот мы включаем на земле. И это он нас выводил из крена. А Вы исправляя ошибку, допустили излишнее движение в противоположную сторону. То есть «раскачали» машину три раза. И только дважды из пяти вывод был правильным. Неплохо, но недостаточно. Теперь о разгоне… .

         Капитан подробно анализировал полет. Лейтенант все больше мрачнел под доводом ошибок. Радость от самостоятельного управления испарилась как утренняя роса. Солнце начинало припекать июльской жарой сквозь тень от листьев. Но капитан методично и спокойно продолжал резать по самолюбию отличника.
- Таким образом. По сумме всех допущенных ошибок контрольный полет придется повторить. Завтра на предварительной подготовке дополнительно повторите все нормативы по всем оценкам. А потом посмотрим, какую оценку поставите самому себе. На сегодня все.

        Еще несколько слушателей, а обучаемые теперь так назывались в документах, получили такие же оценки. Поэтому вечером никаких маленьких торжеств. Настроение не то.  Удивительным было, что  несколько слушателей  считавшимися слабыми,  получили положительные оценки. В это просто не верилось. В авиации и не только такое может быть.  Лейтенант понимал, что Инструктор прав. Но это только по большому счету. По «человечески» можно было бы дать допуск, а потом в следующих контролях учесть замечания и исправить.

         В следующую летную смену он получил допуск с оценкой «хорошо».
 Но средства объективного контроля зафиксировали грубые ошибки в самостоятельном полете. Что за напасть? Опять они сидят отдельно от всех.
 Опять лейтенант слушает Инструктора. Тот спокойно  разбирает поведение летчика, как будто был рядом.
- На этот раз Вы перестарались. Я Вам открою «страшную» тайну. Отличным летчиком Вы не станете … сразу. Придется по крупице добавлять мастерства практикой и анализом. Может быть Ваши мозги великолепны. Но тренировка на уровне рефлексов Вам пока не под силу. И причина одна. Не надо поведение вертолета оценивать по обстановке за стеклом. В этом случае Вы видите уже случившееся. А вот по приборам можно предугадать дальнейшее поведение машины. Поэтому надежда только на приборы. А за окно пусть смотрят пассажиры. Одновременно видеть и то и то пока Вам не под силу. Я не сомневаюсь, что Вы освоите комплекс. Старайтесь… . Но не очень.

       Несколько полетов прошли в простых условиях погоды. Кажется, все налаживалось. Инструктор в воздухе совершенно не вмешивался. Видимо время грубых ошибок прошло. Все изменилось в одно мгновение. Неизвестно откуда взявшийся туман закрыл горизонт. Все, что было собрано с таким трудом в режим горизонтального полета начало «расползаться». Курс «плавал». Высота никак не хотела быть постоянной. Лейтенант прекратил осматриваться по сторонам и не отрывал глаз от приборной доски. Странно, но стрелки перестали метаться. Разворот он выполнил почти идеально. Инструктор доложил на КДП о том, что погода ухудшается. Руководитель полетов, командир полка ответил, что уже получил сообщение с дальнего привода и всех возвращает на «точку». Солнечные лучи вновь внесли разлад. Но лейтенант уже «поймал» методику.  Он продолжал полет по приборам и спокойно зашел на посадку. Во время руления на стоянку туман окончательно закрыл аэродром. В наступившей тишине летчики вышли из машины.
- Вот теперь я вижу, что Вам лейтенант кое- что удалось. Молодец.
 Первая похвала за месяц обучения. Неужели Инструктор все- таки прав? Приборы важнее ощущений. Что же получается. Летать всю жизнь по стрелкам? А где романтика полета? Восторг единения с небом. Выдумки писателей и журналистов? Капитан будто прочитал мысли.
- Кстати. Радость от полета появится позже. Вы сами узнаете о ней в свое время.

         Дневная программа закончилась допусками в простых условиях. Лейтенант не сразу понял почему ему легко дались полеты ночью. Он уже научился на мгновения отрывать взгляд от приборов и возвращаться обратно. Инструктор был доволен.
- Ну вот. Скоро и «ночь» закончится.  В своей части Вы освоите полеты в облаках. Уровню третьего класса вы соответствуете. Осталось отработать посадки на корабль. Но это уже на следующий год.

         Прощание было торжественным и традиционным. Торжество на построении, а традиция в общежитии. Правда в гарнизоне было уже несколько гаражей, но привычка отмечать важные события вдали от чужих глаз еще не сформировалась.

           …Прошло пятнадцать лет. Инструктор стал командиром отличной эскадрильи. Опытный подполковник сам иной раз летал за новыми машинами в далекий Уральский город.  Новые корабельные вертолеты были гораздо мощнее прежней машины. Сложный комплекс он освоил на курсах в соседнем областном городе. Но одной чертой он отличался от всех летчиков. В своих полетах частенько подсказывал штурману экипажа. Тем более на боевой машине они сидят рядом. Такие летчики еще были в авиации. Полеты днем и ночью. Взлеты и посадки на корабль. Полеты при самых сложных погодных условиях.
 Средства объективного контроля всегда фиксировали параметры на отлично.

           Однажды, при перегоне машины с завода Инструктор приземлился в поле.
 Комиссия не нашла отказов основных систем, пока не осмотрели винты. Сместившийся противофлаттерный грузик мог разрушить лопасти, и экипаж был бы бессилен. Но уменьшение нагрузки и посадка спасли всех. Машину от аварии, экипаж от катастрофы, завод от  неприятностей. Еще многих других от беды. Не зря ему и поручили выполнять самое ответственное правительственное задание по перегонке машины на экспорт в составе группы под руководством командования полка. Непререкаемый авторитет, личные качества человека стали залогом успеха эскадрильи. Исполняя обязанности заместителя командира полка, Инструктор по прежнему был пунктуален при контроле и безупречен в самостоятельных полетах.

           В новом командире полка Инструктор не сразу узнал «своего» лейтенанта. Высокий полковник быстро «вписался» в коллектив и рьяно принялся наводить только ему известный порядок. Инструктор только что вышел из отпуска и первый контрольный полет, после длительного перерыва, выполнил с новым командиром.
- Разрешите получить замечания.
Спокойно, больше для проформы спросил Инструктор.
- Можете выполнять самостоятельно следующий полет. Завтра с летной книжкой в штаб. Там и получите… замечания.
Он так и сказал, «замечания». Не «допуск». Не «контроль». А именно, замечания. Странно. Если они есть, почему бы их не сказать сразу. Ведь получается, что ему сейчас с ними лететь. Если они настолько незначительны, то о чем говорить завтра? Инструктор отлетал смену. Проверил результаты полетов подчиненных. Но смутное беспокойство, словно красная лампочка отказа, мигала где то  на «приборной доске подсознания». На второй день летчик принес летную книжку в кабинет командира.
- Оставьте ее. После обеда заберете. На контроль готовности эскадрильи подойду.
Вроде все как обычно. Но личный состав надо предупредить о желании нового руководителя.

        Контроль закончился выделением дополнительного времени на подготовку летчикам, которые не совсем уверенно докладывали действия в особых случаях. Это уже был укор и в сторону командира эскадрильи. Летную книжку полковник принес Инструктору лично. Уже в конце рабочего дня пилот читал замечания. Стандартный набор фраз все поставил на место. Иногда Инструктор и сам «грешил» этим. Порой нельзя было писать о грубых ошибках и он «отписывался» мелочью. Сейчас он сам получил их. И дело совсем не в том, что этих недостатков в полете не было. А в чем тогда? Двойная трактовка, как подстраховка. Истинную причину Инструктор поймет позже.

        Служба на юге страны, заветная мечта многих дальневосточников и северян. Многие командиры всех уровней рвались в инструкторский полк. И готовы были на все средства для достижения своей цели. Но места то все заняты. Много лет подряд полк считался отличным. Двадцать пять лет без аварий и катастроф говорили сами за себя. Опытнейшие специалисты могли служить, пока позволяло здоровье. Но новый руководитель не собирался с этим мириться. Может быть он возраст стал считать недостатком. А может быть другие причины. После окончания полетов командир оставил Инструктора в классе для разбора. Дежурный по связи заглянул в класс, чтобы выключить свет. Увидев двух начальников, осторожно закрыл дверь, но… не ушел.
- Сколько Вы еще думаете служить? Нет. Я не так задал вопрос. Когда думаете увольняться?
Вопрос был как порыв ветра, как отказ двигателя.
 Ответ- решение должен быть мгновенным.
- Да хоть завтра. Если я никому не нужен… то зачем?
- Вот и хорошо. Готовьте документы на подсчет. Команду в строевой отдел я дам.
Командир ушел. Инструктор не собирался идти с ним.  Надо обдумать все.
 Ясно было, что часть жизни закончена.
Училище, полеты по следам атомных взрывов на Новой земле, освоение новых вертолетов и тестовые полеты на первые авианесущие крейсеры, все в прошлом. В прошлом и обучение лейтенанта азам профессии.

       Новость, что Инструктора «уходят» стала главной в маленьком гарнизоне.  Ни профессионально, ни по «человечески» этого было не понять. Никто открыто не возмущался, но многие понимали, что в авиацию пришла новая пора. Инструкторы с большой буквы стали не нужны. Вскоре не нужной станет и сама авиация в гораздо больших масштабах, чем человеческие судьбы. Впереди лихие девяностые годы.

СЫН ГЕНЕРАЛА

         Старший лейтенант светился всеми фибрами души. Он представился каждому в кабинете. Для каждого нашел пару приятных слов. Потом уселся на дополнительный стул к самому большому столу начальника связи полка.
- Вы даже представить не можете, как я рад служить с вами. Ну и что такого, что должность нелетная. Помощник начальника связи полка- звучит. О себе. Склонен к употреблению спиртных напитков. По службе имею около двадцати взысканий. Женат. Жена, дочка прокурора области. Обещала скоро приехать. Папа уже умер, он был начальником тыла Вооруженных Сил нашей страны. Мама живет одна в высотном доме в Москве.  Я летчик, но списан за разгильдяйство. Надеюсь, с вашей помощью, стану «человеком». Обязанностей своих не знаю, но согласен всем помогать по мере сил. Так что обращайтесь, если что нужно.

         В кабинете наступила тишина. Такого о себе никто, никогда не говорил. Ведь самый последний нарушитель считает свои проблемы виной или обстоятельств, или происками «врагов».
- А звание у папы какое было?
- Генерал- полковник. Хорошо, что он не дожил до такого позора единственного сына. Наверно расстроился бы. А друг семьи у нас маршал… Баграмян. Слышали?
 Он меня в летное училище и пристроил. Я вообще служил два года неплохо… на востоке. А как перевели в Московский Округ тут и началось. Друзья, девки и пьянки. Потом жену мне нашли… в Саратовской области. Приехать обещала. Да я это уже говорил.  Вот меня и сослали… на юг. Подальше от соблазнов. Даже должность специально придумали. Помощник начальника связи. Звучит. Впрочем это я тоже говорил. Повторяться стал. Тупею на глазах ваших. Все. Молчу. Буду «держать паузу», как в театре.

        Мы молчали тоже. По театрам не ходили. У нас свой «театр военных действий».
- А на Таганке был?
- Конечно. У меня абонемент на все спектакли.
- И Высоцкого видел?
- Да всех я видел. А как иначе. Они в первых спектаклях сами играют. Это уже потом идут замены. Поэтому удачей считается попасть на премьеру. Это во всех театрах делается. И в Большом и в Малом.

        Вновь наступила тишина. Человек из «другого» мира был непонятен. Что- то тут не стыкуется. Надо подумать. Но потом. Пока других дел много.
- Кстати, насчет помощи. Заголовок к стенду сможешь написать?
- С удовольствием. Каким шрифтом? Давайте перья и тушь. Так. «График пролета спутников США над регионом». Шрифт лучше выбрать в стиле противника, «готика». Чтобы сразу было понятно, с кем имеем дело.
          Через полчаса стенд уже устанавливали в комнате оперативного дежурного.

          На второй день мы всем кабинетом уехали на полеты в соседний город. А Саша, назовем его так, дежурил у телефонов. У всех начальников служб на столе появились листки с содержанием просьб и приказов.  Не успели мы выразить благодарность за проделанную работу, как в кабинет явился секретарь парткома.
- Александр. Вы на партийный учет становиться думаете? Политотдел в соседнем областном городе. Вот завтра и поезжайте.
- Да у меня денег маловато. Сколько стоит билет?
- Туда и обратно трояка хватит. Найдется?
- У меня больше. Целых пять экю. Еду.
На второй день начальник  штаба сообщил, что старший лейтенант на учет не встал. В понедельник об отсутствии офицера пришлось доложить командованию Центра. О приметах Саши сообщили всем патрулям и милиции. Но никаких сведений. Неделя прошла в ожидании. Доклад в Москву был самым неприятным. «Там» обещали «разобраться» с вопиющем нарушением дисциплины  в полку. Досталось и секретарю парткома.
- Вы, что? Не могли один день подождать? В пятницу командир едет на планерку. Мог бы и захватить с собой пропажу и привезти обратно. А теперь, что делать?

         На десятый день отсутствия Александра в нашем  кабинете раздался телефонный звонок.   
- Алло! Это воинская часть…?
- Да. А кто спрашивает?
- У вас есть такой офицер Александр М?
- Был, но пропал.
- Тогда значит он правду сказал. А мы не верили. Приезжайте за ним на гарнизонную гауптвахту … Кривого Рога.

         Машина начальника метеослужбы полка стояла рядом со штабом. Капитан получил задание привезти пропажу немедленно.
 В Москву сообщили, что усилиями командования полка офицер найден.
 К вечеру весь штаб встречал «заблудшую овцу». В машине сидел Саша.  Он извинился, что в таком виде не может доложить командиру о «прибытии» и просит отвезти его в гостиницу. Вид действительно был ужасный. Порванная рубаха без погон. Щетина и спутанные волосы на голове. Форменные брюки, переставшие быть формой.  Начальник штаба только махнул рукой водителю.
- Вези его с глаз моих. Завтра разберемся.

         На другой день Александр молчал. Перед ним лежали стандартные листки. Он писал и рвал бумагу. Потом вновь писал. Вид его был не намного лучше вчерашнего.
- Александр. Что за бумагу ты сочиняешь? Никак писателем стал.
- Не сочиняю. А пытаюсь максимально правдоподобно изложить все происшедшее в объяснительной для парткома.

          Через несколько дней командир полка лично отвез нарушителя в политотдел и привез обратно. Просто без постановки на учет мы не могли разбирать персональное дело коммуниста. Вечером состоялось собрание. Объяснительная стоит того, чтобы привести ее полностью.

Объяснительная.
 Я, коммунист М. Александр по существу дела могу сообщить следующее.
Политотдел был закрыт на обед. Я тоже захотел есть и поехал на вокзал в кафе. Там мужчина оскорблял женщину и я сделал ему замечание. Женщина попросила проводить ее до дома, боясь что бывший муж ее убьет. Я проводил ее до квартиры…. Утром я понял, что совершил ошибку. В результате длительных рассуждений я пришел к выводу, что всему виной отсутствие жены. Поэтому я решил ехать в Саратов. Но денег на билет не было. Я голосовал на трассе и водитель грузовика согласился меня подвезти до Кривого Рога. Где находится Саратов, он не знал. А я не знал здешних дорог. Вечером у Кривого Рога водитель привел себя в нетрезвое состояние и мы решили ехать дальше. С управлением он не справился и машина опрокинулась. Когда нас спросили куда мы ехали, то  мы сказали, что в Саратов.  В ГАИ нам не поверили и держали в милиции три дня. Я просил позвонить в Очаков, но они опять не поверили. Из документов у меня был только партийный билет, который я очень берег. Погоны и фуражку я спрятал еще раньше, чтобы не позорить форму. Потом я сказал, что я офицер, но мне никто не верил. В конце концов меня перевели в комендатуру Кривого Рога. Там меня ни о чем не спрашивали и сразу поместили на гауптвахту. Все дни я просил позвонить в часть и сообщить о моем месте пребывания. Мне по непонятной причине, никто не верил. Денег на телеграмму у меня не было.  Военный прокурор заставил коменданта позвонить в часть. В тот же день меня забрали и привезли в Очаков. В своем проступке глубоко раскаиваюсь. Обещаю исключить повторение подобных ошибок в будущем. Раскаяние подтверждаю подписью. Роспись. Дата.

        Собрание выслушало весь текст в молчании. Секретарь бюро управления полка  начал свою работу.
- У кого будут вопросы к коммунисту?
- Пусть расскажет, почему он остался на ночь у женщины.
- Я не могу ответить на этот вопрос… по этическим соображениям.
По залу прошел вздох разочарования.
- Тогда пусть расскажет, где и сколько он выпил?
- Я помню, что в кафе взял только бутылку пива. Остальное не запомнил. Я же не знал, что об этом… спросят.
Зал продолжал разочаровываться. Поэтому сочувствия не было. Вот если бы он подробно все рассказал, тогда другое дело.
- Пусть расскажет о семье.
- Три дня назад приезжала жена из Саратова. Она осмотрела комнату, туалет и кухню и … уехала в тот же день.
- Почему?
- Я прошу вас извинить меня, но она сказала, что здесь жить нельзя. В смысле в таких условиях.
Наступила тишина. Собрание задумалось. Может быть действительно условия плохие? Но секретарь не позволил сомнениям нарушить порядок обсуждения.
- У кого будут какие предложения?
Предложений не было.
- Кто желает выступить?
Желающих заклеймить позором виновного тоже не было. Пришлось секретарю выступать самому. Обычное дело.
- Товарищи. Я думаю, что все поняли суть вопроса. Коммунист М. уже имеет взыскания по партийной линии. Человек, который не может отвечать за себя, не может быть в наших рядах. Суд офицерской чести уже рекомендовал командованию подготовить документы на увольнение старшего лейтенанта из рядов Вооруженных сил страны. Предыдущий суд чести рекомендовал снизить звание на одну ступень, но Министр Обороны не подписал документ.

        Других предложений не было. Дальше началось самое интересное. Два раза документы возвращали в организацию, как неправильно оформленные. Три раза Министерство Обороны запрашивало подтверждение решения суда чести. Старший лейтенант был «непотопляем». Он продолжал ходить на службу. По мере сил помогал всем в штабе. Меня, начальника службы полка, он заинтересовал.
- Александр. Я вот присматриваюсь к тебе и все время удивляюсь. Ты прекрасно осведомлен о литературе, искусстве. Был во всех театрах и музеях. Обо всем у тебя есть свое мнение. Тебе служить интересно?
- Служить? Нет конечно. Как там Грибоедов говорил…?
- А жить?
- Скучно.
- Вот в этом все дело.  Займись делом по душе.
- Да я уже все перепробовал. Не помогает.
- Да нет. Все попробовать невозможно. Ищи занятие по душе и… найдешь себя. Ты просто потерялся в этом мире. И позвони наконец своим покровителям. В армии тебе делать нечего. Не позорься дальше. Ты же умный человек.
- Вы, товарищ майор, немногого не понимаете. Мне не дадут быть … самим собой. Мне даже влюбиться нельзя. Жену мне нашли. Должность тоже. Вам хорошо, у вас рамки жизни –мораль,… почти. А у меня… система. А мораль у нас только для…. видимости.
- А ты всех обмани.
- Как?
- Притворись. Что ты такой как все в твоем кругу. И начни свою жизнь. Но об этом никто, даже самые близкие не должны знать. Иначе опять станет неинтересно.
- И чем же мне заняться?
- Ну вот. Ты сделал первую ошибку. Спросил постороннего. Мой тебе совет. Составь список всех известных тебе занятий. Я думаю список будет большим. Потом вычеркни все неинтересные. Потом разбери оставшиеся. Потом выбери два. Один запасной. Потом список сожги. И все. Интерес обеспечен… на всю жизнь. В изобретательстве этот метод называется «морфологическим ящиком», одного австрийского ученого- астронома.

        Я не знаю, послушал ли Саша меня. Но вскоре пришел приказ об увольнении его из Армии. И он исчез из нашей жизни. А может быть, это мы исчезли из его мира.



ПОПУТЧИКИ

          Ростов город большой. А в большом городе и проблемы большие. Я слышал раньше, что там много «лихих людей». Судьба свела меня с ними в одном вагоне. До города- папы оставалось два часа езды. Полупустой плацкартный вагон по случаю осени был скучен. Большая кружка крепкого чая, все какое- то разнообразие.
- Чефирим?
- Да нет. Чай должен быть как поцелуй красавицы. Крепким, горячим и сладким.
- Уважаю. Может быть в «дурака» перекинемся. Делать- то все равно нечего.
Солидный мужчина в спортивном костюме «Адидас». В руках колода карт и все. Классический пассажир.
- Да вот сейчас допью индийский напиток. Можно.
Второй пассажир появился в проходе.
- И мне  с вами? Правда втроем неинтереснее. Может быть кто еще составит кампанию?
Четвертый пассажир устало сел рядом.
- Так вчетвером можно и в покер. По мизеру, на коробку спичек. Раздавай.
- А в какой покер играете? Классический?
- Да ну его. Там ставки большие. Лучше в польский. Почти как в двадцать одно. У кого «очко» тот и выиграет. Одно условие, «пасовать» в первом круге нельзя.

       В первом наборе у меня на руках оказались заветные «двадцать одно». Банкующий положи пятьдесят рублей. Коробка спичек.
- Слабовато. Бросаю сотню. Целых две коробки спичек.
 Третий положил тысячу. Четвертый- пять тысяч. Я с сожалением бросил карты.
 - Жаль. Придется пасовать. Карта не идет.
Самый глупый из кампании возмутился.
- Как не идет? Ты мужик получше посмотри. Может быть …у тебя карта хорошая. Посчитай еще раз. На кону шесть тысяч.
 «Банкир» собрал карты и встал.
- Пошли отсюда. Здесь играть не умеют.
- Вы хоть карты мои посмотрите. Вдруг… я ошибся.
- А зачем? Я думаю, мы поняли друг друга. Пошли, я сказал.

        Три огорченных пассажира покинули купе. Когда дверь вагона захлопнулась, то из соседнего «номера» прибежал мужчина.
- Ну ты мужик молодец. А мы все переживали. Сейчас разденут до нитки… лоха. Это же профессиональные шулеры. А ты их двумя коробками спичек… убил. Но лучше так не рискуй. Они народ обидчивый.

         В Ростове меня встретили хозяева квартиры, ищущие обмен с Украиной. Пригород города Шахты был еще весь в зелени. Отдельный кирпичный дом с небольшим садиком меня устроил. А их устраивала наша трехкомнатная квартира на втором этаже рядом с автовокзалом Очакова. Но … дом не приватизирован. Можно было сразу уезжать. Но поезд только завтра. Я согласился переночевать. После ужина побродил по городу. Жить можно. Одна деталь была интересной. В поселке не было палисадников. У каждого дома стоял огромный железный бак, заполняемый углем. Шахтеры каждый день приносили сумку угля и высыпали в емкость для продажи. Таким образом администрация шахт вводило «натуроплату».

        Договорившись вернуться к разговору с обменом после оформления документов, я вновь в Ростове. Билет куплен в купейный вагон до Одессы.
 Плацкарты, по словам кассира, кончились еще летом. И полка нижняя, повезло. Увлекшись журналом, которого не было в моей молодости, забыл купить продукты на дорогу. Ничего страшного. В поезде еду носят. С голоду не умру.

      От нижней полки пришлось отказаться добровольно. Молодая женщина даже не просила меня. Я уложил ее сумки и сам «переехал» наверх, заметив, что так естественнее.  Попутчице в  Николаев. Она сразу все рассказала о себе. Зовут Таней, студентка.  Под  Ростовом живут родители.  Муж работает охранником банка. Она студентка. До диплома год. До поезда добирались с пересадками.
- Еще одна просьба. Вы уж извините. Достаньте пожалуйста самую большую сумку. Мама сказала, что к Одессе она станет легче.
В огромной сумке оказались продукты. Запеченная курица. Банки с тушенками. Сотня котлет. Салаты в специальных герметичных судках. Пироги и другие печеные изделия дополняли изобилие.
- Ужас. Как я все это съем? Вы, я вижу добрый человек. И имя у Вас хорошее, необычное.
 Сами уступили мне место. Может быть поможете мне и в этом вопросе.
- Даа! Впечатляет. Я уже начинаю менять свое мнение о студентах. Тут надо установить очередность. В начале съесть котлеты. В вагоне по летнему тепло. Потом салаты со сметаной. С маслом можно оставить. Пироги и курицу тоже оставите мужу… . Конечно помогу. Вам одной не справится.

          После обильной еды неудобно лезть на полку. Мы сидим и тихо разговариваем.
Пожилая семейная пара только что устроилась в купе. Женщина устало закрыла глаза. А муж пошел перекурить перед сном. «Чтоб лучше спалось»

- А что сейчас читают студенты? Кстати факультет какой?
- Физико- математический. А читаю  все подряд. Меня еще интересует медицина, астрономия, японская поэзия, китайская классика и Вольтер.
- А Толкиен. Хоббиты, например.
- А что это такое? Писатель то русский?
- Нет. Англичанин. Профессор. Сочинил свой мир. Его недавно начали переводить. Мне понравилось.
- Что за мир? Фантастика?
- Нет. Жанр называется- фэнтэзи. Мир гномов, эльфов и хоббитов- маленьких получеловеков. Кстати, они очень любили поесть. Прямо как мы с Вами.
- Интересно. Я запомнила. Почитаю.
- А можно Вас немного поспрашивать?
- О чем угодно. В беседе дорога короче.
- Да эта фраза Шахразады. Как зовут Авицену?
- Абу ибн Сина. Его рецепты до сих пор актуальны.
- Сколько координатных систем небесной сферы?
- Две. Горизонтальная и экваториальная.
- Чем отличаются хокку от танка?
- Количеством строк, а обобщает их отсутствие рифм.
- Китайский Чехов?
- Лу Синь.
- Как избежал дуэли молодой Вольтер?
- Кто то донос на него написал. И он попал в тюрьму.
- А Вам не кажется, что он сам мог написать на себя?
- Вполне возможно. От умных людей можно всего ожидать. А зачем Вы меня расспрашивали?
- Очень часто люди говорят о своих увлечениях… для красного словца. Вы другой случай.
- Спасибо за откровенность. А Вы кто по профессии? Преподаватель?
- Нет. Я офицер запаса.
- КГБ? Говорят у них мощная гуманитарная подготовка, помимо физической.
- Опять нет. Я бывший военный штурман.
- С Кульбакино?
- Почти. Там тоже приходилось летать. Но неинтересно.
- Почему?
- Тесно. Воздушное пространство ограничено трассами, запретами, полигонами и… диспетчерами.

          Соседи не выдержали.
- Молодежь. Вы спать собираетесь. Завтра поговорите.
- За «молодежь» спасибо. Спокойной ночи.

           Утром меня подняли, дернув за одеяло.
- Хватит лежебожничать. Завтрак на столе. Руки мыть. Жду.
 Через несколько минут вчерашний подвиг пришлось повторить. Сидевшая напротив женщина наконец решилась высказаться. Видимо она тщательно подбирала слова заранее.
- Интересно на вас смотреть. Вроде и разница в годах чувствуется. А вам так интересно друг с другом. Не наговорились еще. Давно женаты?
Хорошо, что котлета была проглочена и опасности уже не представляла.  Я  приготовился хохотать. Но попутчица оказалась серьезнее.
- Давно. Детей только вот пока не было. Но надежда уже есть. А у вас дети есть?
- Двое. Дочка нормальная, замужем. Работает. А сын болтается без дела. Да я сама виновата. От армии уберегла, а от водки нет. А теперь поздно каяться.
 Тема видимо была неприятная. Муж ее встал.
- Пойду покурю.
 Мне понравилось, как студентка перевела разговор. Надо поддержать.
- А что же от армии то «отмазывали»? Дорого?
- Пятьсот долларов. Думали, учиться будет. А у него кампания таких же балбесов. Но у других родители богатые, … а мы вот маемся.
Студентка перехватила нить разговора.
- Вы наверно работали, а за сыном присматривала дочка? Вот она и выросла работящей. Самое страшное, это когда дети растут без обязанностей.

         Женщина еще некоторое время посетовала на свою судьбу и отправилась за мужем.
- Таня. И как объяснить теперь Ваши слова?
-   Да Вы не напрягайтесь. Они скоро выходят. И больше никогда не встретимся. Я не люблю разочаровывать людей. А если серьезно, то не хочется чтобы обо мне плохо думали. Посудите сами. Едем вместе. Питаемся тоже. И… мило беседуем.

         Интересные бывают попутчики. Одни хотят раздеть человека, другие спасти от голодной смерти, разыгрывая заботливую жену. Ладно, потерпим. Даже немного приятно.  Несмотря ни на что. Даже на возраст. Но в Первомайске пожилая пара покинула купе и мы остались вдвоем. Надобность в притворстве отпала. Но исчезла и простота отношений. Мы сидели молча… недолго.
- Завидую Вашим дочкам. Иметь такого отца- везенье. Нет, Вы не подумайте плохо о моих родителях. Они очень хорошие. Но поговорить на интересные темы мне не с кем.
- А с мужем?
- Он старше меня. Из армии ушел по сокращению. До пенсии не дослужил. Хорошо, что в банк взяли. Он начальник охраны и еще дежурит сам, деньги зарабатывает. Он читает много. Там на дежурстве ночью спать нельзя. Но читаем мы разные книги.
 Ему только детективы подавай.
- Интересное совпадение. Моя жена только их и читает. Чейз у нее в кумирах. Я понял почему Вам нравятся мужчины, скажем так,  старшего возраста.
- Интересно.
- Вы гонитесь за опытом и знаниями… пока молоды. Став опытной и «насытившись» знаниями, поменяете взгляды. Конечно если не найдете… родственную душу. Трудная у Вас перспектива. Сочувствую. Но будущие дети отвлекут Вас от этих мыслей. Что там говорили Вы насчет надежды?
- Это о будущем. Институт закончу. Мне и работу нашли уже. А я… детей хочу.
- Так кто Вам мешает?
- Никто, но… не получается. Вроде и муж есть… иногда. Он то на смене, то на проверке, то отсыпается. А у Вас телефон есть? Да что это я?
 
         Попутчица молчала долго. Потом грустные карие глаза, не мигая, «прибили» меня к стенке.  Видимо было жарко. Она стала расстегивать пуговицы на блузке… .
- А вот и я. Где мое место? Я вам не помешала? Хорошо, что не одной ехать. Папаша, помогите с сумками управиться. Куда дочку везете? Ладно, это не мое дело. А Вас в Одессе встретят? Приедем то уже поздно. Меня сын обещал встретить на машине.
- А ее муж. И тоже на авто. Ей в Николаев. Мне в Очаков. Я на автобус успеваю.
- Ой, извините. Я то старая, что подумала. Вы так похожи  друг на друга. Простите, если неприятно.
- Да не стоит извиняться. В жизни все бывает… . Особенно в дороге.

АРТИСТЫ

          Знакомый полковник в отставке пришел в гости не один. Мы уже пару лет жили в селе. Небольшое хозяйство и огромный огород требовали непрерывного внимания. Бывший летчик с тяжелых бомбардировщиков сразу заполнил собой маленькую веранду.
- Заки, я к вам гостей привез. Вернее привел. Знакомьтесь, Оля и Витя. Оля руководитель клуба авторской песни в Херсоне. А Витя композитор из Николаева. Белоног его фамилия. Мы тут на курорте Очаков выступали и я им рассказал про тебя. Извини, что без предупреждения. Они  заинтересовались очень и упросили меня познакомить.
- Здравствуйте. Дома тесно будет. Пойдемте под навес во дворе. Там даже великану  Альберту просторно. Сейчас чай организуем. Ирина, иди знакомиться и скажи, что у нас есть к чаю?
- В воскресенье есть все. Пироги сейчас вынесу. Мальчики, помогайте.
Два внука- погодка быстро накрыли стол и уселись недалеко, словно перед телевизором на свои стульчики.

       За чаем выяснилось, что артисты подрабатывают на площадке курорта по вечерам. Деньги небольшие, но есть возможность бесплатно отдохнуть. В девяностые годы много заработать концертами невозможно.
- Давайте гости, не стесняйтесь. Бродячие артисты не всегда сытые. Поговорить успеем.
- А Вы Заки, в каком жанре работаете?
- Я работаю в жанре лопаты  и граблей. А песни по вечерам, для души. И у меня пока одна проблема. С текстами управляюсь, а вот со струнами не очень. Но, я вижу, вы с гитарами. Так что кое- чему научите.

      Чай допит. Пироги съедены. Артисты приготовились слушать. Я «прогнал»  сокращенную программу из двадцати песен по куплету. Артисты забеспокоились.
- А чего все песни- то незакончены?
- Так я только первые строки и исполнил, чтобы варианты мелодий могли оценить.
- Заки, Вы не правы. Мелодия и техника игры вторичны. Главное в тексте. Давайте с начала. По выбору, но до конца.

      Три песни прослушали молча. Наступила тишина. Любитель полковник тоже молчал.
Первая заговорила женщина.
- Вот теперь я вижу кое- что. У меня два музыкальных образования и одно техническое. Тексты у Вас действительно есть. А играть и петь можно научить любого. Я уточняю- любого.  Бог Вам дал способность и это главное. Никого не слушайте. Пойте, как поется. Играйте, как играется. Все со временем придет в соответствие.
- Спасибо. Я понял, что играть еще не умею. Сейчас меня будете учить… до самого обеда. Потом я вас отвезу на вашу работу.

       Артисты работали на совесть. Вся моя семья слушала профессионалов.
 Внуки замерли на своих стульчиках. Жена перестала возиться с посудой. Чистый женский голос под перебор струн завораживал.  Даже воробьи в густых кустах шиповника замолчали. С последним аккордом десятилетний Витя сорвался с места и убежал в дом. Никто не хотел говорить. Но прибежавший внук нес в ладонях маленького котенка.
- Тетя Оля. Это мой Барсик. Можно я Вам его подарю. Вам веселее будет с ним.
- Устами младенца. Наконец заговорил и композитор.- А ведь он сразу угадал настроение песен Оли. Она именно этим и берет за душу слушателя. А я вот немного Вас повеселю. Песня посвящается хозяйке дома- Ирине. По польски- Ирен.
 
         Играл он превосходно. Любой нюанс мелодии откликался гармониками нот. Казалось, что для него нет ничего невозможного. Мои аккорды  стали первобытной музыкой каменного века. Скрипучий голос без малейшего напряжения вел свою партию, подталкиваемый ритмом.
- Ну как? Неправда ли, немного по- разному мы с Олей работаем?
- Вы прекрасно дополняете друг друга.  Но в песне мужчины просматривается хитрая лесть хозяйке дома. Я думаю причина в … угощении и надежды на обед.
- Понял Витя. Тебя здесь мгновенно вычислили. Что значит интеллектуалы. Ты думал… село. Сам ты. В общем молчу, а то опять поругаемся.
- Все, гости. Перестали пикироваться. Учеба отменяется. Сейчас идем на Березанский лиман. Не больше километра. Вернемся к обеду. Потом я вас отвезу на концерт и… привезу обратно. Ночевать будете на даче… вдвоем. Здесь тесновато. А с завтрашнего дня- школа игры на гитаре.

          Я с удовольствием прослушал весь концерт. Уже в темноте мы вернулись в село.  Женщины что- то готовили на кухне. Композитор показывал ритмы и правила более точной подстройки гитары к голосу. Мы сидели  под светом дежурного фонаря.
- Виктор. А как у Вас с Олей? Вы вместе,… или врозь?
- Конечно врозь. Я старый холостяк. Артистка она великолепная. Но выше меня и… не очень красивая.
- Да Вы что? Вот тут и Вы ошибаетесь. Оля- красавица, особенно на сцене. Она как раскрытая книга. Простая и искренняя.
Оля вышла из темноты.
- Заки, отвезите меня на автовокзал. Я уезжаю. Нечего здесь делать … уродинам.
- Оля, извини меня. Я хотел сказать наоборот, а получилось не так.
- То есть, ты хотел сказать, что я красавица, а артистка плохая?
- Да нет Опять не так. Ты меня запутала. Ну извини пожалуйста. Заки, отговорите ее.
- Не буду. Автобусы уже не ходят. «Метро закрыто, в такси не содют». Сейчас ужинаем и едем на дачу. Там и помиритесь.

       На даче давно не было света.  На первом этаже разгорелся костер в камине. Стало светло и уютно. Диван я разложил напротив камина.
- Заки, а что на втором этаже?
- Узбекская комната.
- Как это?
- Там нет кроватей, стола. Один огромный матрац и подушки. У кого радикулит, то лучше спать там. Но там есть  маленький балкон и кресло. Для наблюдения звезд и противоположного берега в бинокль.

      Пока мы  были наверху, Оля переоделась и застелила постель чистыми простынями. Я подбросил дров голодающему камину. Она сидела на краю постели как невеста перед первой брачной ночью. Глубокая грусть вспыхивала в свете огня и  исчезала в завитках седеющих волос. Передо мной была женщина, прожившая сотню лет по количеству трагедий и разочарований. И не было на целом свете человека, способного вернуть ее к жизни.  Может быть где то и был тот человек, но не здесь. Первый раз в жизни я не мог подобрать слова. Нет не первый. Когда хоронили экипажи, то в таком же смятении был не только я.
- Виктор, проводите меня. Я покажу как ворота закрываются.

       На улице мы тихо поговорили.
- Что с ней?  Отчего она так ранима? Вы не знаете?
- Да там целый букет драм. Муж бросил и умотал в Америку. Она бьется как рыба об лед. Старые родители. Да и со здоровьем что то неважное. Чего бы она приехала на заработки? Да и обманули нас здесь. Деньги за концерты не перечислили. Но это уже грех Димы, директора клуба. А Артистов обижать нельзя. Бог накажет.
- Может быть Вы ее … успокоите?
- Да ни за что. В смысле, гордая она. Мне уже все пути к ней отрезаны… моей глупостью.

 Сложные люди, эти артисты. Все у них не так как у людей. То есть у нас.  Оля умерла на следующий год во время солнечного затмения тринадцатого августа. Об этом нам сообщил Виктор, приехавший на три дня "отдохнуть"после тяжелой городской жизни.
- Ты знаешь, что странно? Ей предложили операциию, потом химию. Отказалась. Говорят даже сказала, что она не настолько красивая, чтобы быть страшненькой. Наверно я поэтому всю жизнь один, что не понимаю женщин... .