Проверь себя на прочность

  Студентов историко-филологического отделения, специализирующихся на журналистике, на осеннюю практику распределили по редакциям газет, в комитеты радио и телевидения. Преддипломную практику Лина Ипатова решила провести не со всеми вместе, а в районке. Декан сначала был против такой самодеятельности, не хотел отпускать, но Лина его уговорила, представив заранее полученное приглашение от редактора газеты «На берегах Волги».
  Тираж её был велик, почти догонял республиканские издания. Это говорило о том, что народ выписывал районку, читали её в каждой семье. Практикантку в коллективе газетчиков встретили приветливо. Главный редактор, крутя в руках очки с толстыми линзами, долго беседовал с Линой, расспрашивал обо всём: чем интересуется, какая тема девушке близка, куда собирается после университета. Под конец разговора, улыбнулся и обратился к ней по имени-отчеству:
- Ангелина Романовна (из-за того, что её впервые так назвали стало неловко), нам позарез нужен радиоорганизатор. Ведущий местные передачи сейчас собкором в столице. На сегодняшний момент нет у меня подходящего человека. Оформим приказом на постоянное место работы, будете получать полную зарплату, плюс ваша стипендия. Получится неплохо. Ну как? Согласны?
- Но... я совсем не представляю, как у меня получится. Если толку не будет – опозорюсь,- ответила Лина.- Разве только попробовать?
- Когда-нибудь всё равно надо начинать,- серьёзно сказал редактор.- И я приехал после службы в армии из Рыбинска в ваш город, не думая, что стану корреспондентом, не имея ни опыта, ни желания. А теперь вот скоро на пенсию. И всё на одном месте. Поработаете – научитесь, а так можете остаться в неведении. Одно добавлю: в каждый номер нашей газеты вы обязаны сдать материал объёмом в шестьдесят строк. Это будет вашей нормой. Радиоузел принадлежит нам. Делать нужно будет пятнадцатиминутную утреннюю передачу трижды в неделю. В эфир выходим в понедельник, среду и пятницу. Времени для подготовки, думаю, достаточно. Проверите себя, так сказать, на прочность и готовность к будущей профессии журналистки. Если всё пойдёт ладом, напишем письмо руководству университета с просьбой оставить вас в нашем коллективе. Согласны? Вот вам моя рука. Действуйте! Желаю успехов!
  Лина начала подготовку к выходу в эфир, никто ничего не подсказывал, естественно, за руку не водил. С чего начать? Уже завтра в шесть утра она должна сидеть в радиоузле с микрофоном в руках. Материала нет. В район съездить - физически не успеть. От прежнего работника осталась кассета с записью выступления врача на тему ревматизма. Минут на десять. В другое время можно было эту беседу разделить на две передачи, но сейчас не было иного выхода. Прочесть новости – ещё пять минут. Лина надеялась, что сильно журить её не будут, ведь это первая её самостоятельная программа.
  Закрывшись в студии, девушка ходила туда-сюда, готовя себя, успокаивая, прикасаясь к микрофону и вдруг начала волноваться. На неё напал панический ужас. Лина поняла, что просто боится. Какую интонацию выбрать? «Доброе утро, дорогие радиослушатели! Начинаем передачу волжского радио. Послушайте сначала последние известия...» О, сколько раз она повторяла и эти коротенькие фразы! Наверное, так готовятся к роли артисты – новички в театре.
  В дверь студии постучала дежурная по радиоузлу Зульфия Гайнутдинова. Лина открыла ей и впустила. Они были знакомы давно, жили в соседних подъездах. Узнав, кто теперь здесь будет командовать, та зашла поинтересоваться. Спросила:
- Ты что это делаешь?
- Шлифую текст.
- Тебе оно надо? Разве не объяснили, что всю передачу сначала надо просто записать, а утром необязательно приходить, мы сами включаем и прокатываем. Ясно?
- Да ты что! Это не прямой эфир?
- Нет, конечно. Возьми себя в руки. Аккуратно прочти текст на магнитофон. Тут ничего сложного нет.
- Ффу-у! Как замечательно, что ты зашла, Зульфиюшка ты моя дорогая! Дай-ка я тебя поцелую! Ты меня спасла! Всё, всё! Да поняла я теперь!
  Теперь Лина стала чувствовать себя увереннее.
«Бригада под руководством заслуженного строителя республики Марий Эл Павла Леонидовича Садовина перешла на бригадный подряд. Здесь каждый работает на успех коллектива. Такой метод поможет достигнуть наилучших результатов». Записала, послушала, не понравилось. Собралась, подумала, изменила тон и записала ещё раз. «На этом наша передача заканчивается. Мы желаем вам хорошего рабочего дня. Следующую передачу слушайте в пятницу, в шесть часов пятнадцать минут. До свидания!»
  Вроде всё. Не заметила, как устала. В горле пересохло. Голова трещит.
  Ночью Лина толком не смогла уснуть. Крутилась, вертелась, так и дождалась утра. В шесть сидела возле приёмника. Как лениво двигаются стрелки часов. Вот пошли позывные местного радио. Потом послышался Линин нежный, приятный голос и поздоровался со своей хозяйкой. Дослушав до конца, обдумывая и делая выводы, девушка глубоко вздохнула и выкрикнула: «Ура! Получилось!» Обрадовалась и моментально уснула.

                *    *    *

  В городе и районе ежедневно что-нибудь да менялось, новости шли валом. Только улови. Надо было везде успевать. Куда сама не успеешь – поможет телефон. Передачи стали ярче, интереснее, более глубокие и целостные. На планёрке редактор отметил успехи новенькой: «Из этой девчонки выйдет толк. Желания работать у неё достанет на двоих».
  У Лины стало не хватать времени ни на что другое. Она и во сне разговаривала, диктовала. Соседки по комнате в общежитии подтрунивали над ней: «Брось ты, не принимай всё так близко к сердцу. Пошли на дискотеку. Ты ведь всего лишь практикантка, успеешь ещё, наработаешься в жизни. Думаешь – до пенсии не устанешь? Тебе в зеркало смотреться и то сил не остаётся...» Но Лина притаскивала из библиотеки кипу литературы по радиожурналистике, увлечённо читала, делая выписки, углубляла знания.
...Поездка в деревню, где она родилась и где жили её родители, для Лины была своеобразным испытанием. Девушка переживала, хотела узнать, как принимают её работу земляки, увидеть их лица воочию. Готовилась принять и критику, ведь токтарсолинцы на язык остры и весьма правдивы. Они не станут так просто сыпать хвалебные слова, надо крепко потрудиться, чтобы их заслужить. Первым долгом зашла в свою школу. Это было по пути от остановки. Бывшую выпускницу окружили учителя, классная Зоя Гавриловна обняла любимую ученицу, прослезилась. Нынешним ученикам она всегда ставила в пример Лину Ипатову.
  Записав в блокнот несколько коротких школьных новостей, девушка пошла домой к матери. Встречные две бабули, шагающие в магазин, не скрывали своего удивления: «Эй, дочка Марии, как ты выросла! Давненько не появляешься, мать уж глазоньки свои проглядела. Заходи и к нам, ты ведь с детства говорушка да любопытная. Теперь настал черёд нам тебя слушать».
  Марии, маме Лины, женщине пятидесяти лет, доброй, с вечной тревогой в глазах из-за дум о дочке, не хотелось отпускать её в город. Но пока надо было успеть сделать материал о ферме в Токтарсоле. Лина и подумать не могла, какой резонанс получит передача. Если бы не редактор, заступившийся за молодую корреспондентку, всё дальнейшее желание работать могло улетучиться...
  Появившись на ферме, девушка ужаснулась и расстроилась: в одном помещении пятьдесят телят толклись на высоком слое навоза как на сцене артисты. Шерсть у них была мокрая и грязная. Во многих местах оконные стёкла разбиты, а на улице начало ноября. Выпал первый снег. Магнитная лента зафиксировала тоскливое мычание малышей- телят. Потом девушку окружили работницы фермы. Ничего не скрывая, они выложили всё, что у них накипело на душе:
- Навозоудаляющий транспортёр сломан давно, воду таскаем из глубокого оврага вручную, председатель колхоза бывает лишь на крупных комплексах, на нашу крохотную ферму внимания не обращает. Телёнок умирает – вычитают из нашей зарплаты. Крыша гнилая. Целое лето ждали, что пришлют плотников. До сих пор никто не побеспокоился. Мы ведь женщины, наверх не полезем. Кормов не хватает. Воруем солому из скирд в поле, приносим, стелем телятам под ноги, чтобы суше стало. Положение аховое. Помогите!..
  Председатель колхоза «Счастливый путь» Александров позвонил сразу же после эфира и набросился на Лину: «Как ты посмела позорить имя родного колхоза?! Ты же не посторонняя. Почему не нашла меня, не поговорила? (Не было его в правлении). Теперь ославила на весь район. Нет, чтобы о лучших людях рассказать! Так нельзя, девочка! О матери не думаешь. Как ей теперь людям в глаза смотреть?
- Я, Василий Степанович, сделала правдивый и честный материал. Приеду и соберу данные о том, что изменилось по следам критики. Не пугайте и не грозитесь!- ответила Ипатова.
  Девушка умело находила тему, ей удавалось разговорить собеседника, убедить его в необходимости открыться. Её узнавали на предприятиях, в организациях, иногда приглашали заранее.
  Лина сидела в студии до поздней ночи. Закончив монтаж, слушала сначала, где что не так, стирала: кашель, скрип дверей или ненужную долгую паузу. Терпения ей было не занимать. Она сидела возле магнитофона, представляя лица героев передачи, выражение глаз, улыбку или злость, писала историю в звуках.
  Так прошла зима. На зимнюю сессию Ипатова не поехала. Съездила, сдала экстерном экзамены и зачёты, вернулась к работе. Она уже не могла без этого. Ко Дню Победы задумала записать воспоминания ветерана Великой Отечественной войны Захарова. Дома его не оказалось. Старик болел, лежал в туберкулёзном диспансере. Застуженные в болотах под Старой Руссой лёгкие не давали покоя и через десятки лет, болезнь перешла в открытую форму. Лиина посетила тубдиспансер, но врач категорически был против её встречи с больным старым учителем математики, ссылаясь на то, что пациента нельзя волновать. После уговоров, наконец, согласился пропустить Лину в палату, снабдив маской, напомнив о предостережении при контакте с туберкулёзником. «Он слишком слаб. Жена Якова Ивановича умоляет нас помочь ему дотянуть до майских праздников. Мы делаем всё возможное, но... Нужна донорская кровь». «Пожалуйста, возьмите,- попросила девушка.- У меня первая группа с положительным резусом». «Идите, побудьте с Захаровым. Спуститесь ко мне в кабинет, потом поговорим. Вообще-то спасибо за желание помочь»,- ответил врач.
  В палате Яков Иванович лежал один. Увидев входящую девушку в белом халате, попытался приподняться. Он тяжело дышал, но был рад посетительнице.
- Может, скажете несколько слов моим радиослушателям?- волнуясь, попросила Лина
- С чего мне начать? Невозможно целую жизнь вместить в два-три слова. Я и микрофона никогда не видал. Собирался привести в порядок свои дневники – не успел. Так не вовремя свалился.
- Вы не торопитесь. Спокойно, тихонько. Мне некуда спешить. Не волнуйтесь. На репортёрскую сумку не смотрите, думайте, что к вам внучка пришла, вот и гостинцы принесла,- подсказала девушка.
- Закончил я педагогический институт в тридцать девятом,- начал не говорить, а буквально нашёптывать Захаров.- Вернулся в нашу сельскую школу. О! Я был парень хоть куда! Слыл красивым, был высоким, старшеклассницы... на моих уроках математики и физики... просто замирали, глядели на меня влюблёнными глазами. (Бессильная слабая улыбка промелькнула на его лице). А ты, дочка, сними на минутку... маску с лица, мне хочется на тебя посмотреть. Не бойся... Спасибо... Уважила. Эх, годы мои, годы... А ты хорошенькая. Из какой деревни родом? Из Токтарсолы? Знаю...
  В сороковом... осенью... женился. Она у меня тоже учительница. В начале войны... забрали на фронт. Попал... во фронтовую разведку. Был четырежды ранен. В последний раз в меня впились сорок пять осколков. Сейчас... передохну немножко...
  Старик закрыл глаза, потом попросил воды. На минутку зашёл врач, присмотрелся, ничего не сказал, ушёл.
...Дальше что? А-а...- больше воевать не пришлось. С одним орденом и пятью медалями комиссовали после госпиталя домой. Так я из молодого, здорового превратился в согнутого инвалида с палочкой в руках. Но... я снова вернулся в школу... Стал работать, учителей не хватало... Так и проработал более тридцати пяти... лет. У меня четверо детей, восемь... внуков. Одно всегда волнует меня, дочка... Пусть никому не достанется то, что мы... наше поколение... вынесло. Ох... устал я, похоже... Хватит, пожалуй... Прости, дочка... Я сосну маленько. Прощай...
  Лина спустилась со второго этажа, потом у неё из вены взяли кровь для Захарова. Хорошо ещё, утром не ела, не пила. И гепатитом не болела – сразу ведь уточняли.
  Над очерком работала кропотливо, подбирала нужную музыкальную заставку, проникновенно озвучивала авторский текст. На следующий день набрала на рынке свежих фруктов, купила разные соки в магазине, пошла снова к Якову Ивановичу. Но гостинцы у неё не приняли. Ночью Захаров тихо угас.
  Лине стало худо, она заплакала от жалости. Сунула принесённый пакет проходящему по коридору какому-то другому больному и еле вышла на свежий воздух. Вспорхнули из-под ног голуби. Где-то проехала «скорая помощь», торопясь по адресу чьей-то беды...
...Поднялась на третий этаж в радиоузел, переписала материал о Захарове на отдельную маленькую кассету, чтобы потом при случае передать его родным на память. Не оставляло в покое чувство вины за то, что хоть и попыталась, но не смогла помочь Якову Ивановичу. Через неделю поехала в Умырсолу. Деревня, похожая на небольшой посёлок из-за построенных из белого кирпича добротных домов. По всей улице росли берёзы и рябины. Летом, наверное, здесь красиво. На той стороне, где ещё сохранились деревянные с более тёмными стенами дома, отыскала дом Захаровых. Постояла, прежде чем войти, собралась с духом. Конёк на крыше, резные наличники, нарисованные олени на больших воротах, веранда в узорах, словно в застывших кружевах. И везде цветы, вырезанные из дерева, каждый из которых выглядывал, как из радужной солнечной тучки. Всё это оставил после себя человек, прошедший суровые дороги войны, подаривший детям жизнь и знания. Только самого уже не будет никогда.
  Девушка взялась за ручку двери веранды, а в ответ услышала голос скворца, раздавшийся из дома. Скворец? Откуда он? Может, его содержат в клетке? До их прилёта ещё далеко. Вышла пожилая небольшого роста женщина в чёрном платке, близоруко щурясь, сказала:
- Кто здесь? Я совсем плохо вижу. Заходите, идите за мной...
  Попав внутрь, можно было подумать, что это вовсе и не жилой дом, а библиотека. На две стены от пола до потолка - полки с томами художественной и учебной литературы. Между двумя окнами в сторону улицы, словно экзотические лианы, свешивались стебли незнакомого цветка. Впереди на стене висела увеличенная фотография. На ней были Яков Иванович с женой Серафимой Кондратьевной в день их свадьбы. Какая пара! Лина не могла оторвать глаза от этого снимка.
- Вот так и прожили вдвоём,- послышался шелест слов хозяйки, будто листья под дуновением ветерка начали говорить.
  Девушка вручила ей завёрнутую в бумагу кассету с записью. Объяснила, кто она, назвала своё имя. Дрожащими руками Серафима Кондратьевна приняла последний дар мужа – голос. Сказала: «Я тебе благодарна, девочка. Но мы сейчас не будем ничего слушать, начну плакать. А это, сама понимаешь, тяжело. Присядь, будем пить чай. Замёрзла в дороге?
  Заметив, что Лина оглядывается, пытаясь что-то отыскать, женщина улыбнулась и объяснила:
- Скворушку хочешь увидеть? Это прихоть Якова Ивановича - звонок у дверей с песней его любимой птицы. Яша сам его и придумал. Я долго не могла привыкнуть, невозможно было отличить от живого. Чего только не придумывал. Большой фантазёр с нежным сердцем. Много всего можно порассказать. Приехав сюда работать, познакомилась с ним в школе. Полюбили друг друга. Знаешь, Лина, его постоянно хотел кто-нибудь у меня увести. Девушки сами бегали за ним. Привлекательный был, что-то в нём было такое манящее, необычное для сельского жителя. А Яше... нужна была я. Однажды собственными глазами видела, как отпечаток моего следа одна из таких охотниц аккуратно поддев землю, взяла на лопату и перевернула. Не могла понять, что же это за обряд. Оказалось, она пыталась таким образом спровадить меня из их села. Сейчас смешно. А тогда молодая была, местных людей знала плохо, испугалась...
  Хозяйка угощала гостью вареньем из зелёных помидоров. В этом доме его любили. Необычный вкус девушке понравился.
- Пробовала такое раньше? Нет? Вкусно? Я дам тебе одну баночку. Много наварила, всем хватит. Соседям раздаю. После поминок на сороковой день перееду к одному из сыновей в город. Хотели сразу забрать, да вот пока осталась. В Казани младшенький наш живёт, вертолётчик. Остальные далековато разлетелись: одному из них неделю в дороге надо провести, чтобы добраться до малой родины. Дом оставляю в дар нашей с Яшей родной школе, пусть откроют здесь библиотеку или читательский клуб. Это Яшино завещание. Говорят: «Продай, сколько-нибудь денег выручишь». Нет. Пусть
наполнится дом детскими голосами. Слушай, Лина, переночуй сегодня у меня. Мне твои передачи по душе. Не пропускаю их, жду. Выбранную дорогу не меняй. Пусть она тебя к счастью приведёт...

                *    *    *

...Практика кончилась. Оставлять студию было жалко. Но что поделаешь?.. Надо возвращаться в столицу. Редактор, мудрейший Антон Семёнович Шагин, составил Лине отличную характеристику, поставил пятёрку за старание. Кроме того, вслед за студенткой пятого курса Ипатовой на имя ректора университета поступило письмо: «С первого дня Ангелина Ипатова работала так, что никто её за временного человека в коллективе не считал. Она была с нами на равных. Определённо, у Ипатовой имеются способности, которые необходимы будущему журналисту. Ваша студентка станет хорошим специалистом – можете ею гордиться. Просим после получения диплома направить её в нашу газету...»