ДОЛЯ ТВОЯ

  После ужина Лена занялась рукоделием, уютно устроясь, в глубоком старинном кресле. Давно начала вязать широкий тёплый шарф, но обязательно находилась причина отложить его в сторону. Назавтра в сбербанке был выходной, утром можно подольше полежать, поэтому Лена и не следила за временем, вязала себе и вязала, очнулась только тогда, когда два раза подряд продзинькали часы. Поднялась, выпрямила ноги. Спина устала, при каждом движении кололо в пояснице. Женщина накинула на плечи мягкую белую шаль и направилась на кухню. Сшитые из оленьей кожи домашние тапочки позволяли ступать мягко и бесшумно.
  Подоспел кофе. С наслаждением глотая горячий напиток, Лена поняла, что вот такого одиночества ей и хотелось. Когда на душе спокойно, всё уже позади и никого не надо ждать по ночам, чтобы потом тебя же ещё и унижали. Всё на свете можно простить, но забыть нельзя.
  Сполоснув ванну, включила воду. Долго лежала в ароматизированной соли. Зеркала, которыми были увешаны стены с трёх сторон, позволяли разглядывать себя. Лена вытерлась махровым полотенцем с изображением дельфинов, подумала: «Есть, на что посмотреть!».
  Нельзя было на природу и на мать с отцом обижаться. Чего стоили только волосы, плотной каштановой шторкой свисающие ниже тонкого пояса! За ними уж Лена всегда следила. В густых длинных ресницах два зелёных омута, будто нарочно нарисованные на тонком выразительном лице. Косметикой женщина почти не пользовалась. Лишь губы подводила, идя на работу, чтобы не обветрились.
  На чистых накрахмаленных простынях волной навалился сон. Лена словно уплывала в царство грёз. Лучше не бывает... Но что за наваждение? В дверь позвонили. Подаренный звонок с изображением лукавого клоуна не звенел вовсе, а... хохотал человеческим голосом. Иногда Лене говорили: «Убери ты этот идиотский предмет со своей двери. Каждый раз впадаешь в ступор, думая, что над тобой нарочно издеваются». Но ей не хотелось демонтировать звонок. И сейчас, в четыре часа утра, раздался этот самый смех мужчины-клоуна: ох-ха-ха, о-хо-хо, хи-хи-хи, э-хе-хе. И так в течение полуминуты.
  Не хотелось вылезать из постели. Сон ещё держал её в своих объятиях. Шлёпая босыми ногами, Лена подошла к двери. Первый этаж, глазка нет, и она испугалась, спрашивая: «Вам кого?» А в мыслях возникло: «Может, надо было не подавать голоса, притвориться, что в квартире никого нет?»
- Откройте - милиция!- послышалось из-за двери.- Нам нужна Елена Гордеевна Голубчикова.
  Хозяйка повернула ключ в замке, потянула дверь на себя и увидела двух молодых людей в форме.
- Простите!- извинился тот, кто был в сержантских погонах.- Вы руководите 160-м филиалом Центрального сбербанка Ленинского района?
- Да... а в чём дело?
- В вашей кассе сработала «тревожка». Одевайтесь, поедете с нами. Не забудьте прихватить ключи. У подъезда вашей девятиэтажки стоит уазик, мы вас в машине подождём.
  «Начинаются приключения»,- вслух произнесла Лена и пошла собираться.
  А на улице февраль. Рождавшийся за пазухой Японского моря и домчавшийся до большого спящего города ветер тут же набросился на Лену, чуть не сбил её с ног, сыпанул колючими твёрдыми крупинками снега, норовил выдуть тепло из-под пальто. Жилой район расположен высоко на сопке и дома – как спичечные коробки: все одинаково стандартные, безликие. Лена, когда только начала жить во Владивостоке, получив квартиру, вечно путала подъезды.
  Не успела захлопнуться за ней дверца, как уазик дёрнулся и помчался по неосвещённым улицам, набирая скорость. В салоне освещение выключено, красноватыми огоньками светились только приборы управления.
  «Проснулась» рация:
- Двадцать шестой! Двадцать шестой! Ответьте Центральному! Вы где сейчас находитесь? Приём, приём!
- Двадцать шестой! Едем к 160-му филиалу сбербанка, работает сигнализация. Находимся на Патриса!
- Сверните на Морской проспект. В вашу сторону едет числящаяся в угоне «Тойота». У неё левая фара не горит. Попытайтесь остановить. За ней едут наши, но могут отстать и потерять машину из виду. Всё! Конец связи!
  Лена еле удерживалась на сиденье, так как водитель сильно гнал, уазик мотало, колдобины – не в счёт. Она думала, что сейчас ей душу вытрясет. Минут через пять впереди показалась белая иномарка, которая тихо ползла, вела себя, как слепой котёнок. У неё было пробито заднее колесо. Наверняка, постарались те, кто догонял «Тойоту».
  «Прямо как в кино,- подумала Лена.- Если даже начнут стрелять, нисколько не удивлюсь». Уазик резко тормознул. Милиционеры выскочили, встали на пути той машины. Та тоже повернула к обочине и остановилась. Из неё вышел водитель. Подъехали ещё два ПМГ. О чём разговаривали на улице, женщине не было слышно. Угонщик держался смирно. Это был молодой парень, совсем не похожий на человека, способного сделать что-либо худое.
  Затрещала рация, тот же голос сообщил:
- Внимание всем! Из помещения дискотеки стащили магнитофон. Приметы похитителя: высокий, в светлой куртке, на шее – серый шарф. Его видели в районе железнодорожного вокзала.
- До моей кассы мы, похоже, так и не доберёмся,- сказала Лена возвратившимся ребятам,- и ночь проходит, постоянно где-нибудь что-нибудь да происходит. У меня в сейфе восемьдесят тысяч рублей.
- Скоро там будем,- успокоил сержант и улыбнулся, повернувшись в её сторону.- Других заведующих мы хорошо знаем, а вот вас вижу впервые... Новенькая?
- Я некоторое время работала контролёром в Центральном. Послушайте, вы теперь постоянно будете приезжать за мной глубокой ночью?
- Это зависит от обстановки. Но бывает, что довольно часто выезжаем на такие объекты.
...В сбербанке Лены всё было в порядке. Всему виной оказался ветер, который с шальной силой устремился на двери, что сработало сигнальное устройство. Осмотрев всё кругом, убедившись, что ничего не разбито, не нарушено, милиционеры уехали, а Лена осталась внутри. Решила, когда начнёт работать фуникулёр, ехать домой самостоятельно.

                *    *    *
...Во Владик, как называют свой город сами жители столицы Приморья, Елена добиралась через всю Россию восемь дней. Получилось всё неожиданно. На вопрос кассира вокзала «Вам куда?» она назвала именно
эту станцию. Ей хотелось уехать как можно дальше. 
  Сойдя с поезда, не знала, куда идти, как устроиться. Одну ночь провела в фойе гостиницы для военных моряков. Благодарение Богу, женщина - дежурный администратор не прогнала её на улицу. Напоила чаем, позже, в нарушение инструкции, позволила помыться в служебной душевой после долгой дороги. Прониклась сочувствием к Елене, выслушав откровенный рассказ молодой женщины, успевшей многое пережить. Так они и просидели до утра. Оставив чемодан Валентине Павловне, взяв с собой все документы, Лена ушла искать работу. В Бюро занятости населения ничего не нашлось. «Поищите, походите по городу»,- посоветовали там. Но не успела Лена взяться за дверную ручку, как её окликнули. Средних лет женщина с закрашенной сединой, с озабоченным видом, в строгом скромном костюме остановила Лену:
- Вам, собственно, какого рода работа нужна?
- Я имею первый класс начальника отделения связи со стажем, но согласна на любую другую должность,- с вспыхнувшей надеждой Лена протянула внушающей доверие женщине целую пачку своих документов.
  Александра Ефимовна, оказалось, являлась начальником отдела кадров Центрального сбербанка Ленинского района. У них постоянно не хватало работников, текучесть была большая, поэтому она еженедельно приходила в Бюро в поисках кого-нибудь подходящего для работы с финансовыми документами, денежными средствами. Елена оказалась для неё просто находкой, так как почта и сбербанк – родственные, взаимосвязанные в то время, организации.
  Александра Ефимовна заговорила о служебной квартире, предоставляемой специалистам, и Елену это известие обрадовало. Разве не счастье – в первый же день поиска встретить именно такое предложение?
...Владивосток Лене понравился, к городу она привыкала быстро. Столько было кругом интересного и занимательного! Отдыхал коллектив только в воскресенье. И день этот женщина старалась провести вне квартиры, уходя рано утром и возвращаясь поздно вечером. Не садилась ни в какой вид транспорта, просто праздно ходила пешком. Со всех сторон звучала песня в исполнении Аллы Пугачёвой: «Владивосток, Владивосток! А я к тебе приеду – дай мне срок!..» Лена не знала, что такая песня тоже существует. У здания театра она только постояла, на билет денег не было. «Потом... обязательно схожу...»- успокаивала она себя.
  На высокой точке, видной с городских улиц, было расположено кладбище военных моряков. Там можно было ходить часами, как по музею, вглядываться в красивые лица на фотографиях, думать об их участи и жизни. Отсюда открывалась прекрасная панорама города, вид на бухту Золотой Рог и дальше до горизонта на Амурский залив. Но как-то раз пожилая женщина предупредила Лену, одиноко бродящую среди могил женщину: «Ты сюда, дочка, одна не ходи. Здесь бывает опасно. Находили и убитых...» 
  На ужин покупала у торговок-кореянок, встречающихся на каждом углу, чимчу, котлеты из наваги - самое дешёвое, что могла позволить себе в первое время. Зарплата мизерная, Лена еле сводила концы с концами. Конечно, ждала лучшего. Конечно же, верила! А как без этого? Казалось странным отношение к ней в коллективе.
  Лишь спустя какое-то время поняла: её проверяли, ей не доверяли, здесь было принято запрашивать характеристики с прежних мест работы человека, из партийных организаций...
  «Женщины из России рвутся сюда и все говорят, что убежали от мужей. Мы берём таких людей с улицы вынужденно, а затем страдаем из-за своей доброты. Вспомни, дорогая моя, случай с той же Оксаной, ещё похлеще была другая, как её? Золотцева. И за что только ей такая фамилия досталась? В насмешку, что ли? Запомни, милая моя, ещё раз: мы работаем с день-га-ми, с денежными документами, у нас огромный оборот. Сколько можно тебе талдычить одно и то же?! И при подборе кадров учитывай, пожалуйста, примеры «чудес», какие вытворяли те девчонки, чтобы где-то схитрить, где-то недодать сдачи, норовили воспользоваться рассеянностью наших клиентов, чтобы одеваться дороже, выглядеть моднее, в ресторане посидеть... Завал! Не подсовывай мне кого попало, мать! Поглядывай за новенькой, непонятна она мне. Безотказна уж очень. Где таких выращивают? В Республике Марий Эл? Не слыхала про такую. А что? Она ещё и нерусская? У-у! Как тут всё запутано. Прошу тебя, Ефимовна, будь бдительнее! Как бы снова нам не ошибиться...»
  Сама того не желая, Лена услышала разговор между заведующей банком Любовь Ивановной Босяк (с ударением на О), которую за спиной все называли «босячкой», и кадровичкой Александрой Павловной Руденко.
  Она осталась во время обеда в банке и решила полежать на стульях за огромным шкафом с чистыми бланками и формами, книгами и брошюрками. Закрыв операционный зал на ключ со стороны улицы, остальные четыре женщины ушли по домам. Лене до квартиры далеко, да и деньги были на исходе. Так хотелось есть... Лёжа легче. Может, ещё и соснёт до возвращения кассиров...
  А у заведующей отдельный вход. Громкая их беседа доносилась из кабинета, дверь которой была открыта настежь для проветривания. В полной убеждённости, что никого в банке нет, Босяк с Руденко разговаривали, как люди, проработавшие вместе четверть века, и были неразлучны, как сёстры.
  «Ой-ой!- ударило в голову Лене.- Босяк, конечно, как танк, кого угодно переедет. А вот Руденко вроде на моей стороне. Господи! Хоть бы я им пришлась по душе! Нет, их моим детским лепетом и рассуждениями о высоких материях не убедишь. Видали они всяких. До окончания испытательного срока суметь показать, что ты, хоть и «варяг с Материка» (такое о себе услышать!), но работать можешь. Ленка, ты должна выдержать все испытания! Только ничего не доказывай словами – пустой номер! И будут смотреть на тебя, как на Герасима, который на всё согласен. Как же быть? Ведь строила такие радужные планы...»
  Она долго и беззвучно плакала, боясь шевельнуться или скрипнуть стулом, чтобы не выдать себя.
  На другой день поступили из её родного городка на Волге все ответы на запрашиваемые банком вопросы. Они были довольно-таки положительные, судя по выражению глаз Александры Ефимовны, сообщившей Лене об этом. Сразу отлегли от души мрачные прогнозы на будущее. Кончился период беготни на подхвате, выполнение объёма работ с бланками. Доверили кассовый аппарат по приёму коммунальных услуг. Времени на его изучение не было. Никто даже не думал учить. «Эта кнопка для такой-то организации, вот та – для обыкновенных клиентов, тут будешь нажимать на такой-то счёт...» Всё. Оставили одну.
  В первый же день у окошечка, за которым сидела Лена, выстроилась огромная очередь. Скорости-то у неё никакой. Лишь бы не перепутать, правильно считать. Целый день шли и шли люди. Каждый хотел быстрее уйти, возмущался медлительностью оператора. Особенно нетерпеливы были мужчины. После закрытия зала просидела с отчётом так долго, что получила нагоняй. Одна тысяча двести принятых извещений на оплату – подсчитала Лена. Последнюю десятку из кошелька вложила в выручку за день. Обсчиталась. «Придётся теперь занимать до получки»,- мысль не новая, но трудновыполнимая, так как она не хотела признаваться, что ошиблась при выдаче сдачи. Выручил перевод, полученный на следующий день от близкой подруги. Та по доверенности получила за Лену расчёт там, откуда пришлось так срочно увольняться по семейным обстоятельствам. На корешке почтового перевода подруга написала: «Высылаю плюсом и свой долг. Помнишь – я занимала у тебя? Чао! Пей без меня какао! ТВОЕГО не видела. Говорят, привёл уже какую-то несусветную шалашовку, работающую официанткой в придорожном кафе. Дармовое пиво и вобла ему обеспечены. Пиши, хоть иногда. Твой адрес я никому не называю. Все думают, что ты в Киеве обитаешь, у родных. Жалеют тебя».
  Шло время. Очередей уже не стало. Пришли навык, автоматизм.
  Только боязнь снова увидеть оставленного мужа Колю жил в сердце Лены. Увидев мужчину в синем спортивном костюме с белыми лампасами, она вздрагивала, ноги становились ватными. «Всё! Конец! Он меня отыскал! Сейчас прямо на улице будет меня избивать!»- мелькало в измученном мозгу. И еда не шла впрок, Лена худела и таяла. Один из постоянных клиентов как-то раз пошутил: «Вас на полгода надо отправлять в санаторий. Вы же прозрачной стали, Елена Леонидовна». Знал бы кто, как она прожила последние три года! Последней каплей стало то, что Коля запер её в зале, а в спальню, на их супружескую кровать, привёл любовницу, сказав, что живёт вдвоём с сестрой. Спасибо Илье Максимовичу! Умнейший, добрейший человек был её руководитель. Он весьма сочувственно относился к своей подчинённой, приходившей на работу с замаскированными синяками. Во Владивосток прислал хорошую характеристику, затем написал письмо с искренним пожеланием ей успехов и счастья. Лена ответила. Лучше бы этого не делала, так как получила невероятно пошлое, до цинизма оскорбительное письмо... от дочери Маркина: «Ты грязная женщина! Зачем лезешь в чужую семью?! Я тебя проклинаю! Моя мама во стократ лучше тебя. Жаль, что успела смыться, мы бы тебе толчёного стекла натолкали сама знаешь куда. Тебе у нас отца не отнять. Не пиши моему отцу, провались там в море. Может, оно смоет с тебя все твои грехи!»
  Лене в тот же вечер хотелось повеситься от стыда и несправедливого обвинения. Спасла женщина, работающая с Леной вместе, сверстница, дончанка, деловая и пробивная Алла Ивановна Орлова. Именно её послал Бог в тот час Лене в поддержку. Вместо того чтобы пожалеть, Орлова сильно отругала коллегу, при этом не было предела её возмущению:
- Гляжу я на тебя, бестолковую и сырую от слёз бесхарактерную глину,– туши свет! Не плачь, не дрожи, не жалуйся! Возьми себя в руки, подруга! Чего тебе не хватает? Работу имеешь, жильё есть, жизнь кругом кипит и пенится. Да плюнь ты на всё остальное! Увижу ещё раз, что у тебя очи долу, задам трёпку вместо твоих родителей. Вставай, подтянись, нечего на коленях стоять! Я до прихода в сберкассу целых десять лет отработала на рыболовном траулере. Если дала бы слабину, носилась бы с жалостью к себе, как с писаной торбой бабка, разве смогла бы по трое суток стоять на вахте? Муж?! Пусть его жизнь за тебя накажет, размажет по стенке, изотрёт в порошок. Бог не Яшка – видит, кому тяжко. «На фиг нужно!»- скажем дружно. Умер Максим, ну и Бог с ним! Достань-ка стопки. У меня с собой армянский коньяк «Ани». А что? Кто мне, что сможет сказать поперёк? Имею право! У меня сегодня день рождения. Ты мне понравилась с первого дня появления. Что-то в тебе есть такое, в чём я ещё не разобралась. Не вешай нос, не будь тюти-вяти! Письмо? А кем для тебя был этот самый... Илья Максимович? Начальником твоим? Между вами что-нибудь было? Нет? Так за каким лешим ты переживаешь? Не жухай, мать, прорвёмся! Давай, выпьем, Елена Прекрасная. Послушай самый популярный нынче тост:
- Богинями мы были.
Богинями остались.
И наша прелесть не в изгибах тел.
Пусть плачут те, кому мы не достались,
Пусть сдохнут те, кто нас не захотел!
  Немного придя в себя, Лена ответила дочери Маркина, написав коротко: «...Твоего отца я уважаю как Человека, преклоняюсь перед его мудростью как руководителя. Я с ним никогда даже за одним столом не сидела, а ты осмелилась назвать меня его любовницей. Ты молода, станешь старше – думаю, поймёшь, как ошибалась насчёт меня. У ТАКОГО отца не может быть неразумной дочери». Больше писем не было...

                *    *    *

...Наступила весна. Зима с её глубокими, выпадающими за одну ночь и сметёнными за день снегами, прошла. Город похорошел, стал уютней. На улицах и в скверах кругом цвели доселе незнакомые Леной цветы. Распускалась сакура – чудо природы. А тут ещё и повышение: назначили заведующей филиалом.
..Один раз в восемь месяцев сходили на берег моряки со своих кораблей. В такой день наступала напряжённая смена в сбербанке. Приходилось запечатывать тугие инкассаторские сумки. Пришёл в порт корабль с японскими машинами. Таможня принимала только чеки.
  Вечером не пошла касса. Выявилась недостача в десять тысяч рублей. Это ЧП! Вместе со своими кассирами Лена пересмотрела все операционные документы. Не обнаруживалось, где же они могли ошибиться. Позвонили с пульта охраны, интересовались, почему филиал долго не сдаёт смену. Лена взяла весь отчётный материал домой. Считала, пересчитывала на калькуляторе до изнеможения. И вдруг её осенило: «Чек! Не оторван контрольный талон. Точно! Вспомни, Елена Леонидовна. Офицер, пошлина на машину. Именно эта сумма. Как его найти? Его фамилия? Ясин... Ясюкеич... Ясекин? Янченко! Да, да! Адрес имеется на его карточке. Утром надо бежать к нему домой...»
  Обитая синим дерматином дверь открылась.
- А, сбербанк! Я собирался уже к вам. Проверял правильность оформления, заметил, что талон не изъят. Наверное, провели бессонную ночь? Заходите, хоть кофе со мной попейте.
  Так Лена познакомилась с Сергеем. До его ухода в море встречались каждый день. С ним было удивительно легко общаться. Сергей много знал, немало повидал. Тридцатилетний кареглазый, с волнистой проседью офицер не был женат. Он был щедрым, дарил чудесные подарки: морскую раковину, авторучку со встроенным в неё крохотным фонариком, ветку красных кораллов. Но... ни разу не произнёс те слова, какие ждала Лена. Слова любви будто сторонились этих двоих. В их отношениях был настоящий штиль.
  Всё объяснила записка, оставленная в почтовом ящике: «Алёнушка, прости! Мы не сможем больше увидеться. Я ушёл с корабля. Квартиру продал. Через час мой самолёт поднимется в небо. Ты – очень славный, милый, честный человечек. Благодарю судьбу за то, что она подарила мне тебя. А я... (зачёркнуто) Будь! Сергей»
  Была сказка, да растаяла в туманном воздушном океане. Говорят, что нельзя сильно радоваться – сглазишь. А на улице ветер. Холод - он был везде: в сердце, в крови, в жизни...
  В сейфе лежал револьвер, принадлежащий сбербанку. С деревянной ручкой, барабаном, где было шесть патронов. Всех заведующих время от времени отправляли на стрельбище, учили стрелять. В хрупких руках маленькой женщины револьвер был так тяжёл и неуклюж. Раздался выстрел, и Лене на мгновение стало тепло...


                1988 год, Владивосток.